«Евхаристию» можно назвать главной, итоговой книгой отца Александра Шмемана. Главным задачей богословия Шмемана было выявить единство богослужения, вероучения и жизни Церкви. Отталкиваясь от литургической жизни Церкви отец Александр Шмеман выявляет самую суть христианства. Что может лучше подойти для этой задачи как ни сам центр, основа Церкви — Евхаристия?

Как трудно писалась эта книга можно проследить по «Дневникам» Шмемана. В итоге долгих, трудных размышлений появилась этак книга — одно из лучших толкований Евхаристии, и больше — цельное, охватывающее основные реальности христианства богословие. По сути, «Евхаристия» это ряд очерков, рассматривающих Литургию как таинство Собрания, Царства, Входа, Слова, Верных, Приношения, Единства, Возношения, Благодарения, Воспоминания, Святого Духа (интересно, что эти аспекты — как бы «первопонятия христианской философии», основные реальности Церкви).

«Евхаристия» писалась не в пустоте. Опыт христианства в XX веке: с одной стороны опыт диаспоры и гонений, аналогичный опыту первохристианства, с другой стороны — крах тысячелетнего христианского мира, вызывавший хаос как внутри христианства, так и во всей культуре — так или иначе нашел отображение в «Евхаристии» Шмемена. Отец Александр так пишет об этом во вступлении к «Евхаристии»:

«чем реальнее становился опыт самой Евхаристии, Божественной Литургии, Таинства победы Христовой и Его прославления, тем сильнее становилось ощущение, своеобразного евхаристического кризиса в Церкви. В предании Церкви ничего не переменилось, но переменилось восприятие Евхаристии, самой ее сущности. Суть этого кризиса — в несоответствии между совершаемым и восприятием этого совершаемого, его переживанием. До какой-то степени кризис этот всегда существовал в Церкви; жизнь Церкви, вернее, церковного народа, никогда не была совершенной, идеальной, но по мере времени кризис этот превратился в некое хроническое, нормативное состояние, в некую подспудную «шизофрению». И «шизофрения» эта отравляет Церковь, подкапывает саму основу церковной жизни. Между тем, живем мы, без преувеличения, в страшную и духовно опасную эпоху. Страшна она не только ненавистью, разделением, кровью. Страшна она, прежде всего, все усиляющимся восстанием против Бога и Его Царства. Снова не Бог, а человек стал мерой всех вещей, снова не вера, и идеология, утопия определяют собою духовное состояние мира. Западное Христианство с какого-то момента как бы приняло эту перспективу: почти мгновенно возникло «богословие освобождения», вопросы экономические, политические, психологические заменили собою христианское видение мира, служение Богу, По всему миру носятся монахини, богословы, иерархи, отстаивая — от Бога? — какие то права, защищающие аборты и извращения, — и все во имя мира, согласия, соединения всех воедино. Но вот, в том то и все дело, что не этот мир принес и возвестил нам Господь Иисус Христос. Многим, может быть, покажется странным, что в ответ на кризис я предлагаю обратить наше внимание не на обсуждение составляющих его элементов, а на Таинство Евхаристии, на Церковь, этим таинством живущую. Да, я верю, что именно тут, в этом святая святых Церкви — источник чаемого возрождения, в этом восхождении Церкви к Трапезе Господней, в Его Царствие. И я верю, как всегда, верила Церковь, что начинается это восхождение с выхода из мира сего, прелюбодейного и грешного, с «отложения всякого попечения». Не идеологическая суета и шум, а — дар неба, вот призвание Церкви в мире, вот источник ее служения.»