Представляем версию 171-го номера православного журнала "ФОМА" для электронных книг и программ чтения книг в форматах ePUB и FB2 на мобильных устройствах. 

Номер издан с сокращениями.

ВНИМАНИЕ! 

Полный выпуск этого номера доступен в приложении Журнал "ФОМА" в AppStore и GooglePlay, а также вы можете получить его оформив редакционную подписку на оригинальное бумажное издание.

ИД "ФОМА" 

2017 г.

(С)

ОГЛАВЛЕНИЕ

КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Владимир Легойда. Главная проблема Церкви

ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Светлана Медведева: «Решили, что в названии праздника семья должна быть — на первом месте»

ВОПРОС НОМЕРА: Уважаю, ценю, но не люблю

Протоиерей Павел Великанов. Муж в мешке

Константин Ольховой. Не с первого взгляда

ВЕРА

Александр Ткаченко. Воровство на всех уровнях

Марина Бирюкова. Бестолковые дни

Митрополит Иларион (Алфеев). Бесплодная смоковница

Игумен Дамаскин (Орловский). Мученик Иоанн (Демидов)

ЛЮДИ

Вера Евтухова. Сила прощения

Тихон Сысоев. Как святые общались с преступниками

КУЛЬТУРА

Алексей Гиппиус. Почему берестяные грамоты стали сенсацией?

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

 КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Главная проблема церковной жизни

Представьте две новости с заголовками: «С завтрашнего дня во всех магазинах исчезнет гречка» и «С завтрашнего дня во всех магазинах появится новый сорт гречки». Совершенно очевидно, какая новость распространится шире. 

«Скандалы продаются» — с помощью этой фразы принято объяснять, что негативная информация распространяется быстрее и шире, чем положительная. Так это повелось с древности, когда люди стали требовать хлеба и зрелищ. Но, как говорят эксперты, причины даже глубже: дело в том, что чаще всего «негатив» сильнее влияет на жизнь человека, чем «позитив». Сравните хотя бы те же два заголовка в начале этого текста: не менее очевидно, какая из двух новостей серьезнее отразится на жизни наших сограждан. Эта закономерность работает по отношению и к любой теме, присутствующей в медиа.

Тема Церкви не является исключением. Хотя на самом деле бóльшая часть того, что подается как скандалы или проблемы церковной жизни, имеет периферийное отношение к реальности. Я не хочу сказать, что в земной жизни Церкви нет проблем: все эти «попы на мерседесах», аварии и прочее бывают в реальности — но они не составляют всю картину церковной жизни. Во всей Русской Церкви больше 35 тысяч священников. Конечно, далеко не все из них передвигаются на дорогом транспорте и регулярно попадают в аварии. У большинства из них вообще никакого транспорта нет. Их жизнь состоит из совершенно других вещей: они ежедневно трудятся над восстановлением храмов и человеческих душ. Причем последнее — намного сложнее, чем беседа на кушетке психонаналитика. Просто представьте священника, который регулярно выслушивает десятки, сотни исповедей. И не просто выслушивает, но пропускает через себя, пытается как-то помочь… 

Кроме того, существует такая штука, как «медийное искажение». Она тоже касается не только церковной тематики, но жизнь Церкви точно не обходит стороной. Прекрасно помню, как в 2010 году принимался закон о возвращении религиозным организациям имущества религиозного назначения, который сегодня все вспомнили в связи с передачей Исаакия. Дискуссии, которые тогда приходилось вести, вообще не касались передачи храмов: в медийном изводе этот закон звучал как то, что «“попы” теперь заберут еще и наши (?) иконы из музеев». Никакого отношения к закону этот тезис не имел, но я, как один из непосредственных участников медийных баталий того времени, свидетельствую, что большинство из них тогда велись вокруг икон. А сама «полемика» выглядела примерно так:

— Почему вы хотите забрать иконы из запасников?

— Вы знаете, закон этого не касается…

— Вы уходите от ответа. Отвечайте!

Сегодня меняются только темы. Подходы нередко остаются прежними.

Как здесь быть? Спокойно и терпеливо объяснять, что имеет отношение к реальности, а что не имеет, заниматься подготовкой журналистов и т. д.

…Что касается подлинных проблем церковной жизни, то, повторяю, их много и они разные. Назову две основные. Христос говорит: по тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин 13:35). Наша главная внутренняя проблема в том, что мы не имеем этой любви. Отсюда и главная внешняя: общество не видит в нас Его учеников. Остальное детали. 

 ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Как из одного праздника родилось целое движение

То, что нужно беречь и ценить

— Светлана Владимировна, а у Вас уже есть медаль «За любовь и верность»?

— В следующем году у нас с Дмитрием Анатольевичем серебряная свадьба. Когда мы были совсем юные, при мыслях о серебряной свадьбе всегда представляли уже, наверное, убеленных сединами людей, пожилых, красивых, вокруг — близкие, дети, внуки… Вспоминалась такая замечательная старая песня «Серебряные свадьбы, негаснущий костер»…

Сегодня понимаешь, как быстро летит время. Вот уже и у нас 25 лет совместной жизни. Серебряная свадьба. Поэтому так важно беречь и ценить то время, которое мы посвящаем друг другу.

^{На праздновании Дня семьи, любви и верности в Муроме, 2013}

— Кстати, о детях, Светлана Владими­ровна, у Вас с супругом растет замечательный сын. Как у него дела?

— Как любым родителям, нам хочется, чтобы наши дети были счастливы. 

Сейчас Илья занимается учебой, спортом, начинает работать. Старается понять, что ему интересно в жизни. Хочет принести какую-то пользу и почувствовать, где он нужен.

Он уже заканчивает институт и ведет обычный образ жизни, как и все студенты —активно участвует в жизни вуза, общается со своими друзьями. Я ему всегда говорю, как важно сохранять дружбу. Потому что крепкая дружба формируется, как правило, со школьной скамьи. У него очень много друзей именно со школы. И мне очень отрадно, что именно в нашем доме они собираются своей большой дружной компанией. Уверена, что у них эта дружба сохранится на долгие годы. А любовь — она обязательно придет. 

— Давайте вернемся к празднику. День семьи, любви и верности тесно связан с именами святых Петра и Февронии. А кроме Петра и Февронии, есть ли у Вас в роду в семье особо почитаемый святой? Если есть, то почему Вы его особо почитаете?

— Для меня есть два особых святых, которых почитают не только в России, но и во всем мире. Это Иоанн Кронштадтский и Серафим Саровский. Иоанн Кронштадтский, потому что я родилась в Кронштадте. И, наверное, это с молоком матери пришло и глубоко-глубоко остается во мне. 

А почитаемый всеми батюшка Серафим… Саров — это одно из самых святых мест в России. Еще в канун праздника я приезжала туда, мы проводили много мероприятий именно в Сарове и в Дивееве. Люди стремятся посетить такие места, потому что это дает и веру, и надежду, и опору, и духовное равновесие, которое желает чувствовать каждый человек. Мы просим и за близких, и за себя… Но я знаю, как надо быть благодарной за все, что происходит и с тобой, и с твоими близкими.

Благодарность — это вообще то чувство, которого, кажется, нам сегодня очень недостает. И, пользуясь случаем, накануне уже десятого празднования Дня семьи, любви и верности я бы хотела поблагодарить всех, кто поддерживает этот праздник. Все семьи. И пожелать быть щедрыми на любовь. Относиться друг к другу с большой теплотой и вниманием. Спасибо! 

Фотографии из личного архива С. В. Медведевой

ВОПРОС НОМЕРА

Письмо в редакцию

на e-mail: vopros@foma.ru

Помогите разобраться с вопросом: как понять, что любишь человека по-настоящему, что этой любви достаточно для вступления в брак? 

Знаю, например: когда моя мама встретила папу, она сразу поняла, что это ее судьба. С подругами то же самое. В кино встреча двух людей — это всегда яркий, сильный момент. Но в моей жизни не было человека, о котором я могла бы с уверенностью сказать, что это — раз и на всю жизнь. 

Недавно я познакомилась с очень хорошим, достойным человеком: он за мной ухаживает, и я вижу его серьезные намерения. Я не испытываю к нему никакой неприязни, скорее даже наоборот. Он меня во всем устраивает, мне с ним спокойно, комфортно и хорошо. Но при этом я не чувствую, что люблю его. 

Я хочу выйти замуж по Божьей воле. Но как ее понять? Я хочу быть уверена, что именно с этим человеком должна прожить свою жизнь, но полной уверенности у меня нет. Может, потому что я вообще в принципе боюсь кардинальных перемен… 

Может ли из таких отношений вырасти настоящая любовь? Можно ли на такой основе построить крепкую семью? И не пожалею ли я потом, что в моей жизни так и не было яркого чувства? 

Елена

Отвечает протоиерей Павел Великанов

Муж в мешке

Что делать, если еще не встретил «того самого» человека?

Может ли влюбленность быть спокойной?

Хочется выйти замуж по Божьей воле. Но как ее понять?

Секретам семейного счастья можно научиться… у монахов!

Психотерапевт Константин Ольховой 

о том, почему девушки тянут с замужеством

Не с первого взгляда

А вы уверены, что брак Вам сейчас нужен?

Бывает ли в жизни, как в кино?

Может ли из неопределености вырасти любовь?

ВЕРА

Воровство на всех уровнях

от мелкого до метафизического

Дядя Коля в стране электродов

Как действует воровство на душу человека, я впервые ощутил лет в тринадцать. Вернее сказать, ощутил я это гораздо позже, спустя многие годы. Тогда, в детстве как раз наоборот — никаких чувств и переживаний не было. Был просто факт, который я до сих пор пытаюсь осмыслить и никак не могу сделать это в полной мере. 

Был у меня друг Генка по прозвищу Морячок. Его семья жила в рабочем общежитии, где, как в песне поется, — «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная», да и та во дворе. А вот общая кладовка была в помещении. Такой маленький закуток в коридоре, сплошь состоявший из стенных шкафов, на которых висели большие навесные замки. Однажды мы вместе с Генкиным папой пошли туда за какой-то железкой для велосипеда. Папа снял замок и открыл дверь. Его шкаф почти весь был забит электродами для сварки. Пачки в заводской упаковке лежали на полках стройными рядами, словно в магазине или на складе. Я спросил: 

— Дядь Коль, ты сварщик? 

Морячков папа удивленно посмотрел на меня: 

— Я? Да ну, была охота глаза жечь. Это ж вредная работа. Не, я — водителем на погрузчике. 

— А зачем тебе столько электродов? 

— Как зачем? Я же в сварочном цехе работаю. 

— Ну.

— Вот тебе и «ну». Что я еще могу оттуда вынести, кроме электродов? 

— Ты их продаешь, да? 

Дядя Коля радостно засмеялся: 

— Ты, Сань, совсем бестолковый. Кто ж их у меня купит, когда полгорода на заводе работает? Кому надо будет — притащат сами, забесплатно. Да и чего ими варить-то, электродами этими? 

Больше я его ни о чем не спрашивал.

Вообще, девиз «тащи с работы каждый гвоздь — ты здесь хозяин, а не гость» был тогда для множества людей негласной нормой. Никто особо не задумывался — зачем. Просто тащили и складывали дома. Авось пригодится.

Это было воровство, как сказал бы Пушкин, — бессмысленное и беспощадное. Когда человек крадет уже не из какой-либо корысти, а вообще непонятно ради чего. Спроси — зачем, он и ответить толком не сможет. Писатель Сергей Довлатов вспоминал, как один его интеллигентный знакомый украл на работе ведро цементного раствора. В дороге раствор, естественно, схватился и затвердел. Похититель выбросил окаменевшую глыбу неподалеку от собственного дома. Другой его знакомый украл огнетушитель. Третий — пюпитр из клуба самодеятельности. Никому из них эти вещи были не нужны. Довлатов считал, что такое бесцельное воровство носит метафизический характер. И я полностью с ним согласен в этом определении. 

Мне самому в студенческие годы довелось украсть разлапистый кактус из кабинета секретаря парткома. А мой сосед по комнате однажды притащил в общежитие огромные часы, которые он зачем-то снял со столба на улице. Был во всем этом какой-то кураж, который будоражил кровь, делал жизнь острой и непредсказуемой. Можно было бы счесть это лишь игрой, обычным озорством плохо воспитанной молодежи, если бы не одно обстоятельство: когда мы пришли в Церковь, все подобные «игры» тут же прекратились. Заповедь «не укради» отсекла их от нашей жизни раз и навсегда. А когда какие-то иррациональные действия прекращаются через исполнение Божьей заповеди, это верный признак того, что метафизика за ними стояла очень темная. И что скрывался в этой озорной темноте тот, кто еще в Эдемском саду учил людей не верить Богу и предлагал им разнообразить свою жизнь через вкушение запретного плода.

Злоключения Винни-Пуха

С Генкой Морячком мы вместе ходили на занятия в радиокружок. Паяли несложные схемы, рисовали в тетрадках устройство радиоламп и транзисторов. Ну и подворовывали детали по мелочи. Благо их там было навалом в буквальном смысле слова. Конденсаторы, резисторы, диоды и прочее полезное радиобарахло содержалось в больших ящиках без всякого учета. Если для схемы нужна была какая-то деталь, мы отыскивали ее в этих залежах, словно старатели на золотом прииске. А заодно прихватывали пару-тройку ненужных — домой, про запас. 

Вот там, в радиокружке, и произошел случай, о котором я буду помнить, наверное, до конца жизни. Руководителем у нас был полный лысоватый мужчина по прозвищу Винни-Пух. Пока мы дымили паяльниками над каким-нибудь приемником или цветомузыкальной приставкой к магнитофону, Винни-Пух не спеша занимался своими взрос­лыми делами. Он работал в местном РОВД, налаживал там системы сигнализации во вневедомственной охране. И иногда приносил на занятия разные устройства, которые нуждались в ремонте. 

В тот злополучный день он разбирал какой-то хитрый электроящик, напичканный одинаковыми съемными платами размером с два спичечных коробка. Видимо, чтобы не перепутать их порядок, Винни-Пух вынимал платы из устройства и сразу же аккуратным рядком раскладывал на первом ученическом столе. Думаю, это были прообразы будущих чипов. 

Платы, словно диковинные жуки, сверкали черным лаком транзисторов. Я улучил момент, взял крайнюю в ряду и незаметным движением опустил ее за голенище сапога. 

Пропажу Винни-Пух обнаружил уже после нашего ухода, когда стал устанавливать платы на место. Через пару дней мы пришли на очередное занятие, и я впервые увидел, как выглядит настоящее человеческое отчаяние. Винни Пух даже не просил отдать ему пропавшую плату. Он умолял нас об этом. 

— Ребята… Ну пожалуйста… Я никого не буду наказывать, обещаю. Я… Я… Любые детали вам дам взамен, какие скажете. Хотите — магнитофон подарю тому, кто это сделал. Никому не скажу. Только верните! 

Видно было, что приперло мужика всерьез. Купить такую же плату было негде, самому повторить заводскую сборку не получилось бы. А без пропавшей детали милицейское устройство работать отказывалось. 

Я смотрел, как страдает и унижается взрос­лый человек, который не сделал мне ничего дурного. Хорошо помню, что в сердце не было даже малейшего сочувствия. Я просто сидел, смотрел на него, и мне было все равно. Что это за окаменение души, откуда взялась такая безжалостность в тринадцатилетнем пацане, никакими рациональными аргументами объяснить невозможно. Думаю, это была настоящая одержимость духом воровства, убивающим в человеке любое сочувствие к обкраденному. 

Нет, понятно, что признаться в краже было делом опасным. Но ведь тайком-то подкинуть плату в какой-нибудь ящик с деталями я бы смог без всяких проблем. А вот поди ж ты, даже мысли такой не возникло тогда. 

И валялась потом эта плата у меня дома много-много лет без всякого применения. Пока не потерялась во время очередного переезда. Вспоминать об этом случае я начал только после тридцати. И чем старше становился, тем печальней были эти воспоминания. Видимо, с возрастом я смог мысленно поставить себя на место несчастного Винни-Пуха.

К слову говоря, своей воровской радиодобычей я в тот же день похвастался перед Генкой Морячком. Друг полностью одобрил мой поступок. Спустя несколько лет он сядет в тюрьму за кражу бинокля в яхт-клубе. Потом будут еще три судимости за такие же нелепые преступления. В последний раз Морячка посадили за то, что он снял аккумулятор со сломанного автокрана, стоявшего на обочине. Ему тогда было уже под сорок. 

Митрополит Иларион (Алфеев)

Может ли у Бога кончиться терпение?*

Притча о бесплодной смоковнице:

Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? 

Но он сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, — не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее.

(Лк 13:6–9)

Это одна из самых известных и в то же время непонятных для неподготовленного читателя притч Христа. 

Зачем Он вдруг просит садовника не рубить смоковницу, которая стала совсем бесполезной? И если спасает ее, то почему только на год, а потом — пусть садовник уничтожит дерево? Разве справедливо даровать спасение, а потом, словно бы «по звонку будильника», отобрать этот дар?

---

^{*Фрагмент из новой книги митрополита Волоколамского Илариона — четвертого тома из шеститомной серии «Иисус Христос. Жизнь и учение». Четвертый том серии посвящен притчам Христа.}

Чем справедливость Бога отличается от справедливости человека?

Небольшая притча о бесплодной смоковнице является частью поучения, произнесенного после того, как Иисусу рассказали о Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их (Лк 13:1). Об этом инциденте неизвестно из других источников: Иосиф Флавий, описавший историю взаимоотношений Пилата с иудеями и галилеянами достаточно подробно, о нем умалчивает. Однако Иосиф описывает другой эпизод, касающийся мятежа самарян:

Также и самаряне не удержались от возмущения. Их смутил некий лживый человек, который легко во всем влиял на народ. Он побудил их собраться к нему на гору Гаризим, которую они считают особенно священною. Тут он стал уверять пришедших [отовсюду] самарян, что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея. Самаряне вооружились, поверив этой басне, и расположились в деревушке Тирафане. Тут к ним примкнули новые пришельцы, чтобы возможно большею толпою подняться на гору. Однако Пилат предупредил это, выслав вперед отряды всадников и пехоты, которые, неожиданно напав на собравшихся в деревушке, часть из них перебили, а часть обратили в бегство. При этом они захватили также многих в плен, Пилат же распорядился казнить влиятельнейших и наиболее выдающихся из этих пленных и беглецов*.

Некоторые исследователи считают, что в Евангелии от Луки упомянут этот инцидент, но самаряне по ошибке названы галилеянами. Однако в таком случае Евангелист был бы повинен не только в смешении галилеян с самарянами, но еще и в анахронизме: Иосиф говорит об этом инциденте уже после упоминания о казни Иисуса Христа. Произошел он в 35 году по Р. Х., и в результате его Пилат был отозван в Рим. Кроме того, Иосиф не упоминает ни о каких жертвоприношениях, о которых говорится у Луки.

Еще одна история, рассказанная Иосифом Флавием, рассматривается как возможный прототип для повествования Луки. Это история у Иосифа предшествует упоминанию о казни Иисуса Христа и, следовательно, произошла при Его жизни:

Затем Пилат соорудил водопровод в Иерусалиме. На это он употребил деньги святилища. Водопровод питался ключами, находившимися на расстоянии двухсот стадий от города. Однако население воспротивилось этому, и много десятков тысяч иудеев собралось около рабочих, занятых сооружением водопровода, и стало громко требовать, чтобы наместник оставил свой план. Как то обыкновенно бывает в таких случаях, некоторые из них позволили себе при этом оскорбить Пилата ругательствами. Последний распорядился переодеть значительное число солдат, дал им дубины, которые они должны были спрятать под платьем, и велел им окружить толпу со всех сторон. Толпа, в свою очередь, получила приказание разойтись. Но так как она продолжала поносить его, то он подал воинам условный знак, и солдаты принялись за дело гораздо более рьяно, чем то было желательно самому Пилату. Работая дубинами, они одинаково поражали как шумевших мятежников, так и совершенно невинных людей. Иудеи, однако, продолжали держаться стойко; но так как они были безоружны, а противники их вооружены, то многие из них тут и пали мертвыми, а многие ушли, покрытые ранами. Таким образом было подавлено возмущение**.

Однако эта история имеет еще меньше общего с упоминанием о галилеянах у Луки, чем рассказ о мятеже самарян. Можно предположить, что в ситуации общей нестабильности и постоянного сопротивления жителей оккупированных областей римским властям подобные инциденты возникали неоднократно, и упомянутый Лукой — один из многочисленных подобного рода случаев. То, что о нем не упоминает Флавий, вовсе не означает, что он не имел место в действительности. Образ Пилата как жестокого римского префекта, не останавливающегося перед пролитием крови и не уважающего то, что для иудеев является священным, вполне соответствует его описанию у Иосифа Флавия.

Выражение которых кровь Пилат смешал с жертвами их указывает на то, что описанный у Луки эпизод произошел в то время, когда галилеяне приносили жертвы. Заклание жертвенных животных происходило в храме Иерусалимском. Речь, следовательно, идет о группе паломников из Галилеи, которые пришли в Иерусалим для того, чтобы принести жертвы, и там во время жертвоприношения по каким-то причинам были умерщвлены воинами Пилата. Их кровь смешалась с кровью жертвенных животных. Очевидно, что инцидент произошел незадолго до того, как о нем рассказали Иисусу: история преподнесена Ему как свежая новость.

Евангелист ничего не говорит о том, кем были люди, поведавшие Иисусу о происшествии. Судя по упоминанию о том, что они «пришли», вероятно, что они либо были очевидцами события, либо пришли оттуда, где слышали об этой новости от ее очевидцев. Возможно, пришедшие были из числа книжников и фарисеев, которые хотели увидеть, как Иисус отреагирует на новость. Вероятно, от Него ожидали, что Он либо осудит поступок Пилата, либо даст какое-то объяснение произошедшему исходя из общепринятого представления о Божественной справедливости.

Иисус, однако, не дает никакой оценки действиям префекта. Что же касается Божественной справедливости, то Он показывает, что она не может измеряться мерками человеческой справедливости, основанной на принципе адекватного воздаяния: между конкретным грехом и конкретным воздаянием нет прямого соответствия***. От этой мысли, выраженной в форме вопроса, Иисус переходит к главной теме Своей проповеди. Мы помним, что Его проповедь началась с призыва к покаянию (Мф 4:17; Мк 1:15). Рассказ о безвременной гибели галилеян становится для Него поводом, чтобы вновь призвать к покаянию тех, кто остается в живых:

Думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. Или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете (Лк 13:2–5).

---

^{* Иосиф Флавий. Иудейские древности 18, 4, 1. С. 765–766.}

Силоамская башня: смерть не настигает только самых грешных

История с падением Силоамской башни — еще один инцидент, о котором ничего не известно из других источников. Возможно, эта башня была частью фортификационных сооружений, ограждавших Иерусалим, например, одной из башен, составлявших часть его древних стен. Согласно Иосифу Флавию, город был обнесен тройной стеной. Наиболее древняя из стен «была труднопобедима вследствие окружавших ее пропастей и возвышавшегося над последними холма, на котором она была построена». Она начиналась «на севере у так называемой Гипиковой башни... и оканчивалась у западной галереи храма». В другую сторону она шла с того же пункта, проходила мимо Силоамского источника и оканчивалась у восточной галереи святилища.*

Очевидно, одна из башен этой стены, находившаяся вблизи Силоамского источника и купальни, о которой упоминается в Евангелии от Иоанна (Ин 9:7, 11), обрушилась и стала причиной гибели восемнадцати человек. Опять же, событие, вероятно, произошло незадолго до того, как о нем упомянул Иисус.

Оба события — смерть галилеян и смерть восемнадцати человек под обломками башни — служат для Иисуса поводом для напоминания о покаянии и о том, что смерть подстерегает каждого человека. При этом Иисус опровергает распространенное мнение, что внезапная смерть или смерть в результате несчастного случая является наказанием за грехи. Погибшие, говорит Он, не были более грешными, чем оставшиеся в живых. Но их гибель должна стать предостережением для людей, не приносящих плоды покаяния.

---

^{* Иосиф Флавий. Иудейская война 5, 4, 1–2. С. 1109–1110.}

Бесплодная смоковница: еще год, чтобы измениться

От этой мысли Иисус переходит к притче о бесплодной смоковнице, которая на первый взгляд может показаться не связанной с тем, что ей предшествовало.

Связь притчи с тем, что ей предшествовало, косвенная. Галилеяне остались в живых потому, что Бог дал им время на покаяние. Именно долготерпение Божие становится сюжетом притчи о бесплодной смоковнице.

Обычай сажать смоковницу в винограднике был широко распространен в древности. Плиний в «Естественной истории» пишет: «Тень смоковничных деревьев легка, хотя и широка, поэтому нечего возразить против посадки их в виноградниках»*. Уход за смоковницей предполагал использование навоза в качестве удобрения**. Корни смоковницы мотыжили, особенно весной, с целью увеличения урожайности***. Именно эти действия обещает произвести виноградарь, прося господина сохранить смоковницу еще на один год.

Как правило, смоковницу сажали в виноградники не для того, чтобы она приносила плод, а для того, чтобы виноградная лоза могла обвиться вокруг ее ствола. В этом смыс­ле справедливы вопрошания исследователей относительно причин, по которым смоковница, не приносившая плод, должна была быть удалена из виноградника****. Эти вопрошания, однако, не имеют отношения к сюжету притчи.

Некоторые ученые усматривают связь между притчей и чудом проклятия смоковницы, поскольку и в том, и в другом случае смоковница не приносит плода (Мф 21:18–22; Мк 11:12–14; 20–24). Можно также усмотреть связь между притчей и поучениями Иоанна Крестителя и Иисуса о том, что всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь (Мф 3:10; 7:19; Лк 3:9).

Отсутствие у человека достойного плода покаяния (Мф 3:8) могло бы послужить поводом к наказанию, подобно тому, как были наказаны внезапной смертью галилеяне и погибшие под обломками Силоамской башни. Но Бог проявляет терпение: он не срубает бесплодную смоковницу даже после трех лет ожидания, но дает ей возможность расти еще один год.

---

^{* Плиний. Естественная история 17, 89. С. 201.}

^{** Плиний. Естественная история 17, 256. С. 228.}

^{*** Плиний. Естественная история 17, 263. С. 229.}

^{**** Hedrick C. W. Many Things in Parables: Jesus and His Modern Critics. Louisville, 2004. P. 86–87.}

Кто заступится за обреченного человека?

Как правило, в притчах, где в числе действующих лиц имеется царь, или господин, или хозяин, он символизирует Бога. Данная притча не исключение. Однако помимо хозяина в притче присутствует еще одно лицо — виноградарь, ходатайствующий за смоковницу и обещающий потрудиться, чтобы она наконец начала приносить плоды. Кто этот ходатай?

Ветхий Завет изобилует примерами, когда человек ходатайствует перед Богом о людях, прося Бога проявить к ним долготерпение. Авраам ходатайствовал о жителях Содома, вопрошая: Неужели Ты погубишь праведного с нечестивым?.. Не может быть, чтобы Ты поступил так... не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно? И далее спрашивает, погубит ли Бог Содом, если в городе останется хотя бы пятьдесят, сорок пять, сорок, тридцать, двадцать или десять праведников (Быт 18:22–33). Диалог напоминает торг: Авраам постепенно снижает количество праведников, и Бог в ответ обещает не истребить город даже ради десяти праведников.

Представленное здесь понимание Божественного правосудия отличается от того, которое вытекает из поучения Иисуса в Евангелии от Луки. Авраам исходит из того, что внезапная смерть является наказанием за грехи и что праведники должны быть спасены от нее. Иисус же говорит об обратном: жертвы репрессий или несчастного случая не были более грешны, чем те, кто остались в живых. Божественное правосудие действует иначе, чем то представляется людям. Бог оставляет в живых не только праведников, но и грешников, чтобы дать им возможность принести покаяние и изменить жизнь (подобно тому, как Он оставляет расти плевелы вместе с пшеницей до времени жатвы).

Еще одним примером ходатайства перед Богом за народ был Моисей. В то время, как он находился на Синае, народ изготовил золотого тельца и начал поклоняться ему. Об этом Бог сказал Моисею: Я вижу народ сей, и вот, народ он жестоковыйный; итак оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их, и произведу многочисленный народ от тебя. Но Моисей начал прекословить Богу, напоминать Ему об обетованиях, которые Он дал Аврааму, Исааку и Иакову. И Бог отменил зло, о котором сказал, что наведет его на народ Свой (Исх 32:1–14). 

Моисей сам свершил правосудие, как он понимал его, и от меча сынов Левииных погибло около трех тысяч человек (Исх 32:25–28). После этого он вернулся к Богу и сказал: Народ сей сделал великий грех... прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал. На этот раз Бог остался неумолим: Того, кто согрешил предо Мною, изглажу из книги Моей. И поразил народ за сделанного тельца (Исх 32:31–35).

Образы ветхозаветных праведников, ходатайствовавших за народ, служат прообразами того ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника, Который есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира (1 Ин 2:1–2). Он, как пребывающий вечно, имеет и священство непреходящее, посему и может всегда спасать приходящих чрез Него к Богу, будучи всегда жив, чтобы ходатайствовать за них (Евр 7:24–25). Подобно Моисею, просившему изгладить его из книги жизни, Иисус принес Свою жизнь в жертву за людей: Он умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он и ходатайствует за нас (Рим 8:34).

Именно в таком ключе понимали притчу древние толкователи. Согласно Исидору Пелусиоту, хозяин виноградника — это Бог, виноградарь — Сын Божий, смоковница — народ Израильский или все человечество. Закон и пророки не смогли исправить людей и заставить их принести плоды. Сын Божий Своим учением и Своими страданиями должен привести их к покаянию. Если же этого не произойдет, в вечной жизни они будут отсечены от части праведных*.

В свете новозаветного представления об Иисусе Христе как ходатае перед Богом не только за избранный народ, но и за весь мир, следует понимать слова виноградаря, обращенные к хозяину. Даже если терпение Бога Отца исчерпалось, Сын Божий готов выступать посредником между Ним и грешными людьми. Это вносит полный переворот в представление о божественном правосудии. Отныне даже у бесплодной смоковницы появляется ходатай в лице доброго виноградаря, который готов ее окапывать и удобрять, «не принесет ли плода».

---

^{* Исидор Пелусиот. Письма 1, 312 (PG 78, 364). Рус. пер.: С. 181.}

Неужели Бог дает нам только год на исправление?

Учение Иисуса разбивает сразу несколько стереотипов, характерных для ветхозаветного представления о том, как строятся взаимоотношения между Богом и людьми: а) за грехи одного человека или группы людей Бог может наказать большее число людей или даже целый народ; б) внезапная смерть постигает грешников в наказание за грехи, а праведники должны быть от нее избавлены; в) смерть невинных людей умилостивляет Бога (как это было в случае с сынами Левииными, пролившими кровь своих братьев по приказу Моисея).

В то же время притча о бесплодной смоковнице показывает, что долготерпение Божие не безгранично: рано или поздно человек должен будет дать отчет о своих делах, о плодах, которые он принес или не принес. Время ожидания этих плодов в притче соответствует тому дополнительному году, который получает бесплодная смоковница. Если и этот год, в течение которого виноградарь будет ухаживать за ней особым образом, не поможет ей принести плоды, она будет срублена.

Год, отпущенный смоковнице, — это весь промежуток времени между Первым и Вторым Пришествием Сына Божия. В течение этого времени Сын Божий через созданную им на земле Церковь будет вести людей по пути покаяния, проявляя по отношению к ним милость и долготерпение:

Покаяние есть врачевство, истребляющее грех; оно есть дар небесный, чудес­ная сила, благодатию побеждающая силу законов, почему оно ни блудника не отвергает, ни прелюбодея не отгоняет, ни пьяницы не отвращается, ни идолослужителем не гнушается, ни поносителя не отметает, ни хулителя не гонит, ни гордеца, но всех изменяет... Когда Бог долготерпит грешникам, то имеет двоякую спасительную цель: с одной стороны Он ищет чрез покаяние спасения им самим, а с другой — предуготовляет благодеяние для их потомков, которые будут успевать в добродетели. Бог, повторю опять, долготерпит, чтобы и сам грешник покаялся, и своим потомкам не заключил пути ко спасению, потому что, хотя сам грешник и остается нераскаянным, Бог часто щадит корень, чтобы сохранить плоды, часто же... исправляет и самый корень; а когда последний подвергается окончательной порче, то Бог отсрочивает наказание, ожидая, чтобы другие спаслись чрез покаяние*.

Долготерпение Божие не имеет пределов. Однако по отношению к человечеству оно действует во временных рамках человеческой истории, а по отношению к каждому конкретному человеку — в пределах его жизни. Однако окончательный итог жизни каждого человека зависит не только от Бога. В значительной степени он зависит от воли и выбора человека — от того, последует ли он за Ним, захочет ли исполнять Его волю и жить по Его заповедям. 

Заголовок, анонс статьи и подзаголовки даны редакцией.

---

^{* Иоанн Златоуст. Беседы о покаянии 7 (PG 49, 323–324). Рус. пер.: С. 359.}

НОВОМУЧЕНИКИ

 Иван, служа в Красной армии, не скрывал, что он человек верующий, и политрук, видя это, настойчиво пытался склонить его к отказу от веры. Он в то время писал отцу: «Дорогой папаша! Каждый день специально надо мной сидит политрук и все уговаривает снять нательный крестик. Но я твоего благословения не брошу. Перетерплю все. Святые отцы муки разные терпели, и я перетерплю, а вере православной не изменю».

***

Мученик Иоанн родился 27 сентября 1907 года в деревне Андреево Запонорской волости Богородского уезда Московской губернии в семье богатого крестьянина Ивана Панкратьевича Демидова, владевшего вместе с братом Матвеем небольшой шелкокрутильной фабрикой, на которой работало около пятидесяти человек. Впоследствии Матвей Панкратьевич стал единоличным владельцем, а Иван Панкратьевич лишь исполнял некоторые фабричные заказы у себя на дому. В самый тяжелый для Русской Православной Церкви период его дети стали церковными старостами: дочь — Троицкой церкви в селе Аверкиево, а сын Иван — Покровской в селе Запонорье.

В 1929 году Иван был призван в армию и служил в артиллерийском полку, квартировавшем в городе Моршанске Тамбовской области. Вернувшись после службы домой, он стал работать вместе с отцом в своем хозяйстве. В 1933 году, уступая просьбам прихожан, он согласился быть старостой в Покровской церкви в селе Запонорье. В том же году его арестовали и приговорили к четырем месяцам заключения в исправительно-трудовом лагере за невыполнение им, как единоличником, сельскохозяйственных обязательств, наложенных на него государством. В 1935 году он снова был приговорен к шести месяцам заключения за неуплату налогов. Соревноваться в сохранении крестьянского хозяйства с государством, настойчиво стремившимся его уничтожить, было непосильно, и, вернувшись из заключения, Иван устроился работать на строительстве школы в Павловом Посаде, а затем, с 1937 года, — на лесопильном заводе в Дрезне. Но, где бы он ни работал, он никогда не забывал, что прежде всего он — православный человек. Как церковный староста, он заботился о совершении в Покровском храме регулярных богослужений. После того как храм лишился священника, он стал привозить священника из города, и тот совершал требы в домах прихожан. Это и явилось причиной для нового ареста Ивана.

В справке на его арест сотрудники НКВД написали: «Иван Иванович Демидов систематически организовывает богослужение по дворам колхозников, является сельским церковным старостой... Пользуясь набожностью части колхозников, он настраивает колхозников против колхоза, говоря, что “колхозы противны Богу... колхоз есть безбожество. Я в него никогда не пойду, потому что я верующий и веру православную не продам. Сейчас у власти не поймешь кто... нашу православную веру хотят загнать неизвестно куда. Но я уверен, что Церкви не одолеет никто и никогда”. Будучи церковным старостой, Демидов ведет большую религиозную пропаганду на селе. В результате молодежь села отстраняется от общественно-политической жизни. Все перечисленные факты подтверждаются агентурными материалами и негласными допросами свидетелей».

Иван был арестован 22 августа 1937 года в доме своей сестры в Дрезне и заключен в тюрьму в городе Ногинске.

— С какого года вы церковный староста запонорской церкви? — спросил его следователь.

— С 1933 года.

— Как вы попали в церковные старосты?

— По просьбе верующих, которые об этом просили меня в церкви после службы.

— Много верующих в вашей запонорской церкви?

— К церкви приписано всего семь дворов, а посещают церковь немного больше.

— Следствие располагает материалами, что вы, являясь членом контрреволюционной церковной группировки, получали задания через свою сестру проводить контрреволюционную деятельность на селе по развалу колхоза. Признаете себя в этом виновным?

— Сестру свою я посещал... но никаких заданий в духе контрреволюционной деятельности я от нее не получал и виновным себя в этом не признаю.

После первых допросов Ивана не вызывали на допросы в течение месяца, но, когда следствие было закончено, уже другой следователь вновь допросил его, повторив почти те же вопросы.

— С какого времени вы являетесь церковным старостой? — спросил он.

— С 1933 года я состою церковным старостой при церкви села Запонорье... До настоящего времени являюсь верующим, — ответил исповедник.

11 октября 1937 года тройка УНКВД по Московской области приговорила Ивана Демидова к десяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был отправлен в поселок Кульдур Бирского района Хабаровского края, в Буреинский железнодорожный лагерь НКВД.

В 1939 году Иван направил заявление властям с просьбой пересмотреть дело и отменить приговор как незаконный. 20 сентября 1939 года ему был дан ответ от областного прокурора: «В жалобе отказать».

Находясь в заключении, Иван не скрывал, что он человек верующий и был на родине церковным старостой и, когда его спрашивали о его уповании, отвечал на это прямо и не смущаясь. Сотрудники оперативного отдела лагеря начали искать повод, чтобы открыть против него новое дело.

В апреле 1942 года они допросили заключенных, работавших вместе с Иваном, и потребовали от них лжесвидетельств; те показали, что тот якобы вел антисоветские разговоры и был враждебно настроен к советской власти, говорил, что осужден за свои религиозные убеждения и в прошлом был церковным старостой, что, будучи старостой, отстаивал храм от закрытия; когда разговаривал на религиозные темы, то всегда говорил определенно, что Бог существует. О том, что он был человеком верующим, знали все заключенные бригады. В присутствии заключенных он пел церковные песнопения и молился.

1 мая 1942 года Иван Демидов был арестован и заключен в лагерный изолятор.

— Вам предъявляется обвинение в совершенном вами преступлении, предусмотренном 58-й статьей. Поняли ли вы это и признаете ли себя виновным в предъявленном вам обвинении? — спросил его следователь.

— В предъявленном мне обвинении по 58-й статье виновным себя не признаю, так как я никогда никакой контрреволюционной агитации не проводил.

— Что вы еще желаете показать по существу предъявленного вам обвинения?

— Больше показать ничего не могу.

Следователи стали проводить очные ставки между свидетелями и обвиняемым. Иван, не соглашаясь со лжесвидетельствами, отказался поставить свою подпись под протоколами очных ставок. И следователь снова допросил его.

— Материалами следствия, показаниями свидетелей и очными ставками установлено, что вы на почве религиозных убеждений среди заключенных проводили антисоветскую агитацию пораженческого и клеветнического характера. Расскажите об этом по существу и подробно, — потребовал от Ивана следователь.

— Показания свидетелей на очной ставке в отношении того, что я рассказывал, что на воле был церковным старостой, соответствуют действительности, я их подтверждаю, так как это истина и об этом я говорил, но в отношении антисоветских высказываний — этого с моей стороны не было, и это я не подтверждаю... Никакой пораженческой и клеветнической агитации я не проводил.

24 сентября следствие было закончено. Ознакомившись с материалами дела, Иван заявил сотруднику НКВД, что подписывать протокол об окончании следствия не будет. Тот спросил почему, на что Иван категорично и спокойно ответил, что причину объяснять не желает.

2 ноября 1942 года дело было рассмотрено в закрытом заседании Постоянной сессии областного суда Еврейской Автономной Республики Хабаровского края. После оглашения обвинительного заключения, судья спросил Ивана, понятно ли ему обвинительное заключение и признает ли он себя виновным.

— Обвинение мне понятно. Виновным себя не признаю. Никакими контрреволюционными разговорами не занимался, — ответил Иван.

Были допрошены вызванные в суд свидетели и зачитаны показания отсутствующих свидетелей и снова допрошен подсудимый; на все вопросы судьи Иван категорично ответил, что показания свидетелей не содержат в себе правды. Суд удалился на совещание, а затем зачитал приговор — десять лет лишения свободы с содержанием в исправительно-трудовых лагерях НКВД и поражением в правах после отбытия наказания на пять лет.

Церковный староста Иван Иванович Демидов скончался в возрасте тридцати шести лет 13 июля 1944 года в центральной больнице концлагеря на станции Известковая и на следующий день был погребен в безвестной могиле на лагерном кладбище. 

Игумен Дамаскин (Орловский),

ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви». 

www.fond.ru

ЛЮДИ 

Сила прощения

Как святые общались с преступниками

Инцидент: разбой

Во время своего миссионерского путешествия в город Эфес (современная Турция) апостол Иоанн встретил очень чистого, стремящегося к Богу юношу. После долгой и обстоятельной беседы святой решил доверить его воспитание местному епископу, а сам продолжил свое путешествие. К несчастью, юноша угодил в дурную компанию, а епископ не смог его остановить. В итоге когда-то праведный человек стал главарем шайки, которая занималась разбоем на дорогах.

Спустя годы апостол Иоанн вернулся в Эфес. Он поинтересовался у епископа судьбой молодого человека. «Тот юноша мертв. Он умер для Бога», — плача, ответил епископ и рассказал апостолу обо всем произошедшем. «Приведите мне лошадь, и пусть кто-нибудь покажет мне дорогу, я иду к нему», — сказал святой. Ему указали гору, на которой располагался лагерь разбойников. У ее подножия Иоанна сразу схватили. Он не сопротивлялся.

Святой просил преступников отвести его к их главарю — повидаться. Разбойник сразу узнал его и, поражаемый стыдом, бросился бежать прочь, а святой кричал ему вслед: «Сынок, что ты бежишь от своего отца?… Не страшись ничего! Ты еще можешь войти в жизнь вечную! Я возьму все твои грехи на себя перед Христом!» Преступник остановился, бросил оружие, опустил голову и горько заплакал. Апостола Иоанна отпустили. Он подошел к поникшему разбойнику и со слезами на глазах крепко его обнял.

Разбойник покаялся и больше никогда не возвращался к своей преступной жизни.

Инцидент: покушение на убийство

Великий аскет, преподобный Моисей Мурин (IV век от Р. Х.), выходец из Эфиопии, до своего пострига был рабом одного знатного человека. Однажды вскрылось, что раб совершил убийство, и господин прогнал его. Моисей решил примкнуть к банде разбойников. Обладая невероятной физической силой и суровым нравом, он вскоре стал их вожаком. Несколько лет его жизни прошли в кровавых грабежах, убийствах и насилии. А дальше, как написал Некрасов, «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил». В какой-то момент Моисей содрогнулся от того, что наделал, раскаялся и, покинув «товарищей», удалился в монастырь. Здесь он долго оплакивал свое прошлое, умоляя братию принять его к себе. Монахи не сразу поверили в раскаяние преступника, но в конце концов над ним совершили постриг. Через некоторое время святой решил уйти в затвор, отправившись в уединенную келью.

Однажды туда явились четверо разбойников из той самой шайки, которую когда-то возглавлял Моисей. Они не узнали его и, надеясь, что у него где-то припрятаны деньги, напали на преподобного. Святой, не утративший своей прежней физической силы, легко справился с ними, связал их и отнес в монастырь, где спрашивал у братии, как ему поступить с пленниками. Разбойники пришли в ужас, узнав, наконец, своего бывшего предводителя. Кроме того, они прекрасно понимали, что если их сдадут властям, то их ждет неминуемая кара. Но монахи великодушно решили отпустить их. Убийцы, изумленные тем, как изменился Моисей, и милосердием, которое было к ним проявлено, раскаялись и стали монахами этого монастыря.

Инцидент: попытка ограбления группой лиц

Преподобномученик Григорий Чудотворец (ум. 1093) принял иноческий постриг от преподобного Феодосия Печерского и стал монахом в Киево-Печерском монастыре.

Сам святой жил скромно, в маленький келье, рядом с которой устроил небольшой огород. Его единственным сокровищем были пергаментные книги. Однако нашлись люди, которые считали, что у монаха все же где-то припрятаны драгоценности. Несколько раз они пытались совершить ограбление, и каждый раз их постигала неудача. Чудесным образом грабители попадали в курьезные ситуации, раскаивались и становились христианами.

Самым удивительным был такой случай. Злоумышленники решили дождаться, пока старец отправится в церковь на молитву, чтобы прокрасться в его келью. Но святой приметил их и, стоя на коленях перед иконой, так начал молиться о преступниках: «Боже! Дай сон рабам твоим, потому что они утрудились всуе, врагу угождая». Воры заснули и проспали у кельи Григория пять дней и пять ночей, пока святой, призвав других монахов, не разбудил их. «Долго ли будете вы стеречь меня напрасно, думая обокрасть меня? — сказал проснувшимся старец. — Идите теперь по домам своим». Но воры за пять дней беспробудного сна так ослабели от голода, что не могли подняться. Святой накормил их и отправил домой. Об этом происшествии узнало городское начальство. Когда Григорий узнал, что неудачливые преступники предстали перед судом, то опечалился. Он решил продать свои книги, а вырученные деньги употребил на залог за сидевших в темнице грабителей. Освобожденные воры раскаялись, оставив прошлые привычки, и стали постоянно приходить в монастырь помогать братии по хозяйству.

Однако для святого роковой оказалась вовсе не встреча с преступниками.

Однажды Григорий спустился к реке за водой. На берегу он столкнулся с дружинниками князя Ростислава (брат знаменитого Владимира Мономаха). В тот год Ростислав готовился к походу на половцев и встал лагерем неподалеку от Киева. Княжеские дружинники, увидев монаха, начали издеваться над ним, но в ответ услышали удивительное: святой призывал их к покаянию, предрекая гибель войска в предстоящем походе. Разъяренные воины схватили Григория и приволокли к князю. Ростислав не поверил словам святого и в гневе приказал утопить его.

Так Григорий принял мученическую смерть, но слова его оказались вещими. Дружина князя была разбита, а сам Ростислав во время битвы утонул в реке.

Инцидент: избиение с причинением тяжкого вреда здоровью

Мысль о том, что монашествующие скрывают у себя несметные богатства, часто преследует людей омраченных, ищущих легкой наживы. Встречи с такими преступниками не избежал даже великий нестяжатель и аскет преподобный Серафим Саровский (1754–1833).

Злоумышленники, прослышав, что к святому старцу каждый день приходит множество людей, решили, что в его доме можно чем-нибудь поживиться. Выбрав подходящий случай, они пришли к преподобному и стали требовать от него деньги. Святой ответил, что ничего такого у него нет. Грабители не поверили ему и Серафим, сознавая, что произойдет дальше, не стал защищаться, хотя физически был очень сильным человеком. Он опустил свой топор, которым колол дрова, говоря: «Делайте, что вам надобно». Тогда один из преступников, подняв топор, сильно ударил святого обухом по голове, так что тот сразу потерял сознание. Нещадно избив лежащего, они ворвались в келью, но в ней ничего не нашли. В смущении, осознав, что наделали, они бросились бежать, а Серафим, очнувшись, медленно дополз до своего домика, в котором он жил уединенно, вдали от монастыря. Здесь святой пролежал всю ночь в тяжелейших страданиях, а наутро кое-как добрался до обители. Врач засвидетельствовал, что голова преподобного проломлена, ребра перебиты, по всему телу множество гематом. Все удивлялись, как он вообще остался жив. Восемь суток состояние его не менялось. Согласно житию, спасти Серафима смогло только чудо. Во сне ему явилась Богородица, которая исцелила его.

Разбойников нашли — они оказались крепостными крестьянами местного помещика. Преподобный просил его не наказывать их за содеянное и сам простил обидчиков. Но всю оставшуюся жизнь святой оставался сгорбленным.

Инцидент: умышленное убийство с целью грабежа, хищение чужого имущества

Преподобный Серафим Вырицкий (1866–1949), в миру Василий Николаевич Муравьев, до своего монашеского пострига был успешным купцом. Он сколотил колоссальное состояние на торговле мехом, но при этом никогда не скупился, постоянно помогая нуждающимся.

Как-то раз возвращаясь из-за границы после очередной деловой поездки, Василий Николаевич увидел на улице крестьянина в лохмотьях. Он велел своему кучеру остановиться и вышел к нему. Несчастный постоянно повторял одну и ту же фразу: «Не как ты хочешь, а как Бог даст». Расспросив подробно о том, что случилось с ним, купец решил помочь ему, оказав внушительную финансовую помощь, так что спас его, фактически вернув все утерянное. Но крестьянин при этом продолжал неустанно повторять «не как ты хочешь, а как Бог даст». Отпустив осчастливленного человека, святой вернулся домой и, перед тем как отправиться к жене, пригласил парикмахера. Тот немедленно явился и все просил купца сесть в кресло, но тот взволнованно ходил по комнате, повторяя фразу, которую услышал от крестьянина. Тогда вдруг парикмахер упал на колени и взмолился: «Барин, откуда ты узнал про меня, окаянного!» Он  признался святому, как задумал убить его и ограбить дом. В ответ Василий Николаевич заверил цирюльника, что он прощает его и никому ничего не скажет. Преступник тут же покинул город.

Удивительно, но однажды святой стал участникам похищения имущества … у самого себя. Как-то раз к нему в квартиру прокрался вор. Собрав все самое ценное, он поспешил выбраться из дома, но у самого выхода мешок его развалился и все украденное разлетелось в разные стороны. Хозяин вернулся как раз в тот момент, когда вор лихорадочно пытался собрать рассыпавшееся добро. Преподобный Серафим участливо помог грабителю и, взвалив узел со своими собственными вещами ему на спину, спокойно отправился к себе домой. 

Тихон Сысоев

КУЛЬТУРА

Почему берестяные грамоты стали сенсацией?

Раскрасить контуры

— Алексей Алексеевич, как изменило открытие берестяных грамот представления историков о культуре Древней Руси?

— Оно значительно их расширило. Благодаря изучению берестяных грамот для нас открылась повседневная жизнь Древней Руси. До того наши знания об этой эпохе базировались на летописях, на таких юридических текстах, как «Русская Правда». Летописи имеют дело с событиями и фигурами «большой» истории, ее герои — князья, знать, высшее духовенство. А как жили обычные люди — горожане, крестьяне, купцы, ремесленники? Косвенно об этом мы могли судить только из юридических текстов, но там ведь фигурируют не конкретные люди, а просто некие социальные функ­ции. Открытие же берестяных грамот дало возможность непосредственно увидеть реальных действующих лиц этой «малой» истории. Те общие контуры, которые у нас были до того, окрашиваются, приобретают конкретные очертания.

— А о каких сторонах жизни тогдашних людей мы можем судить по берестяным грамотам?

— Берестяные грамоты — это письменность практического характера. Древнерусский человек, когда брался за «писало» (это такой заостренный металлический стержень, которым процарапывались буквы на бересте, греки называли его стилос), исходил из какой-то бытовой необходимости. Например, находясь в поездке, отправить письмо родным. Или написать заявление в суд. Или составить какую-то памятку для себя. Поэтому берестяные грамоты знакомят нас прежде всего с прак­тической жизнью той эпохи. Из них мы узнаём принципиально новые вещи об устройстве древнерусской финансовой системы, о древнерусской торговле, о судебной системе — то есть о том, о чем из летописей мы очень мало знаем, летописи таких «мелочей» не касаются.

^{Новгород, 1180–1200 г. Содержание: От Торчина к Гюргию (о беличьих шкурках)}

— Есть ли противоречия между тем, что мы знаем из летописей, и тем, о чем говорится в берестяных грамотах?

— По идее, противоречий быть не должно. Но, чтобы правильно соотнести содержание берестяных грамот с другими источниками (в первую очередь летописями), надо их правильно понять. А тут есть проблема. В берестяных грамотах люди, как правило, обозначаются только именами, и надо сообразить, кто они — купцы, дружинники, священники, бояре. То есть, например, когда какой-нибудь Милята обращается к своему брату, требуется понять, что Милята купец. А когда Мирослав пишет Олисею Гречину — определить, что первый — это посадник, а второй — член суда. То есть надо соотнести авторов и персонажей берестяных грамот с их социальным статусом и функцией. А это не всегда просто. В целом же можно ответить так: явных противоречий нет, но наши представления об этих сторонах жизни, почерпнутые из летописей, крайне приблизительны, неточны. Благодаря же берестяным грамотам они становятся не просто более точными, а наполняются жизнью. Это примерно как карандашный контур человеческой фигуры — и эта же фигура, написанная красками, во всех подробностях.

— Верно ли, что берестяные грамоты находят именно на Новгородчине, и потому они дают новую информацию только по бытовой жизни новгородцев?

— Нет, это неверно. Сейчас берестяные грамоты найдены в 12 городах, среди которых и Псков, и Тверь, и Торжок. Кстати, и Москва — в Москве обнаружено семь берестяных грамот. А самый южный пункт — это Звенигород-Галицкий на Украине. Но правда в том, что большинство берестяных грамот археологи нашли именно в Великом Новгороде. Там их найдено 1089 на данный момент, а во всех остальных городах, вместе взятых — 100. Причина не в том, что новгородцы были грамотнее прочих и больше писали — просто там такая почва, в которой береста лучше сохраняется. Берестяная же письменность была распространена по всей территории Руси.

Кстати сказать, подобные (по содержанию) грамоты использовались не только на Руси — были они и у скандинавов. Скажем, в Норвегии есть так называемый «Бергенский архив» — это документы примерно того же типа: частные записи, письма, записки для памяти. Но не на бересте, а на деревянных дощечках и щепках.

— А кстати, почему не на бересте? В скандинавских странах березы тоже растут.

— Думаю, тут дело просто в сложившейся традиции. На Руси письменность распространилась вместе с принятием христианской веры и культуры. Поэтому основной вид славянского письменного текста — это книга, сшитые листы пергамена. И в некотором смысле лист бересты — подобие пергаменного листа. Особенно если его обрезать по краям, как это часто делалось. У скандинавов же их письменность — руны — возникла гораздо раньше, нежели эти народы приняли Крещение. И как привыкли они издавна вырезать руны на щепках и дощечках, так и продолжили вырезать.

Школа князя Ярослава

— Насколько я помню, самые ранние берестяные грамоты датированы началом XI века. Закономерный вопрос: откуда в древней Руси взялось столько грамотных людей, если письменность возникла уже после Крещения Руси?

— Небольшое уточнение: самые ранние берестяные грамоты датированы тридцатыми годами XI века. То есть между крещением Руси в 988 году и появлением бытовой письменности на бересте — около полувека. Видимо, эти полвека как раз и ушли на то, чтобы сформировалось поколение, для которого письмо — не что-то особенное, а вполне обычное, повседневное дело. 

^{Новгород, 1100–1120 г. Содержание: Любовное письмо}

— Откуда же взялось это поколение? Само выросло или его специально выращивали?

— Его специально выращивали, и мы даже знаем, как именно. Появление первых берестяных грамот замечательным образом совпадает со свидетельством новгородской летописи, где рассказывается, как князь Ярослав в 1030 году пришел в Новгород и устроил школу. «Собрал от попов и старост 300 детей и отдал на учение книжное». Иногда эту летописную запись подвергают сомнению, но я считаю ее вполне достоверной. Есть, кстати, и подтверждение из «независимых источников». В скандинавской саге об Олафе Трюгвассоне написано, что он посещал школу в Новгороде при Ярославе. Как долго действовала эта школа, мы, к сожалению, судить не можем, но это было, конечно, очень важное культурное предприятие.

Так вот, эти триста детей выучились грамоте и стали, как сейчас выражаются, интеллектуальной элитой новгородского общества, они составили социальную базу распространения грамотности. То есть они и друг с другом переписывались, и, весьма вероятно, учили грамоте своих знакомых, а повзрослев, своих детей. Таким образом, круг грамотных людей быстро расширялся.

Кроме того, пользу грамоты очень быстро оценили купцы. Сейчас ведутся споры, существовала ли на Руси какая-то «коммерческая» письменность еще до официального крещения. Но это вряд ли. Новгородские археологические данные говорят о том, что до 30-х годов XI века ничего подобного не было. То есть бересты находили много, но с рисуночками, а не с теми или иными письменами. 

Кстати, существует знаменитая новгородская восковая Псалтирь, ее датируют примерно 1000 годом. То есть той эпохой, когда книжная письменность уже появилась, но ее бытового использования еще не было. Кодекс из трех липовых дощечек лежал в земле в полной сохранности. Как он туда попал, мы не знаем; возможно, книгу спрятали при каких-то трагических обстоятельствах. А вот берестяные грамоты никто не прятал. Их попросту выбрасывали, как обычный мусор.

— То есть как?

— Да, их выбрасывали за ненадобностью. Прочел человек письмо или записку, получил информацию, да и выкинул. Парадокс: именно потому эти берестяные грамоты и сохранились до наших дней. То, что тщательно берегли, погибло в пожарах (вспомним, что все древнерусские дома рано или поздно сгорали). А то, что выбрасывали, попадало в почву, в так называемый культурный слой, а в новгородской почве вся органика прекрасно сохраняется. 

Интересно, что те берестяные грамоты, которые находят на месте стоявших там когда-то домов, сохранились лишь потому, что провалились в щели между половицами и оказались на уровне нижних венцов (те при пожарах могут сохраняться). Кстати, при раскопках городских усадеб берестяные грамоты находят неравномерно: в одних местах их концентрация на единицу площади больше, в других меньше. Так вот: там, где больше — там, как мы предполагаем, были помойки, выгребные ямы. 

— Какой временной период охватывают берестяные грамоты? Какие из них самые поздние?

— Самые поздние — середина XV века, то есть берестяные грамоты были распространены примерно 400 лет, с середины XI века по середину XV.

^{Берестяные грамоты найдены в 12 русских городах, в том числе и в Москве. Но больше всего их найдено в Новгороде, где береста лучше сохраняется вследствие особых свойств почвы.} 

— Почему же потом они прекратились?

— Тут сочетание двух обстоятельств. Во-первых, распространение бумаги как дешевого материала, ставшего альтернативой дешевой бересте. Во-вторых, к тому времени уже меняется новгородский культурный слой, почва становится менее влажной, поэтому береста в нем уже не сохраняется. Может, новгородцы и не перестали писать на бересте, просто эти грамоты уже до нас не дошли.

— Известны ли случаи пересылки берестяных писем на большие расстояния?

— Да, известны. Например, найдено пять писем купца Луки своему отцу. В одном он пишет, что едет откуда-то с севера, и жалуется, что там, в Заволочье, белка дорогая — не купили. Другое письмо он пишет откуда-то с Днепра, где сидит и ожидает гречника. А гречник — это купеческий караван, идущий из Византии. Или вот другой пример: сын приглашает мать: «Идите сюда, в Смоленск или в Киев, здесь хлеб дешевый».

По складам

— Вы сказали, что берестяные грамоты были распространены по всем городам Древней Руси. Их содержание было одинаковым повсюду или есть региональные различия?

— В принципе, особых различий нет, всюду это бытовая письменность. Специфика Новгорода могла заключаться в особой интенсивности переписки, связывавшей город с его сельской округой, в том числе и очень удаленной. Так уж была устроена новгородская земля. Есть столица, Новгород, и вокруг нее вотчины новгородских бояр. Сами бояре живут в городе, а управляющие, старосты, ведут со столицей переписку, закупают и продают всякие товары, припасы, уплачивают налоги — и всё это отражается в берестяных письмах.

^{Новгород, 1420–1430 г. Содержание: От Кощея и испольщиков (просьба дать коней)}

— В школьных учебниках истории приводится пример берестяных грамот — где мальчик Онфим изобразил себя в виде всадника, протыкающего копьем змея. Иногда высказывают предположение, что эта грамота — лист из его учебной тетради, то есть что уже в те времена у школьников были тетради.

— Начнем с того, что найдено много грамот Онфима, а не только рисунок, попавший в школьные учебники. Но это отдельные листочки бересты, которые никогда не составляли физически единого целого. Это его разные ученические записи, но не тетрадь. 

А вообще берестяные тетради были. До нас они дошли. Точнее, дошли отдельные листы, но ясно, что изначально они были сшиты в тетрадь. Например, есть запись вечерних молитв, это такая маленькая книжица, имеющая все признаки настоящей книги. Там есть заставка, есть разлиновка. Или вот текст магического характера, к которому есть параллели греческие, коптские, да и вообще по всему Средиземноморью был распространен этот текст, так называемая «Сисиниева легенда»*. Тоже была записана на берестяных листах, сшитых в книжечку.

— А среди берестяных грамот, помимо грамот Онфима, были и другие примеры ученических записей?

— Были, конечно. Надо, кстати, пояснить, как тогда было устроено элементарное школьное образование. Сперва изучали азбуку, учили буквы. Затем школьник начинал писать так называемые склады, то есть сочетания гласных с согласными. «Ба», «ва», «га», «да», «бе», «ве», «ге», «де». Проще говоря, слоги. И только потом уже дело доходило до чтения текстов. Древнерусским букварем были Псалтирь и Часослов**, тексты читались оттуда. Так вот, найдено много берестяных листков с записанными «складами». Между прочим, у того же Онфима есть случаи, когда он начинает писать связный текст, например, какую-то молитву: «яко же...» — а потом сбивается в запись слогов на букву «е»: «яко же бе-ве-ге-де».

— Насколько вообще изучение берестяных грамот изменило представления историков о древнерусском образовании?

— Мы вообще довольно мало о нем знаем. Судя по берестяным грамотам, это образование носило самый элементарный характер, азбука усваивалась вместе с основами православной веры. А вот о дальнейших стадиях мы, в общем-то, не знаем ничего. Есть, впрочем, свидетельство митрополита Климента Смолятича (XII век), в одном из его сочинений упоминается о существовании на Руси так называемой «схедографии» — это уже очень продвинутая  стадия византийского обучения. Но митрополит упоминает об этом как о некоем изыске, большой редкости.

^{Письменность появилась в древней Руси вследствие принятия христианства и очень быстро, по историческим меркам, получила широкое распространение — в частности, благодаря школам, которые создал князь Ярослав Мудрый.}

Узнать о судьбе монастырской коровы

— Расширились ли благодаря берестяным грамотам наши представления о церковной жизни Древней Руси?

— Да, расширились, хотя и не сразу. Поначалу, когда раскопки велись только на Неревском раскопе в Новгороде, казалось, что берестяные грамоты — явление чисто светское, там вообще не было найдено текстов церковной тематики. Но на Троицком раскопе, где работы ведутся с 1970-х годов, ситуация оказалась совершенно иной. Там более пяти процентов найденных текстов — это тексты церковные. Например, запись церковных праздников, приходящихся на осень. Или, допустим, конспект пасхальной утрени. То есть это были, говоря современным языком, рабочие записи священников, необходимые им в их служении. 

^{Поголовной грамотности в древней Руси не было. Это видно из того, что многие берестяные грамоты явно написаны под диктовку; при этом роль писцов нередко выполняли представители духовенства.} 

Еще один пример, не новгородский — грамота из Торжка, которая представляет собой пространную цитату из поучения, принадлежавшего, скорее всего, перу святителя Кирилла Туровского. Грамота написана либо в конце XII, либо в начале XIII века. По содержанию это просто длинный перечень грехов. Скорее всего, заготовка для проповеди, которую собирался прочитать священник.

Замечу, что подобные грамоты — это не духовные трактаты, не попытки какого-то религиозного самовыражения, а чисто прак­тическая, прикладная церковная письменность. 

Есть, кстати, замечательный пример, когда одним и тем же почерком написаны и фрагмент церковного календаря, и деловое письмо от Людьслава к Хотену. Логично предположить, что священник в первом случае сделал запись для себя, а во втором — выступил в роли писца.

— То есть к батюшке пришли и попросили помочь написать письмо?

— Именно так. И в этом, кстати, особенность новгородской церковной жизни: духовенство и монашество жило не изолированно, а бок о бок с мирянами, влияло на своих соседей, причем влияло еще и в смысле эпистолярной культуры. Например, древнерусские берестяные письма часто начинаются словом «покланяние», а заканчиваются «целую тя». Отсылки к апостольским посланиям очевидны (приветствуйте друг друга целованием святым — слова из Послания апостола Павла к Римлянам, 16:16), и эта традиция явно идет из духовной среды.

Я уже упомянул Троицкий раскоп. Добавлю, что его посередине разделяет Черницына улица, а называется она так потому, что с XII века там находился Варварин монастырь, один из самых известных женских монастырей. Располагался он в гуще городской застройки, никак не был отделен от соседствующих с ним купеческих и боярских усадеб. Среди найденных на Троицком раскопе грамот есть и такие, что явно написаны монахинями этого монастыря (напомню, что в старину монахинь называли в просторечии черницами). Причем это именно бытовые записи. Например: «Что касается того, что я послала тебе три резаны для повойника, то поскорее пришли», «узнай, есть ли Матвей в монастыре?» (Матвей, судя по контексту, священник). Или, скажем, монахини заботятся о судьбе монастырской коровы: «А телка святой Варвары здорова ли?»

Надо сказать, что для писем, найденных в этой части города, характерны частые упоминания Бога в устойчивых выражениях: «Бога деля» (то есть ради Бога), «Бога ся боя» (то есть побойся Бога). Вполне возможно, что причиной тому — влияние монастыря на своих соседей. 

Замечу, что в то время духовенство еще не осознавало себя как некое особое сословие, сословных перегородок еще не было. Вот, например, я уже упоминал Олисея Гречина. Это поразительная фигура! С одной стороны, он священник, с другой — художник и иконописец, а с третьей — крупный городской администратор, можно сказать, чиновник. А происходил он из новгородской боярской среды, но пошел по духовной части.

^{Новгород, 1280–1300 г. Берестяная книжечка-молитвослов}

А вот другой очень интересный пример. Это берестяная грамота начала XV века, письмо архиепископу Симеону — редчайший случай, когда в адресной формуле все открытым текстом написано. «Владыке Симеону бьют челом от мала до велика все жители Ржевского уезда, Ошевского погоста». Письмо представляет собой просьбу поставить местным священником диакона Александра, аргументируя так: «занеже отец его и дед его пел у святей Богородицы в Ошеве». То есть имеется в виду, что у них была священническая династия, сперва в местной церкви служил дед этого диакона Александра, потом его отец, а теперь, после смерти отца, церковь «стоит без пения», то есть без богослужений, и для их возобновления необходимо сделать Александра священником. 

— Я где-то читал, что новгородское духовенство как раз не слишком-то одобряло, что люди пишут письма на бересте — в этом виделась какая-то профанация высокого искусства письменности, имеющего сакральный смысл...

— Это сильно преувеличено. На самом деле речь идет только об одном человеке, жившем в XII веке, знаменитом Кирике Новгородце, который записывал свои беседы с епископом Нифонтом. И он действительно задал ему вопрос: «Не грех ли, владыка, ходить ногами по грамотам, если их побросают, а буквы можно разобрать?» В этом вопросе звучит некоторая обеспокоенность. Причем, учитывая, что сами тексты, которые во множестве валялись на новгородских мостовых, на 98 % были бытовыми, профанными, то это не то же самое, что страх осквернения святыни. Нет, Кирика беспокоил сам факт, что ногами попираются буквы. Буквы как некая сакральная сущность. Но, что важно, епископ на это не дал никакого ответа. Как сказано, «он промолчал». Видимо, как просвещенный иерарх с хорошей греческой закваской, Нифонт не видел ничего грешного в бытовом использовании письменности.

О глубоко личном

— А отражались ли в берестяных грамотах какие-то этические моменты, какие-то человеческие отношения, темы справедливости, несправедливости? И если да, то чувствовалось ли влияние христианства?

— Влияние было. Обороты «Бога ради», «побойся Бога» — в те времена это были не просто фигуры речи. Или, например, в одном письме звучит скрытая угроза: «пакы ли не управишь того (если не сделаешь, о чем я тебя просил), яз тя передам святей Богородице, ко нейже еси заходиле роте». То есть «я тебя предам святой Богородице, у которой ты приносил клятву». То есть прямая, очень жесткая и очень риторически сформулированная угроза, апеллирующая, с одной стороны, к церковному авторитету, а с другой — к глубоко языческой по своему происхождению практике клятвы («роты»). К практике, которая уже вписалась в новый христианский быт. Это один пример низовой христианской культуры.

Другой пример — замечательное письмо XI века, написанное молодой женщиной своему возлюбленному. Упрекая его, она в частности пишет: «Может, я задела тебя, посылая к тебе?» Очень тонкий эмоциональный оттенок, звучит совсем по-современному. А заканчивается письмо словами: «Если ты начнешь насмехаться, то судит тебя Бог и моя худость». Эта «моя худость» — литературное выражение, имеющее известный греческий источник. Его можно встретить, скажем, в Киево-Печерском патерике XIII века, там так о себе пишет один из его авторов, епископ Симон. Имеется в виду «мое недостоинство». И это же выражение употребляет по отношению к себе новгородская женщина XI века!

Адресат этого письма порвал его и, завязав полоски бересты узлом, бросил на мостовую.

Есть и другие примеры «отношенческих» писем — скажем, письмо, где отец наставляет дочь: жить бы тебе подобру с братом, а ты как-то через силу с ним общаешься. И все это явно несет отпечаток христианской этики.

Но есть и тексты, так сказать, с противоположным знаком — то есть магического содержания. Это заговоры, их найдено около десятка. Вот, к примеру, заговор от лихорадки: «Тридевять ангелов, тридевять архангелов, избавьте раба божьего Михея от трясавицы молитвами святой Богородицы». Таких текстов чуть меньше десятка, примерно столько же, сколько канонических молитв и их фрагментов. Но нужно, конечно, учитывать, что собственно христианские тексты в принципе имели меньше шансов сохраниться на бересте. Их никто бы не стал выбрасывать, их берегли — а все, что бережно хранили, в итоге и погибало в пожарах. Заговоры же воспринимались как нечто функциональное, не особо ценное. Их использовали — и выкинули. 

В том-то и парадокс: что хранили, то погибло, а что выбрасывали, то осталось. Существовала берестяная письменность, которая была рассчитана на длительное употребление, которую тщательно хранили — и которая именно по этой причине до нас почти не дошла. Вот редчайшее исключение — большой документ, 60 см в длину. Это женское поуче­ние, в нем сохранилась адресная формула «от Марты», сохранилась форма «исписав» (то есть подчеркивается, что это выписка из какого-то источника). И дальше следуют прак­тические наставления типа «ложись поздно, вставай рано», инструкции по засолке рыбы, а в конце о родителях: если они уже недееспособны, то найди для них наемного рабочего. То есть это такой берестяной предшественник «Домостроя», и автор — женщина.

Вообще, только благодаря берестяным грамотам мы узнали, что в Древней Руси женщины вовсе не были поголовно темными и безграмотными. Среди авторов берестяных писем их немало.

— Всегда ли легко понять, о чем идет речь в берестяной грамоте?

— Это вообще проблема: что значит правильно понять текст? Бывает, и довольно часто, что мы уверены в буквах, в делении их на слова (напомню, что в древнерусских текстах слова далеко не всегда разделялись пробелами), но все равно на самом деле не понимаем, о чем это. Скажем, такой пример: возьми у Тимошки 11 гривен за коня, а также сани, и хомут, и попону. Что означает эта просьба? Грамота была найдена лет сорок назад, но только недавно мы поняли, в чем дело: коня больше нет, Тимошка коня загубил, и с него нужно получить за это денежную компенсацию и оставшееся имущество. То есть мало понять текст, надо еще реконструировать и контекст, и это отдельная, очень интересная область исследований.

— Существуют ли насчет берестяных грамот какие-то стереотипы?

— Да, существуют. И это прежде всего мнение, будто в Новгороде (да и вообще в Древней Руси) все были поголовно грамотные. Конечно, это не так. Письменность, причем особенно в раннее время, все-таки носила элитарный характер. Если ею пользовались не только высшие сословия, но и простые люди, из этого еще не следует, что все купцы или ремесленники были грамотны. Я не говорю уже о том, что берестяные грамоты мы находим именно в городах. Среди же сельского населения уровень грамотности был гораздо ниже.

^{В древней Руси грамотность была распространена не только среди знати и духовенства, но и в более широких слоях городского населения — среди купцов и ремесленников. Береста использовалась как самый дешевый писчий материал.}

— А откуда следует вывод, что хотя бы среди городского населения грамотность не была поголовной?

— Когда мы изучаем берестяные грамоты, то, естественно, пытаемся сравнить их персонажей с историческими фигурами, упоминаемыми летописях. Так вот, есть довольно много случаев, когда мы можем доказать, что человек, про которого написано в берестяной грамоте, — это именно тот человек, про которого написано в летописи. А теперь представьте, что все поголовно грамотны, все пишут берестяные письма. В таком случае вероятность такого отождествления была бы ничтожна. Так что объяснить столь высокий процент совпадений «берестяных» персонажей с летописными можно лишь тем, что круг грамотных людей был ограничен. Другое дело, что этот круг не был замкнут, что в него входили люди из разных сословий и что постепенно он расширялся.

Есть еще один важный момент: грамотные люди далеко не всегда писали письма лично, они могли использовать труд писцов (в роли которых нередко выступали священнослужители). Например, есть у нас такой замечательный персонаж берестяных писем, его зовут Петр, и мы отождествляем его с известным по летописи Петром Михалковичем, который выдал свою дочь за князя Мстислава Юрьевича — сына Юрия Долгорукого. Так вот, от этого Петра дошло в общей сложности 17 текстов... написанных разными почерками. Может быть, какие-то он писал и своей рукой, но вообще-то человек такого высокого социального статуса имеет при себе грамотных слуг и диктует им. Будучи сам, вполне вероятно, грамотным.

— Как Вы думаете, много ли берестяных грамот еще остались нераскопанными?

— Думаю, что нефть кончится гораздо раньше, чем берестяные грамоты. Если дело и дальше пойдет такими же темпами, как и сейчас, то лет на 500 нам работы хватит. Правда, к тому времени мы сами уже будем фигурами отдаленного прошлого. 

Беседовал Виталий Каплан    

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.

«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви. В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».

Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!