Представляем версию 167-го номера православного журнала "ФОМА" для электронных книг и программ чтения книг в форматах ePUB и FB2 на мобильных устройствах. 

Номер издан с сокращениями.

ВНИМАНИЕ! Полный выпуск этого номера доступен в приложении Журнал "ФОМА" в AppStore и GooglePlay, а также вы можете получить его оформив редакционную подписку на оригинальное бумажное издание.

ИД "ФОМА" 

2017 г.

(С)

ОГЛАВЛЕНИЕ

КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Владимир Легойда. Роботы уже здесь

ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Сергей Мирошниченко. «Дно» России: 1917-й

ВОПРОС НОМЕРА: Зачем мне исповедь, если не в чем каяться?

Протоиерей Игорь Фомин. Инструкция по экстренной помощи безгрешным

Александр Ткаченко. Такой нестрашный грех

Патриарх Кирилл. Почему даже апостол считал себя «первым грешником»?

ВЕРА

Андрей Рогозянский. Христианство и пацифизм

Говорят, что...

Новомученики: Cвященномученик Петр (Варламов)

Священник Стивен Фриман. Тихий Апокалипсис 

КУЛЬТУРА

Кирилл Баглай. Церковный «Эрмитаж»

Глеб Елисеев. Отречение царя: было или не было?

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

 КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Роботы уже здесь

 ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

История о потерянной мудрости

— Сергей Валентинович, в этом году пересекаются сразу несколько дат. 100 лет назад в стране, которая называлась ранее Российской империей, началась совершенно другая жизнь. Но 25 лет назад, в 1992 году, в полную меру вступила в новую эпоху и страна, ранее называвшаяся СССР. О людях, чьи судьбы связаны с первой датой, Вы сняли фильм «Дно», а судьбам тех, кто появился на свет на закате советской эпохи, посвящен Ваш документальный цикл «Рожденные в СССР». Как сочетаются для Вас эти проекты?

— Я документалист, то, чем я занимаюсь, — изучение человеческой жизни. Причем, в отличие, например, от историков, я смотрю в большей степени не на общее движение — общества, времени, идей, но стараюсь вглядеться в каждого отдельного человека, понять, как именно в нем на фоне масштабных драматических событий разрешается вопрос отношений с Богом, за что он себя чувствует ответственным, где звучит голос его воли, его веры, а где он почему-то умолкает и сливается с шумом толпы — агрессивной или бредущей без определенного направления. 

И «Дно», и «Рожденные в СССР» — об этом. О человеке, делающем свой выбор в критический момент. Момент, в котором, как думают одни, создается нечто принципиально новое и дающее надежду или, как думают другие, происходит катастрофа и бездумно рушится все то, на чем держалась жизнь.

— Работая над фильмом, над источниками, проводя своего рода исследование, Вы лично для себя нашли что-то неожиданное?

— Каждый участник тех событий приоткрывался нам с неожиданной стороны. Потому что, когда начинаешь не поверхностно, а глубоко погружаться в личные дневники, в документы, то многих людей перестаешь воспринимать как исключительно отрицательных персонажей. Скорее — как запутавшихся. Я увидел, что многие глубоко переживали собственную ошибку и в конце концов находили в себе силы для своеобразного покаяния. Например, Павел Милюков. У него есть прямые монологи, когда он признает свою вину за то, что произошло. И в этом признавались многие, даже те, кто был среди прямых исполнителей заговора. 

Но были, к сожалению, и люди настолько эгоистичные, что до конца жизни не хотели признавать, что их руками был подготовлен крах. 

— Что, как Вам кажется, фильм «Дно» откроет зрителю?

— Мне бы хотелось, чтобы люди, которые посмотрят эту картину, поняли, что предательство — это тяжкий грех. К сожалению, я думаю, что измена сегодня остается у нас в крови. Мы научились оправдывать измену своим убеждениям, своим взглядам, своей вере. Нам всем надо искоренить в себе внут­реннего предателя. Возьмем такой пример. Вот, допустим, человек говорит: я больше не хочу иметь ничего общего с Православной Церковью — потому что иерархи или священники не те. Но если ты так говоришь, то на самом деле ты в этот момент совершаешь предательство своей веры. Те или не те иерархи — это Бог ведает, а твое дело беречь свою душу. Мы всем всегда недовольны, нам не нравится просто жить. Мы разучились любить: как только мы чувствуем, что нам тяжело, — мы готовы сразу же предать, совершить измену. Так происходит и в бизнесе, и в киноиндустрии, и в семьях… 

И я думаю, что это все-таки тень главного предательства, которое произошло у нас в стране в 1917 году. Надо понимать, что многие люди тогда нарушили клятву перед Богом. Ведь — о чем часто забывают — сделали Февральскую революцию, свергли монархию не большевики, не эсеры, а думские лидеры, генералитет, люди, включенные в систему. Большевики позже воспользовались результатами их действий. Причем, как ни парадоксально звучит, они были даже честнее на фоне «героев» февральских событий: да, они ненавидели монархию, но открыто об этом говорили и считали, что чем хуже проклятому царскому режиму, тем лучше. Февральскую же революцию сделали люди, которые давали присягу, которые клялись в верности. В их ситуации — это предательство. 

И поэтому, если мне удастся через тот сложный материал, на котором построена картина, создать у зрителя ощущение, что изменять присяге, дружбе, родине, вере — нельзя, это, наверное, будет моей самой главной удачей. 

МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ПОСМОТРЯТ ЭТУ КАРТИНУ, ПОНЯЛИ, ЧТО ПРЕДАТЕЛЬСТВО — ЭТО ТЯЖКИЙ ГРЕХ.

— Для себя самого Вы пытались ответить на вопрос: почему случившаяся 100 лет назад катастрофа вообще стала возможной?

— Дело в мудрости, которую люди утратили. В потерянном чувстве ответственности за другого человека, какие бы взгляды, вера, национальность у него ни были. Есть такое подзабытое понятие «целомудрие». О чем оно? О целостной (целой!) личности, о взгляде на мир, который способен охватывать не только твою личную зону обитания и комфорта, но и жизнь и переживания других людей, твою связь с Творцом и со всем Его творением. Вот та целостность, вот та мудрость, которая была потеряна нашим народом и, боюсь, до сих пор не возвращена нами…

Когда я работал над картиной, то поражался, как вместо того, чтобы по-мудрому дождаться конца Первой мировой войны (причем победного для нас, в этом у меня мало сомнений), многие люди из элиты, как бы сегодня сказали, истеблишмента, хотели воспользоваться хаосом и без промедления сменить систему. 

Но и сегодня, 100 лет спустя, ты слышишь страшные вещи! Ты оказываешься в обществе богатых и обеспеченных — и замечаешь приблизительно те же разговоры. И ты думаешь: ну как же так, ну зачем мы все это делаем? Зачем мы постоянно трясем уже кривое и измученное дерево нашей страны? Только оно впивается корнями в свою почву, только начинает приносить плоды — у нас в головах опять возникает брожение и мысли о том, что хорошо бы тряхануть это дерево. Тряхануть и опять поменять на некую другую систему. Какую? Мы уже попробовали все. У нас за сто лет были и монархия, и социализм, и демократия… И нас опять ничего не удовлетворяет! Чего же мы в принципе хотим? Непонятно. Просто мудрости нет, целостности нет — мы раздроблены внутри и хотим вынести это раздробление наружу. 

— А почему в фильме Вы сосредотачиваетесь именно на одном этапе событий 1917-го года — Февральской революции? 

— Да именно потому и сосредотачиваюсь! Меня не так интересует октябрь: там мне все ясно — что происходило, кто руководил, во имя чего это делали. Мне непонятно, чем занимались люди в феврале. Многие из них, даже те, кто были левыми социалистами, — это все обеспеченные люди! Они жили в хороших квартирах, хорошо питались, они развлекались, причем даже в условиях войны. Почему они с таким восторгом и упоением ждали ухода монархии или, я бы даже сказал, ухода власти, кардинальной смены системы ценностей в условиях тяжелой, сложной войны? Почему с таким восторгом воспринималась каждая неудача? Почему постоянно критиковали любых приходящих министров? Любых! Все были неугодны. 

ПОЧЕМУ АРИСТОКРАТИЯ, ВСЯ ЭЛИТА С ТАКОЙ РАДОСТЬЮ ПОДТАЛКИВАЛИ СТРАНУ К КАТАСТРОФЕ? ЧТО ИМИ ДВИГАЛО?.. 

Причем вот удивительно! Вся эта элита была создана именно тем человеком, которого она ненавидела, которого она хотела... вплоть до того, что убить. При императоре Николае II активно развивалась национальная промышленность, купцы Коноваловы, Рябушинские и другие стали миллиардерами, были созданы представительные органы власти, изменилась религиозная политика. Недавно я смотрел фотографии религиозных общин того времени: такого толерантного отношения к вере, какое было тогда, наверное, даже сейчас нет в нашей стране. На снимках по Невскому проспекту шел огромный католический пасхальный крестный ход, были фотографии обширных иудейской, мусульманской, буддийской общин. Меня это просто поразило. То есть вся система шла к постепенной отмене ограничений. Но никакие перемены положительно не оценивались. На все хорошее — закрыть глаза: царь все равно виноват, монархия все равно виновата! 

Февральская революция, по-моему, — тот момент, когда кризис мудрости проявил себя сильнее всего, когда кризис — не только социальный, экономический, политический — но кризис внутри отдельного человека достиг того самого дна. 

— Подождите, а разве у людей с хорошими квартирами не может болеть совесть? Выходит, Вы отрицаете, что у тех, кто делал революцию, могли быть и благородные побуждения? Если на твоих глазах происходит безобразие — ничего не делай, у тебя ведь все хорошо… 

— Такие вопросы, мне кажется, порождены нашим советским прошлым. Это как раз относится к той сказке о потерянной мудрости. По той логике, которую мы обсуждаем, получается, что можно, к примеру, сейчас прийти в церковь и начать выстраивать внутри нее свой закон, решать, какие правила относительно участия в таинствах «справедливы», а какие «устарели» или, ввиду того, что нам, положим, не нравится Святейший Патриарх, могут считаться необоснованными. Вы ведь знаете, к чему это приводит?.. 

 ^{Съемочный процесс.} 

— Но Вы наверняка видели документальный фильм, где Василий Шульгин, депутат Государственной думы и участник февральских событий, пытался объяснить, почему он настаивал на отречении царя. Он-то не вызывает впечатления человека, который собирался предавать. Потом он признавал, что была совершена ошибка, но он был убежден: то, что они пытались тогда сделать, было единственно возможным — но просто запоздавшим. Как с этим быть?

— Тогда я посоветую познакомиться с другим интервью Шульгина о том, насколько коммунистическое общество благоприятнее для России, чем какие-либо другие форматы. Посмотрите: это свидетельство крайней запутанности в чрезвычайно важных понятиях! Если мы не разберемся, в чем коренная разница между православием и коммунизмом, в чем суть православной монархии, а в чем — конституционной, что такое демократия, –– мы просто не сможем понять, что происходило в феврале и почему колесо истории так быстро провернулось и изменило сущность нашей Родины, в том числе и духовную. Это сейчас ключевая задача.

Видимо, понадобится несколько поколений, чтобы переосмыслить такие понятия, как присяга и честь. Представление о ценнос­ти клятвы почти исчезло из нашей жизни. И само понятие вроде бы как устаревшее, да? А тем не менее ее произносят как минимум все молодые люди, побывавшие в армии, ее произносят врачи. Но произнести — достаточно? Наших детей да и самих себя нам сегодня надо воспитывать в мысли о том, что изменять клятве немыслимо. Вот тоже кажется — формальность, какой-то текст, зачитанный с бумаги. Но сколь многое может разрушиться, если клятва как ценность исчезает. 

Ведь перед 1917 годом многие клялись именем Господа Бога в верности императору. Но как можно быть руководителем армии, давшим клятву на Евангелии и кресте, — и предать своего лидера, и после этого еще оставаться генералом? Как? Тебе не нравится — уйди, подай в отставку. Это нормальный поступок. Честный. Был, например, при Николае II министр Александр Федорович Трепов, ему что-то не понравилось, и он подал в отставку — на нем вины нет. Но если ты дал клятву служить своему лидеру, ты обязан ее держать. Если ты работаешь в госструктурах и тебе что-то не нравится в руководителе, не надо копать под него. Тебе не нравится — подай в отставку, уйди, покажи нам свой план, покажи, что ты можешь делать, не разрушая, — благо сейчас, в эпоху Интернета, у каждого есть возможность донести свое мнение. Продемонстрируй, что ты ответственен, открыт и решителен, а не что-то мутишь за чьей-то спиной. Но если пошел служить государству и Отечеству — служи.

— Как сегодня можно вернуть эту мудрость, о которой Вы говорите? 

— Это вопрос, на который сегодня вряд ли кто-то сможет так вот просто ответить. Мы уже 25 лет, прошедших после падения Союза, делаем попытки найти себя… Давайте начнем хотя бы не с общих планов вернуть какой-то «золотой век» или построить общество всеобщего благоденствия. Давайте просто вспомним о каких-то, казалось бы, маленьких, незначительных вещах, без которых продолжать движение на самом деле не получится и важность которых еще доносится до нас через судьбы наших собственных предков.

Мне сейчас вспомнился мой дед, который меня воспитывал. Он был из казачьей среды. Сначала я воспринимал его только как художника: он рисовал, блестяще танцевал, играл на фортепиано, очень хорошо знал литературу... И потом, спустя много лет, я вдруг узнал, что он офицер дореволюционной армии. Тогда я понял, чего так остро не хватает нам сегодня. Вот этого представления о том, что человек должен развиваться как объемная, целостная личность, а не зауживаться до интересов, связанных только с практическими, корыстными вещами. Понимаете, мой дед учился на военного в кадетском корпусе, но воспитывали его там как интеллектуала, потому что будущие офицеры должны были стать элитой, а не просто людьми с накачанными мышцами! И воспитывали с сознанием того, что он должен охранять ту стабильность и мудрость, которая должна быть в нашем государстве, а не работать на себя. Вот так: рисование, музыка, литература для будущего военного. Кажется — ну так ли уж это надо, не мелочь ли? А оказывается, что из таких вещей в том числе и вырастает мудрость.

Для меня мой дед в этом смысле стал образцом настоящего офицера. Но если революция произошла, значит, все-таки чего-то недостало: даже несмотря на воспитание, кто-то не ценил эту офицерскую честь.

Конечно, я не знаю, как бы я себя вел в том конкретном случае. Но я бы предпочел быть офицером, который не изменил присяге и был бы, возможно, убит за это (так как убийство офицеров — это была норма Февральской революции, и они были убиты в большом количестве), чем быть генералом, который получал многие милости из рук лидера, и за двое суток деградировать в своем суждении от самодержавия через конституционную монархию к формату, который на тот период в России понять не мог никто, кроме избранных и посвященных людей. Но, как мы знаем по истории, и этот формат при первом же дуновении Октября превратился в прах. Об этом можно спорить долго, но, к сожалению, не имеет смысла. Я возвращаюсь к тому, что многие нынешние и грядущие проблемы нашей родины будут зависеть от того, как часть людей, которые обязаны исполнять законы государства, будут их исполнять, не пользуясь государством в своих корыстных, личных, иногда и враждебных целях, а будут, если уж им так дал Бог и судьба, служить верно своему Отечеству.

Мудрость начинается не с желания разрушать, но с желания строить. 

НАМ ПОРА ПЕРЕСТАТЬ В ИСТЕРИКЕ ИСКАТЬ ВРАГА ГДЕ-ТО. НАМ НАДО ПЫТАТЬСЯ ДУМАТЬ О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВНУТРИ НАС.

 Мы, каждый из нас, не являемся ли врагами самим себе, собственной стране? Не окажемся ли такими же, как наши предки, которые мгновенно забыли о клятвах, которые создали себе идею абсолютного зла и вошли в грех крайнего осуждения? Которые не захотели договариваться, потому что ненавидели людей с иными взглядами и готовы были их растерзать за это. Если мы такие — то вот где враг. 

Также и верующим надо заботиться не о поисках врагов внутри Церкви, а о том, чтобы самим, формально находясь в Церкви, не быть врагами Христа. Больше молиться, нести труд покаяния, беречь и укреплять семьи. Воспитывать своих детей, учить их, чтобы они знали мировую культуру, чтобы они были открытыми миру, а не закрытыми. Надо найти любовь, и свою личную, и любовь к государству — такому, какое оно есть, к родине — такой, какая она есть, не сравнивая ее бесконечно с другими государствами. 

Самые свободные люди на свете

— В советские годы Вам встречались люди, которые, несмотря на сопротивление системы, сохраняли веру и которые оказали на Вас влияние?

— Да, и таких людей немало. Причем с каждым годом у меня все больше ощущение, что их сила веры была особенной, их религиозное чувство было необыкновенно ярким, индивидуальным. И сегодня нам как будто этого не хватает. 

Прежде всего, я вспоминаю своего педагога из ВГИКа Николая Николаевича Третьякова. Он пригласил меня в свой круг: в своей маленькой двухкомнатной квартире, уставленной огромным количеством картин и икон, он собирал представителей старой русской интеллигенции, верующих ученых — историков, математиков — и художников. Это были люди, которые хорошо знали богослова Сергея Фуделя и были к нему близки, встречались с известным ученым-физиком Раушенбахом. Там я читал многие и многие запрещенные тогда книги. Туда приходили разные священники, тогда они были еще молодыми, а теперь многие из них очень известные служители Церкви. Именно в этой квартире у меня возникало ощущение очень глубокой и умной веры. Удивительный свет исходил от этих людей. Вместе с ними я стал ездить в Отрадное к отцу Валериану Кречетову, где меня и крестили. Знакомство с отцом Валерианом, которого я считаю настоящим подвижником, тоже сильно на меня повлияло. 

Иногда случались просто поразительные истории. Как-то раз на Пасху в храме (а за посещения храма могли тогда отчислить из института) я случайно увидел в церкви моего педагога из ВГИКа! Это был Павел Васильевич Русанов. Мы встретили друг друга, когда верующие расходились со свечками в руках из Обыденной церкви по всей Москве. 

Были во ВГИКе и многие другие важные для меня педагоги — люди другого поколения, намного старше меня, некоторые пережили репрессии, прошли через лагеря. Они потрясающе читали нам русскую и зарубежную литературу, историю искусства, они меня обогащали, прививали мне общую культуру, которая так необходима режиссеру, но свет души и свет добра, за которым я шел, исходил именно от моего крестного отца, Николая Николаевича Третьякова и от того кружка, что собирался в маленькой советской квартире.

Вспоминаю Варвару Васильевну Черную, внучку священномученика Серафима (Чичагова), ученого-химика с мировым именем, со множеством советских наград, которую я впервые встретил, когда она стояла за свечным ящиком и продавала свечки. А потом, когда она стала монахиней Серафимой, игуменьей возвращенного Церкви московского Новодевичьего монастыря, мы приходили к ней чем-нибудь помогать. 

Вот это был круг, который формировал меня в свое время. Потом я надолго уехал на Урал, но каждый раз, приезжая в Москву, имел возможность общаться с теми людьми. 

Вспоминаю и священника Николая Гурьянова, которого я знал, когда народ к нему еще не ходил толпами. А я мальчишкой приехал к нему на остров Залит, и чистота и мощь его веры, его мудрость меня сразу сразили. 

Много было людей, которых я очень люблю. Поэтому, как только внутри меня начинает бурлить ген разрушения, я сразу же вспоминаю про них — и так же студентов своих воспитываю.

— А у Вас были проблемы во ВГИКе из-за посещения храма на Пасху?

— Слава Богу, в тот момент были во ВГИКе люди, которые не дали выгнать меня из института. Например, мой мастер Александр Степанович Кочетков. Хотя вопрос этот вставал неоднократно. Как только я крестился, это сразу же было передано в институт — за всеми же следили. 

Сегодня с трудом верится, что икона, например, может лежать у тебя в столе, что ты на всякий случай не заводишь гостей в какую-то комнату своего дома. Поэтому, когда люди вздыхают о советской власти, они должны всегда помнить, что за этим тоже бес хвостом стучит. Вроде бы всё хорошо: равенство образований, достатка... Но лукавство в том, что все должны были быть в равенстве не перед Богом, а перед властью. И в этом они уже несвободные люди. Почему я выбираю христианство, православие? Потому что в нем я абсолютно свободен. 

— Многие люди, называющие себя прогрессивно мыслящими, сегодня бы Вам возразили…

— Их право. Но для меня вера — это высшая степень свободы, потому что человек неверующий несвободен перед чем-то: перед властью, перед обществом, перед своими слабостями. А верующий человек абсолютно свободен от всего земного, и отвечает он — только перед Богом. 

Беседовала Дарья Баринова

 ВОПРОС НОМЕРА

Вопрос читателя

на e-mail: vopros@foma.ru

Здравствуйте! Я живу обычной жизнью: работаю, молюсь, общаюсь, читаю Евангелие, радуюсь, унываю иногда. Но, когда подходит время исповеди, я не представляю, в чем каяться, не хочу что-то выдумывать или с напускной важностью говорить о какой-нибудь ерунде: съел не то или завис в компьютере. Нет, если что произошло тягостное, конечно, каешься в содеянном. Но все плохое больше в голове в виде мыслей, блуждания, мечтаний… Нужно ли говорить об этом? Один известный человек сказал, что, если вы не видите своих грехов, значит, нечего и к исповеди подходить. А если больной приходит к доктору и не знает своего диагноза, неужели врач его выгонит? Как научиться видеть свои грехи? Что делать?

Ирина, Санкт-Петербург

Инструкция по экстренной помощи безгрешным

Семейный лечащий врач

— Отец Игорь, наверное, следует начать с вопроса: почему человек в принципе приходит через некоторое время к такому состоянию, когда он не знает, что ему говорить на исповеди?

— Давайте попробуем начать издалека. Мы все знаем, что храм называют врачебницей. А здоровых людей в больнице не бывает. Кто-то думает, что может самостоятельно справиться с болезнью, кто-то запускает свои болезни и приходит к врачу уже на последней стадии. Если выстраивать аналогию с миром духовным, то здесь врачебница — это храм. И сюда человек приходит именно для излечения, то есть для изменения своей жизни, своей души. Причем, я бы дерзновенно сказал, что чем человек ближе к престолу, тем он больше нуждается в лечении, больше нуждается во враче — во Христе. 

Да, обычно бывает, что, придя в больницу, человек не знает своего диагноза. Ему известны только симптомы — что и где у него болит, что мешает ему жить. Он знает, что зрение упало, или зубы выпали, или сердце сильно колотится. Врач-терапевт эти жалобы выслушивает и посылает к специалистам. В храме, в общем-то, происходит то же самое: человек, приходя в церковь, очень часто не знает своей проблемы, плохо понимает, что с ним происходит, почему вдруг у него в жизни что-то не так, он не может продвигаться дальше по своей «духовной лестнице», у него ничего не меняется в жизни и т. д. Ему очень хочется, чтоб менялось, но ничего не получается! Он начинает говорить о каких-то своих «симптомах»: у меня болит там-то, у меня не ладится то-то, у меня есть такой-то грех. И специалист — священник, духовник — начинает с ним, назовем это так, работать. Он ему подсказывает какие-то вещи, обращает внимание на тот или иной поступок. И таким образом у человека начинает складываться реальная картина его духовного состояния. Увидев эту картину, он уже сможет оценить, распределить и направить свои силы. Достигли мы успеха или нет — это другой вопрос, об этом судить будет Господь. Но наше дело — прикладывать усилия. 

Поэтому, если говорить конкретно о письме читателя, нужно поставить в первую очередь вопрос: а есть ли у этой женщины «семейный лечащий врач» — духовник, или она бегает к разным, в общем-то, «врачам»?

— Человек принципиально не должен исповедоваться в разных храмах?

— Христианин может исповедоваться у разных священников, в разных храмах. Но все равно у него должен быть духовник, который был бы, если назвать это светским, мирским языком, третейским судьей — кем-то третьим. Зная всю ситуацию, он бы мог посмотреть на происходящее с человеком с другой стороны. 

— Все-таки о чем говорить на исповеди, когда не знаешь толком, что сказать? Неужели не надо вообще к таинству приступать в таком случае?

— В первую очередь надо говорить о том, что ты не видишь своих грехов. Это же тоже, в общем-то, грех. Когда человек не видит в себе ничего дурного, это никогда не свидетельствует об отсутствии грехов. Это просто следствие нашей невнимательности, нежелания потрудиться, и очень часто видеть грехи нам не позволяет наша гордость.

— А почему так получается? Ведь человек видел свои грехи, когда только пришел в Церковь, и видел всё больше. Но какое-то время проходит, и он словно бы начинает топтаться на месте.

— Нам, конечно, очень хочется поскорее стяжать совершенство. Но так не бывает!

Если мы топчемся на месте и не можем понять причин этого, надо обратить внимание… на наше зрение. Наше духовное зрение должно быть очищено Христом, чтоб мы могли понимать, какое у нас слабое место, какой духовной работой надо в первую очередь заняться, на какие недостатки, грехи обратить внимание и как с ними бороться. Ведь мало быть созерцателем происходящего! Надо быть еще и делателем — об этом говорит Господь в Евангелии. А современный мир, к сожалению, располагает к бездействующему созерцанию: мы любим посмотреть телевизор, любим почитать новостную ленту, мы — «диванные» политики, «диванные» правители, «диванные» Минины и Пожарские, которые знают, как спасти Россию. Только в «ополчение» никто не готов идти. 

Поэтому я бы посоветовал нашей читательнице в первую очередь найти духовника — человека, которому бы она смогла рассказать свою жизнь, а он бы смог подсказать ей пути разрешения ее проблем, подсказал бы, как действовать, чтобы быть исполнителем слова, а не только слушателем.

Христианин-одиночка?

— Часто можно услышать: все равно, к какому священнику идти на исповедь, ты же Богу исповедуешься! А вместе с тем Вы называете духовника «семейным лечащим врачом». Значит, его личность все-таки имеет большое значение?

— Действительно, в каком-то смысле все равно, к какому священнику идти исповедоваться. Но все-таки роль духовного наставника, «духовного навигатора» — современным языком так назовем пастыря — велика. Священник должен тебя направить в нужное русло: помочь в понимании твоей жизни, твоих поступков, подсказать, как выйти из той или иной ситуации. Ведь кто такой духовник? Это тот, кто рождает тебя во Христе Иисусе. Тот, кто показывает тебе Христа. Тот, кто тебя приводит ко Христу и вручает тебя Христу. Так что духовник просто необходим человеку.

— Не всегда просто кому-то довериться, прилепиться к какому-то священнику, найти такого, с кем ты будешь созвучен...

— Можно просто прилепиться к любому батюшке, и он обязательно тебе покажет Христа. К любому! 

В советское время епископ Василий Родзянко, выступая на радиостанции «Голос Америки», ставил очень интересные магнитофонные записи бесед с одним афонским монахом, к которому в свое время ездил. И вот я помню такой рассказ этого монаха. Когда он поселился на Афоне, его стали обвинять в духовной прелести. Он очень сильно испугался: а вдруг действительно прельщен? Пришел к настоятелю своего монастыря. А на Афоне настоятели — это не администраторы, а духовники монастыря, потому что там монастырь собирается вокруг духовника. Монах пришел к этому духовнику и сказал: «Батюшка, мне говорят, что я в прелести. Я этого очень боюсь, переживаю. Как мне убедиться, что это не так?» И настоятель послал его послушником к одному очень суровому старцу, который жил в отдаленном скиту, и сказал: «Если ты 11 лет у него сможешь подвизаться безропотно, без каких-либо других соблазнов, и вытерпишь, значит, нет в тебе прелести». Прошло 11 лет, и этот монах все равно сомневался, что прелести у него нет. Он думал: «Прошло 11 лет, и что? Я сейчас выйду и скажу всем: “Ну что, съели? Нету у меня прелести!”» Он испугался гордости. И решил еще 11 лет прожить с этим старцем. А тот был действительно очень жестким! Монах прожил подле него еще 11 лет, после чего старец умер. И все убедились, что прелести в этом подвижнике нет. 

Роль духовника — очень важна 

Но, конечно, наличие духовника — это не единственное условие, чтобы прийти ко Христу. Главное — Сам Христос привлекает человека к Себе, видя его желание, его стремление. Поэтому духовник может быть не святым, может быть добрым или жестким. Он не может только быть еретиком, то есть человеком, который находится вне Церкви.

— Подождите. А как можно себе представить отношения с жестким, недобрым духовником? Наверное, бежать надо от такого!

— Может быть, да. Но кому-то нужен добрый и внимательный духовник, кому-то — суровый и требовательный. Кого-то надо погладить по головке, а кого-то надо в хвост и в гриву гонять, и только тогда польза будет. Но духовник должен быть один. Не может быть так: по этому случаю у меня один духовник, а по тому — другой. Больного должен вести один врач, тогда будет польза.

— Другими словами, христианин-одиночка, который сам определяет, что ему нужно, а что нет, не имеет наставника — это не очень хорошо?

— А этого и не может быть. Я даже не представляю, что такое христианин-одиночка. Мы должны все находиться в лоне Церкви, быть одной семьей, из одной Чаши причащаться, одними таинствами наполнять себя духовной силой. 

Понимаете, когда ты один, то, конечно, все таинства будут над тобой совершаться, но как ты ими воспользуешься, будет зависеть только от твоего настроения: сегодня мне это «помогает», завтра «не помогает»; сегодня я причастился, вышел из храма, и меня обдала грязью машина, так что я решил, что недостойно причастился и, значит, мне не надо больше подходить к Чаше. Человеку все время что-то кажется….

Как готовиться?

— Как христианин должен готовиться к исповеди, если он не чувствует, не понимает, в чем грешен?

— Давайте вернемся в «районную больницу». В больнице, если я совсем далек от медицины, я приду и скажу: «Не знаю, что со мной, но вот у меня тут болит». И это нормально — я не профессионал, чтоб разбираться в медицине! Ну, я немножечко тут слукавил, потому что моя жена — медик, так что от нее я уже набрался определенных терминов и медицинских воззрений и, придя к врачу, смогу с ним разговаривать уже более конкретным языком. Видите, жизнь рядом с медиком меня делает на одну десятую медиком. Вот так же жизнь рядом с духовным человеком делает меня на одну десятую духовным человеком. 

Будучи направляем духовником, учась у него, я уже смогу различить, что, оказывается, я обидел своего ближнего не потому, что я злой, а потому, что я гордый, и нечего мне бороться со своей злостью. На самом деле мы же очень часто гнев путаем с гордостью. Тщеславие — с достижениями какими-то. И так далее, и тому подобное. То, на что мы сами не обращаем внимания, очень часто бывает грехом. 

Нам очень трудно, к примеру, разделить грех и страсть, а это совершенно разные вещи! Грех — это то, что в нас укоренилось, то, что искореняется уже очень болезненно. А страсть — это то, что находится как бы вне нашего естества, то, что предлагается нам извне лукавым, то, с чем мы боремся. Если побеждаем, то страсть не перерождается в грех. 

Казалось бы, я говорю о далеких от основной темы нашего разговора вещах, но я хочу, чтобы мы с вами поняли, что начинать надо именно с них. Не надо сразу изучать закон Бойля — Мариотта. Давайте сначала изучим, что такое скорость, разберемся с правилом буравчика... 

— Часто бывает, что мнимое отсутствие грехов свидетельствует о том, что мы сами себя обманываем, обманываем свою совесть?

— Да. Бывает и такое. Это, естественно, происходит не на столь примитивном уровне, о котором мы сейчас говорили, все гораздо тоньше.

У аввы Дорофея описан именно такой случай. Он приходит в один из монастырей и вдруг видит молодого брата, который достиг уже, кажется, совершенного бесстрастия: его все обижают, «клюют», а он не реагирует на это. А когда авва Дорофей умолил этого молодого монаха открыть ему тайну его совершенства, то столкнулся с совершенно страшной вещью. Тот ответил ему: «Мне ли обращать внимание на их недостатки, или принимать от них обиды как от людей? Это — лающие псы».

Вот о чем мы должны помыслить. Для самого себя этот человек был молодцом. Но он в упор не видел своей гордости. Поэтому все равно надо разобраться со своим духовным состоянием, и сделать это в одиночку невозможно. 

— Вы упомянули невнимательность как причину, по которой человек не видит своих грехов. А что такое внимательность в духовной жизни и как ее в себе воспитать?

— Внимательность — это состояние, когда человек на всю свою жизнь, на свои поступки пытается смотреть через призму Евангелия. Что такое духовное зрение? Мы читаем в Священном Писании: если око твое будет чисто, то всё тело твое будет светло (Мф 6:22), то есть если твое око настроено по-евангельски, когда твои мысли настроены созвучно с тем, как мыслит Христос (а для этого надо знать, о чем говорит Христос). Причем знание и понимание Христа — это не сложные вещи, они доступны абсолютно каждому человеку, начиная с маленького ребенка и заканчивая умудренным духовными дарами старцем. Внимание — это аккуратная духовная жизнь в этом большом, бушующем житейском море.

— Как этому вниманию учиться? 

— Естественно, если ты не читаешь Евангелие, понимание Христа у тебя затуманивается. Надо обращаться к Писанию, постоянно обновлять его знание. Но вместе с тем речь не просто о теоретических знаниях евангельских событий. Важно то, как мы эти знания применяем на практике, в своей жизни. Неумело, весело иногда это получается, даже смешно, если посмотреть со стороны. Но для Бога любые наши попытки к Нему приблизиться, Его познать, полюбить — важны.

Вы наблюдали когда-нибудь, как пятилетний ребенок играет в шахматы? Это действительно очень весело выглядит со стороны: ребенок настолько серьезен, он может высунуть язык набок, стараться, пыхтеть. Не так важно, как он играет, важно — во что. Берет ли он карандаш и «курит» его или берет карандаш и начинает им рисовать — вот что важно! Вокруг чего строится его жизнь — это важно.

Я хочу пример из личной жизни привести. Один из моих сыновей очень рано научился расставлять шахматные фигуры и ходить ими. Естественно, уровень игры был в том возрасте, в трехлетнем, очень далек от совершенства. Но тем не менее мы «играли». И вот в очередной раз расставили шахматы, и ребенок уже, не обращая внимания на меня, заигрался сам с собой. Взял коня и говорит: «Идет, идет конь… Причащается раб Божий конь!»

Кощунство это? Нет, хотя и важно в этом случае объяснить ребенку, что в Причастие играть нельзя, что это всегда про настоящее, что оно игрушечным не бывает. Но все же я был очень рад, потому что увидел, что вся жизнь моего ребенка сформирована вокруг храма — даже его игры. Это очень важно и драгоценно для родителей. 

Так и для Бога важно, когда мы стараемся познать Его, применить Евангелие к своей жизни, хоть поначалу это получается не всегда умело.

Плач, список грехов и самобичевание

— Отец Игорь, а как быть, если человек приходит на исповедь и ничего не чувствует, скажем, не плачет от раскаяния — может, привычка сказывается, может, еще что-то? Но он готов перечислить: грешен в том, в этом…

— Откуда рождается список вот этих грехов, с которым человек приходит на исповедь? Он рождается из повседневной жизни. Очень часто исповедь — это уже финальная точка нашего покаяния. Ведь на самом деле покаяние тебя может настигнуть где угодно. Ты можешь вдруг заплакать о своем поступке, о своей мысли в любом месте: в общественном транспорте, дома, на работе. Совершенно не важно, где! Ты можешь сидеть за столом, обедать и вдруг тебе станет мучительно стыдно, что ты ешь первое, второе и компот, а только что прошел мимо человека, который просил подаяния. Является ли это грехом, что ты ешь вкусный обед, а кто-то не ест? Для кого-то — является. А кто-то этого не заметит! 

Очень часто бывает, что ты приходишь на исповедь и можешь даже не плакать, потому что ты уже выплакал этот грех, Господь уже был свидетелем твоего покаяния. Но то, что этот грех тебе ненавистен, ты должен засвидетельствовать перед Крестом и Евангелием, в присутствии свидетеля — священника. Не стесняться сказать: «Я плохой». Причем, важно конкретно сказать, в чем тебя обличает совесть. Не просто «я плохой», «во всем грешен», а «я немилосердный, потому что прошел мимо человека и сделал вид, что его не заметил». Это очень важно! Когда человек приходит и просто говорит: «Я грешник, я плохой», — он не исповедовался ни в чем. Когда он приходит и говорит: «Я недостоин» — это свидетельство о его внутреннем состоянии. Но он снова не исповедовался ни в чем! Исповедь — это конкретика: я такой-то, я сякой-то — без оправдательного момента, без пояснений, почему я совершил этот грех, если этого не просит объяснить сам духовник или исповедующий священник. Просто констатируйте: я украл, я солгал, я соблудил. Именно такая исповедь, наверное, более угодна Богу, чем когда мы начинаем растекаться мыслью по древу нашей жизни и думаем, что подробности как-то помогут покаянию.

— Чем отличается настоящее покаяние от самобичевания или самоанализа? Ведь тут мы говорим одинаковые слова: я плохой, я сделал то-то и то-то.

— Когда ты смотришь в зеркало, плачешь и говоришь: «Какой я несчастный, какой я бедный, плохой», — это самолюбование своим покаянием. И вот это ужасно. А собственно покаяние — когда за твоими слезами стоит исправление, когда ты плачешь и просишь Бога: «Господи, избавь меня от греха. Избавь меня от гордости, от уныния. Избави меня, нет моих сил!» Потом проходит время, ты опять падаешь, опять начинаешь еще больше плакать, опять падаешь — и опять, и опять, и опять. Но это и есть покаяние, это и есть борьба. Преподобный Иоанн Печорский закапывал себя по пояс в землю, борясь с блудной страстью, недели так проводил, ненавидя свой грех. Там не было самолюбования. Там были поступки, он предпринимал какие-то решительные, радикальные действия, чтобы от страсти избавиться. 

Господь не сразу дает избавление от какой-либо страсти. Ты должен немножечко приложить своих усилий, поплакать об этом. На самом деле выход есть всегда. Но мы не любим кардинальных решений, борьбы, нам хочется, чтоб было легко. 

Иногда ради того чтобы победить страсть, приходится с кем-то попрощаться навсегда: с близкими друзьями, например, которые тебя толкают на грех. Иногда приходится просто отказаться от чего-то: от благополучия, от тишины в своей жизни. И это — настоящее покаяние. А ненастоящее покаяние — когда мы ничего не хотим менять и начинаем себя оправдывать: «Я же ничего сделать не могу. Вот, Господи, если бы Ты что-нибудь особенное сотворил, чтоб меня исправить: шел бы я, шел, а меня бы ударил гром — и я бы сразу забыл бы русский язык и выучил бы английский! Ударил гром — и обстоятельства моей жизни резко изменились, и я бы исправился». 

— Как Вы относитесь к такой практике, когда человек выписывает на бумажку свои грехи и очень боится что-то забыть? Допустим, он исповедался, отошел, потом что-то вспомнил и побежал обратно к батюшке — это нормально?

— Бывают такие люди, которые к аналою прибегают по 3, по 4 раза за службу: «Ой, а я вспомнил еще, ой, я вспомнил еще это». Я считаю, что это не очень правильно. 

Я пытаюсь в таких случаях утешить людей, подсказать, что в этом ничего страшного нет, жизнь не прошла, у вас еще есть время на покаяние. Само по себе то, что какие-то грехи забываются, это совершенно нормальная практика. Часто Господь до времени специально скрывает от тебя твой грех, а потом, при нужных обстоятельствах, вдруг тебе его показывает.

Не надо сомневаться в Господе, не надо относиться к исповеди как к какому-то бухгалтерскому отчету, где одну строку забыл, значит цифры не сойдутся. Господь все знает и промышляет о нас. Если мы не специально укрываем грех, не пытаемся его вытеснить из своего сознания, то не будем об этом переживать и мучиться совестью и тем более впадать в какие-то психические расстройства: «А вдруг я что-то забыл? Что же теперь будет?» Никакими своими поступками Царствие Небесное мы не заслужим. Мы можем войти в Царствие Небесное, только если Господь нас туда привлечет, а мы не будем сопротивляться.

Исповедь — это конкретика

— Читательница упомянула в письме, что чаще грешит в мыслях, мечтаниях. Можно или нужно ли исповедоваться в мыслях и движениях души, в помыслах?

— Мы знаем такую поговорку: диавол кроется в мелочах. На самом деле, если не обращать внимания на мелочи, мы можем проиграть в духовной жизни очень многое. Что такое мысли, что такое движения души? Это бывает от лукавого, когда он пытается нас совратить на какой-либо грех, представить его нам привлекательным. Если понять, кто за этими мыслями стоит, потом ты на них и обращать внимания не будешь. Если же принимать их, они могут укорениться, войти в тебя и постепенно ты отдалишься от Христа, не будешь иметь сопричастность Христу. Ты будешь иметь сопричастность только самому себе, каким-то своим мыслям и воззрениям. Поэтому на мысли свои надо обращать внимание, исповедовать их.

Но при этом исповедовать помыслы подробно нельзя. Это касается, кстати, и некоторых грехов. Допустим, если ты, вспоминая какие-то блудные свои падения, продолжаешь ими услаждаться, то нельзя исповедовать все подробно. Лучше просто одним словом назвать: я такой-то, сякой-то — и всё. 

Исповедь помыслов — это монашеское делание, тонкое делание, связанное с максимальным углублением в духовную жизнь. Но иногда оно просто необходимо и для мирянина. Опять же, такие вещи надо обговаривать со своим духовником.

— Не могли бы Вы дать какой-то общий совет тем, кто давно в Церкви и привык к исповеди? 

— За тех, кто привык к исповеди, я очень радуюсь: это очень хорошо, что люди привыкли давать отчет о своей жизни перед Богом и не мыслят себя без этого. Это не означает, что чем больше человек исповедуется, тем меньше у него становится грехов. Это значит, что у него становится больше сил их победить. 

Честное, внимательное, конкретное отношение к себе, мне кажется, — самое правильное в исповеди. А еще надо радоваться. Радость — это не что иное, как внешнее проявление любви. Быть со Христом — это радость! Надо это осознать… 

Я скажу еще одну, может быть, парадоксальную вещь. Я думаю, что дело покаяния — это, конечно, дело всей жизни, но это не самое главное, с чем мы должны столкнуться в Православии.

— А что самое главное?

— Самое главное — увидеть, почувствовать Христа. Самое главное — соединиться со Христом. Самое главное — узнать Христа. И жить во Христе и со Христом.

— Разве покаяние из этого не вытекает?

— Вы знаете, это одна из ступенек, одно из орудий достижения Христа. Но — не самое основное содержание нашей веры. Все-таки, главное — это жертвенность, благодарность и радость. 

То есть, говоря об исповеди, я все-таки хочу напомнить о главном — о любви. Чтобы любовь была настоящей, чтобы любовь была с большой буквы, здесь важно дело покаяния, осознание своего недостоинства, своей немощи. Но это осознание не должно ввергать нас в уныние, наоборот, оно дарует надежду. По одной простой причине: оказывается, круче тебя и твоих человеческих сил может оказаться Христос! Вот это очень важно — вдруг увидеть и почувствовать. Подчас мы декларируем все это, но мало кто имеет настоящую надежду на Христа, настоящее доверие Ему.

Нет прокрустова ложа, через которое мог бы каждый пройти и получить такую печать: «Ты — Христов». На самом деле ты шагаешь по жизни и встречаешь Христа везде, и ты должен это понять. Кто-то встречает Христа в покаянии, кто-то — в трудах и молитвах, кто-то — в доброделании. Каждому дан свой дар от Бога, свой опыт соприкосновения с Богом. И здесь первично все-таки не желание, чтобы к каждой исповеди «было что сказать», не скрупулезно составленный список грехов, а то, ради чего ты это делаешь. Ради того, чтобы быть со Христом и быть Христовым! Вот это, мне кажется, самый главный момент в покаянии и во всей нашей христианской жизни. 

Беседовала Валерия Михайлова

Такой нестрашный грех

Почему мы не умеем видеть то, что нас убивает?

В лихие девяностые ходила в народе грустная притча-быль о том, как один крутой «браток» впервые на исповеди растерянно говорил священнику: «Не, какие у меня грехи, батюшка? Нету грехов. Если кого на бабки ставил, то — строго по понятиям. Ну, или завалить кого приходилось, так тоже ведь — за дело, не просто так». В этой истории, сквозь весь ее мрачный гротеск, отразилась общая духовная проблема человечества: мы не видим своих грехов. 

Отвечает Александр Ткаченко:

Вернее, видеть-то мы их, быть может, и видим. Но при этом не опознаем их как грехи. Происходит это по простой и трагической причине. После отпадения первых людей от Бога греховность вошла в саму нашу природу, и человек перестал реагировать на грех как на что-то недопустимое и разрушительное. Говоря техническим языком, в нашей душе перестала действовать опознавательная система «свой-чужой». В войсках противовоздушной обороны такая система позволяет определять, свой самолет вошел в воздушное пространство страны или чужой. Если система выходит из строя, на экране радаров окажется лишь множество одинаковых светящихся точек, среди которых уже невозможно отличить свой пассажирский лайнер от вражеского бомбардировщика. 

В духовной жизни человека после грехопадения произошло нечто подобное: человек потерял способность видеть подкрадывающееся зло в собственных мыслях и намерениях. Для огромного множества людей сегодня не существует даже такого понятия — грех. Любые мысли и желания, возникающие в душе, словно одинаковые точки на экране радара, воспринимаются как нечто само собой разумеющееся и закономерное. Это не означает, будто в человеке греховно абсолютно все. Будучи образом Божьим, мы всегда несем в себе отблески красоты и величия этого образа, пускай и поврежденного грехом. Сама природа наша влечет нас к добру. Но в том и беда, что добро в падшем человеке живет вперемешку со злом, а отличить одно от другого получается очень плохо или не получается совсем, как у того «братка» из девяностых на первой исповеди. 

Поэтому очень важно понять, что способность видеть свои грехи нам, в нынешнем нашем состоянии, увы, не свойственна. Такая способность — дар Божий, настоящее чудо, как если бы человек, всю жизнь страдающий дальтонизмом, вдруг начал различать цвета. 

Однако Бог не навязывает Свои дары тем, кто в них не нуждается. Чтобы получить способность видеть собственные грехи, нужно сначала понять, что сам по себе ты на это не способен, и попросить Бога об этом даре. Например, словами знаменитой молитвы Ефрема Сирина, которую в Церкви каждый год читают Великим постом: 

Господи и Владыко живота моего,

дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми.

Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве, даруй ми рабу Твоему.

Ей, Господи Царю,

даруй ми зрети моя прегрешения,

и не осуждати брата моего,

яко благословен еси во веки веков, аминь.

Повсюду пятна черноты

Грех — это ненормальность, искажение естественного человеческого бытия, нарушение человеком Божьего замысла о нем. Чтобы увидеть в себе это отклонение от нормы, необходимо знать саму норму, иметь перед собой некий ее эталон. Шекспировский Гамлет «…повернул глаза зрачками в душу, а там — повсюду пятна черноты». Но как увидеть черные пятна, если находишься в темноте? Не зря ведь говорят, что ночью все кошки — серые. Нужен источник света, который смог бы выявить эту черноту греха в человеческой душе. Для христиан таким светом является образ Иисуса Христа, запечатленный Его учениками в тексте четырех Евангелий. Это и есть эталон нашей человечности, ее норма, и мы в каждый момент своей жизни либо стремимся соответствовать ей, либо — уклоняемся от нее. Третьего варианта нет. 

Вот, казалось бы, и решение проблемы: чтобы увидеть грех в своих мыслях, словах и поступках, их нужно рассматривать в свете Евангелия, сравнивая с мыслями, словами и поступками Сына Божия. Однако для этого следует читать Евангелие не от случая к случаю, а ежедневно и вдумчиво. Пусть это будет всего лишь одна глава в день, но — прочитанная неспешно, с разбором непонятных мест, с поиском толкований на них в творениях святых отцов. Нужно сделать это чтение неотъемлемой частью своего житейского распорядка. Иначе евангельский свет будет освещать не всю нашу жизнь, а лишь отдельные ее фрагменты. Такое «фрагментарное» отношение к чтению Евангелия можно сравнить с ночной поездкой на автомобиле: когда мы едем в темноте, то непременно включаем фары. Но что произойдет, если на темной дороге они будут включены не постоянно, а лишь иногда? Скорее всего, ничего хорошего. 

А ведь вся наша земная жизнь в духовном смысле и есть — ночь, темнота, в которой мы либо гоняем наобум, с выключенными фарами, периодически слетая с дороги в кювет, врезаясь в столбы или того хуже — нанося вред другим людям. Либо же — стараемся осветить эту темноту светом Христовым, постепенно начиная замечать подстерегающие нас опасности и обходить их заранее. Правда, и при этом свете, бывает, тоже случается споткнуться. Но тогда христианин уже отчетливо видит, за какую именно греховную корягу он зацепился на этот раз. 

Следите за мыслью

Зачастую обнаруженный в себе грех вызывает едва ли не радостные чувства: «О, теперь будет что сказать батюшке на исповеди!» Но радоваться здесь особо нечему. Любой грех — это рана, повреждение, которое человек наносит прежде всего самому себе. Даже если такая рана совсем незначительна и не вызывает боли, она все равно не перестает быть раной, нарушающей нашу целостность. Когда таких мелких ранок появляется достаточно много, через них может войти «инфекция» в виде куда более серьезного греха, который человек уже почувствует через душевную боль и поймет — произошло нечто действительно тягостное: …скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое (Рим 2:9). 

Отсутствие же такой боли при совершении мелких грехов — отнюдь не повод для беспечного к ним отношения. Всем известно, что кариес тоже начинается безболезненно. Подумаешь — темная точка на зубе. Но если эту червоточину вовремя не залечить, она постепенно разрастется и проест твердую зубную оболочку. После чего воспаляются мягкие ткани внутри зуба, и человек лезет на стену от невыносимой боли. 

Ровно то же самое можно сказать и о «мелких» грехах. Все они, подобно безболезненной черной точке на зубе, — путь к грехам тяжким, несущим скорбь и тесноту нашей душе. 

Особенно это касается грехов в мысленной сфере. Ведь именно здесь, в наших мыслях, постоянно происходит огромная работа, здесь человеком принимаются или отвергаются различные планы и намерения, здесь выносятся оценки тому или иному явлению, выявляются предпочтения и неприязнь. Здесь, в мыслях, рождается и грех. Тут он берет свое начало в виде нашего мысленного согласия на него. И если еще на этом этапе он не будет опознан и пресечен, дальнейшее его развитие может принести немало бед нам самим и окружающим нас людям. 

Как же пресекаются такие грехи? Для этого можно не дожидаться очередной исповеди. Святитель Феофан Затворник прямо говорил: «Относительно мелких греховных движений сердца, помыслов и т. п. <…> следующее правило: как только замечено что-либо нечистое, тотчас следует очищать это внутренним покаянием пред лицом Господа. Можно этим и ограничиться, но если нечиста, неспокойна совесть, то потом еще на вечерней молитве помянуть о том с сокрушением и — конец. Все такие грехи этим актом внутреннего покаяния и очищаются».

Правда, бывает, что какой-нибудь мысленный грех из-за многократного повторения уже «прирос» к сердцу так сильно, что оставить его никак не получается. В этом случае нужно обязательно рассказать о нем своему духовнику или любому другому священнику, который будет принимать исповедь.

Контрольный день

Видеть свои грехи — необходимое условие нормальной духовной жизни христианина. Но, если кто-то думает, будто это легкое и необременительное дело, он глубоко ошибается. Конечно, дар на то и дар, что получаем мы его не по своим заслугам, а по любви дарящего. Но вот подготовить свою душу к принятию дара видения собственных грехов мы должны самостоятельно. А самый подходящий инструмент для такой подготовки — заповеди Евангелия. По сути своей они являются не чем иным, как свойствами духовно-здорового человека. Попробуй жить по ним хотя бы один день, внимательно наблюдая за движениями своей души, и сразу же станет понятно, соответствуешь ты этой норме или не очень. Попробуй не обижаться, когда тебе говорят гадости. Не поддаваться на лесть. Не гордиться, когда тебя хвалят. Не завидовать. Не смотреть с вожделением на людей другого пола. Попытайся ни с кем не спорить, не доказывать свое, просто и доброжелательно принимая каждого человека. Попробуй за этот «контрольный» день не сказать ни одного плохого слова. Ни разу не подумать о ком-нибудь плохо. 

Результат будет весьма показательным. Наше поврежденное грехом естество сразу же начнет топорщиться, сопротивляться и попытается любым способом улизнуть от исполнения заповедей, даже когда мы вполне осознанно решили по ним жить. Вот тут-то у человека и открывается дар видения своих грехов. Лишь на сияющем фоне заповедей Евангелия становятся видны пятна греховной черноты, которые, словно кариес, разъедают душу человека. Потому и говорил преподобный Симеон Новый Богослов: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи».

Скрипка грешника

«Умеете ли вы играть на скрипке?» — «Не знаю, ни разу не пробовал». 

Недалекий персонаж этой шутки блестяще вывел формулу, объясняющую, почему мы не видим своих грехов. Грех — это нарушение заповеди. Но чтобы увидеть нарушение, нужно как минимум попробовать исполнить саму заповедь. Ни разу не бравший в руки скрипку чудак не видит, что он абсолютно не умеет на ней играть. Не старающийся жить по заповедям — не видит своих грехов. 

Человеку свойственно фантазировать на различные темы. В мечтах можно считать себя крутым бойцом, талантливым артистом, гениальным художником. Или, например, — христианином. Не так уж важно, кем мы сами себя считаем. Подлинное наше содержание выявляется лишь в реальных делах. Боец — покажи себя в спарринге, артист — добро пожаловать на сцену, художник — вот тебе кисть, холст. И сразу же станет понятно, кто есть кто. 

Не в том ли корень проблемы, что и христианство наше зачастую оказывается таким вот «чисто-теоретическим», существующим исключительно внутри наших представлений о самих себе? И никак (ну, или почти никак) не выраженным в нашей деятельности. Христианские реальные дела — это исполнение заповедей. Которые, к слову сказать, тоже — дар Божий людям. Лишь приняв их, решившись жить по ним всерьез, можно получить и другой удивительный дар — видение своих грехов. А чтобы яснее было, с чего именно здесь следует начинать, вот прекрасное практическое наставление святителя Игнатия (Брянчанинова):

«Кто отказался от осуждения ближних, помысел того, естественно, начинает видеть грехи и немощи свои, которых не видел в то время, как занимался осуждением ближних».

Рисунки Наталии Кондратовой

Патриарх Кирилл 

Почему даже апостол считал себя «первым грешником»?

Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, из которых я первый (1 Тим 1:15). 

Эти слова звучат в послании апостола Павла к Тимофею. Если апостол Павел, исполненный смирения и готовности принять волю Божию, признавал, что он первый среди грешных, ради спасения которых пришел Христос, то и каждый из нас может вслед за апостолом сказать те же слова: «Я первый среди всех грешных».

Но в центре этой фразы — свидетельство о том, что Христос спасает грешных. Почему же Он спасает грешников? Почему Павел не сказал, что Христос пришел поддержать святых, помочь им осуществить их дело? Не сказал, потому что не святых пришел спасать Господь, но грешных. И нет человека на земле — ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем, — кто бы мог сказать: «Я не имею греха». Каждый имеет грех, и самой правильной оценкой самого себя будет та, что дал апостол Павел: «Я первый среди грешников».

А самое опасное для души человека — это сравнивать себя с другими, что чаще всего мы и делаем, когда говорим: «Конечно, я грешный человек», а в душе сравниваем себя с другими — как нам кажется, еще более грешными. Мы сравниваем себя с неверующими и говорим: «Вот они в Бога не верят, а мы верим». Мы сравниваем себя с людьми распутными и говорим: «Посмотрите, как они страшно живут, а у нас семьи, мы храним верность, мы лучше них». Мы сравниваем себя со всеми, о ком повествуют нам телевидение и СМИ, о тех ужасных людях, которые совершают преступления, и многие из нас говорят: «Мы же не такие — конечно, грешные, но не настолько».

Наверное, апостол Павел мог с большим, чем мы, основанием сказать: «я не такой, как другие». Он был очень честен перед Богом, перед собой и перед другими, и у него хватило мужества сказать: «Я не меньший, чем другие апостолы», хотя он не был среди Двенадцати. Он твердо это сказал, свидетельствуя, в том числе, и перед другими апостолами. Он не был человеком робкого десятка — он был человеком принципиальным, мужественным. Мы знаем, что жизненная позиция апостола в провозглашении слова Божия привела его к гибели, к насильственной смерти. И когда он говорит «я первый среди грешников», это не вежливость, не политкорректность — это удивительный пример самоанализа и самооценки вне зависимости от оценки других людей.<…>

Наверное, каждый человек понимает, что абсолютное большинство наших неудач проистекает от нас самих. Правда, говоря о своих неудачах, мы очень часто ссылаемся на обстоятельства — внешние или внутренние, на козни других людей. Но если провести исследовательскую работу над состоянием своей души, то окажется, что мы являемся первопричиной наших неудач. Только нужно разглядеть, что это за первопричина, где она кроется. И если провести очень тщательный анализ, то все сойдется на нашей греховности — той, которую мы проявили в детстве, отрочестве, юности, в зрелом возрасте. Все замкнется в одну цепь, связанную с нашей личной греховностью.

Господь пришел нас избавить от власти нашего собственного греха, и Он совершил эту миссию спасения. Но мы знаем, что все, что совершил Господь, автоматически, магически на людей не распространяется. Величайшая ошибка многих христиан в том, что они счи-тают, что Бог нас спас и больше ничего не требуется. Требуется! И апостол Павел, говоря о том, что Господь пришел, чтобы спасти грешников от их собственных грехов, указывает на самое важное: «Я первый среди этих грешников». Он говорит об условии принятия спасе-ния: только если мы осознаем, что мы грешнее других, если мы способны, проведя эту внутреннюю исследовательскую работу, докопаться до глубин наших жизненных неудач, осознать силу нашего личного греха, только тогда спасение, которое Господь принес всем грешникам, распространится также и на нас.

Может быть, достаточно размышлений о самом себе? Может быть, достаточно просто осознать свой грех? Ведь иногда люди так и говорят: «Я в церковь не хожу, но я в Бога верю, я свои грехи знаю, мне ничего другого не нужно» … Совсем не так. Осознание греха есть непременное условие спасения. Но спасает себя не сам человек, осознавая свой грех, — спасает Христос, Который пришел в мир, чтобы грешных спасти. 

Из слова после Литургии в Храме 

Христа Спасителя, 3 февраля 2013 года. 

Заголовок дан редакцией

ВЕРА

Христианство и пацифизм

11 вопросов о Церкви и войне

Нередко от православных христиан требуют осудить любое применение силы. В качестве аргументов используют библейские цитаты: «не убий», «взявший меч от меча и погибнет», «подставь правую щеку» и другие. А некоторые христиане порой впадают в противоположную крайность и заявляют, что насилие, если оно «во имя правды», вполне может быть делом богоугодным. Как же на самом деле смотрит Церковь на применение силы? Каким образом на протяжении истории формировалось отношение христиан к мерам общественного принуждения и к военному делу? Попробуем разобраться.

^{Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле. Михаил Авилов. 1943.}

Вопрос 1

Действительно ли ветхозаветная заповедь «не убий» запрещает любое лишение жизни, в любых обстоятельствах?

Первое, на что ссылаются пацифисты, полемизируя с христианами, — на ветхозаветную заповедь «не убий», которую дал Господь Моисею на Сионской горе (Исх 20:13). Причем толкуется она расширительно — как безусловный запрет на лишение жизни любого человека, в любых обстоятельствах. 

Такое понимание не совпадает с показаниями как филологического, так и исторического характера. В пользующемся авторитетом у специалистов комментарии на книгу Исход* утверждается, что глагол רצח (рацах), употребленный в заповеди «не убий», встречается в тексте Ветхого Завета чуть более 40 раз — гораздо реже, чем глаголы הרג (hараг), означающий «убивать, уничтожать, разрушать» (встречается более 160 раз), и מות (мават) «стать причиной смерти, убить» (встречается более 200 раз). По контекстному анализу мест, где употребляется רצח (рацах), видно, что он может означать беззаконное убийство, убийство с особой жестокостью, убийство по причине кровной вражды и иногда, очень редко — убийство по неосторожности. Никогда этот глагол не применяется в случае убийства на войне, в случае убийства животного, а по отношению к смертной казни употреблен всего один раз (если кто убьет человека, то убийцу должно убить; Чис 35:30) — во всех остальных случаях, где речь идет о смертной казни, используются другие глаголы.

Есть и другие, вполне очевидные, соображения: у иудеев ветхозаветного времени не было никакого, как сейчас принято говорить, «когнитивного диссонанса» между соблюдением этой заповеди и необходимостью сражаться, отстаивая веру и независимость Израиля. Смертная казнь также практиковалась, и нет никаких исторических свидетельств, что кто-либо оспаривал смертные приговоры как нарушение заповеди «не убий».

Вопрос 2 

Как первые христиане относились к войне и воинской службе?

По одним данным, восходящим к известному церковному автору Евсевию Кесарийскому (начало IV века), христиане служили в римской армии, и Церковью это не порицалось. Указывают на существование при императоре Марке Аврелии отдельного христианского легиона, так называемого XII Молниеносного. Евсевий указывает также, что в правление Диоклетиана последователи Иисуса Назарянина состояли в личной охране императора.

Однако служить солдатом или быть военачальником в Римской империи означало приносить обязательную присягу и участвовать в смотрах и празднованиях. Элементы воинского ритуала тесно переплетались с языческим культом. Армия участвовала также в преследованиях христиан. В любой момент воин-христианин подвергался угрозе стать палачом братьев по вере. Неудивительно, что церковные писатели первых веков высказывались неодобрительно по поводу воинской службы. В «Диалоге с Трифоном» Иустин Мученик говорит: «Мы, которые исполнены войной, взаимным кровопролитием и всяким злом, изменили свое воинское оружие, наши мечи на орала, а наши копья на орудия по обработке почвы». Тертуллиан подробнейшим образом аргументирует недопустимость для христианина возлагать на голову лавровый венок — символ победителей. А у Ипполита Римского (ок. 170 — ок. 235) в 16-м каноне читаем: «Солдата, находящегося на государственной службе, следует учить не убивать людей и отказываться делать это, если ему это будет приказано». 

В целом учителя раннего христианства не рекомендовали христианам поступать на военную службу вновь. Поступившим в армию до своего крещения полагалось необходимым избегать идолопоклоннических актов и пролития крови — то есть, по существу, пребывать на вспомогательных должностях и в охране. «Кто принял власть отдавать приказы убивать, и даже простой солдат, не должны этого делать ни при каких обстоятельствах, даже если они получат приказ. Они не должны браниться (участвовать в боевых действиях. — Ред.)», — гласит 13-й канон Ипполита Римского. В случае если христианин участвовал в боевых действиях и убивал, ему полагалась епитимья с отлучением от таинств, «чтоб хотя бы через наказание, слезы и стенания очиститься» (канон 14).

Вопрос 3  

Что говорят святые отцы византийского времени об ответственности христиан за поддержание порядка и мира?

В византийский период воинская служба и поддержание общественного порядка рассматриваются как одни из важнейших служений. Христиан призывают к взаимовыручке, мужеству, жертвенности, гражданской солидарности и ответственности, к защите слабых. Основание для высокой оценки ратного труда усматривают в словах Иисуса Христа: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15:13).

Святитель Афанасий Великий: «Непозволительно убивать: но убивать врагов на брани и законно, и похвалы достойно».

Святитель Иоанн Златоуст: «Ты выставляешь предлогом военную службу и говоришь: я — воин и не могу быть набожным. Но разве сотник не был воином? <…> Военная служба нисколько не послужила для него препятствием».

Преподобный Исидор Пелусиот: «Не должно обвинять всех ведущих войну; положивших начало или нанесению обиды, или хищению справедливо называть губительными демонами; отмщающих же умеренно не надлежит и укорять как несправедливо поступающих».

Избежание чрезмерного насилия, милосердие к побежденному противнику и мирному населению вменялись христианам в обязанность. Пролитие крови, даже при крайней необходимости, расценивалось как отступление от нравственного закона. Совершивший убийство обязан был принести покаяние и пройти очищение.

13-е правило святителя Василия Великого: «Убиение на поле брани отцы наши не считали убийством, извиняя, как думается мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть, стоило бы посоветовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удерживались от приобщения только Святых Таин». 

Преподобный Исидор Пелусиот: «Хотя умерщвление неприятелей на войнах кажется делом законным и победителям воздвигаются памятники, возвещающие их заслуги; однако же если разобрать тесное сродство между всеми людьми, то и оно не невинно; почему Моисей предписал и убившему человека на войне пользоваться очищениями и кроплениями».

^{Выбор веры (мученичество святого Георгия). Павел Рыженко. 2000-е гг.}

Вопрос 4

Чем вызвана перемена взгляда Церкви на войну и участие в поддержании государственного порядка в послеконстантиновский период?

В первые века последователи Иисуса искусственно вытеснялись из общественной жизни. После того как император Константин прекратил гонения и начертал крест на знаменах империи, христиане не могли далее надеяться, что защитой от внешней агрессии, усмирением разбоя и бунтов займется за них кто-то другой.

Бог не есть Бог неустройства, но мира, — говорит апостол Павел в Первом послании к Коринфянам (14:33). Обращение императора и приближенных в веру Христову, удаление идолов из публичных мест не могли не радовать христиан. Христианизация империи — важная веха на пути христианства. 

Учение отцов Церкви в послеконстантиновский период меняется по сравнению с учением раннего периода существования христианства. Осмыслению подверглись вопросы и темы, ранее не поднимавшиеся. В первые века в палитре евангельских добродетелей особо подчеркивались одни качества: отделение от мира и стойкость во времени преследований; в эпоху после императора Константина Церковь развивает положительную христианскую доктрину, то есть представление о том, каким должно быть христианское государство.

Вопрос 5

Различались ли взгляды христиан Востока и Запада на войну и употребление силы?

Западная богословская мысль испытывала значительное влияние римской юриспруденции. Опираясь на учение блаженного Августина о справедливой войне, главное внимание она уделяла правовым основаниям применения силы. По мнению учителей и авторитетов западного христианства, не погрешая, употреблял оружие тот, чьи действия соответствовали правилам законного или справедливого его использования. Бернар Клервосский в трактате «Новое воинство Христово» рассуждает о рыцарской чести, для которой убивать — безгрешно и славой христианина является смерть язычника.

В эпоху Крестовых походов учреждались особые военно-монашеские ордена. Воинам, шедшим освобождать земли от неверных, обещалось полное прощение грехов. Первоначальные августиновы тезисы легли в основание теории «креста и меча» — средневековой доктрины католичества, оправдывавшей сосредоточение власти и силы в руках Папы. Учителя Реформации были зачастую настроены не менее сурово. 

В сравнении с этим восточному христианству была чужда романтизация оружия. В Х веке, из-за нарастания военных угроз император Никифор Фока вознамерился издать закон о причислении погибших в сражении воинов к лику святых и принуждал иерархов принять это в качестве догмата. Но в Церкви оказали противодействие и удержали императора от его намерения.

3-е правило святых апостолов и 7-е правило IV Вселенского Собора воспрещают монашествующим, лицам, носящим священный сан, поступать на военную службу. Безусловному осуждению подвергается убийство вне военных условий. У святителя Василия: «Вступающие в битву с разбойниками, если они не в числе служителей Церкви, да не допускаются к причастию, если же состоят в причте, да будут низложены со степени».

Отношение к убийству по сей день остается весьма строгим. Даже нечаянное лишение жизни или пролитие крови, причиненное лицом в священном сане, влечет разбирательство церковного суда и, вполне вероятно, запрещение в служении.

Вопрос 6 

Кто такие «святые воины» и за что таковых почитают в православной традиции?

Наименование «святых воинов» в православной традиции означает профессиональную принадлежность. Его присваивают тем, кто в мирской своей жизни имел отношение к ратному делу, впоследствии же явил нравственное совершенство в монашеском делании, в мученичестве за Христа и прочих, не имеющих связи с войной, чинах святости. Изображения на иконах оружия, щита и доспехов не должны вводить в заблуждение. Основанием для канонизации святых в Православной Церкви являются подвиги и добродетели мирного свойства.

Особую категорию образуют святые благоверные князья. Все они воевали, и с долей условности их можно принять за выразителей образа сильной руки. Однако же титулование их благоверными отсылает не к воинской славе, а к заслугам в сохранении и укреплении веры. На историческом пути христианских народов одни сыграли выдающуюся роль просветителей и крестителей новых земель, за что именуются равноапостольными, другие же, благоверные правители, на сложных переломах эпох обеспечили преемственность данного выбора. 

Святых Александра Невского, Даниила Московского, Димитрия Донского и других мы чтим за это, в то время как иные, по мнению некоторых, более удачливые и храбрые военачальники, вожди и монархи, внесшие вклад в политическое или дипломатическое возвышение государства, не удостоены почестей прославления.

Вопрос 7 

  

Можно ли считать христианскую святость близкой к пацифизму?

Нет, нельзя. Пацифист соблюдает отдельно взятый принцип о неприменении силы, уклоняясь подчас от дел и забот, в которых он, как человек мирских попечений, призван принимать участие. Тем самым пацифизм предоставляет злу множиться. 

Волей или неволей человек оказывается равнодушным к окружающему миру и, напротив, щепетильным и мнительным в отношении личной своей «чистоты».

Вопрос 8 

Оплеуха от святителя Николая лжеучителю Арию, участие монахов Пересвета и Осляби в Куликовской битве — как понимать примеры, в которых святые всё-таки применяли силу?

Пощечина святителя Николая еретику Арию, равно как и участие в Куликовской битве монахов Пересвета и Осляби — это церковные предания, по поводу историчности которых у специалистов есть разные мнения. При этом данные предания рассказывают нам именно об исключительных случаях, они показывают, что иногда, в особых обстоятельствах, применение силы допускается. Но описанные в них способы действия не должны восприниматься как образцы повседневного поведения.

Дело в том, что иногда злу удается искусно извратить понятия, поменять черное и белое местами. Это приводит к общему замешательству. Обличить зло как зло, разорвать наваждение должен человек, наделенный высокими нравственными достоинствами.

Святителя Николая мы почитаем как образ кротости, и резкое его выступление против Ария показало чрезвычайность происходящего. На I Вселенском Соборе, согласно преданию, Арию удалось запутать собравшихся. Многие участники Собора не были приготовлены к спорам о философских понятиях. Пощечина лжеучителю возвратила всех к осознанию вещественности битвы истины и лжи, спасения и погибели — отнюдь не отвлеченных словесных формул.

На Куликовом поле перед началом битвы русские испытывали страх. Опыт выступлений против монголо-татар был горьким. Еще немного — и войско князя Димитрия готово было спасаться бегством. В этот критический момент ответить на вызов Челубея решился Пересвет. Его поступок был лишен мстительности, азарта самоутверждения. Таково было духовное предвидение возможности русским не уступать в мужестве противнику, необходимости ценою своей жизни выполнить долг, который никто другой не брался выполнить.

Примеры святителя Николая и Пересвета с Ослябей нередко приводятся в оправдание немиролюбивых желаний и поступков. Но следует всегда помнить, что упомянутые случаи — абсолютные исключения из правила, каковых за два тысячелетия христианства насчитываются единицы. Громадная масса исторических примеров наглядно показывает, что Церковь предпочитала путь отказа от насилия. Христиане не были бы христианами, если бы принялись раздавать пощечины, отстаивать правоту в поединках.

^{Поединок Пересвета с Челубеем на Куликовом поле. Михаил Авилов. 1943.}

Вопрос 9 

Каким образом в церковной традиции отображается евангельский идеал кротости и незлобия сердца?

Чем ближе человек подходит к Богу, тем строже его нравственные требования к себе и тем меньше желания проявлять воинственность и принуждать. Сопротивление силой, участие в войнах — прискорбная участь тех, чья вера слаба. Писание говорит, что верой святые совершали невозможное: побеждали царства…  заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих (Евр 11:33–34).

Типичным следует считать сюжет, в котором православный подвижник остается безропотен перед лицом преследователей, своим кротким нравом умягчает сердца, отвечает добром на причиненное зло, по завету Христа: А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф 5:44).

Вопрос 10 

Как относиться к пацифизму в современных условиях? Содействует ли пацифистская идеология миру и ненасилию?

Пацифизм желает доброго, однако переоценивает свою способность влиять на нравы. Это род самообмана и преднамеренного введения в заблуждение других. Остров ненасилия не может существовать в море человеческой страстности. Пока история движется, народы будут продолжать иметь дело с войной.

Неудачи одна за другой настигают последователей учений о непротивлении злу силой. Так вышло с движением толстовства, развязавшим огульную критику общественного устройства и правопорядка царской России. Кротость и благостность «непротивленцев» оказались мнимыми. Учение графа Толстого посеяло горькие плевелы несогласия и революционных исканий. Недаром предводитель большевиков В. Ульянов-Ленин именовал Толстого «зеркалом русской революции».

Другой пример: известный индийский пацифист и борец за свободу своей страны Мохандас Карамчанд Ганди (Махатма Ганди), признанный эталон миролюбия, ставший для многих своего рода культовой фигурой, оказался причастен к всплеску жесточайшего насилия внутри Индии. Многие решения, принятые им на посту руководителя партии Индийский национальный конгресс, привели к нарастанию общественных противоречий, к возникновению экстремистских течений и затяжной кровопролитной вражде индуистов и мусульман. При жизни Ганди обвиняли в утопизме и потворстве насилию, число жертв столкновений в первые годы после освобождения от британского господства достигло 700 000 человек.

Против собственного желания пацифизм умножает страдание и кровь. Вместо того чтобы рядиться в белые тоги праведности, заявлять о якобы полном неприятии использования оружия и силы, честней и полезней — как делает Церковь — искать аргументы сдерживания, способы снизить уровень насилия в период войн.

Вопрос  11

Что говорят официальные документы Русской Православной Церкви о войне и применении силы?

В 2000 году были приняты «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви» — документ, в котором выражается отношение нашей Церкви к самым разным острым вопросам современности. В нем констатируется, что в последнее время отношение к войне определить особенно трудно: «В нынешней системе международных отношений подчас бывает сложно отличить агрессивную войну от оборонительной. Грань между первой и второй особенно тонка в случаях, когда одно или несколько государств либо мировое сообщество начинают военные действия, мотивируя их необходимостью защиты народа, являющегося жертвой агрессии». В связи с этим, свидетельствуют «Основы социальной концепции», «вопрос о поддержке или осуждении Церковью военных действий нуждается в отдельном рассмотрении всякий раз, когда таковые начинаются или появляется опасность их начала. Одним из явных признаков, по которому можно судить о праведности или несправедливости воюющих, являются методы ведения войны, а также отношение к пленным и мирному населению противника, особенно детям, женщинам, старикам. <…> Наиболее правильную оценку войны как подвига или, напротив, разбоя можно сделать, лишь исходя из анализа нравственного состояния воюющих» (VIII, 3).

Андрей Рогозянский

Говорят, что

Тихий Апокалипсис

Шум…

Звуки мира вокруг нас обычно знаменуют собой нечто большее, чем просто шум. Практически ничто уже не заявляет о себе как о маловажном, незначительном или о чем-то, что можно отложить на потом. За наше внимание борется множество настойчивых воплей со всех сторон — и это оглушает. «Сделай это! Прочти то! Купи это! Запомни то! Поверь в это!» Мир постоянно представляется балансирующим на грани апокалиптического коллапса — с пометкой о том, что наше внимание к надвигающейся катастрофе якобы может что-то изменить.

Это шум.

Мир действительно на грани апокалипсиса, но не того, который внушает страх сейчас. У истории мира есть вектор, однако он определяется не нашим выбором. И грядущий апокалипсис — тишина.

Греческое слово «апокалипсис» означает «откровение», выдвижение на всеобщее обозрение того, что раньше было сокрыто. Христианство — от начала и до конца — апокалиптично по своей натуре. Оно всегда проявляет сокрытое. Очень часто самые важные события в мире остаются практически незаметными для окружающих: и рождение Ребенка в палестинской деревне, безлюдная казнь странствующего Проповедника, пустой гроб, оставивший город теряться в догадках. Иисус не вписывается в ожидания кого бы то ни было. Целостность Его жизни можно понять только в свете Откровения.

В утро Воскресения несколько женщин почувствовали, что самое важное дело в мире — купить благовоний и мира, чтобы позаботиться о мертвом теле их самого любимого Друга. Это казалось настолько важным, что они отправились в путь «весьма рано». Это  был первый день недели, день для торговли, день, когда открывались магазины и раскладывались товары. Какой-то продавец благовоний в Иерусалиме наверняка обрадовался самому-самому раннему визиту этой группы скорбящих женщин, практически скупивших полмагазина. Скорбь делает из нас таких замечательных покупателей!

Все встречали новый день, то тут, то там кукарекали петухи, никто не придавал значения наступающему дню.

Во гробе была тишина.

Во гробе было тихо, потому что там никого не было, не считая одного или двух ангелов. И в тишине прозвучали слова, которые обратили в ничто весь шум тварного мира: «Он воскрес. Его нет здесь».

После этих слов женщины словно пре­исполнились тишины. Раздраженные фразы прохожего остаются без внимания. Выкрики торговцев у своих прилавков на базаре сливаются в единый гул. Для женщин мир стал проникнут тишиной. Их заботило только откровение Истины. И лишь одно осталось насущным.

Ничто в мире не поменялось с той поры. Неотступный гомон торговцев преследует отовсюду, предсказатели катастроф кричат, что апокалипсис ожидает прямо за углом. Но весь этот шум висит в тишине настоящего Апокалипсиса. И это всего лишь шум. Ведь Начальник тишины молча сошел в мир. Его первые слова звучат до сих пор: «Мир вам».

И только одно нужно на самом деле: Тишина. 

Священник Стивен Фриман, 

настоятель храма святой Анны в г. Оук-Ридж, 

штат Теннесси, США

Перевела с английского Анастасия Перова

^{1929 год. Храм еще открыт, священник Петр Варламов еще служит. Но до беды уже недалеко.}

Анна Ивановна, супруга отца Петра, добилась встречи с судьей. Он сказал ей прямо: «Если мы вашего отпустим, то надо партийных людей засадить, потому что они ложь написали. Мы же не можем этого сделать — священника освободить, а партийных людей засадить». Но и сидеть отцу Петру не пришлось. Через пару месяцев после суда по решению тройки ОГПУ он был расстрелян.

***

Священномученик Петр родился в 1897 году в селе Дияшево Уфимской губернии в бедной крестьянской семье Иакова и Елены Варламовых. Отец умер, когда Петру было девять лет,  мать сама воспитывала трех сыновей и дочь, и ему уже в детстве пришлось отведать горечь бедности и лишений. Петр окончил сельскую школу, а затем в 1915 году дополнительные курсы по подготовке псаломщиков и диаконов. По их окончании он был назначен псаломщиком ко храму Казанской иконы Божией Матери в село Преображеновка Стерлитамакского уезда.

Во время обучения на курсах Петр познакомился со своей будущей супругой — Анной Ивановной Портновой. Они обвенчались в 1915 году и переехали жить в Преображеновку, где поселились в доме, построенном для церковного клира сельским обществом. В 1918 году территорию Уфимской губернии охватила Гражданская война, и Петру Яковлевичу пришлось укрывать в своем доме тех, кому грозила расправа. При отступлении белых вместе с ними ушел священник Казанской церкви Иоанн Канин, и богослужение в храме прекратилось. Прихожане обратились к Петру Яковлевичу с просьбой стать в их приходе священником. Ему было тогда всего двадцать два года, и, ссылаясь на свою молодость и неопытность, он принялся отказываться от предложения. Анна Ивановна также была категорически против, чтобы муж становился священником, так как это грозило преследованиями не только ему самому, но и семье. Прихожане, однако, продолжали уговаривать, и Петр Яковлевич в конце концов посчитал невозможным для себя отказаться, и в 1919 году был рукоположен во священника к Казанской церкви.

Испытания начались почти сразу же. В начале 1920-х годов местные комсомольцы из активистов подожгли дом священника, и семья оказалась без крова. Какое-то время они жили на квартире, но затем крестьяне постановили выделить отцу Петру пустующий дом, принадлежавший сельскому обществу. Сельсовет, однако, принял решение устроить в этом доме красный уголок, и семье священника пришлось уступить одну комнату. Отец Петр попросил у местных властей разрешения читать посетителям красного уголка лекции по садоводству и пчеловодству, но те, опасаясь нравственного влияния пастыря, отказали ему и потребовали, чтобы семья священника вообще покинула дом.

Отец Петр обратился к жителям села, чтобы те общим решением выделили ему землю под строительство дома, и крестьяне постановили выделить священнику землю. Дом он купил, продав все свое имущество, и перевез в село.

В начале 1929 года усилились гонения на Русскую Православную Церковь. Были разосланы директивы об усилении работы по обезбоживанию населения и принятию к духовенству и верующим жестких мер. 9 марта 1929 года в Преображеновке состоялось собрание коммунистов и комсомольцев, которые вынесли постановление о закрытии храма.

В конце апреля среди жителей распространился слух, что храм будут закрывать в день советского праздника. Отец Петр призвал прихожан собраться к храму, чтобы не дать его закрыть, и сказал: «Буду и я там, пусть что будет, то будет, арестуют — так арестуют; меня увезут, но народ не должен дать закрыть церковь». 1 мая перед храмом собралось около двухсот прихожан, они пробыли здесь до полудня, но никто из представителей власти не появился.

Все чувствовали, однако, что дело идет к аресту священника. Близкие из верующих и даже местные коммунисты, сочувствующие отцу Петру, советовали ему во избежание тяжелых для него последствий покинуть село, но на это он отвечал: «Меня не за что арестовывать. Я ни в чем не виновен, свое служение и прихожан не брошу».

Отца Петра стали вызывать в сельсовет на беседы и уговаривать отказаться от служения, предлагая взамен земные блага. «Петр Яковлевич, — говорили ему, — ты ведь грамотный человек, мы тебе первую должность дадим, брось ты это». Однако отец Петр отказался: «У меня целое стадо словесных овец, я их пастух и не могу их бросить», — сказал он.

Супруга также умоляла священника, чтобы он сжалился над нею и детьми, которых уже было пятеро, причем старшей дочери было всего восемь лет, а младшей шесть месяцев, покинул опасное село и уехал на родину, в Дияшево. Отец Петр промолчал, но было видно, что он начал колебаться. В конце концов, он распорядился нанять две подводы, и уже стали в них укладывать вещи, когда он отправился к жившим в селе монахиням — насельницам из находившегося неподалеку от Преображеновки закрытого женского монастыря. Узнав, что отец Петр собирается уезжать, они спросили его: «А как же мы, батюшка?» Этот вопрос решил все. Вернувшись домой, отец Петр твердо сказал супруге о своем бесповоротном решении не уезжать.

26 мая 1929 года отец Петр был арестован и заключен в тюрьму в Стерлитамаке. Почти сразу же после ареста священника прихожане собрались в церковь, чтобы написать письмо в его защиту. Под письмом было собрано более двухсот подписей. Однако, когда верующие пришли в сельсовет, чтобы там заверили их подписи, председатель сельсовета отказался это сделать, и один из инициаторов сбора подписей был арестован. Было составлено новое обращение, но секретарь партийной ячейки отослал его в ОГПУ в качестве материала для обвинения жены священника в подстрекательстве крестьян к бунту.

— Что вы хотели сказать верующим, говоря на проповеди в день Казанской: «Воспряните же, люди православные, и отрясите прах неверия, распространяемого современными отрицателями, и не вступайте на проповедуемый ими “широкий путь”»? — спросил следователь отца Петра на допросе.

— Я говорил верующим, что проповедуемый безбожниками «широкий путь» в действительности является путем широким только для зла, грехов, — ответил священник.

— Что вы хотели сказать на проповеди 1926 года словами: «Многие из нас, братья, присоединяются к тем злодеям, которые по наущению слепых и безбожных вождей умертвили Богочеловека. Нет ли среди нас таких людей, которые сеют среди других плевелы безбожия?»

— Я призывал верующих крепко держаться за веру и не идти по стопам учения, проповедуемого вождями безбожия, такими, как Ярославский.

9 июля 1929 года следствие было закончено. 2 августа Анна Ивановна обратилась в ОГПУ с просьбой освободить мужа. «Из допроса мужа видно, что он задержан за агитацию, — писала она. — Я, как жена <...> его знаю, он против советской власти не шел. <...> И если возможно, то прошу отпустить как кормильца детей, так как я не в состоянии прокормить детей одна».

В конце августа Анна Ивановна обратилась с просьбой к односельчанам, чтобы они похлопотали за своего пастыря. В своем обращении к ним она написала: «Прошу граждан дать <...> отзыв о священнике Варламове. Вы знаете, он здесь живет с 1915 года, был псаломщиком, и вы его упросили <...> посвятиться во священники. Помните, он вам говорил, что он молод и не может справиться, но вы, граждане, просили, и он согласился и в 1919 году поступил во священники. Во всю его жизнь в селе Преображеновка никого не обижал. <...> Когда здесь были белые, то он всех защищал, кто скрывался, и никого не выдавал. Он сам происходит из крестьян, и жена его дочь рабочего, и идти против власти он не мог. <...> Ведь я с малыми детьми осталась ни при чем, и отойти от них невозможно. Подходит зима, у меня нет ни хлеба, ни топки. <...> Прошу, не оставьте...»

1 сентября 1929 года в селе состоялось общее собрание крестьян, на котором было рассмотрено заявление жены священника. Собрание постановило все сказанное о священнике единогласно подтвердить и одобрить. Под протоколом собрания, где была дана письменная характеристика священнику, подписалось около пятидесяти человек.

Дело по обвинению священника в контрреволюционной деятельности рассматривалось в судебном заседании в Стерлитамаке 15–17 января 1930 года. Отец Петр на суде опроверг все обвинения лжесвидетелей и следствия.

Помощник прокурора, видя, что дело выходит бездоказательным, потребовал отправить его вновь в ОГПУ для доследования, на что адвокат подал протест: «Допрашивать больше некого, здесь уже достаточно допрошено <...> передача дела на доследование есть затяжка. Прошу дело слушать!» Суд проигнорировал заявление защиты, и дело было переслано на новое расследование в ОГПУ.

^{КГБ — дочери священномученика: «Приносим извинения... просим принять наши соболезнования». 1991 год. Поздно...}

9 марта 1930 года тройка ОГПУ приговорила отца Петра к расстрелу. Священник Петр Варламов был расстрелян в Уфе 11 марта и погребен в безвестной могиле. 

Игумен Дамаскин (Орловский),

ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Пат­риархе Московском и всея Руси по увековечению памяти ново­мучеников и исповедников Церкви Русской, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православ­ной Церкви»), www.fond.ru

КУЛЬТУРА 

Церковный «Эрмитаж»:

музей, в котором обязательно стоит побывать 

О церковно-археологическом кабинете мало кто знает. Но  поразительно: здесь можно найти работы Сурикова и Васнецова, Нестерова и Поленова, причем такие, которых нет даже в государственном каталоге музейного фонда страны! Помимо картин и икон здесь выставлены рукописные и печатные книги, церковная утварь, графика и реликвии, связанные с жизнью подвижников благочестия и выдающихся церковных деятелей. В этом номере — экскурсия «Фомы» по главному церковному музею России.

Что такое ЦАК?

ЦАК — церковно-археологический кабинет имени Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, крупнейший церковный музей в России, который находится при Московской духовной академии в городе Сергиев Посад Московской области.

Экспозиция ЦАКа расположена в бывших Царских чертогах. Это здание на территории Троице-Сергиевой лавры было построено в 1747 году для визитов царской семьи и самих государей. В 1814 году туда переехала Московская Императорская духовная академия, и 12 залов сейчас заняты музеем. При этом сам музей называется очень скромно — церковно-археологический кабинет. Но сокровища, которые он хранит, бесценны и уникальны.

История создания

Коллекцию музея собирали дважды, причем во второй раз с нуля. Первая коллекция рождалась еще до официального создания ЦАКа — в 1814 году ректор академии протоиерей Александр Горский (1812–1875) организовал для студентов в учебных целях выставочный кабинет, который находился в библиотечном корпусе. Там собрали небольшую коллекцию икон, картин и монет.

В Царских чертогах, соответственно, начали собираться царские дары. Ядро коллекции первоначального музея формировалось из подарков императорской семьи: портреты императоров, членов царской семьи, видных церковных и светских деятелей. Из них, к сожалению, осталось в нынешней экспозиции всего две работы: портрет императора Петра I, предположительно написанный придворным художником-портретистом Луи Караваком, и портрет императрицы Елизаветы I, созданный известным художником Алексеем Петровичем Антроповым.

В 1922 году все собранное бесследно исчезает. Большевики принимают декрет об изъятии церковных ценностей, а после закрытия академии и ликвидации монастыря ЦАК был буквально разграблен. К настоящему моменту найдено только несколько экспонатов. Всем казалось, что на этом история ЦАКа окончена.

Но дальше произошло чудо. В 1943 году в церковно-государственных отношениях наступило потепление, а в 1950 году началось восстановление музея. И если раньше главными жертвователями были представители царских фамилий, то теперь самым главным частным жертвователем стал сам Патриарх Алексий I. За первые 20 лет деятельности восстановленного музея большая и лучшая часть собрания получена от него. Именно поэтому Церковно-археологический кабинет сейчас носит его имя.

В книге почетных гостей Святейший Патриарх Алексий I написал: «Много раз я посещал Церковно-археологический кабинет. <…> Дай Бог, чтобы изучая это богатое собрание, наши воспитанники, кандидаты в священство, научились в нем любить, понимать и ценить наше истинно церковное искусство».

Как пополняется экспозиция

В настоящее время коллекция кабинета собирается иерархами, священнослужителями и простыми людьми. Вслед за Патриархом Алексием I все последующие Предстоятели Русской Православной Церкви поддерживали традицию передачи в ЦАК разных предметов.

Особый вклад в экспозицию музея внес Патриарх Кирилл, который передал музею 13 реликвий и святынь. Среди них особо можно выделить омофор (часть облачения епископа) святителя Иоанна Шанхайского (1896–1966). Это уникальный святой XX века, который, будучи епископом, служил вдали от Родины: в Китае, Западной Европе и США. Святой отошел ко Господу в Сан-Франциско и очень почитается в Америке. Постепенно слава о нем возвращается на русскую землю. 

Кирилл Баглай

Фото Юлии Маковейчук

Экспозиция музея условно делится на 7 зон:

1. Церковное прикладное искусство

Облачения иерархов Русской Православной Церкви, богослужебная утварь, мозаики XIX века, художественное шитье, старинные рукописные и печатные книги, церковные и государственные ордена и награды, точные макеты храмов и монастырей.

2. Западноевропейское декоративно-прикладное искусство

Облачения католических священнослужителей, скульптуры и иконы западного христианского мира, богослужебная утварь.

3. Русская религиозная живопись

Картины известных русских художников Сурикова, Васнецова, Нестерова, которые отражают религиозные переживания и историю русского народа.

4. Зал иконографии

700 древних и современных икон (поствизантийский и русский периоды), фрагменты иконостасов и уникальная коллекция неканонических икон.

5. Церковная фототека

Собрание фотографий, которые показывают жизнь Русской Православной Церкви через объектив камеры. Выставлено около 5000 фотографий и свыше 500 интересных отечественных и зарубежных фотоаппаратов конца XIX и начала XX века, которые считаются антиквариатом.

6. Церковная фонотека

Более 200 виниловых пластинок дореволюционной и советской эпохи с записями церковных хоров и священнослужителей с выдающимися голосами. Необычные и старинные музыкальные инструменты, граммофоны и патефоны.

7. Келья и мемориальный кабинет Святейшего Патриарха Алексия I

Собраны личные вещи предстоятеля и его семьи, фотографии и портреты Патриарха в разные годы жизни.

---

Как попасть в музей?

Экспозиция Церковно-археологического музея доступна круглый год. Его популярность растет, с каждым годом количество посетителей увеличивается, поэтому посетить ЦАК можно по предварительной записи, чтобы каждый желающий мог рассмотреть интересующие экспонаты.Узнать точное расписание работы музея и записаться на экскурсию можно на сайте ЦАКа acmus.ru или по телефону: +7-496-541-55-01.Адрес: Россия, Московская область, 

г. Сергиев Посад, Свято-Троицкая Сергиева лавра, Академия. 

12 чудес главного церковного музея

1. Сандалии преподобного Сергия Радонежского

По словам заведующего, протодиакона Игоря Михайлова, главная святыня музея — сандалии преподобного Сергия Радонежского, в которых он был погребен. Предположительно обувь святого передали музею в 1948 году из Лавры, где хранились святыни, которые остались от создателя обители. Рядом с сандалиями лежит камень из гробницы Преподобного, который был найден вместе с мощами и оставлен как реликвия. Позже на нем изобразили Сергия Радонежского и священномученика Панкратия, в день памяти которого были обретены мощи.

Сандалии из кожи сделал сам преподобный Сергий — как и многое другое, что требовалось для жизни и богослужений. Подвижник основал монастырь в труднодоступном месте, где рассчитывать на чужую помощь не  приходилось. Будучи настоятелем, он трудился физически наравне со всеми: строил храм и кельи, рубил дрова, делал из дерева богослужебные сосуды и шил одежду.

Рядом с сандалиями выставлены деревянные богослужебные сосуды и нательный крест преподобного Сергия, а сзади на стене представлена обширная иконография, посвященная игумену Радонежскому. Все вместе это составляет коллекцию, посвященную 700-летию со дня рождения Преподобного. Торжества проходили 18 июля 2014 года, в день обретения мощей святого, поскольку точная дата рождения Сергия Радонежского неизвестна.

2. Облачения с военной символикой

C XVII по начало XX века священники сопровождали русскую армию в военных кампанияx. В конце XVIII века была создана система специальных наград — священнический золотой крест на георгиевской ленте и облачения с военной символикой. Ими награждалось духовенство за заслуги перед Родиной. 

Интересный факт: в 2011 году воссозданный комплект георгиевского облачения одобрил Патриарх Кирилл. Два комплекта иерейского георгиевского облачения были сшиты в Екатеринбурге по образцу начала XX века. Образец находится в музее истории религии в Санкт-Петербурге. Оригинал изготовили к юбилейным торжествам по случаю 100-летия победы в Отечественной войне 1812 года и 300-летия царствования Дома Романовых.

16 августа 2015 года настоятель храма святого Александра Невского в Пскове, руководитель Отдела по взаимоотношениям с Вооруженными силами Псковской епархии протоиерей Олег Тэор стал первым священником, награжденным восстановленным георгиевским облачением. Он много лет опекает псковских десантников и бывал с ними в «горячих точках».

3. Гербовая книга немецких рыцарей 1237 года, Германия

Эта книга связана с проводившимся в 1237 году рыцарским турниром, на который приглашались представители всех германских земель. В те времена участники каждый год приезжали доказывать свое мужество и военное мастерство, за что получали привилегии и земли. У каждого рыцаря был свой знак — герб, на котором изображался гусь, орел, лев или другие символы.

Содержание книги — это 200 рыцарских гербов, изображенных и подписанных на пергаменте. Средневековый библиотекарь и богослов Ян Георгис Хервуд из Хокинбурга оставил в книге свою подпись в 1479 году. Такая же книга есть в Мюнхенской библиотеке, но по сохранности она уступает выставленной в ЦАКе.

4. Картина Василия Ивановича Сурикова «Исцеление слепорожденного», 1888 год

Cуриков рано потерял любимую супругу Елизавету. Он сильно тосковал, постоянно ходил на кладбище молиться за умершую и перестал писать картины. 2 года художник находился в унынии и отчаянии — у него не было ни вдохновения, ни сил до той поры, пока он не открыл для себя Церковь. Вера и участие в таинствах вдохнули в него новую жизнь. Это первая картина после двухлетнего перерыва.

На полотне изображена сцена из Евангелия от Иоанна, когда Господь исцелил слепого от рождения человека:И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: 

Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: 

не согрешил ни он, ни родители его, но [это для того], чтобы на нем явились дела Божии. 

Мне должно делать дела Пославшего Меня, 

доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим (Ин 9:1–7).

«Исцеление слепорожденного» — автобиографическая работа, которой нет в музейных каталогах. Художник изобразил себя в роли исцеленного: Христос открывает ему глаза, а падающий на руки свет означает силу, которую он получает для продолжения творческой жизни. Женщина за правым плечом Спасителя — супруга художника, которая осталась любовью всей жизни мастера. Василий Иванович действительно прозрел духовно и был верующим человеком до конца жизни.

5. Богослужебный Апостол типографии первопечатника Ивана Федорова, 1564 год

Книга выпущена в московской типографии знаменитого первого русского печатника Ивана Федорова. Было изготовлено около 1000 экземпляров, сохранилось меньше 100, в том числе и этот. Учитывая возраст, книга в прекрасном состоянии: утрачены только края первых листов и литография с изображением апостола Луки, которое традиционно помещается в начале Апостола. Напомним, что Апостол — это богослужебная книга, которая содержит послания святых апостолов и их деяния. Выбранные части из книги читаются чтецом или дьяконом перед алтарем во время Божественной литургии.

6. Часть дерева Закхея

Патриарх Кирилл передал ЦАКу 13 экспонатов. Среди них — часть дерева Закхея из города Иерихон (Палестина), которая была подарена Святейшему председателем Императорского Православного Палестинского общества С. В. Степашиным. С этой реликвией связано событие, о котором рассказывается в Евангелии от Луки:

Потом [Иисус] вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. 

Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И  он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать, и говорили, что Он зашел к грешному человеку; Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому что и он сын Авраама, ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее (Лк 19:1–10).

Смоковница — это дерево, известное у нас как инжир, или фиговое дерево. Закхей был мытарем, то есть сборщиком налогов, и считался грешным человеком, потому что брал с людей больше, чем положено. Но с момента его встречи со Христом, когда Закхею из-за малого роста пришлось залезть на дерево, его жизнь кардинально изменилась: он переосмыслил свои поступки, покаялся во всеуслышание и пообещал Спасителю исправить свою жизнь.

7. Скульптура Христа работы Рафаэлло Романелли

Работа итальянского скульптора Рафаэлло Романелли, отлитая из бронзы в XIX веке во Флоренции по заказу барона фон Мекка.

Николай Карлович фон Мекк (1863–1929) — российский предприниматель, потомственный владелец и строитель железных дорог. Был хорошо знаком с композитором Петром Ильичом Чайковским, для которого построил дом во Флоренции. Расстрелян в 1929 по обвинению в контрреволюционной деятельности на железных дорогах СССР.

Скульптура стояла на немецком кладбище в Москве, в Лефортове, на могиле барона А. Л. Кнопа. В послевоенные годы священников было мало — одни сидели в тюрьме, другие были убиты, многие храмы так и не открыли. Но люди не теряли веру и шли к скульптуре Спасителя, которая уже тогда считалась чудотворной. Люди приносили записки, в которых просили вернуть с войны своих мужей и сыновей, которые пропали без вести.

Советские власти не оставили без внимания большое скопление верующих и закрыли кладбище в Лефортове, а в 1946 году скульптуру заколотили в ящик и тайно вывезли в Донской монастырь, который в советское время был превращен в филиал научно-исследовательского музея архитектуры имени А. В. Щусева. Помимо прочего, там хранились барельефы, снятые с фасада Храма Христа Спасителя и фрагменты разобранной Триумфальной арки. Директор музея В. И. Балдин был верующим человеком и спас скульптуру: он сумел доказать, что она не представляет собой никакой исторической, культурной или материальной ценности для музея и предложил отдать ее Русской Православной Церкви в обмен на макеты Троицкого собора с Никоновским приделом, а также при условии изготовления за счет Патриархии макета Соловецкого монастыря. В 1975 году скульптуру Христа передали Русской Православной Церкви.

8. Макет дореволюционного Храма Христа Спасителя  

Храм Христа Спасителя построили как памятник мужеству русского народа в Отечественной войне 1812 года. Освященный в 1883 году, самый большой храм России простоял всего 48 лет: в 1931 году советское правительство распорядилось на его месте построить гигантское здание Дворца Советов. Храм взорвали под стройку, но проект дворца так и не был осуществлен — на его месте появился бассейн «Москва».

Незадолго до разрушения, в 1920-е годы, был собран точный макет Храма Христа Спасителя, который оказался среди экспонатов ЦАКа. Им заинтересовался первый космонавт Юрий Гагарин, когда посещал Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Космонавт выслушал жуткую историю и ушел, но в 1965 году, выступая на VIII пленуме ЦК ВЛКСМ, Юрий Алексеевич вспомнил рассказанное ему в ЦАКе:

«На мой взгляд, мы еще недостаточно воспитываем уважение к героическому прошлому, зачастую не думая о сохранении памятников. В Москве была снята и не восстановлена Триумфальная арка 1812 года, был разрушен храм Христа Спасителя, построенный на деньги, собранные по всей стране в честь победы над Наполеоном. Я бы мог продолжать перечень жертв варварского отношения к памяти прошлого. Примеров таких, к сожалению, много».

Добиться восстановления Храма Христа Спасителя Юрию Алексеевичу не удалось, но Триумфальная арка была воссоздана на Кутузовском проспекте в 1966–1968 годах (до демонтажа в 1936 году она находилась в районе нынешней Тверской Заставы). Текст скандального высказывания не стали печатать в газетах, а стенограмму выступления быстро убрали в архив. Но она сохранилась, так же как и этот макет Храма Христа Спасителя, с помощью которого в том числе к 2000 году был восстановлен главный собор города Москвы. В ЦАК приезжала съемочная бригада с миниатюрной камерой, которой удалось снять интерьер макета для воссоздания его в новом храме.

9. Икона святителя Льва, папы Римского

Работа «русского Ника Вуйчича» — художника и иконописца Григория Журавлева (1858–1916). Григорий Николаевич родился без рук и без ног в селе Утевка Самарской области и работал, держа кисть в зубах. Он самостоятельно научился писать иконы и даже создал портрет императорской семьи. Работа настолько поразила императора Александра III, что он назначил художнику оклад в 25 золотых ежемесячно. Для сравнения, в годы жизни Журавлева дворник получал 18 рублей, учитель начальной школы 25 рублей, фельдшер — 40 золотых рублей.

Когда в родном селе художника строился храм во имя Святой Троицы, мастер сам расписал все внутреннее пространство. После кропотливого труда у него кровоточили десны, он не мог ни есть, ни пить, а к концу жизни стесал зубы об древко кисточки. В знак благодарности и особого уважения его похоронили за алтарем Троицкой церкви.

Отличительная особенность в работе художника — изображение на иконе папы Римского с руками, спрятанными под омофор, хотя по традиции святителей изображают с благословляющей десницей (правой рукой) и Евангелием. Это символ того, что иконописец сам не имел рук. 

Напомним: Лев, папа Римский (V век) — святой неразделенной церкви. После раскола христианского мира в 1054 году на католиков и православных святой почитается обеими конфессиями.

10. Пластинка Фиделя Кастро

ЦАК формировал свою коллекцию второй раз в непростых условиях, и не всегда мы можем проследить историю всех экспонатов. Но есть в музее предмет, судьба которого нам известна и также связана с Юрием Гагариным. Первый космонавт в 1961 году посетил Кубу и подарил грампластинку с репортажем о покорении космоса лидеру страны Фиделю Кастро. В результате пластинка проделала уникальный путь и вернулась в Россию благодаря переводчице Наталии Александровне Борисовой, которая работала на встрече Кастро и Гагарина. В 1962 году семья Кастро подарила пластинку переводчице, а она, в свою очередь, передала уникальный экспонат в ЦАК, когда в нем формировалась новая коллекция фонотеки. Сейчас пластинка с автографами Юрия Алексеевича и его жены стоит возле макета Храма Христа Спасителя.

11. Посох Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I

Предстоятель не любил наручные часы и предпочитал карманные. Но пользоваться ими во время службы Святейший не мог — их неудобно доставать из-под облачения.

Будучи пунктуальным человеком, Патриарх постоянно интересовался у своих иподьяконов (помощников по службе), который час. Находчивые ребята подарили Святейшему посох со встроенными часами, чтобы Предстоятель Церкви всегда мог следить за временем. 

12. Рабочий стол Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I

Изначально стол принадлежал немецкому послу в СССР графу Вернеру фон Шуленбургу (1934–1941), который жил в резиденции послов Германии в Чистом переулке (Москва). Ночью 22 июня 1941 года граф вручил министру иностранных дел СССР Вячеславу Молотову ноту об объявлении войны. Примечательно, что сам посол Германии был категорически против политики Гитлера и в конечном итоге был повешен в 1944 году за участие в заговоре против фюрера. 

5 сентября 1943 года И. В. Сталин передал здание резиденции Московской Патриархии. Стол перешел Патриарху Алексию I, он работал за ним до самой смерти. Святейший был организованным и аккуратным человеком — каждый предмет на столе имел свое определенное место. Сейчас большинство из них лежат на тех же местах. 

Отречение царя: было или не было?

2 марта 1917 года российский император Николай II подписал отречение от престола в пользу своего брата Михаила (который вскоре также отрекся). Этот день считают датой гибели российской монархии. Но до сих пор по поводу отречения есть множество вопросов. 

Мы попросили прокомментировать их кандидата исторических наук Глеба Елисеева.

1. Когда появилась версия, что отречения не было?

Первый раз версия о том, что отречение юридически неправомочно, появилась еще в 1921 году, на Съезде хозяйственного восстановления России, проходившем в германском городе Бад-Рейхенгалль. В выступлении бывшего заместителя председателя Главного совета «Союза русского народа» В. П. Соколова-Баранского было заявлено, что отречение «Государя Императора Николая, как насильственно исторгнутое и незаконное за Сына, не действительно, а Великого Князя Михаила Александровича, как условно до Учредительного Собрания, — незаконно». Тогда же было подчеркнуто, что «Основные законы Российской империи» в принципе не предполагали и никак юридически не обговаривали процедур отказа Государя от престола. А вот о том, что собственно отречения вообще не было, заговорили уже в девяностые годы ХХ века, когда появилась возможность свободно исследовать так называемый «Манифест об отречении» императора Николая Второго. (В литературе его также иногда именуют «актом об отречении», что странно, ибо таких документов юридическая практика Российской империи точно не знала). 

2. На какие источники ссылались?

Рассматривался целый комплекс источников, в первую очередь, мемуары очевидцев, которые, естественно, и «врали как очевидцы». (Первый сборник таких материалов издали еще при Советах, к 10-летию революции). При изучении документов исследователи (особенно ведущий отечественный специалист по этому вопросу П. В. Мультатули) выявили настолько откровенные противоречия в воспоминаниях, что это уничтожило всю благостную картину «добровольного отречения», которую годами создавала советская историография. Вторым важнейшим шагом стало рассмотрение факсимильного воспроизведения текста «Манифеста об отречении» императора Николая Второго. Здесь важнейшую роль сыграла статья А. Б. Разумова «Несколько замечаний по “Манифесту об отречении Николая II”», где было убедительно доказано, что подписи на так называемом отречении почти наверняка являются подделкой.

3. Насколько этим источникам можно доверять?

Здесь не надо путать два момента — собственно источникам (еще раз подчеркну — преимущественно мемуарного происхождения) доверять надо крайне осторожно, перепроверять их. А вот аргументацию исследователей проверить достаточно просто. Воспоминания «очевидцев» «отречения» многократно издавались, широко доступны как в печатном виде, так и в сети. И даже текст «Манифеста» выложен в Интернете, и каждый может проверить доводы А. Б. Разумова или других специалистов, сравнив их утверждения с реальным документом.

4. Действительно Николай II поставил под документом подпись карандашом?

Подпись действительно поставлена карандашом. И что? Истинная проблема заключается в другом — на самом ли деле это подписался государь? Или кто-то иной за него?

5. А где сейчас хранится документ об отречении?

В настоящее время «Манифест об отречении» (под названием «Акт об отречении») хранится в Государственном архиве Российской Федерации (бывший Центральный государственный архив Октябрьской революции и Центральный государственный архив РСФСР); его архивные данные (ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2100а. Л.5) Фотокопию его можно посмотреть на сайте ГАРФа.

^{«Акт об отречении», подписанный императором Николаем II. Государственный архив Российской Федерации}

6. Верно ли, что подпись карандашом, а не чернилами автоматически делает документ недействительным?

Нет, это не так. На некоторых маловажных документах (вроде отдельных телеграмм в Ставку) государь и ранее делал пометы карандашом. Данный документ делает недействительным не карандашная подпись, а его неправильное оформление по закону: он составлен не по правилам для такого рода документов (манифестов), не заверен Императорской печатью, не утвержден Правительствующим Сенатом, не одобрен Государственным советом и Государственной думой. То есть является юридически ничтожным.

7. Есть ли какие-то исторические свидетельства, что в период с марта 1917 по июль 1918 Николай II отрицал подлинность своего отречения от престола?

С 8 марта 1917 года государь и члены его семьи находились под арестом, их контакты с внешним миром были резко ограничены. Позднее же все близкие, с которыми Николай Александрович мог вести подобные разговоры (супруга, личный врач Е. С. Боткин, князь В. А. Долгоруков или граф И. Л. Татищев) также были убиты большевиками.

8. А во время ссылки у него была возможность поделиться правдой о том, что случилось с ним в день отречения?

В ссылке ситуация была еще хуже; свободу государя постоянно ограничивали, его связи с внешним миром были сведены к минимуму как в Тобольске, так и в Екатеринбурге.

9. Могло ли быть так, что Николая II попросту арестовали, а его подпись под отречением подделали?

Во Пскове императора сначала фактически арестовали, задержав царский поезд якобы для «обеспечения его безопасности» в связи с начавшимися беспорядками. Государь был полностью изолирован от внешнего мира, не имел возможности даже говорить по телефону. И это положение сохранялось до 8 марта 1917 года, когда реальный арест был просто формализован решением Временного правительства. А то, что известно в науке под «Актом об отречении», скорее всего, является подделкой (аргументы А. Б. Разумова очень убедительны). Но в любом случае, даже если после графологической экспертизы подпись Николая Второго будет признана подлинной, это не отменит ни сомнений в одобрении государем остального текста, напечатанного на пишущей машинке, а не написанного собственноручно, ни юридической ничтожности оформленного подобным образом документа. 

10. Считал ли Николай II, что его отречение от престола означает ликвидацию российской монархии?

Ни в коем случае государь так не считал. Более того, даже так называемый «Манифест об отречении» говорит лишь о передаче верховной власти великому князю Михаилу Александровичу. И даже отречение великого князя не означало ликвидацию монархии. Кстати, это прекрасно понимали члены Временного правительства. Даже после формального провозглашения республики 1 сентября 1917 года окончательно решить вопрос о форме правления в России должно было только Учредительное собрание. 

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.

«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви. В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».

Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!