Представляем очередное издание из серии «Коллекция журнала «ФОМА» .
КАК ЖИЛИ СВЯТЫЕ?
Казалось бы святость – это уже что-то не земное, почти ангельское, а потому будто бы чуждое нам – обычным людям. Но оказывается, что святые люди, также как и мы, зарабатывали деньги, отдыхали, получали образование. А какими были святые в детстве? Было ли место случайностям в их жизни? Как они путешествовали?
Эта книга – попытка прикоснуться к жизни святых людей через понятный и близкий каждому из нас опыт повседневности. Ведь угодники Божии были такими же людьми, как и мы. Однако свой быт, даже его самые незначительные мелочи, они сумели преобразить.
Как жили святые люди? Ответ – на страницах этой книги.
Тихон Сысоев
Казалось бы святость – это уже что-то не земное, почти ангельское, а потому будто бы чуждое нам – обычным людям. Но оказывается, что святые люди, также как и мы, зарабатывали деньги, отдыхали, получали образование. А какими были святые в детстве? Было ли место случайностям в их жизни? Как они путешествовали?
Эта книга – попытка прикоснуться к жизни святых людей через понятный и близкий каждому из нас опыт повседневности. Ведь угодники Божии были такими же людьми, как и мы. Однако свой быт, даже его самые незначительные мелочи, они сумели преобразить.
Как жили святые люди? Ответ – на страницах этой книги.
Тихон Сысоев
1. Какими были святые в детстве?
2. Как святые получали образование?
3. Как святые зарабатывали деньги?
4. Как случайности влияли на жизнь святых?
5. Как рисковали святые люди?
6. Как святые сидели в тюрьме?
7. Как путешествовали святые люди?
8. Как святые общались с преступниками?
9. Какие подарки дарили святые?
10. Как и кого прощали святые?
11. Как святые общались со знаменитостями?
12. Как шутили святые люди?
Сюжеты из жизни маленьких людей
Игры, хулиганство, первые открытия, ободранные коленки и ссадины на лице — все эти символы сопровождают детство каждого человека. Отличались ли в этом возрасте святые от своих сверстников? Каким был маленький подвижник веры? Чувствовал ли он в себе нечто особенное?
Его детство было вполне обычным. Можно даже сказать, среднестатистическим. В нем не было особенных знаков или указаний от Бога. И чудесных примеров ранних аскетических и молитвенных подвигов тоже не было. Великий христианский святой и богослов Августин в детстве — ленивый ученик, любитель спортивных игр, иногда даже хулиган.
Свою жизнь, в том числе и ее ранний, детский этап, знаменитый святой неразделенной Церкви блаженный Августин (354–430) описал в книге «Исповедь». Родившись в Северной Африке (город Тагаст), он вырос в семье скромного римского чиновника. Отец был язычником, а мать, Моника, — христианкой. Детство будущего великого богослова, философа было вполне обычным, ничем не примечательным. Школа мальчику приносила скорби и разочарования: знание здесь в прямом смысле слова «вбивали» в детей линейками и подзатыльниками. Сам юный Августин, судя по «Исповеди», особенного смысла в учебе не видел, а греческий язык (язык тогдашних интеллектуалов, язык научного мира) просто ненавидел. Ему, как и любому обычному мальчику его возраста, нравились состязательные игры: активные, спортивные.
Удивительно пристальное внимание Августин в своей книге уделил одному достаточно безобидному, на первый взгляд, случаю. Как-то раз будущий святой прогуливался по родному городу в шумной компании своих сверстников. Подростки затеяли маленькое хулиганство — они решили забраться ночью в чужой сад, чтобы украсть груши. Сказано — сделано, и шалость, что называется, удалась. А украденные плоды подростки даже есть не стали. Впоследствии, с болью оглядываясь на себя тогдашнего, Августин скрупулезно и всесторонне рассматривал случившееся через нравственную призму. Святой епископ обнажает природу этого подросткового хулиганства, пытаясь определить сущность греха, который, как он резюмирует, «был тем приятен, что был запретен».
В 16-летнем возрасте юноша оставил мальчишеские забавы и начал осваивать важнейшую науку тогдашнего мира — риторику. Подросток уступил место вырастающему ученому.
С раннего возраста он жил мечтой о монашестве. С детской чистотой будущий святой вдохновлялся христианскими идеалами и заражал ими окружающих. И даже свои детские игры он наполнял духовным смыслом.
Святитель Иоанн Шанхайский (1896–1966), до монашеского пострига Михаил, родился в Харьковской губернии в благочестивой и глубоко религиозной семье.
У Миши было слабое здоровье — он часто болел. Тихий и кроткий мальчик всегда благодушно общался с окружающими людьми, но близких друзей у него никогда не было. Шумных игр он избегал.
Дома Миша любил играть «в монастырь». Он наряжал игрушечных солдат в бутафорские иноческие облачения и организовывал для них «обитель» из игрушечных крепостей, со своим уставом и порядками.
Задумчивый ребенок с раннего детства интересовался религиозными вопросами. Он много читал об этом и даже собрал у себя в комнате небольшую библиотеку из любимых книг. Из рассказов начитанного мальчика его старшие брат и сестра многое узнали о жизни святых и об истории России.
Серьезное и взрослое отношение юного Миши к вере произвело настолько глубокое впечатление на французскую гувернантку — католичку, которая работала в их доме, что она решила стать православной. И Миша, которому тогда уже было 15 лет, помог ей подготовиться к этому шагу.
Он совершенно не соответствовал классическому образу святого отрока, избегающего детских развлечений и шалостей. Преподобный Амвросий Оптинский (1812–1891) рос «веселым и резвым мальчиком», как пишет в жизнеописании святого схиархимандрит Иоанн (Маслов). Он был неусидчив, подвижен до крайности и думать не думал ни о каком монашестве.
Родившись в благочестивой и религиозной многодетной семье, пропитанной патриархальным духом русского православия, Саша (так звали святого в миру), фактически все детство был «белой вороной». Его озорство, шумный темперамент, неустанное желание веселиться и играть нарушало степенный уклад скромной семьи. Потому к мальчику отношение было сдержанное, иногда даже холодное. Отец преподобного умер рано, и мальчик рос в доме своего деда-священника, который недолюбливал своего резвого внука. Даже мать святого относилась к нему отстраненно, уделяя больше внимания и заботы его более прилежным братьям. «Однажды, — вспоминал впоследствии старец Амвросий, — очень раздосадованный этим, я решил отомстить брату, которого особенно любили родители. Зная, что дед мой не любит шума и что если мы, дети, бывало, расшумимся, то он всех нас без разбора — и правого, и виноватого — отдерет за чуб, я, чтобы подвести своего братишку под тяжелую руку деда, раздразнил его. Тот закричал, и выведенный из терпения дед отодрал и меня, и его. А последнее-то мне и нужно было. Впрочем, мне и помимо деда доставалось за это порядком и от матери, и от бабки».
В 12 лет мальчик поступил в семинарию. Учеба давалась ему легко, а его открытость и всегда веселое настроение быстро сделали будущего святого душой компании. Тогда он и не подозревал о том, что предстоит ему в будущем — в Оптинской обители. «В монастырь я не думал никогда идти», — вспоминал впоследствии преподобный.
С раннего детства он готовился стать богословом. Крупнейший апологет и духовный писатель XX века, священномученик Иларион (Троицкий), уже в пятилетнем возрасте читал Псалтирь на клиросе и всеми силами стремился к научному знанию.
Владимир Троицкий (1886–1929) родился в семье сельского священника в Московской губернии. Он рано остался без матери и за его воспитание взялась ее незамужняя сестра. Она работала в приходской школе и часто брала с собой маленького мальчика. Уже к пяти годам будущий святой мог читать не только на русском, но и на церковнославянском языке.
Володя рос в тишине сельской местности, в мире и спокойствии благочестивой семьи. Много лет спустя, уже будучи епископом, он с теплом и умилением будет вспоминать мгновения своего детства: «Оживает природа, и смиренный народ справляет праздник Воскресения. Слышишь, бывало, как несется над рекой пасхальный звон, — будто волны новой жизни вливаются в душу, слезы навертываются на глазах. Долго и молча стоишь зачарованный».
Более всего мальчик хотел учиться. Он жаждал новых знаний и с нетерпением ждал, когда же настанет великий день и он наконец станет школьником. Однажды терпение пятилетнего ребенка кончилось. Он решил самостоятельно, пешком, отправиться в Москву — учиться, прихватив с собой букварь и младшего трехлетнего братика. Вскоре в доме обнаружили, что дети пропали. Бросились искать. Через несколько часов отец на телеге нагнал важных путников. На гневные упреки родителя маленький ученый воскликнул: «Папа, не расстраивайся! А как же Ломоносов? Ведь он пешком пошел в Москву — и я тоже решил идти учиться!»
И, когда настало время, будущий святой с блеском закончил школу, семинарию, а затем и академию, став кандидатом богословия.
Недетская серьезность, неотмирность, необычное поведение среди сверстников — все это указывало на их особенное будущее. Церковное предание хранит чудесные сюжеты из жизни святых людей, на чье предназначение Бог пожелал указать с самого их рождения.
Так святитель Николай, Мирликийский чудотворец (ок. 270–345), будучи еще младенцем, на протяжении всего таинства Крещения, простоял на ногах в купели — его никто не поддерживал.
Преподобный Сергий Радонежский (1314–1392), находясь еще в утробе матери, троекратно воскликнул во время Божественной литургии: первый раз перед чтением Евангелия, затем во время Херувимской песни, и после возгласа священника «Святая святым». С самого младенчества в постные дни преподобный не принимал молока матери.
Иногда святым являлись ангелы. Такой встречи, например, сподобился шестилетний Иоанн Кронштадтский (1829–1909). Прохора Мошнина, будущего преподобного Серафима Саровского (1754–1833), ангел спас, когда мальчик сорвался с высокой колокольни. Святой остался невредим. Преподобный Сергий Радонежский после встречи и беседы с таинственным безымянным старцем быстро преодолел трудности в освоении грамоты.
Случалось, что такие маленькие дети предрекали родителям свое будущее. Так преподобный Иринарх Затворник (1547–1616) еще будучи шестилетним мальчиком со взрослой серьезностью говорил своей матери: «Вырасту – буду монахом, обложу себя железом, и люди станут ходить ко мне».
Топовые университеты, золотые медали, академические звания и не только. Сейчас модно выглядеть умным. А вот быть по-настоящему образованным – для этого понадобится стимул побольше. Здесь нужен особый внутренний стержень, который неукоснительно, каждый день будет направлять твою волю к новым открытиям.
У святых такой стержень был. Они терпеливо и настойчиво искали Знание, но не как цель, а как средство умного приближения к Богу, который, как известно, есть Свет Истины.
А академические звания, медали, стипендии для святых — только мишура, блеклая и неубедительная. Они всегда ею пренебрегали.
О времени, проведенном в Афинской академии, лучшем учебном заведении империи, Григорий Богослов, который учился вместе со своим другом Василием Великим, вспоминает, что они знали «две дороги: одна, первая и превосходнейшая к… священным храмам и к тамошним учителям, другая… — к наставникам во внешних науках».
Святитель Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийский, был всесторонне образованным человеком. По праву его место среди тончайших богословов, философов и ученых Античности.
Его отец — оратор и законовед (иными словами, юрист), с детства хотел дать своему сыну лучшее образование. Под его руководством Василий начал изучение светских и духовных наук. Позднее он отправился в училище в Кесарии Каппадокийской, где и познакомился с Григорием (будущим святым Григорием Богословом). Они стали друзьями на всю жизнь.
Высшее образование Василий получил в Константинополе, где учился у знаменитого тогда ритора Ливания. В 350 году Василий решился отправиться в тогдашнюю «обитель наук» — Афинскую академию, которая была основана самим Платоном в 390-х годах до Р. Х. Здесь уже были наслышаны о незаурядных дарованиях юноши. Многие учителя мечтали заполучить себе такого ученика. В течение шести лет, проведенных в академии, Василий добился прекрасных результатов в целом ряде дисциплин: риторика, грамматика, метрика, философия, астрономия, геометрия, арифметика. Он также изучал медицину, несмотря на то, что она не входила в общую образовательную программу.
В 356 году Василий Великий покинул Афинскую академию для того, чтобы начать свой духовный путь к епископству, вступив в «жизнь более совершенную».
Святитель Игнатий Брянчанинов поначалу не планировал посвящать свою жизнь Церкви. Он родился в дворянской семье, ему от рождения был предназначен путь офицера. В 1822 году будущий святой поступил в Главное инженерное училище в Санкт-Петербурге. Успешный в учебе юноша вскоре стал известен будущему императору Николаю I. Ему был назначен пансион (иначе говоря стипендия) великой княгини Александры Федоровны. В 1824 году Игнатий был возведен в чин инженер-прапорщика.
На протяжении всего времени обучения он оставался первым учеником училища. При этом именно здесь началось его постепенное сближение с монашеской жизнью через знакомство с иноками Валаамского подворья и Александро-Невской лавры. Но такое тяготение молодого студента встретило неодобрение со стороны отца и непонимание сверстников.
Давнее знакомство c президентом Академии художеств А. Н. Олениным позволило молодому человеку войти в общество столичной дворянской интеллигенции и познакомиться с такими «титанами» русской культуры, как А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, М. И. Глинка. Заразившись окружающей его тогда творческой атмосферой, Игнатий начал писать стихи, которые, к несчастью, до нас не дошли.
Прекрасной военной карьерой, которую сулило ему блистательное окончание училища, святой пренебрег, подав в отставку в 1827 году вопреки воле родителей. Юноша осознал, что его путь — в монастырь: «Охладело сердце к миру, к его служениям, к его великому, к его сладостному! Я решился оставить мир, жизнь земную посвятить для познания Христа, для усвоения Христу».
Сын знаменитого на всю Россию святого протоиерея Алексея Мечева с серебряной медалью окончил престижную Третью Московскую мужскую гимназию. С детства святой обладал прекрасным музыкальным слухом, что позволило ему петь на клиросе в храме святителя Николая в Кленниках, где отец был настоятелем.
Образование Сергей Мечев продолжил в Московском Университете. Поначалу он поступил на медицинское отделение, но вскоре интересы его изменились, и он перешел на словесное отделение историко-филологического факультета. Особенно молодого студента привлекала древнерусская литература. Академик М. Н. Сперанский, который преподавал ее на факультете, считал Сергея своим лучшим учеником. Кроме того любознательный юноша интересовался историей Русской Церкви.
В период обучения будущий священномученик, при поддержке отца, совершил путешествие в Швейцарию и Италию, где познакомился с памятниками европейской культуры, в частности — с религиозной живописью эпохи Возрождения. На фоне увиденного Сергей Алексеевич проникся любовью к древнерусской иконе, феномен которой впоследствии серьезно изучал.
В 1914 году обучение в университете пришлось прервать — началась Первая мировая война. Будущий священномученик работал на фронте санитаром. Только в 1917 году, вернувшись домой, он завершил образование. Параллельно с 1916 года Сергей Алексеевич принимал участие в работе Богословского кружка имени святителя Иоанна Златоуста.
Осень 1918 года стала решающей для Сергея Мечева. После посещения Оптиной пустыни он решается связать всю свою жизнь со священническим служением.
7 июля 1941 года протоиерей Сергей Мечев был арестован. Его обвиняли в создании «катакомбных церквей», которые якобы планируют вести подпольную борьбу с Советской властью. Год спустя, 6 января, Сергей Мечев был расстрелян.
Обучение в гимназии в Вальево (сербский город) давалось будущему епископу легко — он был в числе самых успевающих учеников. После окончания 6-го класса Николай Велимирович собирался поступать в Военную академию, но состояние здоровья не позволило. Тогда он начал обучение в Белградской семинарии, где активно занимался изучением не только духовной, но и классической литературы. Это были тяжелые годы в жизни молодого семинариста. В Белграде ему приходилось жить в сырой, холодной квартире, питаясь от случая к случаю, что впоследствии негативно отразилось на его здоровье. Однако сложные жизненные обстоятельства и молодой возраст не помешали ему начать публиковаться в газете «Христианский благовестник».
Блестящее окончание семинарии и удачные статьи Николая привлекли внимание начальствующих. Он получил стипендию и продолжил образование за границей. Поначалу будущий владыка попал в Старокатолический богословский факультет в Берне (Швейцария). Здесь в 1908 году он защитил докторскую диссертацию на тему «Вера в воскресение Христово как основной догмат Апостольской Церкви».
Год спустя Николай Велимирович на философском факультете в Оксфорде подготовил другую докторскую диссертацию по трудам английского философа Джорджа Беркли. Труд, написанный на французском языке, он защитил в Женеве.
В 1909 году Николай Велимирович принял монашеский постриг. В 1910 году, уже будучи знатоком богословия и философии, он продолжил свое образование в России, в Санкт-Петербургской духовной академии. Здесь никто не знал о его академических званиях, и долгое время его считали обычным студентом, пока его яркое, взвешенное выступление в пылу одной академической полемики не привело всех в изумление.
Последующая деятельность святителя Николая Сербского принесла ему славу одного из самых глубоких богословов XX века.
В миру Юджин Деннис Роуз родился в городе Сан-Диего, штат Калифорния. Уже в детстве он отличался от своих сверстников сдержанностью и молчаливостью. В школе легко и быстро осваивал новый материал, был усидчив, порой задумчив. Рано начал осваивать фортепиано. Мама Юджина была в восторге, когда узнала, что ее сын за блестящие успехи в школе получил внушительную стипендию. Многие верующие по всему миру уже почитают иеромонаха Серафима Роуза как святого. В настоящее время Братством преподобного Германа Аляскинского подготовлены материалы для его канонизации. Ему написана икона и служба.
Будущий иеромонах продолжил образование в частном колледже в городе Помон неподалеку от Лос-Анджелеса. Именно здесь начинаются его первые шаги в поисках Истины.
Закончив колледж в 1956 году, он поступил в Академию востоковедения (Сан-Франциско). Здесь он постепенно приобрел статус всесторонне развитого интеллектуала (в совершенстве владел французским и латынью), любителя оперы и театра, знатока хорошего вина. В Академии Роуз занимался исследованием и сопоставлением различных религиозных систем. Более всего его привлекала тогда китайская философия и буддизм. Юджин по мере возможности старался изучать священные тексты на языке оригинала.
Жизнь будущего иеромонаха изменилась после того, как один из знакомых студентов посоветовал ему прочитать «Добротолюбие» — сборник сочинений православных авторов IV–XV веков. Тогда что-то перевернулось в сознании вдумчивого интеллектуала. Он начал посещать православные богослужения, учить русский язык, изучать христианское богословское наследие.
В 1961 году, закончив диссертацию на звание бакалавра, Юджин оставил университет, несмотря на то, что его ожидало прекрасное академическое будущее.
Год спустя он принял православие и стал монахом.
Рыбак, налоговый инспектор, фермер, бизнесмен...
«Работай, работай, работай: ты будешь с уродским горбом за долгой и честной работой, за долгим и честным трудом». Мысль о работе, как видно, иногда приводила Александра Блока в отчаяние. Святые, конечно, не поэты, но тоже с «высокими материями», как принято говорить среди светских людей, взаимодействовали. Только вот в отчаяние от повседневного труда не приходили, а часто наоборот — считали его нормальным и необходимым. Есть среди святых даже такой, который за свою работу получил премию, причем, как ни парадоксально это звучит, сталинскую…
Известно, что апостолы до события Сошествия Святого Духа зарабатывали себе на жизнь рыбацким промыслом, о чем неоднократно свидетельствует Евангелие. Правда изначально не все двенадцать учеников были рыбаками. Был среди них и налоговый инспектор – апостол Матфей. Тогда такого человека называли мытарем, и не очень-то любили.
Апостол Павел (ок. 5/10-64/67 гг.) был обучен шитью палаток (Деян. 18:3). Еще до обращения в христианство будущий апостол готовился стать раввином, а по иудейскому закону раввин не имел права брать деньги за обучение Торе, поэтому пришлось зарабатывать деньги иначе. Уже позднее, когда апостол Павел стал проповедовать Евангелие, то продолжал заниматься этим ремеслом, дабы не быть обузой для христианской общины.
Также было заведено и на заре монашеской жизни. Каждый отшельник сам заботился о своем пропитании, изготовляя циновки, корзины либо какое-то другое плетение на продажу. Так жил Макарий Великий (ок. 300-391 гг.), авва Агафон (вторая пол. IV века), авва Пимен (340- ок. 450 гг.) и многие другие.
Праведный Филарет Милостивый (ок. 702-792) жил на территории Византийской империи и был очень богат. В его владениях находились поля, виноградники, большие стада скота. На этом огромном хозяйстве работало множество работников и слуг. Была у этого богача одна только «слабость» — любовь к ближнему. Никак он не мог удержаться от того, чтобы не дать кому-нибудь денег.
Однажды случилось с ним несчастье – армия османов опустошила его земли, увела скот и всех рабов, оставив святого и всю его семью в страшной бедности. Праведник перенес это испытание стойко, за все благодаря Бога, продолжая помогать просящим у него. Случилось так, что император разослал гонцов по всей империи, чтобы те отыскали ему достойную невесту. Одного из них Филарет с великим радушием принял в своем когда-то роскошном доме. Слуга императора остался очень доволен теплым приемом и попросил хозяина показать ему своих внучек. Вскоре Мария, старшая, стала женой императора. Святой был приглашен во дворец и удостоен всеми почестями и богатством. Старец немедленно велел приготовить роскошный пир, на который созвал нищих со всей столицы. Перед самой своей кончиной праведный Филарет повелел раздать все свое состояние на благотворительность. Так своей жизнью святой показал как и куда лучше всего «вкладывать» свой капитал.
Мало кто знает об истории одного монаха-миллионера, золотопромышленника – Иннокентия Сибирякова (1860-1901 гг.). Он родился в Иркутске в 1860 году в очень состоятельной семье. Унаследовав колоссальное наследство, Иннокентий Михайлович стал активно заниматься благотворительностью: открывал библиотеки, помогал малоимущим получать образование, вкладывался в научные лаборатории, помогал монастырям, строил богадельни и больницы. На его деньги был возведен великолепный собор апостола Андрея Первозванного в Андреевском скиту на Афоне. Но святой не расточил богатство своих родителей, а наоборот – приумножил его. Перед тем как стать монахом на Афоне, Иннокентий Михайлович обладал состоянием в десять миллионов рублей, вместо 900 тысяч унаследованных. 6 ноября 1901 года святой миллионер – Иннокентий Сибиряков, после Соборования и Причастия скончался на святой Горе, будучи схимонахом. Он сразу стал местночтимым святым, а сейчас в Русской Православной Церкви рассматривается вопрос о его канонизации.
Знаменитый еще при жизни на всю Российскую империю, праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908 гг.) «зарабатывал» деньги своей популярностью – к нему съезжались отовсюду, с большими суммами, чтобы отблагодарить чудотворца. Схему реализации нажитого капитала отец Иоанн использовал специфическую – святую. Множество воспоминаний описывают эту схему вполне определенно – батюшка все сразу раздавал. Генерал Иванов-Луцевин был свидетелем как однажды к святому подошла бедная женщина с просьбой о помощи. Батюшка ответил ей, что у него ничего нет. В этот же момент ему передали конверт с деньгами. Отец Иоанн сразу отдал его страждущей. Потом оказалось, что в нем было 5000 рублей (около 700 000 современных рублей). По сведениям Холмушина святой ежегодно раздавал около 150 тысяч рублей. Кроме того хлопотами Иоанна Кронштадтского в 1882 году был открыт «Дом трудолюбия». Это была первая организация в России, которая занималась трудоустройством, учебно-воспитательной работой и благотворительностью. В независимости от вероисповедания каждый нуждающийся человек мог получить в этом доме ту или иную помощь. «Дом трудолюбия» не являлся самоокупаемым. Помимо выручки с продажи производимой продукции (шпагаты, канаты, гамаки и сети, тюфяки, конверты, коробки и бумажные пакеты) он существовал на частные пожертвования. Известно, что сам Иоанн Кронштадтский каждый год вкладывал в «Дом трудолюбия» около сорока тысяч рублей.
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) (1877-1961 гг.) зарабатывал деньги своими руками и умом. Руками он оперировал больных (как правило бесплатно), а умом делал медицинские открытия. В годы Второй мировой войны были опубликованы два его научных труда: «Очерк гнойной хирургии» и «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». За них святому была присуждена Сталинская премия I степени – двести тысяч рублей. Сто тридцать из них святитель сразу перечислил на помощь раненым детям.
Или 6 знаковых историй
Иногда в нашей жизни обстоятельства складываются таким образом, что все меняется радикально. Ты куда-то опоздал, кого-то встретил, не туда повернул — и все вдруг неожиданно переменилось. Просто потому что так случилось?
«Случайности не случайны», — многозначительно скажет один. Другой махнет на это рукой, сославшись на спонтанность и хаотичность событийного потока. Было ли место случайностям в жизни угодников Божиих?
Можно сказать, что он стал мучеником, потому что так случайно сложились обстоятельства. Ведя до этого беспечную юношескую жизнь, он стал святым, просто купив билет… в цирк.
Вонифатий (III в.) был рабом одной благочестивой аристократки — Аглаи. Домашнее рабство далеко не всегда было каторжным. Вонифатий должен был следить за обширными угодьями своей госпожи — работа не слишком изнурительная, жизнь обеспеченная и веселая с постоянными застольями, возлияниями и развлечениями. А затем случилось так, что Вонифатий и Аглая сильно полюбили друг друга, однако в брак вступить не могли: римский закон запрещал подобные отношения между патрицием и рабом. Находясь в блудном сожительстве, влюбленные сильно тяготились этим и старались хоть как-то «компенсировать» это делами милосердия.
Однажды Аглая повелела своему рабу отправиться в восточную часть Римской империи, где в это время шло жестокое гонение на христиан. Вонифатий должен был выкупить там мощи одного из мучеников, чтобы его госпожа с честью хранила их в доме. Такая была среди христиан древности благочестивая традиция. Аглая снарядила раба в дорогу, передав ему необходимые деньги. Уходя, Вонифатий в шутку спросил: «А что будет, если я не найду тела мученика и тебе принесут мое тело, замученное за Христа? Примешь ли ты его тогда с честью?» Аглая строго отчитала его за такое легкомыслие.
Прибыв в нужный город, Вонифатий устроился в гостинице и сразу же отправился на главную площадь, где в это время в цирке проходили пытки и казни христиан — популярное в те времена «представление». Он купил билет и сел на трибуну. Что именно случилось в голове этого юноши, сказать невозможно, но, глядя на страдания христиан, он вдруг спрыгнул к ним на арену и стал целовать их, обливаясь слезами. На вопрос солдата «кто ты?» Вонифатий твердо ответил: «Я христианин». Несколько дней на глазах у той же самой публики он терпел страшные пытки. Святой остался не сломленным и был казнен.
Через некоторое время его возлюбленной действительно привезли мощи … ее бывшего раба.
Человек разрывает свой плащ напополам для того, чтобы одну часть отдать замерзающему нищему. Случайный порыв души? Между тем именно с этого началась история одного из самых любимых святых древней и средневековой Франции, Мартина Турского (316–397), просветителя этой страны, основателя местной монашеской традиции.
Мартин родился в семье военных — его отец был римским военачальником. Детство мальчик провел в Северной Италии, где получил образование и познакомился с христианством. Когда он вернулся домой, отец настоял на том, чтобы сын продолжил семейную традицию, и отправил его в императорскую конницу. Его часть располагалась в городе Амьен (Франция). Мартин тяготился военной службой. Он тайно вынашивал мечту стать служителем Церкви, но это едва ли было возможно: властный отец никогда бы не позволил.
Однажды Мартин, терзаемый печалью, проезжал на коне мимо городских ворот и увидел нищего, который лежал в лохмотьях прямо на мостовой. День был холодный, и несчастный совсем окоченел. Тогда воин спустился с коня, снял с себя плащ и, разделив его на две части, одной из них обернул замерзающего. А на следующую ночь юноше во сне явился Христос, одетый в тот самый плащ, который Мартин отдал накануне нищему, сказав: «Этим плащом одел меня Мартин». Проснулся святой с твердой решимостью во что бы то ни стало воплотить свою мечту. Без колебаний он принимает Крещение. Своего права на отставку он добился благодаря блестящим действиям во время военного похода против дикого племени алеманов. Получив увольнение, святой Мартин отправился в Северную Францию, где через некоторое время стал священником, а затем епископом.
Итог его пастырских трудов — просвещение всей языческой Галлии. Он построил первый христианский монастырь в Лигюже, став основателем галльского монашества.
И до сих пор святого Мартина, которого очень почитают в Европе, традиционно изображают на коне, в воинских доспехах, отдающего нищему половину своего плаща.
Этот великий святой неразделенной Церкви в какой-то момент положился на случай, открыв книгу наугад. Так он положил конец своим сомнениям.
Блаженный Августин (354–430) пришел ко Христу через долгие годы мучительных поисков. Отец его был язычником, а мать христианкой, так что юноша долгое время находился на распутье. Будучи человеком честным, он с философским размахом подходил к проблеме поиска жизненного эталона. Став приверженцем той или иной интеллектуальной или духовный школы, он решительно затем порывал с ней, как только начинал чувствовать малейшую фальшь или противоречие.
Профессиональный ритор, Августин, прибывает в Милан, чтобы между прочим устроить свою карьеру в городе-резиденции императоров. Он случайно слышит проповедь местного епископа Амвросия, будущего знаменитого богослова и святого древней Церкви. Августин знакомится с городскими христианами, пересматривает свое критическое отношение к Священному Писанию. Кажется, вот он, желанный ответ: истина, которую он так ищет — это Христос.
Но Августин прекрасно понимает, что, став христианином, он должен будет отказаться от своих светских привычек, например, от сожительства с рабыней, которую очень любил. Кроме того за долгие годы поисков, разочарований, падений, в нем выработалась недоверчивость, которая не позволяла ему немедленно стать христианином. Он боялся, что и здесь его может ждать разочарование. Привычка давит на него, хотя разум убежден и болезненно вздыхает: «Почему не сейчас? Почему бы не в этот час положить конец моей мерзости?»
Августин мучается противоречивыми размышлениями. Однажды в в саду, обессиленный, он встает на колени под смоковницей и, рыдая, начинает молить Бога о помощи. Дальше он слышит голос мальчика, который нараспев повторяет: «Возьми, читай! Возьми, читай!» На столе неподалеку лежала книга — Священное Писание. Августин открывает его наугад, решив впервые в своей жизни довериться случаю. …Не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа… — святой открыл послание апостола Павла (Рим 13:13–14). «Я не захотел читать дальше, — вспоминал впоследствии епископ, — да и не нужно было: после этого текста мое сердце залили свет и покой, исчез мрак в моих сомнениях».
Через несколько лет Августин стал епископом, а затем крупнейшим богословом, ученым, великим святым неразделенной Церкви.
А ведь он всего лишь открыл книгу наугад.
Этот человек, которого считали самым жестоким и невероятно скупым, нарушил весь ход своей жизни одним странным поступком — швырнув в нищего хлебом.
Быть сборщиком налогов в Византийской империи при императоре Юстиниане (527–565 годы) — значит быть человеком с очень скверной репутацией. Петр преуспевал в этой профессии в Северной Африке. Все необходимые качества у него имелись — жестокость, алчность, деловая хватка. Нищих он терпеть не мог и считал милостыню пустым и бессмысленным делом.
Однажды между бедняками города случился спор о том, кого можно считать самым жестокосердным человеком в городе. Все были единогласны — это Петр. Тогда один из бедняков решил заключить пари: он поклялся, что сможет получить с этого человека хотя бы на кусок чёрствого хлеба. Ударили по рукам, и нищий тут же отправился поджидать мытаря у его дома. Вскоре появился Петр с навьюченным хлебами ослом. Нищий подскочил к нему и стал так и этак вымаливать у него подаяние. Мытарь пришел в такое неистовство, что в сердцах захотел запустить в него камнем. К счастью, камня поблизости не оказалось, и тогда раздосадованный сборщик налогов запустил в него хлебом. Нищий, ловко поймав свою добычу, торжественно удалился к своим товарищам.
На этом история, казалось бы закончилась, но после случившегося Петр сильно заболел и был при смерти. Забывшись однажды болезненным сном, мытарь увидел, как на чашу весов, которые символизировали его жизнь, складываются все его злые дела, а на другой чаше, предназначенной для добрых поступков, оказался лишь тот хлеб, который Петр от злости бросил нищему. Тогда он услышал: «Иди, Петр, и прибавь к этому хлебу другие добрые дела, чтобы не взяли тебя бесы и не увлекли в бездну ада». Он проснулся в ужасе и долго еще не мог прийти в себя от увиденного.
После этого видения с ним произошла радикальная перемена. Выздоровев, он стал одним из самых щедрых на подаяние людей города – популярность его стала неслыханной среди местных бедняков. Позднее он оставил службу, раздал все, что у него было. Своего раба он попросил продать себя в рабство, а вырученные деньги раздать нищим. Долгие годы он безропотно трудился у своего господина и до конца своих дней тайно ото всех продолжал творить дела милосердия.
Эту случайную историю святой решил рассказать другому человеку.
Со всей страны люди съезжались к святому Иоанну Кронштадтскому, чтобы передать ему деньги. Верующие знали, что священник не только постоянно помогает приходящим к нему за помощью, но и содержит основанный им для безработных «Дом трудолюбия».
Однажды в город приехала благочестивая женщина с таким же благочестивым намерением: она накопила внушительную сумму и хотела отдать ее отцу Иоанну. Но когда она подошла к нему в храме после богослужения и положила деньги на поднос, святой их не принял.
Огорченная таким странным отказом, женщина отошла в сторону, дожидаясь хоть какого-то объяснения. Наконец святой подошел к ней и велел вечером хорошо помолиться, а утром отдать всю сумму первому встречному.
Женщина в смущении отправилась домой. Переборов сомнения, она все же решила сделать так, как ей велел святой. Встав утром пораньше, она вышла на улицу. Женщина надеялась повстречать какую-нибудь несчастную, бедную старушку или многодетную мать, но первым ей попался пьяный офицер в расстегнутом мундире, с мутным взглядом. Женщина подошла к нему и молча протянула пачку денег. «Что это?», — спросил опешивший прохожий. Она назвала сумму. Тогда вдруг офицер разрыдался. Оказалось, что ночью он проиграл в карты. Не имея средств, чтобы заплатить, он решил покончить с собой. А ведь дома его ждали жена и дети. Взволнованные, женщина и офицер бросились в Андреевский собор, где служил отец Иоанн. Святой строго велел им за все благодарить Бога.
Революция 1917 года оставила в прошлом российское самодержавие. Вся прежняя система церковного управления рухнула, и Церковь получила возможность восстановить утраченное почти на двести лет Патриаршество. На Всероссийском Поместном Соборе было принято решение избрать Патриарха. Сначала, собрав бюллетени членов Собора, определили трех основных кандидатов. Первым оказался архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий) — 101 голос. За ним следовал архиепископ Тамбовский Арсений (Стадницкий) — 27, и, наконец, митрополит Московский Тихон (Белавин) — 23. «Самый умный из русских архиереев — архиепископ Антоний, самый строгий — архиепископ Арсений и самый добрый — митрополит Тихон», — резюмировал затем итоги голосования один из участников Собора.
9 октября Русская Православная Церковь празднует день памяти Патриарха Тихона. За годы своего своей жизни ему пришлось побывать в самых разных уголках земли, от Москвы до Нью-Йорка. А одни из важнейших для дальнейшей жизни лет прошли в городе Торопце Тверской области. Именно здесь, в родительском доме, будуший Патриарх принял решение поступать в Духовное училище. Теперь в этом доме дом-музей.
Митрополит Тихон никогда не считался главным претендентом на Патриарший престол. Как вспоминал затем не без язвительности современник тех событий протопресвитер Георгий Шавельский, «Московский митрополит Тихон не отличался ни ученостью Антония и Арсения, бывших ректоров в академии, ни славой, витавшей около имен их». Однако на Соборе было принято решение, что окончательный выбор определит жребий – случайно вытянутая бумажка с именем того или иного кандидата. Это был беспрецедентный случай в истории Русской Церкви. Никогда больше первоиерарха не избирали так … случайно, полностью положившись на волю Божью.
5 ноября в Успенском соборе будущий священномученик митрополит Киевский Владимир поднял крышку ковчежца, в котором лежали бумажные жребии. Старец Алексей (Соловьев) вынул одну из них. Прозвучало: «Тихон, митрополит Московский. Аксиос (греч. – достоин)!»
Тот, кто по всем формальным признакам считался «последним», по выпавшему жребию стал Всероссийским Патриархом. И многие современники отмечали удивительную неслучайность случившегося. Ведь во многом именно благодаря руководству Патриарха Тихона Русская Церковь в самый сложный период своей истории, когда большевики всеми силами пытались ее уничтожить, все-таки выстояла. Красноречиво пишет об этом протоиерей Сергий Булгаков: «Патриарх в узах (святитель Тихон в этот момент находился под домашним арестом в Донском монастыре. — Т. С.) во главе России, в узах стал светом мира. Никогда от начала истории Русская Церковь не была столь возвышена в эти прискорбные дни испытаний…» И знаменитый мыслитель князь Евгений Трубецкой будто бы вторит священнику: «Никто не подозревал о той необычайно силе, которая таилась в этом скромном и смиренном облике… Обнаружилось, что с добротою нежной, любящей души в нем сочетается несокрушимая твердость».
4 истории на грани и за гранью жизни и смерти
Риск и святость идут рука об руку. Если внимательно посмотреть на жизнь угодников Божиих, то в этом можно легко убедиться.
Апостолу Фоме выпала доля проповедовать в далекой Индии. Осуществить такое рискованное и продолжительное путешествие апостолу помогла небольшая хитрость.
Доверенное лицо индийского царя Гундофара, Хаббан, повсюду разыскивал искусного средиземноморского плотника, который мог бы построить дворец для его властелина. Фома заверил Хаббана, что он прекрасно владеет этим ремеслом, после чего отправился вместе с ним в Индию. Сразу по прибытии Фома был представлен Гундофару как компетентный архитектор. Царь распорядился выделить ему крупную сумму денег, а сам удалился по своим царским делам. Но вместо того чтобы строить дворец, Фома раздал все выделенные средства беднякам.
Спустя некоторое время к Фоме пришел царский слуга, чтобы узнать, как проходит строительство. Апостол ответил, что оно близится к завершению. Царь обрадовался и выделил Фоме новую сумму, чтобы закончить строительство поскорее. Апостол и эти деньги употребил на милосердие.
Когда же Гундофар решил-таки взглянуть на свой дворец, был вне себя от ярости. За такой обман он велел арестовать милосердного архитектора. Казнь казалась неминуемой, но случилось чудо. Ночью царю приснился его почивший брат, который рассказал ему, что видел дворец царя на Небесах и восхищался его красотой и изяществом. А создавшего этот дворец архитектора звали… Фома. Царь Гундофар был потрясен, истолковав этот сон как божественный знак, и приказал немедленно освободить своего небесного архитектора.
Святитель Амвросий Медиоланский (ок. 340 – 397 гг.) был выдающимся епископом Миланской кафедры и блестящим богословом. Благодаря его пастырской заботе пришел к вере другой знаменитый Учитель Церкви – блаженный Августин.
Амвросий Медиоланский был крайне энергичным и бесстрашным епископом. В то время императором Римской империи был Феодосий I (Великий) (346-395 гг.) – лицо, обладающее абсолютной властью, по статусу – почти божественная персона.
Случилось так, что в 390 году в крупнейшем городе Македонии – Фессалониках – произошло крупное военное восстание, во время которого был насмерть забит камнями командующий войсками в провинции. В ответ император приказал без суда и следствия казнить множество горожан (историки колеблются в количестве жертв: от семи до пятнадцати тысяч человек). Когда известия о массовой и бессудной расправе добрались до Милана, Амвросий возмутился. Он демонстративно покинул город, долго уклонялся от встречи с императором, а затем написал ему обличительное письмо, в котором требовал от Феодосия покаяния за убийство невинных людей.
В то время резиденция императора находилась в Милане, и Феодосий часто молился и причащался в соборе, где служил Амвросий. Епископ запретил императору приближаться к алтарю в храме, а также отлучил его от Причастия. Ситуация была беспрецедентной: кто императору указ? Он мог мгновенно арестовать епископа и предать его мучительной смерти. Однако авторитет Амвросия был так велик, что император несколько месяцев спустя вынужден был подчиниться.
На праздник Рождества Христова он, сложив с себя все знаки царского достоинства, пришел в храм, где всенародно раскаялся и причастился не в алтаре, как было заведено в те времена для императорской особы, а вместе с народом.
***
История России знает похожий пример пастырского мужества, который, к несчастью, закончился иначе – митрополит Филипп (Колычев) (1507-1569 гг.) был задушен опричником Ивана Грозного (1530-1584 гг.) как раз за то, что святитель посмел всенародно осудить русского самодержца в жестоких и несправедливых казнях.
На заре русской истории, в XII веке, в Муроме правил князь Константин, у которого было двое сыновей: Михаил и Федор. Вся княжеская семья была глубоко верующей и приняла Евангелие как фундаментальный закон жизни. Вокруг Мурома тогда оставалось много языческих племен, которые были враждебно настроены против Константина.
Однажды с одним из этих племен разразилась война. Разбитое войско язычников забралось в свое городище и закрылось в нем. Константин мог спокойно дождаться пока голод, жажда и отчаяние не заставят противника капитулировать, однако христианское сердце его противилось этому. Там тоже были люди, созданные Богом, которые нуждались в евангельском свете. Князь решил предложить им мир без каких-либо условий. Но осажденные не поверили ему и подумали, что это военная хитрость. Они предложили Константину сделку: заключение мира, но только если князь отдаст им в заложники своего сына в качества гаранта их безопасности. Константин не знал что делать. Ночью он не мог уснуть и все ходил по своему срубу в томлении. Младший его сын – Михаил – проснулся и стал спрашивать у отца о причине его тревоги. После долгих уговоров тот все ему рассказал. Тогда мальчик стал упрашивать отправить его к язычникам: «Если ты меня пошлешь к своим врагам, ты поступишь так, как Отец наш Небесный поступил по отношению к человеческому роду, а я поступлю, как Христос поступил: приду примирителем». Наутро Константин решился.
Девятилетний Михаил шел по полю в сторону города в полной тишине. Он шел между двумя полюсами: за спиной – отец и муромское войско, впереди – вражеские лучники на стенах городища. Вдруг в воздухе что-то засвистело, и через несколько мгновений стрела, пущеная со стороны города, вонзилась в тело мальчика. Михаил упал, и в этот момент случилось неожиданное. С обеих сторон к его телу бросились два войска. Но не для того, чтобы вступить в кровавую битву. Они спешили к мальчику, чтобы спасти его! А когда стало ясно, что княжич погиб, отовсюду раздался плач. Язычники оплакивали погибшего ребенка не меньше, чем воины его отца. От прежней вражды не осталось и следа. Жертвенность христианских князей так поразила язычников, что они решили креститься. И Константин, и Михаил впоследствии были причислены к лику святых.
Святой равноапостольный Николай Японский (1836-1912 гг.) был человеком бесстрашным. Всю жизнь он шел навстречу любым рискам. Его решение отправиться проповедовать в Японию, в страну, которая на протяжении многих веков была закрыта от внешнего мира водами Тихого Океана и враждебно относилась ко всему иностранному, было крайне опасным. Кроме того, проповедь христианства на этом острове долгое время каралась смертной казнью. Однако святой не испугался и второго июля 1861 года прибыл в Хакодатэ. Восемь лет отец Николай изучал язык, культуру и быт Японии. Повсюду он встречал открытую неприязнь и ненависть. Первым, кто принял крещение от русского миссионера, как это ни парадоксально, стал синтоистский жрец Такума Савабэ, бывший самурай. Он ненавидел отца Николая за то, что тот якобы пытается разрушить их страну, ее обычаи и культуру своим «православием». Однажды отец Николай спросил его: «Справедливо ли осуждать то, чего не знаешь? Сначала выслушай, а потом суди». «Ну, говори», – согласился Такума Савабэ. Этот напряженный диалог вылился впоследствии в целый цикл огласительных бесед, который завершился в 1868 году крещением японца. Во время Таинства двери конторы консульства заперли и стерегли. Если бы кто-то узнал о том, что синтоистский жрец стал христианином, казни никто бы не избежал.
За 50 лет своего служения на острове святой сумел создать большую православную общину – тридцать три тысячи человек. После кончины Николая Японского, уже архиепископа, император Мэйдзи дал личное распоряжение на захоронение святого в пределах города. Это было знаком особого уважения к трудам великого японского просветителя, который не побоялся рисков чужой страны.
***
В обыденном житейском сознании риск – это крайняя мера, прыжок в бездну. Лучше бы до него не доводить, потому что страшно. Лучше, чтобы каждый следующий шаг был продуман и взвешен. Но для святых людей риска, в каком-то смысле, не существовало. Их вера в волю Божью и любовь к людям была абсолютной, а «в любви нет страха» (1 Ин. 4:18), значит нет и самой тяжелой стороны риска – отчаяния.
Но все-таки святые были такими же людьми, как и мы…
5 историй о настоящей свободе
Кто разлучит нас от любви Божией? Никто и ничто — уже ответил апостол Павел. Это значит, что свобода непобедима. Такая свобода говорит бесстрашно «дважды два — четыре», когда все остальные уверяют, что «пять».
Святые в тюрьме взламывали ее оковы изнутри силой своей свободы. Изоляция под их напором превращалась в безграничный простор. Они страдали от каторжного труда, претерпевали издевательства, допросы, физическое насилие, но кто мог разлучить их от любви Божией?
Епископство четвертого папы Римского, святого Климента, пришлось на очередную волну гонений на христиан на излете первого века нашей эры. Святой был поставлен перед выбором: принести жертву богам или отправиться в изгнание — на каторгу. Епископ выбрал второе.
Путь лежал на «край света» тогдашней империи — Крым, место неподалеку от современного Севастополя. Здесь находилась крупная каменоломня, где работали преступники и «враги империи». Среди них было немало христиан. В тяжелейших условиях каторжного труда святой укреплял и поддерживал их.
Невольники страдали от недостатка воды — ближайший источник находился очень далеко. Помолившись, Климент указал место, где нужно копать. Из открывшегося источника потекла свежая и вкусная вода.
Слух об этом чуде распространился по всей окрестности. Многие приходили, чтобы посмотреть на святого и на источник, который был найден его молитвами. Тогда некоторые уверовали и приняли крещение от епископа. Вскоре христианами была обустроена небольшая пещера, в которой Климент тайно, по ночам, служил литургию. И число верующих с каждым днем продолжало расти.
Вскоре в Риме узнали, что место каторги постепенно превращается в очередной очаг христианской веры. Из столицы империи немедленно выехал сановник, который устроил расследование на «месте преступления». Все «улики» указывали на Климента. Сановник приказал привязать к спине епископа якорь и утопить его в море, чтобы последователи не смоги найти тело святого.
Со слезами на глазах христиане смотрели, как лодка с любимым епископом уплывала от берега все дальше и дальше, навстречу гибели. Так погиб четвертый папа Римский — Климент, святой неразделенной Церкви.
Преподобный Максим Грек был послан игуменом Ватопедского монастыря на Афоне в Москву по запросу великого князя Василия III. В русской столице он должен был заняться переводами духовных книг. Вскоре святой сделал перевод Псалтири, который был одобрен московским духовенством и великим князем, и уже собирался возвращаться домой. Однако Василий III повелел Максиму остаться и продолжить труды.
Постепенно перед строгим взором преподобного стали открываться темные стороны общественной жизни на Руси. Не имея в себе силы молчать о них, он выступил с критикой социальных устоев, призывая вспомнить об исполнении христианских идеалов. Даже не побоялся открыто осудить желание великого князя развестись со своей женой. Собор 1525 года решил судьбу праведника, приговорив его к заточению в Иосифо-Волоцком монастыре. Начался новый многострадальный период в жизни святого.
Условия заточения были крайне суровыми. Только через шесть лет святому позволили читать и писать в темнице. Шестнадцать лет преподобному было запрещено причащаться, вести с кем-либо общение или переписку. Претерпевая скорби изоляции, Максим Грек углем на стене в темнице начертал канон Святому Духу. Преподобный написал также автобиографическое сочинение: «Мысли, какими инок скорбный, заключенный в темницу, утешал и укреплял себя в терпении».
Последние годы Максим Грек провел в Троице-Сергиевой лавре. Несмотря на пережитые тяжелейшие годы заточения, подорвавшие его здоровье, преподобный продолжал трудиться.
Он умер несломленным, вдали от Родины, на 86-м году жизни.
Священномученик Иларион Троицкий был слишком активным и деятельным архипастырем для Советской власти. В 1923 году владыка был арестован и приговорен к трем годам лагерей. В июне следующего года он прибыл на Соловки.
На берегу залива Белого моря святой был сетевязальщиком, рыбаком, лесником, сторожем. В лагере святителя почти никогда не покидала бодрость и чувство юмора. Но держался он со всем приличествующим епископу достоинством. О страшных условиях концлагеря Иларион Троицкий проговорился однажды: «Надо побыть в этой обстановке хотя немного, а так не опишешь. Это, воочию, сам сатана». Уже другое настроение чувствуется в письме священномученика своей родственнице: «При моем “стаже” меня ведь тюрьмой не удивишь и не испугаешь. Я уже привык не сидеть в тюрьме, а жить в тюрьме, как ты живешь в своей квартире. Конечно, нелепого в моей жизни и было, и есть немало, но нелепое для меня более смешно, чем мучительно».
Святитель часто подбадривал коллег-заключенных. К людям «дна» он не испытывал никакого пренебрежения. Наоборот — проявлял уважение и внимание. Подобное отношение поначалу сбивало с толку уголовников, не привыкших к такой обходительности, но потом они платили ему тем же: «В разговоре с ним, — вспоминает Борис Ширяев, — они никогда не позволяли себе непристойных шуток, столь распространенных на Соловках».
Однажды священномученик спас самого мрачного, всеми нелюбимого лагерного охранника, некоего товарища Сухова — во время бури его лодку понесло в открытое море, спасти его, казалось, уже невозможно. Но владыка, собрав команду самых мужественных людей, ринулся на подмогу. Все кто был на берегу — каторжники, монахи, охранники — встав на колени, молились и ждали. Наконец обессиленного Сухова вытащили на берег.
В 1926 году было отслужено единственное в истории Соловецкого лагеря пасхальное богослужение, которое возглавил сам священномученик. Оно было совершено втайне от начальства в недостроенной пекарне.
Осенью 1929 года святого вновь осудили и приговорили к трем годам ссылки — на этот раз в Среднюю Азию. В пути к новому месту заключения Иларион скончался от страшного физического истощения и болезней.
В 30-е годы XX века многие несчастные прошли по темным коридорам и кабинетам Лубянки. Среди них был и святитель Лука (Войно-Ясенецкий).
Пережив две ссылки, владыка в третий раз был арестован 24 июля 1937 года по обвинению в создании «контрреволюционной церковно-монашеской организации».
От святого требовали признания в шпионаже, но владыка был непреклонен. В знак протеста он начал голодовку. Тогда следователи решили применить свой любимый метод — допрос конвейером. Он продолжался тринадцать суток без перерыва: и днем, и ночью. Допрашивающие чекисты сменяли друг друга, не давая святому спать. Впоследствии епископ вспоминал: «У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации, сменявшие одна другую. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их. То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой расположен целый город, ярко освещенный электрическими фонарями». Доведенный до отчаяния святитель Лука решил напугать мучителей. Он объявил, что подпишет все, что требуется, и попросил прислать обед. Схватив столовый нож, святой начал пилить им горло. Чекист успел быстро выбить его из рук епископа.
Обессиленного епископа снова бросили в камеру, а потом перевели в областную тюрьму. Попав в тюремную больницу, хирург спас жизнь молодому жулику, поставив верный диагноз. «После этого на наших прогулках в тюремном дворе меня громко приветствовали с третьего этажа уголовные заключенные и благодарили за спасение жизни жулика».
Дважды в день святой вставал на колени и читал молитвы. В камере в этот момент становилось тихо — все слушали, следили за епископом. Перед тем как отправиться на допрос, заключенные подходили к Луке за благословением. Все, кто был свидетелем жизни святителя в тюрьме, отмечали его абсолютное беззлобие — он никогда не жаловался, был спокоен. Все, что ему присылали родственники и близкие, он раздавал сокамерникам.
Но муки изоляции закончились в июне 1941 года. Государству нужны были хирурги. Святитель Лука стал консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакуационного госпиталя.
В годы Второй мировой войны Сербия пережила немецкую оккупацию и массовый геноцид. По воспоминаниям современников, святитель Николай Сербский, знаменитый на всю страну епископ Охридский и Жичский, сам пришел к оккупантам со словами: «Вы стреляете моих чад в Кралево. Теперь я пришел к вам, чтобы вы убили вначале меня, а потом уже моих чад».
Но всенародно любимого пастыря расстреливать не решились. Его арестовали и поместили в монастыре Войловица. Здесь в течение нескольких лет владыка занимался правками сербского перевода Нового Завета. Однажды епископу удалось спасти от неминуемого расстрела еврейскую семью. Он вывез их в безопасное место.
В 1944 году святого вместе с Патриархом Сербским Гавриилом перевели в Дахау — один из «образцовых» лагерей смерти.
Патриарха и владыку поместили отдельно от других заключенных, неподалеку от крематория. Каждое утро они должны были выносить бадью из уборной к сточной яме. В редкие минуты покоя Николай Сербский вел дневник, который позднее был опубликован под названием «Сквозь тюремную решетку».
Тяжелое, унизительное лагерное «послушание» порой ломало дух святителя, о чем он вспоминал впоследствии: «В лагере, бывало, забьешься в какой-нибудь угол и повторяешь про себя: “Я прах и пепел. Господи, возьми душу мою!” И вдруг душа возносится на небо — и видишь Бога лицом к лицу. Но ты не можешь этого вынести и говоришь Ему: “Не готов, не могу, верни меня обратно!” Затем снова часами сидишь и повторяешь про себя: “Я прах и пепел. Господи, возьми душу мою!” И вдруг снова возносит тебя Господь…»
Только 8 мая 1945 года святитель Николай Сербский был освобожден американскими войсками, но вернуться домой владыке не дали в связи с приходом к власти в Сербии коммунистов.
Скончался святой в изгнании, вдали от дома — в американском штате Пенсильвания.
Путешествие – выход навстречу миру, сопряженный при этом со многими опасностями, рисками, сложностями… Но что-то постоянно заставляет нас выйти за переделы своей комнаты.
Деятельная жизнь святых наполнена путешествиями. На то были разные причины. Случалось, что святой путешественник искал среди людей праведности, ходил по миру в поисках духовного совершенства. Иногда святой искал новые знания, совершая учебные стажировки. Бывали и путешествия в один конец — к месту казни.
В 34 году от Р. Х. по дороге в Дамаск, на которой ему явился Христос, убежденный гонитель христианства Павел стал его главным проповедником. Будучи человеком решительным, обладая от природы характером неусидчивым, он не мог не отправиться навстречу миру с проповедью христианства.
Апостол за тридцать лет своего служения побывал на территории современной Турции, на многих островах Средиземного моря, в Македонии, Греции, современной Италии и не только. И повсюду он проповедовал, создавая христианские общины, невзирая на опасности и скорби, перенося побои и аресты. Постоянно передвигаясь из одного города в другой, святой писал послания христианским общинам, укрепляя пока еще не окрепшие в вере сердца.
В Ликонии с Павлом и его учеником Варнавой случился конфуз. Апостол исцелил одного человека, который от рождения никогда не ходил. Местные язычники были так поражены свершившимся, что закричали: «Боги в образе человеческом сошли к нам!» Они решили, что Павел — языческий бог Гермес. Местный жрец уже приготовил волов, чтобы принести их в жертву Варнаве и Павлу, но апостолы, после долгих прений, сумели их остановить.
Примечательным было и посещение Эфеса — одного из центров тогдашнего языческого мира. В этом городе находился огромный храм в честь богини Артемиды Эфесской. Проповедь апостола была настолько ошеломляющей, что местные колдуны повально начали сжигать свои книги и обращаться в христианство.
Священномученик Игнатий Богоносец (I — нач. II века) был епископом Антиохии — одного из самых крупных городов древности, когда император Траян начал короткое, но очень жестокое гонение на христиан. Игнатий был арестован и приговорен к смертной казни в Риме. Епископ с радостью принял свою участь — стать мучеником во имя Христа — и в сопровождении конвоя отправился в свое последнее путешествие из Сирии в столицу империи.
Крестный путь священномученика пролегал из Антиохии по морю и через западную часть Малой Азии — расстояние огромное. Путь к казни превратился в целое путешествие, в котором Игнатий встречался с христианами и священнослужителями. Епископ укреплял слабых, напутствовал духовенство, просил всех жить в мире и единстве. В дороге Игнатий написал свои знаменитые послания некоторым христианским поместным церквям. Все эти послания, наполненные духом непреклонной веры святого, дошли до наших дней.
Римские христиане со скорбью встретили святого заключенного. Язычники заполнили трибуны величественного Колизея, чтобы насладиться предстоящим зрелищем. Голодные львы возбужденно бегали внутри клетки. В самой середине арены, среди воплей жаждущей крови толпы, священномученик воскликнул:
— Римские мужи, взирающие на настоящий мой подвиг! Вы знаете, что не ради какого-нибудь злодеяния я принимаю казнь и не за какое-нибудь беззаконие осужден на смерть, но ради Единого моего Бога, любовью к Которому я объят… Я — его пшеница и буду смолот зубами зверей, чтобы быть для Него чистым хлебом.
Путешествие окончилось.
Великие отшельники, достигая в своих подвигах невероятных духовных высот, часто задавались настороженным вопросом: а не в прелести ли я? Не впадаю ли в гордость и самообман, не ставлю ли себя выше других смертных людей? Осознавая надвигающуюся духовную опасность, такие «атлеты духа» отправлялись путешествовать в поисках святости.
Так, например, Антоний Великий узнал, что в одном городе работает врач, который «отдает свои излишки неимущим и ежедневно поет вместе с ангелами», и отправился к нему — учиться.
Одно из самых удивительных таких путешествий совершил авва Зосима, который жил в V-VI вв. Согласно жизнеописанию преподобного, святой на 53-м году жизни задался вопросом: «Найдется ли в пустыне человек, превзошедший меня?» Ответил пустыннику ангел, который предложил святому отправиться в Иорданский монастырь, чтобы там найти ответ на свой вопрос. Преподобный так и поступил.
Путешествуя по пустыне, он встретил одинокую женщину, которая, как оказалось, вела там строжайшую аскетическую жизнь. Звали ее Мария (Египетская). Она поведала ему о своей жизни и о том, какие подвиги совершала в уединении в течении сорока семи лет. Закончив свой удивительный рассказ, Мария попросила вновь прийти к ней через год, чтобы причастить ее. Зосима исполнил ее просьбу, а затем после ее кончины, со слезами похоронив великую праведницу, он поведал монахам Иорданского монастыря о том, какой пример величайшего духовного подвига он нашел в своем путешествии в поисках святости.
Блаженный Иероним Стридонский, который жил в IV-V веках, был человеком очень любознательным. Он с большим трепетом относился к сочинениям не только христианских авторов, но и светских, языческих. В юношеские годы он очень полюбил классических латинских прозаиков и поэтов. Впоследствии святому пришлось даже раскаиваться в том, что он и после крещения долгое время ставил сочинения Цицерона выше христианского наследия и Священного Писания.
Блаженный Иероним стажировался в Риме, где изучал греческий язык и философию, в Галлии (современная Германия), где начинал свою светскую карьеру. Став монахом, святой отправился в Халкидскую пустыню, где тогда подвизалось множество отшельников. Здесь он искал не только духовного совершенства, но и интеллектуального роста. Углублённо изучая Священное Писание, святой переписывал богословские рукописи на греческом языке. Кроме того, любознательный монах нашел в пустыне обратившегося в христианство монаха-еврея, которого уговорил давать ему уроки по ивриту.
Позднее блаженный Иероним приехал в Константинополь — процветающий интеллектуальный центр империи. Ему нужна была профессиональная консультация для дальнейшей работы с библейскими текстами, и вскоре он познакомился со святым Григорием Богословом, который на некоторое время стал его наставником.
Под конец жизни святой вернулся в Палестину. Здесь, в уединении, вдали от беспокойного мира, Иероним приступил к своему главному проекту — переводу Священного Писания с иврита на латынь.
Весь опыт и знание, приобретенные в многочисленных учебных стажировках святого, реализовались в этом долгом и кропотливом труде, который вошел в историю как Вульгата.
И все-таки Цицерон уступил…
Святитель Алексий Московский (1292/1305—1378 года) стал митрополитом на Руси в тяжелейших для страны исторических обстоятельствах. Стесненные политические условия: зависимость от Золотой Орды, сложная дипломатическая игра на западном направлении. И сам только-только складывающийся государственный организм трещит по швам. Митрополит всю жизнь решал далеко не только церковные вопросы. Он как дипломатическое лицо постоянно участвовал в разрешении различных внешнеполитических конфликтов.
Иными словами, вся жизнь святителя — постоянные деловые поездки.
Несколько раз митрополит Алексий путешествовал в Константинополь, где добивался важных церковных соглашений. Ездил также в Киев и в Литву. Однажды святой чуть не погиб во время бури на Черном море. В другой раз бежал из плена.
Самая сложная дипломатическая поездка митрополита состоялась в августе 1357 года. Жена хана Тайдула тяжело заболела и ослепла. Прослышав о великой духовной силе митрополита Алексия, хан направил посольство в Москву с письмом великому князю, где значилось, что если по молитвам этого святого человека его жена не прозреет, то государство будет подвержено разорению. Ставки предельные.
18 августа 1357 года святитель выехал из Москвы. В Золотой Орде, отслужив над болящей молебен, митрополит Алексий окропил ее святой водой. Болезнь отступила, и глаза снова стали видеть. Цель рискованной поездки была достигнута.
24 июля 1864 года протоиерей Иоанн Сергиев, которого ныне мы знаем как Иоанна Кронштадтского, отправился от пристани города Рыбинска в путешествие по Волге «с целью отдохнуть и полюбоваться волжскими видами». Святой взошел на палубу парохода «Отважный», на котором за два года до этого совершил свой вояж император Александр III, и отправился странствовать по главной водной магистрали европейской части России. Но даже на отдыхе Иоанн Кронштадтский не прекращал своего служения.
Протоиерей посетил Кострому, Юрьевец, Саратов, Казань и не только.
И всюду стекались люди, чтобы увидеть путешествующего святого, донести ему свои скорби и тревоги. Особенно примечательной была остановка у села Бор напротив Нижнего Новгорода. Весть о прибытии всеми любимого пастыря в один миг облетела окрестности. Собралась огромная толпа. Пришлось выделить целый пароход, на котором все желающие подплыли к «Отважному». Отец Иоанн взошел на прибывший корабль навстречу верующим.
— Какая красота! — сказал он тогда — какое обилие воды! Я долго любовался Нижним Новгородом и сейчас не могу оторвать от него глаз.
Впоследствии праведный Иоанн Кронштадтский повторил свое водное путешествие еще три раза. И все оставалось неизменным: множество людей, общение с местным духовенством, торжественные литургии, проповеди, посещения монастырей и приютов, приемы у именитых людей.
Святость всегда привлекала к себе не только людей ищущих утешения, но и людей преступных, лишенных человеческого лица, ищущих легкой наживы. Такая своеобразная встреча противоположностей иногда заканчивалась чудом: преступник, сталкиваясь со святостью, каялся, радикально меняя свою жизнь. Но бывало, что ожесточенное сердце оставалось глухим, еще более погружаясь в свое беззаконие.
Во время своего миссионерского путешествия в город Эфес (современная Турция) апостол Иоанн встретил очень чистого, стремящегося к Богу юношу. После долгой и обстоятельной беседы святой решил доверить его воспитание местному епископу, а сам продолжил свое путешествие. К несчастью, юноша угодил дурную компанию, а епископ не смог его остановить. В итоге когда-то праведный человек стал главарем шайки, которая занималась разбоем на дорогах.
Спустя годы апостол Иоанн вернулся в Эфес. Он поинтересовался у епископа судьбой молодого человека. «Тот юноша мертв. Он умер для Бога», — плача, ответил епископ и рассказал апостолу обо всем произошедшем. «Приведите мне лошадь, и пусть кто-нибудь покажет мне дорогу, я иду к нему», — сказал святой. Ему указали гору, на которой располагался лагерь разбойников. У ее подножия Иоанна сразу схватили. Он не сопротивлялся.
Святой просил преступников отвести его к их главарю — повидаться. Разбойник сразу узнал его и, поражаемый стыдом, бросился бежать прочь, а святой кричал ему вслед: «Сынок, что ты бежишь от своего отца?… Не страшись ничего! Ты еще можешь войти в жизнь вечную! Я возьму все твои грехи на себя перед Христом!» Преступник остановился, бросил оружие, опустил голову и горько заплакал. Апостола Иоанна отпустили. Он подошел к поникшему разбойнику и со слезами на глазах крепко его обнял.
Разбойник покаялся и больше никогда не возвращался к своей предыдущей преступной жизни.
Великий аскет, преподобный Моисей Мурин (IV век от Р. Х.), выходец из Эфиопии, до своего пострига был рабом одного знатного человека. Однажды вскрылось, что раб совершил убийство, и господин прогнал его. Моисей решил примкнуть к банде разбойников. Обладая невероятной физической силой и суровым нравом, он вскоре стал их вожаком. Несколько лет его жизни прошли в кровавых грабежах, убийствах и насилии. А дальше, как написал Некрасов, «вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил». В какой-то момент Моисей содрогнулся от того, что наделал, раскаялся и, покинув «товарищей», удалился в монастырь. Здесь он долго оплакивал свое прошлое, умоляя братию принять его к себе. Монахи не сразу поверили в раскаяние преступника, но в конце концов над ним совершили постриг. Через некоторое время святой решил уйти в затвор, отправившись в уеденную келью.
Однажды туда явились четверо разбойников из той самой шайки, которую когда-то возглавлял Моисей. Они не узнали его и, надеясь, что у него где-то припрятаны деньги, напали на преподобного. Святой, не утративший своей прежней физической силы, легко справился с ними, связал их и отнес в монастырь, где спрашивал у братии, как ему поступить с пленниками. Разбойники пришли в ужас, узнав, наконец, своего бывшего предводителя. Кроме того они прекрасно понимали, что если их сдадут властям, то их ждет неминуемая кара. Но монахи великодушно решили отпустить их. Убийцы, изумленные тем, как изменился Моисей, и милосердием, которое было к ним проявлено, раскаялись и стали монахами этого монастыря.
Преподобномученик Григорий Чудотворец (ум. 1093) принял иноческий постриг от преподобного Феодосия Печерского и стал монахом в Киево-Печерском монастыре.
Сам святой жил скромно, в маленький келье, рядом с которой устроил небольшой огород. Его единственным сокровищем были пергаментные книги. Однако нашлись люди, которые считали, что у монаха все же где-то припрятаны драгоценности. Несколько раз они пытались совершить ограбление, и каждый раз их постигала неудача. Чудесным образом грабители попадали в курьезные ситуации, раскаивались и становились христианами.
Самым удивительным был такой случай. Злоумышленники решили дождаться, пока старец отправится в церковь на молитву, чтобы прокрасться в его келью. Но святой приметил их и, стоя на коленях перед иконой, так начал молиться о преступниках: «Боже! Дай сон рабам твоим, потому что они утрудились всуе, врагу угождая». Воры заснули и проспали у кельи Григория пять дней и пять ночей, пока святой, призвав других монахов, не разбудил их. «Долго ли будете вы стеречь меня напрасно, думая обокрасть меня? — сказал проснувшимся старец. — Идите теперь по домам своим». Но воры за пять дней беспробудного сна так ослабели от голода, что не могли подняться. Святой накормил их и отправил домой. Об этом происшествии узнало городское начальство. Когда Григорий узнал, что неудачливые преступники предстали перед судом, то опечалился. Он решил продать свои книги, а вырученные деньги употребил на залог за сидевших в темнице грабителей. Освобожденные воры раскаялись, оставив прошлые привычки, и стали постоянно приходить в монастырь помогать братии по хозяйству.
Однако для святого роковой оказалась вовсе не встреча с преступниками.
Однажды Григорий спустился к реке за водой. На берегу он столкнулся с дружинниками князя Ростислава (брат знаменитого Владимира Мономаха). В тот год Ростислав готовился к походу на половцев и встал лагерем неподалеку от Киева. Княжеские дружинники, увидев монаха, начали издеваться над ним, но в ответ услышали удивительное: святой призывал их к покаянию, предрекая гибель войска в предстоящем походе. Разъяренные воины схватили Григория и приволокли к князю. Ростислав не поверил словам святого и в гневе приказал утопить его.
Так Григорий принял мученическую смерть, но слова его оказались вещими. Дружина князя была разбита, а сам Ростислав во время битвы утонул в реке.
Мысль о том, что монашествующие скрывают у себя несметные богатства, часто преследует людей омраченных, ищущих легкой наживы. Встречи с такими преступниками не избежал даже великий нестяжатель и аскет преподобный Серафим Саровский (1754–1833).
Злоумышленники, прослышав, что к святому старцу каждый день приходит множество людей, решили, что в его доме можно чем-нибудь поживиться. Выбрав подходящий случай, они пришли к преподобному и стали требовать от него деньги. Святой ответил, что ничего такого у него нет. Грабители не поверили ему и Серафим, сознавая, что произойдет дальше, не стал защищаться, хотя физически был очень сильным человеком. Он опустил свой топор, которым колол дрова, говоря: «Делайте, что вам надобно». Тогда один из преступников, подняв топор, сильно ударил святого обухом по голове, так что тот сразу потерял сознание. Нещадно избив лежащего, они ворвались в келью, но в ней ничего не нашли. В смущении, осознав, что наделали, они бросились бежать, а Серафим, очнувшись, медленно дополз до своего домика, в котором он жил уединенно, вдали от монастыря. Здесь святой пролежал всю ночь в тяжелейших страданиях, а наутро кое-как добрался до обители. Врач засвидетельствовал, что голова преподобного проломлена, ребра перебиты, по всему телу множество гематом. Все удивлялись, как он вообще остался жив. Восемь суток состояние его не менялось. Согласно житию, спасти Серафима смогло только чудо. Во сне ему явилась Богородица, которая исцелила его.
Разбойников нашли — они оказались крепостными крестьянами местного помещика. Преподобный просил его не наказывать их за содеянное, и сам простил обидчиков. Но всю оставшуюся жизнь святой оставался сгорбленным.
Инцидент: умышленное убийство с целью грабежа, хищение чужого имущества
Преподобный Серафим Вырицкий (1866–1949), в миру Василий Николаевич, до своего монашеского пострига был успешным купцом. Он сколотил колоссальное состояние на торговле мехом, но при этом никогда не скупился, постоянно помогая нуждающимся.
Как-то раз возвращаясь из-за границы после очередной деловой поездки, Василий Николаевич увидел на улице крестьянина одетого в лохмотья. Он велел своему кучеру остановиться и вышел к нему. Несчастный постоянно повторял одну и ту же фразу: «Не как ты хочешь, а как Бог даст». Расспросив подробно о том, что случилось с ним, купец решил помочь ему, оказав внушительную финансовую помощь, так что спас его, фактически вернув все утерянное. Но крестьянин при этом продолжал неустанно повторять «не как ты хочешь, а как Бог даст». Отпустив осчастливленного человека, святой вернулся домой и, перед тем как отправиться к жене, пригласил парикмахера. Тот немедленно явился и все просил купца сесть в кресло, но тот взволнованно ходил по комнате, повторяя фразу, которую услышал от крестьянина. Тогда вдруг парикмахер упал на колени и взмолился: «Барин, откуда ты узнал про меня окаянного!» Он признался святому, как задумал убить его и ограбить дом. В ответ Василий Николаевич заверил цирюльника, что он прощает его и никому ничего не скажет. Преступник тут же покинул город.
Удивительно, но однажды святой стал участникам похищения имущества … у самого себя. Как-то раз к нему в квартиру прокрался вор. Собрав все самое ценное, он поспешил выбраться из дома, но у самого выхода мешок его развалился и все украденное разлетелось в разные стороны. Хозяин вернулся как раз в тот момент, когда вор лихорадочно пытался собрать рассыпавшееся добро. Преподобный Серафим участливо помог грабителю и, взвалив узел со своими собственными вещами ему на спину, спокойно отправился к себе домой.
И какие получали: Николай Чудотворец, мученица Дорофея, Павлин Ноланский, Роман Сладкопевец
Подарок от святого становится частью жизни того, кому посчастливилось его получить. Он преображает его, лечит, вдохновляет. В нашей обыденной жизни мы привыкли к тому, что подарок — всего лишь средство порадовать своих близких. Но дар святого всегда больше, чем просто радость. Это именно то, «чего мне так сильно не хватало». О таких подарках в рубрике «Как жили святые».
Святитель Николай (ок. 270–345) на Западе стал символом и олицетворением рождественского дара. Каждый год под праздничной елкой лежит подарок, уютно завёрнутый в нарядную упаковку. Родители таинственным шепотом сообщают загадочное имя «Санта Клаус» — это он принес подарок, и маленький человек проворно начинает разрывать красивую упаковку.
Без сомнения, святитель Николай — один из самых почитаемых святых во всем мире. Многих верующих, которые обращались к нему с молитвами, он одаривал своей помощью в сложных жизненных обстоятельствах. И при жизни святитель всегда приходил на выручку.
Так, однажды в городе Патар (территория современной Турции), где провел свое детство и юность Николай, жил знатный и богатый человек. У него было трое красивых дочерей. Однако неблагоприятное стечение обстоятельств привело семейство к разорению. Отец хотел выдать своих дочерей замуж, но не мог — не было приданого. Все женихи, до этого «кружившие» вокруг его дома, разбежались. Отчаявшийся отец задумал пожертвовать честью девушек, чтобы скопить им на приданое
Узнав об этом, святитель Николай, который унаследовал тогда внушительное семейное состояние, решил уберечь несчастных от позора и духовной гибели. Будучи человеком скромным и деликатным, он пожелал остаться неизвестным. Ночью святой подошел к их дому и, закинув через окно мешочек с золотом, поспешно удалился. Утром отец обнаружил неожиданный подарок и не поверил своему счастью. Он использовал эти деньги для приданого своей первой дочери. Через некоторое время святитель Николай таким же образом принес еще один мешочек с золотом— и вторая дочь вышла замуж. Тогда отец решил все-таки узнать, кто же этот таинственный благодетель. Когда святитель Николай в третий раз бросил свой дар в окно, родитель, который в это время бодрствовал, выскочил на улицу, догнал святого, упал перед ним и стал благодарить. Николай строго запретил ему рассказывать кому бы то ни было о случившемся.
Интересно, что европейская традиция «подарочных носков», по преданию, восходит именно к этому сюжету из жизни святого. Так, по одной из версий святитель Николай приносил золото не в обычных мешочках, а в чулках.
Ее подарок отличался особенной, не земной красотой. Не каждый может похвастаться такой «весточкой» из райского сада.
Святая мученица Дорофея (ок. 288–300) родилась в Кесарии Каппадокийской (территория современной Турции). Юная и прекрасная девушка удивляла всех своей мудростью и рассудительностью. Когда по приказу правителя Саприкия на родине Дорофеи начались гонения на христиан, ее схватили, мучили, но безуспешно. Святая от Христа не отреклась. Тогда мучители решили пойти на хитрость. Они бросили святую в камеру и подослали к ней двух женщин, которые, испугавшись пыток, отреклись от Христа. Они надеялись, что Дорофея под их воздействием смягчится в своем упорстве. Но все произошло ровно наоборот: женщины после разговора со святой раскаялись и вновь заявили о своем желании пострадать за Христа.
Пытки продолжились, а за ними последовал смертный приговор. Когда Дорофею вели к месту казни, один философ по имени Феофил ехидно крикнул ей: «Невеста Христова, пошли мне из сада Жениха Твоего розовых цветов и яблок». Она посмотрела на него и молча кивнула. Перед смертью святая долго молилась…
***
Когда казнь совершилась, в толпе к Феофилу подошел незнакомец и передал ему некий сверток. Развернув его, философ увидел на чистом полотне три яблока и три розовых цветка. Их чудесное благоухание и удивительная красота наполнили его таким спокойствием и радостью, что воля и сердце его изменились. Феофил публично назвал себя христианином и через несколько дней, вслед за Дорофеей, пополнил число христианских мучеников.
Святитель Павлин Ноланский
Человеколюбие и сострадание — вокруг этих добродетелей была выстроена его жизнь. «Милостивым» его назвали именно за неустанное желание дарить приходящим к нему людям материальную или духовную помощь. Но главным его подарком стал он сам.
Святой Павлин (ок. 353–431) родился в Бурдигале (сейчас город Бордо во Франции) в семье римского сенатора. Образование позволило ему стать губернатором области Кампания в Испании. В возрасте 25 лет он вместе с супругой обратился в христианство. Будучи бездетными, они решили взять на воспитание детей-сирот. В 393 году Павлин стал священником, а затем и епископом в итальянском городе Нола. Здесь вместе с женой они основали монастырь. Святой чутко откликался на все проблемы своей паствы, окормляя нищих, помогая вдовствующим. Когда на итальянские земли напали вандалы, многие люди были взяты в плен и проданы в рабство. Павлин стал использовать церковное имущество для выкупа пленных.
Однажды к епископу пришла бедная вдова и с плачем умоляла дать ей денег для выкупа сына. Святой поискал у себя, надеясь найти хоть что-то, но безуспешно. Тогда он предложил несчастной самого себя продать в рабство или обменять на ее сына. Вдова поначалу не поверила ему, думая, что епископ смеется над ней. Но святой убедил ее в необходимости и даже уместности такого «подарка», сказав, чтобы она не беспокоилась о его судьбе. Так Павлин стал невольником у вандальского князя взамен освобожденного единственного сына вдовы, он работал садовником. Но через некоторое время князь узнал его тайну. Убоявшись держать у себя в неволе «служителя Божия» и восхитившись высотой его жертвы, он захотел освободить его. Но святитель Павлин отказался уходить в одиночестве и просил князя отпустить вместе с ним и всех плененных христиан…
Через некоторое время епископ вместе со своей паствой вернулся на кораблях домой.
Так, подарив себя, святитель Павлин подарил свободу другим.
Пресвятая Богородица
Святой-поэт, создатель целого ряда удивительных по своей красоте богослужебных гимнов, стал Сладкопевцем благодаря особому рождественскому подарку от Пресвятой Богородицы.
Родился Роман в V веке на территории современной Сирии. Повзрослев, юноша оказался в Константинополе, где стал пономарем (младший по чину служитель в церкви) в Софийском Соборе. Каждый день он безропотно переносил постоянные оскорбления и насмешки со стороны других клириков храма. Они издевались над отсутствием у него голоса и слуха. Однажды, накануне Рождества Христова, озлобленная братия заставила юношу петь в присутствии патриарха и императора. Сильное смущение и стыд сковали и так слабый голос святого. В страшном расстройстве, опозоренный, он вернулся домой и со слезами изливал скорбь Пресвятой Богородице. Наконец он крепко заснул, и во сне ему явилась Пресвятая Дева. Она попросила его съесть символический свиток (подобное случилось с Иезекиилем, когда он получил пророческий дар, см. Иез 3:1–3). Роман принял его из Ее рук и съел. Когда он проснулся, то почувствовал невероятный подъем духа. В поэтическом порыве святой написал рождественский кондак (особое песнопение, раскрывающее смысл праздника): «Дева днесь, Пресущественного раждает, и земля вертеп Неприступному приносит…» В тот же день на торжественном богослужении он перед всеми исполнил свое произведение, растрогав верующих невероятной красотой своего голоса.
Талант святого вскоре стал настолько известен в столице, что многие приходили к нему и брали уроки пения. Духовные «дары» Романа, которые он оставил Церкви, — кондаки для многих праздников, различные песнопения и гимны, любимы многими поколениями христиан. Один из самых известных — акафист Благовещению Пресвятой Богородицы, который до сих пор читается каждый год в субботу пятой недели Великого поста.
5 примеров из жизни обычных людей
Христос, оставленный всеми, страдая на Кресте, сказал своему Отцу: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Образ этого прощения каждый христианин носит на своей груди: кто на серебряной цепочке, кто на обычной веревке. Святые, подражая Христу, прощали измены, предательства, насмешки, презрение. Но не всегда делали это легко. Иной раз святой прощал, но не находил в себе силы забыть о пережитых мучениях и несправедливости.
(331–387)
Всю жизнь она прощала измены своему мужу, мудро устраивая семейное благополучие. Она слезно вымаливала у Бога своего сына, желая видеть его христианином, закрывая глаза на его непокорность и своенравие. И подвиг ее прощения не остался без награды.
Она скончалась на руках своего только что крестившегося сына, блаженного Августина. И через много лет он напишет в своей знаменитой «Исповеди»: «Итак, я уже верил, верила моя мать и весь дом, кроме отца, который не одолел, однако, во мне уроков материнского благочестия и не удержал от веры в Христа, в Которого сам еще не верил. Мать постаралась, чтобы отцом моим был скорее Ты, Господи, чем он, и Ты помог ей взять в этом верх над мужем, которому она, превосходя его, подчинялась, ибо и в этом подчинялась, конечно, Тебе и Твоему повелению».
Муж святой Моники, Патриций, воспитанный в традициях языческой «морали», не считал нужным быть верным своей супруге. Он даже не стеснялся делиться с ней впечатлениями после очередной измены. Но жена молчала, каждый раз прощая своего супруга. Более того: святая сумела устроить семейные отношения так, что в доме всегда были мир и уют. И вспыльчивый муж ни разу за всю их совместную жизнь не посмел поднять на нее руку.
Подруги Моники, чьи суженые не отличались галантной обходительностью с ними, часто приходили на встречу к ней побитые: с синяками и ссадинами на лице. И каждый раз удивлялись, почему та всегда так радостна и никогда не жалуется, без единой царапины при таком вспыльчивом муже. Так святая медленно подтачивала его черствое сердце, приготавливая его к встрече со Христом.
Ее сын, Августин, устроив себе прекрасную карьеру благодаря проницательному и подвижному уму, рано начал вести разгульную жизнь. Молодой ученый в поисках истины примыкал к различным религиозным и философским течениям. Сложно представить, как страдало сердце верующей матери, когда она видела своего сына последователем то одной, то другой новомодной секты. Он не хотел быть христианином, и мать терпела, молилась и прощала его непокорность. День за днем, долгие годы.
И великое прощение Моники принесло свой плод: и муж, Патриций, и любимое чадо, Августин, стали христианами. Последнему суждено было стать великим святым и богословом.
(III-IV век)
Двадцать лет он терпел и прощал насмешки со стороны братии монастыря. Святой был готов даже терпеть пытки и лишиться рук — только бы и дальше прощать и не судить.
Точные годы жизни преподобного Дулы Египетского неизвестны. Он принял постриг в одном из монастырей в Египте. От природы святой был человеком застенчивым и кротким. Его молчаливое незлобие раздражало других насельников монастыря. Долгие годы они издевались над ним, а он молчал и прощал. Не стоит удивляться такому поведению иноков: древний монастырь не был местом скопления праведников, грех проникал и сюда.
Однажды из монастырского храма пропали дорогие церковные сосуды, необходимые для совершения литургии. Стали искать вора. Некоторые монахи сразу начали показывать пальцем на молчаливого Дулу. Кто еще мог это сделать, по их мнению? Только тот, кто и так вызывает отторжение и неприязнь… Святой поначалу попытался сказать, что это не он, но его никто не слушал. И тогда Дула смирился, сказав: «Простите отцы святые меня, грешного». Это «признание» было опасным для Дулы, ведь украденное так и не нашли.
С Дулы снимают монашеские одежды, дают взамен гражданскую и ведут на суд в близлежащий город. Здесь у него пытаются узнать, куда он спрятал церковные сосуды, но невинный инок не мог указать это место.
Его начинают пытать согласно тогдашнему закону. Результат тот же. Тогда светский суд «за совершенное святотатство и воровство» приговорил святого к отсечению обеих рук. Дулу повели к месту казни. И тут произошло то, чего никто не ожидал. Наблюдавший за мучениями и приговором святого настоящий преступник был настолько потрясен, что совесть его не выдержала и он публично во всем признался. Следом заговорила совесть и самих монахов. Они бросились к Дуле, прося у него прощение за нанесенные обиды, за муки, которые ему пришлось перенести на суде. Но преподобный только благодарил их за радость страдать безвинно, за возможность подражать Христу.
Он умер три дня спустя в своей келье, во время коленопреклоненной молитвы.
(1864–1918)
4 февраля 1905 года возле Никольской башни Кремля раздался взрыв. То была бомба, брошенная в карету, где в это время находился Сергей Александрович, муж Елизаветы Федоровны. Великий князь погиб на месте. Убийцу, Ивана Каляева, схватили. Спустя три дня вдова пришла к нему в тюремную камеру и простила его от имени своего мужа.
Принцесса Гессен-Дармштадтская, Елизавета Федоровна 15 июня 1884 года сочеталась браком с великим князем Сергеем Александровичем (братом императора Александра III). Они прожили в любви и согласии 19 счастливых лет. Князь Константин Константинович, родственник и близкий друг Сергея Александровича, вспоминал: «Он рассказывал мне о своей жене, восхищался ей, хвалил ее. Он ежечасно благодарит Бога за свое счастье». Но эпоха смуты, наставшая в России в начале XX века, разучила их.
Посетив заключенного Каляева, Елизавета Федоровна оставила ему Евангелие. Более того: она ходатайствовала перед императором о его помиловании, сознавая сложность политической ситуации в стране. Великая княгиня надеялась, что проявленное милосердие со стороны власти смягчит сердца террористов и революционеров.
Однако Николай II отказал в ее просьбе. Впоследствии Елизавета Федоровна оказывала финансовую помощь семье казненного.
Этим подвигом великого прощения начался ее монашеский путь, который оборвался в 1918 году мученической кончиной.
(1865–1925)
Против него была вся государственная система. Он делал все ради спасения Церкви. Его предали ближайшие друзья и сподвижники, как только он оказался в заточении. Тем не менее опомнившихся и раскаявшихся он прощал и стремился вернуть обратно в лоно Церкви.
Святитель Тихон стал Патриархом Московским и всея Руси в мрачную для страны эпоху: только-только отгремели две революции. Старые имперские порядки рухнули. Общество стояло на пороге гражданской войны. Новая государственная верхушка выбрала антирелигиозный курс, вместе с которым начались гонения и притеснения христиан, первые расстрелы. С самого начала Патриарх прекрасно понимал, что его ожидают только скорби и тяжелейшее бремя ответственности в такое отчаянное время.
В день своего избрания на Патриарший престол он сказал: «Ваша весть об избрании меня в патриархи является для меня тем свитком, на котором было написано: Плач, и стон, и горе, и каковой свиток должен был съесть пророк Иезекиль (см. Иез 2:10; 3:1. — ред.). Сколько и мне придется глотать слез и испускать стонов в предстоящем мне патриаршем служении».
Первые же его публичные обращения с осуждением бесчинств и террора предопределили разрыв между Патриархом и властью. Фактически святитель Тихон был объявлен персоной нон грата.
Стараниями большевиков в Церкви было создано искусственное раскольническое движение — «Живая Церковь» — которое своей главной целью поставило «модернизацию». Оно выступило против Патриарха, поддерживая власть, включая изъятие храмов в свою пользу и аресты так называемых тихоновцев.
Началась церковная смута. 5 мая 1922 года Патриарх был арестован и после суда изолирован на территории Донского монастыря.
В период заточения святого многие епископы и священники отступили от Церкви под нажимом внешних обстоятельств и присоединились к обновленцам. Среди них были близкие друзья и сподвижники Патриарха. К концу 1922 года две трети из тридцати тысяч действующих храмов в России перешли в руки к раскольникам. Однако подавляющее число верующих не поддержало раскол. Большевики, осознав, что обновленческая авантюра провалилась, освободили святителя Тихона после года заключения.
Снова Патриарх начал совершать богослужения в храмах Москвы, куда стекались огромные толпы богомольцев. И потекли епископы и священники, предавшие Тихона, в его скромную келью. Святитель поступал мудро: он не отталкивал несчастных, но требовал, чтобы их покаяние было публичным.
Примечателен случай покаяния митрополита Владимирского и Шуйского Сергия, блестящего богослова, чьими «заботами» многие из духовенства покинули Церковь. Стоит он в обычной одежде на амвоне (возвышение около иконостаса) перед Патриархом. Храм заполнен верующими. Голос митрополита от волнения дрожит — просит прощения, низко кланяется. Святейший возвращает ему знаки епископского сана: белый клобук, панагию с крестом, мантию, посох. Святитель Тихон, смотревший поначалу на владыку Сергия со скорбью, начинает улыбаться и с ласковой шутливостью говорит: «И ты, старый, от меня откололся». И тут они оба не выдержали. Обнялись и горько заплакали.
(1877–1961)
Долгих 11 лет этого человека ни за что, по его собственным словам, протаскали по разным ссылкам и тюрьмам. Его пытали в застенках Лубянки. Святого пытались сломать, заставив отречься от веры. Но не смогли. «Я полюбил страдание», — скажет впоследствии святитель Лука (Войно-Ясенецкий).
В миру Валентин Феликсович был блестящим хирургом, сделавшим несколько важных медицинских открытий. После революции, в условиях новой атеистической реальности профессор категорически отказался молчать о своей вере. Более того: он принял сан епископа. С тех пор его начали травить.
В эпоху террора 1930-х годов святитель Лука перенес камеры Лубянки с допросами, пытками и постоянным унижением человеческого достоинства. Трижды он побывал в суровых северных краях России. Самым тяжелым испытанием для него стала ссылка на берега Северного Ледовитого океана. Тяжелейшие климатические условия, существование в избе, где вместо «вторых рам были снаружи приморожены плоские льдины», а «щели в окнах не были ничем заклеены <…> в наружном углу местами виден сквозь большую щель дневной свет». Но епископ выжил. При этом святитель везде, где это было возможно, продолжал оказывал медицинскую и пастырскую помощь. А потом началась война: руки прекрасного хирурга оказались нужны тысячам раненых солдат. В этот период святой делает несколько важных научных публикаций, в которых демонстрирует свои открытия в области гнойной хирургии — особенно востребованной в условиях полевой медицины.
По окончании войны ссыльный профессор и епископ Лука Войно-Ясенецкий был наконец особенно отмечен «за доблестный труд в Великой Отечественной войне». После вручения награды святой выступил с традиционной ответной речью: «Я вернул жизнь и здоровье сотням, а может, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей вине».
Страшное гробовое молчание повисло после этих слов в зале. Несчастный председатель собрания стал говорить о том, что надо, дескать, прошлое забыть и уверено шагать к светлому будущему. «Ну, нет уж, извините, не забуду никогда!» — отрезал святитель Лука.
***
«Отче! прости им, ибо не знают, что делают». В публичной ситуации, перед лицом своих идейных врагов, святитель Лука будто бы по-своему повторяет эти слова. Он мог бы спасти больше людей, но государственная система террора внесла свои коррективы. Люди не знали, что они творили. Мог ли святой, пусть даже «обласканный» наградой и почестями, честно, просто так с этим смириться, забыть все то, что он перенес?
Прощая людей, он не смог оправдать систему, устройство которой умножало в мире зло и страдание невинных.
5 необыкновенных диалогов
Общение известных людей со святыми — всегда очень напряженное, плодотворное, лишенное пустого обмена любезностями, светской фальши. Внутри этого диалога решались вопросы не только духовного характера: был здесь и совместный творческий поиск, и новые открытия, и переосмысление привычных ценностей.
1828 год. Пушкин уже давно не юноша. Позади ссылка на юг, изоляция в Михайловском. Уже написан «Пророк» (1826) и трагедия «Борис Годунов» (1825). Болезненно осмыслена трагедия декабристов. Легкомыслие переменилось постоянной глубокой рефлексией над настоящим и будущим. Внутри терзания и поиски новых философских и духовных горизонтов. Многие исследователи отмечают в поэзии Пушкина конца 1820-х годов мрачность, безутешность. Не просто так он начинает задаваться предельными вопросами о жизни и о смерти. Последняя кажется ему уже притягательной: «…ключ — холодный ключ забвенья, / Он слаще всех жар сердца утолит» («В степи мирской, печальной и безбрежной» (1827)).
Пушкин ищет внутреннего перерождения, нового осмысленного импульса, но не находит. Кризис достигает своего апогея и поэт пишет стихотворение — прекрасное своей безутешностью:
Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?
Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..
Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.
«Жизнь, зачем ты мне дана?» Подобное мы слышим из уст многострадального Иова, ветхозаветного праведника: Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? (Иов 3:11). Но вопрос Пушкина не остался безответным, как, между прочим, и крик Иова. Ответил поэту святой.
Митрополит Московский Филарет (Дроздов) (1782–1867), человек необыкновенно одаренный, прекрасно образованный, «новый Златоуст» (как его тогда называли верующие), член Святейшего Синода, останавливается перед этим пушкинским вопросом и вступает с Александром Сергеевичем в поэтическое общение. Он пишет прямой стихотворный ответ Пушкину, который затем, в виде письма, был передан адресату:
Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена.
Сам я своенравной властью
Зло из темных бездн воззвал,
Сам наполнил душу страстью,
Ум сомненьем взволновал.
Вспомнись мне, Забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум —
И созиждится Тобою
Сердце чисто, светел ум!
Святой сознательно избегает нравоучительного пафоса. Он «вживается» в поэтический строй стихотворения и в том же ключе, в той же ритмике отвечает Пушкину. И строки святого проникают в самое сердце поэта. В них слышится голос не московского митрополита, а человека, который участливо хочет ему что-то подсказать. И Пушкин с благодарностью пишет свое ответное митрополиту стихотворение «Стансы» (19 января 1830 г.), где уже слышится иная интонация: «Я лил потоки слез нежданных, / И ранам совести моей / Твоих речей благоуханных / Отраден чистый был елей». Слова благодарности сменяются смирением, открывается новая перспектива: «Твоим огнем душа палима / Отвергла мрак земных сует, / И внемлет арфе Серафима (По одной из версий “Филарета”. — Т. С.) / В священном ужасе поэт».
Диалог святого и знаменитого поэта завершился. Впереди новые творческие свершения («Повести Белкина», «Капитанская дочка», две последние главы «Евгения Онегина»), встреча с Н. Н. Гончаровой, семья, дуэль. И даже такая, казалось бы, трагическая смерть Пушкина подтвердила истинность слов святого Филарета: «Не напрасно, не случайно/ Жизнь от Бога мне дана».
Сохранилось предание, будто перед самой смертью Гоголь со скорбью признался близкому другу:
— Ах, как я много потерял, как ужасно много потерял!
— Чего? Что Вы потеряли?
— Оттого, что не поступил в монастырь. Ах, отчего батюшка отец Макарий не взял меня к себе в скит?
Знаменитый писатель (1809—1852) трижды посещал Оптину пустынь. Глубокая духовная жажда, постоянно томившая его, подталкивала Николая Васильевича к монашеской жизни. Среди иноков он находил утешение, помощь, «духовный отдых». Впечатлениями после первого посещения монастыря писатель поделился с графом А. П. Толстым: «Нигде я не видел таких монахов. С каждым из них, мне казалось, беседует все небесное». «Гоголь оставил в памяти нашей обители примерный образец благочестия», — из дневника оптинского иеромонаха Евфимия от 2 июня 1851 года.
Быть может, самое сильное впечатление осталось у автора «Мертвых душ» после того, как ему посчастливилось лично пообщаться со святым — преподобным Макарием Оптинским (1788–1860). Беседа состоялась без свидетелей — один на один. Содержания ее никто так и не узнал.
Выйдя, Николай Васильевич произнес: «Да, мне сказали правду, это единственный из всех известных мне людей, кто имеет власть и силу повести на источники воды живой».
«Херувимская песнь», написанная знаменитым композитором Глинкой, стала итогом творческого общения музыканта и святого. Вдохновленный беседами со святителем, Михаил Иванович разрабатывает новый подход к древним церковным напевам. Начался небывалый прорыв в истории русской духовной музыки, отголоски которого мы и сейчас слышим за богослужением.
Святитель Игнатий (1807–1867) в период своего настоятельства в Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом активно участвовал в восстановлении вверенной ему обители. Святитель решил начать не со зданий и стен, а с возрождения богослужебного пения. В это время М. И. Глинка (1804–1857), глубоко интересуясь традицией русской духовного пения, много путешествовал по империи. Приехав в Троице-Сергиеву пустынь, композитор принимает предложение святого Игнатия провести занятия с монастырским хором.
В этот период между святителем Игнатием и Глинкой сложился особый, очень личный диалог, в котором выработалось их общее понимание сложных творческих вопросов, далеко выходящих за пределы музыкальной специфики. Композитор настолько глубоко «проживает» это общение, что просит святого запечатлеть проговоренное между ними. Епископ эту просьбу исполняет. Статья «Христианский пастырь и христианин-художник» — хоть и не стенограмма сказанного двумя мыслителями, но, очевидно, отражает основные смыслы состоявшегося диалога. Обсуждаемые в ней вопросы затрагивали не столько собственно церковную музыку, сколько фундаментальные проблемы творчества как такового и в частности — взаимосвязанность в нем этических и эстетических принципов.
«Душа моя с детства объята любовию к изящному. Я чувствовал, как она воспевала какую-то дивную песнь кому-то великому, чему-то высокому, воспевала неопределительно для меня самого», — признается художник. И епископ отвечает этому вздоху: «Когда усвоится таланту Евангельский характер, — а это сопряжено с трудом и внутреннею борьбою, — тогда художник озаряется вдохновением свыше, только тогда он может говорить свято, петь свято, живописать свято».
Музыкант написал ряд богослужебных произведений для музыкального монашеского коллектива. В том числе и свою знаменитую «Херувимскую песнь», которая стала символом творческого общения святого и знаменитости.
Из воспоминаний Анны Григорьевны Достоевской, жены писателя: «Федор Михайлович пошел проводить доктора, вернулся страшно бледный и стал на колени около дивана, на который мы положили малютку. Я тоже стала на колени рядом с мужем. Kаково же было мое отчаяние, когда вдруг дыхание младенца прекратилось и наступила смерть… Федор Михайлович поцеловал младенца, три раза его перекрестил и навзрыд заплакал. Я тоже рыдала». В мае 1878 года Достоевский похоронил своего маленького сына Алексея. Страшное горе буквально раздавило писателя. Окончательно истомившись, он решает посетить Оптину пустынь в надежде найти здесь утешение, научиться жить дальше.
25 июня. Писатель лишь кратко констатирует в письме: «В Опт(иной) Пустыни были двое суток. Затем поехали обратно на тех же лошадях…» Подробности посещения обители можно восстановить косвенно. О том, что Достоевский трижды встречался со знаменитым старцем — преподобным Амвросием Оптинским, пишет жена писателя. Она приоткрывает и то, о чем беседовали писатель и святой: «Когда Федор Михайлович рассказал старцу о постигшем нас несчастии и моем слишком бурно проявившемся горе, то старец спросил его, верующая ли я, и когда Федор Михайлович отвечал утвердительно, то просил его передать мне его благословение, а также те слова, которые потом в романе старец Зосима сказал опечаленной матери…». Действительно впоследствии в издании «Братьев Карамазовых» 1906 года Анна Григорьевна на полях главки «Верующие бабы» напрямую сопоставила слова литературного старца Зосимы с тем, что сказал ее мужу преподобный Амвросий.
Быть может наиболее исчерпывающее, пусть и чрезвычайно краткое свидетельство об общении Достоевского и святого оставил Е. Н. Поселянин — духовное чадо оптинского старца. В книге «Душеполезное чтение» он передает одну фразу, которую сказал святой после того, как писатель вышел из его келии: «Это кающийся». О гении преподобный говорит можно сказать с высшей духовной «похвалой».
Эта встреча — итог долгих и мучительных поисков Достоевского. Преодолевая личную трагедию — смерть сына — писатель в своем последнем романе «Братья Карамазовы» подводит черту своему творческому и личностному пути, не без влияния того, что он ощутил в Оптиной пустыни и что увидел в преподобном Амвросии. Общение знаменитости и святого стало не только частной страницей в жизни Достоевского. Оно символизировало и нечто более глобальное: встречу интеллигенции и Церкви.
Что происходит, когда святой встречается со святым, когда одна знаменитая личность общается с другой?
Известен один примечательный диалог, который состоялся в 1891 году между императором Александром III и графиней Александрой Андреевной Толстой, двоюродной тетушкой Льва Толстого:
— Скажите, кого вы находите самыми замечательными и популярными людьми в России? — спросил государь. — Зная вашу искренность, я уверен, что вы скажете мне правду… Меня, конечно, и не думайте называть.
— И не назову.
— Кого же именно вы назовете?
— Во-первых — Льва Толстого…
— Это я ожидал. А далее?
— Я назову еще одного человека.
— Но кого же?
— Отца Иоанна Кронштадтского.
Государь рассмеялся и ответил:
— Мне это не вспомнилось. Но я с вами согласен.
Действительно, отца Иоанна Кронштадтского (1829–1908) знала вся Россия. А. П. Чехов, путешествуя в 1890 году по Сахалину, писал: «Не было в России дома, где бы не знали об отце Иоанне. Куда бы я ни заходил, везде на стене висел его портрет». Со всей империи к святому приезжали не только рядовое, «тяглое» население, но и почтенные генералы, мятущиеся интеллигенты.
В этот же период в Москве жил священник, которого тогда практически никто не знал. Отец Алексий (Мечев) (1859–1923) — настоятель храма святителя Николая Чудотворца в Кленниках, 8 лет служил в пустом храме — прихожан просто не было. И только благодаря вере и стойкости святого в церковь постепенно начали стекаться христиане.
Жена отца Алексия Анна долго и тяжело болела. Страшно мучаясь, она просила своего супруга перестать вымаливать ее и отпустить. 29 августа 1902 года матушка умерла. Безутешный вдовец, похоронив свою жену, наглухо закрылся ото всех в своей комнате.
В то время в Москву приехал отец Иоанн. Услышав о страшной печали священника, знаменитый святой захотел встретиться с ним. «Вы пришли разделить со мной мое горе?» — спросил отец Алексий. «Не горе твое я пришел разделить, а радость, — ответил праведный Иоанн Кронштадский, — тебя посещает Господь. Оставь свою келью и выйди к людям; только отныне и начнешь ты жить. Ты жалуешься на свои скорби и думаешь — нет на свете горя больше твоего, а ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя и тогда увидишь, что твое несчастье мало, незначительно в сравнении с общим горем, и легче тебе станет».
Так после встречи со знаменитым пастырем, святой Алексей «весь уходит в чужое горе, растворяет свое горе в общей скорби». Московский праведник, которому суждено было стать впоследствии утешителем для верующих со всей России, «новой духовной знаменитостью», сказал однажды: «Господь посещает наше сердце скорбями, чтобы раскрыть нам сердца других людей. Так было в моей жизни».
А что если человек не только существо прямоходящее, ну или даже разумное. Что если человек в первую очередь существо способное иронизировать. Ведь мы каждый день смеемся. Даже когда нам очень тяжело или грустно – мы не теряем этой способности – смеяться. Смеемся над шутками хорошими и не очень. Смеемся над собой, смеемся над другими.
Старец Паисий Святогорец
Улыбка человека — самое удивительное, что случается с человеческим лицом. Она может принести покой на сердце. Она может сгладить острые углы, может унять боль. Но самое главное человек понял еще очень давно. Он понял, что юмор это прекрасное оружие против унылого и обреченного восприятия смерти.
Святые люди поняли это лучше всех. Они часто улыбались и шутили но, только очень по-особенному, по-святому. Вот старец Паисий Святогорец. Однажды, к нему пришел мальчик и спросил как ему найти старца Паисия. Старец ответил: «Он за сигаретами пошел». Мальчик робко предположил, что наверное кто-то из его гостей курит, а старец говорит: «Да этот Паисий вообще никудышный старикашка, пьет, курит». Но мальчик решил дождаться этого «никудышного курильщика». Потом Паисий рассказывал своим посетителям эту историю как пример доброго сердца, которое не может осуждать.
Патриарх Тихон. Годы тяжелые, мрачные, а у него над дверью в кабинет висела табличка с надписью: «По вопросам контрреволюции не беспокоить». Один архимандрит после личной встречи с патриархом остался даже недоволен его такой «несерьезности». «Все хи-хи да ха-ха и гладит кота», — сказал «серьезный» архимандрит. А святитель шутил, улыбался и так успокаивал тревожные сердца, унимал боль эпохи.
И мученики в древние времена, претерпевая страшные страдания, не теряли способности шутить. Они смеялись над самой смертью, потому что знали, что она не имеет над ними власти. Мученик Конон, например, говорил, что костер, дескать, плохо разожгли, и он не может согреться. А мученик Лаврентий, когда его тело повесили над огнем, сквозь страдания произнес: «Вы испекли уже одну сторону мне, поверните на другую. Ту уже можно есть».
Но бывает, что святые люди шутят c горечью. Когда 22 мая 1922 года арестованного митрополита петроградского Вениамина, выводили из Александро-Невской Лавры, навстречу ему вышел протоиерей Александр Введенский, чьими хлопотами было сфабриковано дело против митрополита. Введенский подошел к нему, сложив руки под благословение. «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду», – ответил ему на это митрополит, вспоминая известный евангельский сюжет предательства Иуды. Участь владыки Вениамина была очевидной – расстрел.
Чем же шутки святых людей отличаются от наших? Они никогда не направлены против человека, в них нет презрения. Их шутки укрепляют, унимают боль, учат добру. А иногда святые люди иронизируют над смертью. И думаю, глядя на улыбки святых, смерть всегда остается в недоумении.
Тихон Сысоев.
«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.
«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви. В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».
Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!