Представляем версию 164-го номера православного журнала "ФОМА" для электронных книг и программ чтения книг в форматах ePUB и FB2 на мобильных устройствах. 

Номер издан с сокращениями.

ВНИМАНИЕ! Полный выпуск этого номера доступен в приложении Журнал "ФОМА" в AppStore и GooglePlay, а также вы можете получить его оформив редакционную подписку на оригинальное бумажное издание.

ИД "ФОМА" 

2016 г.

(С)

ОГЛАВЛЕНИЕ

КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Владимир Легойда. Шаркнул по душе

ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Тимур и Елена Кизяковы. Кто в «Пока все дома» живет?

ВОПРОС НОМЕРА

Протоиерей Алексей Уминский. Как правильно довести мужа

Ирина Мошкова. Муж, собака и другие питомцы

ВЕРА

Александр Ткаченко. Что в раю пошло не так

Игумен Дамаскин (Орловский). Преподобномученик Рафаил (Тюпин)

КУЛЬТУРА

Татьяна Касаткина. Восемь вопросов о «Преступлении и наказании»

 КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Шаркнул по душе

или О Шукшине, который все больше про жизнь

Шукшина мне открыл… Юрий Никулин. Подростком я очень любил его книгу «Почти серьезно». Я и сейчас ее люблю. А впервые прочитал где-то лет в 12-13. С тех пор периодически перечитываю. Простой, но замечательный рассказ великого русского клоуна о жизни. Есть в этой книге глава «Василий Шукшин». Никулин рассказывает про съемки фильма «Они сражались за Родину», про общение-дружбу с Василием Макаровичем, как тот ему помогал роль учить, как сам играл, как они вместе ездили к Шолохову… 

Никулин пишет, как Шукшина любили люди. И не только актеры, которые с ним снимались. Простые, как принято говорить, люди — рыбаки, грузчики. Приходили к теплоходу, где размещались съемочная группа и артисты, спрашивали Шукшина, варили с ним уху ночью у костра, беседовали... 

Шукшин умер на съемках, в конце. В последний день он, по воспоминаниям Никулина, был веселый, жизнерадостный, смотрел со всеми хоккей. А утром не проснулся. Сердечная недостаточность. Есть в этой главе у Никулина и такая пронзительная история.

«Помню, за день до смерти Шукшин сидел в гримерной, ждал своей очереди. Взял булавку, обмакнул ее в баночку с красным гримом и штрихами что-то стал рисовать на пачке сигарет. Сидевший рядом артист Бурков спросил:

— Чего ты рисуешь? 

— Да вот видишь, — ответил Шукшин, показывая, — горы, небо, дождь. Ну, в общем, похороны… 

Бурков обругал его, вырвал сигареты и спрятал в карман. Так до сих пор он и хранит у себя эту коробочку от сигарет «Шипка» с рисунком своего друга Василия Макаровича». 

…Так это запомнил Никулин, и так — через его рассказ — Шукшин первый раз поцарапал мне сердце. Я тогда еще не читал его текстов и не видел фильмов. Но уже любил его — такого простого, близкого, великого и застенчивого. Что это? Талант Никулина-рассказчика смог передать масштаб личности Шукшина? Или просто такая это была личность, что ее величие и простота чувствовались и в таком бесхитростном, но искреннем рассказе? Не знаю. Да и так ли это важно? 

…Потом были рассказы Шукшина. И среди них, конечно, «Верую!». Как раз в то время, когда начинаешь искать эту самую веру и когда в первый раз начинает болеть душа. Еще по-юношески, немного романтично. Но уже не от нераз­деленной любви к девчонке из параллельного класса и не от туманно-подросткового «меня никто не понимает», а от того, что на философском языке называется «экзистенциальный ужас». По-шукшински — когда приходит тоска — «нутряная, едкая». Уже были читаны «Исповедь» Толстого и «Братья Карамазовы» Достоевского. Но Шукшин все равно зацепил — «шаркнул по душе». Быть может, потому, что рассказ мне дала почитать наша любимая учительница по литературе Эльвира Николаевна. Мы с ней много спорили: про Чернышевского и Лескова, про Толстого и Достоевского, про Евангелие и коммунистические идеалы. Она помогла нам научиться читать и думать. 

Спорили и про Шукшина. Она его очень любила. А я тогда плохо знал. Но про то, что душа болит, попадание было в десятку. И тоска, и злость героя рассказа Максима — такие близкие  и понятные. Вот только поп оказался совсем уж неприятным. Быть может, так и было задумано? Или наоборот? Да и ответов в рассказе про боль никаких не было. «Слаб в коленках», — говорит поп Максиму. Разве это ответ? Даже не булгаковское «истина в том, что у тебя болит голова». А я ведь уже тогда знал, что Истина — совсем не в этом… В общем, рассказ мне не понравился. Но Шукшина я почему-то полюбил еще больше. 

…И все же мой Шукшин — это прежде всего «Калина красная». Бездна юмора, море горечи, почти документальная, но, несомненно, возвышающая история жизни. Человеку, посмотревшему «Калину красную», не надо объяснять, что такое катарсис. Он его обязательно переживет. Если нет, то что-то явно не так. Только не с фильмом — с человеком. 

У каждого из нас свое прочтение любой книги и любого фильма. И мы на него имеем почти столько же прав, сколько автор. Такова природа искусства: не все автору сказать удается, не все из увиденного зрителем автор вкладывал в свое произведение. Парадокс. В нем, собственно, и есть главное очарование искусства, его тайна и загадка. 

Для меня «Калина красная» — история раскаявшегося разбойника. Евангельская история. Не прямолинейная, как в американской «Отходной молитве» с Микки Рурком (хотя я ее тоже очень люблю и считаю одной из лучших ролей Рурка — наряду с Франциском из одноименного фильма Лилианы Кавани). Но евангельская. В мире литературы и кинематографа вообще очень мало не­евангельских, небиблейских историй: по темам, по замыслу, по сложности, по глубине. Почему? Потому что правда Библии — не этическая, но онтологическая, бытийственная. Высшая правда. И чем больше таланта в художнике и его произведениях, тем ближе он к Богу, Который есть Добро и Любовь. И Который не творит зла. Потому у зла нет своего бытия, зло — отсутствие добра, искаженное добро. 

Шукшинский поп из рассказа «Верую» этого либо не знает, либо не понимает. А Шукшин знал. Или чувствовал. Потому и снял в 1973 году «Калину красную». В самое что ни на есть советское и застойное время. И потому герой его Егор Прокудин, такой ухарь-разбойник («Никем не могу быть — только вором»), через страдание и через любовь приходит к покаянию. И показали в этом фильме «о советской современности», как было записано в трудовом договоре Шукшина с киностудией «Мосфильм», и купола церкви, разоренной и брошенной, и слезы шукшинского героя, когда он выходит от своей матери, много-много лет не получавшей от него никакой весточки, и падает на землю со слезами и словами: «Господи, прости меня, Господи! Ведь это мать моя, мать моя!» И ошеломленная Люба, до того момента совсем не понимавшая, почему Егор поехал проведать эту старушку Куделиху, вдруг видит, откуда то страдание, которое она сейчас читает в его глазах, как раньше читала в его письмах. И сама сцена со старушкой — документальная съемка, одновременно и очевидная, и органичная; картина от нее только выигрывает. Кстати, о письмах: совсем короткий диалог Любы с деревенской подругой:

— А какие он письма писал!

— Про любовь? 

— Да нет, как-то все больше про жизнь. 

Три фразы, но за них легко можно отдать почти весь современный отечественный кинематограф. По крайней мере, добрую его половину. 

…А самое трогательно-щемящее в фильме — это сцена, где Люба, смочив платок в речке, бежит по пахоте к уже умершему Егору. Бежит изо всех сил, старается успеть… И, конечно, финал фильма. Финал, который — при всем трагизме — не оставляет тебя с чувством безыс­ходности и нутряной тоски. Люба, вглядывающаяся куда-то в прошлое (или будущее?), слышит голос Егора: «Не грусти, Любушка, не надо. Глянь, сколько хороших людей кругом. Надо жить. Надо бы только умно жить!» 

…Такой он — мой Шукшин. Написавший нехристианский рассказ «Верую!» и снявший «Калину красную» — быть может, самый христианский фильм советского кинематографа. 

Владимир Легойда 

Текст впервые опубликован в журнале «Русский пионер» (№ 68, ноябрь 2016)

 

 ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Тимур и Елена Кизяковы 

Тимур Кизяков родился 30 августа 1967 года в городе Реутове Московской области. Закончил Егорьевское военное вертолетное училище и Московский энергетический институт. Автор и ведущий телепередачи «Пока все дома», которая впервые вышла в эфир в 1992 году и с которой начинается воскресное утро тысяч телезрителей. 

Елена Кизякова родилась 18 декабря 1972 года в Волгограде. Закончила факультет журналистики в Российском университете дружбы народов. В 1997 году Тимур и Елена поженились. У них трое детей: Елена, Валентина и Тимур. 

10 лет назад Елена присоединилась к делу своего мужа: в его программе она начала вести рубрику «У вас будет ребенок», которая помогает детям из детских домов и приемным родителям найти друг друга. Из рубрики вырос проект «Видеопаспорт» (http://videopassport.ru), благодаря которому создано уже более 4 000 видеопаспортов детей-сирот, и уже 2949 детей совсем не сироты, а любимые сыновья и дочери. В рамках совместного проекта «Фомы» и рубрики «У вас будет ребенок» в нашем журнале много лет выходит печатная версия рубрики, а на сайте foma.ru регулярно публикуются видеопаспорта детей. 

Кто живет в «Пока все дома»?

Более тысячи историй семей. Более тысячи драматических поворотов в судьбах знаменитостей и их родных. Более тысячи непохожих один на другой рецептов семейного счастья. А еще — голоса и глаза детей-сирот, которые оказались лишенными такого счастья. Со всем этим миллионы телезрителей соприкоснулись благодаря ведущим Тимуру и Елене Кизяковым. Но что происходит в их собственном доме? Об этом Тимур и Елена рассказали «Фоме». 

«Все счастливые семьи похожи друг на друга» — но каждый пришел к этому счастью своим путем

— Тимур, в программе «Пока все дома» приняли участие уже более тысячи семей. Есть ли какая-нибудь семейная история, которая произвела на Вас особое впечатление, чему-то научила? 

Тимур:  Лично меня наша программа воспитывает постоянно, и с моей стороны было бы некорректно выставлять чьи-то истории на первое место, а другие отодвигать на второй или третий план. Ведь задача нашей программы — именно рассказать о многогранности судеб, о том, что вариантов развития событий в каждой семье может быть великое множество. 

У Льва Николаевича Толстого есть слова о том, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Можно развить эту тему: все счастливые семьи, может, и похожи друг на друга, может и счастливы одинаково — но к этому счастью все они пришли разными путями. Нет ни одной семьи, которая не была бы подвергнута испытаниям, вот только кто-то выдержал, а кто-то нет. И все выдержавшие, как победители, достойны того, чтобы поделиться с нами своими рецептами преодоления этих рифов на пути семейного корабля. 

С годами программа «Пока все дома» перешла в тональность размышления — например, над тем, как не помешать собственному счастью или как и чем родители могут помочь счастью своих детей. Удочкой или рыбой? Оказывается, в какой-то момент рыбой, а в какой-то момент — отняв и рыбу, и удочку. Эта тональность размышления стала близка и создателям программы. Потому что мы делаем «Пока все дома» много лет, вместе взрослеем и, под впечатлением развития судеб наших героев, тоже постепенно меняем свои интересы, точки зрения, корректируем их, нацеливая на нечто более глубокое, делаем выводы. 

— Какие, например?

Тимур:  Один из выводов, к которым я пришел за время работы над передачей, — стереотипы и предубеждения по отношению к людям, с которыми ты не знаком, неуместны. Например, как-то раз мы снимали программу с Михаилом Муромовым, певцом 90-х (помните «Яблоки на снегу»?), имя которого в последнее время приобрело скандальную репутацию. И мое впечатление о нем состояло только из той негативной информации. Но какое-то внутреннее ощущение подсказало, что настоящий Михаил Муромов совсем другой. 

Мы отправились к нему в гости, стала собираться его семья. Сначала пришли дяди певца — немолодые люди, в обычных светлых рубашках, на заводских, рабочих руках — старые надежные часы, приехала тетя — классический пример старой, интеллигентной москвички или петербурженки. Когда мы стали общаться, оказалось, что эти дяди-заводчане — все доктора наук по разработке какой-то сложнейшей криогенной техники. У самого Михаила детство и юность были такими, что хватит на целую книгу. У нас завязалась очень теплая, доверительная беседа, и он без всякой позы рассказывал о том, как спас нескольких человек, когда их стало уносить течением. Хорошо образованный человек с феноменальной памятью, помнит все в подробностях — даты, имена, отчества. И образ, почерпнутый из СМИ, быстро стал рассыпаться. Да, был в его жизни непростой период, но такие периоды были у гораздо большего количества людей. Просто они не так известны, а его вдруг взяли и стали рвать на части те, кто раньше танцевал под его песни.

Надеюсь, благодаря нашей программе к такому выводу могут прийти и зрители. Ведь передача «Пока все дома» дает понять, что  человек из телевизора живет не где-то там, в заоблачных далях, что у него так же, как у всех нас, есть проблемы. Мы всегда стараемся находить точки соприкосновения. Если человек добился какого-то благосостояния, я обязательно пытаюсь узнать историю или даже предысторию его успеха. Узнать, сколько раз судьба бросала его вниз, как он не отчаялся. Чтобы тот, кто поверхностно ему позавидовал, вдруг понял, что этот человек и его семья переживали очень разные времена. Вот недавно в эфире была семья актера Эрнста Романова. Так этот великолепный актер в 90-е годы был настолько невостребован, что собирал бутылки, пытаясь прокормить детей! И он не стыдится об этом рассказывать. Такие примеры из жизни, настоящий, не срежисированный разговор для нас всегда очень важен.

— Из опыта общения с героями — удалось ли Вам определить характеристики верной, надежной семьи? 

Тимур:  С каждым годом, с каждым выпуском программы все больше и больше понимаешь очень простую, но очень правдивую вещь: основа семьи — любовь. 

Но любовь — это сложное, неоднородное вещество. Существует, например, обыкновенная леска для рыбалки, а недавно появились витые шнуры, состоящие из множества микронитей. Такой шнур тоньше, но гораздо прочнее. Отдаленно это можно взять за символ любви: не толщиной объятий и громких слов меряется любовь, а как раз прочностью этих микронитей. Потому что иногда, чтобы сохранить большое, достаточно, если не порвалась одна-единственная маленькая ниточка.

 

«Было время, когда дочки даже смотреть не могли мою рубрику»

— Елена, Вы большую часть времени проводите в детских домах, регулярно бываете в командировках. А как Ваши собственные дети относятся к тому, что их мама постоянно уезжает к чужим детям?

Елена:  Когда дочки были маленькие, они мне заявляли: «Мама, ну что ты обнимаешь этих детей, как будто у тебя своих нет». И было время, когда они даже не могли смотреть мою рубрику. Но я надеялась на время — и оно действительно все расставило по своим местам. Девочки стали понимать и уважать то, что я делаю, стали интересоваться жизнью этих ребятишек и даже просились на съемки. Но я не брала дочерей с собой, потому что это могло ранить деток из детских домов. Только когда старшая дочь выросла и поступила на факультет журналистики, мы поехали вместе. И после съемок дочка сказала мне: «Мама, я хочу с однокурсниками приходить в это учреждение волонтерами».

— Первых детей, которых Вы снимали для рубрики «У Вас будет ребенок», страна увидела ровно десять лет назад. А удается ли Вам проследить, как складывается судьба этих ребят? 

Елена:  Один из первых мальчиков, которого мы показали осенью 2006 года, в этом году поступил на исторический факультет МГУ. Мы общались с его семьей десять лет и видели, какие трудности приходилось преодолевать и самому мальчику, и его маме, и бабушке, которой сейчас уже нет в живых. Но он вырос благодарным сыном и внуком. Когда стало возможно, поменял фамилию, с которой пришел из детского дома, на фамилию дедушки. В память о своей бабушке стал создавать родословную своей семьи. Я специально не говорю приемной, ведь для него это уже давно родная семья. И это только один пример. 

Для нас особенно важно проследить судьбу ребенка с момента съемок и дальше, узнать, в какой семье он оказался и как ему в ней живется (конечно, если не существует тайны усыновления и если приемные родители готовы поддерживать эту связь). И я, можно сказать, испытываю материнскую гордость за тех наших детей, у которых складываются хорошие отношения с приемными родителями и у которых появляются серьезные цели в жизни. 

— Как лично на Вас влияет Ваша работа?

Елена:  Работа накладывает на мою жизнь серьезный отпечаток. Многие люди даже не представляют, какие они в действительности счастливые, ведь их ребенок может ходить, бегать, прыгать, играть — в то время как сотрудники детского дома-интерната ежедневно прилагают массу усилий, чтобы просто усадить ребенка в инвалидную коляс­ку. И это учит меня по-настоящему ценить самые простые вещи и искренне благодарить Господа за то, что все трое моих детей родились здоровыми. 

А к каким-то семейным неурядицам, житейским трудностям, проблемам на работе начинаешь относиться спокойнее: это мелочи, без которых не бывает нормального течения жизни, это не трагедия, все поправимо. Трагедия — это неизлечимо больной ребенок. 

^{Съемки материала для рубрики «У вас будет ребенок»}

Прекрасный туман и ответственность

— Когда вы поняли, что вы семья, что всё по-настоящему?

Тимур:  Я понимаю это постоянно, хотя в первое время семейной жизни все было как в прекрасном тумане. Мы наслаждались тем, что мы вместе. Постоянно ездили куда-то в гости, приглашали гостей к себе домой. А потом у нас появилась первая дочка — и сразу сделала нас взрослыми и ответственными: мы из радостных детей превратились вдруг в радостных родителей. 

— Чему вы учитесь в браке?

Елена:  Я всегда считала, что образ идеальной жены — это чеховская Душечка (хотя помню по школьной программе, это был образ критикуемый).  Душечка всегда искренне жила интересами человека, который был с ней рядом. Делала счастливым его, и сама была счастлива. 

И с самого начала семейной жизни я тоже стала учиться жить интересами мужа, правда, мне достался идеальный вариант — интересы мужа полностью совпали с моими. Ну, и Тимур уважительно относился ко всем моим устремлениям. Мы никогда не были в конфронтации, всегда помогали и поддерживали друг друга. 

Помните, в фильме «Москва слезам не верит» герой Баталова говорит, что в этом доме решения будет принимать только он — на том простом основании, что он мужчина? Вот и в нашей семье так же. Решения всегда принимает муж, а мой голос консультативный. Я всегда хотела, чтобы рядом со мной находился сильный и умный человек, способный принимать ответственные решения — именно так у нас и происходит. 

Тимур:  Наверное, именно в браке ты с особым усилием учишься исполнять главную заповедь о том, что нужно возлюбить ближнего своего как самого себя. Свою жену, детей, родителей. Да и других людей тоже. Когда-то на работе мне удавалось быть твердым и жестким. Сейчас это почти не получается. Все время становится жалко людей, потому что начинаешь видеть в них сразу и детей, и родителей. 

Мы с Леной с годами все больше и больше сближаемся. Мы, как сказали бы физики, — взаимопроникающие среды: когда два тела очень тесно прижаты друг к другу, проникновение молекул неизбежно, и чем выше температура тел, тем быстрее и глубже проникновение молекул. Оттого, наверное, сильнее чувствуешь боль в случае разногласий и споров. Посторонние так не переживают.

— Споры и разногласия — как удается с ними справляться? 

Тимур:  Когда знаешь корни какого-то явления, начинаешь понимать и суть этого явления, и отношение к нему формируешь правильное. Мы оба с Леной — люди эмоциональные. Лена — человек очень энергетически заряженный и может громы и молнии исторгать не хуже Зевса. Но в этом тоже ее ценность: если бы она была не такой сильной, она не смогла бы делать ту работу, которую она выполняет. И когда понимаешь это, понимаешь и как к этому относиться. 

— А что для вас значит «семейное счастье»? 

Тимур:  Быть вместе — вот оно, счастье. Причем не обязательно географически, я не об этом. Например, иногда я на пару недель уезжаю жить в деревню, и осенью, когда там холодно и промозгло, дом приходится топить — но уже одно осознание того, что у тебя есть семья, которая тебя любит и ждет, греет тебя лучше любой печки. 

Поэтому для меня настоящее счастье — знать, что ты богат родными для тебя людьми, для которых и ты тоже самый родной и самый близкий. И я даже представить себе не могу, какая невообразимая пустота царит в душе человека, у которого этого счастья нет. Потому что для меня моя семья — это большая часть меня самого. Это мое настоящее и мое будущее. 

Елена:  Мы с Тимуром всегда были запро­граммированы на семью. Помню, когда мы только начали встречаться, Тимур пригласил к себе в программу семью режиссера Павла Чухрая, и там прозвучала замечательная фраза: «В доме всегда должен быть малыш лет пяти». И я подумала, какое же это счастье, когда в семье всегда есть маленький! И Тимуру в самом начале наших отношений я сказала, что каждые пять лет у нас должен рождаться ребенок, и пообещала, что вне зависимости от нашего финансового положения, от моих карьерных устремлений важнее всего для меня всегда будут дети. С этой «программой пятилеток» мы справились: за 15 лет совместной жизни у нас родилось трое детей. 

Именно появление собственных детей привело нас к созданию рубрики «У вас будет ребенок». Ведь когда в семье появляется ребенок — родной ли, или приемный, семейная жизнь наполняется смыслом. Я знаю семью, в которой долго не было детей, и не так давно они взяли сразу троих. Я общалась с главой этой семьи, и он сказал мне так: «У нас с женой сейчас замечательные отношения — просто потому, что у нас почти нет времени на их выяснение. Когда мы были одни, мы все время копались в “кризисных моментах брака”. А сейчас мы с женой постоянно заняты детьми, мы помогаем друг другу, как можем, и мы по-настоящему счастливы». 

^{С детьми Еленой, Тимуром и Валентиной}

Чай из термоса

— Бесчисленные теории по воспитанию детей, книги по семейной психологии — это про вас? Как вырабатывали нужный подход к детям?  

Тимур:  Со временем отношение к родительству сильно меняется. С первой дочкой мы были очень резвыми родителями: начитавшись всякой книжной ерунды, пробовали на ней разные теории воспитания. Ей досталось меньше понимания, трезвости с нашей стороны — но при этом ни у кого из детей не было такого количества игр и всяких сюрпризов: на Новый год подарки ей дарили и Дед Мороз, и Домовенок, и Золотая рыбка. 

Второй дочке досталось больше сюсюканий, обниманий, но домовенок уже начал стареть и так резво уже не бегал и не прыгал, игры стали более редкими и спокойными. Но зато у нее была старшая сестра, и наверное, недостаток родительской вовлеченности восполняла она. 

С годами ты больше понимаешь, какую ценность для тебя представляют твои дети. И появление третьего ребенка стало для нас абсолютным восторгом: ты видишь эти маленькие ножки, ручки, плечики, и тебе непрерывно хочется их тискать (что доставляет ему массу неудовольствия). Ну, часами играть с ним в вождя краснокожих уже невозможно, хотя когда-то в молодости ты давал себе зарок: «Я, пионервожатый с шестилетним стажем, со своими детьми обязательно буду постоянно ходить в походы, разжигать костры, обливаться с утра холодной водой…» 

Конечно, мы с детьми играем, летом в деревне ходим на рыбалку, купаемся. Но на что-то глобальное сил не всегда хватает. Мирное семейное чтение, о котором так мечтает Лена, для нас за гранью реальности. У нас у всех разные графики: кто-то в школу, кто-то из школы, кто-то на занятия, кто-то приезжает измученный, усталый. Два года назад старшая дочка подарила всей семье билеты в зоопарк, сделала красивую открытку. И вот уже два года мы никак не можем найти на него время: сейчас — дела, потом — холодно, потом находится еще какая-то причина. 

Елена:  Да, теорий воспитания с первой дочкой было много: мы пытались растить ее по книжным методикам, пеленали солдатиком, оставляли на ночь в кроватке в соседней комнате… За это я до сих пор перед ней каюсь. 

Взросление первой дочки и рождение второй принесли большее понимание о счастье материнства. После первых родов я все спешила побыстрей выйти из декретного отпуска — я тогда еще работала в «новостях». А когда появилась вторая дочка, я уже поняла, что матери нужно как можно дольше оставаться с ребенком. С девочками мне все хотелось, чтобы они побыстрее научились сидеть, ходить, говорить, рассказывать стихи... 

С третьим ребенком уже не было никаких строгих теорий, которым во чтобы то ни стало нужно следовать. Я поняла, что прежде всего нужно чувствовать ребенка. И что не надо торопить время. Поэтому сейчас я наслаждаюсь каждым бесценным мгновением, проведенным с сыном. 

— По собственному опыту, по опыту семейных людей, педагогов в детских домах, приемных родителей, удалось ли вам вывести для себя какие-то правила в отношениях с детьми?

Елена:  Удалось прийти к пониманию того, что универсальных правил в отношении детей не бывает. Все трое наших детей — очень разные, что хорошо для одного ребенка, неприемлемо для другого.

Но, наверное, единственное универсальное правило, которое работает в любой ситуации, такое: родитель всегда должен быть на стороне ребенка, несмотря ни на что. Только встав на сторону ребенка, ты можешь разбираться в возникшей проблеме. А если ты будешь выступать в роли третейского судьи, ничего хорошего из этого не выйдет. Сегодня я, кстати, не последовала этому правилу, и с дочкой у нас произошло недопонимание, она на меня обиделась. 

— Какие моменты, проведенные вместе с детьми, вы считаете важными? 

Тимур:  Мне очень дороги и важны моменты, когда кто-то из детей звонит и говорит: «Папа, мне очень хочется побыть с тобой, поговорить». 

Елена:  Когда старшая дочка была маленькой, мы с ней много ходили в театры, в музеи. Но в какой-то момент я подумала, что, наверное, зря я ее таскаю, она ведь совсем ребенок и пока ничего не понимает… Сегодня она уже совсем большая, учится в академии. Недавно она искала термос. Я сказала, что на кухне есть старенький термос, который я брала на улицу, когда Тимка был маленький. А дочка мне отвечает: «Да и когда я была маленькая, ты тоже брала его с собой, и мы еще чашку остужали в снегу, где-то на катке». Столько лет прошло, а она помнит детали, которые, казалось, давно стерлись из памяти! Точно так же и с театрами и музеями. Проходят годы, и в какие-то моменты дочка говорит: мама, а помнишь, мы туда ходили, и туда, и туда... И меня это очень радует.

Любой момент, проведенный с детьми, важен. Иногда бывает, что из-за моих командировок и монтажей до полуночи дети остаются ночевать у бабушки. И я огорчаюсь, что вот сегодня мы с ними не пообщались. Поэтому, когда я дома, обязательно с ними разговариваю: ведь любой незначительный разговор во время ужина может отпечататься в памяти ребенка навсегда, любая фраза может стать для него важной установкой. Я обязательно говорю с детьми на серьезные темы. Например — про аборты. В свое время моя мама обсуждала со мной эту тему, и я крепко усвоила недопустимость абортов. Теперь передаю это своим детям. 

И, конечно, важно разговаривать не только родителям с детьми, но и супругам друг с другом. Каждый вечер мы с Тимуром обязательно обсуждаем все-все-все, что нас волнует, делимся разными переживаниями и впечатлениями. И мы остаемся интересными друг для друга. 

Беседовала Оксана Головко 

Фото из семейного архива

ВОПРОС НОМЕРА

Как правильно довести мужа

Инструкция для верующих, но несчастных жен

В древности и сегодня, в годы гонений и в благоприятное время, всегда остро стоял вопрос взаимоотношений людей, пришедших к христианской вере, и их родных, близких, для которых вера Христова ничего не значит. «Враги человеку домашние его», — эти слова Евангелия, пожалуй, сказаны о случаях крайних, о случаях активного противодействия родным-христианам. Но гораздо чаще сегодня встречается другая реакция: стена непонимания, которая вырастает между близкими людьми, когда один из них открывает для себя Евангелие, а другой просто не может или не хочет его понять. 

О том, что можно сделать в такой ситуации, как попытаться довести неверующего супруга не до нервного срыва, а до принятия того, что важно и дорого вам, беседуем с известным проповедником, настоятелем храма во имя Святой Троицы протоиереем Алексеем Уминским.

«Я в Церкви, а ничего не меняется!»

— Отец Алексей, слова Христа «Враги человеку — домашние его» — их можно применять к ситуации, изложенной в письме, или они все-таки не о том?

— Не о том. Христос говорит о случае, когда родные строят препятствия кому-то из членов семьи, по-настоящему глубоко препятствуют ему идти ко Христу, к Богу, менять свою жизнь. Человеческое сообщество таково, что оно живет родовыми связями, которые очень земные, очень кровяные. А Христос ждет от нас другого. Слова о том, что надо Бога любить больше, чем свою мать или отца, или даже детей своих, они, конечно, очень жестоки для любого материнского или отеческого сердца, и воспринять их человеку бывает очень тяжело. Мы видим по истории наших святых, как много разных препятствий чинили любящие, прекрасные родители-христиане своим детям, которые выбирали свой путь ко Христу, становились монахами, подвижниками. Речь идет только об этом…

— А встречались ли Вы в своей пастырской практике с историями, схожими с историей нашей читательницы?

— К сожалению, это обычное, очень часто встречающееся явление нашей жизни, когда люди обращаются в Церковь или начинают свой путь веры уже в достаточно зрелом возрасте. И все те вещи, которые они совершили в храме до этого, то есть их крещение, которое они приняли в детстве, или венчание, которое они совершили как некий красивый обряд, вдруг приобретают для них колоссальный, свой изначальный смысл. И тогда, конечно, невозможно думать о какой-то гармонии между супругами, если один уже встал на этот путь, а другой совершенно еще «не проснулся». Слишком романтично было бы думать, что все человеческие разделения и все недоумения будут как-то сразу преодолены по молитве или по благочестивой жизни супруги или супруга. Надо быть готовыми к тому, что путь веры — это долгий путь, что вера укрепляет человека, но не обеспечивает ему легкой, беспечной жизни. Она всегда предполагает очень продолжительный и напряженный труд. 

А ведь очень часто человек от своей веры ищет быстрых результатов и начинает сильно переживать, если это не так. Вот он начал ходить в Церковь, и в какой-то первый момент его воцерковления мир и жизнь сразу поменялись. Однако это явное и очень яркое ощущение нового мира вдруг со временем куда-то уходит, и человек думает: «Я живу уже в Церкви много лет (может быть, пять-шесть, а может, и десять), а в жизни ничего не меняется, и я не меняюсь, все по-прежнему — все те же трудности, те же проблемы, все то же непонимание». 

И в отношениях с людьми так: человек ищет быстрого и явного результата, а ничего вокруг него, казалось бы, не меняется. 

Жалобу о том, что наша вера должна нас поддерживать, а ничего не происходит, священнику приходится слышать постоянно. На самом деле все очень сильно меняется! Незаметно, мягко, но при этом кардинально. Вот человек, который летит в самолете, как ему кажется: он летит или на месте стоит? Даже когда он смотрит в иллюминатор, разве у него есть ощущение, что он очень быстро передвигается в пространстве? Нет, он как будто стоит на месте, а движение ощущает всего два раза: когда самолет взлетает и когда садится. Так и мы в своей жизни можем ощущать первый взлет и, наверное, благодатную посадку в Царствии Небесном, в те самые минуты, которые Господь уготовит нам перед самой «посадкой». А все пространство нашей жизни — это полет в самолете, понимаете? Мы не ощущаем перемен. И слава Тебе, Господи! Потому что мы все время искали бы и ждали бы чего-то своего, конкретного, а меняется что-то другое. Бог нас ведет не всегда тем путем, который нам представляется правильным. Господь нам дает настоящее, Свое! Неощущаемое, но очень важное движение к Нему, если мы действительно ищем Его и стремимся к Нему. 

Нет никаких гарантий, что муж положительно воспримет обращение жены к вере. Для него это, на самом деле, — испуг, потеря некой идентичности, единства взглядов на жизнь, которые раньше их соединяли. Для него это глубокое переживание того, что его супруга начинает принадлежать другому миру, в который он не вхож. Это серьезная внутренняя травма: кто-то перестал ценить и понимать его так, как до этого, и смотрит на него уже немножко другими глазами, предъявляет ему какие-то новые требования, которых он совершенно не понимает и к которым он совершенно не готов. 

— Но ведь необязательно жена предъявляет какие-то требования.

— Как?! Обязательно предъявляет. По-другому в жизни не бывает. На каком-то первом этапе, да и на последующих у супруга обязательно присутствует ощущение, что от него чего-то ждут и не дожидаются. Супруга, может, даже не предъявляет требований к своему мужу, но она ожидает от него некоторых действий, некоторой реакции.

— И это невозможно не почувствовать?

— Конечно! Невысказанное ожидание очень сильно может тревожить. И тут невозможно избежать ситуаций непонимания, какого-то разлада, диссонанса, дискомфорта. Надо понимать, что это обязательно будет, и надо научиться через это проходить. 

— Как?

— Надо ко всему подходить с головой, надо быть мудрыми. Во многом похожая ситуация часто бывает, когда в семье рождается ребенок, и жена — женщина, мать — начинает к нему относиться по-особому, а муж этого не понимает до конца. Ну, например, ни один мужчина до конца не поймет, что испытывает женщина во время родов. А женщина, может быть, все время будет хранить в себе затаенную обиду на то, что муж этого не понял и никогда не сможет разделить с ней ее боль. Или, например, муж никогда не поймет послеродовой депрессии, не поймет, почему вдруг жена перестала обращать на него внимание. Конечно, когда ребенок рождается, уход за ним, воспитание объединяют супругов. Но в какой-то период это может быть не так. 

И здесь должно хватить общей мудрости и любви, чтобы такие вещи преодолевать. 

Такая разная вера

— Правда ли, что женская и мужская вера как-то различаются, проявляются по-разному?

— Конечно, и это описано в Евангелии. Есть образ апостолов, а есть образ жен-мироносиц. Это образы женского и мужского отношения не к самой вере, а к проявлениям веры. Поэтому, когда женщина встречает Христа, она не должна ожидать таких же, как у нее, проявлений веры, таких же чувств от мужчины. Он по-другому это будет видеть! И ее глазами, ее сердцем, ее чувствами этот путь он пройти не может. 

— Если перекладывать это на современный мир и на нашу действительность — как эти различия проявляются?

— Мир Евангелия — он всегда современный, так что ничего перекладывать не надо. Просто каждый может в этом узнать себя. Апостолы не пошли рано ко Гробу, потому что они, как мужчины, понимали: это безумие! зачем идти ночью ко Гробу, если он завален тяжелым камнем, который сдвинуть человеку не под силу, и там к тому же стоит римская стража?! Бессмысленно, бесполезно! А жены-мироносицы — пошли. Им хотелось исполнить все до конца, пусть это будет непрактично, нерационально. Они поступили вопреки логике — и стали первыми свидетелями Воскресения. 

Мы видим, как женщины оказываются у Креста, а мужчины разбегаются — все, кроме апостола Иоанна. Но при этом мужчины восходят на Фаворскую гору, при этом перед апостолами совершается таинство Евхаристии. И все главные тайны Царствия Небесного сначала открываются им… 

Прекрасная внутренняя иррациональность в каком-то смысле облегчает женщине путь к вере, поскольку вера — это уверенность в вещах невидимых. А у мужчин их излишняя рациональность, с одной стороны, иногда выступает препятствием к вере, а с другой стороны, способствует более глубокому ее осмыслению. Так что мужчины и женщины дополняют друг друга в Церкви. Поэтому и семья — это образ Церкви.

Можно ли вымолить мужа?

— Каковы наиболее распространенные ошибки, если мы говорим о вере и неверии супругов? 

— Это, в первую очередь, упование на то, что жена может вымолить своего мужа во что бы то ни стало. Сознание того, что муж заблудший, а она все знает, желание, как я сказал, быстрого результата. Чрезмерное стремление советоваться с духовником в решении сугубо семейных вопросов. Духовник говорит одно, а муж, может быть, другое, и выбирается совет духовника, а не мужа — это величайшая ошибка! Исключение, пожалуй, только одно: когда муж советует что-то прямо греховное. Но вообще, надо сказать, мудрый духовник не будет себя противопоставлять мужу, не будет сталкивать лбами супругов. Священник должен все-таки интересоваться ситуацией внутри семьи и учитывать ее.

— Если между супругами есть нормальный диалог, наверное, эти проблемы легче преодолимы? Можно ли вообще говорить о своей вере с супругом и как?

— Есть замечательные вещи, которые говорит апостол Петр в своем послании: Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом (1 Пет 3:4). И еще прекрасная фраза: Чтобы те из них (мужей — ред.), которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были (1 Пет 3:1). Мне кажется, это ключевая мысль. В женщине есть нечто такое глубокое, сокровенное, Богом данное — мудрость, нежность, мягкость, нечто обволакивающее, удивительное, чем муж может быть совершенно пленен, поражен и приобретен без всяких слов. 

— Вы рисуете идеал! 

— Конечно, конечно, я рисую идеал! Я сказал, как об этом говорит Священное Писание и как я, собственно говоря, это знаю, чувствую и понимаю; как это бывает у других женщин, которые потихонечку живут с неверующими мужьями, и когда-нибудь в старости, уже лет в 80, их мужья начинают причащаться. Может быть, даже на смертном одре — но вдруг они откликаются, потому что их жены им настолько дороги. 

— Отец Алексей, Вы знаете семьи, где муж с женой жили бы душа в душу, но при этом мировоззрения у них были разные?

— Конечно. И среди моих знакомых такие есть, настоящие, крепкие семьи.

— А на чем основывается это единство, если нет единства веры?

— Прежде всего, конечно же, на любви. На очень хорошем знании друг друга. На потрясающем взаимоуважении. На той степени созидательной свободы, которая лежит в основе брака. 

— Что такое созидательная свобода?

— Когда человека любишь не за что-то, а таким, какой он есть. Когда человек не должен заслуживать твою любовь. Когда ты не выставляешь ему счетов, ничего от него не требуешь. Ты его свободным оставляешь в браке. Состоящие в браке — это как связанные одной цепью, закованные одним кольцом. И если здесь нет места для свободы, созидательной свободы, то какой тут может быть брак? 

К сожалению, очень часто брак не мыслится как пространство свободы. Но ведь семью мы называем малой Церковью, а Церковь, пускай малая, — это пространство свободы, это школа свободы и любви. 

— Вот этому человеку, который не принимает воцерковленности своей жены — что значит на практике дать ему свободу?

— На практике — дать ему возможность быть тем, кем он есть. Жить с теми его убеждениями, с которыми он остается. 

— Значит ли это, что жена должна молчать о своей вере?

— Ну, перед Богом молчать не надо. А перед мужем — да. Помните, как у апостола: «Без слов приобретаем будет… Нетленная красота кроткого и молчаливого духа». Это не значит, что эта сфера для него закрыта, что она за семью замками. Если муж захочет в эту сферу войти, она должна быть для него всегда открыта, но не надо его туда затаскивать силой, он не обязан туда входить.

— А как не поставить стенку между детьми, которых такая жена, наверное, постарается привести в храм, и мужем, который в эту область не вхож? 

— В этом смысле с детьми — очень тяжело. Проблема касается не только браков, где муж и жена находятся как бы по разные стороны церковного порога, но и межконфессиональных браков. И их у нас много и будет становиться больше. Здесь вопрос в возможности открыто договориться. Не надо ничего делать тайно! Если, например, муж категорически против того, чтобы ребенок был крещен, ну категорически — до скандала доходит! — не надо тайно крестить ребенка, надо отложить это до времени. 

И в этом смысле воспитание ребенка в вере будет заключаться не в том, что ему перед сном читают Закон Божий, а в том, что ребенок будет видеть, как его мать живет по-христиански. Вот вам блестящий пример святой Моники, матери блаженного Августина: она смогла своему заблудшему в годы юности сыну привить настоящую христианскую жизнь. 

— То есть если, скажем, муж против того, чтобы ребенок ходил в воскресную школу или в храм, нужно ему уступить? 

— Конечно. Ребенок не должен стать камнем преткновения — для него это будет совершенно не полезно. Потому что в таком случае он все время будет выбирать, кто прав, кто виноват, будет все время находиться в состоянии манипуляции — либо папа, либо мама будут постоянно стараться заслужить его внимание. Его поход в церковь или в воскресную школу будет «оплачен», допустим, тем, что мама будет говорить: «Ты хороший мальчик, вот тебе за это конфетка». А папа будет ему говорить, что мать — дура, зачем ты ее слушаешь, зачем тебе все это мракобесие… И ребенок будет находиться в очень тяжелом состоянии выбора между двумя любящими и любимыми им людьми. Не надо так своего ребенка уничтожать.

— В Новом Завете есть слова Всякому мужу глава Христос, жене глава — муж (1 Кор 11:3). Тут говорится именно об этом: о послушании жены мужу даже в таких ситуациях?

— Нет, это говорится только о христианской семье, в которой муж и жена оба под Христом. Только тогда.

«Если ты не причастишься, то я…»

— Супруги — самые близкие друг другу люди, и вдруг жена начинает ходить в храм, исповедоваться, а муж-то знает в том числе и ее недостатки, его «не сбить с толку» ее «святостью». Человек не может резко перемениться, но проповедует высокие идеалы христианства. Это, как правило, раздражает — мол, нашлась святоша! Как поступать в таких случаях жене? 

— Конечно, это раздражает, потому что он видит, наверное, полное несоответствие внешнего и внутреннего. Жена-то этого не видит. Ей-то кажется, что она уже как бы среди спасенных, что она все знает и всех всему научит. А если чего не знает, то батюшка объяснит. 

— Это ошибки неофита, их практически никто не избегает...

— А никто и не говорит, что их обязательно кто-то избежит. Просто не надо удивляться, если у тебя, после твоих ошибок, ничего не клеится, что муж твой скорбит. Просто надо понимать, что это ошибки. 

— Неофиту все время хочется поделиться, рассказать о своей вере…

— И это нормальное, естественное желание любого человека, обладающего каким-то духовным сокровищем. Просто со временем человек начинает понимать, в какой реальности он находится и чем вообще он может поделиться, а чем пока еще не может, потому что сам еще этим не обладает. Вообще, в любом случае не очень хорошо рассказывать о вере, когда тебя не спрашивают. Как сказал поэт революции, наступи на горло собственной песне. Думаю, что так — надо уметь себя сдержать. 

И надо учиться анализировать плоды твоей веры. Потому что если твоя вера стала причиной скандалов, неудовольствий, упреков, чувства пустоты и надломленности, значит, это плоды неправильной веры, неправильных поступков. Тут надо переосмыслить свою жизнь. И не думай, что муж такой плохой, он все портит, а был бы «нормальный» муж, все было бы хорошо. Совсем нет! Вопрос здесь в том, что делаешь не так именно ты. 

— Может, изначально в семейных отношениях что-то не так, а приход в церковь жены только усугубил какой-то надлом?

— Может быть и так. Ведь каждая несчастливая семья, как написано у Льва Николаевича Толстого, несчастлива по-своему. Разве можно тут дать какой-то общий совет?

— А все-таки, если говорить о семейной жизни как таковой, допустимо ли наличие такой сферы, куда вхож только один из супругов? Допустим, у мужа рыбалка, у жены Церковь, и они по отдельности проводят выходные таким образом. 

— Такое тоже может быть, если супруги так договорились. Когда у мужа рыбалка, это не значит, что жена не вхожа в это пространство. Просто она дает пространство свободы своему мужу, в том числе свободу быть на рыбалке. Почему бы нет? Почему не дать и своей жене встретиться с подругами или сходить на фитнес, предположим? Почему не дать ей пространство, где она может психологически и физически разгрузить себя для того, чтобы потом с новыми силами справляться со своими семейными обязанностями? 

— Бывают такие ситуации, когда верующая жена каким-то образом все же уговаривает мужа попоститься, исповедаться и причаститься. Муж причащается, и на этом его отношения с Церковью заканчиваются. Есть ли смысл в таком действе? 

— Поддался муж, а жена его дожала — она дожала, чтоб он крестился, она дожала, чтоб он с ней обвенчался, она дожала, чтоб он причастился. А потом муж пошел и побил ее спьяну за то, что он терпеть больше не мог всего этого. Такое бывает, к сожалению. 

Нельзя так! Конечно, есть мужья, которые очень любят своих жен, они готовы ради своих жен поддаваться на разные их манипуляции. Вот только какой в этом смысл?

— А как понять, что ты манипулируешь? Это же часто неосознанно происходит.

— Одно дело, когда жена говорит: «Пойдем со мной, я тебя прошу. Может быть, ты поймешь, может быть, тебе это понравится». Допустим, муж ей отвечает: «Не хочу я идти». — «Не хочешь, ну и не надо». А бывает такая реакция на отказ: «Ах, у меня закололо сердце!», или жена как бы падает в обморок, или делает печальное лицо, или плачет, или весь день с мужем не разговаривает. А может, ставит условия: «Если ты не пойдешь, то…». Вот это всё уже манипуляции.

Духовник и муж: кто главнее?

— Вы упомянули отношения с духовником: а можно ли как-то стараться познакомить мужа со своим духовником?

— Только очень аккуратно, очень осторожно! Выбор духовника — всегда момент сложный, ответственный. Поэтому я не думаю, что духовника следует вообще выбирать. Когда ко мне приходят люди, которых я всего несколько раз видел и плохо знаю, и говорят мне: «Батюшка, можно я буду Вас считать своим духовником?», я даже не знаю, что на это ответить. Отношения духовничества складываются естественным образом, через долгий путь узнавания друг друга, принятия друг друга, слышания друг друга, понимания друг друга, сомолитвенности. Ну, конечно, можно выбирать: «Ой, все ходят к такому-то батюшке, с большой бородой, с орлиным взором. Я тоже буду к нему ходить!», потому что он «в тренде». Но это опасные вещи… 

— Вы сталкивались с тем, что женщина, не имея возможности поговорить на духовные темы с мужем, переносит функции слушателя и собеседника на духовника?

— Конечно! Более того, женщина иногда начинает чересчур привязываться к духовнику, незаметно для себя, неосознанно видеть в священнике какие-то такие качества, свойства мужественности, которые она хотела бы видеть в супруге, но не видит. И вдруг эти качества она обнаруживает в другом мужчине, в духовнике — и веру, и благородство, и молитвенность! А духовник все равно же остается мужчиной. И, совершенно естественно, это вызывает ревность у супруга. Поэтому знакомить в таком случае духовника со своим мужем очень опасно, пока в голове у женщины все не придет в норму, не встанет на свои места. А иногда в духовнике человек видит то, что не нашел в своих родителях. 

— То есть священник играет роль папы или мамы, которых не хватало в детстве?

— Ну да. Если духовник — человек с мозгами, если у него есть смирение, здравый взгляд на вещи, то он может научить вот этого самого человека разделять отношения с родителями и духовничество. Но если духовник — человек не очень зрелый, в таком случае появляется колоссальная область для манипуляций. Вдруг священник чувствует, что какой-то человек ему подчинен, что он его слушает, открыв рот, каждое его слово ловит на лету. Это дает священнику огромную внутреннюю силу, радость: «По моему слову человек меняется!» А это на самом деле — иллюзия. И — большое искушение для священника использовать свою власть над человеческой незрелостью, причем делается это зачастую не сознательно… Такие истории заканчиваются трагедиями, скандалами, всевозможными искушениями. 

Поэтому всем неофиткам и неофитам советую с духовниками быть очень осмотрительными и духовников себе не выбирать, пока не пройдет какое-то время. Просто ходите в Церковь, читайте Слово Божие, Евангелие, участвуйте в таинствах Церкви, в общей молитве, прислушивайтесь к священнику, но не давайте пока себя никому в руки и никого не принимайте близко к сердцу. Потому что неофитское состояние — нетрезвенное, и, пока нет опыта, пока нет знания, есть вероятность на этом обжечься. 

— Давайте вернемся к вопросам семейной жизни. Есть такой тонкий момент, как соблюдение поста в супружеских отношениях. Существует традиция поста в Церкви, а есть — мнение мужа, который не готов никакие такие традиции соблюдать и не видит в них смысла…

— Ну правильно, и апостольское послание нам об этом говорит: Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию (1 Кор 7:5). Вот и все. И здесь, слава Тебе, Господи, в последнее время все больше и больше силу обретают трезвые голоса со стороны священства, которые говорят о том, что супружеские отношения стоят на первом месте, а пост — на втором; что отношение к неверующему супругу предполагает послушание, в том числе он не обязан воздерживаться во время церковного поста. Мне кажется, что все-таки этот голос разума и духовной рассудительности — сейчас преобладающий. Конечно, есть люди, которые вообще считают любые интимные отношения грехом, и даже супружеские, а уж если во время поста, так вообще караул. Ну это, извините меня, перегиб, от которого, к сожалению, никуда не деться — такие мнения всегда были и будут...

— Вы знаете случаи, когда все-таки труд жен увенчивался успехом — и неверующие мужья бывали приобретаемы для Церкви верующими женами?

— Слава Богу, в истории Церкви таких случаев много, как и в истории любого прихода. Если жены приобретают своих мужей, то только своим умом, кротостью, мудростью, терпением, смирением. Другого способа не бывает. Ну а любить и смиряться — это примерно одно и то же, потому что любовь без смирения невозможна. И смирение без любви тоже невозможно, иначе все будет извращением каким-то. 

Я вижу сейчас, как в одной семье женщина много лет с болью сердечной, я бы сказал, борется за своего мужа. Даже не за то борется, чтобы его привести в Церковь, а за то, чтобы он не потерял своей человечности, чтобы он не расчеловечился. Понимаете? Она настолько глубоко, с такой своей тайной, сокровенной молитвой обращается к Богу, так истово за него молится, что я уверен: то, о чем она молится, конечно, произойдет. 

Не бывает так, чтобы человек лег спать неверующим, а проснулся уже православным христианином. Это происходит долгим путем, и через этот путь исполняются слова апостола Павла: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал 6:2). 

Беседовала Валерия Михайлова

Муж, собака и другие питомцы,  

или Почему иконы в доме не всегда спасают от разлада

Ирина Мошкова, семейный психолог, генеральный директор психологической службы «Семейное благо», доцент, кандидат психологических наук

В психологическую консультацию часто приходят женщины, которые ощущают большую дистанцию или даже настоящую пропасть между собой и своими неверующими мужьями. Все они, как и автор письма в редакцию, имеют благие намерения: они хотят спасения своей семье. Но при этом забывают о том, что путь приобщения семьи к вере не может быть прямолинейным: это достаточно долгая и кропотливая работа.

Не горячитесь!

Автор письма исходит из того, что она уже стала по‑настоящему верующим, церковным человеком. Но каждому из нас нужно понимать, что зачастую реальная степень нашей церковности, нашей близости к Богу — это совсем не то, что мы о себе представляем. Надо быть очень внимательными к себе, поскольку нашему воцерковлению могут сопутствовать гордыня и тщеславие, стремление учить других, при том что мы сами пока еще, может быть, являемся учениками в «школе веры». Чем больше мы будем вникать в христианскую жизнь, тем больше будем это осознавать.

Мы переступаем порог храма, и нам нередко кажется, что все ответы на волнующие нас вопросы уже найдены, что истина нам уже известна, а ошибки, из‑за которых раньше возникали какие‑то жизненные трудности, уже осознаны и исправлены. Но на самом деле это большое заблуждение! Я больше чем уверена, что трудности во взаимоотношениях с мужем у автора письма всегда были, несмотря на то, что свою семью она называет «хорошей и дружной». Ведь не просто так она, будучи взрослой женщиной, переступила порог храма: что‑то ее туда привело, какие‑то причины побудили ее осознать необходимость молитвы и приобщения к вере детей.

Когда Бог нам открывается, сразу возникает желание полностью перестроить свою жизнь. Тут‑то и начинаются сложности. Потому что, как я и сама не раз наблюдала, редко к вере одновременно приходит вся семья. Чаще всего Господь открывается кому‑то одному из членов семьи, и обычно — именно женщине, на которую в таком случае ложится крест благоустройства духовной жизни семьи.

Но иногда случается так, что мы проявляем большую готовность «взять свой крест» — а вот «понести его» у нас не получается. Собственное обретение веры и привнесение ее в семейную жизнь — это не такая простая задача, как хотелось бы автору этого письма. Попытка в одночасье перестроить жизнь всей своей семьи по христианскому образцу может обернуться ее крахом.

Нельзя спешить с решением данного вопроса, ведь у каждого человека есть свой внутренний мир, есть свой путь к Богу, есть свои страхи, предубеждения, суеверия, может быть, даже разочарования. Возможно, у кого‑то из домочадцев уже сложился негативный образ Церкви, почерпнутый из СМИ, из Интернета, а этот образ не так просто пересмотреть или разрушить.

Все духовные истины должны соотноситься с теми реальными условиями жизни, которые сложились к настоящему времени. Важно все: в каком возрасте находятся в данный момент дети, чем они занимаются, чтó уже успели почерпнуть из окружающего социума. И здесь, конечно, потребуются и мудрость, и деликатность, и бережное отношение к опыту каждого человека.

Важно понять: даже когда мы желаем нашему близкому добра, он может не дать своего согласия на совместное воцерковление, он может быть пока к этому не готов. Если у него не возникло личной мотивации для общения с Богом, тема усвоения христианской жизни для него может быть преждевременной. Обретение духовного разума, мудрости и терпения требует длительного времени: эти добродетели являются результатами постепенного роста, утверждения и взросления во Христе.

Поэтому первый совет для всех, кто сталкивается с подобной проблемой: не горячитесь и не отчаивайтесь! Очень хорошо, что вы теперь посещаете храм и молитесь Богу, но это события, касающиеся жизни вашей души. Может оказаться, что ваши близкие к этому не готовы. Со временем вам станет гораздо яснее, каким образом вы можете привнести в ваш дом открывшиеся вам христианские истины.

Путь к Богу у мужчины и у женщины разный

Немногие женщины, жалуясь на непонимание со стороны мужа, задумываются о том, что их мужья устроены совсем не так, как они. Путь к Богу у мужчины и у женщины разный.

Женщина — существо эмоциональное, доверчивое. Женщины могут эмоционально заражаться от окружающих людей — родственников, подруг, коллег, знакомых и просто встречных. Женщинам свойственно подпадать под влияние убежденных в чем‑то людей, доверяя впечатлениям окружающих. Женщины могут усваивать веру как дети, методом подражания. Мы видим, что большинство прихожан в храмах — женщины. Нам, женщинам, легче прийти к вере, поскольку мы, как правило, не боимся открыто выражать свои чувства и эмоциональные состояния — слезы, восторги и умиление перед иконами. Однако в этих свойствах женской души кроется и опасность: такие эмоциональные порывы могут длиться совсем недолго, и горячность вполне может смениться впоследствии скукой или раздражительным недовольством. Непостоянство, к сожалению, является одной из «мин» женской психики, которая может взорваться в любой момент.

У мужчин все не так: чаще всего они склонны к рациональности, продуманности, взвешенности своих действий. Прежде чем мужчина убедится в необходимости церковной жизни, он будет долго сомневаться и размышлять. Но, если уж мужчина пришел к вере, он старается больше ее не терять, в его сознании формируется ответственность в отношении церковной жизни. Когда первым в семье воцерковляется мужчина, есть основания надеяться, что и все его домашние вслед за ним будут жить по‑другому. У мужчины от Бога есть все полномочия для того, чтобы задать в семье уклад христианской жизни так, что и жена прислушается, и дети.

Поэтому, как правило, счастливы те семьи, где вера приходит в семью через мужа. Но и в случае, когда первой воцерковляется женщина, тоже не все потеряно. Если она не будет спешить и форсировать события, не поддастся соблазну всех поучать, то и она имеет возможности привести к вере и супруга, и своих детей. Мы знаем множество примеров из Священной истории, когда муж-язычник приходил ко Христу благодаря своей любящей жене-христианке.

Снова и снова хочу посоветовать женам: помните о разнице эмоционального, чувственного и интеллектуального, продуманного восприятия христианской веры, которое отличает женщину и мужчину. Не следует пытаться убедить супруга в необходимости воцерковления теми способами, которые кажутся убедительными и действенными вам самим.

Все не на своих местах

Женщины, посетительницы психологической консультации, часто спрашивают, что им нужно делать или говорить своим супругам, чтобы они уверовали и стали ходить в церковь. Автор письма тоже просит объяснить, в чем она не права. Но следует понять, что конкретные слова или действия — это лишь «листья дерева», это лишь следствия сложившейся семейной ситуации. А начинать надо с «корней»: надо постараться занять по отношению к мужу правильную духовно-нравственную и психологическую позицию. Найти ее современным женщинам нелегко, поскольку основной проблемой большинства современных семей является построение отношений в формате «активная жена» — «пассивный муж». Современные женщины год от года «набирают обороты», становятся все более самодостаточными, эмансипированными. Тогда как мужчины, наоборот, уступая женщинам в социальной, предпринимательской и интеллектуальной активности, отходят на второй план. Роль мужчин в семье часто сведена до минимума: заработал деньги, пришел с работы, поел, лег на диван, включил телевизор — и всё.

Конечно, мужчины в современной действительности работают очень много, они возвращаются домой довольно поздно, как правило, очень уставшие, и им необходимо время для восстановления своих сил. Но очевидно также, что чем меньше мужчина вкладывает сил в благоустройство семейной жизни, тем больше женщина берет на себя несвойственные ей функции. Современная женщина может развивать такую лихорадочную активность, что она оказывается в состоянии совершенно заслонить собой супруга и даже начать его психологически подавлять.

Я убеждена в том, что главная причина распада семей — это катастрофический дисбаланс в распределении гендерных ролей между супругами, который наметился в последние годы. Когда муж не выполняет своих обязанностей по осуществлению главенства в семейной жизни и управлении ею, тогда его обязанности берет на себя его жена. При этом она начинает ощущать себя своеобразной «мамкой» или домоуправительницей, которой позволено командовать и давать указания, а к своему супругу она начинает относиться, как к незрелому подростку.

Если вас не устраивают сложившиеся отношения с мужем, задумайтесь, только ли в нем проблема или вы сами ведете себя неправильно? Быть может, вы играете в семье неподобающую роль и берете на себя ответственность за то, о чем должен заботиться ваш супруг. Постарайтесь вернуть ему возможность быть главой семьи.

Если не мужчина, то кто?

Как психолог я сотни раз убеждаюсь, что главенство мужа в семье — это явление, которое сегодня совсем не устарело. Оно нисколько не унижает женщину, это не значит, что она хуже, чем мужчина. Мужчина и женщина — два человека, которые имеют равное духовное достоинство. У каждого из них есть и дух, и душа, и тело. Женщина ничем не хуже мужчины, просто в браке у нее особая роль — быть помощницей мужа, его подругой, единомышленницей, которая поддерживает его, помогает ему выработать правильную точку зрения, которая доверяет ему и всю себя посвящает ему.

Эти роли, определенные Богом, веками сохранялись в семьях, они целесообразны. По опыту работы я вижу, что иные семейные модели чаще всего не выдерживают испытания временем.

Главенство мужчины заключается не только в бытовом устройстве и материальном обеспечении семьи. Прежде всего это главенство духовное. Душа мужчины устроена так, что именно ему сподручно формировать те базовые принципы, на которых строится семейная жизнь. Мужчина делает предложение на брак, он берет женщину в жены, он дает ей свою фамилию. Эти основополагающие функции должны быть подпитаны и духовной составляющей. Задача мужчины — «смотреть вперед и вверх», т. е. определять смысл семейной жизни, ее стратегию, во имя чего он создал семью, какие традиции он хочет заложить в основание своего дома и какие ценности хочет передать детям. Если не он, то ни его жена, ни дети с этой задачей не справятся.

Иногда, не дотягиваясь до высоких смыслов семейной жизни, мужчина выбирает для себя более легкий путь добытчика, кормильца — и этим ограничивается. Современные мужчины, как правило, не определяют задач семейной жизни, не организуют ее уклад, они наказывают детей не потому, что ребенок что‑то сделал не так, а лишь потому, что ему жена сказала: «Он хулиганит, — накажи его». Но отец — это не тот, кто стучит кулаком по столу, кричит и проявляет насилие. Отец — это тот, кто направляет, наставляет, воспитывает, определяет, что по‑настоящему хорошо, а что плохо. Задача отца — подготовить своих детей к будущей самостоятельной жизни.

Когда отец устраняется от воспитания, когда власть над детьми забирает жена, получается, что он теряет свой авторитет в глазах детей и не может в нужный момент сказать своего решающего, весомого слова. Авторитет мужчины-отца сегодня катастрофически падает. Причем подрывает его нередко сама жена. Например, очень часто дети слышат, как их мама жалуется по телефону подружке: «Он так мало получает и ничего не хочет дома делать, ну какой он мужик?»

Но ведь мужчина тратит большие жизненные силы на обеспечение семьи. Иногда для того, чтобы отвезти своих близких в отпуск, мужчина берет на себя какую‑то дополнительную работу. Так проявляется его жертвенность. В ответ на это он должен получать от жены уважение, преданность, благодарность. И дети, конечно же, должны понимать, что это папа дал им возможность поехать на море, что‑то нужное или вкусное для себя купить.

Я много думала о том, чего ищут женщины, когда говорят: «Я хочу быть за ним как за каменной стеной», — и убедилась, что они ждут от мужчины именно организующего начала и небезразличного отношения к семье.

Казалось бы, вопрос о «духовном единении мужа и жены» — что‑то абстрактное. Но опыт показывает, что именно этот вопрос, а не сама по себе материальная обеспеченность или бытовое устройство, оказывается основным залогом устойчивости брака. Решение вопроса о создании такого «единения» по большей части лежит на мужчине: он должен быть лидером в семейной жизни и научиться главенствовать. Женщинам в этом вопросе мужчину замещать не стоит.

Муж и другие неприятности

У женщины тоже есть своя важная и ответственная роль. Священным прообразом женственности являются образ Церкви и образ Божией Матери. Женщина — по замыслу Божию, это невеста и мать. По консультациям, да и по собственному жизненному опыту знаю, что для многих современных женщин ценным является только статус матери. Муж как человек, как личность с появлением детей некоторых женщин перестает интересовать. Тогда как состояние невесты — это особый настрой души, когда женщина доверяется мужу, полагается на него, открывается ему и посвящает ему свою жизнь. Чаще всего такое состояние у женщин длится только до заключения брака: белое платье, цветы, лимузин, романтика нежных взглядов и поцелуев, а затем, после заключения брака, женщина сразу погружается в хозяйственные хлопоты и заботы, а вскоре и в материнство.

Но состояние невесты у женщины должно длиться всю жизнь. Это и есть необходимое условие гармоничных отношений с мужем. Потому что задача мужчины — главенствовать, а задача жены — быть восприимчивой к этому главенству, т. е. соглашаться с волей мужа, поддерживать его в любых намерениях и начинаниях, посвящать себя ему. Женщина должна быть для мужчины желанной, милой и любимой на протяжении всей жизни. А это возможно только при условии, что и супруг до конца жизни будет для женщины главным и необходимым человеком. Когда на консультациях я напоминаю женщинам об этом состоянии невесты, для многих это оказывается просто настоящим откровением.

У женщины, которая с головой уходит в быт, в бесконечные кастрюли, сковородки, в заботу о детях, в свое материнство, муж вытесняется на вторые роли, становится своеобразным фоном, на котором существуют она и дети. Женщина, которая становится хлопотливой хозяйкой, пребывает либо на кухне, либо в детской комнате, возле детей. Она все время снует по квартире, и все время… мимо мужа. Вживаясь в роль домоуправительницы, женщина теряет свою привлекательность для супруга и незаметно для себя начинает, как я уже говорила ранее, выполнять функции «мамки» не только для детей, но и для мужа. Некоторые женщины даже говорят на консультации: «У меня двое детей, а еще муж и собака». Муж попадает в положение ребенка или питомца! Это ведь катастрофа, это говорит о том, что мужчина вообще оказывается на обочине семейной жизни!

Поскольку во многих семьях сейчас вообще нет никакого диалога между супругами, женщина не только не становится восприемницей мыслей и планов своего мужа, но даже начинает от него постоянно чего‑то требовать и предъявлять ему свое недовольство. Муж приходит с работы уставший, он хочет дома отдохнуть, а жена начинает его третировать, пилить и дергать: «Что ты сидишь, — пылесосить надо!» Как только мужчина во что‑то погрузился, жена тут же выдает ему, как нерадивому подростку, очередную команду: «А ну‑ка встань и иди, наконец, кран в ванной поменяй!» Скажу больше: в последнее время ко мне на консультацию часто приходят мужчины, которые говорят, что их послала к психологу жена со словами: «Иди, консультируйся, тебе надо лечиться». Я спрашиваю: «А что же она сама не пришла?» Муж отвечает: «Жена сказала, что все проблемы в семье от меня!» Вспоминается сказка Пушкина «О рыбаке и рыбке», в которой старик был у своей бабки «на посылках». Один посетитель консультации заметил: «Я даже знаю, как этого старика звали, — он наверняка мой тезка».

Дорогие женщины! Не забывайте, что, сколько бы у вас ни было детей и домашних забот, на первом месте для нее всегда должен быть муж. Иначе за беспрестанными хлопотами можно не заметить, как совместная жизнь даст трещину и станет похожа на «разбитое корыто».

«Твои родители живут неправильно, мы с тобой будем жить по‑другому»

Если мужчина не берет на себя формирование в своей семье духовного уклада, а его жена активно воцерковляется, — то она и начинает этот уклад устраивать по своему усмотрению. И естественным образом у мужчины возникает протест. Не против Бога, не против Церкви, а именно против такой формы поведения жены. Потому что функции главенства хотя им и не осуществляются на деле, он все равно внутренне ощущает себя лидером. Но женщина воспринимает все иначе: «Вот, он выступает против православной веры».

Серьезным препятствием на пути к воцерковлению мужчины может стать тот факт, что в его родительской семье церковного образа жизни никто не соблюдал. Чаще всего для мужчины родительская семья является образцом и идеалом для подражания. Подсознательно он стремится воспроизвести тот вариант супружеских взаимоотношений, которые существовали между его отцом и матерью. Если женщина в этом не разберется и не примет во внимание, то она, пытаясь приобщить мужа к Церкви, будет говорить ему с упреком: «Твои родители неверующие, они живут неправильно, а мы с тобой должны жить по‑другому», если она будет пытаться оторвать мужа от его семьи, начнет ставить ультиматумы, закатывать истерики, это может закончиться серьезным конфликтом. Многим мужчинам совершенно непонятно, почему надо то прежнее отвергнуть, а к этому, совершенно новому, прийти. Отношения и жизнь родителей ему, возможно, кажутся более искренними и теплыми, чем то, что он сейчас видит в своем доме.

Негативное отношение мужа к церковной жизни супруги может проявляться и в ревности к священнику. А он-то ведь тоже мужчина. Вдруг, ни с того ни с сего авторитетом для жены становится не он, а «какой‑то батюшка», слова которого она беспрестанно цитирует: «А вот, ты знаешь, батюшка вчера на проповеди сказал», «батюшка мне книжку дал», «я с батюшкой в паломничество в Дивеево собираюсь»… Часто у мужчины сразу возникает желание не пускать жену в храм.

Никогда не поздно попытаться выстроить с супругом доверительный диалог, выяснить, от чего бы он все‑таки хотел отталкиваться в жизни, какой порядок в семье он мечтал бы иметь. Если муж скажет о каких‑то разумных вещах, с ним надо согласиться. Согласие позволяет впоследствии придать разговору определенную духовную окраску: «Да, ты прав. И священник говорил в храме об этом. Я, к сожалению, раньше мало об этом думала, но ты прав, я теперь убедилась». Ведь для мужчины важно, чтобы жена именно его ценила и уважала, чтобы к его словам прислушивалась. А если мужу не удалось ранее сформулировать свои идеалы и представления о семейной жизни, можно попытаться в спокойной и теплой домашней атмосфере сформулировать их вместе. Но без диалога все равно не обойтись.

Даже если вы в ходе воцерковления много узнали и прочитали, если многие духовные вещи вам уже открылись, не нужно спешить вываливать их на голову своему мужу. Нужно дождаться подходящего момента для разговора, нужно выслушать его вопросы на эту тему. В браке не может быть духовного соперничества: если вы начнете слишком опережать мужа, если станете для него «учителем» и «катехизатором», это может привести к серьезному супружескому разладу.

Вера жены должна радовать домашних, а не напрягать их 

Помню, как в 1990‑е годы, когда Церковь только начала возрождаться, вопрос о взаимоотношениях верующих и неверующих супругов был особенно острым. Многим женщинам священники тогда говорили: «Воцерковилась? Пришла в храм подсвечники чистить? Не благословляю: иди домой и вари мужу борщ! Ты сначала дома у себя наведи порядок, а потом в храме будешь порядок наводить».

И действительно, самый верный способ отвратить мужа от Церкви — запустить свой дом, но при этом, например, обустроить большой иконостас в красном углу и вдобавок еще уехать в какое‑нибудь замечательное паломничество. В те же 90‑е годы священники часто говорили нам (я и сама тогда делала первые шаги в Церкви): «Вам нужно помолиться — достаньте одну иконочку, помолитесь и уберите, не устраивайте демонстрацию, чтобы не раздражать всех в доме». В этом смысле вера до определенного момента должна быть тайной: можно мысленно помолиться, можно мысленно наложить на себя крестное знамение, если окружающие не разделяют твоих взглядов.

Но в том‑то и дело, что свеча веры, как сказано в Евангелии, не может быть спрятана окончательно, она должна «стоять на подсвечнике и светить всем в доме». И у женщины это прежде всего должно проявляться в качественном изменении поведения. Если муж поймет, что после того как жена стала посещать храм, она вся преобразилась: стала хорошей хозяйкой, навела порядок в доме, стала печь прекрасные пироги, больше не раздражается на каждом шагу, а, напротив, стала более ласковой, нежной и приветливой, а также больше не болтает безумное количество времени по телефону и каждый вечер встречает его с работы, — то вера такой жены станет для мужа привлекательной. В этом случае, скорее всего, он сам захочет когда‑то пойти с нею в храм. Если все обращено в любовь и подкреплено делами любви, такая вера не будет никого травмировать, не станет поводом для протеста или упреков, потому что благодаря ей украсится дом и наладятся супружеские отношения, которые, вероятно, давно требовали пересмотра.

Не надо выставлять свою веру напоказ, чтобы она была как бы в укор окружающим. Не надо много говорить, убеждать, упрекать и призывать. Просто скажите своим детям: «Ребята, я собираюсь завтра идти в храм», затем обратитесь к мужу и спросите: «Ты не против? Может быть, все вместе пойдем?» Потому что между мужем и женой должны быть доверительные и уважительные отношения. Во время празднования Рождества Христова, Вербного Воскресенья, Пасхи или Крещения Господня можно рассказать своим домочадцам немного о смысле этих событий, об особой силе крещенской воды, о том, что священники советуют окропить ею весь дом. Можно вовлечь в это дело детей: «Давай, ты будешь чашечку нести с водой, а ты будешь кропить». И все это станет для ваших близких неожиданным, приятным, а не навязанным событием. Если у мужа болит голова, принесите ему кусочек просфоры и чашечку святой воды. Скажите: «Выпей, дорогой, тебе полегче будет». И, может, в следующий раз он и сам потянется за святым хлебом, потому что поймет, что в нем действительно есть какая‑то сила.

Своим постом тоже ни в коем случае нельзя укорять домашних: «Вот, я пощусь, а вы не поститесь, а это — грех!» Если женщина перестает во время поста готовить для мужа и детей ту пищу, которая для них приемлема, это тоже обязательно станет источником раздора. Во время поста, во время подготовки к Причастию жена может тихонько сказать мужу о том, что в этот момент требуется воздержание не только от скоромной пищи, но и от супружеской близости. Если мужчина будет понимать, что это лишь какой‑то эпизод в жизни, он с этим вполне может согласиться. А вот если начать требовать соблюдения супружеского воздержания на долгий период, — это тоже естественным образом вызовет недовольство супруга.

Многие люди сегодня воспринимают семейное счастье как лотерею и считают, что все дело в элементарном везении: надо просто «вытащить счастливый билет». Но, на самом деле, счастье — это результат немалого труда. Оно в руках Божиих, но и в наших руках. Семья — это настоящая школа жизни. Здесь мы учимся любить, терпеть, жертвовать, учимся жить достойно, в согласии с близкими, учимся быть верующими людьми и понимать смысл христианской жизни. Как и в любой школе, здесь ко всему надо прикладывать ум и усердие.

Главный совет женщинам: придя к православной вере, не нарушайте базовые условия нормальной семейной жизни. И тогда муж будет только радоваться и гордиться тем, что у него такая замечательная, верующая жена.

Подготовила Дарья Баринова

Аппликации Марии Сосниной

ВЕРА 

Что в раю пошло не так 

и почему за грех Адама и Евы расплачиваемся мы?

Письмо в редакцию

Здравствуйте! Я никак не могу понять, что же такое конкретно сделали Адам и Ева, раз Господь их выгнал из Рая, и более того — что мы все, как я читала в православной литературе, почему-то расплачиваемся за их поступок? О чем здесь речь, о каком запретном плоде, что это за древо познания, зачем это древо было помещать рядом с Адамом и Евой и при этом запрещать к нему приближаться? Что случилось в раю? И как это связано с моей жизнью, с жизнью моих близких, друзей? Почему наша участь зависит от не нами совершенного поступка, причем совершенного очень и очень давно?

Отвечает Александр Ткаченко, писатель, публицист, психолог

Здравствуйте! Я никак не могу понять, что же такое конкретно сделали Адам и Ева, раз Господь их выгнал из Рая, и более того — что мы все, как я читала в православной литературе, почему-то расплачиваемся за их поступок? О чем здесь речь, о каком запретном плоде, что это за древо познания, зачем это древо было помещать рядом с Адамом и Евой и при этом запрещать к нему приближаться? Что случилось в раю? И как это связано с моей жизнью, с жизнью моих близких, друзей? Почему наша участь зависит от не нами совершенного поступка, причем совершенного очень и очень давно?

Что случилось в раю? Там случилось самое страшное из всего, что только может случиться между любящими существами, доверяющими друг другу. В райском саду случилось то, что спустя время повторится уже в саду Гефсиманском, когда Иуда приведет туда толпу вооруженных стражников, искавших Иисуса. 

Проще говоря, в раю случилось предательство. 

Человек предал своего Создателя, когда поверил клевете на Него и решил жить исключительно по своей собственной воле. 

Человек научился предавать самых близких ему людей, когда обвинил жену в собственном грехе. 

Человек предал самого себя. Ведь «предать» означает буквально — передать. И человек передал себя из доброй воли создавшего его Бога в злую волю своего убийцы — дьявола. 

Вот что случилось в раю. А как это все произошло и почему оказалось связанным с жизнью каждого из нас, сейчас попробуем выяснить более подробно. 

Вы представить себе не можете!

Бог создал человека и поместил его в место, наиболее благоприятное для его жизни. То есть в прекрасный сад Эдем, который также принято называть раем. Сегодня мы можем лишь строить различные предположения и догадки — что же представлял собой райский сад. Но зато смело можно биться о заклад, что любая из этих догадок окажется неверной. Почему? 

 А потому, что и сам человек тогда был другим — чистым, радостным, не знающим тревог и забот, открытым миру, встречающим этот мир счастливой и властной улыбкой его повелителя. Причина тут проста: человек тогда еще не вычеркнул Бога из своей жизни, был с Ним в теснейшем общении и получал от Бога такие познания, утешения и дары, о которых мы сегодня и представления не имеем. 

Нам, нынешним, как уже было сказано, остается только пофантазировать на райскую тему. Причем — с натугой протискивая эти свои фантазии сквозь узенькие просветы между невеселыми думами о падающем курсе рубля, обидами на тещу, заботами о покупке зимней резины для автомобиля, грядущем ЕГЭ для старшего сына и еще тысячью неприятных мыслей, одновременно терзающих любого современного человека каждый день с утра до ночи. Тот скудный фарш фантазий, который вывалится на выходе этой мысленной мясорубки, и будет  нашими сегодняшними представлениями о рае. 

Конечно же, райский сад был прекрасен. Но жизнь с Богом может оказаться для человека раем даже посреди безводной пустыни, поросшей кустиками верблюжьей колючки. А жизнь без Бога и райский сад мгновенно превращает в обычные заросли травы, кустов и деревьев. Лишь поняв это, можно понять и все остальное, случившееся в раю с первыми людьми. 

В творении Божьем человек занял уникальное место. Дело в том, что Бог сотворил мир духовный и мир материальный. Первый населяли ангелы — бестелесные духи (часть из которых впоследствии отпала от Бога и стала демонами). Второй — все жители Земли, имеющие тело. Человек же оказался неким мостиком между этими двумя мирами. Он был создан духовным существом, но при этом обладал материальным телом. Правда, это тело было совсем не таким, каким мы знаем его сегодня. Вот как описывает его святитель Иоанн Златоуст: «То тело не было такое смерт­ное и тленное. Но как светло блестит золотая статуя, только что вышедшая из горнила, так и тело то было свободным от всякого тления, его ни труд не тяготил, ни пот не изнурял, ни заботы не мучили, ни скорби не осаждали, и никакое подобное страдание не удручало». А святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит о еще более удивительных возможностях тела первозданного человека: «…Облеченный в такое тело, с такими органами чувств, человек был способен к чувственному видению духов, к разряду которых он принадлежал душой, был способен к общению с ними, к тому Боговидению и общению с Богом, которые сродны святым духам. Святое тело человека не служило для сего препятствием, не отделяло человека от мира духов».

Способный к богообщению, человек мог возвещать волю Бога всему материальному миру, над которым он получил от Бога огромную власть. И в то же время только он один мог предстоять от лица этого мира перед его Творцом. 

Человек был создан как царь или, точнее говоря, наместник Бога на Земле. Поселив его в прекрасном саду, Бог дал ему заповедь — хранить и возделывать этот сад. В сочетании с благословением плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю это означало, что со временем человеку предстояло сделать райским садом весь мир. 

Для этого он получил широчайшие полномочия и возможности. Весь мир с радостью повиновался ему. Дикие звери не могли причинить ему вреда, болезнетворные микроорганизмы не вызывали в нем болезней, огонь не мог обжечь, вода не могла утопить, земля не могла поглотить его в своих пропастях. 

И всего лишь один запрет получил от Бога этот почти полновластный владыка мира: И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт 2:16–17). 

Вот этот-то единственный запрет и нарушил человек в райском саду. Человек, у которого было все, решил, что для полного счастья ему осталось сделать еще и то, чего нельзя. 

Песочница заминирована

Но для чего же насадил Бог в раю такое опас­ное дерево? Прямо хоть табличку вешай на него с черепом и костями «Не влезай — убьет». Что за странная затея — посреди самого прекрасного места на планете взять и развесить на ветках смертоносные плоды? Как если бы современный архитектор при планировке детского сада вдруг зачем-то спроектировал на игровой площадке небольшое минное поле, а воспитательница потом говорила бы: «Дети, везде можете играть — и на горке, и на каруселях, и в песочнице. Но вот сюда даже подходить не вздумайте, иначе будет большой бабах-бадабум и очень много неприятностей для нас всех». 

Здесь сразу же нужно пояснить: запрет на вкушение плодов от древа познания добра и зла вовсе не означал, будто человек без этих плодов ничего не знал о добре и зле. Иначе какой смысл был давать ему такую заповедь? 

Златоуст пишет: «Добра и зла не знают только те, которые по природе не имеют разума, а Адам обладал великою мудростью и мог распознавать то и другое. Что он исполнен был духовной мудрости, смотри ее обнаружение. “Привел”, сказано, к нему Бог зверей, “чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей” (Быт 2:19). Подумай, какою мудростью обладал тот, кто мог дать имена разнообразным породам скотов, пресмыкающихся и птиц. Сам Бог так принял это наречение имен, что не изменил их и даже после грехопадения не восхотел отменить названия животных. Сказано: Как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей...  Итак, знавший столько, неужели, скажи мне, не знал, чтó есть добро и чтó зло? С чем же это будет сообразно?»

Итак, древо не было источником знаний о добре и зле. И ядовитыми его плоды тоже не были, иначе Бог оказался бы подобен уже упомянутому здесь альтернативно одаренному архитектору детского садика. А называлось оно так по одной простой причине: человек имел представления о добре и зле, но — лишь теоретические. Он знал, что добро — в послушании и доверии создавшему его Богу, а зло — в нарушении Его повелений. Однако на практике познать, что есть добро, он мог, лишь исполняя заповедь и не трогая запретных плодов. Ведь и сегодня любой из нас понимает: знать о добре и делать добро — очень сильно не одно и то же. Точно так же, как знать о зле и не делать зло. И для того чтобы свои знания о добре и зле перевес­ти в практическую плоскость, необходимо совершить некоторое усилие. Например, в ситуации, когда близкий человек сгоряча сказал тебе нечто обидное, добром, безусловно, будет промолчать в ответ, подождать, пока он остынет, и лишь потом спокойно и с любовью выяснить, что же так вывело его из себя. А злом в этой ситуации, столь же безусловно, будет — наговорить ему в ответ с три короба всяких гадостей и рассориться на долгие мучительные часы, а то и дни. Каждый из нас знает об этом. Но вот использовать это знание в реальном конфликте получается, увы, далеко не всегда. 

Древо познания добра и зла названо так в Библии потому, что было для первых людей возможностью опытным путем проявить свое стремление к добру и отвращение от зла. 

Но человек был создан не как робот, жестко запрограммированный на одно лишь добро. Бог дал ему свободу выбора, и древо познания стало для первых людей именно такой точкой, где этот выбор мог быть осуществлен на прак­тике. Без него райский сад, да и весь сотворенный Богом прекрасный мир оказался бы для человека лишь золотой клеткой с идеальными условиями содержания. И суть Божьего запрета сводилась к заботливому предупреждению, обращенному к людям, свободным в своем решении, им словно бы говорилось: «Вы можете не послушать Меня и сделать по-своему. Но знайте, что такое непослушание — смерть для вас, сотворенных Мною из праха земного. Вот, я оставляю вам открытым также и путь зла, на котором вас ждет неминуемая погибель. Но не для этого Я вас создал. Укрепитесь же в добре через отказ от зла. Это и будет для вас  познанием того и другого». 

Но — увы! — люди не вняли этому предупреждению и решили познать зло через отвержение добра. 

Не виноватые мы!

Далее Библия описывает события в райском саду так: Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть. И сказал змей жене: нет, не умрете, но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел (Быт 3:1–6).

Под змеем здесь подразумевается сатана — глава ангелов, отпавших от Бога и превратившихся в бесов. Один из самых могучих и прекрасных духов, он решил, что Бог ему не нужен, и превратился в сатану — непримиримого врага Бога и всего Его творения. Но с Богом справиться сатана, конечно же, не мог. И потому всю свою ненависть направил на венец Божьего творения — на человека. 

В Библии сатана назван отцом лжи и человекоубийцей. И то, и другое мы можем увидеть в процитированном выше отрывке из книги Бытие. Сатана сочинил лживую историю, в которой Бог выглядел как завистливый обманщик, боящийся конкуренции со стороны людей. И люди, уже получившие от Бога столько даров и благ, знавшие Его, общавшиеся с Ним и из опыта этого общения убедившиеся, что Он — благ, вдруг поверили этой грязной лжи. И решили отведать плодов с запретного древа, чтобы стать «как боги». 

Но вместо этого всего лишь обнаружили, что они — голые, и стали срочно сооружать себе примитивную одежку из древесных листьев. А когда услышали Божий глас, призывающий их, испугались и стали прятаться между райскими деревьями от Того, Кто и насадил для них этот рай. 

Предатели ведь всегда боятся встречи с теми, кого предали. А то, что сделали первые люди, и было самым настоящим предательством по отношению к Богу. Сатана ненавязчиво намекнул им, что, поев запретных плодов, они смогут стать как Бог, стать равными своему Создателю. А значит — жить без Него. И люди поверили этой лжи. Поверили сатане и перестали верить Богу.

В этом страшном перевертыше и заключалась главная трагедия происшедшего в раю. Люди отказались слушаться Бога и добровольно отдали себя в послушание дьяволу. 

Бог простил им это первое предательство и дал шанс вернуться к Себе, но воспользоваться им люди не захотели. Жена стала оправдываться тем, что ее соблазнил змей. А Адам и вовсе обвинил в своем преступлении заповеди жену и… Бога, который дал ему такую «неправильную» спутницу. Вот он, последний разговор людей с Богом в раю: ...не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела (Быт 3:11–13). 

Так первый человек предал в раю Бога, свою жену и самого себя. Созданный для царствования над материальным миром, он превратился в жалкое существо, прячущееся по кустам от своего Создателя и упрекающее Его за жену, …которую Ты мне дал. Таким сделал его яд принятой от сатаны лжи. Однажды исполнив волю Божьего врага, человек сам стал врагом Богу. 

Святитель Феофан Затворник пишет: «Отпадение от Бога совершилось полное с отвращением неким и враждебным восстанием против Него. Потому и Бог отступил от таких преступников — и живой союз прерван. Бог везде есть и все содержит, но внутрь свободных тварей входит, когда они Ему себя предают. Когда же в себе самих заключаются, тогда Он не нарушает их самовластия, но, храня их и содержа, внутрь не входит. Так и прародители наши оставлены одни. Если б покаялись поскорее, может быть, Бог возвратился бы к ним, но они упорствовали, и при явных обличениях ни Адам, ни Ева не сознались, что виноваты». 

Все в Адама

Вот, собственно, и всё. Предав Бога, люди отпали от источника своей жизни. И стали медленно умирать. Так отломанная от родного ствола ветка какое-то время еще зеленеет в придорожной пыли, но дальнейшая ее участь предопределена и неизбежна. Прекрасное человеческое тело, сияющее красотой и силой пребывающего с ним Бога, тут же превратилось в тело жалкое, подверженное болезням и угрозам стихий, когда Бог отошел от него. А сам рай — место встречи человека и Бога на земле — стал для человека местом страха и мучения. Теперь, услышав голос своего Создателя, он, объятый ужасом, метался по райскому саду в поисках укрытия. Оставлять такого человека в раю было бы бессмысленной жестокостью. 

Так, по слову Библии, человек оказался изгнаным из рая, стал уязвимым, смертным и подвластным сатане существом. Таким было начало человеческой истории. Все эти страшные изменения в человеческой природе, связанные с отпадением первых людей от Бога, унаследовали их потомки, а значит — и мы, и наши друзья, и все современники. 

Почему так получилось? Потому что человек был задуман как постоянно пребывающий с Богом и в Боге. Это не какой-то дополнительный бонус к нашему существованию, а самая главная его основа, фундамент. С Богом человек — бессмертный царь вселенной. Без Бога — смертное существо, слепое орудие дьявола. 

Череда рождений и смертей не приближала человека к Богу. Напротив, каждое поколение, живя в духовной тьме, принимало в себя все новые и новые оттенки зла и предательства, зерна которых были посеяны согрешившими людьми еще в раю. Макарий Великий пишет: «…Как преступивший заповедь Адам принял в себе закваску зловредных страстей, так и родившиеся от него, и весь род Адамов, по преемству, стали причастниками этой заквас­ки. А при постепенном преуспеянии и возрастании до того уже умножились в людях греховные страсти, что простерлись до прелюбодеяния, непотребств, идолослужений, убийств и других нелепых дел, пока все человечество не вскисло пороками». 

Такова вкратце связь между тем, что случилось в раю с прародителями человечества, и тем, как мы вынуждены жить сегодня. 

Вернуться к Богу падший человек оказался не в состоянии. Но невозможное людям возможно Богу. И вот в одну из холодных палестинских ночей, под сияющей в ночном небе звездой, молодая мама родила мальчика, в котором Бог соединил Себя с отпавшим от Негой человечеством. Звали мальчика Иисус. На земле Его ждала недолгая — всего 33 года — жизнь, в финале которой будет еще одно предательство, страшные мучения и позорная казнь на кресте по ложному обвинению. Но именно отсюда, с момента Его рождения, и начинается новая история человечества, в которой примирение с Богом стало возможным для каждого, кто его жаждет, стремится его обрести и не может больше жить без него. 

В оформлении использованы древнерусские фрески и живопись Анри Руссо

НОВОМУЧЕНИКИ

Преподобномученик Рафаил (Тюпин) 

Отец Рафаил был вызван на допрос относительно происшедшего чуда. «В отношении исцеления, — сказал он, — то я говорил и говорю, что не я исцелил, а Иисус Христос исцелил. Я только Его служитель. Происходило так: недели две тому ко мне в церковь пришла во время службы жена одна с мужем... которую до причастия вели семь человек, и она кричала на все лады, и молящиеся, которые были в церкви заплакали... и просили меня помочь этой женщине, я им только сказал — молитесь, верующие, и Господь поможет... я ее раза три отчитывал, ей легче стало... Верующие долго молились, и когда этой женщине легче стало, она уже сама подошла к причастию... Заданий я ни от кого не получал, чтобы это исцеление состроить, а что было, я сказал и больше ничего не знаю... В чем-либо виновным себя не признаю. Я есть служитель храма, у меня на это призвание и от этого я не уйду...»

* * *

Преподобномученик Рафаил родился в 1886 году в селе Юрты Орловской губернии в семье крестьянина Георгия Тюпина и в крещении был наречен Борисом. В 1912 году он поступил в Козельскую Введенскую Оптину пустынь и исполнял здесь послушание повара.

В 1914 году началась Первая мировая война, и Бориса призвали в армию. Вскоре после начала военных действий он был ранен и попал в лазарет, а затем на окончательное излечение был направлен в Оптину пустынь, при которой в те годы был устроен госпиталь. По выздоровлении он остался в монастыре. После начала гонений на Церковь и закрытия в 1918 году обители Бориса снова мобилизовали на фронт, но, Бог миловал, он заболел и был оставлен в Ливнах, откуда уехал в Москву и в 1922 году поступил в Златоустовский монастырь, где был пострижен в монашество с именем Рафаил и в 1926 году рукоположен во иеромонаха. С 1927 года он служил в храме в селе Латынино Калужской области, а в 1930 году был назначен настоятелем храма в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в селе Шарапово Московской области.

Отец Рафаил был ревностным пастырем и молитвенником, и слава о нем как о подвижнике, молитвы которого слышит Господь, быстро распространилась среди крестьян, они стали обращаться к нему с просьбой помолиться. И власти решили арестовать священника.

Иеромонах Рафаил был арестован 14 апреля 1932 года и заключен в тюрьму в городе Серпухове. По обыкновению в качестве свидетелей были вызваны представители местной власти — секретарь Шараповского сельсовета и председатель колхоза, которые показали, что приехавший в Шарапово священник «сколотил в приходе определенную группу лиц, расставил силы настолько хитро и умно, чтобы личной агитации не было заметно». Говорил в церкви на проповеди, что «урожай всякий полей сейчас пропадает, потому что ваши бабы засоряют их абортами, чтобы верующие не забывали Бога». «Мы переживаем голод, потому что забыли Христа и идем по стопам антихриста, нужно христианам опомниться и пойти по Его стопам — Бог все простит». 

Один из вызванных к следователю жителей села, высказав мнение, что священник настроен антисоветски, заявил, что во время проповеди в церкви он говорил: «Верующие, неужели вам не стыдно в такой престольный праздник работать и не посещать Божий храм; дрова заготавливать можно в другой день... Господь вас не простит за это, вспомните, когда некоторые жгли иконы и радовались, за это их Бог наказал, побил морозом весь хлеб и травы. Я вам напоминаю, что такое отношение к церкви не останется для вас свыше безнаказанным».

Но особенный интерес вызвали у сотрудников ОГПУ сообщения об исцелении отцом Рафаилом бесноватой из села Новоградова. Были опрошены жители села; все они свидетельствовали о недуге несчастной женщины, что в момент беснования едва могли удерживать несколько человек, а когда подводили к причастию, то с трудом смогли удержать четверо сильных мужчин. Относительно чуда исцеления были опрошены верующие и неверующие и все подтвердили подлинность этого факта. Они свидетельствовали, что до исцеления больная «не могла даже воды принести и вообще ничего не делала, а сидела дома как глупая. Но после того, как она пришла из Шарапова, то стала работать и никакой боли уже не чувствовала». Была вызвана к следователю и сама исцеленная. Это была женщина двадцати четырех лет, работавшая трикотажницей в институте трудового воспитания.

Она рассказала, что бесноватой стала, когда уже работала в институте, то есть после 1929 года. Случилось это так. Когда скончался ее дедушка, то она пришла на его похороны. Отец ее читал Псалтирь по покойнику, а затем, когда устал, она сменила его. Во время чтения Псалтири она упала и стала кричать нечеловеческим голосом, а потом почувствовала сильную слабость. Отпевали деда в храме; когда служба дошла до слов «оглашенные изыдите», у нее началось беснование: ее ломало и крутило так, что ее с трудом удерживали несколько мужчин. Когда литургия и отпевание закончились, она уже сама идти не смогла, и домой ее привезли на лошади. Не смогла она подняться на ноги и на следующий день; и родные стали искать, как ей помочь, и обратились к врачам. 

19 января 1932 года ее положили в больницу. Врачи, исследовав состояние ее здоровья, заявили, что хотя она тяжело больна, но они ничем ей не могут помочь, так как не понимают, в чем причина ее столь тяжелой болезни. Знакомые ее родителей посоветовали обратиться за помощью к иеромонаху Рафаилу, служившему в храме в селе Шарапове, рекомендуя его как ревностного и знающего пастыря.

На третьей неделе Великого поста в пятницу муж больной отвез ее в Шарапово к отцу Рафаилу. Священник стал спрашивать, нет ли у нее естественных припадков, не является ли она нервнобольной, так как в этом случае он вряд ли ей сможет помочь. Затем женщина отправилась в церковную сторожку, куда вскоре пришел и отец Рафаил. Накрыв голову больной епитрахилью и положив сверху Евангелие, он стал читать молитву; и во время чтения молитвы она нечеловечески закричала. После этого священник сказал ее мужу, чтобы он обязательно привозил ее, так как она действительно бесноватая. На следующий день женщину привезли в церковь, и всякий раз, когда читались молитвы, она кричала нечеловеческим голосом, но отец Рафаил продолжал молиться, одновременно помазуя ей ноги, лоб и уши освященным маслом, а затем с большим трудом разжимал ей рот, и у нее начиналась рвота с кровью. Он отчитывал бесноватую несколько раз, и с каждым разом ей становилось все легче. В последний раз, когда священник прочел молитвы, женщина почувствовала себя вполне здоровой. Но он снова стал читать молитвы и мазать ее маслом, спрашивая, все ли вышли, и она отвечала, что все; он начал помазывать вторично и вдруг сказал: «Вот еще, этот последний». И вдруг нечистый дух заговорил, что выйдет с кровью. Отец Рафаил разжал бесноватой зубы обратной стороной лжицы, и в это время ее стало рвать кровью. Священник причастил больную, и она после этого почувствовала себя совершенно здоровой. «Платить я ему не платила, но предлагала, но он не взял. А сейчас я пойду работать обратно в институт», — так завершила она свой рассказ следователю. 

Вскоре по поводу исцеления был допрошен и сам отец Рафаил. 3 июня 1932 года тройка при ПП ОГПУ приговорила его к трем годам ссылки в Казахстан.

По отбытии ссылки отец Рафаил вернулся в Москву и получил назначение в один из храмов в Черневском районе Московской области, где прослужил до 1936 года. В 1937 году отца Рафаила направили служить в храм в Серебряно-Прудском районе. Здесь он прослужил три месяца, пытаясь добиться регистрации от местных властей, но после того как те ему отказали, он пришел в Патриархию и был направлен в распоряжение Нижегородского митрополита Феофана (Тулякова). По-видимому, и здесь власти отказали священнику в регистрации, и митрополит поручил ему заведовать хозяйственной частью в епархиальном управлении.

В августе 1937 года митрополит Феофан был арестован, и отец Рафаил выехал в Патриархию в Москву и получил назначение на один из приходов в Смоленской области. Но, когда он прибыл туда, власти отказались его регистрировать. После этого иеромонах Рафаил оставил безуспешные попытки найти службу в храме и поселился в деревне Маклино Малоярославецкого района Московской области, зарабатывая себе на жизнь сапожным ремеслом.

Во второй половине 1937 года начался последний период кровавых гонений на Русскую Православную Церковь. Чтобы обосновать арест иеромонаха Рафаила и получить показания свидетелей, сотрудники НКВД допросили председателя местного колхоза, конюха и шестнадцатилетнего комсомольца, сына хозяев, у которых отец Рафаил снимал комнату. Они подписались под протоколами допросов, написанных следователями, что священник, живший в деревне, совершал молебны в домах крестьян, крестил новорожденных, собирал маленьких детей и заставлял их молиться.

Иеромонах Рафаил был арестован 29 нояб­ря 1937 года и помещен в одну из тюрем города Москвы. 2 декабря следователь допросил его.

— Скажите, Тюпин, служили ли вы молебны по домам в деревне Маклино и крестили ли вы тайно новорожденных детей?

— Я молебнов ни у кого тайно не служил, а также и детей новорожденных не крестил.

— Вы женщин никогда не агитировали пойти в церковь во время уборочной кампании?

— Нет, не агитировал.

— Скажите, не собирали ли вы малолетних детей и не проповедовали ли им?

— Нет, я детей не собирал и ничего им не проповедовал.

— Скажите, в данный момент вы не служите, а для чего и откуда у вас появились священная Библия, крест и кадило?

— Когда я принимал постриг в монашество, то мне давались крест и Евангелие, а кадило я купил в Москве в магазине. В зачитанном мне в постановлении обвинении виновным себя не признаю.

В тот же день следствие было закончено, и 9 декабря тройка УНКВД по Московской области приговорила священника к расстрелу. Иеромонах Рафаил был расстрелян 11 декабря 1937 года и погребен в общей безвестной могиле на полигоне Бутово под Москвой. 

Отца Рафаила арестовали 29 ноября. Допросили 2 декабря. Вынесли приговор 9 декабря. Расстреляли через три дня. В такие короткие сроки решилась земная судьба праведника

Игумен Дамаскин (Орловский),

ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Пат­риархе Московском и всея Руси по увековечению памяти ново­мучеников и исповедников Церкви Русской, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православ­ной Церкви»), www.fond.ru

КУЛЬТУРА 

8 вопросов о «Преступлении и наказании»

К 195-летию со дня рождения Федора Михайловича Достоевского

Отвечает доктор филологических наук, заведующая отделом теории литературы ИМЛИ им. Горького РАН, Татьяна Александровна Касаткина 

№ 1 Какова основная тема «Преступления и наказания»? 

Это роман о том, как человек находит в себе Христа, научается выбирать Христа в себе и доверять Христу в себе. Для Достоевского высшее развитие личности (см. «Зимние заметки о летних впечатлениях»), прошедшей и переросшей свое эгоистическое состояние (необходимый, впрочем, этап человеческого развития), заключается в способности и даже страстном ее желании отдать себя всем, «добровольно пойти за всех на крест, на костер», то есть — стать Христом, просиять Христом. Для Достоевского все социальные вопросы решаются одним фундаментальным способом: «если все Христы…» (фраза эта много раз повторяется в черновиках романа «Бесы»). Например, в таком виде: «Если все Христы, будут ли бедные?» Мы с вами обозначили здесь контекст предшествующих и последовавших за «Преступлением и наказанием» текстов Достоевского, в которых развивается его мысль о пути человека и человечества как движении ко Христу, к Царствию Божию «внутрь вас» и «среди вас» («среди вас» — как следствию «внутрь вас»; как говорит Достоевский, «были бы братья — будет и братство»). Что же в самом романе?

В «Преступлении и наказании» в центре внимания Достоевского два способа человеческого бытия, предъявленные нам в самом Раскольникове. Это, во-первых, представление о бытии как об открытой системе, постоянно пополняемой милостью и благодатью извне, и о человеке как проводнике этой благодати, Христе мира, ответственном за этот мир, окормляющем его из своей неоскудевающей руки (неоскудевающей — за счет реализованного человеком в полноте принципа самоотдачи). И второе — представление о бытии как о закрытой системе, где для того, чтобы у кого-то прибыло — нужно, чтобы у кого-то убыло. И человек — властный человек — в такой системе — перераспределитель благ, вынужденный решать, «кому жить, кому умирать». 

Первое дано Раскольникову во мгновенном чувстве своей ответственности за происходящее вокруг него, своей обязанности изменить происходящее за собственный счет. Он постоянно, из состояния, по видимости, крайней нищеты, раздает деньги всем вокруг себя. И каждый раз у него неожиданно находится именно столько, сколько нужно, что в тексте подчеркнуто: «Послушайте, — сказал Раскольников, — вот (он пошарил в кармане и вытащил двадцать копеек; нашлись)» (6, 41). 

Второе приходит тогда, когда в действие вступает рассудок, твердящий, что у него мало, почти ничего нет, на всех — и даже на близких — не хватит, и что единственный способ достать — это отобрать у кого-то. Второе — это ощущение мира как места недостатка и нищеты, места жестокой борьбы за ресурс, который радикально ограничен. То ощущение, которое так хотел изменить Иисус своими чудесами умножения хлебов, внушающими человеку: если только ты готов делиться, то хватит на всех.

Раскольников, по заданию, — Христос романного мира (как и всякий человек, по Достоевскому, в области своего бытия). Любой студент, будучи спрошенным, опознает икону Богоматери с Младенцем-Христом в последней фразе письма матери Раскольникова в самом начале романа: «Молишься ли ты Богу, Родя, по-прежнему и веришь ли в благость Творца и Искупителя нашего? Боюсь я, в сердце своем, не посетило ли и тебя новейшее модное безверие? Если так, то я за тебя молюсь. Вспомни, милый, как еще в детстве своем, при жизни твоего отца, ты лепетал молитвы свои у меня на коленях и как мы все тогда были счастливы!» (6, 34). И именно это задание им ощущается, определяя первый способ его бытия — и это же задание радикально трансформируется при включении меры и счета. Остается чувство ответственности и причастности — меняются только средства, которыми можно изменить ситуацию. Вместо самопожертвования и самоотдачи возникает идея жертвования другими — для пользы всех — собственно, теория Раскольникова. Теория возникает именно тогда, когда бледнеет — под аналитическим прицелом рассудка — непосредственное ощущение живой жизни и непосредственно данной правды. Теория возникает как желание получить тот же результат (исцеление мира) без самопожертвования и самоотдачи, перекладывая бремя жертвы на другого.

№ 2 Как тема «обóжения» развивается в «Преступлении и наказании» вне образа Раскольникова? 

Две героини «Преступления и наказания» живут согласно первому принципу — когда человек полностью приносит себя в жертву другим, ничего не ожидая и не требуя для себя взамен — Соня и Лизавета. Лизавета просто каждому отдает то, что от нее хотят: и тело, и жизнь — и повседневную заботу. Раскольникову она отдает жизнь — не вскрикнув, не выдав, — но и рубашку ему, как выясняется, чинила тоже она. Лизавета, воплотившая полноту самоотдачи, по словам Сони, «Бога узрит». 

Соня же еще видит в себе остатки эгоизма — и именно это она имеет в виду, когда говорит о себе: «Я великая, великая грешница». Это — а вовсе не то, что она проститутка (и это было прямо проговорено в черновиках — и, по всей видимости, в первом варианте сцены чтения Евангелия, которую Достоевский вынужден был переработать под давлением редакции). Она открывает Раскольникову свой грех, когда он пытается заставить ее «подумать», перейти на поле «рационального» мышления, предъявляя ей ее обиду (он ей говорит: «Катерина Ивановна ведь вас чуть не била?»). И этот ее великий грех — отказ в просьбе Катерине Ивановне, попросившей у нее воротнички. Грех — в том, что есть еще вещи, которые могут заслонить от нее радость самоотдачи. При этом интересно и характерно, что Достоевский показывает, как большая, воистину крестная, жертва оказывается более и быстрее возможна для человека, чем мелкие жертвы повседневности. Соня, уже продавшая себя за еду и тепло для детей, «ушедшая в шестом часу и вернувшаяся в девятом» (так Достоевский прямо указывает на вновь явившуюся в ее жертве жертву Христову), все же делает Катерине Ивановне больно из-за мелочи — но и сама остро чувствует эту боль другого. Потому что другой для нее перестал быть другим. «Мы одно, заодно живем» — выговаривает она для Раскольникова истинный принцип человеческого бытия. И это «заодно» — уже не исходное невыделение личности из толпы и массы — а вольное возвращение личности, вполне развившейся и осознавшей себя, ко всем, ее желание принести все триумфальное чувство человека в его потенциальном величии, добытое личным страданием, — всем. 

Недаром каторжники с очевидностью воспринимают Соню как Богоматерь — или, во всяком случае, как икону Богоматери (приведу потрясающую цитату из эпилога романа в небольшом сокращении с выделением слов, которые очевидно указывают на такое восприятие): «Неразрешим был для него вопрос: почему все они так полюбили Соню? Денег она им не давала, особенных услуг не оказывала. Раз только, на Рождестве, принесла на весь острог пирогов. Но мало-помалу между ними и Соней завязались более близкие отношения: она писала им письма к их родным. Их родственники оставляли в руках Сони вещи для них и деньги. Жены их и любовницы ходили к ней. И когда она являлась на работах, приходя к Раскольникову, или встречалась с партией арестантов — все снимали шапки, все кланялись: “Матушка Софья Семеновна, мать ты наша, нежная, болезная!” — говорили эти грубые каторжники этому маленькому и худенькому созданию. Она улыбалась, и все они любили, когда она им улыбалась. Они любили даже ее походку, оборачивались посмотреть ей вслед, и хвалили ее; хвалили ее даже за то, что она такая маленькая, даже уж не знали, за что похвалить. К ней даже ходили лечиться» (6, 419).

Достоевский в конце романа показывает, как люди приходят к своему окончательному преображению благодаря тому, что они нашли друг друга, помогли друг другу, восполнили друг друга. Именно такая взаимная самоотдача, жертвенность, открытость является путем к настоящей радости, истинному счастью. 

Таким образом, «Преступление и наказание» — роман о боли и радости роста человека к заданному ему размеру, то есть — об обóжении. «Христианство есть доказательство того, что в человеке может вместиться Бог. Это величайшая идея и величайшая слава человека, до которой он мог достигнуть», — писал Ф. М. Достоевский (25, 228). Самый главный призыв, обращенный к Раскольникову, прозвучит из уст следователя Порфирия Петровича: «Станьте солнцем, вас все и увидят. Солнцу прежде всего нужно быть солнцем» (6, 352).

№ 3 Почему некоторые люди после прочтения «Преступления и наказания» начинают испытывать глубокую неприязнь к Достоевскому? 

Эта неприязнь связана, как правило, с тем, что человек не готов читать Достоевского, поскольку не способен смотреть на мир на той глубине, на которой воспринимает его писатель. Такой читатель живет в совершенно другой, другого объема, реальности. Отсюда и неприязнь. И такое впечатление остается не только от «Преступления и наказания». 

Например, в «Братьях Карамазовых», в конце главы «Кана Галилейская», Достоевский описывает образ Алеши Карамазова так, будто тот является центром всего мироздания. Герой, как человек, который был создан по образу и подобию Бога, будто становится точкой, в которой сходятся все невидимые нити от Земли и Неба. Алеша становится средоточием мира. И такое отношение к человеку, такое понимание его высоты и глубины для Достоевского абсолютно нормально и привычно. 

Но что произойдет, если такое начнет читать человек, который вполне хорошо себя чувствует в своих телесных границах и рамках, в своем горизонте ближайшей ответственности, со своей идеей ограниченных последствий своих действий (или вообще с идеей перекладывания любых последствий на окружающих и обстоятельства)? Это станет для него ужасным потрясением, абсолютно нежеланным опытом. Отсюда и проистекает яркая негативная реакция. Защитная реакция. Гораздо проще захлопнуть книгу и разозлится на ее автора, чем попытаться осмыслить совершенно иной образ себя и реальности вокруг. 

№ 4 Можно ли утверждать, что Раскольников — главный герой романа?

На самом деле, «главных» героев — двое. Первый — Раскольников, а второй — Свидригайлов. Именно глазами и в кругозоре этих героев мы, как правило, видим происходящее. Интересно, что перед нами при этом оказывается два совершенно разных города: через Раскольникова мы воспринимаем душный, жаркий, пыльный город, спаленный солнцем, через Свидригайлова — мокрый город, темный или затененный, в потоках воды. Так Достоевский доносит до нашего сознания идею того, что наши внешние обстоятельства — то, что формируем мы сами, изнутри нашего собственного состояния и сознания. Недаром Раскольникову будут говорить и Свидригайлов, и Порфирий Петрович: «Вам прежде всего воздуху нужно». Раскольников, ощущающий себя как Лазарь под камнем, в спертой атмосфере собственной вони, передает нам ощущение вони распивочных, вони известки и духоты всегда и везде — и в комнатах, и на улице. 

Очень важный признак самостоятельного второго главного героя — впечатление, что для основной сюжетной линии романа второй герой, в общем, не нужен. Обратите внимание: история Раскольникова могла бы развиваться сама по себе и без участия Свидригайлова. Но при этом оба героя связаны друг с другом в чем-то неочевидном, но очень важном. Свидригайлов в одном из диалогов с Родионом Романовичем обращается к нему со словами: «Ну, не сказал ли я, что между нами есть какая-то общая точка, а?»

№ 5 Кто в таком случае Свидригайлов? И в чем его отличие от Раскольников? 

Оно довольно очевидно, хотя и парадоксально. Раскольников — человек, который на наших глазах совершил преступление — и был спасен, нашел свою дорогу к преображению, о чем говорится в удивительных словах в самом конце романа. Свидригайлов же — человек, который на наших глазах отказался от совершения преступления — и, по-видимости, окончательно погиб (покончил с собой, что в христианстве есть самая безнадежная смерть).

И, однако, при внимании к тексту, к встающим за ним образам, мы можем увидеть другую картину. Мы уже видели, как в глубине убийцы-Раскольникова Достоевский рисует Христа, в глубине проститутки-Сони — Богоматерь. Достоевский всегда рисует нам человека не в плоскости и поверхности его сиюминутных обстоятельств — но в бесконечной глубине его истинного задания и призвания. В «Преступлении и наказании» есть только один герой, оставшийся плоским по своему собственному желанию — это Лужин (и фамилия его тоже отражает эту мелкость и плоскость без глубины). Этот герой плоский, потому что он весь сосредоточен на себе, на своем «я». А «я» для Достоевского — это даже не замкнутый от внешнего мира шар, «я» — всего лишь поверхность этого шара. Человек, сосредоточенный на своем «я», лишается, по Достоевскому, не только доступа к своему внешнему, замыкаясь от мира, но он лишается доступа и к своему внутреннему — то есть к образу Божию в себе.

Какой же образ встает за Свидригайловым? Образ так называемого «благодетельного блудника», присутствующий на множестве икон Страшного суда. 

По преданию, это был очень богатый человек, жил он в одном греческом городе. Он много помогал другим людям, церквям и монастырям, но при этом был блудником. После его смерти монахи монастыря, которому он благодетельствовал, молились, чтобы узнать о его посмертной судьбе. И вот игумену приснился сон: стоит их благодетель, прикованный к столбу между раем и адом, так, что может созерцать и то, и другое, но ни туда, ни туда не может войти. В силу своей благодетельности он не мог попасть в ад. Ничто не жгло его изнутри (что и есть адский огонь): ни зависть, ни подлость, ни желание отнять. Но и рай оказался для него недоступен, потому что своей блудной жизнью он убил в себе способность чистого созерцания красоты, чистого, не потребительского, отношения к красоте. Он не способен воспринять чистоту как ценность, как условие истинного общения, настоящего контакта. 

Более того, в результате сама райская красота становится для него источником адского пламени: Достоевский в черновиках говорит, что Свидригайлов собирался распаляться чистым образом Дуни, именно чистота его разжигала. Благодетельный блудник — тот, в ком ад пробуждается только — и именно! — созерцанием рая.

Помните, как Свидригайлов рассказывает Раскольникову о Дуне? Это чрезвычайно интересно. Он говорит следующее: «Авдотья Романовна целомудренна ужасно, неслыханно и невиданно. (Заметьте себе, я вам сообщаю это о вашей сестре как факт. Она целомудренна, может быть, до болезни, несмотря на весь свой широкий ум, и это ей повредит)» (6, 365). То есть для него целомудрие — это, в данном случае, только и исключительно помеха и преграда. Для него целомудрие — это то, что мешает жить и радоваться жизни. С его точки зрения, это как болезнь, которая приносит вред и Дуне, и ему самому. Поэтому он, кстати, в так называемой «сцене изнасилования» просто пытается создать для нее такие условия, в которых она могла бы ему отдаться, не чувствуя при этом за собой никакой вины. И он это заранее иносказательно и завуалированно объясняет Раскольникову, рассказывая ему о соблазнении «добродетельной барыни». 

При этом интересно, что всеми своими поступками накануне смерти Свидригайлов стремится защитить мир вокруг себя от насильственного растления. Он дает деньги Сонечке для того, чтобы ей не нужно было заниматься проституцией и чтобы она могла следовать за Раскольниковым в Сибирь. Всех детей Мармеладова он пристраивает в приют и кладет на их счет деньги, чтобы Полечке в будущем не пришлось идти путем Сони. Своей невесте, шестнадцатилетней девочке, которую ему фактически продали, он оставляет огромное приданое, чтобы уберечь ее от возможной будущей «продажи». 

Достоевский очень отчетливо рисует нам сцену «благодетельного блудника», чтобы мы не остались в сомнении насчет посмертного пути Свидригайлова. Интересно, что отправляясь в свое последнее странствие, герой все время думает о том, что нужно бы «прямо пройти» на Петровский (то сад, то остров), где деревья, кусты, и тот куст, который обрушится на него миллионами брызг. Петр, как известно, ключник рая, так что рай обозначен тут вполне прозрачно. Но Свидригайлов сворачивает налево, к пожарной каланче. Пожарная каланча в системе романа вещь тоже довольно очевидная — это соединение огня и воды — то же самое, которое было в представлении Свидригайлова о вечности — «бане с пауками по углам», месте, где тоже соединяются огонь и вода. Свидригайлов здесь как бы подходит именно к тому посмертию, которое он для себя и предвидел. Но перед ним встает еврейский «Ахиллес» — одновременно иудей и эллин (что, собственно, и указывает нам на то, Чей, на самом деле, образ мерцает через смешной образ еврея-пожарного — победителя огня ада), которого Свидригайлов назовет братом — тот, кто скажет ему, что «здеся не место» — то есть не его место. Свидригайлов может покончить жизнь самоубийством — но в ад Господь его не пустит. 

Вообще, можно сказать, что за Раскольниковым и Свидригайловым на протяжении всего романа бегает Бог — как отец бегал в сне о лошадке за маленьким Раскольниковым, пытающимся навести порядок и справедливость по своему разумению, пытающимся сначала защитить жертву, а потом отомстить за ее смерть и наказать убийц. И Свидригайлова, отвернувшегося от всех Его призывов (например, в гостинице ему приносят телятину — очередная прямая отсылка к притче о блудном сыне, мотивами которой вообще пронизан весь роман — но он ее так и не ест), Он все же успевает хотя бы загородить от ада, заслонить от его последнего неправильного выбора.

№ 6  Какие знаковые события происходят с Раскольниковым накануне убийства? А после?

Вообще, все «Преступление и наказание» — это история неправильных выборов главных героев. Неправильных выборов, которые, однако, каким-то образом дают Богу шанс.

Но одно событие, пожалуй, далеко выделяется из других по своей яркости (не внешней — каким-то образом многие читатели умудряются вообще не обратить на него внимания) и по тому вызову, который оно бросает сознанию читателя. Это событие — спусковой крючок убийства, и Раскольникову оно кажется «каким-то предопределением судьбы его» (6, 50).

После сна о лошадке Раскольников просыпается с ярким осознанием невозможности замысленного, на душе его становится «легко и мирно» — и он произносит молитву: «Господи, покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой проклятой… мечты моей» (6, 50). 

А вот затем начинается странное. Раскольников, уставший, идет домой, но почему-то делает бессознательно «очевидный и совершенно ненужный» крюк, проходит через Сенную площадь — и именно там слышит разговор Лизаветы с мещанами-торговцами, которым она обещает прийти для заключения сделки в седьмом часу — и таким образом Раскольников, совершенно точно и абсолютно не вызывая подозрений, узнает, что старуха завтра в это время останется дома одна. И он воспринимает услышанное как приговор. Приговор, заметим, не старухе — себе: «Он вошел к себе, как приговоренный к смерти» (6, 52). За время этого лишнего и совершенно ненужного крюка произошло нечто, что полностью уничтожило его «волю и свободу рассудка», как говорит Достоевский. Этот лишний и совершенно ненужный крюк в несколько минут станет причиной лишнего и совершенно ненужного крюка в его жизни, который растянется в общей сложности на девять лет; мгновенно уничтоженная воля приведет к девятилетнему лишению свободы.

Пожалуй, еще более непонятным делают этот эпизод слова Порфирия Петрович в его последнем объяснении с героем: «Вас, может, Бог на этом и ждал». «По крайней мере, долго себя не морочил, разом до последних столбов дошел» (6, 351).

Здесь нам в своем наиболее полном и концентрированном виде явлена сложнейшая проблема свободы в «Преступлении и наказании». 

Раскольникову уже дано то, что ляжет потом в основу преображения — ощущение себя ответственным за весь мир, за все, что происходит на его глазах. Он уже в глубине своей Христос — и крюк, который он сделает для того, чтобы преображение осуществилось — в этом смысле совершенно лишний. Но у него уже, с другой стороны, сформировалась теория, плод испуганного и неверящего рассудка, последуй он которой не в столь радикальной форме, сформируй на ее основе жизненный путь — и постепенно превратится в существо гораздо страшнее Лужина. И потому ему предлагается после молитвы не путь — а выбор пути: отказаться от своей «проклятой… мечты», которую он еще нескоро — и лишь после осуществления — назовет «промахом» — то есть грехом (грех по-гречески — ‘αμαρτία — от ‘αμαρτάνω — ошибаться, промахиваться, не попадать) — но в ситуации обстоятельств наибольшего благоприятствования ей. То есть — отказаться не вынужденно, а самостоятельно и осознанно. Или — утратив свою волю, сделать этот совершенно лишний и ненужный крюк, пережив в полноте и на глубине все последствия решения приносить в жертву не себя, а другого. Этот крюк, на котором ждет Бог — потому что на таком крюке Он может ждать — но на таком пути — нет.

Сделав неправильный выбор, Раскольников отказывается от своей свободы. Он словно начинает жить в механизированном мире. Будто он клочком одежды попал в колесо огромной машины, которая тащит и тащит героя куда-то. Совершив убийство, вольно выбрав поступать так, как диктуют обстоятельства, Раскольников сам порождает цепь причинно-следственных связей, внутри которой он теперь надолго вынужден поступать не так, как хочет, а как диктуют обстоятельства. Он становится их рабом, потеряв возможность действовать по собственной воле. Жизнь его механизируется. От этого и ощущение пространства и времени в романе очень мутное. Все вокруг Раскольникова искажено его собственным неправильным выбором: и город, и воздух, и вода, и цвет.

Кстати, что такое навязчивый унылый желтый цвет в романе, о котором столько уже говорено? Как он связан с преступлением Раскольникова и с главной идеей романа? Мы уже говорили о том, что преступник Раскольников — по заданию — Христос романного мира. Как, впрочем, и всякий человек в области своей жизни. Христос — Солнце миру (об этом свидетельствует вся христианская литургическая поэзия, и для православного, регулярно посещающего службу, это соответствие абсолютно очевидно) — в том смысле, что Он — неистощимый податель благ. И Раскольников так и ведет себя — отдавая все, что имеет, всем вокруг. Но это происходит лишь тогда, когда он перестает полагаться на собственный расчет и рассудок, утверждающие, что у него — мало, на всех не хватит, и, чтобы иметь возможность помогать, — нужно у кого-то отнять. Внимая рассудку, герой не верит в то, что он — солнце. И яркий солнечный свет в романе исчезает — вместо него появляется страшный желтый цвет — цвет недостатка и нищеты, цвет плохой воды, выцветших обоев, желтого билета Сони. Тусклый желтый цвет романа — выродившийся свет солнца, которое больше не светит. Именно поэтому и скажет герою Порфирий Петрович: «Станьте солнцем…». Интересно, что это соотношение солнечного света и желтого цвета у Достоевского вполне традиционно для христианской культуры. Солнечный свет передается сияющим золотом, а желтый — это обесцененный, поскольку утративший связь с золотом цвет уже в восприятии европейского средневековья.

№ 7 Некоторые критики считают, что Порфирий Петрович «представляет» в романе самого автора. Так ли это? Есть ли в романе герой, устами которого говорит Достоевский?

Нет, таких героев у Достоевского нет никогда. Автор — и мне, кажется, уже даже в рамках нашего интервью отчасти удалось это показать, — всегда говорит нечто неизмеримо более сложное, чем самый «хороший» герой. Автор у Достоевского не говорит словами, его мнения бесполезно искать в дискурсе — там есть мнения только его героев, его слово всегда многомерно, ибо его слово — это образ. 

Что касается Порфирия Петровича, то это очень интересный персонаж — и именно с точки зрения своей близости к автору. Кстати, чрезвычайно интересно уже его имя, которое можно перевести примерно как «красный камень». 

И здесь интересно будет вспомнить аналогию со средневековой алхимией. Было учение, что красный камень — это тот самый знаменитый камень философов, который является итогом алхимических трудов, он по легенде исцеляет человека и природу при соприкосновении с ними, дарует вечную жизнь и изобилие. Камень философов — это и есть личность на высшей ступени своего развития, о которой так проникновенно говорил Достоевский, личность, пришедшая к жгучему желанию абсолютной самоотдачи, чтобы и другие все стали такими же развитыми личностями. 

В романе Порфирий Петрович называет себя человеком «поконченным», и здесь мы можем увидеть, как мастерски Достоевский использует для создания образа слово, которое на поверхности звучит, как приговор (поконченный — то есть уже не развивающийся, замерший, завершенный), а в глубине открывает иной, глубоко положительный смысл, заданный значением имени (так оборачиваются слова в конце «Записок из подполья», за что герой-повествователь и получил прозвание парадоксалиста). Порфирий — завершенный человек в смысле восхождения на высшую стадию развития личности, отныне ничего не ищущей для себя, а старающейся помочь вырасти и состояться другому. Тот, кто достиг конечного результата. Именно ему было суждено помочь Раскольникову прийти к своему преображению. 

В одной из бесед с Родионом Романовичем он, кстати, по замечанию Достоевского, вдруг начинает не говорить, а ... кудахтать. И это, конечно, не случайно, поскольку у Достоевского в тексте вообще нет ничего случайного. Порфирий носится с Раскольниковым, как курица с яйцом. Яйцо — символ зарождения новой жизни. И Порфирий Петрович постепенно открывает Раскольникову новую жизнь, пробуждает его к перемене ума — метанойе — тому покаянию, которое воистину радикально изменяет жизнь человека. При этом Достоевский показывает, что гарантом правильно происходящего процесса преображения выступает Господь. Именно действие высшей силы незаметно регулирует этот процесс, удерживая его в нужном русле.

Например, когда Порфирий, решив ускорить процесс, начинает давить на Раскольникова, вымогая его признание, а тот, еще до конца не созрел, не готов к истинному и самостоятельному раскаянию. И вот в этот момент в комнату врывается Миколка-красильщик и кричит: «Я убийца!» Раскольников оказывается спасен от неосмысленного, вынужденного признания, которое принесет ему вред, а зарвавшийся было Порфирий останавливается, отвлекается на этого юношу, оставив Раскольникова «дозревать» дальше. Но когда Родион Романович уже готов, когда он уже не может не раскаяться, Порфирий  доводит его до конца, принимает его, подводит к окончательной трансформации. Он сопровождает его как незаметный наставник, как ценитель и оценщик заключенного в Раскольникове человеческого материала. Красный камень преображает металл в золото, потому что по этой теории любой другой металл — это просто поврежденное, больное, не завершенное золото. 

В этом смысле Порфирий Петрович действительно выступает от лица Достоевского. Он, подобно автору внутри текста, творит того Раскольникова, каким его задумал сам Достоевский. 

№ 8 Можно ли в «Преступлении и наказании» найти прямую проповедь христианства? 

Проповедь — безусловно, и не только в этом романе. Один итальянский священник написал о Достоевском книгу, которую назвал «Достоевский: Христос — страсть жизни». Достоевский все время пишет о Христе — как влюбленный все время говорит о возлюбленной. 

А вот с ее «прямотой» сложнее. Писатель всегда утверждал: на читателя не надо наступать, от читателя надо отступать. Ему необходимо давать возможность взять из текста ровно столько, сколько он может и готов.

Подготовил Тихон Сысоев

Рисунки Екатерины Ватель

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.

«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви. В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».

Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!