От начал Церкви множество ее служителей произносило проповеди. Казалось бы, нет такого слова в Писании, нет такого праздника или церковного установления, о котором не было бы сказано хотя бы одной проповеди. Тем не менее проповеди произносятся, а сборники проповедей составляются и издаются. И все новые поколения христиан слушают проповеди в храмах и читают их в книгах.

Можно объяснить эту духовную тягу к проповеди, исходя из слов Спасителя, сказанных Им самарянке и приведенных св. апостолом Иоанном в четвертой главе его Евангелия. Христос говорит, что вкусивший живую воду Его учения не захочет другой воды, что его духовная жажда будет утолена. Но по той пылкости, с которой собеседница Богочеловека просит Его дать ей этой воды, можно предположить, что вкусивший воду христианства будет вновь стремиться к ней.

Церковь неустанно и непрестанно утоляет жажду народа Божия. И проповедь — это неиссякающий ручей благодатного поучения, к которому приходят те, кто ищет спасения и Богообщения.

Каждое новое поколение проповедников обращается к своим современникам, зная их жизнь, нужды и тяготы. Священнику есть что сказать пастве, и в своей заботе о ней он преподносит ей учение Церкви, опираясь на свой жизненный и духовный опыт.

Наверное, смело можно сказать, что этот опыт протоиерея Глеба Каледы был уникален. Отец Глеб был солдатом на войне, был крупным ученым и педагогом, в геологических экспедициях проделал тысячи километров верхом по раскаленным пустыням и горам Средней Азии, на грузовиках — по поволжским степям и Уралу. Он с отроческих лет был верным чадом и соработником в гонимой Православной церкви, почти 20 лет нес нелегкий крест тайного иерейского служения; ему пришлось пережить мученическую кончину пяти своих духовных отцов и множества близких ему людей. Наконец, он ревностно исполнял обязанности главы домашней церкви, и немалой: у него было шестеро детей, которые, в свою очередь, были воспитаны им в духе служения Церкви.

И в проповедях отца Глеба мы находим все, чем была богата его жизнь.

В рождественской проповеди о волхвах мы находим свидетельство ученого-христианина о том, что честный, непредвзятый поиск научных истин приводит к поиску истин духовных, и тогда жаждущей душе открывается мир веры, и нет никакого противоречия между ним и миром научного знания.

В проповеди на день Всех святых, в земле Российской просиявших, о высоком призвании гонимой Церкви говорит тот, кто сам был в ней в годы гонений и обрел опыт тайного иерейского служения, — поэтому такой явственной становится для читателя наша духовная ответственность перед сонмом Российских новомучеников, которые, пройдя через поругание, пытки и смерть, стяжали для Церкви венец славы.

Духовной радостью празднования Светлого Христова Воскресения делится с нами тот, чья жизнь целиком состояла в следовании за Христом. И невозможно без волнения читать слова отца Глеба о земных странствованиях Господа нашего, — настолько глубоко сам проповедник вжился в евангельские события. Во всех своих странствиях мирянин, а позднее — иерей Глеб никогда не расставался со своей верой, с мыслями о Христе и с молитвой Ему.

Отец Глеб истово и преданно возлюбил Христа, Его Пречистую Матерь, Его Церковь, ее отцов, учителей, святителей и подвижников. Но велика была и его любовь к пасомым; его покаянные проповеди — пример подлинно отеческих поучений и увещеваний. И эта великая любовь привела его в последние годы жизни к наитруднейшему служению — к проповеди Евангелия преступникам в местах заключения.

В этом служении полностью раскрылся дар отца Глеба как проповедника и окончательно стало ясно, что, какова бы ни была тема его проповеди, он всегда проповедовал истину христианства, всегда был его ревностным апологетом.

Слово апология означает по-гречески «заступничество, оправдание». Христианство было враждебно встречено миром, и эта враждебность сохранялась во все века и продолжает существовать и в наши дни, принимая все новые и новые формы — от кровавых боен до мощных пропагандистских кампаний, от административных запретов до попыток подчинить Церковь сильным мира сего и их интересам. Поэтому во все века рождаются проповедники, ставящие своей целью защитить учение Христа и Его верных от нападок и оскорблений, развеять непонимание, искоренить предрассудки, обличить заведомую ложь. Их путь труден, но они несут в мир Свет Христов, без которого земле не устоять.

Вот одним из таких проповедников истины и был протоиерей Глеб Каледа — воин, странник, ученый и священник. Те, кто был его духовными чадами, знают, как благодатные молитвы отца Глеба, его проповеди и беседы облегчали бремя грехов, вселяли силу и надежду, наставляли на путь спасения. Теперь, когда он молится о всех нас перед Престолом Всевышнего, мы предлагаем вспомнить его слова тем, кто их слышал, и ознакомиться с трудами замечательного проповедника наших дней — тем, кто не знал его при жизни.

Данное издание осуществлено благодаря усилиям духовных чад и семьи о. Глеба, сделавших и сохранивших записи его проповедей.

Большинство публикуемых проповедей произнесено в храме преподобного Сергия Радонежского в Высоко-Петровском монастыре.

Дорогие братья и сестры! К концу приближается Великий пост, и уже скоро мы с вами будем петь «Душеполезную скончавши Четыредесятницу…» Согласно церковному уставу, в конце поста перед Великим Четвергом, когда мы вспоминаем Тайную Вечерю, страдания и Крестную смерть нашего Спасителя и Господа, положено внимательно перечитать все Евангелия до повествования о Тайной Вечери, чтобы перед нашим мысленным взором прошла вся жизнь Иисуса Христа, истинного Бога и истинного Человека, во всем, кроме греха, подобного нам.

Читая Евангелие, мы часто, — если не сказать обычно, — не задумываемся о том огромном нечеловеческом труде, который совершил Иисус Христос для нашего просвещения и спасения, — а ведь Он был Человек во плоти. Он хотел есть, пить, нуждался в одежде, в отдыхе, сне, страдал, как все люди, от жары и холода, испытывал голод и жажду.

В Иисусе из Назарета неразрывно слито Божественное и человеческое. Эта слитность светится из Евангелия при внимательном чтении и постигается верою. Все попытки убрать из образа Христа Божественное, убрать из Него то, что присуще Второму Лицу Пресвятой Троицы, приводило к разрушению удивительно цельного облика Иисуса Христа, вызывало множество исторических противоречий. Этим занимались Арий, Ренан, Лев Толстой и множество современных нам авторов.

Не говоря уже о научной стороне вопроса, они лишали нас Божественного Откровения и даже надежды на спасение, коль скоро считали Иисуса Христа величайшим пророком и проповедником. Если Он просто великий пророк, то нам следует ждать иного Спасителя, иного Христа. Так и мусульмане считают Его лишь предшественником Магомета.

Нарушался Его облик, и если признавали в Нем только Единородного Сына Божия и не признавали Человека, лишая нас этим Искупительной Жертвы, а стало быть и спасения. Тогда Тайная вечеря и Голгофа становились призраками. Так поступили монофизиты.

Слава Богу, Святая Православная Церковь сохранила для нас живую апостольскую веру, веру самовидцев Господа, свидетельства Его жизни, проповеди и спасительных страданий, смерти и воскресения, — ту веру, которая жгла сердца людей, двигала их на подвиги, венчала венцами мучеников за Христа.

Господь сказал: «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают (то есть достигают) его» (Мф 11:12).

Ради того, чтобы мы могли достичь Царствия Небесного, положен огромный труд Господа нашего Иисуса Христа, Сына Человеческого и Сына Божия; а искуплены мы Его Голгофской жертвой, Его страданиями. Его кровь, пролитая на Голгофе, дает нам жизнь вечную, — если, конечно, мы этой жизни хотим.

Огромный труд для нашего вразумления, просвещения и спасения предстает перед нами, когда мы читаем Святое Евангелие.

Родился в пещере во время непогоды. Бедное детство — Пресвятая Дева и Иосиф Обручник смогли принести в храм только двух голубиных птенцов; это — определенная законом жертва беднейших. Бегство в Египет. Трудовая юность — помогал своему нареченному отцу Иосифу в плотницком ремесле.

И вот, в 30 лет, — выход на проповедь. Иисус красив и строен, — об этом свидетельствует Туринская плащаница. Рост Его примерно 180 сантиметров. Его взгляд был всевидящим; только будучи всемогущим Богом, Он мог видеть всю жизнь Нафанаила или рассказать самарянке о ее пяти мужьях. Его взгляд поражал порою даже привыкших к нему апостолов; апостол Марк часто прибегал к такому обороту: «Он взглянул на них и сказал» (см. Мк 3:5,34; 5:32; 8:33; 10:21,23). Из глаз Его, насколько мы можем понимать слова Евангелия, исходила сила любви. Этот взгляд мог быть укоряющим и будящим, властным и покоряющим. «Проходя же близ моря Галилейского (для нас, россиян, — по берегу небольшого озера), Он увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мною <…> И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним» (Мф 4:18–20). Так же поступили и сыновья Зеведеевы, Иаков и Иоанн (Мф 4:21–22), прозванные за свой характер Воанергесами, сынами грома.

Иисус ходил по всей стране Иудейской и Галилейской, посещал Самарию и доходил до стран Тира и Сидона (Мф 15:21), уча в синагогах, на городских площадях, в горах, на берегах озера Галилейского, которое называли морем, в храме Иерусалима. Мы как-то не задумываемся, с каким огромным физическим трудом это было связано.

…Горячая южная страна. По своему опыту могу засвидетельствовать, что, когда в тени 44°C, кажется, что твой организм уже не принадлежит тебе. На камни, раскаленные под лучами солнца до 50–60° и даже до 70°C, нельзя сесть в обычной одежде. Как-то мы шли ущельем среди черных камней, и собака стала подвывать — тропа обжигала ей лапы. Пришлось ее взять на седло. Если попытаешься взять железный предмет, сразу разжимаешь пальцы: жжет.

А представьте себе, что переходя от селения к селению, из города в город, надо подниматься на горы и спускаться с них. Высота гор в Палестине достигает 1 км и более. Много ли это? Высота Воробьевых гор в Москве — 65 метров.

Как-то я проходил небольшой маршрут с молодым парнем. Палило южное солнце, на обнаженных склонах ничего не росло. Путь нам пересекали небольшие овражки, и когда мы вылезли из одного из них, мой молодой спутник, студент, сказал, обессиленный: «Я сейчас умру…» Я ответил ему: «Врешь, не умрешь, пошли дальше».

А у Иисуса Христа это были не единичные маршруты, после которых Его ожидал отдых у какой-нибудь речушки или ручейка, а постоянный труд изо дня в день. После переходов Его ждали встречи и беседы с людьми; больные, слепые, немые, бесноватые и прокаженные жаждали исцеления; с Ним встречались не только друзья, но и явные или скрытые враги, которые старались Его уловить на каждом слове, на каждом поступке, на каждом жесте.

А как хочется, как приятно бывает после утомительного пути лечь на ковер, положив под бок подушку, в тени виноградной беседки или под смоковницей. Сам хозяин дома принесет прохладную воду для омовения, — прежде всего поцарапанных придорожными колючками ног, в которые въелась дорожная пыль.

А фарисей Симон не отдал Ему первого долга ближневосточной вежливости: не дал воды ноги умыть.

В Своих странствиях Иисус Христос защищал себя от палящих лучей солнца обычным белым «сударом» — платком, покрывающим голову и шею. Позднее этот плат апостол Петр нашел во гробе после Воскресения Господня (Ин 20:7).

Его последний переход из Иерихона в Иерусалим — это шесть часов под палящими лучами солнца по ничем не затененным тропинкам, через нагромождения скал, когда приходилось преодолевать восхождение более чем на 1000 метров. Это требует больших усилий.

У меня однажды половина отряда полегла с тепловыми ударами. Солнечные удары случаются и у вороных лошадей.

Спутниками Христа при Его постоянных путешествиях были голод и жажда. Нередко Он отправлял Своих учеников отдохнуть, а Сам оставался с народом для бесед и проповеди.

Когда ученики Его отдыхали, Он либо ночью, либо «встав весьма рано» удалялся «в пустынное место, и там молился» (Мк 1:35).

Из чтения Евангелия у меня сложилось впечатление, что Христос совершал переходы в наиболее тяжелое время суток, чтобы, когда еще не наступил или уже спал дневной зной, у народа были силы слушать Его.

Если Он был в каком-то селении, то до глубокого вечера к Нему шли в великом множестве больные, немощные, запутавшиеся в своей жизни и жаждущие просвещения люди, а вместе с ними — и коварные враги Его — фарисеи и саддукеи, желавшие погубить Его. Случалось, что в Него бросали камни (Ин 8:59). Его пытались схватить, но до времени Он в критические минуты скрывался — проповедь Его еще не была окончена.

Короче, как писал один из богословов, «слово сталкивалось со словом, дух с духом. Произносились речи в возбуждающем споре, шла опасная словесная борьба и росло напряжение».

Вспомните коварную попытку обвинить Его в политическом, как мы сейчас говорим, — государственном преступлении, когда Ему подали динар с изображением кесаря.

К этому всему прибавлялись утомительные объяснения с собственными учениками с их непониманием Его мессианских задач, их самолюбием и тщеславием. Горячие сыновья Зеведеевы, Воанергесы, «сыны грома», как их называли, стали добиваться, чтобы Он посадил их одного по правую, другого по левую Свою руку в Царствии Небесном.

Мы часто вспоминаем предателя Иуду и забываем о тех учениках, которые после проповеди Христа в Капернаумской синагоге возмутились и «уже не ходили с Ним» (Ин 6:66).

«Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос» (Ин 6:67–69).

Жизнь Иисуса из Назарета протекала между Вифлеемской пещерой — загоном для скота — и Голгофским холмом. Она была бедной и бесприютной, наполненной трудом проповедника, странника, целителя болезней телесных, душевных и духовных, — странника, Который говорил о Себе: «Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» (Мф 8:20; Лк 9:58). Он проповедовал и днем и ночью, страха ради иудейского^[1] ; так к Нему приходил для бесед один из начальников иудейских, Никодим. Удивительным, глубочайшим богословским содержанием была наполнена эта ночная беседа. По ночам к Нему, вероятно, приходил и Иосиф Аримафейский и другие потаенные ученики Господа, имена которых история не сохранила.

Перечитывая перед Великим Четвергом Евангелия, следует осознать этот труд Господа. Это поможет глубже проникнуться пониманием искупающей наши грехи Голгофской жертвы.

Для нашего спасения и назидания трудились Апостолы, святые отцы Церкви, преподобные подвижники благочестия. В их трудах дается разъяснение Священного Писания, из поколения в поколение передается опыт духовной жизни, духовного делания. Чтобы воспользоваться этим богатством духовным, чтобы человек оказался в состоянии стать искупленным кровью Христа, ему необходим труд для восприятия этих даров, ему нужно усилие воли.

К нам всем обращены слова: Царство Небесное трудом берется, и употребляющие усилие достигают Его .

В Сионской горнице во время Тайной Вечери Христос молился: «Отче!.. Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить» (Ин 17:1,4).

А теперь, дорогие братья и сестры, дело за нами! Нужен наш труд, нужны наши усилия в творении Его заповедей. На этом пути с нами будет Его помощь, помощь Пресвятой Девы, усыновившей весь род человеческий в лице апостола Иоанна Богослова, будет помощь наших святых небесных покровителей. Но без наших, хотя бы слабых, усилий, без нашего желания они к нам на помощь не придут, уважая свободу нашей воли.

Нужно усилие нашей воли, чтобы регулярно соблюдать молитвенное правило. Без молитвы нет жизни во Христе. Нужно постоянное внимание к Священному Писанию, к чтению Евангелия. Нужны желание и усилие в борьбе с грехом, та «невидимая брань», о которой писали подвижники, а св. Никодим Святогорец так и назвал свою книгу. Нужны усилия для творения добра ближним, для любви. Нужны усилия для честного выполнения своих обязанностей дома и на рабочих местах. Но обо всем этом, если будет угодно Господу, в следующих проповедях.

«Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!» — раздается по нашим храмам, монашеским обителям и в домах православных христиан.

Христос воскресе! Поздравляю вас с Праздником праздников и Торжеством из торжеств и желаю вам духовной пасхальной радости.

Три положения отличают христианство от других религий:

вера в Бога-Творца, в трех ипостасях Единого и Сущего;

вера в Сына Божия, истинного Бога и истинного Человека, Своими страданиями спасающего нас от грехов наших;

вера в то, что Христос воистину воскрес.

На Пасху мы приветствуем друг друга словами: Христос воскресе! И отвечаем: Воистину воскресе! «Если Христос не воскрес, — писал апостол Павел, — то вера ваша тщетна» (1 Кор 15:17).

Воскресение Христово — это личный опыт православного христианина. Он в ликующем богослужении Пасхи, в Таинстве Евхаристии, в причащении Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа и во многом другом.

Твердая уверенность, что Христос воскрес, дала силу апостолам проповедовать Христа воскресшего всему миру, идти в другие народы и в другие страны. В древнейшей Литургии, так называемой Мозарабской, составленной, по преданию, апостолом Иаковом, говорится: «Петр и Иоанн поспешили вместе ко гробу, увидели в пеленах ясные следы Того, Кто умер и воскрес». И это изображение распятого и воскресшего Христа чудесным образом сохранилось до нашего времени. Я имею в виду Туринскую Плащаницу. Кто-то сказал, что пустая гробница Христа стала колыбелью христианства. Спаситель никогда не говорил о Своих страданиях и смерти, не упомянув о Своем Воскресении.

Христос воскресе! — Воистину воскресе! Христос воскрес — Первенец из мертвых — в новое тело и в новую плоть. Гробовой камень был отвален не для того, чтобы Христос вышел из склепа, а чтобы в него могли войти ученики и жены-мироносицы. Он после смерти стал проходить «дверями затворенными» — так свидетельствует Евангелие (см. Ин 20:19). А исследования Туринской плащаницы в XX в. показали, что Он вышел из плащаницы, не развернув ее. Изучая Туринскую плащаницу и поняв это, атеист и безбожник, профессор анатомии Парижского Университета Бербье воскликнул: «Так, стало быть, Он воскрес!» Из атеиста Бербье стал проповедником Туринской плащаницы и Воскресения Христа. И таких примеров можно привести довольно много: профессор Оверье, Вильсон и многие другие.

Сомневающемуся в Воскресении Христа апостолу Фоме Христос показал руки, на руках язвы гвоздимые и рану в ребрах Своих и сказал ему: «Не будь неверующим, но верующим» Ин (20:27). Фома воскликнул: «Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин 20:28–29). Им-то ведь и дается духовно-опытное, сердечное познание воскресшего Господа и победы Жизни над смертью, духовное постижение Евхаристии, которое важнее всех остальных рационалистических и прочих рассуждений.

В наше время, когда имеется очень много неверующих, нам открываются новые факты, свидетельствующие о воскресении Христа. Самым главным из них является проповедь апостолов, которые, будучи потрясены, обошли тогдашний мир, проповедуя Христа воскресшего. А они были здоровые люди, реалисты, привыкшие к тяжелому физическому труду, рыбаки. Автор трехтомного труда по истории Рима профессор Арнольд, изощренный в опровержении исторических мифов и ошибок, утверждает: «Удовлетворительность свидетельств жизни, смерти и воскресения нашего Господа Иисуса Христа доказывалась неоднократно, они отвечают общепринятым правилам, по которым надежное доказательство, свидетельство, отличается от ненадежного.»

Другой исследователь, профессор Эдвин Селин, подчеркивает: «Воскресение Христа из мертвых на третий день в полной сохранности тела и духа есть факт, который является столь же надежным, как любой другой, подтвержденный историческими свидетельствами.» А юрист, член Верховного суда США Эдвард Кларк пишет: «Будучи юристом, я предпринял тщательный разбор свидетельств, связанных с событием третьего дня Пасхи. Эти свидетельства представляются мне бесспорными. Работая в Верховном суде, мне случалось выносить приговоры на основании доказательств, куда менее убедительных. Выводы делаются на основании свидетельств, а правдивый свидетель всегда безыскусен и не склонен приукрашивать ход событий. Евангельские свидетельства принадлежат именно к этому роду. И в качестве юриста я безоговорочно принимаю их как рассказы правдивых людей о фактах, которые они могли подтвердить».

Проведя много лет в сборах материалов о Туринской Плащанице, сделав небольшой вклад в познание ее, я почувствовал, что ко мне уже не относятся слова, сказанные Христом апостолу Фоме: «Блаженны невидевшие и уверовавшие». Я вложил персты мои в раны гвоздиные и руку в ребра Его. Мне кажется, что не верить в воскресшего Христа может только тот, кто все в мире пытается объяснять лишь своим ограниченным и греховным опытом; тот, кому Бог мешает жить по его страстям и гордости. Знаменитый анархист М. А. Бакунин писал: «Если Бог существует — Его необходимо запретить». Вот это «запрещение Бога» мы видели в течение долгих 70-ти с лишним лет. Но многие не приняли этого «запрещения». Однако для христианина важны не доказательства рациональной науки о Воскресении Христа, которые дает XX век, а свидетельства в его сердце, в его духовном опыте, в его жизни. И сегодня, в день Пасхи, победы Христа над смертью, приветствуя друг друга словами «Христос воскресе!», давайте забудем наши мирские суетливые печали и возрадуемся воскресшему Богу. Да будет радость в сердцах наших совершенна. И никто не отнимет ее от нас. И когда на нас находит уныние, вспомним, что Христос воскрес.

Христос воскресе, дорогие братья и сестры!

Воскресение перед Рождеством имеет наименование «Неделя святых отцов», а предшествующее называется «Неделя святых праотец». Почему так? Ведь мы подходим с вами к Рождеству Христову, и то, что мы поем во время канона утрени «Христос раждается, — поем, начиная с Введения во храм Пресвятой Богородицы, — славите», означает, что мы постепенно все больше и больше углубляемся в осмысление истории Ветхого Завета — времени, когда человечество, совершившее грех, утратившее Бога, получило обетование, что придет Спаситель — Христос, Мессия, и лучшие люди человечества, праведники Ветхого Завета, ожидали когда же Он придет.

Пророчества по мере приближения времени рождения Господа нашего Иисуса Христа возрастали и возрастали, и поэтому вполне естественно, что за две недели до Рождества Иисуса Христа мы вспоминаем праведников и молимся праотцам, которые ожидали Христа. А праотцами мы называем всех тех праведников, которые ожидали Его пришествия, учили человечество о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и дали нам образцы веры, послушания и покаяния. Поэтому нам, вероятно, сегодня и в течение этой недели есть смысл посмотреть отдельные главы Библии, вспомнить пророчество Исайи, который говорил: «Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Ис 7:14).

И когда мы говорим о вавилонском плене, мы обычно говорим о том, что этот плен был наказанием для евреев за их грехи. Но мы забываем еще об одном: последствия этого плена способствовали распространению среди языческих народов ожидания Христа. И евреи рассеяния, которые во время вавилонского плена образовали различные общины, несли книги пророка Даниила и его предшественников, в которых указывалась в таинственных седмицах и дата рождения Христа. И даже перед рождением Господа нашего Иисуса Христа царица Савская (то есть эфиопская, абиссинская) присылала послов в Иерусалим узнать, — не родился ли Христос. И вот именно поэтому в Церкви предусмотрен день празднования праотцев.

«Празднолюбцы, приидите, псаломски да восхвалим…» — пелось сегодня в одном из песнопений. «Празднолюбцы» — это не те, которые не умеют работать, как у нас, а те, которые любят церковные, православные храмовые праздники.

И вот мне хочется, чтобы все вы были и трудолюбивыми, и празднолюбцами в этом большом понимании этого слова. Мы, празднуя сегодня день праотцев, празднуем на следующей неделе день отцев, то есть тех, от которых по плоти произошел Христос, Его как бы кровных предшественников; а сегодня мы вспоминаем и тех, и других: этим мы восславим Рождество Христово.

И отмечу еще одну мудрость нашего церковного устава: очень много пророков вспоминается в декабре, и это тоже способствует нашему ожиданию, нашему приготовлению к великому празднеству Рождества Христова.

Поздравляю вас с навечерием великого праздника Рождества Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа.

Это удивительный праздник, и удивительный сегодня день, так же как удивительна бывает и Великая Суббота перед Пасхой. Праздник — это Рождество, праздник — это Пасха, а вот накануне такого праздника, когда нас уже охватывает радость, когда мы веселимся, радуемся в преддверии окончания поста, — а сегодня сугубый пост, — бывает радостное предпразднование, и смысл этого предпразднования заключается в том, чтобы осмыслить самый праздник, продумать его. И не случайно сегодня читалось много пророчеств о рождении Господа нашего Иисуса Христа, сегодня были соответствующие Евангельские чтения, часы сегодня были необычные, — все было сегодня необычно. И вот, учитывая это великое предпразднество, духовенство во время сегодняшнего богослужения оделось в праздничные рождественские ризы.

Суть Рождества заключается в том (я уже говорил это вчера), что родился Еммануил, «еже есть сказаемо: с нами Бог» (Мф 1:23). И вот — ощущение, что с нами Бог, что мы хотим, готовы жить по Его воле. «Ты веруешь <…> и бесы веруют, и трепещут <…> неосновательный человек» (Иак 2:19). А мы должны веровать в любви к Богу. И между верой сатанистов — о которых сейчас не хочется упоминать — и верой сияющего, светящегося Серафима Саровского и других имеется огромнейшая дистанция. И вот как светлость праздника, как светлость нашего духовного состояния в этот день, и священник надевает белые и светящиеся одежды. Так вот давайте, чтобы не только ризы духовенства были светлыми, но чтобы и души наши в этот Божественный праздник были светлыми.

Праздник этот имеет еще одну удивительную особенность: апостолы его не праздновали, и первохристиане в первые века Рождество тоже не праздновали. Почему? Апостолы праздновали те события, в которых они принимали личное участие, которые они лично пережили. А на Рождестве-то их не было. У них не было потребности вспоминать Рождество. И был праздник испокон веков — праздник Богоявления, посвященный тому, что Бог явился в мир, явился для того, чтобы обожествить и поднять до неба человека, обновить, восстановить падший образ Адама. И лишь в IV в. и даже в начале V в., в значительной степени по стараниям Иоанна Златоустого, по его проповеди, возникло празднование Рождества Христова, но оно было как бы подспудно, оно праздновалось в дни Богоявления, совместно с Крещением. А Крещение Христово апостолы знали, учениками Крестителя Господня Иоанна были и апостол Андрей, и апостол Иоанн Богослов. Это они знали, это они пережили, это им было необходимо переживать вновь и вновь. Но уже в III в. свт. Григорий Богослов в своем чудесном слове на Богоявление говорил о Рождестве Христовом; он говорил о смысле Рождества, и частично его мысли я вам передавал сегодня и вчера. А в средние века этот праздник, как писал один из немецких богословов середины нашего века, поднялся на пик, стал вершиной христианских праздников.

Очень любопытно сравнить отношение к Рождеству и к Пасхе у православных и у лютеран, западных исповедников Христа.

Для нас праздник праздников — победа Христа над смертью, Его искупление. Сущность нашей веры заключается в Пасхе, в воскресении Христовом. «Если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна» (1 Кор 15:17). А вот у лютеран и у других протестантов Пасха проходит бледно; у них центральным, высшим праздником является Рождество. С одной стороны, его празднуют очень по-мещански, как семейный праздник: частично это к нам перешло. А с другой стороны — и это, вероятно, главное — они к нему подходят рационалистично. Им понятно рождение, им понятно, что явился Человек, Личность, Который начал учить, проповедовать, но вот Воскресение Христа, преображение человека через Воскресение Христово — это им оказывается в меньшей степени доступно. Известно, что отрицание Воскресения — это ересь. Вот поэтому соотношение значения наших православных праздников с религиозным ощущением и миропониманием протестантов оказывается разным.

Но, хваля Пасху, называя ее Праздником праздников, мы не умаляем Рождества, ибо если бы не было Рождества Господня, не было бы и крестной смерти Христа, не было бы и нашего спасения и не было бы сияющей и всепобеждающей Пасхи.

Давайте сегодня радоваться, что мы дожили до дней Рождества Господа нашего Иисуса Христа. И мне бывает немножко горько и обидно — у нас имеется чудный обычай: когда мы встречаемся друг с другом на Пасху, мы говорим: «Христос воскресе!» А почему мы не приветствуем друг друга особо на Рождество?

Христос родился! Воистину родился Христос-Еммануил! С нами Бог!

Храни вас всех Господь Бог!

Суть этого события прекрасно изложена в духовных песнопениях, которые вы сегодня слышали и будете слышать. Поэтому я призываю вас всех радоваться о родившемся Господе, ибо сегодня совершилось чаяние языков^[2] , — и тех языков, как говорится в песнопениях, которые жили до Христа, и тех, которые живут после Христа.

Когда мы говорим: «Славить в делах и мыслях наших», мы должны вникать в наше церковное богослужение, наши церковные песнопения, ибо в них открывается глубина православного богословия, глубина православной веры; в них открываются и сокровенные чувства православных людей. Приходя в храм, нам надо стараться вникнуть в эти переживания, проникнуться ими. И я думаю, что сегодня, в день радости, в радостную ночь Рождества Христова, вы сумеете почерпнуть в храме радость рождения Христа и унести эту радость в свои дома.

Христос раждается — славите , — обращается к нам святая Церковь в эти праздничные дни. Так последуем же ее призыву и будем славить Его в наших делах и словах, мыслях и чувствах. Славить Бога в праздник — значит благодарить Господа за этот праздник и думать о великих событиях, с ним связанных.

Много знаменательных дат было в жизни народов и государств: победа греков над персами, римлян над Карфагеном, Московского царства над Казанским ханством, рождение Перикла, Сократа, Шекспира, Пушкина, Александра Македонского и корсиканца Наполеона, открытие Америки, первый полет аэроплана и бесчисленное множество других событий, постепенно уплывающих в туман веков. Они не задевают глубоко чувств, не возбуждают мыслей о смысле жизни и в конце концов сохраняются в памяти лишь у специалистов-историков.

Среди этого множества множеств событий, происшедших на земле, яркими, согревающими нас огоньками горят праздники святой Церкви. Они вспоминаются не как некогда происшедшие исторические события, подобно нашествию Наполеона или Великой французской революции, а переживаются нами снова и снова, как имеющие произойти сейчас. Вот почему в Рождественском кондаке поется «Дева днесь Пресущественного раждает», — вот почему эту же мысль настойчиво повторяет и стихира на стиховне «Днесь раждает Дева Творца всех».

Откуда эти различия в воспоминании событий светской истории — и событий, отмечаемых в церковных праздниках? Первые из них с течением времени теряют свой смысл и актуальность, — со вторыми связана личная судьба каждого отдельного человека. Они происходили для каждой вступающей в мир души, в какой бы год и час она ни родилась на земле для жизни в вечности. Вот отчего мы ежегодно переживаем христианские праздники как вновь происходящие события.

Но мы растем, живем, изменяется наш душевный и духовный облик, и каждый из нас не похож на другого. Поэтому у каждого восприятие праздника чем-то отличается от восприятия других. Каждый год вносит для отдельного христианина в восприятие христианского праздника (как и в восприятие самой окружающей нас жизни) новые мотивы. Конечно, эти оттенки касаются не самой сути настоящего Праздника, заключающейся в пришествии на Землю Еммануила «еже есть сказаемо: с нами Бог» (Мф 1:23), а его, так сказать, окружения.

Моя мысль последние годы останавливается на образе волхвов, пришедших вслед за звездою от востока поклониться родившемуся Христу.

В Персии волхвами называли людей мудрых, обладающих высокими, обширными (и тайными) познаниями, в особенности медицинскими. Они пользовались великим уважением и почетом, и при вавилонском и персидском дворах бывали советниками царей.

У пророка Даниила волхв — это наблюдатель природы, и, по-видимому, упоминаемые в Евангелии волхвы были астрономами или астрологами; в церковных песнопениях они называются мудрыми звездоблюстителями, «звездам служащие, звездою учахуся»^[4] . Родина их точно не известна; апостол и Евангелист Матфей лишь кратко говорит «пришли в Иерусалим волхвы с востока» (Мф 2:1), но древнее церковное Предание, упоминаемое свтт. Василием Великим и Иоанном Златоустом, Климентом и Кириллом Александрийскими называет их отечеством Персию^[5] . Религия древних персов была чужда грубого идолослужения и многобожия, которыми отличались религии других древних языческих народов. Это значительно облегчало персидским волхвам путь к истинному Боговедению. Последнему особенно способствовало то, что долгое время в Персии и Вавилоне жил пророк Даниил и был там главою мудрых^[6] . По-видимому, он поведал группам местных мудрецов о Мессии, о Том, Кто «составлял чаяние языков». Халдейским и персидским мудрецам, вероятно, были известны и передавались из поколения в поколение и книги Даниила, указывающие, какое количество седмиц должно пройти до времени рождения Христа. И вот, когда приблизилось окончание этих седмиц и появилась на небе необыкновенная звезда, о которой еще Валаам пророчествовал: «Воссияет звезда Иакова и восстанет человек от Израиля» (Числ 24:17), некоторые волхвы поняли, что родился в мире необыкновенный Царь, подлинная надежда язычников, и устремили взоры к Иудее и Иерусалиму. И трое из них — Мельхиор, Бальтазар и Гаспар, как передает их имена церковное Предание, возгорелись желанием поклониться Ему и отправились в длинный, тяжелый по тем временам путь в Иерусалим, через дикие степи и пустыни Передней Азии, где их поджидали бури, жажда, дикие звери и еще более страшные и опасные разбойники.

Почему только трое из волхвов поняли значение явившейся на небе звезды и отправились в Иерусалим, а не все, кто изучал движение небесных тел? Потому что они изучали природу с умом, чуждым гордости, стремились к познанию истины, а не к удовлетворению своего честолюбия. Помните, у псалмопевца: «Не нам Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс 113:9). Это чувство несомненно жило в волхвах, хотя они и не знали Истинного Бога.

Ощущение в природе Божественной мысли, стремление к ее ведению и восторг перед ее мудростию характерны и для многих выдающихся естествоиспытателей нового времени.

Горячая вера в то, что «Бог не есть Бог неустройства, но Бог порядка», заставила Кеплера искать стройные законы движения планет. Свое сочинение о гармонии миров он закончил молитвой:

«Благодарю Тебя, Создатель мой и Господь, что Ты дал мне эту радость в Твоем творении, это наслаждение в труде рук Твоих. Я показал людям превосходство Твоих творений, насколько мой конечный дух был способен понять Твою бесконечность. Если я сказал что-нибудь недостойное против Тебя, или что-нибудь, чем хотел сам прославиться, милосердно прости меня».

Близкое настроение мы видим у Паскаля, Ломоносова, который в работе о слоях земли писал: «Натура есть некоторое Евангелие, благовествующее неумолчно творческую силу, премудрость — величество. Не токмо небеса, но и недра земли поведают славу Божию». А тех, кто пытался найти противоречие между естественной историей и Священным Писанием, он называл клеветниками и ссорщиками, старающимися произвести «вражду между Божией дщерью натурой и между невестою Христовою Церковью».

Аналогичные мысли высказывал и ботаник Мюллер: «Природа и Библия, будучи произведениями одного и того же Существа, не могут противоречить одна другой».

И как бы подхватывая эту мысль, физик Эйнштейн, говоря о великой книге мироздания, писал: «Чем больше мы читаем, тем более полно и высоко мы оцениваем совершенную конструкцию книги, хотя полная разгадка ее кажется все удаляющейся по мере того, как мы продвигаемся вперед».

О познаваемости через науку чудесной гармонии мира писал А. Ферсман, человек, кажется, неверующий, и многие другие ученые.

«Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим 1:20).

И в настоящее время, когда человечество отводит науке огромную роль в своей жизни, провозглашает ее открывательницей истины, Бог ею призывает к Себе ученых, а за ними остальное человечество, подобно тому, как Христос Петра-рыбака привлек к Себе, поразив его множеством пойманных рыб, а звездоблюстителей волхвов появлением звезды.

После долгого и трудного путешествия волхвы пришли в Иерусалим и спросили царя Ирода и Иерусалимлян: «Где родившийся царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему. Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним». У Ирода явилось желание убить родившегося Младенца. Он собрал «всех первосвященников и книжников народных, спрашивал у них: где должно родиться Христу? Они же сказали ему: в Вифлееме Иудейском <…> Тогда Ирод, тайно призвав волхвов, выведал от них время появления звезды и, послав их в Вифлеем, сказал: пойдите, тщательно разведайте о Младенце и, когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему» (Мф 2:2–5,7—8). Он лицемерил: слушателей истины, мудрых звездоблюстителей, возвестивших о рождении Христа, он хотел использовать для Его убиения.

Нечто подобное мы видим и в настоящее время. Ученые, которые по идее должны являться служителями истины, результаты своего изучения природы (так же, как Ирод — наблюдения волхвов за звездами) пытаются использовать для борьбы с Богом и истиной и ведут антирелигиозную пропаганду якобы для утверждения истины, ссылаясь на якобы научное исследование.

Но вот когда научные исследования показывают ту же последовательность этапов творения, что и Библия, когда астрономия и физика, исходя из изучения природы, возвещают, что было некогда начало мира, когда раскопки археологов свидетельствуют, что Библия является одним из достовернейших исторических документов, когда исследования историков подтверждают историчность Христа, — тогда мы видим Иродово смущение атеистов. Они пытаются засекретить эти открытия или объявляют их ложью, «путем к поповщине».

Есть нечто еще более страшное, — когда сами ученые объявляют свои открытия ложью, коль скоро те открывают им самим Бога. Об этом трудно говорить без содрогания. «Ибо открывается гнев Божий с неба, — пишет апостол Павел, — на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою. Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны. Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезумели <…> И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму — делать непотребства, так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло <…> безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы» (Рим 1:18–22,28-31).

Вот как бывает, когда наукой занимаются не для раскрытия истины, не для служения людям (об этом лишь часто говорят), а ради своей гордыни, своего честолюбия.

Как это далеко от «не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу» (Пс 113:9). Вот почему «они осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное сердце их; называя себя мудрыми, обезумели».

В Евангельской истории волхвов можно выделить три этапа: первый, о котором уже говорилось, от момента появления звезды до прихода в Иерусалим; второй — от прихода в Иерусалим до прихода в Вифлеем; и, наконец, третий — от поклонения Христу до отшествия в страну свою.

Чем замечательны эти этапы и чему они нас учат? Первый — от появления звезды до прихода в Иерусалим — это рассмотрение, постижение и познание воли Божией через природу. Оно потребовало от волхвов огромного труда — далекого путешествия, но дало лишь приблизительное познание воли Божией: Родился «царь во Иудеи».

Чистоте сердечной в научных исследованиях учит нас шествие волхвов за звездой. К науке надо подходить как к чтению Евангелия, с душою, чуждою зависти и лукавства, гордости и честолюбия, ибо «кто возносится естественными дарованиями, — пишет св. Иоанн Лествичник, — как-то: остроумием, понятливостью, искусством в чтении или произношении, быстротою ума и другими подобными способностями, без труда нами получаемыми, тот никогда выше естественных благ не получит, ибо неверный в малом и во многом неверен будет по своему тщеславию».

История волхвов от появления звезды до прихода в Иерусалим показывает, кроме того, невозможность через одну только науку в совершенстве познать волю Божию.

Более совершенное познание ее волхвы получили в Иерусалиме из Священного Писания: «И ты, Вифлеем, земля Иудина, — прочитали им книжники слова пророка Михея, — ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля» (Мф 2:6).

Изучая природу, «бездонную реальность, нас окружающую», можно придти к тому выводу, к которому пришел Вернадский, — «в мире существует некая Разумная Сила». Но вчитываясь в священные книги, мы можем постигнуть волеизъявление этой Разумной Силы — Бога, и читая одновременно Библию и великую книгу природы, мы видим удивительное между ними согласие, что свидетельствует об истинности их обеих. Изучая одновременно обе книги, написанные Творцом — Природу и боговдохновенное Священное Писание, мы глубже постигаем каждую из них в отдельности. Это расширяет ум и облагораживает душу, помогает видеть идею Творца в каждом Его творении.

Священное Писание является Божественным откровением, рассказывающим о Божием домостроительстве и научающим жизни. Читая его, в особенности Четвероевангелие, люди шли на подвиги самоотречения, любви, милосердия, самоотвержения и мужества, наполнялись живой верой в Бога. Известно много случаев, когда читая попавшее «случайно», с точки зрения человеков, в руки Евангелие, люди неверующие проникались верой, вместо самоубийства шли в церковь, вместо пропаганды атеизма принимали венец мучеников за проповедь христианства. Вот почему распространения Евангелия боятся атеисты, — ибо в нем заключена сила.

Волхвы, узнав от первосвященников и книжников народных, что в Священном Писании написано через пророка «И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств Иудиных, ибо из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля <…> пошли. И се, звезда, которую видели они на востоке, шла перед ними, как наконец пришла и остановилась над местом, где был Младенец. Увидев же звезду, они возрадовались радостью весьма великою, и, войдя в дом, увидели Младенца с Мариею, Матерью Его, и, пав, поклонились Ему; и, открыв сокровища свои, принесли Ему дары: золото, ладан и смирну» (Мф 2:6,9-11). «Золото, — пишет святитель Феофилакт, — как царю, ладан — как Богу, и смирну — как человеку».

Таким образом волхвы вошли в третий этап своего развития, поднялись к непосредственному богообщению. «И, получив во сне откровение не возвращаться к Ироду, иным путем отошли в страну свою» (Мф 2:12), — это тоже непосредственное богообщение и богооткровение.

О дальнейшей судьбе волхвов Евангелие ничего не говорит, но древнее церковное Предание повествует, что волхвы были крещены апостолом Фомою во время проповеди его в Персии и стали благовестниками христианства на востоке.

Путь волхвов — это путь от изучения природы к Библии, от Библии к непосредственному богообщению, к высшей степени богопознания и духовной жизни. Свою жизнь они окончили как благовестники Евангелия. Этот путь длинный и трудный. Сколько опасностей поджидало волхвов на пути! Сколько сомнений, вероятно, пришлось пережить им в их трудном шествии! Их было трое, и они помогали друг другу в минуту опасности, поддерживали в моменты душевных депрессий и сомнений. «Как хорошо <…> жить братьям вместе» (Пс 132:1), — восклицает псалмопевец. Мог ли на подвиг волхвов отважиться один человек? Вряд ли.

Родившемуся Христу поклонились не одни волхвы. В ту ночь, когда родился Христос, в окрестностях Вифлеема «были на поле пастухи, которые содержали ночную стражу у стада своего <…> И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям: ибо ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение! Когда Ангелы отошли от них на небо, пастухи сказали друг другу: пойдем в Вифлеем и посмотрим, что там случилось, о чем возвестил нам Господь. И, поспешив, пришли и нашли Марию и Иосифа, и Младенца, лежащего в яслях. Увидев же, рассказали о том, что было возвещено им о Младенце Сем. И все слышавшие дивились тому, что рассказывали им пастухи. А Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем.

И возвратились пастухи, славя и хваля Бога за все то, что слышали и видели, как им сказано было» (Лк 2:8,10–20).

Насколько проще история пастухов истории волхвов! Они без изучения природы, без чтения Библии, непосредственно в простоте душевной получили богооткровение, что родился Христос, и быстро, в ту же ночь, увидели Его. Вот он — путь простой немудрствующей веры. Путь прекрасный и легкий. Этот путь мог пройти в одиночку и один человек. Но каждому ли возможен он? Человеку, чей ум изощрен в научных изысканиях, утончен современным скептицизмом, более свойственен тяжелый и длинный путь волхвов, через изучение природы и истории; но на этом пути совершенно обязательно изучение Священных книг. Они будут поддерживать в минуты сомнений, без них ученый не поймет смысла своих научных изысканий. Если пастух может молиться, не читая духовных книг, то для верующего, идущего путем волхвов интеллигента чтение их настраивает на молитву, подвигает к непосредственному личному созерцанию и переживанию Бога, и это переживание может иногда наступить лишь в конце пути.

Редко у кого в наше время эти пути духовного роста наблюдаются в чистом виде. Элементы пути пастухов переплетаются с элементами пути волхвов, но какой-то из них преобладает. Какой из них прекрасней? Оба хороши.

Волхвы свой длинный и трудный жизненный путь закончили проповедью о Христе, об откровении в природе, в Писании, о непосредственном созерцании Христа. Не является ли это примером для ученых христиан, примером — проповедовать о раскрытии наукой Божественного Промысла? Ибо «тайну цареву прилично хранить, а о делах Божиих объявлять похвально» (Тов 12:7,11).

Много волхвов прошло по земле; и в Рождественскую неделю хочется обратиться к трем волхвам — Мельхиору, Бальтазару и Гаспару, — чтобы они помолились Господу о всех волхвах, великих и малых, прошедших и идущих по земле: об Александре Ферсмане, который только видел гармонию в природе, о восхищенном великой книгой мироздания Альберте Эйнштейне, о Владимире Вернадском, дошедшем до признания, что в мире существует некая Разумная Сила, и ушедшем к Господу в Рождественский сочельник, о православном христианине Иване Павлове, о хирурге Николае Пирогове, о Михайле Ломоносове, который учил, что «не только небеса, но и недра земли поведают славу Божию», об Исааке Ньютоне, который при слове «Бог» снимал шляпу; хочется вспомнить Блеза Паскаля, одинаково прекрасного как в своих научных, так и в своих духовных творениях, говорившего: «Я много знаю, поэтому верую, как бретонский рыбак, если бы знал еще больше, то верил бы, как бретонская женщина». Думая о волхвах, хочется помолиться о душе лауреата Сталинской премии 1-й степени профессора В. Ф. Войно-Ясенецкого (архиепископа Луки)^[7] , сменившего профессорскую кафедру на монашескую келию, церковный амвон и тюремные камеры, о геологе и апологете митрополите Иоанне (Вендланде), хочется помолиться о упокоении души священника-мученика, физика, искусствоведа, математика и изобретателя Павла Флоренского, и о многих, многих других, и благодарственно пропеть им: «Вечная память».

На великой вечерне при открытых Царских вратах чтец читает: «Тайно родился еси в вертепе, но небо Тя всем проповеда, — якоже уста, звезду предлагая, Спасе, и волхвы Ти приведе, верою покланяющияся Тебе, с ними же помилуй нас»^[8] . И хор как великую просьбу христиан подхватывает: «С ними же помилуй нас».

Сегодня великий двунадесятый праздник нашей Православной Церкви. Его праздновали и в поместных общинах древней Церкви; об этом имеются некоторые указания, хотя и не вполне четкие. Как общецерковный православный праздник он был установлен лишь в VIII в., но, подчеркиваю: празднование в поместных Церквах, особенно в тех, которые находились в районе Иерусалима и в Африке, было установлено уже в первые века.

В Евангелии ничего не говорится о Введении во храм Пресвятой Богородицы; на это имеется указание в апокрифических евангелиях, которые не во всем достоверны. Но об этом событии свидетельствует и Священное Предание, и о нем пишет такой очень критический богослов-исследователь, каким являлся свт. Григорий Нисский, брат свт. Василия Великого.

Иоаким и Анна были бесчадны. Это считалось поношением. Если сейчас пытаются избежать детей, то раньше, в древности, особенно в еврейском народе, иметь детей считалось счастьем, и позором — не иметь детей. Об отношении к детям, к рождению детей, к их воспитанию в первые века говорят слова одного из писателей первых веков, эпохи первых гонений: «Смотрите, какую радость дал нам Господь, чтоб нам самим воспитывать детей наших». Вдумайтесь в эти слова. Какую радость дал нам Господь, чтоб нам самим воспитывать детей наших. А мы так часто избегаем этих обязанностей, лишаем себя родительского счастья и не воспитываем по существу наших детей к славе Божией и Православию. И вот Иоаким и Анна, которые были бесчадны и переживали это, молились и дали обет, что ребенок, который у них родится, будет посвящен Богу. У них-то и родилась девочка, которой суждено было стать Пресвятой Богородицей. Когда ей исполнилось три года, родители, памятуя свой обет, отвели ее в Храм. Она сама поднялась на тридцать три ступеньки Храма, ее встретил там первосвященник и еще несколько священников, среди которых был Захария, отец Иоанна Крестителя. И ввели ее по наитию Духа во Святая Святых, куда раз в год входил только первосвященник.

Благочестивые родители посвятили, — еще до рождения обещали посвятить — этого младенца Богу. А как часто мы видим обратное, — и в наши времена, и в предыдущем веке, — вспомните хотя бы житие Антония Киево-Печерского, который столько претерпел за свое стремление к благочестивой иноческой жизни, — как мы протестуем, когда кто-то из наших детей хочет принять монашество или послужить Церкви в духовном звании. Это для нас с вами трагедия. А вот Иоаким и Анна сразу, до рождения, решили посвятить ребенка, — поучительно!

Когда мы читаем богослужебные тексты, слышим церковные песнопения, то очень много поучительного относится и к нам самим. «Днесь Боговместимый храм Богородица, в храм Господень приводится, и Захариа Сию приемлет; днесь Святая Святых радуются, и лик ангельский таинственно торжествует. С нимиже и мы празднующе днесь, с Гавриилом возопиим: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, имеяй велию милость». И сегодня по существу нам зримо и близко свидетельствуется, что Рождество уже близко, что оно здесь. Это — свидетельство людям, тем священникам, которые принимали Ее.

И не случайно, что начинается рождественское пение; на Введение в Храм Пресвятой Богородицы мы впервые начинаем петь: «Христос раждается, славите». Правда, если на Рождестве это будет ирмос канона, то пока мы поем это как катавасию, заключение нашей канонной песни.

Да, сама Богородица оказалась тем Храмом, в котором поселился Бог, Бога Она выносила, Сына Божия Она родила, Сына Божия и Сына Человеческого. И нам кажется, что эти слова от нас далеки, что они касаются только Богородицы. Так вот, вспомните, что писал апостол Павел: «Разве вы не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор 3:16). Вот кем мы должны были быть. Предельным примером этого является сама Богородица, но в потенции это должно быть в каждом из нас. И наши согрешения против тела апостол образно оценивает как кощунство, как преступление перед храмом Божиим. А мы вот не испытываем этого чувства бережного отношения к своему телу как к храму Божию, храму Духа Святаго. А смотрите, какова была чистота Богородицы. И вероятно нам очень надо подумать и о Ней как о храме, Бога-Сына вместившего, — невместимого Бога! — и о наших маленьких храмах телесных, оскверненных подобно тому, как были осквернены храмы у нас в стране. Господи, даруй нам, чтоб наши телеса стали храмом Духа Святаго. Чтобы мы хоть чуть-чуть уподобились и Богородице, и тем святым, которые носили в себе Духа Святаго. Есть такой священномученик, епископ Антиохийский, Игнатий Богоносец. Почему его называли Богоносцем? А потому что, как говорилось в народе, он был тем младенцем, которого взял на руки Сам Господь, когда Он рассердился, что к Нему не пускают детей, и поставил дитя, сказав: «Если <…> не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18:3). Считалось, что это был Игнатий Богоносец, но сам он говорил другое. Он вроде бы и не отрицал, что так было, но говорил: «Я Богоносец, потому что я всегда ношу в себе память о Господе нашем Иисусе Христе». Он и был богоносцем и исповедником. Но ведь быть богоносцем требуется и от каждого из нас, и когда мы приближаемся к Богу, то нам надо вспоминать и Божию Матерь, которая Его носила. Все предстоящие дни нам надо будет вспоминать историю Ветхого Завета и то страстное ожидание Христа, которым жило человечество. Об этом мы будем говорить на предстоящих неделях. Надо нам думать и о тех святых, которые носили в себе память о Боге. Я грешный человек, я не могу этого сказать о себе, но священник Александр Ельчанинов писал, что он всегда помнит, что он Христов. К сожалению, я иногда об этом забываю, в чем и каюсь.

И вот, — эту память и богоносительство необходимо воспитать в себе каждому из нас.

Мы мало знаем о наших святых, наших подвижниках. Между тем для нас этот день является днем нашего монастырского праздника, потому что наш монастырь освящен во имя святителя Петра и называется Петровским, Высоко-Петровским монастырем; высоким, — потому что он располагается на высокой тогда горе. Сейчас мы ее почти не замечаем. И тут рядом была деревня Высокая.

Петр родился в Галиции, где-то под Львовом, а может быть и в самом Львове. Отца его звали Федором, а мать, по народному преданию, — Марией. А в летописях и в житиях митрополита Петра (их несколько, и наиболее позднее принадлежит Киприану^[9] , а первое было составлено Прохором^[10] сразу же после смерти Митрополита) имя родителей — Иаков и Евдокия. По-видимому, они приняли монашество и это уже их имена в монашестве.

Он рано начал заниматься грамотой и в двенадцать лет постригся в монахи, — в двенадцать лет! В монастыре он отличался трудолюбием, благоговением. Трудился, носил воду, колол и пилил дрова, но самое замечательное, что он проявил удивительный талант художника, писал иконы. Одна из древних икон изображает митрополита Петра, учащегося писать иконы.

Пробыв в монастыре некоторое время, он ушел в отшельничество и основал свою собственную обитель на реке Радзе, построив там церковь в честь Спасова Преображения. И к нему в скором времени потекли иноки для того, чтобы под его руководством восходить в дело иночества.

Интересно, что до сих пор существует Петров лес, где по преданию находилась первая келья митрополита Петра, Петрова долина и Петрова поляна.

И вот, когда в Галицию приезжал митрополит Киевский и всея Руси (это по титулу, а фактически он был уже Владимирский), Петр преподнес ему чудную икону Божией Матери, которая до сих пор известна как Петровская. Имеется несколько списков этой иконы, и один из списков находится в Третьяковской галерее.

Когда умер митрополит Московский, было два претендента на митрополичий престол. История сложилась таким образом, что Галицкий князь Олег, требовал себе самостоятельную митрополию, и ему была дана эта митрополия (там тоже умер митрополит), и церковь как бы разделилась. И вот, в один момент два князя выдвинули своих митрополитов. Один был выдвинут от Галиции — Петр, а Геронтий был выдвинут от Тверских земель. Петр поехал, как это было положено, в Константинополь, доплыл до Константинополя, а корабль, на котором плыл Геронтий, был гоним бурей, хотя в это же самое время плыл по морю и Петр, и Геронтий сбился с дороги и опоздал, — его корабль пришел позже. И ему был послан сон, что митрополичий престол займет тот, кто написал икону Божией Матери. А Геронтий, желая преподнести подарок патриарху Константинопольскому, взял икону Божией Матери, написанную Петром, потому что Максим^[11] принес эту икону во Владимир, на север. Действительно, митрополитом был избран Петр, который стал митрополитом Киевским по званию и чину, объединив опять всю Русь, но свой престол, который его ближайшие предшественники, в том числе и Максим, держали во Владимире, он практически перенес в Москву.

Он очень много ездил по городам и весям, организовывал Соборы, собрания духовенства. По-видимому, ему принадлежит очень много различных писаний, потому что в списке литературы, которую рекомендовалось читать в последующие времена, творения Петра Московского указывались наряду с творениями преп. Иоанна Дамаскина, святителей Василия Великого, Григория Богослова и многих других предшествующих подвижников. А до нас дошло шесть посланий, которые посвящены благоустройству церковной жизни, и нравственные наставления для духовенства, монашествующих и мирян.

Петр умел прекращать распри, которые возникали в то время между удельными князьями, устанавливать мир и, в сущности говоря, в значительной степени его молитвами и его трудами и возвысилась Москва. Два города тогда претендовали на первенство. И вот, официально имея кафедру во Владимире, Петр избрал местом своего упокоения не кафедральный город, а город Москву.

Незадолго до смерти, чувствуя ее приближение, он осенью заложил камень в основание Успенского собора, — осенью, а не весной следующего года, как это раньше предполагалось. И в ночь с 20 на 21 декабря по старому стилю он блаженно отошел ко Господу.

В летописях упоминается много чудес, связанных с митрополитом Петром как при его жизни, так и после, но в сознание современников и ближайших потомков он вошел как покровитель Москвы, — не только как митрополит Киевский (а таков был его титул), а, как его и сейчас его называют, митрополит Московский и всея Руси. Он перенес митрополичью кафедру в Москву, и москвичи особенно его почитают. И по существу первым общежительным монастырем в Москве был Петровский монастырь на горе Высокой, откуда он и получил свое название. Правда, первоначально он назывался Петропавловским, а потом уже, через некоторое время после канонизации митрополита Петра, стал Петровским. И центральный собор нашего монастыря, один из удивительных памятников древнейшей церковной архитектуры, — собор во имя святителя Петра. Мы надеемся, что в этом соборе мы еще будем праздновать день покровителя нашего монастыря и нашего града Москвы. И думается мне, что было бы, вероятно, очень полезно устраивать в нашем монастыре Петровские чтения, вспоминая жизнь митрополита Петра, его мастерство иконописца, его поучения и тех его преемников на Московской кафедре, которые трудились вслед за ним, и особенно тех людей, которые трудились в нашем славном монастыре. Основание общежительного монастыря здесь было заложено учеником преп. Сергия Радонежского Иоанном, почему наш монастырь тесно связан и с преп. Сергием, почему самый большой собор в нашем монастыре освящен во имя преп. Сергия Радонежского, а мы каждый понедельник читаем акафист Преподобному. Нам, вероятно, надо будет ввести особое молебствие святителю Петру, Митрополиту Московскому и Киевскому, и всея России чудотворцу.

Сегодня святая Православная Церковь вспоминает одного из величайших подвижников и святых, — святого Антония Великого. Он считается основоположником монашеского жития. Он жил в третьем — четвертом веке, родился у относительно состоятельных родителей. Когда родители умерли, он в двадцатилетнем возрасте ушел в пустыню и стал там подвизаться.

Жил он долго, где-то 112 лет, и только два раза уходил из пустыни: один раз надо было кого-то поддержать в Александрии, а второй раз он вышел, когда было последнее гонение на Церковь. Почему? Чтобы поддержать ее, рискуя собой. Бог был милостив и спас его.

Он молился, совершал подвиги, ограничил себя в еде, преодолевал слабости своего тела, и вокруг него собралось огромнейшее множество подвижников, так что египетская пустыня стала обиталищем монахов. Каждый жил тогда еще отдельно, не было общежительного монастыря, но основа монашества была положена Антонием Великим. Мы знаем о житии преп. Антония Великого, о тех искушениях и подвигах, которые он нес, от свт. Афанасия Великого, который написал житие великого подвижника. Это было первым в истории Церкви описанием монашеского подвига. Удивительная вещь. Причем написана очень просто, так что читаешь в переводе на русский язык — и вот как сейчас написано, все четко, просто, ясно.

Свт. Афанасий Великий, когда вынужден был скрываться, — а ему много раз приходилось все бросать, уходить из Александрии, — попал в пустыню и там познакомился с преп. Антонием, и даже подружился, и полюбил его, и много у него заимствовал, и много от него получил. И преп. Антоний Великий полюбил его как ревностного защитника Православия.

И не случайно, вероятно, что сегодня мы празднуем преп. Антония Великого, а завтра будем служить Божественную Литургию в честь свт. Афанасия Великого, — ведь некоторые историки считают, что свт. Афанасий Великий был тем человеком, который защитил и спас Православие.

По обычаю римлян у еврейского народа было заведено так: кой-то округ, какую-то провинцию отдавали на откуп, тот, кто брал себе в откуп эту провинцию или округ, сразу вносил плату в императорскую казну, а потом распределял ее по отдельным участкам, отдельным селениям, группам селений, и назначал сборщиков податей. И конечно, каждый из сборщиков пытался брать не только то, что он должен был собрать для государства, но и в свою пользу, обирая народ. И народ очень их не любил. Они считались грешнее всех остальных людей. С ними считалось грешно даже общаться и разговаривать. И вот к этим людям, которые считались грешными, которые действительно обирали народ, и пришел Христос, и им возвестил Свое Слово. И Матфей последовал за Христом, и пригласил Его к себе в дом, где собрались его друзья, исповедовал свои грехи и стал одним из верных учеников Господа нашего Иисуса Христа.

Мне иногда бывает немножко обидно и горько, что мы собираемся в день преп. Сергия Радонежского, и это хорошо и радостно; мы собираемся в день преп. Серафима Саровского, а то что перед этим идет день празднования св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, любимого ученика Господа, что сегодня идет день празднования Матфея Евангелиста, — об этом мы как-то забываем. Для нас получается, что Апостолы Христовы кажутся какими-то далекими, а не близкими. А они ведь разнесли по миру благовествование о Воскресении Христовом, понесли Его слово по миру. Когда читаешь письма христиан первых двух веков, второго века, то поражаешься, насколько реально они чувствовали близость учеников и Самого Христа. Один из них писал: «Я помню место, где был Иоанн Богослов», — это говорил Игнатий Богоносец. Сохранялась в памяти живая цепь ощущений и живая память.

И, вероятно, нам надо как можно чаще возвращаться к образам апостолов и к образам тех людей, которые внимали Спасителю и ученикам Его.

В этом ряду апостол Матфей, я бы сказал, занимает исключительное место. С одной стороны, он вышел из грешников, из мытарей, а ведь по существу для нас такими же мытарями кажутся сейчас работники наших органов, КГБ и тому подобных, и тюрем. Казалось бы, с ними общаться невозможно. Но и среди них оказываются люди, которые стараются творить добро в той форме, какая им доступна. И они приходят к Господу. И один из тюремщиков сказал как-то мне, идя по своему тюремному коридору: «Вы все говорите о заключенных, а о нас, находящихся здесь, никто не думает. А я 22 года «сижу» в тюрьме». А для нас они отверженные. Ведь многие из них стыдятся сказать, что они тюремщики, даже своим близким и родным. Но и там они сплошь и рядом творят доброе дело и заботятся о тех, кого они должны охранять. И у них пробуждается совесть, как пробудилась совесть у Матфея.

Но о Матфее у нас еще особая память, потому что он оказался первым Евангелистом Господа нашего Иисуса Христа. Будучи чиновником, он был достаточно образованным человеком и проповедовал сначала в Палестине, а потом собрался идти в дальние страны, нести слово Господне. И вот палестинские христиане обратились к нему с просьбой, чтоб он им написал о Господе для памяти. Так и появилось первое Евангелие. Оно было написано на арамейском, государственном еврейском наречии, и написано в основном для евреев, поэтому в нем особенно много ссылок на Ветхий Завет, — нужно было показать иудеям, что Христос — это действительно тот Мессия, которого ждал еврейский народ. Он приводит тщательно выполненную родословную Господа нашего Иисуса Христа, потому что для евреев было важно, что Иисус Христос произошел из рода Давида, так как, согласно пророческим книгам, из рода Давидова должен был произойти Мессия.

И вот, когда он написал Евангелие, то отправился проповедовать в другие страны. Он был в Сирии, в других странах Ближнего Востока и наконец оказался в языческой Эфиопии. Один из правителей, свидетель его деяний, видя, что апостол Матфей проповедует, приказал его схватить, пытал и решил предать казни. Все те чудеса и исцеления, которые творил апостол Матфей, на него не действовали. И апостола Матфея по приказу Фульвиана засыпали хворостом, а хворост подожгли. А когда хворост сгорел, то оказалось, что он цел. Разъяренный «колдовством» апостола Матфея, эфиопский князь приказал заточить его в металлический ящик и бросить в море. Ящик был выброшен обратно на берег, и там тоже обнаружилось, что апостол Матфей невредим. И тогда Фульвиан, этот языческий эфиопский князек, потрясенный, поверил и крестился, и принял во святом крещении имя Матфея.

Вот и сегодня мы отмечаем память и апостола Матфея, и князя эфиопского, который гнал его, пытался убить. Когда Матфей отправился из Эфиопии проповедовать слово Господне в других странах, то распространению христианства на Сомалийском полуострове способствовал вот этот самый князь Фульвиан, который известен нам под двойным именем Фульвиана и Матфея.

Впоследствии апостол Матфей был распят и крестной смертью завершил свое служение Господу нашему.

Исходная рукопись Евангелия не сохранилась, сохранились лишь греческие переводы. Но эти переводы сохраняют стиль арамейского языка, на котором было написано Евангелие, и очень чувствуется, что Евангелие написано для евреев, прекрасно знающих закон Моисеев, пророчества о Господе нашем Иисусе Христе и географию Ветхого Завета.

Будем молиться апостолу и евангелисту Матфею, с тем, чтобы он помог нам вникать в смысл Евангельских изречений, в смысл Евангельского повествования, с тем, чтобы у нас, в нашей семье, в нашей стране не прекращалось апостольское свидетельство. Мы все апостолы, — ведь Русская церковь дала равноапостольных святителей даже в прошлом веке: вспомните Иннокентия Московского, который в Америке называется апостолом, а в некоторых наших московских церквях его поминают как Иннокентия Московского, апостола Алеутского и Америки; а вспомните нашего равноапостольного Николая (Касаткина), апостола Японского: им была основана японская церковь, и кафедральный собор в Токио называется «Николай-до».

Апостолат является обязанностью по существу почти каждого христианина, — пускай это будет в пределах своей семьи, пускай это будет маленькая проповедь в пределах прихода и еще какого-нибудь небольшого общения. Но до тех пор, пока идет жизнь в церкви, апостолат должен существовать как необходимая сторона и часть церковной жизни. Надо сказать, что в этом отношении более активными, к нашему стыду, являются католики. Мы часто говорим, что заниматься проповедью должны священники. А у католиков было несколько конференций, которые так и назывались «Апостолат мирян». И сейчас я особенно рад видеть деятельность мирян на пользу распространения Православия: созданы курсы православных катехизаторов и Свято-Тихоновский православный богословский институт; проводится целый ряд других мероприятий.

Кто в силах, пускай берет маленькую крупицу апостольского служения. Оно — для каждого из нас. В свою силу мы призваны к апостолату в первую очередь в пределах своей собственной семьи.

Сегодня мы празднуем день памяти святителя и чудотворца Николая, архиепископа Мир Ликийских. Кто из православных не взывал к Богу через святителя Николая, кто не молился к нему со слезами и кто из русских не знает имя святителя Николая, хотя бы он был и неверующим? В нашем православном сердце святитель Николай занимает особое место, — и не только в сердце православного человека, но и в сердце католика; к нему прибегают за помощью даже мусульмане… Удивительный святой!

Он родился в городе Патара, в Малой Азии. Родители его были Феофан и Нонна, они имели единственного сына, долго о нем молились и воспитали его в вере и благочестии. У него был дядюшка, тоже архиерей и тоже Николай, он обратил внимание на этого юношу, привлек его к чтению в храме божественных книг, к чтению во время богослужений, а затем сделал священником, и Николай много проповедовал народу, и с самых малых лет отличался удивительной любовью к людям и стремлением помочь ближним.

Когда его дядюшка уехал поклониться Святой земле, то пасти паству Мир Ликийских он поручил священнику Николаю, а когда он вернулся, Николай поехал в Святую землю.

Он был молитвенник, ночи проводил за молитвой. И вот, когда он был в Палестине, ему очень захотелось уйти в пустыню и там молиться в тишине. Но ему было явлено: иди в мир, и это твой подвиг милостивый. И он, дважды сделав попытку уйти в пустыню, вернулся в мир и по смерти дяди стал на его место.

Во время гонения Диоклетианова (это 284–304 гг.) он был арестован, укреплял мучеников, но по милости Божией муки и пытки его миновали. Когда кончилось гонение, он вернулся и был с радостью принят своей паствой.

Он оказывал помощь всем людям, всем, чем только мог — и молитвой, и деньгами. Особым его вниманием пользовались заключенные. Известен случай, когда он неожиданно явился на место казни и выхватил у палача меч, занесенный над головами осужденных. Они были осуждены неправильно. И тут же присутствовали два военачальника, которые были поражены мужеством и быстротой владыки Николая, тем, как он схватил меч. А через некоторое время сами эти два военачальника тоже были осуждены на смерть, и епископ Николай явился императору во сне и просил, убедил его и потребовал от него помиловать их. Помощь заключенным, которую оказывал архиепископ Николай, была повсеместна и многочисленна и в те далекие времена, и в наши новые времена. И потому, что он особенно печется о заключенных, у нас в стране организовано общество помощи невинно осужденным имени святителя и чудотворца Николая.

Мы сегодня будем собирать средства на помощь заключенным, которые нуждаются и в наших молитвах, и в нашей духовной и материальной помощи; нуждаются в нашей литературе, нуждаются в Слове Божием. В темницах сейчас начинают воздвигать новые храмы или восстанавливаться старые. Для этого тоже нужна помощь Божия.

Надо сказать, что священники мало что могут сделать в темнице. Почему? Заключенных много, а священников-то мало. И радостно бывает, когда видишь, что какой-то мирянин в камере беседует с заключенными, а потом заключенные сами подходят и целуются с ним. В этой чрезвычайной обстановке сердце человеческое, полное печали, начинает особенно внимательно слушать все, что касается Господа Бога и спасения. Одни отчаиваются, другие не желают принимать, остаются нигилистами, разбойниками. Но у многих, особенно у только что пришедшей к Богу молодежи, пробуждается вера.

И вот, Никола чудотворец — помощник заключенным, молитвенник за них, и в Бутырской тюрьме, на молебне или Литургии всегда обязательно поется тропарь святителю и чудотворцу Николаю как охранителю всех заключенных и нуждающихся в его помощи.

Мы называем его чудотворцем, но вероятно, не можем даже исчислить чудес, которые являются от него. Среди них — чудеса по молитвам: великий молитвенник и милостивец как бы приглашает нас молиться ему при всех наших обстоятельствах, даже мелких, житейских.

Святителе отче Николае, моли Бога о нас.

Но, вероятно, нам надо не только молиться Николе чудотворцу о наших немощах и скорбях, но и следовать путем Николы чудотворца, оказывать помощь всем людям в их бедах и трудностях, жертвуя и свои средства, и время, и труды, и молитвы.

Храни вас всех Господь Бог.

Да поможет вам Николай Чудотворец.

Сегодня праздник нашей поместной Русской Православной Церкви — День Всех святых, от века в земле Российской просиявших. День этот, его песнопения и чтения, заставляет задуматься об истории нашей Церкви, одной из Церквей-сестер Вселенского Православия, о ее судьбах, современном состоянии и о каждом из нас как о членах ее тела. Являемся ли мы любящими и верными ее чадами — или лишь случайными посетителями ее храмов? Сегодня, обращаясь к опыту близких и далеких наших предков, необходимо осознать, что мало быть верующим, — надо быть воцерковленным, то есть жить регулярной духовной жизнью, регулярно участвовать в Таинствах Церкви, в ее молитвах, жить ее радостями и болями. Воцерковляясь, мы приобретаем опору, делаем свою жизнь богаче и содержательнее, приближаемся к совершенной радости.

Важнейший вопрос нашей современной жизни — это вопрос о Церкви, о ее единстве, о ее внутренней, приходской жизни. «Верую… во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь», — так поется в православных храмах на каждой Литургии, эти слова, восстав от сна, произносит каждый православный, творя утреннее молитвенное правило. Без этой веры нельзя считать себя православным.

В дневном тропаре сегодня поется: «Якоже плод красный (то есть прекрасный ) Твоего спасительного сеяния Земля Российская приносит Ти, Господи, вся святыя в той просиявшия. Тех молитвами в мире глубоце Церковь и страну нашу Богородицею соблюди, Многомилостиве».

В нем мы молимся прежде всего о Церкви, о ее единстве. Просим молитв и помощи у всех святых, в стране Российской просиявших. Но нельзя, прося в молитвах о единстве Церкви, расчленять ее своими словами и делами.

Христианства нет без Церкви, есть только некое подобие его, равно как Церкви нет без епископа — носителя особого благодатного дара, преемственно и соборно передаваемого избранным с апостольских времен. Это общецерковное сознание сохраняется от дня нисхождения Духа Святого на апостолов и доныне. Выбор и поставление епископов — важнейшая часть деятельности святых Апостолов; многие из них сами были епископами отдельных городов и областей.

Ученик апостола Иоанна Богослова, священномученик Игнатий Богоносец, о котором при его жизни говорили, что младенцем его брал на руки Иисус Христос (Мф 18:2; Мк 9:36; Лк 9:47) в Послании к филадельфийцам писал: «Старайтесь иметь одну Евхаристию, ибо одна Плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша во единение Крови Его, один жертвенник». Он же подчеркивал: «Без епископа не делайте ничего относящегося до Церкви. Только та Евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставит это», — то есть священником, имеющим на то благодать, получаемую в таинстве священства.

Без епископа нет Церкви, поэтому при всех гонениях на Церковь — и в первые века, в Римской империи, и в XX веке, в атеистическом государстве, главный удар направлялся на епископат. Сейчас, когда нет физических гонений, делаются попытки подорвать в пастве доверие к архиерею, используя клевету и ложь. Не надо удивляться этому, хотя, конечно, не все церковные иерархи достойны своего сана, как и не все входящие в храм Божий достойны имени христианина.

По учению апостола Павла, Церковь — это тело Христово, а мы все — его члены (см. Кол 1:24; Еф 5:30). Единство Церкви и преемственность благодати ее священства от Апостолов — это один из краеугольных камней Православной веры. Вот почему наша Православная Церковь называется Апостольской, Соборной, хотя и состоит из отдельных поместных Церквей, находящихся друг с другом в тесном евхаристическом общении. Такое восприятие и понимание Церкви сопереживается, раскрывается, разъясняется на протяжении всей ее истории. Об этом учили апостол Павел (I в.), святитель Иоанн Златоуст (IV–V вв.), святой Иоанн Дамаскин (VII–VIII вв.), блаженный Феофилакт Болгарский (XI в.), святитель Феофан Затворник (XIX в.), священномученик Иларион (Троицкий) (XX в.). Эту же простую богооткровенную истину для русской интеллигенции, увлеченной рационалистической философией Запада, пытались раскрыть миряне нашей Православной Церкви — Алексей Степанович Хомяков (1804–1860) и др.

В Церкви вера, принятая от Христа и Апостолов, на протяжении веков сохраняется одной и той же. Она лишь разъясняется иногда в новых образах и понятиях в связи с запросами церковного народа или сомнениями мира сего. Эту веру блюли как святыню, как драгоценность святые, в земле Российской просиявшие, ее оберегало в течение тысячелетия русское Православие. Стремясь сохранить чистоту православной веры, мы очень четко различаем богооткровенные догматы, исторически сложившиеся благодатные каноны и частные богословские мнения-теологумены.

Отход от церковного единства ведет к сектантству, к ересям. Каждый новый «учитель» проповедует по-своему, и христианское учение становится чем-то весьма неопределенным, постоянно изменяющимся по желанию новоявленных учителей. Это хорошо видно на примере истории протестантизма и старообрядчества, на примере разделения новейших религиозных течений на все новые и новые враждующие между собой секты и группы. Причина расколов — гордость человеческая, хотя иногда поводом могут служить поступки и деяния лиц, которые считают себя находящимися в Церкви.

«С самого начала христиане составляли Церковь, — пишет священномученик архиепископ Иларион (Троицкий), — и веру в ее спасительность и в ту истину, что христианство не отделено от Церкви, мы можем считать данной от Самого Господа Иисуса Христа <…> Христос не только великий учитель, Он — Спаситель мира <…> Не учение только имеем мы от Христа Спасителя нашего, а жизнь». Христианство — радостная полнота жизни во Христе. Полнота этой жизни невозможна без участия в церковных таинствах.

Наши российские новомученики страдали не только за абстрактную веру христианскую, но прежде всего за Церковь Христову. Они не хотели менять радость совершенную на призрачное счастье мира сего.

С первых дней «великой» революции стали гнать и уничтожать именно Православную Церковь. Мусульманам Ленин писал поддерживающие письма, до 1929 г. гонений на баптистов не было. Через государственное издательство издавали пробуддистскую апологетику, в частности, работу супруги Рериха. После 1929 г. стали, правда, преследовать «и всех, и вся» за всяческое разномыслие. Эти факты должны быть осмыслены и в историческом, и в духовном плане.

С кого нам брать примеры отношения к миру и Церкви, как не с наших русских святых и подвижников веры и благочестия, мученичества и исповедничества?

К кому нам обращаться за молитвенной помощью в годы нестроений, народных бедствий и соблазнов, как не к нашим святым соотечественникам? И мы просим Бога: «Тех молитвами в мире глубоце Церковь и страну нашу» сохрани.

У кого нам учиться вере, надежде и любви, терпению и христианскому мужеству, твердости в вере и молитве, верности Матери-Церкви, как не у святых нашей земли?

Многие из них жили в глубокой древности: святые первоучители словенские Кирилл и Мефодий, святой равноапостольный великий князь Владимир, преподобные Антоний и Феодосий Киево-Печерские, Сергий и Никон Радонежские. Другие — всего сто-двести лет тому назад: преподобный Серафим Саровский, святители Иннокентий Московский, Феофан Затворник. А некоторые жили среди наших отцов и дедов. С ними молились, беседовали, трудились, их учили святой праведный Иоанн Кронштадтский, святейший Патриарх Тихон, святители митрополиты-мученики Владимир и Вениамин, миряне-мученики Юрий и Иоанн и многие другие, еще не канонизированные. Среди русских святых — люди всех званий и состояний, разного возраста и пола, монахи и князья, ученые и простецы. Из этого сонма каждый может выбрать себе примеры для подражания. О русских святых написано множество статей, книг. Образы русской святости в последние годы привлекают к себе богословскую мысль Запада. Тем более нам, живущим на русской земле, освященной их святыми мощами, созданными ими храмами и монастырями, надо знать и любить все то, что веками формировало духовный мир русского Православия. Это смиренномудрие, любовь к Богу, единство с Церковью, это христианское отношение к миру: оно должно быть, по словам святого Максима Исповедника, «не чувственно, не бесчувственно, а сочувственно». «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся», — учил святой преподобный Серафим Саровский. Дух мира и молитвы собрал вокруг преподобных Антония и Феодосия сонм Киево-Печерских подвижников, которые, расходясь по Руси, возглавляли многие архиерейские кафедры.

Этот же дух собрал вокруг преподобного Сергия Радонежского сонм учеников, которые по всей России создавали новые обители. Преподобный дал импульс духовному, культурному и государственному возрождению Руси, — вспомним хотя бы преподобного Андрея-иконописца (Рублева) и победу на Куликовом поле.

Этот же дух согревал немощных в Марфо-Мариинской общине святой благоверной княгини-мученицы Елизаветы Феодоровны.

Среди русских святых — люди самых разных национальностей: греки, татары, болгары, грузины, немцы, евреи, — все воедино во Христе, все они подвизались в нашей Церкви, на нашей земле. Первосвятителями ее были греки, русские, болгары, мордвин. «Нет ни Еллина, ни Иудея <…> но все и во всем Христос» (Кол 3:11).

Древнее наше русское благочестие было связано главным образом с монастырями: они были центрами духовной и культурной жизни. С конца XIX в. стали появляться духовные центры в городских приходах. Это Андреевский собор Кронштадта, где служил всероссийский пастырь — святой праведный Иоанн Кронштадтский и всея России чудотворец. Со всей России ехал к нему православный люд за молитвенной помощью и советом. Москвичам же он говорил: «А зачем вы едете ко мне — у вас же есть отец Валентин Амфитеатров». Сколько слез и молитв было пролито на Ваганьковском кладбище у могилки этого настоятеля Архангельского собора Кремля! А оптинские старцы посылали паломников к отцу Алексию Мечеву в храм Святителя Николая на Маросейке.

Вся история Церкви — это история гонений и кратких периодов спокойной жизни: мученичество первых веков, гонение на Православие арианствующих императоров и императоров-иконоборцев… Бывали притеснения Церкви и со стороны русских царей и императоров, и тогда Русская Церковь выдвигала мучеников и исповедников. Мы молимся убитому царем Иоанном Грозным святому митрополиту Московскому и всея Руси чудотворцу Филиппу и священномученику патриарху Гермогену. Мы чтим страдания митрополита Арсения, замурованного с вырванным языком в крепостной* камере по указу императрицы Екатерины II. В XVII в. русские самодержцы не разрешали ставить русских в архиереи, боясь единства народа и Церкви. Пушкин отмечал, что Екатерина своими гонениями на Церковь подорвала культуру и нравственность в русском народе. Позднее был период, когда во имя «христианской любви» была ограничена, практически запрещена критика западных конфессий; за свое святительское слово перед императором митрополит Владимир был удален из Петербурга. Так при благоверных царе и царице начался крестный путь священномученика Владимира — и закончился пытками и расстрелом при большевиках. При внешнем благолепии и внешней симфонии жизнь Церкви была трудной и сложной — и не надо ее идеализировать: кощунственные оргии Иоанна Грозного и Петра I, сыно-, муже- и отцеубийцы, прелюбодеи сменяли друг друга на русском престоле. Могли ли они болеть духовно за Православную Церковь! Обер-прокурором Священного Синода назначали и лютеранина, и масонов. Воспитанные в протестантизме царицы принимали православие только ради короны. Через придворные круги в Россию проникали западные проповедники, а императорская чета приглашала ко двору французских «экстрасенсов» и сомнительных личностей из Сибири. Вот где он, тот «экуменизм», с которым якобы борются сторонники монархии Романовых.

После 1917 г. началась героическая эпоха в истории Русской Православной Церкви — эпоха массового мученичества. Русская Церковь, выдержав десятилетия гонений, сохранила чистоту Православия . В годы революции многие бежали из России. Когда епископа Алексия (Симанского), будущего Патриарха, отец умолял бежать в Финляндию, тот сказал: «Пастырь не бежит от своей паствы. Его долг оставаться с нею и принять все тяготы, выпавшие на ее долю. Я епископ и должен оставаться со своей паствой, чем бы мне это лично ни грозило». Так говорил будущий Патриарх Алексий I.

Вопрос стоял так: бежать из страны от своей паствы, сохранив свою видимую чистоту, или остаться здесь и поддерживать православную веру в народе родной страны, будучи готовым заплатить за это своей кровью. Все пять моих первых духовников скончались «там», — кто расстрелян, а кто умер от пыток и болезней. А сколько знакомых страдало и встретило смерть за веру христианскую. И встает перед глазами образ молодой жизнерадостной красавицы Нади Богословской, расстрелянной в лагере, ее старшего брата — талантливого инженера Михаила, видимо, казненного, строгий облик убиенного владыки Варфоломея^[13] и многих, многих других.

Каждый христианин, мирянин или священник, а тем более архиерей, должен был быть готовым отказаться от личной карьеры, быть готовым на смерть за Христа и Его Церковь.

И в этих условиях пастыри должны были оставаться среди православного народа, окормлять свою паству и, если возможно, приводить к вере и не имевших, и утративших ее. Многие в тюрьме и в сталинских лагерях обрели веру, общаясь со священниками и верующими мирянами-сокамерниками.

Возникали и подпольные храмы, катакомбные монастыри; Литургии совершались и в лагерях на груди мучеников, и в коммунальных квартирах, и в пещерах Средней Азии, и т. д. И на многих из них поминалось имя первосвятителя Московского Патриархата. Монастыри тех лет имели строгий и очень своеобразный устав. Евхаристически эти церкви и монастыри были связаны и с Патриархом Алексием I и Пименом (а ранее некоторые — и с митрополитом-патриархом Сергием), и с теми, кто был с ними несогласен, с так называемыми непоминовенцами. В сложнейших полулегальных и нелегальных условиях шла подготовка новых священнослужителей. Особо надо отметить на этом поприще труды будущих митрополитов Григория (Чукова), Гурия (Егорова) и расстрелянного архиепископа Варфоломея (Ремова).

Если мы канонизируем всех наших мучеников, то сонм святых в Русской Церкви будет больше, чем во всех других поместных Церквях вместе взятых.

…В Магадане вырыли ров, триста священников загнали в него и засыпали живыми. Земля три дня дышала человеческими легкими. 40 священников были зарыты живыми на Смоленском кладбище Ленинграда. Тысячи и тысячи расстрелянных, миллионы погибших в тюрьмах и лагерях. Когда вели на расстрел митрополита Владимира, он не извергал из уст своих проклятия убийцам, а пел песнопения чина монашеского погребения.

Эти святые мученики зовут нас не к мести и ненависти, а к молитве, твердости в вере и любви. Их кровью полита земля России, и их молитвами восстает ныне Русская Церковь. Но спросим себя: достойны ли мы их крови? Достойны ли мы быть наследниками их памяти? Чего мы сами хотим, к чему стремимся? В нашем ответе на этот вопрос — наше будущее. Променяем ли мы нашу веру на материальные блага Запада и духовные лжеучения Востока или укрепимся в Православии?

Прошедшие десятилетия — славная эпоха в истории Русской Церкви.

В условиях жесточайших гонений и подполья в кружках и группах изучалось Священное Писание, история Церкви, литургика; писались богословские работы, расходившиеся (обычно анонимно) в рукописях и машинописях.

Когда стали говорить о необходимости уйти в катакомбы, митрополит Сергий (Страгородский) отвечал: «Всех в катакомбы не уведешь. Нельзя без храмов и Евхаристии оставить малых сих, русский народ православный — без христианских Таинств».

От наших иерархов, священников требовалось жить по заповеди Христа: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф 10:16), — и по словам святого апостола Павла: «Братия! Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму совершеннолетни» (1 Кор 14:20). Конечно, бывали случаи отступничества, но ведь и среди учеников Христа был Иуда.

Как против Христа выступали лжесвидетели, так и против Церкви в течение всей ее истории пускают в ход клевету, причем часто она зарождается в околоцерковной среде, называющей себя православной, а потом с радостью подхватывается светскими изданиями. Клеветали обновленцы, клевещут «радетели православия» и псевдодемократы.

Мы не осуждаем уехавших из России в годы гражданской войны. Для многих это был вопрос сиюминутного сохранения своей жизни от сегодняшнего или завтрашнего расстрела. Многие были высланы насильно.

Эмиграция православных из России имела большое общецерковное значение . Ее можно сравнить только с бегством последователей Христа из Иерусалима во времена Апостолов. Одно привело к распространению христианства среди язычников, вторая — Православия среди неправославных народов. Возникли англо-, франко-, испаноязычные и другие православные приходы. Расцвету русского православного богословия способствовала непосредственная встреча с теологической мыслью Запада. Основания и начала этого расцвета лежат в России и в аскетическом, и в литургическом, и в богословском плане: преп. Серафим Саровский, святители Феофан и Игнатий, св. равноапостольные Иннокентий и Николай, Сергий (Страгородский) со своим разъяснением православного учения о спасении, Хомяков и его друзья, о. Павел Флоренский, о. Сергий Булгаков и др. Мы преисполнены благодарности к Свято-Сергиевскому Институту в Париже, созданному митрополитом-экзархом Евлогием, и к Свято-Владимирской Академии в Нью-Йорке. Своими трудами они способствуют возрождению Православия в России. Евхаристического общения с ними мы не теряли, под чьей бы юрисдикцией они ни находились. Раскола не было и нет. Боль вызывало и вызывает лишь руководство Русской Зарубежной Православной Церкви. Зарождение ее началось с политики: белые генералы и примкнувшие к ним иерархи поставили задачу — восстановить на русском престоле род Романовых, — отсюда их дружба с «Памятью».

Враги Христа и Церкви прямо говорят: «Мы не допустим единства Церкви», — это из установок бывшего Совета по делам религий. Как в годы революции поддерживали обновленцев, так и теперь создают и поддерживают любые расколы. В некоторых районах православных священников не пускают в школу, ибо говорят, что Церковь отделена от государства, но приглашают протестантов, поскольку они-де не Церковь, а общественная организация. Очень верно оценили бывшие атеисты разницу между Православием и сектантами, еретиками и раскольниками, вероятно, сами не понимая всей глубины своих выводов. Как раньше большевики захватывали храмы у православных и передавали (правда, на время) обновленцам, как раньше немецкие власти отнимали храмы у общин Западно-Европейского экзархата и передавали их карловчанам, так и теперь передают их кое-где новым раскольникам (что особенно ярко проявляется на Украине) и за доллары предоставляют сомнительным сектам кинотеатры и стадионы.

Не надо обманываться Западом, особенно Америкой: там многие боятся единства русского народа. Еще в годы Хрущева и Брежнева в ответ на тезис о том, что национальные движения порабощенных народов Востока и Запада являются резервом мировой пролетарской революции, и на десятилетиями длившееся военно-революционное вмешательство СССР в странах Африки, Азии и Южной Америки, была начата антирусская пропаганда на всех континентах, и прежде всего в «советских» республиках.

Многие на Западе из тех, кто не желает возрождения России, понимают, что объединить русский народ может только Православие. Следовательно, они будут способствовать тому, чтобы расчленить Русскую Православную Церковь на множество мелких сект и псевдоцерковных течений. Вот одна из причин антиправославной и прозелитической деятельности инославных сект и зарубежных проповедников. Есть среди них и искренние люди, преданные своей конфессии, сознание которых затуманено религиозным плюрализмом: каждый сам себе папа. На это мы должны ответить любовью и православной проповедью.

Церковь мучеников, сохранившую чистоту веры в эпохи гонений и атеистической пропаганды, пытаются оболгать, оклеветать и дискредитировать в глазах общественности. В этом хоре одну из ведущих ролей играют представители Русской Зарубежной Церкви. В современной исторической обстановке функцию обновленцев — раскол Церкви — взяли на себя карловчане и украинские автокефалисты. Подчеркиваю: объективно, а не субъективно. Среди членов Зарубежной Русской Церкви есть замечательные люди, глубоко православные, любящие русский народ. Но субъективные стремления и желания порою дают результат, объективно противоположный желаемому. Некоторые считают, что 80–90 % интеллигенции этой Церкви стоят за евхаристическое объединение наших Церквей. Переходы к нам уже начались.

Нам нужны любовь и прощение, и открытые друг ко другу сердца. Им нужно понять реалии нашей жизни в условиях гонений, а нам — учитывать искаженность информации, поступающей к ним от наших церковных и околоцерковных диссидентов: неполная правда бывает хуже всякой лжи. Основные мученики и исповедники — это были чада Русской Православной Церкви, Московского Патриархата. Своею деятельностью карловчане, сами того не желая, способствовали гонениям на Православную Церковь в России. В нашей Церкви мы не хотим политики — вот в чем наше главное с ними различие.

Мы надеемся и верим, что наши частные разногласия вскоре исчезнут, и мы, скинув шелуху противостояния, будем все вместе в едином евхаристическом общении со всем Вселенским Православием. Порукою тому является отсутствие догматических разногласий и искренняя преданность Православной вере, а временные разногласия из-за непонимания отдельных моментов церковной истории уйдут в прошлое.

Мы живем в трудное время: появляются новые секты, подобных которым еще не было. «Богородичный» центр отменяет Новый Завет — Завет Христа, идет наступление нехристианских религий, во весь голос заявляют о себе сатанисты.

В нас разнообразными способами, используя кино, телевидение, радио, витрины магазинов, книжные ларьки и суету жизни, пытаются убить чувство благоговения , ибо без благоговения нет христианской православной веры, нет Церкви. «Ты веруешь… — пишет апостол Иаков, — хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут» (Иак 2:19). Апостол Павел предупреждает: «Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол 2:8).

Этим обольщением могут быть антропософия и теософия, восточный мистицизм и западный оккультизм, «Богородичный» центр и западные неопротестантские секты. Оно может принимать образ Христа-Виссариона, появившегося в Сибири, и Матери Мира-Вседержительницы, пытающихся объединить оккультизм, мистический рационализм и чувственность Востока и Запада, Севера и Юга. Отменяется Новый Завет, Завет Христов, говорят и пишут о «третьем завете», завете Богородицы, через которую только и сходит на людей Дух Святый, или о завете, который приносит в мир Христа-Виссариона, что значит «Дающий Жизнь».

Иисус Христос, Господь и Спаситель наш, предупреждал: «Берегитесь, чтобы вас не ввели в заблуждение (Лк 21:8); ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: “я Христос”, и многих прельстят (Мф 24:5). Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там, — не верьте. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных (Мф 24:23–24; Мк 13:22); восстанет народ на народ, и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам (Мф 24:7); и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф 24:12); сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились <…> когда придет то время, вспомнили, что Я сказывал вам о том (Ин 16:1,4)».

В годы гонений и расколов мы особенно молились о единстве Церкви святителю Алексию, митрополиту Московскому и всея Руси чудотворцу, мощи которого теперь почивают в Богоявленском соборе, ибо он при жизни своей болезновал о единстве Руси. Стоя у его раки, к нему взываем: «Святителю отче Алексие, помоги окормлять наш церковный корабль предстоятелю нашей Церкви Святейшему Патриарху Алексию II, как и в прошлые годы ты помогал Патриарху Алексию I».

Историческая заслуга Святейшего Алексия I в том, что он собрал воедино страдающую отколами и даже расколами Русскую Православную Церковь. Вне ее и вне евхаристического общения со Вселенскими Патриархами осталась лишь Зарубежная Русская Церковь в двумястами приходами, рассеянными по всему миру.

Мы молимся святому Патриарху Тихону: «Предстоятельством святительским ко Господу Церковь Русскую в тишине соблюди, расточенные чада ея во едино стадо собери, отступившие от правые веры к покаянию обрати, страну нашу от междоусобной брани сохрани, мир Божий людям испроси». Для укрепления нашей веры, нашей надежды на Господа, были чудесным образом открыты его святые мощи.

Вспомним наших новомучеников и исповедников российских. Когда по бывшему Советскому Союзу с барабанным боем и фанфарами шел атеизм, сокрушая храмы и уничтожая духовенство и многих верующих мирян, когда его власть распространилась на земле от Атлантического океана до Тихого, от Ледовитого до Индийского, они и Церковь Русская не соблазнились ни звуками труб, ни грохотом бубнов и литавр. «На сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф 16:18). И церкви начали открываться, возникли воскресные школы, священники пришли в аудитории и тюремные камеры. Но не дается ли нам последнее слово? Будем ли мы молчать в страхе иудейском или говорить, когда можно говорить и в стенах домов и на сонмищах людских? «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк 12:32).

Усилим молитвы наши ко Господу, чтобы Он помог нам сохранить чистоту православной веры и благоговение, и, как иеромонах Парфений Киевский, будем просить: «Научи меня, Господи, располагать дела свои так, чтобы они споспешествовали к прославлению имени Твоего святого», — у русских святых будем учиться любви к Богу, Церкви, людям, отчизне нашей. Не соблазнимся ересями и расколами, богатыми проповедниками Запада и Кореи, не продадим за чечевичную похлебку веру предков. Сбережем как величайшую драгоценность единство Русской Православной Церкви. Не бросим нашу Мать, которая в муках и болезнях хранила веру, опекала нас.

Днесь лик святых в земли нашей Богу угодивших, предстоит в Церкви и невидимо за ны молится Богу. Ангели с ним славословят и вcu святии Церкви Христовой ему спразднуют, о нас бо молят вcu купно Превечного Бога.

Все вы знаете начало Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово…» Но если взять, например, Остромирово Евангелие, то там стоит: «Искони бе Слово». Не «в начале», а «искони», и это означает, что до времени уже было Слово, а время было сотворено. Спрашивается: какой смысл имеет для нас этот философский вопрос? Он имеет большой смысл, потому что именно при течении времени мы можем проявлять свою волю, расти и развиваться. Именно имея время, мы можем делать выбор по своей воле. Вспомните слова: «Жизнь и смерть предложил я тебе <…> Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего <…> и прилеплялся бы к Нему» (Втор 30:19–20). И нам, каждому человеку и целым народам, дается время для того, чтобы мы могли возрастать, делать выбор и стремиться к Господу Богу.

Господь сотворил человека после всех других Своих творений, поставив его в средоточии мира, чтобы он мог оглядываться и видеть все существующее. Он не создал его ни смертным, ни бессмертным; жизнь и смерть Он положил перед нами, предложил выбор.

Звери остаются такими, какими выходят из чрева матери, ангелы — такими, какими должны быть в вечности. И лишь человек имеет право на свободу выбора. И вот, провожая уходящий год, мы должны подумать — а что мы сделали в этом году, какой выбор мы делали — благой или неблагой, употребляли ли мы свою волю для духовного возрастания или шли по воле течения, по воле случая, по нашим страстям.

Сейчас, когда идет пост, и гражданский Новый год попадает на пост, — что, вероятно, не совсем удачно в некоторых отношениях, а может быть и промыслительно, — есть смысл подумать перед Рождеством Христовым о наших грехах, о наших путях прошлого года, и подумать о том (как мы с вами сегодня молились), чтобы в этом году нам были прощены прегрешения прошлого года, и чтобы этот год был годом нашего духовного возрастания, годом нашего духовного трезвления, годом, когда бы мы жили по воле Божией и просили волю Божиею на то, чтобы сделать нам выбор, согласный с Его волей, избавиться от тех прегрешений, которые у нас есть. Когда нам в течении времени посылаются всякие испытания, мы должны помнить, что они посылаются нам для того, чтобы мы могли остановиться, задуматься и сделать выбор. Нам надо периодически останавливаться. «Остановитесь на путях ваших <…> и расспросите о путях древних, где путь добрый, и идите по нему, и найдете покой душам вашим» (Иер 6:16). Именно идя путями благословенными, мы можем исполнить те заветы, которые исполняли древние и наши ближайшие предки и много других, а от этого будет зависеть, как мы будем здесь с вами жить, какому подвигу предадимся, и как мы придем в то состояние, к тому моменту в бытии Вселенной и Господа, о котором апостол Иоанн писал: «…времени больше не будет» (Откр 10:6).

Храни вас всех Господь Бог, поздравляю вас с наступающим Новым годом, желаю здравия, долгоденствия, всяческого благополучия и надеюсь, что наш приход в этом году будет прибавляться и прибавляться.

Надо сказать, что в этом году у нашего прихода несколько знаменательных дат. Исполняется круглая дата со дня кончины святителя Петра, митрополита Московского и всея Руси. День памяти его мы будем праздновать в понедельник, 3 января. В этом же году вспоминается — так уж случайно совпадает — время устроения некоторых храмов, находящихся в нашем Высоко-Петровском монастыре.

Будем молиться и надеяться, чтобы наш монастырь действительно превратился в патриаршее подворье с шестью храмами, как это написано в уставе.

Поздравляю всех с праздником Воскресения Христова, ибо каждый воскресный день есть праздник Пасхи. Не случайно мы на утрени поем «Воскресение Христово видевше», а в алтаре священник читает «О Пасха Велия и Священнейшая».

Поздравляю вас всех с воскресным праздником, а наипаче поздравляю наших дорогих причастников. И вот вопрос, который связан с, так сказать, стилем богослужения. В нашем храме, как и в Крапивниках^[14] , мы после Литургии обычно не служим молебен. Что значит? Почему? И как возникли молебны после Литургии?

Бабушки наши, у которых болит душа за всех их близких, часто не понимают Литургии. А на молебне, когда поминают Ивана и Дарью, Ивана и Петра, все становится очевидно.

Но давайте задумаемся: а уместен ли молебен или панихида после Божественной Литургии в обычные дни, если нет каких-то чрезвычайных обстоятельств? В самом деле, Литургия состоит из трех частей. Первая часть — Проскомидия. Священник вынимает из Агничьей центральной просфоры Агнца, который знаменует Христа и затем на Литургии (по молитве: «И сотвори убо Хлеб сей, Честное Тело Христа Твоего») превращается в Тело Господне. А в Кровь Господа нашего (по молитве: «А еже в Чаши сей, Честную Кровь Христа Твоего») превращается вино, смешанное с водой. Это реальность. И на Проскомидии священник вынимает и ставит в центр дискоса Агнец, то есть Христос ставится в центр нашей Церкви; затем — частицу из Богородичной просфоры, в честь Богородицы и Приснодевы Марии; девять частиц он вынимает из девятичинной просфоры — за Иоанна Крестителя, за пророков, за апостолов, за святителей, за мучеников и мучениц, за преподобных отцов и преподобных матерей, за святых бессеребренников, за святых нашей поместной церкви: Мефодия и Кирилла, учителей словенских, равноапостольного князя Владимира, и так далее, а последняя, девятая частица вынимается за того, чью Литургию мы совершаем. Сегодня мы совершали Литургию Иоанна Златоуста, значит, частица была свт. Иоанна Златоуста, а если бы мы совершали Литургию Василия Великого, то девятая частица была бы свт. Василия Великого. Затем вынимаются частицы за всех живых поименно, — из специальной просфоры, которая называется проскомидийная большая, и кроме того вынимаются частицы из тех просфор, которые вы принесли за своих близких. Потом вынимаем частицы за умерших. И получается у нас Церковь — в центре Христос, около Христа стоят Богородица и святые небесные чины, и живые члены нашей земной Церкви, и умершие, отшедшие от нас. И когда человек умирает, то из одного ряда его частица переходит в другой ряд, из ряда живых в ряд умерших. А когда кончается Литургия, все эти частицы, уже после причастия, священник опускает в Чашу со словами: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною, молитвами святых Твоих». Значит, совершено все, что возможно. Мы помянули всех наших близких, и родных, и дорогих. Каждый во время сугубой ектении, на помине, может поминать своих близких еще и дополнительно, про себя.

«Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоей Честною, молитвами святых Твоих» . — Чего нам больше желать? После этого помин на молебне уже становится неуместным, ибо исполнено все, что может быть исполнено. Как говорил владыка Иоанн Вендланд, молебен после Литургии, если нет каких-нибудь чрезвычайных обстоятельств, литургически не вполне уместен, так как все уже совершено. Исходя из этого, мы, — поскольку приход у нас ограниченный, состав более или менее постоянный, — молебны и панихиды после Литургии не служим. Но у нас есть день, когда мы совершаем молебны. В этот понедельник, как и во все предыдущие, у нас будет молебен с водосвятием. Пожалуйста, кто хочет участвовать в молебне, приходите, и давайте тогда особо молитвенно помянем вечером ваших родных и близких. Вероятно, молебны более уместны не сразу за Литургией, а вечером или в середине дня, или в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах. Храни вас всех Господь.

Мы с вами дважды говорили о смысле Божественной Литургии и о том, что Божественная Литургия резко отличает наше исповедание христианства от всех остальных. Когда Христа спросили, какое Он даст доказательство, что Он Мессия, Он сказал: «Я дам Тело Свое в снедь и Кровь Мою дам в питие»^[15] . Это было выше иудаистского понимания. Еврейский народ возмутился: что Он говорит? Да что, — это было выше не только иудаистского, но и вообще человеческого понимания. Мало того, — и многие ученики после этого больше с Ним не ходили: что Он говорит? Как Он может дать нам есть Тело Свое и пить Кровь Свою? Эти слова мы довольно подробно разбирали в одной из проповедей.

В прошлое воскресенье мы говорили о том, что на Проскомидии вынимают частицы за всех тех людей, за которых вы подаете записки.

А если говорить о Литургии, то сама Литургия состоит из нескольких частей; за первой частью Литургии, Проскомидией, следуют Литургия оглашенных и Литургия верных.

На Литургии оглашенных могут присутствовать все: и крещеные и некрещеные. А на Литургии верных, когда совершается само Таинство, изначально присутствовали только одни верные, которые готовились к причастию, а у нас — не только они, но и все крещеные. Тут совершается величайшее Таинство, самое большое Таинство, которое может быть возможно на земле, — пресуществление Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, нисхождение Духа Святого на Святые Дары.

В учебниках по литургике говорится, что Литургия состоит из трех частей, но в ней можно выделить не три, а пять частей.

Первая часть — это до Малого входа, когда мы читаем ектении, поем различные песнопения, псалмы, внесенные при Юстине Младшем, императоре Византийском. В это время священник служит Литургию один в алтаре. А вот когда начинается Малый вход, то это новая стадия Литургии и новая сущность состояния алтаря.

Ведь когда священник идет Малым Входом, он читает молитву: «Владыко Господи Боже наш, уставивый на небесех чины и воинства ангел и архангел в служение Твоея славы: сотвори со входом нашим входу святых ангелов быти». Вот с этого момента в алтаре священнику во время Литургии сослужат ангелы, и состояние алтаря новое. Когда совершается архиерейское богослужение, то в этот момент архиерей и входит в алтарь, — торжественный вход, алтарь преображается, и вот это и идет вторая часть — Литургия оглашенных.

Естественно, что когда мы при этом входе говорим: «вход святых Твоих ангелов быти», и священник благословляет Царские врата со словами: «Благословен вход святых Твоих», — вполне естественно, что в этот момент уместно петь тропари святым. Через некоторое время они и поются.

Вообще говоря, в воскресные службы обычно усопших не поминают. Но мы в нашем храме (это специфика нашего храма) поем вечную память архиепископу Варфоломею, который был настоятелем этого монастыря, который организовал здесь в двадцатые годы подпольное училище по подготовке священников. К нему приходило множество людей, молодежи. Конечно, он будет со временем причислен к лику святых. И вот именно поэтому, памятуя его как святого, как нашего заступника, хотя он еще не канонизирован, мы и поем, возглашаем ему вечную память. Честно говоря, я дважды сорвался, мне казалось, что вот он, здесь, стоит с нами, и я начал как вечную память, а закончил «многая лета». Слишком он близок и жив для нас. Эта вторая часть Литургии, которая практически заканчивается чтением Священного Писания — Апостола, Евангелия — Слова Божиего. И в древней Церкви, когда был еще широко развит институт, оглашенных, в это время, после Евангелия, к народу выходил епископ и растолковывал, разъяснял Священное Писание. Потом были слова «Оглашенные, изыдите. Да никто от оглашенных, но только верные» остаются в этом храме. Вот это была вторая часть Литургии, Литургия оглашенных, которая заканчивалась, с одной стороны, Евангелием, а затем оканчивалась маленькой ектенией о живых людях, так называемой сугубой ектенией, правильнее ее было бы называть тригубой, потому что мы во время нее поем, не дважды, сугубо, «Господи, помилуй», а трижды, то есть тригубо поем «Господи, помилуй». И здесь мы молимся, — выходят несколько человек, когда читают ектению, и вы можете сами поминать тех своих близких и родных, которых вы имеете. И заканчивается она, — последний этап, об этом я тоже говорил, — ектенией об оглашенных: «Верные, о оглашенных помолимся, да Господь помилует их.» А по существу эта ектения должна была быть по смыслу расширена: «Верные, о оглашенных, сомневающихся, ищущих и неверующих помолимся, да Господь помилует их». Сколько у каждого из нас имеется близких и родных некрещеных, близких и родных, которые собираются креститься, которым нужно слово огласительное, и лиц, еще не верующих, не пришедших. И вот в этот момент, когда возглас «Верные, о оглашенных помолимся, да Господь помилует их, огласит их словом истины, открыет им Евангелие правды, соединит их Святей Своей Соборней и Апостольской Церкви», — помяните про себя всех близких и дорогих людей. Давайте усилим нашу молитву за мир, за наших близких и родных, которые не верят, и им требуется наша поддержка, наша братская молитва, за тех, которые нуждаются в нашей помощи, молитве и слове истины.

Благословение Господне на вас, Того благодатью и человеколюбием ныне и присно и во веки веков.

Обязать мирян ходить в течение недели в храм сейчас нереально. Многие из вас стали часто причащаться, во всяком случае, в нашем храме. Но накануне-то надо вести себя подобающим образом, и всю неделю тоже. Если вы часто причащаетесь, должны жить в страхе Божием. И считается, что нельзя причащаться, если мирянин не читал дома утрени или не был на утрени в храме, священник же не может служить Литургию, если не служил утрени. А у нас сплошь и рядом: вот, вечером прочтем последование к причащению, без покаянного канона, а потом и идем в храм причащаться.

Выносят Чашу: со страхом Божиим и верою, — а на Афоне говорят, и любовью — приступите. Со страхом Божиим… Значит, должен быть трепет. Но какой же может быть трепет, когда после того, как кончились песнопения, в алтаре занимаются раздроблением Агнца на частицы, с тем, чтобы можно было причащать, сами священники причащаются, здесь что-то поют, либо читают правило, а люди сидят и разговаривают между собой. И даже бывает, что сидят те, которые собираются причащаться. Ведь казалось бы, если вы идете причащаться Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, то у вас должен быть благоговейный трепет. Даже те, которые просто находятся в храме, должны с трепетом ждать выноса Чаши с Телом и Кровью Господа нашего Иисуса Христа, ожидать, а у нас расслабляются и болтают. Грех? Грех, и свидетельство нашего духовного, религиозного самочувствия и нашего духовного уровня.

Со страхом Божиим, верою, и любовью приступите. Если вы ждете кого-то любимого, то не будете вести посторонние разговоры, когда подходит поезд, если вы действительно его ждете. Вы можете говорить о том, кого встречаете, с кем долго не виделись Но вы не будете говорить, что у вас там в чулане крысы завелись, — не та обстановка. Значит, мы недостойно подходим к Телу Христову, причащаясь себе в суд или в осуждение. Мы читаем: «не в суд, или во осуждение будет мне причащение святых Твоих Таин, Господи, но во исцеление души и тела». Апостол Павел прямо писал: из вас многие болеют, потому что недостойно причащаются (см. 1 Кор 11:29–30). Примените к себе эти слова апостола и подумайте, вспомните, как вы подходите к причастию.

Меня поражают многие причастницы, но одна меня потрясла. Это была небольшая девочка, она за два дня до этого крестилась в детском доме. Сразу, когда я туда вошел, она подбежала ко мне, залезла ко мне на руки, я ее взял, а потом отпустил, там ко мне подбежал другой ребенок. И вот, когда я ее окрестил (даже не помню, как я ее крестил), вижу — она под локтями взрослых пробивается ко мне. Она с трепетом несла свою крещальную рубашку и крестик, чтобы я ее облачил. «Ризу мне подаждь светлу». И через два дня детский дом привез крещенных ребят в храм Илии Обыденного. Я был поражен, с каким чувством благоговения этот ребенок, брошенный родителями, воспитанный в детском доме, подходил к причастию.

Не часто встречается среди наших причастников то благоговение, которое было у этого младенца. Воистину, если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное.

Господи, даруй нам благоговение перед Святым Причастием.

Сегодня на предначинательном псалме мы слышали слова пророка Давида: «Господи Боже мой, возвеличился еси зело: во исповедание и в велелепоту облеклся еси: одеяйся светом яко ризою, простираяй небо яко кожу…» (Пс 103:1–2).

В русском переводе в этом тексте сказано: «Простираешь небеса, как шатер». И эти слова говорят об очень многом. Когда мы над ними задумываемся, мы чувствуем и величие Творца, и ту греховность человеческую, тот эгоизм и страсть наслаждения, которые грозят привести к концу природы и погубить и род человеческий, и близких к нам тварей земных. Ведь по существу наша жизнь охраняется тонким шатром озонового слоя. По своей сути шатер призван защищать человека от бури и напасти. Кто жил в шатре, кто жил в юрте и бывал в ней, тот знает значение шатра. А мы его разрушаем. Это наша безответственность.

Мы должны постоянно помнить о красоте творения Божия и воздавать Ему хвалу за это. И учить детей видеть многообразие и чудо природы. Маленькая деталь: выйдите в парк с ребенком, выйдите сами в лес, в луга, посмотрите на удивительное многообразие и красоту зеленого цвета. Дети рисуют одним цветом — зеленым, а каково многообразие и разнообразие этого цвета! Вот научитесь восторгаться и любить природу. Возьмите детей, соберите листья осенью, положите их немного посушиться, прогладьте их, а потом постучите по ним простой платяной щеткой и покажите ребятам — они же ахнут от красоты рисунка жилок листа, которая откроется перед ними. Удивительно творение Божие — у каждого листа свой неповторимый рисунок прожилок, который виден, если мы раскроем его тем способом, о котором я говорил. И, вероятно, особенно важно видеть вот эту окружающую нас красоту нам, городским жителям, да, впрочем, и сельским.

И вот когда читаешь слова 103 псалма: «Восходят горы, и нисходят поля, в место еже основал еси им. Предел положил еси, егоже не прейдут, ниже обратятся покрыта землю. Посылаяй источники в дебрех, посреде гор пройдут воды. Напаяют вся звери сельныя, ждут онагри в жажду свою. На тых птицы небесныя привитают, от среды камения дадят глас» (Пс 103:8-12)^[16] , то невольно вспоминаешь горы с их ледниками, с их удивительными ущельями, с той красотой, которая тебя там охватывает. И когда мы находимся посреди природы Божией, высоко в горах, то и мысли наши становятся чище: мы отходим от суеты человеческой.

А когда попадаешь в тайгу в Удмуртии (и там есть удивительные полянки, и лиственницы стоят, как подсвечники), то думаешь: вот на этой полянке служить бы Литургию, и тебе не надо сводов храма. А мы часто проходим мимо нашей природы, не думая об этой красоте, не думая, что это все — творение Божие, и мы ответственны за это творение.

Удивительные слова сказаны во второй главе Библии: «И не было человека для возделывания земли» (Быт 2:5). Значит, человек был призван, чтобы продолжать дело Божие на земле, украшать землю. В другом месте Библии говорится: «Посажу в пустыне мирту <…> в степи кипарис <…> рука Господня соделала это, и Святый Израилев сотворил сие» (Ис 41:19–20). Значит, мы призваны на землю, чтобы продолжать Божие дело украшения земли, облагораживания ее, чтобы войти в труд Господень, и человек, созданный по образу и подобию Божию, создан с возможностью творчества. А вот — другие слова Библии, написанные много позже этих слов. В Откровении св. Иоанна Богослова говорится о карах, последовавших за греховными деяниями рук человеческих, и об отсутствии раскаяния (напр., Откр 9:20). И получается, что земля проклята благодаря нашей греховности…

Потрясающую книгу написал Ламарк; она была издана уже после его смерти, в 1829 году. Он писал: «Человек, по своему эгоизму, по страсти к наслаждению, изуродует ту землю, на которой живет, подготовляя гибель себе и себе подобным.» И, вероятно, нам надо и хвалить Бога за творение, и думать о нашей ответственности, об окружающих нас, об окружающей нас природе — творении Божием, ибо мы владыки ее, по слову Божию, и ответственны за тварей, которые живут вместе с нами.

Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже.

Во время чтения Шестопсалмия в нашем храме гасится электричество, а в некоторых монастырях на Шестопсалмии гасятся даже свечи, остаются гореть только одни лампады.

Священник в это время молится о народе, о нашей общей молитве, о нашем спасении. И мне хотелось сегодня поговорить с вами о девятой молитве священника, о той самой молитве, которая читается и перед Евангелием во время Литургии. Иногда ее я читаю вслух.

«Воссияй в сердцах наших, Человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет, и мысленныя наша отверзи очи во евангельских Твоих разумений проповедание».

Эта молитва очень уместна, потому что мы скоро вынесем Евангелие и будем его читать. И священник молится, чтобы все мы, присутствующие в храме, уразумели священные Евангельские слова и Священное Писание.

«Вложи в нас и страх блаженных Твоих заповедей, да плотския похоти вся поправше, духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему, и мудрствующе и деюще».

Вот и нам необходимо, чтобы у нас был страх перед нарушением заповедей Божиих; нам самим надо его воспитывать. Вот было сказано: «Жизнь и смерть предложил я тебе <…> Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя» (Втор 30:19–20). А как и где мы найдем эти пути жизни, как не в заповедях Господних, в тех заповедях, о которых сказано в Евангелии?

Эта молитва очень действенна и сильна. За словами Евангелия стоит мысль: «Господи, вложи в меня разумение Евангельских словес Твоих». А как часто мы их не понимаем, остаемся глухи к этим словам.

Был такой замечательный египетский пустынник, не знаю, жив он или нет, но он практически наш современник. Он писал, что можно читать книги двумя путями. Одни книги мы читаем умом, разумом, рационалистически; ставим себя над автором книги, ищем ошибки, погрешности: когда рецензируешь, всегда ищешь, к чему можно придраться. А вот Священное Писание надо читать с другим чувством. Читать его нужно прежде всего в сердце и мерить себя по Священному Писанию: оно — над нами. Меря себя по Священному Писанию, мы и можем возрастать духовно, в том числе и в делах наших. Это — основа подхода ко всему Священному Писанию, будь то Евангелия, апостольские Послания или то Шестопсалмие, которое мы сегодня по милости Божией прочитаем.

И последнее. «Плотския похоти вся поправше, духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему, и мудрствующе и деюще». Мы должны вести невидимую брань. Сколько книг написано для этого, а одно из руководств к духовной жизни так и называется «Невидимая брань».

Это — рассуждение о том, как мы должны бороться с нашими помыслами, с нашими грехами. А вот в этой молитве все сказано кратко, просто, одной фразой, в нескольких словах — о том, чтобы мы, пройдя все жительство наше благоугождением Господу, думали бы, мудрствовали бы о духовном и выполняли заповеди Господни и дела, — «и мудрствующе, и деюще».

Я вам неоднократно напоминал замечательные слова апостола Иакова, брата Господня, который писал: «Ты веруешь <…> хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут» (Иак 2:19). Наша вера должна быть духовным деланием; духовным мудрствованием, и деланием укрепляема она, и надо помнить замечательные слова свт. Игнатия Богоносца, который писал в своем послании: «Вера — путь к любви, а любовь — путь ко Христу».

Один человек, который был в лагере, рассказывал, что они там, в лагере, читали 12 Евангелий на память, — ведь книг не было. Вот один читает (неважно, — священник, мирянин, епископ или кто еще). Он спотыкается, замолкает, кто-то среди присутствующих подхватывает и читает дальше, пока в свою очередь не споткнется, потом другой, третий и так далее.

Они смогли прочитать 12 Евангелий. И тот же человек (а я знаю, что такие вещи были и в других лагерях) говорил, что одним из самых сильных впечатлений, которые он в своей жизни пережил, была Пасха в лагерях под Карагандой. Пели полную службу; была тысяча заключенных. И с этой тысячей, при таком ее энтузиазме и сплоченности, охрана лагеря ничего не могла сделать. А у нас сплошь и рядом оказывается, что человек не может читать на службе, — это те миряне, которые здесь находятся. А тут в последнюю Литургию в тюрьме заключенные читали часы, читали благодарственные молитвы. Я понимаю, вы скажете, что у них там свободнее в смысле времени: получили-де срок и сидят. Ну а мы здесь? Вяло идет работа. Вместо духовного делания всегда находится время для чего-то другого, вот и получается сплошь и рядом, что работа над Словом идет вяло во всяком смысле этого слова.

В псалме, который читается, когда начинается вечерня, мы вспоминаем начало творения и благодарим Господа за сотворение мира, за сотворение нас с вами. Переживаем это, и радуемся, и восхваляем.

Торжественная утреня начинается с Шестопсалмия, затем — начальные молитвы, а после них идет обычно так называемая Великая ектения. Вообще говоря, у нас в службах очень много разнообразных ектений, то есть прошений к Господу о ниспослании нам необходимого. Первая ектения, которую мы читаем, начинается словами «Миром Господу помолимся». Такой вот призыв, а по существу все ектении, что читает диакон, — это призыв к верующим о молитве и указание, о чем им молиться. Итак, диакон призывает: «Миром Господу помолимся»; миром — то есть все вместе, чтобы все присутствующие в храме помолились единым сердцем и едиными устами. Ведь наша церковь-то соборная, мы братья и сестры в нашей любви к Богу. И молитва наша тоже общая, соборная, и мы собираемся все вместе, как писал еще Тертуллиан, с тем, чтобы опытные молитвенники помогали молиться неопытным.

Следующее прошение в этой ектении — «О мире всего мира, благостоянии святых Божиих церквей и соединении всех, Господу помолимся». Это означает, что наша молитва должна быть не только молитвой о себе — и прежде всего не о себе, в особенности когда идет церковная молитва, — а о мире всего мира, о всех людях, с которыми нам приходится соприкасаться, встречаться, соучаствовать в их жизни и делах. И с тем, чтобы у нас этот контакт с людьми был мирен — молимся «о мире всего мира», и прежде всего о нашем внутреннем мире. Когда Христос говорил: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам» (Ин 14:27), Он говорил о Своем мире. Есть ведь и в мире мир. И чем отличается тот мир, о котором мы молимся, который мы призываем в наших ектениях, от того мира, о котором говорит Господь? Они принципиально разные. Ведь по существу мир всего мира — это заключается в очень простой формуле мирного сосуществования: «не трожь меня, и я тебя не трону». Вот и вся суть. И по существу для меня таким символом нашего мирного сосуществования, мира всего мира, является один случай, который мне пришлось пережить на фронте. Я сидел в одной траншее с немцами. Одно ее колено было обращено в сторону немецкого фронта, и его занимали мы. А второе ее колено было обращено в сторону нашего фронта, и там сидели немцы. Мы стреляли в немцев, немцы стреляли в нас. Но на изгибе траншеи мы поставили своего часового, чтобы немцы из нашей траншеи к нам не бегали, нам не мешали бы, а они поставили своего часового. Мы соблюдали идеальное мирное сосуществование. Лучше не придумаешь. Но ведь не этот мир же нам оставляет Христос! Он оставляет мир в сердце нашем, в душах наших, а не тот, который был у нас, когда мы сидели в одной траншее. Господь говорит о мирном отношении ко всем людям. «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся». А мы вот этого духа мирного и не ищем, мы всегда и всюду пытаемся настоять на своем. Конечно, случись что, мы идем на какой-то компромисс, вот так, как мы с этими самыми немцами, когда сидели с ними в одной траншее, не стреляли друг в друга и не бросались друг на друга в атаку, — было слишком тяжело и страшно. А вот дух мирен нам необходим.

И другая ектения, Малая, — с чего она начинается? «Паки и паки (снова и снова) миром Господу помолимся». В данном случае мы имеем в виду — помолимся и миром, все вместе, и миром в душах наших.

А затем мы молимся «о благостоянии святых Божиих церквей и соединении всех, Господу помолимся». То есть опять-таки мы просим в ектениях о нашем соединении, о единстве наших мыслей, чувств и воли, потому что без этого невозможно равномерное духовное развитие человека.

Затем мы молимся в этой ектении о главе нашей Церкви, который объединяет наши молитвы и наши усилия, являясь символом нашего единства о великом господине и отце нашем Алексии, Святейшем Патриархе Московском и всея Руси.

Я не буду сейчас говорить о других прошениях, их мы разберем в следующий раз, но внимание на ектениях должно быть очень серьезное; мы должны чувствовать и думать, что мы просим. Не дело говорить ектении быстро. Д. С. Лихачев пишет, что когда он учился в университете, у них был специальный урок медленного чтения, чтобы люди не глотали страницу, как это часто бывает, а умели бы читать внимательно и вдумчиво. Тем паче нам надо вдумчиво относиться к тем молитвам, которые читаются в храме, вдумчиво относиться к тем ектениям, к которым мы привыкли, и помнить во время ектении, что это молитва не каждого в отдельности, а соборная, общая молитва всей Церкви. И мы молимся о мире всего мира, о благостоянии святых Божиих церквей. Мы молимся о тех, кто служит в этих храмах и молится сейчас с нами. Мы молимся о братиях наших, в отшествии сущих (это на ектении во время литии). И ектения — это молитва прежде всего за других. Молитесь и о своих грехах, и о прощении, и о благостоянии святых Божиих церквей.

Надо поговорить о ектениях, о прошении, которое постоянно присутствует в наших молитвословиях. Мы остановились на Великой ектении, той, в которой множество прошений, и заканчивается эта ектения прошениями «о благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных». Мы, люди, живем на земле, и поэтому нам нужно удовлетворять не только духовные, но и телесные потребности.

Мы усиленно молимся «о временех мирных». То, что нам нужна мирная жизнь, а особенно сейчас, — это ясно, но мы обычно как-то пропускаем мимо эти прошения, которые провозглашает диакон, а при отсутствии диакона священник, — привычные слова. А, вероятно, вот как раз на этом прошении — о «временех мирных» — надо особенно молитвенно сосредоточиться и просить и мира в своих собственных душах, и «мира всего мира». Мы молимся о плавающих, путешествующих, болящих, страждущих, плененных и о спасении их. Мы просим, чтоб нам избавиться «от всякия скорби, гнева и нужды». Сколько мы гневаемся! Сколько у нас поводов к гневу! Мы и просим, чтобы нас Господь избавил от этого гневного греха, и чтобы скорби наши были бы нам полезными, а не вводили бы нас в уныние. Сплошь и рядом болезни способствуют нашему духовному возрастанию: иногда надо человека потрясти, встряхнуть его, чтобы он очнулся и задумался о том, что творится, и что он творит, и что с ним делается.

Затем мы просим Господа, чтобы Господь помиловал и сохранил нас Своею благодатью. Вот эта благодать, сообщение благодати, благоговение в наше время особенно необходимы, ибо если мы выдержали эпоху гонений и сохранили чистоту веры, то сейчас в нас пытаются убить чувство благоговения, а без чувства благоговения не может быть истины и благодати Божией.

Кроме Великой ектении, имеется еще так называемая «сугубая» ектения, которая начинается словами «Рцем вси от всея души, и от всего помышления нашего», то есть требуется, чтобы те прошения, которые содержатся в этой ектении (диакон их нам называет), произносили мысленно и повторяли за ним от всего нашего существа, от всея души и всего помышления . Это необходимо прочно запомнить. Я не буду останавливаться на этой ектении, отмечу лишь, что она называется обычно сугубой , но по существу является «тригубой», ведь сугубо значит «дважды», а в этой ектении «Господи, помилуй» поется три раза. И наконец, у нас есть еще Малая ектения, которая составляет самый конец ектении Великой. «Паки и паки миром Господу помолимся», то есть снова и снова Господу помолимся, — говорит народу диакон в своем первом возгласе в этой ектении, а завершают ее, как и все остальные ектении, слова: «Пречистую, преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». И по существу слова в значительной степени выражают (или должны выражать) наше отношение к Богу. Мы должны желать, чтобы с нами была воля Господня, чтобы хозяином нашей жизни был Господь, чтобы мы послужили Ему.

Опыт жизни говорит, что по-разному складывается судьба и жизнь (я не люблю, правда, слова судьба , понимание его различно у людей маловерующих и у тех, которые способны от всего сердца сами себе и друг друга, и близких своих, и всю жизнь предать в руки Христа Бога). А наша жизнь, наши пути и наши искушения складываются в зависимости от того, насколько мы готовы себя отдать Богу. Ведь какой был первый грех? «Я сам», — сказал Адам и согрешил. Грех Адама заключался не в том, что он сказал: «Я сам» и съел это пресловутое яблоко. Был еще момент: он отказался покаяться в том, что согрешил. И, как говорится в Библии, Адам и Ева увидели, что они наги, что они греховны. А слово «нагота» в еврейском языке часто означает греховность; часто мы читаем: «Наг я пред Тобою, Господи, грешен!» «И сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Быт 3:7). А мы разве не шьем себе одежды «из смоковных листьев», когда пытаемся оправдывать свои грехи? Вот, мол, «он меня соблазнил», «у меня тяжелое положение» и тому подобное. Вот они, смоковничные листья!

Таким же самооправданием является по сути и осуждение ближнего, потому что мы, осуждая другого, внутренне пытаемся оправдать сами себя. И, вероятно, когда мы оказываемся на таком пути, нужно вспомнить: а что Адам получил? Сшил он себе смоковничные одежды и спрятался от Бога. В Библии рассказывается, как Бог ходил, ища Адама в прохладе сада (см. Быт 3:8–9). А свт. Иоанн Златоуст пишет: «Что ты говоришь: Бог ходил? Разве у Него имеются ноги, чтобы ходить? Разве Он человек?» Символические слова, полные смысла, обращающиеся к каждому из нас. Бог, как толкует эти слова святой Иоанн Златоуст, пытался прикоснуться и достучаться до души Адамовой. А Адам прятался и в кустах своих оправданий, и в смоковничных листьях, — не хотел . И пусть каждый из нас спросит себя: «А не часто ли я, согрешив, повторяю грех Адама, повторяю вот это самооправдание?» Вероятно, если бы Адам нашел в себе мужество покаяться и просить прощения у Господа, судьба его и судьба его потомков была бы иной.

Есть еще одна ектения, на которой мне хотелось бы сегодня особо остановиться. Это ектения Просительная, в двух вариантах: вечерняя либо утренняя молитва Господу. Она привязана к определенному времени суток. Чем же она примечательна? Вот сегодня, когда ее будут произносить, вдумайтесь. Она по существу просительная, потому что после большинства прошений мы поем: «Подай, Господи». Но в этой ектении мы не просим о «благорастворении воздухов», о благополучном путешествии; вся она сосредоточена на самом главном для каждого из нас. Прежде всего мы просим в вечерней молитве «Вечера сего совершенна, свята, мирна и безгрешна». Но если мы просим у Господа «вечера свята, мирна и безгрешна», то и сами должны употреблять усилия, чтобы не совершать в этот вечер грехов, должны мобилизоваться на борьбу с грехом. И в этой ектении мы просим, чтобы около нас постоянно присутствовал «ангел мирен, верен наставник, хранитель душ и телес наших». Просим о прощении и оставлении грехов и прегрешений наших. Мы просим о «добрых и полезных душам нашим» и «мире всего мира». Прежде всего о мире. Не об «изобилии плодов земных», а именно просим о нашем духовном возрастании. Мы просим, чтобы прочее время жизни нашей прошло в мире.

Я уже говорил вам о «мире Христовом» и «мире всего мира». Мир всего мира — это по существу мирное сосуществование, и я приводил пример окопа, где мы в мирном соглашении сидели вместе с немцами. Мы просим, чтобы прочее время жизни у нас прошло в мире Христовом, мире духовном, и чтобы свой жизненный путь мы скончали бы в покаянии и чистоте. И поэтому вслед за этой ектенией, за этим прошением, идет прошение «христианския кончины живота нашего, безболезненны, непостыдны, мирны, и добраго ответа на страшнем судищи Христове». Мы часто боимся смерти, кончины, огорчаемся, когда у нас кто-то из близких умер. А ведь этот процесс является естественным, и человек проходит через три стадии: внутриутробное развитие, земная жизнь и жизнь вечная. Хорошо в утробе матери! Тепло, никаких раздражений нет. И вот трагедия — выход на свет. Трагедия для матери, потрясение для ребенка. Но ему уже не хочется обратно, в чрево матери. Только во время войны солдаты пели: «Эх, мамочка, роди меня обратно, да только девочкой!» А третье состояние ведь тоже бывает по-разному. Мы просим Господа о кончине живота нашего, чтобы переход в третье состояние был мирен, и чтобы был добрый ответ был на том свете. Когда приходится присутствовать на отпевании, то часто чувствуешь, как по-разному люди подходят к этому последнему испытанию в своей земной жизни, — к переходу в третье состояние.

Один мой друг отпевал — и вот, не идет у него молитва, не может он молиться. Потом выяснилось, что он отпевал самоубийцу, а родственники скрыли, что это самоубийца (они должны были просить разрешение на отпевание у архиерея), и священник об этом не знал.

А мне пришлось присутствовать при смерти очень близкого мне человека. И когда эта женщина умерла, было ощущение: «светом смерти ея просветихомся». Я никогда нигде этих слов не видел и не читал, они возникли у меня в сознании. Это была святая женщина, она перешла в тот мир, осветив нас всех в момент перехода. Когда умирает праведник, то как бы отверзается тот мир, он становится нам ближе, нам открывается Божия правда, — правда о том, что все мы с вами входим в Единую Церковь, Церковь «зде живущих и в небесных жилищах пребывающих».

Главное в нашей жизни — участие в Литургии, принятие святых Божественных Христовых Тайн. Проще говоря, все наши беды, все наши несчастья связаны с нашим отношением к Евхаристии. И если говорить о Евхаристии, то в сущности граница между Церковью и еретиками проходит по отношению к Евхаристии. Для нас она — это Таинство Таинств; мы причащаемся истинного Тела и истинной Крови Господа нашего Иисуса Христа.

Мне много приходилось в жизни видеть страшного и ужасного. Но самое страшное, — это была пролитая на церковный ковер Кровь Господа нашего Иисуса Христа и упавшее на этот ковер Тело. И мы ползали с настоятелем, собирая эту величайшую святыню. Если Тело, частица причастия, упала на землю в храме, то в этом храме до архиерейского разрешения прекращается служение.

А если мы посмотрим, например, на лютеран, то они не причащаются Тела и Крови Господа Иисуса Христа, они совершают хлебопреломление в память о Тайной Вечери, и это для них не святыня.

Вот так, по отношению к Причастию, и проходит граница.

Причастие имеется и в Армяно-Григорианской Церкви, и в католической Церкви. Но есть разница в отношении к нему. И мы должны к Телу Христову подходить с великим трепетом и страхом Божиим.

Если говорить о первых веках, то тогда Тела и Крови причащались все присутствующие на Литургии. Если человек три недели, три воскресения не причащался, то он считался изверженным из церковного общения. А у нас люди не причащаются месяцами, годами. Спрашиваешь: «Когда был в последний раз?» — «То ли в прошлом, то ли в позапрошлом году». Причащаться следует как минимум четыре раза в год постами. И встает вопрос: «А может быть нам, как в первые века, причащаться каждое воскресение, каждую службу, на которой мы присутствуем»? — Вероятно мы до такого не доросли. Если причащаться каждое воскресение, то надо жить Господом нашим Иисусом Христом. Когда меня спрашивают, как часто надо причащаться, я говорю не знаю. Одному надо причащаться четыре раза в год, а другому и каждое воскресение, в зависимости от того духовного настроя, который человек имеет И к сожалению, в то время как нужно подходить к Причастию, как говорится в молитве, «со страхом Божиим» (а на Афоне, как я уже вам говорил, добавляют «и любовью») — как мы подходим? Вот в последней молитве перед Причастием мы читаем: «Пред дверьми храма Твоего предстою, и лютых помышлений не отступаю»^[17] . Лютых помышлений не отступаю! Значит, от лютых помышлений мы не отступаем, находясь даже здесь, в храме, перед Причастием, потому что мы слишком связаны с этим миром, нам дороги наши прегрешения, мы сами не хотим с ними расставаться. Как часто приходится слышать: «А я не хочу от этого отказываться». Так же нельзя: не покаялись на исповеди, — нельзя причащаться. И был у меня один исповедник, который сказал: «А я не хочу менять свою жизнь». Что мне делать в такой ситуации? Я ушел и лишил его разрешительной молитвы. Если хочешь жить по-старому, значит, нет у тебя исповеди и нет у тебя покаяния, и не может быть отпущения грехов; значит ты не можешь идти к Святому Причастию.

Христос сказал: «Ядущий Меня жить будет Мною» (Ин 6:57). Ядущий Его, а не воспоминания Тайной Вечери. А мы, причащаясь истинной Крови и Тела Господа нашего Иисуса Христа, через два-три дня забываем, что мы несем в себе это Тело, что должны нести эту память с благоговением. Кровь Христа, как выяснилось, была кровью первой группы, то есть Он был универсальным донором. Что это — случайно, или это высокая тайна? Конечно, это высокая и действительная тайна. Но если мы причащаемся Крови Господа нашего Иисуса Христа, то мы сопричащаемся и друг другу. И в каждом из нас, причастников, течет Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Следовательно, мы с вами являемся братьями по Крови Христа, сестрами по Крови Христа. Так какое же отношение у нас должно быть между собой? Братское и сестринское. К сожалению, мы это братское, сестринское отношение в семьях утратили, но здесь, в церковной общине, оно должно сохраняться между всеми верующими, которые совместно участвуют в Литургии.

Мы причащаемся из Святой Чаши во оставление грехов. И если мы причащаемся Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, то должны очень внимательно следить за собой: за своими словами, за своими поступками, за своими молитвами, за своим отношением к близким. Ибо мы причащаемся во осуждение, если причащаемся недостойно, если причащаемся, не следя за собой до и после причастия. Да, мы причащаемся, конечно, только по милости Господа нашего Иисуса Христа.

Мы просим: «Перед дверьми храма Твоего предстою, и лютых помышлений не отступаю; но Ты, Христе Боже, мытаря оправдивый, и хананею помиловавый, и разбойнику рая двери отверзый, отверзи ми утробы человеколюбия Твоего, и приими мя приходяща и прикасающася Тебе <…> Аз же, окаянный, все Тело Твое дерзая восприяти, да не опален буду». Святые Таинства могут и опалять, и были случаи, когда какой-нибудь человек, дерзнув принять их недостойно, был наказан. Молитесь, чтобы милость Господня была со всеми причащающимися, чтобы это Тело и эта Кровь, которые вы сегодня вкушаете и принимаете в себя, были во исцеление и души и тела вашего, чтобы вы чувствовали друг друга братьями и сестрами.

«Ядущий Меня жить будет Мною». — И вот спросим себя: «А как мы жили? Жили ли мы Христом или собой и миром?»

«Ядущий Меня жить будет Мною». Если мы христиане, то должны прислушиваться к этим словам, заповеданным нам Самим Богом.

Я призываю причащающихся особенно внимательно, со страхом подходить к причастию Святых Таинств и последить за собой во все остальные дни своей жизни.

Владимир Соловьев писал: «У ада есть свой пленительный цветок и свое обманчивое сияние». Если бы не было вот этого «пленительного адского цветка», если бы не было этого «обманчивого сияния», то, вероятно, грех не был бы так соблазнителен. И часто, в особенности когда дело идет об эстетике, которая бывает истинной и ложной, надо быть очень вдумчивыми: что, этот цветок — адский, соблазняющий нас в грех и в падение, отводящий нас от Бога, или, наоборот, это — истинный цветок, благоухающий, призывающий нас в горнюю обитель?

«Радуйся, постом, поклоны, стоянием на молитве, бдением умертвивый плоть свою. Радуйся, умертвивый оную прежде, нежели она жива страстем бяше…»^[18] — А мы часто обманываемся и пытаемся «все познать», «все испытать», поддаемся плотским влечениям. И сколько отсюда бывает бед, если бы вы только знали! Вот когда ходишь, принимаешь исповедь по тюрьмам, то видишь эту страшную полосу поддатия плоти и восхваления ее…

И что сейчас делают! Сейчас плотские страсти возводят в героизм, во благо, ставят в центр жизни. Сколько от этого идет несчастий! А преподобный Сергий этому противостоял с юности. Просмотрите себя, — а сколько мы поддаемся похоти плоти, причем не естественной, а противоестественной, и нас пытаются соблазнить плотскими страстьми, плотскими грехами все те картины, которые мы видим в развале газет и книг на лотках, на телевидении и тому подобное.

«Радуйся, умертвивый оную прежде, нежели она жива страстем бяше. Радуйся, мертву содеявый гортань противу принимания сластей. Радуйся, мертв сотворивый язык противу глаголания скверных, клеветных и ложных»…

А мы как обращаемся со своим языком? Язык — бич наш. Мы языком хвалим Бога, но им же и поносим ближнего. Языком, гортанью мы поем «Аллилуиа!» — и тут же, в тот же день, говорим слова непотребные. «Черное слово хуже мата», — говорят святые отцы. А сколько мы говорим всяких «скверных, клеветных и ложных» словес!

«Радуйся, мертвы устроивый уши противу слышания душевредных». А мы сплошь и рядом слушаем всякие неподобные песни, неподобные разговоры и развращаемся от них. Да, мы часто слушаем то, что не следует слышать, мы часто видим то, что не следует видеть, но это еще не грех. Это то, что преп. Нил Сорский называл прилогом, поводом к согрешению. Мы прошли мимо, глаз наш скользнул по какой-то фотографии или по какому-то непотребному изображению, — и мы прошли дальше и не запомнили этого.

Но когда мы останавливаем на этом внимание, то в нас уже появляется помысел. В прилоге мы не грешим, а в помысле уже грешим, когда останавливаемся на помысле, задерживаем его, потому что он нам в сладость… А как часто нам не хочется уйти от помысла, так как он нам сладостен, как тот самый «цветок ада». Мы начинаем разжигаться, мы уже не хотим освобождаться от него. И тогда помысел начинает овладевать нами, и мы входим в третью стадию — стадию пленения. Вот здесь нам уже становится чрезвычайно трудно, почти невозможно избавиться от душевредных мыслей, от желаний, опасных и для себя и для ближнего, потому что мы в самом начале допускаем этот помысел, услаждаемся им, а потом появляются и слова, и дела, и тяжкие прегрешения.

«Радуйся, мертве соделавый руце противу грабления и всяких зол творения. Радуйся, мертво сотворивый чрево противу объядения и пиянства. Радуйся, мертва соделавый трудами чресла своя противу нечистоты. Радуйся, мертве сотворивый нозе противу течения в путь грешников, и на совет нечестивых». А давайте мы эти хваления преподобному Сергию приложим к самим себе — и тогда перед нами обнажается сплошь и рядом наша греховная нечистота. И вот, мы просим, чтобы преп. Сергий был нам примером, чтобы он стал нашим духоводителем:

«Преподобный отче наш Сергие, моли Бога о нас!»

С чистотою телесной дело, вероятно, ясное, хотя эту чистоту всячески и всяко пытаются разрушить теми безобразиями, которые показываются и по телевидению, и в уличных витринах, и в развале лотков. А вот душевная чистота, вероятно, немножко сложнее и труднее для понимания. «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф 5:8).

Здесь требуется чистота помыслов. И, как говорил владыка Иоанн (Вендланд), вранье — это первый показатель сердечной нечистоты. Мы часто врем и лукавим, и эти вранье и лукавство и являются признаком сердечной нечистоты.

Мы часто лукавим не только перед людьми, чего-то боясь или пытаясь чего-то добиться, но, по своему тщеславию, пытаемся казаться самим себе лучше, чем мы есть, занимаемся самооправданием: «Какой я хороший!» Обманываем самих себя, пытаясь оправдать свои недолжные поступки. И это тоже обман, причем, вероятно, наиболее глупый и гнусный, признак сердечной нечистоты. Поэтому за сердечной чистотой и надо следить очень и очень внимательно.

Когда мы говорим о нечистоте телесной, то она опять-таки рождается у нас в помыслах. Мы здесь должны вспомнить те поучения, которые давали многие преподобные, и наиболее четко выразил Нил Сорский: в грех впадает человек по степеням. Сначала наступает прилог, как я же сказал в предыдущей проповеди: мы видим какую-то картину, слышим какие-то неподобающие слова, какая-то мысль про это у нас мелькает, но мы прошли мимо нее, мы не задумались о ней. Это прилог, — пролог ко греху, но не грех. А вторая стадия, — когда мы остановили свое внимание на этой картине, на этом прилоге, — остановились, рассмотрели картину. Остановили взгляд на телеэкране, остановили слух на каком-нибудь неподобающем анекдоте. Остановили . И тогда прилог, который нам был предложен и в котором мы не грешили, переходит в помысел, а помысел является уже грехом. Когда помысел только начался, мы можем с ним бороться. Но когда он начинает нами развиваться, когда мы начинаем обольщаться и наслаждаться греховными картинами, греховными мыслями, — тогда появляется пленение. Нам уже трудно совладать с помыслом. Наши мысли разгораются, мы не можем их потушить. Это грех. И тогда этот помысел переходит и в слова, и в дело. Мы грешим не только в мыслях, но и делами. Проще говоря, этическая нечистота, душевная и телесная, рождается в этих самых помыслах.

Как бороться с помыслами? Мы не можем не думать. Мы не можем не воображать. А есть замечательные слова в правиле перед исповедью: «Погреби благими помыслы моя лукавая советования (то есть помышления )»^[19] . Это, с одной стороны, наша молитвенная просьба, а с другой стороны, — и рецепт, как бороться с этими помыслами. Мы не можем не думать, но мы можем управлять своими мыслями. И если находит лукавое мудрствование, лукавые, грязные помыслы и так далее, то есть два пути: один — молитва Иисусова «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго», и второй — переключить свои мысли на что-то благое, на что-то доброе, хотя бы на ту работу, на те деяния, которые мы должны нести в миру, на наше чисто мирское послушание. Ведь мы не можем непрерывно молиться. «Если ты увидишь монаха, по своей воле взбирающегося на небо, схвати его за полу и сдерни вниз». Почему приходящего в монастырь и мечтающего о молитве очень часто отправляют на скотный двор, на поле, в пекарню, на кухню и другие послушания? — С тем, чтобы не было пустой религиозной мечтательности. С тем, чтобы была дисциплина — и душевная, и телесная.

И нам, в миру живущим, чтобы не находили на нас всякие помыслы, тоже надо переходить на другие мысли и к тем послушаниям, — телесным, физическим, — которых у нас, в миру, достаточно. Кухню надо прибрать, дом надо прибрать, и так далее, и тому подобное. И каждый из нас, кто занимается немножко, а может и много, другого типа работой, умственной, которую необходимо бывает продумать и вовремя представить, должен на ней сосредоточиться. А мы часто расслабляемся в мыслях, не делаем то, что требуется: поддаемся помыслам. Чтобы этого не было, начнем работать над собой.

Помоги нам всем в этом, Господи!

Мы живем в страшное время. Во все времена люди грешили, но только в наше время человек решил освободиться от самого понятия греха. И нам, христианам, очень важно сохранить познание греха, потому что, теряя его, мы начинаем грешить беспробудно и не задумываемся о том, что согрешаем. И поразительные бывают случаи. Приходит однажды женщина на исповедь. Спрашиваю: «Какие у тебя грехи?» (а женщина пожилая — лет 60–80). — «А у меня, — говорит, грехов нет…» — «Ты святая?» — спрашиваю. «Да, святая». — «Тебя можно поставить в рамке и молиться на тебя?» Вот здесь она задумалась. А потом в лоб спрашиваю: «А аборты делала?» — «Делала…» Вот до чего мы докатились в нашем познании и осознании греха. И — увы! — когда приходится беседовать с нашими так называемыми «православными», то сплошь и рядом видишь, что осознания греха-то не существует. Мы постоянно пытаемся оправдать свои дела и поступки под тем или иным предлогом, тем или другим внешним обстоятельством. Все виноваты кругом, кроме нас. И сейчас, чтобы вступить в пост, нам нужно испросить у Бога познания греха. Мы часто удивляемся: почему так сокрушались о грехах святые? У них и грехов-то нет; они — святы… А мы не сокрушаемся о своих грехах: так, обычные грехи… Но в том-то и дело, что они были ближе к Богу, и как на белой одежде видны все пятна, а на серой грязные пятна неразличимы, так и святые видели свои грехи, а мы своих грехов сплошь и рядом не видим, а если и сознаем, то сознаем так, — лениво. Мы научились жить так, что грехи наши нас не беспокоят.

В молитве священник просит, чтобы всем, с кем он сегодня молится за богослужением, Господь даровал в первую очередь познание грехов и прегрешений. И самые страшные грехи — это те обычные мелкие грехи, которые «как у всех», «как все» — это тот апокалипсис мелкого греха, который как панцирем одевает нашу душу и делает ее нечувствительной к молитве.

Рассказывют о том, как две женщины шли к старцу. Одна шла и плакала о своем тяжком грехе. А другая шла веселая, песенку мурлыкала и думала про себя: «А у меня особых грехов нет…» Когда они обе пришли к старцу, то первой старец сказал: «Иди и принеси вон тот валун, который лежит на поле». Она ужаснулась — тяжелый, большой валун! А другой сказал: «Вот там маленькие камушки собери между деревьев». Глянула она — а камней тех даже и не видно. Но когда она стала их собирать, то оказалось, что вес всех тех маленьких камней больше, чем вес одного большого валуна. Принесли они свои камни к ногам старца. А тот говорит: «А теперь положите камни на то место, где они лежали». Первой-то просто, а второй представьте как тяжело разложить свою ношу камней. Так и нам трудно преодолеть свое обвыкание ко множеству мелких грехов, которые владыка Иоанн (Шаховской) и назвал «апокалипсисом мелкого греха».

Мы легкомысленно относимся к взаимоотношениям полов. Мы легкомысленно относимся ко вранью. А владыка Иоанн (Вендланд) говорил, что тот, кто врет, имеет сердце нечистое. А «блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят» (Мф 5:8). Господи, даруй нам познание греха и сокрушение о грехе.

Христос говорил: «Ядущий Меня жить будет Мною» (Ин 6:57). А спросите себя, — вы неоднократно причащались, — живете ли вы Христом или не живете? «Ядущий Меня жить будет Мною». И причащение Святых Таин накладывает на нас и великие обязанности, и дает радость великую, заставляет нас быть внимательными к себе, к своему поведению. «Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех» (Мф 5:16). А мы причащаемся и сплошь и рядом через трое суток забываем о причастии… Разве это норма? Разве в таком случае мы исполняем слова Христовы: «Ядущий Меня жить будет Мною»? Нет, дорогие мои… И вот сейчас, во время поста, надо быть особенно внимательными к таинствам и особенно к Таинству таинств — Святому Причащению. Мы причащаемся во оставление грехов, в жизнь вечную , мы причащаемся во исцеление души и тела . Задумайтесь об этом. Ведь мы должны с трепетом не только подходить к Чаше, но и отходить от нее.

Все слышали Евангельскую притчу о богатом. Но как часто вместо того, чтобы уповать на милость Божию, стремиться к высшим горним радостям — а христианство есть радостная полнота жизни во Христе: «Ядущий Меня жить будет Мною» — мы изменяем всему этому ради нашего земного богатства, меняем на нашу суету и думаем, что этим богатством мы сможем утолить свой духовный голод, наполнить свою душевную пустоту. Сколько преступлений совершается из-за тяги к богатству; люди переступают через все и вся. А при материальном благополучии мы забываем благодарить Господа.

Часто, создавая себе материальное благополучие, мы строим себе, по словам Сент-Экзюпери, «темницу», мы оказываемся рабами вещей, денег, внешнего материального успеха. Как писал тот же Сент-Экзюпери, это не то, из-за чего стоит жить. Поэтому нам необходимо быть внутренне свободными, независимыми от материального благополучия, не гоняться за ним. Можно заниматься и коммерческой деятельностью, и всем, чем угодно. Но важно, чтобы наша душа, наш ум, наше сердце были свободны от стяжания ради стяжания. Если мы занимаемся коммерческой или любой другой деятельностью не для обогащения, а для блага людей, то слава Богу! И да будет благословение на вас и на этой вашей деятельности! Но помните: Господь нам дал — и Господь взял. Да будет воля Господня над всеми нами.

И не случайно мы чаще всего заканчиваем ектению словами: «Сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». Жизнь человека может течь, по разным законам. Один закон — когда человек пытается все делать для себя, живет сам по себе, в свою гордость. Другой закон, другие закономерности жизни — когда человек живет со словами «Да будет воля Твоя! Сами себе, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим!» И вот тогда никакие внешние беды не страшны, тогда человек обретает удивительное чувство радостной полноты жизни во Христе. И часто эта полнота жизни во Христе наступает в тяжелые, казалось бы, минуты, когда не на что и не на кого надеяться, кроме Христа, — вот тут и приходит легкость бытия.

Глеб Александрович Каледа родился в Петрограде; с 1927 г. его семья живет в Москве. Его родители, Александр Васильевич и Александра Романовна, принимали живое участие в жизни гонимой Церкви, оказывали помощь жертвам репрессий. Еще подростком Глеб Каледа по поручению старших отыскивал в Подмосковье преследуемых священников или их семьи, передавал им посильную помощь.

С начала войны призванный в армию, он с декабря 1941 г. по сентябрь 1945 г. находился на фронте. Гвардии рядовой ракетных войск Глеб Каледа сражался при Волхове и Воронеже, был участником Сталинградской битвы с первого до последнего ее дня, был на Курской дуге, штурмовал Кенигсберг. Награжден боевыми орденами и медалями.

В 1945 г. Г. А. Каледа поступил в Московский геолого-разведочный институт, который окончил с отличием; в 1954 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1981 г. — докторскую. Опубликовал свыше 170 научных работ, много лет отдал экспедиционной работе, был известным педагогом, профессором.

В 1951 г. он женился на Лидии Владимировне Амбарцумовой, дочери своего первого духовника, расстрелянного в 1937 г. в Бутово. Четверо из его детей получили медицинское образование, двое — геологи. Сейчас среди них — настоятельница монастыря и супруга священника, священник и церковный староста, геолог и врач.

В 1972 г. Г. А. Каледа был тайно рукоположен во иереи митрополитом Ярославским и Ростовским Иоанном (Вендландом). Алтарь домашней церкви о. Глеба был освящен во имя Всех святых, в земле Российской просиявших. В 1990 г. по благословению Святейшего Патриарха Алексия II он стал священником Московской епархии. Служил в храме Илии Обыденного, затем — во вновь открывшихся храмах Высоко-Петровского монастыря; был духовником общины трапезного монастырского храма во имя преп. Сергия Радонежского. Заведовал сектором в отделе религиозного образования и катехизации: основал катехизаторские курсы, преобразованные затем в Свято-Тихоновский Православный богословский институт. Занимался лекционной деятельностью в Москве и во многих городах России. Стал первым московским священником, работавшим в тюрьмах, первым настоятелем тюремного храма, восстановленного при его активнейшем участии в Бутырской тюрьме.

Среди его богословских работ — статьи по апологетике, православному воспитанию и образованию, печатавшиеся в «Журнале Московской Патриархии», в журналах «Православная беседа», «Путь Православия», «Альфа и Омега», «Наше наследие», «Человек и закон». О. Глеб — автор книг, распространявшихся в свое время в «самиздате»: «Библия и наука о сотворении мира», «Домашняя церковь» (о христианской семье); первую из них он начал перерабатывать в серию статей, предназначенных для журнальной публикации. Кроме того, в его наследии — рукопись «Очерки жизни православного народа в годы гонений».

О. Глеб запечатлен на фоне храма преподобного Сергия Радонежского в Высоко-Петровском монастыре.

Последней прижизненной публикацией о. Глеба стала статья «Туринская плащаница — предмет пререканий», опубликованная в «Альфе и Омеге» (№ 2, 1994 г.), в которой он подвел итог своих многолетних изысканий на эту тему. После его кончины статья была выпущена отдельной брошюрой в издательстве «Зачатьевский монастырь»; в сокращенном виде неоднократно перепечатывалась другими изданиями. Можно утверждать, что точка зрения священника и ученого Глеба Каледы на Туринскую плащаницу за два прошедшие года стала основополагающей в этом вопросе.

Страх иудейский — страх перед людьми; некоторые из желавших слушать Христа боялись тем не менее, что их при этом увидят, потому и приходили ночью. — Ред.

Языки — церковнославянское обозначение язычников, или народов, не знающих Откровения. — Ред.

Первая редакция проповеди «Волхвы» относится к 60-м гг.; первая публикация (отдельный выпуск) — 1991 г. — Ред.

Из тропаря Рождества Христова. — Ред.

Иустин, Епифаний и Тертуллиан предполагали, что волхвы из Персии, Августин — что из Халдеи. — Ред.

Cм. Дан 2:48. — Ред.

Владыка Лука в 1995 г. канонизирован Украинской Православной Церковью (Московский Патриархат). — Ред.

Тропарь паремий Великой Вечерни Рождества Христова. — Ред.

Свт. Киприан, митрополит Московский и всея Руси, чудотворец († 1406). — Ред.

Свт. Прохор (в схиме Трифон), епископ Ростовский († 1328), автор канона свт. Петру. — Ред.

Митрополит Максим († 1305) — предшественник митрополита Петра на престоле Московских Митрополитов. — Ред.

О. Глеб считал день Всех святых, в земле Российской просиявших, своим престольным праздником, поскольку алтарь его домовой церкви (катакомбной) был освящен в честь этого дня. — Ред.

Архиепископ Варфоломей (Ремов, 1888 — † 1935) — викарий Московской епархии, последний (перед закрытием) настоятель Высоко-Петровского монастыря. Расстрелян 10 июля 1935 г. — Ред.

Храм преподобного Сергия Радонежского в Крапивенском переулке; принадлежит Высоко-Петровскому монастырю. — Ред.

Здесь кратко изложено содержание Ин 6:30–35. — Ред.

В синодальном переводе: «Восходят на горы, нисходят в долины, на место, которое Ты назначил для них. Ты положил предел, которого не перейдут, и не возвратятся покрыть землю. Ты послал источники в долины: между горами текут воды, поят всех полевых зверей; дикие ослы утоляют жажду свою. При них обитают птицы небесные, из среды ветвей издают голос». — Ред.

Из молитвы св. Иоанна Дамаскина. — Ред.

Здесь и далее цитируется «Акафист преподобному Сергию игумену Радонежскому, чудотворцу». — Ред.

Из молитвы Симеона Метафраста. — Ред.