«Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» — одна из лучших книг Бердяева, во многом итоговая. Две главных темы философа: объективация духовной реальности в нынешнее состояние мира («мир сей») и эсхатологический рывок свободы к Богу как суть христианства, основная задача человека. Как всегда у Бердяева, книга проникнута дуализмом (не в онтологическом, а «историческом» плане — как борьбы, должной прийти как раз к монизму Царства Божьего). Творчество — как то, через , что человек прорывается к истинной реальности, через «объективацию» — мировую пошлость, бессмыслицу и рабство. Примечательно название книги — как бы определение философской установки Бердяева. Метафизика как система невозможно, есть только «феноменология духовного опыта». Но суть философии, вообще, — прорыв к последней Истине, суть человека, задача Церкви — Эсхатон, Новый Иерусалим. «Творчество и объективация» — прекрасная попытка тематизации эсхатологической сути христианства. Личность и история, «власти, силы и господства» мира сего и свобода, Христос, преображающий мир и дающий последнюю свободу и истину — все главные темы Бердяева сошлись в этой книге.

Бердяев пишет о характере книги «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация»: «Я давно уже хотел написать книгу, которая была бы выражением моей целостной метафизики. Я хочу рассматривать все вопросы в эсхатологическом свете, в свете конца. Моя мысль, совсем не отвлеченная, обращена прежде всего к революции сознания, т. е. к освобождению от власти объективизации. Только радикальное изменение установки сознания может привести к жизненным изменениям Ложные установки сознания есть источник рабства человека. В основе метафизических размышлений этой книги лежит острое чувство царящего в мире зла и горькой участи человека в мире Моя мысль отражает восстание личности человеческой против призрачной и давящей объективной «мировой гармонии» и объективного социального порядка, против всех освящений объективного миропорядка. Это есть борьба духа против необходимости. Но ошибочно было бы причислять меня к пессимистам и исключительным отрицателям. Я принадлежу к верующим философам, но вера моя особенная. Впрочем, я думаю, что самое сложное и проблематическое на большой глубине должно совпасть с самым простым и ясным.»