Первая книга лосевского восьмикнижия. Книга крайне «странная» со многих сторон. Лосев пытается реконструировать античное видение космоса, и тут же за реконструкцией говорит: «то же самое мы видим в современной науке» (имея ввиду теорию относительности прежде сего). Понятно, что эта идея сама по себя не очевидна (зато очевидны ее корни — «наука» Флоренского). Но эта идея излагается переусложненным лосевском языком, все прогоняется через его «диалектику» — дремучую смесь неоплатонизма, Гегеля и феноменологии. И всегда — впрочем «Космос» здесь не исключение — имеется ввиду христианское богословие, святоотеческся мысль. В итоге, все оборачивается, — независимо от античности и новой физики — вполне классической христианской мистической спекуляцией («мистическая космология» если угодно). «Изначальный свет есть мрак» — мысль Лосева, которую,  пусть решит читатель, мог ли сказать Порфирий или Эйнштейн, но не просто мог бы сказать, но и сказал Дионисий Ареопагит. Лосевская книга — слишком мощный поток, и слишком многообразный, чтобы сказать о нем что то определенное.

Надо все же добавить, что Лосев не единственный, кто обратил внимание на удивительные интуиции античности, так схожие с постклассической физикой. Назовем хотя бы Гейзенберга, который прямо — мимо новоевропейской науки и философии — обращается к Платону и Аристотелю.

За всем вышесказанным есть однако и другой пласт: удивительное «плетение словес» Лосева, скорее художественная реальность, чем философская или богословская. Чтобы не думать о следующих цитатах из «Космоса», но нельзя отрицать что они захватывают, что не смотря на всю «диалектику» и «анализы» ты читаешь все дальше и дальше…