«Три очерка о русской иконе» Евгения Трубецкого, классический труд об иконе. В начале XX века произошло важнейшее события «открытие иконы». «Черные доски» были очищены и современности открылась вся глубина, красота и «странность» древней иконы. В деле осмысления этого открытия сыграла ключевую роль русская философия. Первой ласточкой этого дела и явились «Три очерка о русской иконе» Трубецкого. Икона, в первые, после иконоборческих споров и фактически полного забвения смысла иконы в Новое Время подверглась философской интерпретации.

Книгу составили очерки: «Умозрение в красках», «Два мира в древнерусской иконописи» и «Россия в её иконе». «Умозрение в красках» занимает центральное положение в «Трех очерках»: икона не как «картинка» или иллюстрация, а как смысл. Трубецкой пишет, в связи с открытием «звериного образа» в нач. XX века:

«Если в самом деле вся жизнь природы и вся история человечества завершаются этим апофеозом злого начала, то где же тот смысл жизни, ради которого мы живем и ради которого стоит жить? Я воздержусь от собственного ответа на этот вопрос. Я предпочитаю напомнить то его решение, которое было высказано отдаленными нашими предками. То были не философы, а духовидцы. И мысли свои они выражали не в словах, а в красках. И тем не менее их живопись представляет собою прямой ответ на наш вопрос. Ибо в их дни он ставился не менее резко, чем теперь. Тот ужас войны, который мы теперь воспринимаем так остро, для них был злом хроническим. Об «образе зверином» в их времена напоминали бесчисленные орды, терзавшие Русь. Звериное царство и тогда приступало к народам все с тем же вековечным искушением: «все сие дам тебе, егда поклонишися мне».

Все древнерусское религиозное искусство зародилось в борьбе с этим искушением. В ответ на него древнерусские иконописцы с поразительной ясностью и силой воплотили в образах и красках то, что наполняло их душу, — видение иной жизненной правды и иного смысла мира. Пытаясь выразить в словах сущность их ответа, я, конечно, сознаю, что никакие слова не в состоянии передать красоты и мощи этого несравненного языка религиозных символов.»