Одна из центральных книг русской религиозной философии. «Свет невечерний. Созерцания и умозрения» — вершина философского периода творчества Булгакова, следующие за «Светом невечерним» будут носить уже богословский характер. Первая часть «Света невечернего» посвящена вопросу: «как возможна религия как таковая?» — блестящий, точный, в кантовском духе анализ феномена религии. На этом философском фундаменте через свой личный опыт обращения (и это принципиальный ход — без личного опыта религия немыслима, Бог открывается только личности, а не «рассуждению») Булгаков строит свою систему: Божественное Ничто (апофатическое богословие), мир (космология) и человек (антропология).

В преамбуле к «Свету невечернему» Булгаков пишет: «В этом «собранье пестрых глав» мне хотелось выявить в философствовании или воплотить в умозрении религиозные созерцания, связанные с жизнью в Православии. Такая задача хотя и подавляет непомерностью, но и овладевает душой с неотступностью. И подобный замысел не ограничивается литературой, им предполагается и творческий акт духовной жизни: книга, но уже и не книга, не только книга! Лишь краем души касаемся мы жизни Церкви, отягченные грехом, затемненные «психологизмом», но даже и из таких касаний почерпаем силу, которая живит и оплодотворяет творчество. В свете религиозного опыта, как ни скудна его мера, зрится и оценивается «мир сей» с его тревогами и вопрошаниями. […] Скудно взыскуется и слабо брезжит в душе этот свет через темное облако греха и смятенности, труден путь чрез современность к Православию и обратно. […] лишь как искатель религиозного единства жизни, взыскуемого, но не обретенного, выступаю я в этой книге. […] Руководящие идеи этого философствования объединяются не в «системе», но в некоторой сизигии, органической сочлененности, симфонической связанности. От такого философско-художественного замысла требуется, с одной стороны, верность и точность саморефлексии в характеристике религиозного опыта, при выявлении «мифа», а с другой — нахождение соответственной формы, достаточно гибкой и емкой для его раскрытия. Но и при наличии этих условий остаются нелегко уловимы внутренние ритмы мысли, ее мелодический рисунок и контрапункт, характер отдельных частей композиции: философское искусство принадлежит к числу наименее доступных.»

Источник текста книги — Библиотека «Вехи»