«Рассмотри же себя и ты, крестившийся во имя Господа, таковы ли твои дела, в каких Он явил Себя? Или как имеешь ты явиться в день славы Его и увенчаться, если не имеешь венца победы над страстями, побежденными тобою, которые уже победил Царь твой, образец тебе показывая в Себе?»

«Значительная часть творений Исайи посвящена правилам, приложимым ко всем периодам монашеской жизни от послушника до отшельника, где рассматриваются самые разные темы от практических деталей до глубочайших истин духовной жизни; при этом часть из них, похоже, восходит к «Правилам» Пахомия. Помимо этого, мы находим в трудах Исайи пространные и бесценные главы, в которых он истолковывает Писание при помощи аллегорического метода или — уже в кратких главах использует тот же метод, размышляя о горчичном зерне или о вине. Здесь же мы находим большое письмо Исайи к его ученику авве Петру, только что избравшему путь аскета. В главе «О ветвях зла» приведен необычный список из семи, а не из восьми как у Евагрия помышлений, в который входят: похотение (или желание), сребролюбие, оглаголание (клевета), гнев, зависть, тщеславие, гордость. Аллегоризм и язык Евагрия принимаются без малейших сомнений. Чего здесь практически нет, так это любого рода общих или богословских рассуждений. В краткой главке дается классическое выражение характерного для восточного христианства оптимизма в отношении истинной человеческой природы, где, к примеру, утверждается, что вожделение (желание), ревность, гнев, ненависть и высокомудрие (гордость) присущи человечеству по естеству, будучи дарами Божьими, однако грех искажает их, делая их противоестественными. Сюда же входит достаточно пространное слово «к новоначальным и стремящимся к совершенству», содержащее в себе то, о чем умолчал Кассиан. Опыт подвижников способствовал осознанию того, что избирающий уединенное жительство монах, не испытавший себя в общежитии, подвергается особым опасностям. [Киновийный] монах несет на себе страдания Христовы и Его Крест, восхождение же на Крест есть вхождение в покой кельи. Здесь мы находим основу мотива, характерного для убранства некоторых сирийских церквей, где столп пустынника в известном смысле уподобляется самому Кресту: как Господь был пригвожден ко Кресту, так столпник и затворник-исихаст прикованы к своему столпу или к своей келье. Однако, «если ум захочет взойти на крест, прежде нежели уврачует немощь чувств своих, то привлекает на себя гнев Божий, ибо приступает к делу, превышающему его меру».» Читти «Град Пустыня»

«Слова» аввы Исайи даются в пер. Феофана Затворника.