Одна из самых крупных работ Лосева и обязательная к прочтению для всех, интересующихся Ренессансом (в этой же книге расположена работа «Исторический смысл эстетики Возрождения»). Наверное, не стоит говорить, что по масштабу, систематичности, продуманности, эрудиции, широте материала, глубине обобщений, смелости и оригинальности мысли, лосевские «эстетики» мало с чем можно сравнить. «Эстетика Возрождения» в свое время наделала много шума: «критика» «возрожденчества» Лосевым показалось многим слишком резкой, пристрастной.  «Критика» эта восходит к Флоренскому, даже к Чаадаеву: Ренессанс был бунтом против христианства, началом «гниющего Запада», восстанием «титанизма» с его «обратной стороной» и т. д. и т. п. Об этом надо конечно думать и спорить. Приведем слова В. Бибихина, ученика Лосева и великолепного знатока Ренессанса для некой «балансировки»:

«За современной провокативной вежливостью к человеку стоит, как думают, ренессансный гуманизм, возвеличение человека или, как мы читаем у одного исследователя,«ценность личности». Но достоинство человека лишь одна из ренессансных тем. В качестве ее оборотной стороны у Петрарки, Леонардо, Макиавелли развернут такой жесткий разбор человека, который по проникающей остроте не превзойден до новейшего времени, до 20 века, эпохи тотального разоблачения. А. Ф. Лосев называет главным итогом своих долголетних размышлений о Ренессансе отказ в отношении его от «монистической формулы». (Почему только от монистической? почему не от всякой формулы?) Он видит «неимоверный дуализм» ренессансной мысли прежде всего в оценке человека. (Почему дуализм, а не трезвая зоркость?) Книга Лосева об эстетике Возрождения кончается захватывающим и захваченным описанием «дуализма», который нес в себе такое напряжение, что накопил в себе долгий запас исторической энергии. Это верно сказано. Неясен, непонятен только оттенок инквизиции, готового жесткого суда, с каким Лосев говорит о небывалом ренессансного человека. «Не было другой… эпохи, которая с подобной силой утверждала бы человеческую личность в ее грандиозности, в ее красоте и величии… Однако самые крупные, самые великие деятели Ренессанса всегда чувствовали ограниченность человеческого существа… Поразительно то, с какой силой, с какой откровенностью и с какой беспощадностью возрожденческий всесильный человек сознавал свое бессилие».

Едва ли схема дуализма и полярного напряжения даст больше, чем любая другая. Почему в событии не быть дуализму и напряжению, что особенного в этом образе из диалектики природы? […] Неприменимость схем, быстро осаживающая всякого изучающего, который начал подробно всматриваться в событие, с растущей настоятельностью убеждает слушать наконец не себя.»

В другом месте Бибихин называет Лосева «автором одной из самых ярких концепций Ренессанса как культурного явления».