Житие ростовского юродивого Исидора († 1474) составлено в значительной степени по устюжским и новгородским легендам. Живет он в «куще», на болоте, юродствует днем, а по ночам молится. Его гонят и смеются над ним, несмотря на чудеса и предсказания, исполнение которых заслужило ему его прозвище Твердислов. И этот юродивый «от стран бе западных, роду римского, языка немецкого». Эти слова – прямое заимствование из жития Прокопия – не являются надежным свидетельством. Выведение юродивых из немецкой земли могло быть выражением их чуждости окружающей жизни, их странничества на земле. Отвержение родины есть аскетический подвиг, особенно связанный с юродством.Федотов «Святые Древней Руси»

«Память святого Сидора, юродивого… по прозвищу Твердислов…» — совсем небольшое сочинение, по видимому лишенное каких-либо исторических черт. Однако, «Память… Твердислова» замечательно своим характером как бы «общего места» юродства, рисует образец юродивого, в котором кроме «образца» мало что осталось (хотя такая важная черта юродивого как социальный протест здесь отсутствует). Совершенно чудно открывается этот текст: «Твердислов справедливо этим именем назвался, ибо укрепил твердостью ум вместе со словом, как обещал Богу. И, играючи, Исидор жизненный пусть свой прошел и небесного царства достиг».

О Твердислове и юродстве вообще — Панченко «Смех как зрелище», Иванов «Блаженные похабы»