«Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего.
Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих»

(Псалтирь 118:18-19)

Григорий Палама. Трактаты

В том вошли: «О божественном соединении и разделении», «О божественных энергиях и их причастии», «О божественном и боготворящем причастии», «Собеседование православного с варлаамитом», «О том, что Варлаам и Акиндин являются дихотомитами», диалог «Собеседование православного Феофана с возвратившимся от варлаамитов Феотимом, или О божественности и о том, что в ней причаствуемо, а что непричаствуемо».

СВЯТИТЕЛЬ ГРИГОРИЙ ПАЛАМА

ТРАКТАТЫ

 

 

Библиотека
Свято–Ильинского
Храма
{стр. 2}
Издательский проект "Библиотека Свято–Ильинского храма города Краснодара" осуществляется по благословению Высокопреосвященнейшего Исидора, митрополита Екатеринодарского и Кубанского.

 

 

Редакционная коллегия:
Настоятель Свято–Ильинского храма г. Краснодара протоиерей Сергий Овчинников,
иеромонах Григорий (Хоркин),
профессор А. И. Сидоров (МДА),
канд. филол. наук М. А. Шахбазян (КубГУ)

 

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 3
О божественном соединении и разделении 6
О божественных энергиях и их причастии 39
О божественном и боготворящем причастии 90
Собеседование православного с варлаамитом 121
Собеседование православного Феофана с возвратившимся от варлаамитов Феотимом или О божественности и о том,что в ней причаствуемо, а что непричаствуемо 183
О том, что Варлаам и Акиндин — дихотомиты 234

 

{стр. 3}

ПРЕДИСЛОВИЕ

Редакция, продолжая начатую работу по публикации новых переводов творений святителя Григория Паламы на русский язык, считает своей главной и первостепенной задачей ознакомление читателя с самими произведениями святителя, то есть руководствуется прежде всего не научным интересом, а чаянием духовной пользы от чтения трудов святителя. Поэтому мы сочли возможным не сопровождать публикацию большой вступительной статьей и ограничиться минимумом комментариев в тексте. В качестве предисловия нами использован фрагмент статьи прот. Валентина Асмуса и M. М. Бернацкого. [1]
В силу того, что, начиная с 1334/35 года и до самой смерти, Григорий Палама вел полемику поочередно с Варлаамом, Акиндином и Григорой, большую часть его творений составляют тексты богословско–полемического характера. В данный том включены следующие богословско–полемические трактаты.
1. «О божественном единении и различении» (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 69–95); полный заголовок: «В скольких значениях [можно говорить] о божественном единении и различении, и что мы научены, что не только касательно ипостасей существует различение в Боге, но и согласно общим выступлениям и энергиям, и что мы унаследовали [традицию] мыслить Его несотворенным как согласно единению, так и согласно различению, даже если это не нравится Варлааму и Акиндину». Трактат написан летом 1341 г. По мнению издателей, этот и 2 последующих трактата составили «Апологию против Варлаама и Акиндина» — одно из первых сочинений наряду с «Диалогом православного с варлаамитом», написанных свт. Григорием после Собора 1341 г. (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 45–46). Трактат «О единении и различении» посвящен толкованию соч. «О божественных {стр. 4} именах» из корпуса «Ареопагитик», которое служило Варлааму и Акиндину источником богословских оснований для обвинения свт. Григория Паламы в двоебожии.
2. «О божественных энергиях» (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 96–136); полный заголовок: «Более пространная апология к тем, кто рассчитывают доказать существование двух богов на основе того, что святые называют боготворящий дар Духа, который Бог превосходит по сущности, не только нетварным обожением, но и Божеством, или О божественных энергиях и о причаствуемости им». Трактат написан осенью 1341 г. Свт. Григорий Палама опровергает обвинения в двоебожии и посредством ссылок на творения св. отцов доказывает необходимость различения сущности и нетварных энергий, ведь по сущности Бог непричаствуем, а по благодати (боготворящей энергии) — причаствуем. Акиндин, как и Варлаам, защищая простоту недоступной божественной сущности (без необходимого различения сущности и энергий в Боге), отрицал возможность реального приобщения к Богу, доступного для святых.
3. «О божественной и обоживающей причаствуемости, или О божественной и сверхъестественной простоте» (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 137–163). Трактат написан зимой 1341/42 г.; является логическим продолжением предыдущего. В начале трактата свт. Григорий Палама говорит о том, что святые сподобляются нетварного обоживающего Духа, стяжают само божественное действие (энергию), а не просто улучшают свою природу посредством природного подражания. Во 2–й части трактата святитель показывает, что необходимое различение сущности и энергий не приводит к привнесению сложности в Божество, поскольку энергии не являются другими сущностями (как и Ипостаси) по отношению к единой и простой божественной природе, но природными выступлениями Бога.
4. «Диалог православного с варлаамитом» (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 164–218); полный заголовок: «Диалог православного с варлаамитом, отчасти опровергающий варлаамитское заблуждение»; написан осенью 1341 г. Под «варлаамитом» — {стр. 5} разумеется Акиндин, имя которого в диалоге не упоминается. Цель «Диалога» — показать, что распространяемые Акиндином обвинения в адрес свт. Григория Паламы тождественны обвинениям Варлаама (главным из которых было обвинение в двоебожии) и, следовательно, также подпадают под определения соборного томоса 1341 г. На основании сравнения существующего текста «Диалога» Григория Паламы с цитатами из него, содержащимися в опровержениях Акиндина на этот диалог, X. Наддль Каньельяс предлагает различать 2 редакции «Диалога»: первоначальную и исправленную в результате полемики (Nadal Canellas. 1995. P. L–LVII).
5. «Феофан» (ΓΠΣ. T. 2. Σ. 219–262; 1–е изд.: Matthaei. T. 2. P. 7–37 [= PG. 150. Col. 909–960]); полный заголовок: «Диалог того же православного, Феофана, с Феотимом, обратившимся от варлаамитов. Феофан, или О Божестве и о том, что в нем может быть причаствуемо, а что нет»; написан осенью 1342 г. Сюжетно «Феофан» продолжает «Диалог православного с варлаамитом», в результате которого варлаамит Феотим обращается в православную веру. Доказывается традиционность терминологии, используемой свт. Григорием Паламой в учении о божественной сущности и энергиях. Возможно, впервые «Диалог» был опубликован под псевдонимом Феофан (Meyendorff. Introduction. P. 359; подробный анализ «Диалога» см.: Candal. 1946).
6. Трактат «[О том,] что Варлаам и Акиндин поистине нечестиво и безбожно разделяют единое [Божество] на два неравных божества» (ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 263–277); написан в 1342 г. Свт. Григорий Палама показывает, что буквальное толкование Варлаамом и Акиндином св. отцов, утверждавших, что сущностью Бог превосходит Свои божественные энергии и силы, приводит их к признанию существования «сотворенного божества». Следовательно, обвинение в двоебожии должно быть обращено против них: «Не Паламе принадлежит мнение, будто есть два божества, но Варлааму» ΓΠΣ. Т. 2. Σ. 276).
{стр. 6}

В скольких значениях [понимается] божественное соединение и разделение, и [также о том] что мы научены [понимать] различие в Боге не по ипостасям только, но и по общим [для них] выступлениям и энергиям, и что мы прияли сообразно каждому соединению и разделению помышлять Его нетварным, хотя бы то и не нравилось Варлааму и Акиндину [2]

1. Великий Дионисий, сподобившийся сам слышать глас Христовых апостолов, который всяко раздавался от огненного языка [3], и напряженным и совершенным поучением в том, что относится к божественному, изрядно на{стр. 7}тренировавший (γεγυμνασμένος) [свой] ум и язык, и не без божественного вдохновения (έπιπνοίας) подвигшись ради пользы тех, кто будет после [него], изложить [учение] о божественном соединении и разделении, прояснил благомудренным основательнейшее и истинное богословское учение об этих предметах, чтобы мы, пользуясь этим [учением] как каноном и светом, и при его помощи право правяще слово истины [4], легко бы замечали и к [их собственной] пользе исправляли бы тех, кто в чем–либо уклоняется от него или извращает, насколько это возможно протягивая по благодати Божьей руку помощи и им, если они того хотят; а если нет — то хотя бы колеблемым ловкостью и правдоподобием их красноречия.
2. Итак, этот великий [учитель], свидетельствуя, что он мудрствует и глаголет то же самое, что и все прежде него бывшие богоносцы, говорит: «посвященные в священные таинства нашего богословского предания называют божественными соединениями тайные и неисторжимые сверхпребывания (ύπεριδρύσεις) сверхнеизреченного и сверхнепознаваемого постоянства; разделениями же — благолепные выступления (προόδους) и проявления (εκφάνσεις) богоначалия. И они говорят, следуя священным Речениям, что в частности и у упомянутого соединения, и также у разделения, есть [еще] какие–то свои собственные соединения и разделения» [5]. И еще: «Если же и божественным разделением является благолепное выступление, тогда как божественное соединение сверхсоединенно само себя по благости увеличивает и многократно умножает, то являются соединенными по от{стр. 8}ношению к божественному разделению неудержимые преподаяния (μεταδόσεις), осуществления (ούσιώσεις), оживотворения, умудрения и иные дары являющейся причиной всего Благости, сообразно каковым [дарам] непричастно причаствуемое воспевается [исходя] из [постижимости] причаствующих и причастий» [6]. И несколько ниже: «те же боголепные причины этих соединений и разделений, что нашли мы в Речениях, мы по возможности изложили в "Богословских Очерках" [7], рассмотрев каждую из них по отдельности» [8].
3. Итак, вот как сформулировал великий Дионисий, приложив к сказанному им и то, что «таким образом мы стараемся, говоря, и соединять божественное, и разделять, поскольку само божественное и соединяется, и разделяется» [9]. А Варлаам и Акиндин говорят не так, и не таким образом соединяется и разделяется, по их мнению, божественное, как это разъясняют богоносные богословы. Но подобно тому, как Арий и Евномий и Македоний под предлогом разделения на ипостаси рассекли Божество на тварное и нетварное, так и они теперь под предлогом разделения по общим [для божественных Лиц] выступлениям, делят Бога надвое — на тварное и нетварное. И как те не нечествовавших наравне с ними, но представлявших Бога нетварным по всем трем ипостасям и уверенных в том, что понятие о большем и меньшем применительно к Ним нисколько не мешает нетварности, называли троебожниками, как якобы почитающих трех нетварных богов, — больших и меньших, — хотя на самом деле этим страдали они сами; так теперь и эти, говоря о существовании двух божественностей {стр. 9} Бога, — тварной и нетварной, — и называя сущность высшей божественностью, как нетварную, а всякое общее выступление и благолепное и божественное действие [т. е. энергию] — низшей, как тварное, и затем не берущихся одинаково с ними нечествовать, но помышляющих Бога нетварным и по сущности, и по ипостасям, и по благолепным энергиям и общим выступлениям, и показывающих по творениям богословов, что ничего высшего у них не прилагается к нетварному и единому, громко обвиняют как говорящих [будто бы] о двух нетварных божественностях (δύο άκρατους θεότητας) — высшей и низшей.
4. Но и Арий с Евномием не все божественные ипостаси полагали тварными, а Варлаам с Акиндином все боголепные выступления и энергии Триипостасного Божества низводят до уровня твари. И чтобы уж ни одной из сих не оставить высшею твари, насколько это от них зависит, они на деле показывают то, о чем рассказывается в мифах, и что есть сил подражают баснословимому об Алоадах [10]. Ибо собрав воедино величайшие из ересей, и сверх лукавого Ариева разобщения [ипостасей] приложив не менее богоборное Савеллиево смешение [их], и как бы построив некую [новую] халланскую [11] башню (будем пользоваться примерами из подлинной истории), — и даже худшую той башни, ибо они вместо камней соединяют друг с другом ереси, — и, таким образом приготовившись, выступают против всех энергий Божиих, то низводя их до уровня твари, то смешивая их с сущностью и доказывая, что нетварная {стр. 10} энергия ничем не разнится от божественной сущности, и всячески отрицая в Боге разделение по общим энергиям и выступлениям.
5. Итак, нам следует повторить то, о чем выше богословствовал великий [Дионисий], и тщательно исследовать каждое [его положение] по мере возможности, и по настоящему убедиться в том, что ими доказывается. Ибо во всяком богословии с выразимым соплетено невыразимое, и одно в нем, говоря его собственными словами, будучи тайным и связанным с посвящением в таинства (μυστικόν και τελεστικόν), действует и утверждает в Боге посредством не являющихся плодом обучения тайноводств, а другое, будучи философским и аподиктическим [компонентом богословия], убеждает и связывает [воедино] истину говоримого [12], которую нам теперь надлежит явить, насколько это возможно, из слов этого великого [учителя], как не требующих доказательства и самодостоверных начал. Ибо он для нас является более чем кто–либо еще из таковых [учителей] заслуживающим доверия мистагогом; и от него, пожалуй, первого и от согласно с ним учившего Иерофея [13] Церковь научилась основам богословия, так что написанное ими суть первоосновы богословия [14]. Итак, после того, как он обстоятельно изложил и раскрыл все на{стр. 11}правления (πάντα τρόπον) соединительного и разделительного богословия, великий Дионисий говорит: «таким вот образом мы стараемся [своим] словом соединять и разделять божественное» [15], а не божественное от тварного. Как же это? «Так как само божественное, — говорит он, — и соединяется, и разделяется» [16], а не тварное и Бог. Стало быть, все разделения соответствуют соединениям Божиим и пребывают нетварными, поскольку нетварны соединения. И никто из благоразумных не назовет какое–либо из этих разделений тварным, послушавшись Варлаама и Акиндина, дабы [таким образом] не свести до уровня твари соответствующее ему соединение, или скорее посредством одного не провозгласить тварными все божественные соединения и разделения, ибо они суть одного порядка (όμοταγείς), и о них собирательно говорится, что они божественны, как не имеющие между собой никакого различия в отношении божественности.
6. Но Акиндин нашел не трудным для себя перечеркнуть [это] свидетельство, [говоря] будто великий [Дионисий] не сказал: «божественные соединения и разделения», но [сказал] что «разделилось и соединилось божественное», ибо таким образом он говорит, что Бог действует, но не обладает действием [т. е. энергией]. И таковыми бессмысленными словами искажая истину, мало–помалу увлекает прельщаемых им считать божественные энергии тварными. А великий Дионисий, отнимая у него и этот неизвинительный предлог, прибавляет: «все же боголепные причины этих соединений и разделений, какие мы только нашли в Речениях, мы по отдельности изложили» [17]. Следовательно, в Боге есть различные и соединения, и раз{стр. 12}деления, однако они все вместе являются боголепными, сиречь одинаково нетварными. И в предшествующих этому [месту] словах великий называет божественное разделение «благолепным выступлением божественного единения, сверхсоединенно само себя по благости увеличивающего и многократно умножающего» [18]. И, сказав об этом выступлении обобщенно, он затем разделяет его на многие выступления, называя их «осуществлениями», «оживотворениями» и «умудрениями».
7. Итак, если они тварны, как говорят Варлаам и Акиндин, то как богоглаголивый [Дионисий] назвал их разделение божественным разделением, и также соединение тварей — божественным соединением? Если же к тварям причисляется, по Акиндину, и то выступление, которое, говоря вообще, объемлет их собою, а сверхсоединенно само себя по благости увеличивающее и многократно умножающее [соединение] является нетварным (ибо как не будет нетварным то, чего благость не принадлежит твари?), то подобало бы говорить, что и соединение и разделение есть [соединение и разделение] нетварного с тварным. Но богоглаголивый, прибавив к «сверхсоединенно» также и «само себя по благости увеличивающее и многократно умножающее», показал нетварным вслед за соединением и разделение, поскольку оно само себя разделяет и многократно умножает. Но поставляющие божественные выступления вместе с тварями набрасываются на это многократное умножение, нехорошо говоря, или скорее думая, будто Бог умножается произведением из Себя многих творений. Таким нужно сказать, что не тварны выступления, по которым многократно умножается Божество, но что последствиями этих выступлений являются творения, в ре{стр. 13}зультате произведения которых выступления Бога стали известны нам. Ведь для имеющих ум из творений становится явной не сущность Бога, а сила и энергия.
8. Ведь что мы уразумеваем из творений? Что создателем их является Бог. Если же Он — создатель их, то [значит Он] и благ, и мудр, и силен. И по этим признакам мы познаем Бога из Его творений, а не по сущности, как и Павел научил нас, что невидимая Его от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная Его сила и божество [19]. Итак, разве сущность Божия твореньми помышляема видима быти? Отнюдь. Ведь это относится к безумству Варлаама и Акиндина, а прежде них — к помешательству Евномия, ибо и он прежде них согласно с ними писал, будто из творений познается ничто иное, как сущность Бога; а божественный апостол далеко не так учил. Ибо сказав прежде, что еже возможно разумети о Бозе явь есть [20], и показав, что есть и нечто другое, превыше того, что возможно разумети о Бозе, и ясно показав это всем имеющим ум, он затем прибавил, что невидимая Его от создания Mipa твореньми помышляема видима суть, и присносущная Его сила и божество. А что есть еже возможно разумети о Бозе, ты узнаешь следующим образом. Богоносные отцы, объясняя это, говорят, что у Бога одно является непознаваемым, то есть Его сущность, а другое — познаваемым, то есть все, что окрест сущности (περί την ούσίαν) [21], то есть благость, премудрость, сила, боже{стр. 14}ственность, сиречь величество, которые Павел и называет невидимыми, а уразумеваемыми через творения. А то, что уразумеваемо из творений [пребывающим] окрест сущности Бога, как бы [и само] было тоже тварью?
9. И так вот в единой нетварной божественности один нетварный Бог, как сущий нетварным не только по абсолютно непостижимой со всех сторон сущности, но и по тому, что окрест сущности, что, согласно божественному Павлу, уразумевается из творений. Варлаам же и Акиндин это невидимое Божие, сущее окрест сущности Бога, благость, премудрость, сила, божественность, сиречь величество, и подобное этому, называют тварным, поскольку все это есть окрест сущности, а не [сама] сущность. Ибо, не имея ума, чтобы из творений Божиих помыслить и узреть то невидимое, они утверждают, будто Бог — это только сущность, и будто нетварна только сущность, и таким образом разделяют, несчастные, Бога на две части — на тварное и нетварное, и несмысленно учат, будто нетварная энергия неразличима от нетварной сущности. И ее [т. е. сущность] одну называя нетварной и (как нетварную) высшей божественностью, а все сущие окрест сущности энергии и саму сопричисляемую к ним отцами божественность — тварной, впадают не только в двубожие, но и в безбожие, поскольку через энергии низводят до уровня твари и божественную сущность, а тем, что отрицают их различие, взаимоупраздняют их посредством друг друга, и таким образом через неведение Бога, [случающееся] по недостатку [ума], попадают словно в некий мрак. Ибо как вообще познают Бога не видящие того, что можно разуметь о Нем из творений, но присоединяющие это то к пребывающей превыше всякого познания сущности, то к самим тем творениям, из которых оно познается, хотя о силе и энергии ничего иного не{стр. 15}возможно знать, кроме того, чего [или кого] она есть сила и энергия, и чту она совершает? Ибо силой мысленного представления от действий (ενεργημάτων) бывает понятно о действующей сущности, ибо энергия соответствует сущности, которой она принадлежит, так что энергия тварной сущности — тварная, а нетварной — нетварная.
10. Итак, [лишь] уму совершенно неразумного и, так сказать, скотоподобного [человека] свойственно вместе с действующим не усматривать из произведений и действие, но либо полагать его вместе с произведениями, либо считать его неотличимым от действующей сущности, как если бы Богом являлась только сущность, лишенная энергии. Поистине, сопричислять к творениям и результатам созерцаемую вблизи божественной природы силу и энергию, поскольку она некоторым образом отличается от природы, — это, вдобавок к безумию, ничуть не меньше, а, пожалуй, даже и больше, является и высшей степенью нечестия. Ибо от действующей природы невозможно отделить, — будь то по отношению к тварному или нетварному, — соответствующую силу и энергию хотя она и отличается от нее иным образом. Поэтому–то тварная энергия, по отцам, и «характеризует собой тварную природу» [22]. Отсюда явно, что и божественную природу низводит до тварной еретическое положение Варлаама и Акиндина, и напрасно, или скорее для прельщения [слушающих их], провозглашается ими нетварное единым, ибо ими подготовляется [почва для утверждения], что ничего нет нетварного.
{стр. 16}
11. По крайнему, стало быть, безумию Варлаам и Акиндин, видя результат божественных действий, плохо видят сами эти энергии. А великий Дионисий, воспевший их в двенадцати книгах, ведь не просто пустой звук имен воспевает, а то, что ими обозначается («… ού γαρ απλώς διάκενον ήχον ονομάτων, άλλά τά ύπό τούτων σημαινόμενα…»), и в этом месте своей речи после того, как разъяснил разделение по ипостасям Божиим, говорит, что поскольку «божественным разделением является и благолепное выступление, то соединенными являются по отношению к божественному разделению неудержимые преподаяния» [23]. «Преподаяниями» же он собирательно назвал здесь все выступления и энергии Божии. И прибавил, что они суть «неудержимые», чтобы никто не подумал, что это — результаты [божественных действий], такие, например, как сущность каждого из сущих или пребывающая в живых [творениях] чувственная жизнь, или присущий словесным и мысленным разум и ум. Ибо как они будут [пребывающими] в Боге и неудержимыми, будучи тварными? Как же будут Божии неудержимые выступления и преподаяния тварными, когда неудержимое преподаяние по природе пребывает в Преподающем, как мы видим это на примере света? Идя дальше, великий перечисляет эти преподаяния по отдельности. Ибо сказав: «неудержимые преподаяния», он затем говорит: «осуществления, оживотворения, умудрения и иные дары являющейся пучиной всего Благости, сообразно которым [исходя] из [постижимости] причаствующих и причастий воспевается непричастно причаствуемое» [24]. Что именно [воспевается]? Отец и Сын и Святой Дух.
12. Итак, Сии воспеваются богословами [исходя] из причаствующих, — то есть, по причастию обладающих бы{стр. 17}тием, сиречь тварных, — но и из причастий, сиречь преподаяний, которые не по причастию обладают бытием, ибо иначе они были бы не причастиями, а причаствующими. Если же они не по причастию обладают бытием, то они и не тварны; не будучи же тварными, они и не вне Бога суть, но суть от Него и в Нем, как дальше показывает и сей великий [учитель]. Так что не только по сущности и по разделению на три ипостаси Божество является нетварным, но и по различию Их выступлений и энергий, которые суть причастия сущих. Ведь если и [само] причастие обладает бытием по причастию, то и это [причастие] будет обладать им по еще иному причастию, а это — по еще иному, и так до бесконечности.
13. Также причаствуемое по необходимости должно существовать прежде причаствующего. А причастия причаствуются всеми творениями: стало быть, они и существуют прежде всех творений, или, иначе говоря, являются нетварными. И ничто ведь из тварного не превыше сущих. А причастия эти и начала, и божественные дарования хотя и называет великий Дионисий сущими, но много где в своих писаниях говорит и что они превыше сущих. Но и подобиями (παραδείγματα) [25] сущих [он называет их], предсуществующими в Боге по сверхсущностному единению. Как же будут они тогда творениями? Затем, научая и тому, чем являются эти подобия, он прибавляет: «Подобиями же мы называем единовидно предсуществующие в Боге сущностотворные (ούσιοποιούς) логосы сущих, каковые богословие называет предначертаниями и божественными и благими хотениями (θελήματα), определяющими и творящими сущее, по которым Сверхсущностный {стр. 18} и предопределил и произвел все сущее» [26]. Как же будут тварными предначертания и творящие сущее божественные хотения? И как не явными будут те, кто Божий промысл низводит до уровня твари, полагая тварными сии выступления и энергии? Ибо божественные эти хотения и дары являющейся причиной всего Благости — осуществления, оживотворения, умудрения — и есть сущностнотворная и животворная, и умудряющая, и, попросту говоря, творческая и сущих тварным образом содержащая [в бытии] энергия.
14. Пусть же скажет вместе с нами и божественный Максим, что эти выступления являются творческим промыслом Божиим о сущих. Ведь он пишет в Схолиях: «Общими же для разделившейся на три ипостаси Единицы являются творческие и промыслы и благости» [27], то есть, осуществления, оживотворения, умудрения. Ведь назвав их многими и различными, он показал, что они не являются сущностью Божией, так как она едина и абсолютно неделима. А поскольку он сказал, что они являются общими для разделившейся на три ипостаси Единицы, то, стало быть, подтвердил нам, что это и не Сын и Святой Дух, ибо ни один из Них не является общей энергией Трех. А тем, что назвал их не просто промыслами и благостями, но и творческими, показал их нетварными. Ведь если не так, то [и само] творческое было бы сотворенным. А тогда и это творческое было бы сотворено еще иным, а то — еще иным, и так это простиралось бы и далее, — вплоть до крайней бессмысленности, — не останавливаясь до самой бесконечности.
{стр. 19}
15. Таким образом Божии выступления и энергии, осуществления, оживотворения, умудрения и тому подобное, суть нетварные промыслы (πρόνοιαι) и благости Бога, и они суть Сам Бог, хотя и не по сущности, ибо по ней Он неделим и непричаствуем, будучи совершенно обособлен (άπολελυμένος) от всего, так что никто из сведущих точный смысл благочестия никогда не будет пытаться уразуметь или выразить Бога по ней, но все иерофанты всегда стараются помышлять и говорить о Его промысле и благости, по которым Он является причиной всех сущих, ибо благодаря тому, что они есть, произошло сотворение и существование всего. Ибо божественный промысл есть ни что иное, как Божие по отношению к низшим [Его] обращение и благое изволение (θέλησις). И он был прежде всего, словно некое общее предвидение (προμήθεια) будущих [творений], и по причине него все произведено в свое время, как от творческого произволения и действия, и в нем все состоялось [28], словно в содержащей все темнице и все объемлющем собой обиталище (…ώς εν συνεκτική φρουρά και περιληπτική εστία τού παντός). По этой вот причине единый промысл и благость, по которому Бог заботится о низших Его, не только един, но называется богословами и многими промыслами и благостями.
16. Поскольку же и по неизреченному преизбытку благости Производитель и Устроитель (παραγωγεύς και κοσμήτωρ) всего сделал все многообразным, одним [Своим творениям] изволив [даровать] только бытие, а другим — вдобавок к бытию получить и жизнь; и одним [из этих последних] — быть причастными жизни [раз]умной (νοεράς), а другим — наслаждаться одной лишь чувственной. Есть же и такие, которым [позволил Он] обладать и смешанной из {стр. 20} того и другого жизнью; а из получивших от Него словесную и умную жизнь — те, кто добровольным склонением к Нему сподобились единения с Ним и того, чтобы таким образом жить божественно и выше–естественно, будучи удостоены Его богосоделывающей благодати и энергии. Ибо Его изволение является становлением для сущих, — либо приводимых из небытия [в бытие], либо изменяемых к лучшему, — и [бывает] это различным образом. По причине такого различия в воле Божией относительно сущих единый этот промысл и благость, или, иначе говоря, обращение Бога по благости к низшим [Его], являются и называются многими промыслами и благостями, нераздельно разделяясь и разнообразясь в разделенных [между собой сущих], так что сила Божия называется сообразно этим вышеназванным разделенным [промыслам и благостям] то предведетельной (προγνωστική), то творческой и содержащей (συνεκτική). Затем также одни из Них, по великому Дионисию, называются осуществлениями, другие — оживотворениями, третьи — умудрениями. Каждое же из них является общим Отцу и Сыну и Святому Духу, и согласно каждому из них Отец, Сын и Святой Дух являются осуществляющей, животворящей и умудряющей силой и энергией.
17. Услышь же от них [т. е. этих отцов], как они учат, что эти энергии суть вечные помышления (νοήσεις) и движения Божии. Ведь великий Дионисий сказал, что Бог движется, когда приводит в существование и содержит все, и прямым Его движением назвал неуклонное выступление энергий, а движением по спирали — неподвижное выступление и плодотворное стояние, а движением по кругу — то, когда Он возвращает сущих к Себе Самому [29]. А {стр. 21} божественный Максим говорит: «Движение Божие есть Его изволение (βούλησις), чтобы сущие возникли, и исхождения Его промысла [проникающие] во все» [30]. Как же тогда движения [Его] по направлению к сущим будут не [принадлежащими] сущности, ни окрест сущности, но [самой] сущностью, и тем более — когда их много? А когда великий [Дионисий] пишет к Титу, разъясняя, что есть дом Премудрости [31], и что суть то, что в нем, и округлость и открытость сущей у Нее чаши [32], называет безначальностью и бесконечностью всех промыслов [33], то божественный Максим опять говорит: «Безначальным он назвал промысл обо всем, потому что все сущие [предсуществуют] в вечных помышлениях Божиих, которые Павел назвал предопределениями, по каковым вечным Божиим помышлениям предвообразилось то, что имело произвестись, и безначально предсуществовал промысл Божий. Ибо промыслу надлежало восхотеть произвести тварь, имевшую насладиться Его промыслительной благостью» [34]. Как же тогда многие помышления и сообразные им образы будущего и промысл о них, и сообразное ему изволение будут не [принадлежащими] сущности, но самой сущностью, и тем более — когда в них усматривается связь (σχέσις) являющегося по сущности [Своей] абсолютно Безотносительного (ασχέτου) с сущими?
18. Затем, когда великий Дионисий снова пишет в главе «О Сущем», что от Бога и в Боге и само бытие, и начала бытия сущих [35], то усердный в божественных предметах {стр. 22} Максим говорит: «[сущие] от Него и в Нем умы подобны научным теоремам (έοικότες θεωρήμασι της επιστήμης). Они суть вместе и по отдельности в Нем, подобно тому, как находящиеся в душе многие познания, пребывают неслиянными и действуют вовне по одному, когда это бывает нужно» [36]. Следовательно, Варлаам и Акиндин, называя тварными эти выступления, по которым божественное соединенно разделяется, делают тварью Бога, и нечестивейше рассекают Его на тварное и нетварное, полагая сущность Святой Троицы нетварной, а Ее общие выступления, энергии и провозглашения — тварными. Хотя великий Дионисий и в прежде других предложенном нами в начале [настоящего трактата] изречении одним словом объял различение ипостасей и преподаяний или даже вообще все божественные соединения и разделения (поскольку перечисленные не являются единственными, хотя бы Варлаам и Акиндин не приметили и перечисленных). Итак, великий, объял все их одним словом, чтобы ни одно из этих равночестных [соединений и разделений] какой–нибудь нечестивец не дерзнул беззаконно низвести до уровня твари. Поэтому, после того как разъяснил относящееся к ипостасному разделению, он, возвращаясь к сказанному, говорит: «Подобает же нам, как мне думается, вернувшись назад, изложить полностью характер божественного соединения и разделения» [37], показывая, что в Боге есть и другие соединения и разделения. Затем, чтобы никто из благочестивых не пренебрег сказанным, он приводит определения посвятивших [нас] в священные таинства и от начала предавших [последующим поколениям все] относящееся к богословию [вынесенные ими] об этих божественных соединениях и разделениях: «Ибо, — говорит он, — посвященные в священные таинства нашего богословского предания {стр. 23} называют божественными соединениями тайные и неисторжимые сверхпребывания сверхнеизреченного и сверхнепознаваемого постоянства» [38]. То есть, отцы именуют соединением абсолютно непостижимое для нас основание и пребывание Бога в Себе Самом — то, что Он пребывает в Себе и по сущности нисколько не выступает вовне и не движется к объявлению [Себя твари].
19. Причина же, по которой великий привел сверхнепознаваемое соединение и основание во множественном числе, будет явной по мере продвижения [его] слова. Пока же, сказав, чту отцы именуют неисходным к объявлению соединением Бога, он говорит, что благолепные выступления и провозглашения богоначалия они же именуют разделениями [39], уча, что отцы к тому же назвали разделением движение Бога к объявлению [Себя твари]. «И они же, — согласно ему, — еще говорят (но не сами по себе говоря, а следуя священным Речениям), что и у упомянутого соединения, и также у разделения, есть [еще] какие–то свои собственные соединения и разделения» [40]. Поэтому–то немного выше великий привел это соединение и разделение во множественном числе, ведь не один лишь существует образ божественного соединения и разделения. Но за исключением божественного вочеловечения, — ибо оно принадлежит одному лишь Сыну, — тройственным найдет соединение и разделение триипостасного Божества любознательно исследующий [этот вопрос] на основании последующих слов великого [Дионисия], ибо Оно совместно обладает всем, что говорится о Нем утвердительно или отрицательно (έχει τας τε θέσεις και τας αφαιρέσεις) [41], но {стр. 24} не одним и тем же образом. Итак, Оно обладает всем, о чем утверждается положительно и чего всеобъемлющим именем является благость, поскольку всякое, какое бы то ни было, благо — Его, как написано [42]. Но откуда нам известно, что все доброе — Его? Из того, что всякое, какое бы то ни было, благо — от Него.
20. Стало быть, как Создатель и Причина этих [благ], Бог из них познается и именуется по тем [энергиям], по которым в некотором отношении и созерцается. Поэтому–то этиологическими и назвал выше великий [Дионисий] таковые [имена]: «Благое», «Сущее», «Порождающее жизнь» (ζωογόνον), «Мудрое» и все тому подобное [43]. Но по сущности Бог, будучи сверхудаленным (ύπερεξηρημένος) и отделенным от всего, превосходит и таковые [причинно–следственные] отношения. Ведь не как центр, не являющийся ничем иным, кроме как началом находящихся в круге прямых, так и Бог не является ничем иным, кроме как началом и причиной творений, но воистину по сущности Он есть превыше всякого отношения и причастия, и самой причины, как сверхудаленнный от всякого отношения. Таким образом, в добавок к положительным именованиям, Триипостасное Божество все и сообща обладает и превосходящими [их] отрицательными, для каковых всеобъемлющим является то, что превосходит всякое и отрицание и утверждение, ибо это есть Имя, еже паче всякаго имене [44]. Итак, это [Имя] есть [совокупное] именование всего, что положительно говорится о Триипостасном Боге, и также оно является превосходящим всякое утверждение, хотя бы то и {стр. 25} не нравилось Варлааму и Акиндину, которые поэтому поносят нас, клевеща, будто мы называем Бога высшим Себя Самого, не стыдясь даже великого Дионисия, который сказал, что Бог одновременно обладает тем и другим.
21. Однако, помимо двух вышеназванных соединений Триипостасного Божества, существует и взаимное пребывание ипостасей друг в друге и перихорисис, так как Они целиком и постоянно и нерасторжимо охвачены друг другом, так что и энергия трех ипостасей — едина. Не так, как у людей, где действие троих будет похожим, но, — поскольку каждый действует сам по себе, — особым. Не так, стало быть, но поистине одна и та же [у Них энергия], поскольку одно движение божественной воли, производимое от непосредственно предшествующей причины Отца и через Сына ниспосылаемое и во Святом Духе проявляемое [45]. И это явно из результатов, ибо от них, как было сказано, делается явной всякая энергия. И значит, не как у сапожников, когда каждая обувка делается иным, хотя бы труды всех их и были направлены на одно и то же, так же и у Отца и Сына и Святого Духа один и тот же результат видится от [деятельности] каждой из ипостасей. Но всякая тварь есть единое дело Троих, и мы научились от отцов, рассматривая ее, помышлять у трех покланяемых Лиц одну и ту же, а не распределенную между каждым [из Них], божественную энергию. И поскольку, согласно преданию богословов, «Божественность» есть главным образом имя не Божией сущности, а Божией энергии, то мы говорим об одной и той же божественности трех покланяемых Лиц, но об «одной» не в смысле «подоб{стр. 26}ной» (όμοίαν), как [это говорится] о естественной (φυσικήν) или приобретенной и достигаемой опытом деятельности трех человек.
22. Итак, пусть и отсюда познают Варлаам и Акиндин, объявляющие тварной саму в собственном смысле божественность Бога и безумно пишущие, что «существует одно безначальное и бесконечное — сущность Бога, а все, что вне ее, суть сотворенной природы». И также: «единственная нетварная божественность — это сущность Божия, а то, что окрест нее, — то все тварно». Поскольку термин «божественность» есть имя божественной энергии, происходящей от Отца через Сына во Святом Духе и открывающейся нам посредством [своих] результатов, а не имя в собственном смысле слова божественной сущности. Ведь энергия есть движение сущности, а не [сама] сущность. Кого же это движение и энергия? Конечно, Бога! Следовательно, и божественность — Бога. Значит, говорят о двух божественностях Бога, нетварной и тварной, — первую называя высшей, как нетварную, а вторую — низшей, как тварную, — называющие единственной нетварной божественностью природу Бога, а сущую рядом с ней ее энергию — божественностью тварной. Или скорее они безумно рассекают единую божественность Бога на нетварную и тварную; ведь действовать и энергия (τό ένεργεϊν και ή ενέργεια) — одно и то же, точно так же как двигаться и движение. Так кто же, если он не совсем еще сходит с ума, скажет, что действующий и движущийся имеет о причине действия и движения много взаимно противоположных [характеристик], как нетварное и тварное? Ибо это одно и то же, как если он назовет, что и стоящий является многими по причине стояния, ведь и стояние отличается от стоящего, [так же как] и движение от движущегося, и согласно этому различию каждое из них — иное; а если не в смысле противоположности сии обладают различием по отношению друг к другу, то и быть одним ничто им всем не {стр. 27} препятствует. Таким же образом, хотя божественная энергия и различна от божественной сущности, но в сущности и энергии — одна божественность Бога. И не только одна, но и простая, ибо какое сложение движущегося с движением или, — по другому говоря, — действующего и действия? Ибо и остановившийся не сложен по причине стояния. Итак, не ясно ли, что свое собственное преступление приписывают нам ложно обвиняющие нас в двубожии по причине защищаемого нами различия божественной сущности по отношению к божественной энергии?
23. Но, однако, пусть скажут нам называющие нетварной одну лишь божественную сущность, а все, что кроме нее, сопричисляющие к твари, является ли сущностью и божественных ипостасей друг в друге пребывание и перихорисис? Поставим ли его с тварями, поскольку это не сущность, чтобы каждая из божественных ипостасей не показалась сложной, или чтобы не было много нетварных, и мы не впали бы вследствие этого в многобожие, почитая и божественные ипостаси, и их перихорисис друг в друга нетварными? Таковы обвинения против нас Варлаама и Акиндина, которыми они сами себя ввергают в ров многобожия и безбожия, рассекая единого Бога на тварное и нетварное, и через то, что зовут тварным, не меньше унижающие и нетварное. Ибо как будут нетварными ипостаси, коих взаимный перихорисис, согласно им, не нетварен? Ведь он не есть ни сущность, ни какая–либо из ипостасей, которым одним лишь они приписывают нетварность. Как же нетварной будет сущность, энергия которой, по их мнению, является тварной?
24. Мы же, вкратце представив относящееся к божественному соединению, как мы научились от посвятивших {стр. 28} нас в таинства благочестия, разъясним теперь по мере возможности и относящееся к божественному разделению. Ибо приступивший с рассуждением к богодухновенному богословию тройственным усмотрит и божественное разделение. Различается ведь сверхсущностное имя и суть (χρήμα) Отца и [имя и суть] Сына и также Святого Духа, так что не допускается в них никакой перестановки или вообще [какой–либо] общности, но сохраняется непреложной особенность каждой из ипостасей — не только потому, что по друг в друге пребыванию и перихорисису они неслитны и несмешиваемы одна с другой, но также и в отношении причины и причиненности, ибо одно начало, источник и корень Сына и Духа — Отец.
25. Так что, хотя это и говорится нами, но пребывает сверхнепознаваемыми и сверхнеизглаголанными все относящееся и к сущностному соединению, и к ипостасному разделению, и к абсолютно неслитной и несмешивающейся сращенности [46]. Таковым же оно является, поскольку оно совершенно непричаствуемо. Посему в твари не найти этому даже примера. Ибо что и говорить о сущности, которую ни выразить невозможно, ни даже как–либо созерцать? Отсюда же можно заключить и о совершенной непостижимости взаимосвязи и различения ипостасей, отцы и сыновья есть и среди нас, имеющие одну природу, но не являющиеся нераздельными друг от друга, ни друг в друге сущие. Но [может быть] кто–нибудь назовет солнце, луч и свет, или наши ум, слово и дух? Но из таковых каждое нераздельно от прочих, но не разделяется от родившего произведенное им по ипостаси.
{стр. 29}
26. Именно это говорит и прозванный от богословия Григорий, глаголя: «вспомнил я солнце, луч и свет, но убоялся, чтобы не получилось так, что одно [т. е. Отца] мы наделим сущностью, а другим [т. е. Сыну и Духу] не придадим ипостаси, а соделаем Их силами Божьими, существующими [только] в Нем и не самостоятельными» [47]. Поэтому и великий Дионисий, разрешив этот вопрос, затем завершает речь об этих [предметах], говорит: «Таковы, значит, соответствующие невыразимому единству соединения и разделения» [48], ибо невозможно наименовать их [отталкиваясь] от творений. По этой причине Божество и является превыше числа скорее, нежели монадой, поскольку не сопричисляется к множеству; и превыше монады [Оно] скорее, нежели число, поскольку и в разделении не приемлет вдобавок [к Себе] ничего иного из того, что вовне, но является неделимым на части числом. Вернее же и одним Оно является превыше [наблюдаемого] среди сущих одного, будучи единственнейшим и в собственном смысле слова одним, как сверхъединое, и исчисляется, будучи разделяемо, превыше всего единично (ένικώς) разделенного, [как] единственное, что превыше всякого разума и слова присно удостоверяет и различие соединенных, и единство разделенных.
27. При этом великий Дионисий после того, как сказал, что «таковы, значит, соответствующие невыразимому единству соединения и разделения», прибавляет: «Если же и божественным разделением является благолепное выступление, тогда как божественное соединение сверхсоединенно само себя по благости умножает {стр. 30} и расширяет, то неудержимые преподаяния являются соединенными по отношению к божественному разделению» [49]. Стало быть, соответствующее им разделение является иным по сравнению с обоими предшествующими, ведь помимо сверхнеизреченных оных разделений существует божественное разделение и по этим выступлениям и явлениям, и энергиям Божиим, по которым Он является причаствуемым сущими. Поэтому–то по ним Он и уразумевается и именуется причаствующими. О каковом опять же разделении великий Дионисий, после того как привести изречения богоглаголивого Иерофея, говорит: «Итак, этих слов достаточно, перейдем же [теперь] к цели нашего слова, раскрывая по мере наших сил общие и соединенные имена божественного разделения» [50]. Каким же образом «общие и соединенные»? Поскольку они суть общие [имена] трех Лиц, ибо совместно обладают ими Отец, Сын и Святой Дух. Но и отсюда ясно, что все намерение его слов и вся цель трактата о божественных именах не относится к [изъяснению] божественной сущности и единения [ипостасей] по ней, ни к ипостасному различию, но к божественному разделению по общим [для ипостасей] выступлениям и явлениям. И это еще более явно из дальнейшего. Ибо он прибавляет: «И чтобы сверх того вынести ясное определение обо всем дальнейшем, скажем, что божественное разделение представляет собой, как уже говорено, благолепные выступления Богоначалия. Ведь даруемое всем сущим и сверхизливающее причастия всех благ, оно разделяется соединено, а умножается единично и во много раз увеличивается, пребывая неотторжимым от одного» [51], не творения называя божественными выступлениями и явлениями, как это безумно истолковали Варлаам и Акиндин, но божественные энергии, коих творения являются результатом.
{стр. 31}
28. И что значит «соединенно разделяться» — это мы прояснили чуть выше. А как «Богоначалие единично умножается и во много раз увеличивается, пребывая неотторжимым от одного», — то проясняя далее великий сей [муж] пишет: «во много раз увеличивающимся называется это Единое Сущее благодаря появлению от него многих сущих» [52]. Многими же сущими он называет сейчас сущности творений, которых Бог произвел из небытия много и различных, тогда как Сам придерживается единства неразлучно, то есть по сущности. Неужели же о Божестве говорится, что оно многократно увеличивается в результате сосложения с ним тварей? Прочь! Ибо как тварное будет исчисляемо вместе с нетварным? Почему и мудрый в божественном Максим, делая более очевидным это умножение, глаголет: «говорится, что Бог из желания приведения [в бытие] каждого из сущих умножается, многократно увеличиваясь промыслительными выступлениями, но пребывает нераздельно единым, подобно солнцу, посылающему много лучей и пребывающему в единстве» [53]. Итак, значит и великий Дионисий не сказал, будто Божество многократно увеличивается приложением [к Нему] многих сущих, но произведением [их в бытие], наименовав таким образом промыслительное выступление и божественное воление от приведенного [им в бытие]. Из каковых многих и различных сущих показывается и различие и раздельность божественных выступлений и сил, которые великий [Дионисий] выше привел во множественном числе, назвав их к тому же причастиями и предсуществовавшими в Боге образами сущих, и осуществительными логосами, и предопределениями, и божественными волениями, определяющими и творящими сущих, еще же и неудержимыми и неуменьшаемыми преподаяниями, {стр. 32} и боголепными дарованиями и выступлениями. И затем, делая еще более явным раздельность и взаимное их различие, дает каждому из них особое наименование, говоря: «осуществления, оживотворения, умудрения», показывая их посредством этих и многих других [наименований] одновременно и нетварными, и отличными от божественной сущности. Нетварными — поскольку они существовали прежде сущих и превыше сущих и являются творящими сущих. Не сущностью же — потому что они суть выступления; и потому что их много, а она — одна; и потому что они различаются друг от друга. Ведь невозможно одинаково относиться к одному тем, которые отличаются друг от друга.
29. Таким вот образом и усердный в божественном Максим, после того как он прояснил относящееся к ипостасному различию, прибавляет: «существует же и божественное разделение в другом смысле, то есть [совершающееся] по множеству благости выступление Божие в многовидность творения» [54]. Итак, и он не многообразие творений называет божественным разделением наряду с иным ипостасным [различием], но выступление [Божие] в это многообразие. Поэтому и яснее указывая, что есть это разделение, он дальше пишет: «Общими же для разделенной на три ипостаси Единицы (ένάδος) являются творческие промыслы и благости» [55]. Так что, произведя многие и различные по отношению друг ко другу сущности, Бог Сам по сущности неотступно придерживается единства, будучи по ней всецело неразделимым и невыразимым. А от многих и различных сущностей мы отнюдь не возводимся к божественной сущности, — как говорил Евномий и вслед за ним Акиндин, — но при внимательности к божественным {стр. 33} силам и энергиям достигнем и различения по ним всесильного Бога, ничуть не менее [от этого] пребывающего не только единым по сущности во множестве [энергий], но и соединенным по ипостасям применительно к общему выступлению, еще же и сущего полным в разделении по той причине, что Он является сверхсущностно запредельным по отношению к сущим [56], то есть тем, что Он по сущности отделен от сущих и для всех является непричаствуемым (ибо сверхсущностное и неотделимое, как никому не сообщаемое, по необходимости будет полным), но и по причине единого произведения всего [57], то есть потому, что Он не терпит никакого прибавления, ибо то, что ни одно из произведенных им многих сущих не присовокупляет [к себе], но пребывает одним, ничего не прибавляет к себе, как не имеющее ни в чем нужды. А ни в чем не нуждающееся по необходимости будет полным, но и по причине «неиссякающего излияния, — говорит он, — неуменьшающихся Его преподаяний» [58], то есть потому, что оно не терпит никакого отъятия даже и в отношении самих преподаяний и выступлений; ведь неуменьшаемое не допускает и отъятия, а переливающееся и не допускающее никакого отъятия по необходимости будет полным. А Тот, Кого выступления и преподаяния обладают полнотой по причине неоскудности и неуменьшаемости, как Сам не будет полным, лучше же сказать — более чем полным по сущности?
{стр. 34}
30. И как солнце, без умаления сообщая причастникам тепло и свет, имеет их присущими себе и сущностными энергиями, так и божественные преподаяния, без умаления имманентно присущие Преподающему, суть Его природные и сущностные энергии, а стало быть — и нетварные. А тому, что сущностные энергии Божии являются чем–то иным по отношению к сущности, достойные веры свидетели — Дамасский богослов и великий Василий. Ведь как даже следа солнечного света не остается, когда солнце [скрывается] под землей и сущих на земле оставляет, и невозможно наслаждающемуся его сиянием взору не смеситься с ним [т. е. сиянием], а через него — не соединиться с изливающим свет [солнцем], а [проистекающая] оттуда теплота и все, что бывает от нее, способствующей появлению и возрастанию чувственных [существ] и многовидному разнообразию [их] соков и качеств, не покидает их, даже если и не будет соединена через луч с солнцем, таким же образом, — как [можно заключить] по неясному подобию [созерцаемому] в чувственных [предметах], — [бывает это у] одних лишь стремящихся всецело причаститься сверхъестественного и божественнейшего света боготворящей благодати и через нее соединиться с Богом. Все же остальное — это результаты творческой энергии, по благодати, сиречь по дару, произведенные из небытия, но не просвещаемые благодатью, которая является эпонимом светлости Божией.
31. Но об этом невыразимом обожении мы пространно говорили во многих местах [нашей книги] к Варлааму и тем, кто вслед за ним и подобно ему отрицает сие [59]. А великий [Дионисий], показав, что он говорит здесь не об ипостасном различии, но, так сказать, об энергетическом, {стр. 35} и научив имеющих уши, чтобы слышать, что энергии сии не являются ни божественной сущностью (ибо она одна и не [происходит] от кого–либо), ни божественными ипостасями (ибо их не больше трех, и не все они [происходят] от причины, поскольку Отец — ни от какой причины, но и каждая из сущих от Причины ипостасей — от единого Отца, тогда как эти явления и энергии суть общие Отца, Сына и Духа и [происходят] от Отца, Сын и Духа), затем, повторяя снова, говорит: «Эти общие и соединенные разделения всецелой божественности, или благолепные выступления, мы постараемся по мере сил воспеть, исходя из являющих их в Речениях богоименований (θεωνυμιών)» [60].
32. Итак, яснее ясного, что вся книга «О божественных именах» есть гимн, воспевающий эти выступления и энергии Божии. Так что они суть нетварные и не вне Бога сущие, ибо песнословец утверждает, что это Ему воссылает он свои гимны, воспевая выступления. Как же столь возвышенные гимны он мог бы позволить [себе воспевать] о твари, будучи величайшим из божественных песнопевцев? Но ученик Варлаама Акиндин говорит, будто не творения, но из творений имена божественной сущности, воспевает здесь богоглаголивый. Однако не так говорит богоглаголивый, но: «общие и соединенные разделения всецелой божественности, или благолепные выступления, мы постараемся по мере сил воспеть, исходя из являющих их в Речениях богоименований». А говорящий: «по числу имен созерцаются и природные достоинства (συμφυείς αξίαι.) Божии» [61] что [имеет в виду]? Но ведь назвав здесь «богоименованиями» и имена выступлений, великий [Дионисий] показал, что и выступления эти явля{стр. 36}ются Богом, хотя и не по сущности. Поэтому и когда будем говорить, что из творений познается и именуется Бог, скажем, что Он познается и именуется по этим выступлениям и энергиям, а не по сущности, ибо она является абсолютно превышающей возможность именования и не имеющей образа (ύπερώνυμός τε και άνείκαστος), и ни помыслить ее, ни назвать, ни вообще как–либо созерцать невозможно, — как говорит сам этот богослов, — по причине того, что она трансцендентна всему и сверхнепознаваема и беспредельной силой превосходит всех и [даже сами] пренебесные умы. Поэтому да постыдятся полагающие эти выступления тварными, как низводящие Бога до уровня твари.
33. Если же кто будет в недоумении, почему же этот являющий Бога [учитель] (θεοφάντωρ) приложил в начале толикое старание, чтобы научить об этом разделении, а бывшие после него богословы не говорили много об этом, — то не трудно будет показать на примере их собственных слов, что и они богословствуют согласно с ним. Впрочем, мы уже показали это во многих написанных нами [сочинениях, обращенных] к Варлааму и подобно ему неистовствовавшим против божественного сего разделения. Не только же одних тех, кто после него, но и прежде него, и вообще всех от века бывших боговдохновенных богословов можно видеть богословствующими одним и тем же образом. Ибо вот великий Павел назвал Бога сосвидетельствующим Евангелию не только знаменьми и чудесы, но и различными силами и Духа Святаго разделеньми [62]. А Иоанн — самый богословский из евангелистов — в Апокалипсисе сопричисляет к Отцу и Сыну седмь духов, употребляя эти семь вместо одного Святого Духа, несомненно как Его природные энергии, говорит: благодать вам и мир от Бога и от седми {стр. 37} духов и от Иисуса Христа [63]. Но и Христа видит в духе как Агнца, имуща рогов седмь и очес седмь [64]. Это же предвозвещая и прежде апостолов, Исаия ясно говорит, что на цвете, имеющем взойти от жезла из корене Иессеова, почиют семь духов [65]. А когда Захария, узрел седмь светильник и над ними равночисленные им чашицы [с елеем], то изъясняющий эти видения ангел сказал ему: седмь сия очеса Господня суть, призирающая на всю землю [66], показывая, что эти семь духов суть присущие Богу по природе промыслительные выступления и энергии, как и Григорий, получивший прозвание от богословия, впоследствии научил нас. «Ибо Исаие угодно, — говорит он, — называть духами энергии Духа» [67]. Вслед же за ним и божественный Максим пишет, что они по природе присущи и Христу как Сыну Божию. Где суть те, что представляют нам двоицу и множество применительно к природным энергиям Божиим? Да постыдятся они седмижды, пребывая непреклонными в своем зломыслии.
34. А того, что последующие богословы не особенно занимались этим разделением, причина была в том, что тогда богоборцы лютовали против ипостасного различия. И поскольку, значит, оно отвергалось и отрицалось зачинщиками ереси, и тем наносился ущерб славе Бога, рассекаемого безумными на тварное и нетварное, а избравшие себе благочестие подвергались за благочестивое различение [ипостасей] упрекам в многобожии, как почитающие много нетварных [Лиц], то [богословы], как поборники благочестия, ввергли себя в борьбу за него, противников обличая и письменно, и устно, и всяким способом, а повинующимся {стр. 38} [истинному учению] предлагая запечатленную на письме истину благочестия, дабы они, сделав ее предметом своего изучения, легко бы различали и отбрасывали прочь заблуждение и ложь злочестия.
35. Теперь же, поскольку Варлаам и Акиндин, нападая на различие общих энергий Триипостасного Божества, рассекают ради них единую божественность на тварное и нетварное, и как Арий Сына и Святого Духа, так сии всякую божественную силу и энергию и саму явленную на [Фаворской] горе светлость Божию изгоняют от божественной природы, а благочестиво ведущих нетварное и согласно этим [силам и энергиям признающих] Божие разделение осуждают как почитающих много нетварных божественностей и увлекают с собой [в нечестие] многих неискушенных, то подобает и об этом божественном разделении и соответствующих ему энергиях разъяснить и ничуть не меньшее сотворить исследование, дабы из сказанного об этом предмете божественными отцами мы могли бы легко рассмотреть и ниспровергнуть варлаамитское заблуждение.
{стр. 39}

Апология пространнейшая к думающим, будто тем, что святые боготворящий дар Духа, коего Бог по сущности является высшим, называют не только нетварным обожением, но и божественностью, указывается на двух богов, или О божественных энергиях и их причастии

1. Если есть кто–либо впавший по безрассудству в таковую дерзость, что противится словам святых отцов, то он всяко будет далеко от подобающего христианам незыблемого богословия. И если ему не кажется достойным почитания и изумления их учение, то каким образом для нас будет хотя бы отчасти похвальным его [учение]? Откуда же ему быть достойным доверия, когда он не считает надежными [учителями] святых? Если же он готов привести свои слова к [соответствию] проповедуемой отцами истине как к правильному и неизменному установлению, то и мы, направляясь к ней же и гармонично пользуясь ее неискаженным каноном, и направленное против нас писание опровергнем, и тех, кто, напрасно порицая нас, во многом отпал от прямого пути, призовем, насколько это от нас зависит, обратно на него.
2. Итак, «богословие одно передает соединенно, а другое раздельно; и ни соединенное разделять не позволительно, ни разделенное сливать» [68]. А кто противопоставляет одно другому и пытается упразднить одно при {стр. 40} помощи другого, и благочестиво учащим, что Бог един, противопоставляет свое многообразнейшее разделение, а приводящим то, что в Боге различимо, выставляет в качестве контраргумента единство и нераздельность Бога и думает таким образом изобличить их как многобожников, таковой, используя против Духа словеса Духа, подобно тому, как чада эллинов использовали творение против Творца, пусть знает, что и он, будучи, скорее всего, по апостолу, неведение Божие имущим [69], даже того не взял в толк, что применительно к Богу отрицательные высказывания (αφαιρέσεις) не противоречат положительным (θέσεσί). Ибо Он есть и Сущий и Несуществующий, и везде и нигде, и Многоименный и Неименуемый, и приснодвижимый и неподвижный, и вообще — все и ничто из всего. Ибо то, что кажется противоположным друг другу и более всего друг от друга по природе отстоящим и лишенным какой–либо сочетаемости, применительно к Богу примиряется и сочетается одно с другим, и одновременно является вполне истинным. Таким вот образом Божество и едино, и не едино, так что оба [этих утверждения говорятся] благочестиво, и каждое из них — во многих и различных смыслах.
3. Оно является не единым и по превосходству как сущее превыше единства и Само определяя единство. Является же [не единым] и как разделяемое (διαιρούμενον), ибо единый Бог разделяется (διαιρείται) на три совершенные ипостаси; ведь Отец, Сын и Святой Дух суть различные лица единого Божества, не допускающие никакой взаимозаменяемости или какой бы то ни было общности (κοινότητος). Различается также помимо этого и всецелое и неизменное существование Иисуса по нашему [человечеству]. Так что, этот единый Бог, нераздельно покланяемый в трех ипоста{стр. 41}сях и единой сущности, и неделимо разделяется (άμερίστως διαιρείται) также и на различные энергии. Ибо, согласно божественному Максиму, «говорится, что Бог из желания приведения [в бытие] каждого из сущих умножается, многократно увеличиваясь промыслительными выступлениями» [70]. И, по апостолу, овому дается Духом слово премудрости, иному же слово разума о томже Дусе, другому же вера, иному же дарования изцелений о томже Дусе [71]. И значит, если и божественным разделением — по великому Дионисию — является благолепное выступление, тогда как божественное соединение сверхсоединенно само себя по благости увеличивает и многократно умножает, то неудержимые преподаяния, осуществления, оживотворения, умудрения по отношению к божественному разделению являются соединенными [72], а относящееся к человеческому богодействованию Иисуса (τα της άνθρωτπκής τού Ίησοϋ θεουργίας) [73] различается и по отношению к сему благолепному выступлению; ибо этому Отец и Дух ни в каком смысле не причастны, разве только по благоволению и человеколюбию {стр. 42} и всему тому, что Он совершал как Бог [74]. Итак, если мы стараемся [своим] словом соединять и разделять божественное [75], то надлежит нам исповедовать, что в Боге иное есть сущность, а иное — ипостась, то есть Лицо, хотя Он и один — в трех ипостасях и единой сущности покланяемый Бог. И иное в Боге есть сущность, а иное — выступление, то есть энергия или воля, хотя и один Бог — деятельный и хотящий. Но как назвавший Его хотящим явил Его имеющим волю, так и провозгласивший Его деятельным — тем самым уже показал, что у Него есть энергия. Если же кто назовет деятельного лишенным энергии, то явно, что он полагает Его бездеятельным, даруя Ему лишь пустой звук слова «деятельность». Ибо «невозможно действовать, — говорит [Максим], — без природной энергии, равно как и существовать без природы и сущности» [76].
4. Следовательно, как слыша Сына, говорящего: Аз и Отец едино есма [77], мы не сливаем ипостасей, но возводимся [умом] к единству сущности и неразлучности Сына от Отеческих оных недр (поскольку признаем одним предвечную сущность и Святую и всеми тварями покланяемую Троицу; и Единицей является нераздельный по сущности Бог, а по ипостасям — Троицей), так и когда говорим, что сущность и энергия Божия — одно, то ни божественного выступления не отменяем, ни действующую природу не почитаем ошибочно за энергию, ни дозволяем им [переходить] друг в друга. Ибо хотя применительно к простой и бестелесной сущности сущность и энергия и допускают одно и то же слово [для своего обозначения], но каждая, имея соответствующие ей характерные особенности неизменными, {стр. 43} пребывает одна сущностью, а другая — энергией. Ведь и Сын допускает [для Своего обозначения] одно слово с Отцом [78], — поскольку и всякому рождению свойственно делать рожденное тем же, что и родившее, — и, однако, Сын остается Сыном, не претворяясь в Отца по причине тождества и одного и того же определения по природе. Впрочем, если кто благомыслящий, то не надо «слово» (λόγον) понимать здесь как «определение» ('ορον), но просто как имена, поскольку Божество по сущности неопределимо (κατ' ούσίαν αόριστον). Поскольку же бывает, что сущность и энергия разнятся между собой, то поэтому они также не терпят одного и того же слова (для своего обозначения), «и Божия простота от этого не терпит ущерба», как в другом месте опять же пишет сам великий Василий [79]. И мудрый в божественном Кирилл ясно говорит, что «божественной сущности принадлежит рождать, а энергии — творить; природа же и энергия не тождественны» [80].
5. Однако не потому одним и тем же называем мы божественную сущность и энергию, что бы абсолютно одним было обозначаемое и тем и другим [термином], но, вдобавок к тому, что, как сказано выше, они обозначаются одним и тем же словом, и по причине бесконечной неисчерпаемости и нераздельности энергии, что, конечно же, [является свойством] и единого Бога, ибо один лишь Он во веки неизменно пребывает неизреченно Действующим. И не потому [мы так говорим], что бы энергия не была от сущности, но потому что Бог, обладая всем вместе и сообща, {стр. 44} нераздельно совершает каждое и, будучи всегда собранным в Себе Самом и никогда Себя не покидая, весь и один лишь является обозначаемым через [каждое Свое] выступление к каждому, как Неделимый в разделенном. Если и одно и то же — знание (έπίστήμη) и ум, хотя [последний], существуя прежде потенциально, затем уже актуализировался и как бы благоприобретенным имеет [свойство] мыслить уверенно и истинно, то коль паче [это так] применительно к Богу, у Которого нет ничего нового, поскольку ничего [у Него] вовсе никогда не возникает и не пропадает. Итак, ум тождественен знанию. Но существует много знаний по причине многих объектов познания, а занимающийся всеми ими ум — один. И он является причиной каждого из этих знаний, а не они его. И ум знатоков [чего–либо] является по знанию причаствуемым учащимися [у них] [81], а по сущности — не причаствуемым и не переходящим [к ним]. Видишь, какое и здесь различие? Если же [одновременно] одно и не одно — знание и ум, то как же и у Бога не будет одним и тем же и не одним и тем же сущность и энергия, по отношению к Которому и противоположности, согласно отцам, оставляют борьбу друг с другом по причине [Его] сверхъестественности [82]?
6. Но то, что они [т. е. сущность и энергия] являются одним и тем же, признают и противоречащие нам. Однако же, и сие [у них] не твердо, ибо они в таком смысле говорят, что божественная сущность и энергия суть одно, чтобы эти имена были равнозначными одно другому, дабы, — говорят они, — не получилось у них много [богов] или сложный Бог, {стр. 45} являющийся одним [но состоящий] из так или иначе различных [частей]. Хотя ничто никогда не будет составным с собственной своей энергией: ведь не сложен же луч из–за того, что он светит. Таким образом, говорящие, будто два названия обозначают одно и то же, обкрадывают слушающих, так как они почитают у Бога и сущность, и энергию, а эти под каждым из этого понимают не одного и того же Бога, сущего тем и другим, но посредством многих имен показывают Его абсолютно единым, так что Бог по их рассуждениям является бездеятельной сущностью или бессущностной энергией, не по превосходству [Своему над понятиями сущности и энергии], а по лишению. Ведь если [сущность и энергия] являются абсолютно неотличимыми [друг от друга], то одно из двух будет пустым звуком имени, не имеющим никакого обозначенного им особенного смысла, так что им приходится некоторым образом пользоваться тем, что сказал о Боге Савеллий; ведь как он назвал сущность триименной, худо сведя в нее ипостаси, так и сии называют сущность двуименной, объединяя с ней природные энергии. Скорее же они полагают пустым [звуком] наименование энергии, произнося его применительно к божественной природе без какого бы то ни было [особого] смысла. Поэтому–то они и говорят об одной нетварной силе и энергии у Бога, что она, по их мнению, тождественна и неотличима по отношению к сущности Божией, а все остальные [силы и энергии] они низводят до уровня твари.
7. Мы же научились от отцов почитать нетварными все энергии Божии, если только кто не назовет омонимично энергией дело (ενέργημα), сиречь результат (τό αποτέλεσμα). И когда мы говорим об одной единственной энергии у Бога, то подразумеваем ее объемлющей собой все их вместе. Ибо согласно отцам, как солнце своим лучом и освещает, и согревает, и пробуждает, и взращивает, {стр. 46} и оживотворяет, так и Бог посредством единой энергии совершает (ενεργεί) все. Так что, как насчет солнца, если и собирательно назовешь действующим луч, то скажешь [тем самым] обо всех [его действиях], и если назовешь все их, то с другой стороны скажешь об одном, так и применительно к Богу. Поэтому–то и найдешь иногда одну и ту же божественную энергию приводимой в единственном числе, а иногда — в множественном: «Ибо Господня плоть, — говорит [Дамаскин], — обогатилась божественными энергиями по причине крайнейшего соединения со Словом, тогда как Слово через нее обнаруживало Свою энергию» [83]. Видишь, что одна и та же [энергия] является и многими, и одной? Как же ей разделиться на тварное и нетварное?
8. И единство сущности и энергии мы понимаем не как имеющее один и тот же смысл, но по нераздельности, так как всецелый и единственный и присно[сущный] Бог неделимо познается по каждой из энергий. Ибо отсюда скорее не сложным, а простым является Божество, как и мудрый в таковых вещах Дамаскин говорит: «чтобы не сложным было Божество, что есть дело крайнего нечестия, подобает думать, что каждое из того, что говорится о Боге, обозначает не то, чем Он является по сущности, но или показывает то, чем Он не является, или отношение, или нечто из того, что сопровождает божественную природу, или энергию. Ведь имя "Бог" (θεός) есть имя энергии, [производимое] от "бежать" (θέείν) и "окружать все заботой" или от "палить" (αϊθείν), что означает "жечь", или от "созерцать (θεάσθαι) все" [84]. "Ибо {стр. 47} Он, вневременно помыслив, созерцал вся прежде бытия их [85] и каждое, согласно Его вневременной и волеизъявительной Его мысли, которая есть предопределение, образ и план, приходит в бытие в предопределенное время" [86]» [87]. Итак, возникающее тварно, а предопределение и божественное воление, и предведение и сосуществуют извечно вместе с сущностью Бога, и являются безначальными и нетварными. Но ничто из этого не есть сущность Божия, как сказано выше. И все это настолько отстоит от того, чтобы быть ему сущностью Божией, что и великий Василий в «Антирритиках» предведение Божие о чем–либо называет не имеющим начала, но [имеющим] окончание, когда предузнанное достигнет [своего осуществления] [88]. Также и противоречащие нам понимают, хотя и нетвердо, что нетварная энергия тождественна сущности Божией, а нетождественность они отвергают полностью. Мы же здесь покажем явственно и нетождественность.
9. Но не только предведение и воление, будучи природными энергиями Бога, являются нетварными и безначальными, а сущностями не являются, но и все сказанное о божественной природе и сосуществует вместе с ней, и является безначальным, и не производит в ней никакой сложности, как ты слышал выше. К тому же «сверхсущностная сущность Божия является безымянной, как непроизносимая и превосходящая всякий [выражаемый] посредством речи смысл, тогда как каждой энергии по{стр. 48}ложено имя» [89]. Поэтому–то и будучи в затруднении относительно определенного имени этой сверхсущественности, мы именуем ее [отталкиваясь] от энергий. Затем природа никогда не может быть названа «природной», а сущность — «сущностной», тогда как энергии называются святыми природными и сущностными: «ибо все, чем обладает Бог, — говорит божественный Максим, — Он имеет по природе, а не благоприобретенным» [90]. И еще: «если отнять [у Него] природную волю и сущностную энергию, то Он не будет ни Богом, ни человеком» [91]; этим явно показывается, что обвиняющие нас в двубожии за нетварность и сущностность божественной энергии сами впадают в страшное безбожие, отвергая ее.
10. Но отцы называют энергиями и природные свойства. Ведь мы исповедуем Христа, согласно Дамасскому богослову, имеющим соответственно двум природам «двоякого рода природные свойства двух природ, два природных воления — божественное и человеческое; и две природных энергии — божественную и человеческую; и два природных самовластия — божественное и человеческое; и премудрость и знание — божественное и человеческое» [92]. Итак, невозможно, чтобы когда–нибудь природные свойства могли быть названы «природами», как и ипостасные [свойства], которых тоже много есть у каждой ипостаси, не могут быть {стр. 49} названы «ипостасями». Опять же, энергия — из сущности; но сущность — не из энергии. И одна является причиной, а другая — обусловлена причиной; и одна существует сама по себе, а другая не существует сама по себе, ибо все энергии — окрест оной сверхсущественности. «Ведь если что и говорится о Боге, — глаголет божественный Григорий Нисский, — будь то по человеческому обычаю или в Святом Писании, то этим обозначается нечто из того, что окрест нее» [93]. Сама же она есть то, вокруг чего все: не только подлежащее [категории] времени, но и превыше вечности боголепно разумеемое о Боге, из которых, — говорит великий Афанасий, — «да не будет мне назвать что–либо принадлежащее Духу благоприобретенным» [94]. И еще: «применительно к Богу мы говорим "Сущий", "Бог", "Сверхсущностный" и "Бесконечный" и подобные наименования, которые являют нечто из созерцаемых окрест Него [акциденций], но не показывают ничего из того, что [является Его свойством] по сущности и природе» [95]. Также «по сущности Бог непричаствуем, по боготворящей же благодати и энергии, которая есть и слава Божия, и призывается, и причаствуется и видится достойными» [96].
11. Если же кто дерзнет прямо назвать эту энергию тварной, то он будет обличен великим Василием, говорящим [что возможно человеку] «называться чадом света, причащаться присносущной славы» [97]. Поэтому и тезоименитый богословию Григорий, перечисляя будущие наслаждения говорит о «созерцании славы, иной {стр. 50} и высшей» [98]. А великий Афанасий говорит, что «не сущность Божию видели святые, но славу» [99], которую и апостолы неизреченно увидели на горе; ведь он сам называет ее природной славой Божией, а мудрый в божественном Дамаскин — «природным лучом Божества» [100]. К тому же и подумать даже, будто когда–нибудь будет единая сущность Бога и святых, было бы нечестиво, а о «единой энергии Бога и обоженных» [101] говорит усердный в божественном Максим, и присовокупляет, что обожение состоит в том, что «воссияют праведники, как Господь воссиял на горе, явившись иными солнцами причастием боготворящего оного сияния» [102].
12. Исследуя же [этот вопрос] ты найдешь еще больше [отеческих цитат], согласно которым не одним и тем же является применительно к Богу сущность и энергия. А страждущие страшной слепотой по отношению к стольким [свидетельствам], отбирают и приводят из божественных Писаний слова, свидетельствующие о тождестве, и думают тем противоречить нам, делая что–то вроде того, как если бы и Савеллий почитающим единую триипостасную сущность приводил бы, собирая из божественного Писания, [цитаты] показывающие, что Божия сущность — единая и неделимая. Но ни ливийского оного зверя [103] мы на осно{стр. 51}вании этого не сопричислили бы к овцам Христовым, ни сих — к право мыслящим, как (по моему, по крайней мере, мнению) не меньше него богохульствующих. Ведь он представлял безипостасными Единородного и Духа, говоря, что Они во всем являются одним с Отцом и неотличимы [от с Отцом и неотличимы [от Него], а эти делают безипостасной триипостасную сущность, называя ее по всему единой и неотличимой по отношению к энергии, которая сама по себе является безипостасной. И он говорил, что «Отец», «Сын» и «Дух Святой» — это пустые имена без сути, употребляемые по отношению к одному обозначаемому [ими субъекту], а эти то же самое говорят обо всех божественных именах, так как говорят, будто все они обозначают одно и то же — сущность Божию, а все, что не тождественно ей и не абсолютно неотличимо, объявляют обозначающим нечто тварное, поскольку есть только одно нетварное — сущность Бога. Посредством этого они маскируются, низводя Божество до уровня твари; ведь согласно божественному Максиму и всем другим святым, поскольку природа каждого характеризуется его энергией, «и нетварная энергия указывает на нетварную природу, а тварная — на тварную» [104], и поскольку указывающее по необходимости является иным, нежели то, на что оно указывает, то в соответствии с этим является иным по отношении к божественной природе указывающая на нее энергия. Так что, если, согласно этим новым богословам, все иное по отношению к божественной природе является тварным, то тварной будет указывающая на божественную природу энергия, а вместе с ней и являемая посредством нее природа.
13. Но, о, от начала Сущий и пребывающий во веки неизменным и всем обладающий, и ничего не имеющий {стр. 52} благоприобретенным и не приобретающий из того, что о Тебе помышляется извечно или же следует после, будь милостив к нам, вынужденным отвечать безумцам, применяясь к их безумству. Ибо мы Тебя единого знаем извечно Всесильным (παντοδύναμον), и силы (δυνάμεις) эти отнюдь не отделяем от природы Твоей; ведь мы сподобились знать, что сама по себе она едина, проста и нераздельна, тогда как те [силы] — не только являются многими, но и превосходят, согласно священным отцам, исчисление. И посредством каждой из них Ты познаешься Единым, Простым и везде всецело Присутствующим и Действующим.
14. Неужели же Бог нуждается в твари для восполнения совершенства, как если бы прежде Он был лишен какой–либо силы и таким образом не был прежде [появления] чувственной и мысленной твари Всесильным, как это ныне дерзают, к сожалению, утверждать противники Божией благодати? Так что если услышишь, что Бог есть сила или энергия без сущности и сущность без силы или энергии, да не отвергнешь божественное выступление, ни лишенным соответствующей ему силы не сочтешь Всесильного Бога, ни подумаешь, что каждое из этих двух наименований безразлично употребляется применительно к одному и тому же обозначаемому ими, но знай, что слово обладает преимущественно апофатическим значением, поскольку ни «сущность», ни «энергия» не говорится о Боге в собственном смысле слова, ибо многое из катафатически говоримого о Нем имеет такое значение. Можешь также послушать и великого Василия, говорящего, что «энергия есть сила являющая (δηλωτηκή) всякую сущность, которой лишено одно только не сущее» [105]. Но [можешь также услышать {стр. 53} голос] и блаженного Максима, говорящего: «Какая природа бездеятельна или вне природной энергии? Ведь как никоим образом не чуждая существования, так же [не лишена она] и природной силы. Если же она лишается ее, то лишилась бы и существования. Ибо бессильным, как совершенно бездейственное, является только не сущее» [106]. Таким образом, разлучающий друг от друга сущность и силу, которую мы называем и энергией, каждую из них изъял из среды сущих [107].
15. Посему, говоря об этом, скажем и то, что применительно к Богу ни «сущность», ни «энергия» не говорится в собственном смысле слова. Ибо если исследуешь свойственное каждой из этих [категорий], и в особенности то, что они порождаются одна другой, [то найдешь, что] ничто [из этого] не подходит к Богу. Ведь всякая сущность допускает противоположное себе и имеет сущностные отличия, и имеет и претерпевает это, будучи соединена с энергией. Где это у Бога? Затем, всякая энергия движет или изменяет соединенную с ней сущность к лучшему или худшему по положению или по качеству. Но уместно ли говорить такое применительно к Богу, Который есть Один и Тот же и, основав в неподвижном тождестве вечное время, не изменяясь [Сам], для всех все совершает (ενεργεί) [108]. Но Он {стр. 54} един по сущности, а силы и энергии Его многочисленны. Ведь Святой Дух, — скажем словами великого Василия, — «прост по сущности, но многообразен по силам» [109], и имеет одну природу, но [в то же время] всесилен, ибо применительно к Богу одно не противоречит другому, как мы сказали выше. Ведь по этим–то силам и энергиям, и выступлениям Божество и является многоименным, тогда как по сущности — безымянным.
16. Безымянной же является сия сверхсущностная сущность как превосходящая всякое имя; ведь и те [имена], которыми Сам Господь наименовал Себя, глаголя: Аз есмь Сый [110], и Бог [111], и Свет [112], и Истина и Живот [113], которые богословы преимущественно относят к сверхбожественной божественности [114], — и они также являются именами энергий. Ибо «когда мы называем сверхсущностную сокровенность Богом или Жизнью, или Сущностью, или Светом, или Словом, то ничего иного не подразумеваем, кроме исходящих от Нее к нам сил, обоживающих или сущностотворных (ούσιοποιούς), или животворных, или умудряющих» [115]. И когда говорим, что Он Святой святых [116], или Господь господей [117], или Бог богов [118], или Царь царствующих [119]  [120], то показываем этим, что подразумева{стр. 55}ем исходящие к нам Его силы, и что воспеваем Его согласно Его энергиям и причастиям, причащаясь или стремясь причащаться [их]. Ибо откуда [возьмутся] многие святые, если не причастятся Его святости? Откуда и многие боги, имеющие в будущем оном и нескончаемом веке стоящим посреди них единого Бога [121], если не причастятся Его божественности? Откуда же и таковые господа, и цари, если не причастятся Его господства и царства? Так тварного ли они причастятся царства или божества, или святости? Прочь от такого богохульства! Ибо говорящий так делает тварью Бога и называет тварным Его царство, божественность и святость.
17. Что касается божественности, то невозможно даже сказать во скольких местах Богословия [122] упоминается о том, что Бог делает нас причастниками Своей божественности. Также и о царствии кто не знает упование звания нашего [123], что аще состраждем, то и совоцаримся [124], и наследницы будем Богу, снаследницы же Христу [125]? Неужели Христово Царство иное, нежели Божие? Или Небесное Царствие — нежели Христово? Ведь и оно принадлежит ублажаемым Господом нищим [126]. Послушай же и мудрого в божественном Максима, говорящего: «Царствие Божие — это такая вещь, которая превыше веков; ибо не справедливо, чтобы века или времена опережали Божие Царство. И мы веруем, что оно есть наследие спасаемых» [127], которое {стр. 56} в другом месте он называет «преподаянием по благодати того, что естественным образом присуще Богу» [128], а еще в другом — «самим видом божественной красоты» [129]. Хочешь ли узнать и о святости: как освященные причащаются святости Божией? Послушай великого Василия: «как железо, положенное в середину огня, не перестало быть железом, но, будучи теснейшим общением с огнем раскалено и приняв в себя всю природу огня и по цвету и действию превратившееся в огонь, так и святые Силы [130] от общения с Тем, что свято по природе, имеют освящение уже проникнувшим через всю их ипостась и укорененным в их природе. Различие же у них со Святым Духом то, что у Него святость по природе, а им свойственно освящаться по причастию» [131].
18. Итак, все сии начали [свое учение] не только с собственной тварной природы, но и с того, что святые суть боги и цари. А царственность, божественность и святость, которой они обладают — нетварна и безначальна. Ибо они причащаются самого нетварного Божьего царства, а не некоего отдельного от него, но премирно соединяясь с единым Святым Богом и Царем всех. Итак, что же: иное есть божественность, иное — царство, и еще иное — святость? Да, нечто особое обозначается каждым этим [словом], но не иным является каждое из них, поскольку [все] являются силами и энергиями одного [и Того же] Бога. А говорящий по причине сего, что есть много богов или один сложный, тем паче скажет это по причине трех ипостасей. Но ни разделенное в богословии не нарушает единства Божия, ни соединенное {стр. 57} не сливает воедино различного [132]. Но одно и то же и разделяется нераздельно, и соединяется раздельно.
19. Но, однако, по сущности Бог выше всех этих энергий, потому что, с одной стороны, по ней Он пребывает сверхименным, а по ним — именуемым, а с другой, потому что по ней Он непричаствуем, а по этим — причаствуемый. К тому же еще и потому что по ней Он абсолютно не может быть помышлен, а по этим — некоторым образом мыслится, «ибо мы, — глаголет [богослов], — говорим, что познаем Бога нашего из энергий, но не утверждаем, будто приближаемся к Нему по сущности» [133], а еще и потому, что сущность есть причина этих энергий, и поэтому превосходит их причинностью [134]. Ибо не стоит удивляться тому, что хотя сущность и энергия являются у Бога в некотором отношении одним [и тем же], и Бог один, однако сущность есть причина энергий и как причина превосходит их. Ведь и Отец, и Сын — одно, и суть один Бог, однако Причиной и большим Сына [Своей] причинностью является Отец. Если же и там, хотя Сын и является самоипостасным и единосущным, но, как Причина, Отец — болий [135], то тем паче сущность превосходит энергии, не являющиеся ни единосущными, ни иносущными, так как они [только] принадлежат самоипостасным, но ни одна энергия не самоипостасна. Поэтому святые и говорят, что они по природе извечно суть окрест Бога.
{стр. 58}
20. Если же благость и сверхсущностная безначальность и беспредельность, и тому подобное извечно суть окрест Бога, то говорящие, что Бог по сущности не запределен по отношению к этим энергиям, понимаемым извечно сущими окрест Него, не считают Его по сущности их причиной, ибо причина своей причинностью превосходит обусловленное ею. Стало быть, таковые действительно суть заразившиеся двубожием, или скорее многобожием. Ведь они не возводят все к единой причине и единому беспричинному началу, но мнят много начал и много причин — непосредственно предшествующих и беспричинных. Таковых устыжая тщательный в божественном Максим и сии безначальные дела (έργα) Божии называет сущностно созерцаемыми окрест Бога [136]. Никто же, слыша об этих называемых святым «делах», да не понимает их как творения.
21. Но поелику была необходимость изволения и предведения, предопределений и совершаемого промысла, а если сего, то и добродетели и следующего за ней, поскольку все это было действительным и прежде [появления] твари, чтобы она появилась в должное время, то поэтому святой и назвал все это «делами». А что божественные энергии существуют и прежде твари, и что Бог выше их, о том послушай великого Василия, рассуждающего о Святом Духе: «Ибо как помыслим то, — говорит он, — что за пределами веков? Каковы были Его энергии прежде мысленной твари? Сколь многочисленны Его благодеяния по отношению к твари? Какова сила в грядущие века? Ибо [Дух] был и предсуществовал, и сопровождал Отца и Сына прежде веков. Так что, если и помыслишь что–либо за пределами веков, то и это ниже Духа» [137]. Итак, мы понимаем {стр. 59} под предвечными энергиями Божьими жизнь, бессмертие, простоту, беспредельность и вообще все то, что великий Афанасий называет [созерцаемым] по природе окрест Бога, ибо он говорит: «Да не случится мне сказать о Духе, что у Него есть что–нибудь благоприобретенное, ибо ни о святости, ни о нетлении, ни о благости, ни об ином чем из созерцаемого окрест Бога не говорю, что оно является для Духа приобретенным, но Он по природе свят, по природе благ, по природе бессмертен» [138]. Это же и мудрый в божественном Максим назвал делами Божьими, и сказал, что они созерцаются окрест Бога. Можно было бы омонимически сказать «дела» и «энергии», поскольку и усердный в божественном Дамаскин говорит: «и энергия называется делом (ενέργημα), и дело — энергией» [139]. А что иное есть сила и энергия и иное — сущность и природа, послушай его же, ясно разделяющего их: «Должно знать, что иное есть энергия (ενέργεια) и иное — то, что производит энергию (ένεργητικόν). Энергия есть деятельное и сущностное движение природы, а производящее энергию — природа, из которой энергия выходит» [140].
22. А природные и сущностные различия в Боге не существуют и не называются, ибо различия суть составные части того, в чем они есть. Бог же Сам является составом всего того, что окрест Него. А сущностным различиям свойственно составлять многие и различные сущности. У Бога же единая сущность, не допускающая в себе никакого различия. И, однако, знание того, чем могла бы быть [сущность] каждого [сущего], мы выводим из сущностных {стр. 60} различий. А о Боге мы знаем, что Он есть, но что Он есть и каков Он — невозможно познать ни ангелам, ни человекам. Еще, поскольку есть много сущностных различий в каждом [из сущих], то различие по отношению к другому [сущему] относится к другому роду и показывает то, чем является [это сущее]. Но это невозможно приложить к непостижимой природе. К тому же и каждое их этих различий является более общим [понятием], нежели то, к чему оно относится, будучи понимаемо шире (а из говоримого о Боге нет ничего не исключительного, никтоже бо, — глаголет [Писание], — благ, токмо един Бог [141], блаженный и един сильный, един имеяй безсмертие, во свете живый неприступнем [142]), но еще и по отношению к большему количеству не только ипостасно и числом различающихся [друг от друга сущих], но разных и по виду [143]. Где же таковые [различия] применительно к единой триипостасной природе?
23. Итак, применительно к ней нет природных и сущностных различий, а природные и сущностные энергии и существуют, и называются [таковыми]. Ибо они не являются [ее] составными частями, но характеризующими [ее свойствами], то есть являющими (δεικτικαί), и не показывают то, чем она является, то есть, какова она по сущности, ни в том не имеют нужды, чтобы относиться к большему числу [субъектов того же] вида. Ибо один лишь человек — грамотное [существо], и одно и то же [это его свойство] называется «силой» и «энергией» [144]. Называется же в особенном смыс{стр. 61}ле «энергией» и употребление [в дело] внутренне присущей [природе] силы, а бывает, что и результат этого применения. Так что результат является тварным всегда (или, скорее, в большинстве случаев), а вот применение и энергия, которую мы называем «силой», по отношению к тварному и нетварному соответствуют всегда друг другу.
24. А что эти силы называются и энергиями, ты можешь узнать от превосходно разъяснившего это божественного Дамаскина. Ибо он говорит, что «все силы, как познавательные, так и жизненные, так и природные и искусственные, называются энергиями» [145]. А что применительно к Богу, хотя и не говорим о сущностных и природных различиях, но говорим об энергиях, о том снова послушай его же, «ибо невозможно, — говорит он, — чтобы сущность была лишена природной энергии. Ведь энергия является природной и обнаруживающей (δηλωτική) каждую сущность силой и движением, которой лишено только не сущее. Отсюда ясно, что чего сущность одна и та же, того та же и энергия» [146]. И в другом месте, уча о двух природных энергиях во Христе, он говорит: «Если всякая энергия определяется как сущностное движение какой–либо природы, то где знает кто природу неподвижную или совершенно бездеятельную, или где нашел он энергию, не являющуюся движением природной силы?» [147]
{стр. 62}
25. Если же кто–нибудь эту энергию, так как она есть нечто иное по сравнению с природой, как ты слышал выше (ибо природа — это то, что производит энергию, а не [сама] энергия) провозгласит тварной, или же ни тварной, ни нетварной, — как [говорят] противоречащие нам, — то таковой впадет в различные и ужасные богохульства. Ибо тогда получится, что Бог либо вовсе не существует (ведь обладающее ни тварной, ни нетварной энергией принадлежит к числу абсолютно никак не существующего), либо будет тварным и Он, так как все, обладающее тварной энергией, и само является тварным. Но и монофелитами, худшими бывших когда–то, покажут себя теперь говорящие это, ибо им следует [тогда] почитать у Христа одну энергию и притом не нетварную, а тварную. И вот тот же Дамаскин в немногих словах обличает тех, с кем это приключилось, говоря: «Если одна энергия у Христа, то оно будет либо тварным, либо нетварным, потому что нет промежуточной энергии, как нет и промежуточной природы. Так что, если она тварная, то оно будет указывать на тварную природу, а если нетварное — то будет характеризовать собою нетварную сущность. Ибо природным [свойствам] всяко подобает соответствовать природам» [148].
26. Видишь, что энергия Божия не есть ни [сама] природа, ни сущность, но [нечто] природное и сущностное? И что как нетварное она не является и [чем–либо] тварным, хотя она и есть [нечто] иное, нежели природа? «Ибо из того, что говорится о Боге, часть обозначает то, чего не существует [в Боге], каковы все отрицательные [высказывания] [149]; другая часть — постоянные атрибуты божественной природы, такие как {стр. 63} благость, простота, жизнь и вообще всякий вид добродетели; а третья — имеет значение силы и энергии, каковым является и [наименование] "божественность"» [150], поскольку Бог воспринял это именование «от того, что Он все видит (από του τα πάντα θεάσθαι)» [151], то есть, знает. Итак, что же — начал ли когда–нибудь это действие [видения и ведения] Ведый вся прежде бытия их [152]? Видишь, что нетварна и безначальна эта энергия, являющаяся иной, нежели сущность Божия, как сущая не из числа того, что в Нем (ούκ έκ των κατ' αυτόν), но того, что окрест Него? Что же, разве было [такое время], когда то, что следует из божественной природы не следовало бы из нее? Так что и все сие нетварно, хотя и не все из этого является сущностью Божьей.
27. А кто говорит, будто у Бога одна лишь сущность нетварна, и что поэтому есть только одно нетварное, а то, что не сущность, но окрест сущности Божьей, тварно, тот и ипостасные [особенности], такие как нерожденность, рожденность, исхождение, назовет, как нетварные, сущностью Божьей и будет прямо–таки [новым] Евномием. А если не будет называть их относящимися к божественной сущности, однако будет представлять сущее окрест сущности тварным, то превзойдет в нечестии и самого Евномия. Ибо таковой не только Единородный Свет, но и нерожденность низводит до уровня твари, и, разумеется, неукротимо набрасывается на нас, благочестиво почитающих единого по сущности Бога, но не только по сущности являющегося нетварным, но и по всем Его природным энергиям и ипостасным свойствам. Ведь тогда и ипостаси не были бы нетварными, как не будет нетварной природа и сущность, если не будет иметь нетварных природных и сущностных энергий.
{стр. 64}
28. Следовательно, делами ли или энергиями назовет кто все это, являющееся некоторым образом отличным от сущности Божией (ведь, как ты слышал, они суть не из числа находящегося в Нем, но из того, что окрест Него), все это будет, тем не менее, ниже Духа, как и великий Василий показал это немногим выше, так как Он превосходит их по невыразимости и неприступности. Но и священного Максима ты слышал, говорящего, что «Царствие Божие — это такая вещь, которая превыше веков; ибо не справедливо, чтобы века или времена опережали Божие Царство. И мы веруем, что оно есть наследие спасаемых» [153]. Он же и в другом месте и об удостоенных этой благодати говорит, что они будут превыше всякого века, времени и места, поскольку наследие достойных есть Сам Бог [154]. Что же, разве мы наследуем Божию природу и сущность? Отнюдь. Но боготворящую благодать и божественное царствие, которое хотя и не есть природа Божия (ведь природа Его и не причаствуема), но есть природная энергия Божия, естественным образом следующая за Богом и всегда неразлучно созерцаемая окрест Него. Поэтому–то и наследник ее называется наследником Бога [155].
29. Итак, хочешь ли узнать, что святые это обетованное наследие благ, о котором ты слышал, что оно превыше веков, называют сущим окрест Бога, и говорят, что Божество выше и превосходнее сего по совершенной неизреченности и непричаствуемости? Узнай об этом и научись у божественного Нисского Григория, говорящего: «если судове Его не могут быть испытаны и путие Его — не исследуются [156], и обетование благ превосходит всякое возможное предположение, то коль паче Само Божество (αυτό τό θείον) по неизреченности и неприступности выше и {стр. 65} превосходнее мысленно созерцаемого окрест Него» [157]. Что же такое божественные суды: не предопределения ли Божии? Могут ли предопределения Божии иметь начало или быть тварными? Но и их называет [Богослов] сущими окрест Бога, а затем высшим и превосходящим их [называет он] Божество. Видишь, что многое из того, что окрест Бога безначально и нетварно, и что выше и превосходнее их Божество? И по чему же Оно выше всего этого, если не по преименной (ύπερώνυμον), неименуемой, непостижимой, непричаствуемой и не имеющей причины природе и сущности, если действительно все это, извечно мысленно созерцаемое окрест нее, некоторым образом естественно уразумевается и именуется, и причаствуется, и наследуется достойными наследовать Богу?
30. Чем же еще мог бы быть, кроме Царствия Божия, боготворящий дар Духа? Ибо одно и то же — стать кому–либо богом и удостоиться Царствия Божия. Итак, если Царствие Божие безначально и нетварно, то и боготворящий дар безначален и нетварен, почему и назвал его великий Дионисий «богоначалием» и «божественностью», но говорит при этом, что Бог «пребывает за пределами так называемой божественности как богоначалия и благоначалия, как Сверхначальный по отношению ко всякому началу» [158]. Ибо Бог является Началом и Причиной обоженных, как причаствуемый [ими], и Сверхначальным — как Сущий превыше причастия. Так что Он выше и Своих нетварных энергий, поскольку даже до сего дня еще не было слышно, чтобы богоначалие и благоначалие называлось тварной божественностью, хотя тот же самый [Ареопагит] и назвал {стр. 66} его в другом месте «самоблагостью» [159], а еще в другом — «светоначальным» [160] и «богоначальным лучом» [161]. Как же тварное будет боготворящим даром и как будет обоготворять? Ведь тогда ему подобало бы называться «обоготворенным», а не «боготворящим». «Но поскольку, — говорил [наш противник], — она называется хотя и божественностью, но низшей, — ведь Бог превосходит и ее, — то вот она и тварная».
31. Но богословы говорят, что Бог бесконечно превышает и [богословское] положение о [Его] сверхсущественности. Что же ты теперь и сверхсущественность назовешь тварной, чтобы Бог у тебя не получился сложенным из высшего и низшего? Ведь и великий Василий говорит, что «Дух пребывает в нас как дар Божий, но [Он есть] дар жизни, дар свободы, дар силы; почему Он и равночестен Давшему» [162]. Ибо нераздельно соединенному с превосходящим [Его] по причинности [Отцом Духу ничто] не препятствует, как одноприродному или как природной и сущностной силе, быть равночестным [Отцу]. Ведь и Сын равночестен Отцу, являющемуся большим Его по причинности. А называющий этот боготворящий дар тварью, как затем назовет его, согласно великому Василию, равночестным Давшему? И опять же: «Дух сыноположения [163], виновник свободы [164], дышащая идеже хощет божественность [165]» [166]. Разве это не точно то же самое, что сказать: боготворящий дар, бо{стр. 67}жественность, богоначалие, благоначалие [167], начало обожения [168]? Ибо то, что один назвал началом, другой нарек виновником. Но послушай дальше: «поэтому храмами Бога и Сына и Святого Духа являются все святые, в которых обитает единая божественность и единое господство» [169].
32. Видишь, что обитающий во святых боготворящий дар является нетварным? Но и то, что он называется божественностью, даже и имея высшей себя сверхначальную природу, не мешает божественности быть единой. Почему? Потому что и эта [божественность] нетварна и неотделима от той. Ибо как солнцем называется и луч, и то, откуда луч, и одно неприступно, а другой преступен как низший, и, несмотря на это, не два света и не два солнца; так и божественностью является и боготворящий дар, и дарующая его от себя богоначальнейшая природа, и [тем не менее] не две суть божественности. Так и Дух Святой является и подающим и подаваемым. И так, притом, что есть и именуется много святых духов, ничто не препятствует нам веровать в Одного. Ибо вот ты слышал, что Дух пребывает в нас как дар, и что дар этот равночестен Давшему. Как же бы он был тварью, если не [тварью бы был] и дающий его Бог? В это, увы, существует опасность [170], что веруют те, кто ввел тварный боготворящий дар. Но, конечно же, и Дух Святой является подающим боготворящую благодать, и подаваемая благодать есть Дух Святой, как мы слышали. И не следует отвергать ни то, ни другое, ни на тварное и нетварное разделять Самого Духа, но должно благочестиво помышлять и то, и другое, слыша говорящего, что «благодать Духа Писание {стр. 68} называет иногда водой, а иногда огнем, показывая, что это суть имена не сущности, но энергии» [171].
33. Итак, по сущности Дух не причаствуем, а по этой боготворящей энергии, которая и божественностью, и богоначалием — как обожение — называется, по которой и изливается, и подается, и посылается Иже везде Сый и неизменно утвержденный в недвижимом тождестве, — по ней, стало быть, Дух является и причаствуемым достойными. А значит, говорящие о тварном и нетварном богоначалии, являются теми, кто рассекает Духа на [две] неравные и [друг другу] диаметрально противоположные (ανικείμένας εκ διαμέτρου) божественности. Сии суть поистине говорящие о двух богах и впадшие в недуг двубожия. Так что, они сами себя прельстили, полагая Причину единой божественности причиной чудовищной двойственности и, подобно испытывающим сильное головокружение, собственное вращение по причине болезни считая кружением неподвижно стоящих [предметов].
34. Ведь разве не одно и то же боготворящий дар и обожение? Не во многих ли местах [своих] чудесных глав и обстоятельнейших слов божественный Максим «несотворенным» называет обожение, «как не имеющее возникновения, но непостижимое явление в достойных» [172]? Но еще выслушай Ареопагита, говорящего, что «богоначальный Дух пребывает превыше всякой невещественно{стр. 69}сти и мысленного обожения» [173] и затем, что «мы не видим никакого обожения или жизни, которые бы точно соответствовали все превосходящей Причине» [174]. Так что соответствует, но не точно. Как это не точно? Потому что, согласно опять же божественному Максиму: «обоженный будет по благодати всем тем же, что и Бог, кроме тождества по сущности» [175]. Различие в том, что причащающиеся боготворящих благодатей Духа не причащаются сущности. Кто же и каждую из этих [благодатей] вместит целиком? Ведь говорит же великий Афанасий, что «не сущность Божию видели святые, но славу» [176], как и апостолы на горе, каковую славу он в другом месте, как мы говорили выше, называет «природной славой» Божией, как и божественный Дамаскин — «природным лучом Божества (φυσικήν άκτινα της Οεότητος)» [177]. Поэтому и, воспевая [ее], говорит он, что посредством духовной и таинственной силы совосшедшие с Иисусом на гору видели ее, но не целиком; почему и называет ее «неясной зарей божества» [178].
35. Видишь и иным образом [совершающееся] умаление божественного видения и причастия? Но это относилось к претерпевающим, а не к Совершающему, «ибо, — говорит он, — [это зависело от того] насколько могли видеть смотрящие» [179]. Итак, как не целая, [эта видимая и причаствуемая божественность] не равна [божественной сущности]; а как от нее посылаемая — нетварна; и как луч ее — не {стр. 70} отлична от нее. Так что послушай апостола, говорящего, что в Иисусе живет всяко исполнение Божества телесне [180], а от исполнения Его, — вторит ему возлюбленный [ученик Господа], — мы еси прияхом [181]. Итак, Он вместил всю сущность и энергию, а мы — только энергию, и ту не целиком, как научились мы чуть выше. Но и через Иоиля предупредил Бог: излию от Духа Моего на всяку плоть [182]. Как же тогда будет тварным то, что [является частью] от оного исполнения Божества, если только не само исполнение тварно, что, к сожалению, получается у называющих тварной боготворящую благодать Духа? Как опять же изливаемое от Духа не будет нетварным, если только не [будет таковым] и Сам Дух? Впрочем, Василий Великий говорит, что Бог Его «излил, а не сотворил; даровал, а не соделал; дал, а не создал» [183]. А Златоустый Отец говорит, что «не Бог, а благодать изливается» [184]. Таким образом, общепризнанно, что благодать является нетварной.
36. Но как же исполнение не будет превосходить то, что от исполнения, разве только что тогда и причастившиеся его и по благодати обоженные будут равными Богу, равно как и тот состав (φύραμα) нашей природы, который ради нас помазал Собою Божий Сын? Впрочем, я здесь говорю не о разделениях Духа по Павлу, но об общем причастии всех [Его даров], которое Божество также превосходит. Если же кто исследует и соответствие каждого из причащающихся, то увидит много различий, существующих постольку, поскольку один преимуществует, а другой уступает [в совершенстве]. Что же, значит, дробится Дух? Да не будет! Ведь {стр. 71} Он непричастно причаствуется и неделимо разделяется. И скажу словами Златоустого богослова, объясняющего посредством примеров, как мы приемлем от исполнения Его. Если, — говорит он, — причащаясь огня [185], притом, что и огонь [подразумевается] телесный, мы и разделяем, и не разделяем его, то как не будет это относиться и к энергии, и [тем паче] энергии [исходящей] из бестелесной сущности [186]?
37. Но, слыша снова о низшем и высшем, не полагай опять многих богов, ибо это случается с теми, кто говорит о многих божественных сущностях — высших и низших, как пишет великий Дионисий: «Бессущественного (άνούσιον) же Бога невозможно даже мысленно представить себе» [187]. Значит, поскольку эти энергии не являются самоипостасными, но суть силы, наглядно выражающие бытие Бога, то не будет из–за них некоего второго иного бога. Но не приемлющие их и вовсе не познают бытия Божия, а возводящие к ним мысленное око поклонятся единому всемогущему Богу, по сущности сокровенному в неприступных [сферах] и не допускающему по ней [в отношении Себя] ни имени, ни слова, ни мысли, а по ним [т. е. энергиям] — многоименному и явному, и ведущих и воспевающих Его на основании них богочестивцев, которые и причащаются их, и посредством участия [в них] действуют согласно им, соделывающему богами, по благодати безначальными и бесконечными, как показывает усердный в божественном Максим во многих [местах] и посредством многих слов, говоря [что это] {стр. 72} «не по причине тварной и из небытия [происшедшей] природы, по которой они и начали быть, и окончили, но по причине благодати, божественной и нетварной, вечно сущей превыше всякой природы и всякого времени от вечно сущего Бога» [188]. Ибо раскрыв ум навстречу божественным, безначальным и бессмертным лучам Бога и Отца, и по благодати родившись от Бога через Слово в Духе и неся [в себе] неповрежденным подобие родившего [их] Бога (поскольку всякому рождению свойственно делать рожденное тем же, что и родившее, ибо рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть [189]), они по справедливости получили наименование не от природных временных свойств, но от божественных и блаженных признаков, коими они преобразили свой вид и для описания которых не достаточествует ни время, ни природа, ни слово, ни ум, ни иное что из сущих.
38. Стало быть, этими словами зело изобличаются те, кто, противясь благодати Божией и низводя до уровня твари соделывающий [своих] причастников вышеестественными и подающий божественные достоинства боготворящий дар Духа, называет нетварной благодатью сверхсущностную сущность Божию. И ее лишь одну полагая нетварной, они утверждают, будто это о ней говорит здесь святой, и таким образом думают извратить применительно к своему учению все приведенные нами в защиту благодати слова святых, как якобы относящиеся к ней. И я думаю, всякий поймет, сколь безрассудна эта мысль, если хоть немного поразмыслит и обратит свое внимание на представленные [аргументы], ведь [святой] говорит: «по причине благодати, божественной и нетварной, вечно сущей превыше {стр. 73} всякой природы и всякого времени от вечно сущего Бога». Что, разве это сверхсущностная сущность Божия от Бога? Воистину они презренными вымыслами своего ума сотворили двух богов и впали в худшее безбожия двубожие. Ведь если сверхсущностная сущность, о которой они говорят, имеет бытие от Бога, то не триипостасной будет эта сущность, которую одну мы полагаем истинным Богом, ибо она ниоткуда не имеет бытия, но сама является Бытием. Если же они настаивают, что говорят о ней, то кто есть иной присно сущий бог, от которого она имеет бытие? Так вот говорят эти люди — непоследовательно по отношению к себе самим и вовсе несогласно с истиной.
39. Каким же образом и святые будут нетварными и безначальными по причине сверхсущностной сущности Божией? Если из–за того, что она их сотворила, то тогда и всю тварь назовем нетварной и безначальной, как сотворенную безначальным Богом; если же из–за того, что она сообщила себя, то Бог по сущности будет причаствуемым, что нисколько не менее первого [предположения] неуместно. Послушай опять того же самого Максима, говорящего: «Тот, Кто по сущности пребывает для всех непричаствуемым, но иным образом изволяет быть причаствуемым способными [к этому], совершенно не выходит из [свойственной Ему] по сущности сокровенности» [190]. И великого Афанасия: «не сущность Божию видели святые, но славу» [191]. И великого Василия: «мы говорим, что познаем Бога нашего из энергий, но не утверждаем, будто приближаемся к Нему по сущности» [192]; и еще: «энергии Его нисходят к нам, а сущность Его остается {стр. 74} неприступной» [193]. Размысли же и насчет энергий, что он не сказал, будто они возникают в нас, но «нисходят к нам», поскольку приходящая оттуда к нам энергия всегда безначально пребывает в Нем и окрест Него; ведь силе мастера, соединенной с мастером свойственно проявляться и в том, что получается в результате [его] искусства, хотя сама она всяко не является результатом, но тем от мастера, что причаствуется произведениями его искусства.
40. Итак, весь мысленный и чувственный мир начался, будучи тварным; а посредством него обнаруживающаяся или же и проявляющаяся (так как она причаствуема) премудрость создавшего Бога, — которой многоразличность, — говорит Павел, — [должна] сказатися началом и властем церковию [194], — она–то как будет начавшейся или тварной? Что же? Разве посредством творений обнаруживающаяся премудрость Бога есть Божия сущность? Но сущность непричаствуема и проста, а премудрость причаствуется утвердившимися в мудрости, и зачастую, согласно их пророчеству, является многообразной. Я говорю сейчас о премудрости созерцаемой в Отце и Сыне и Святом Духе. Потому что и апостол, дав славу единому премудрому Богу, Спасу нашему [195], научил, что премудрость эта — общая для покланяемой Троицы. И божественный Иоанн из Дамаска говорит, что Христос «имеет мудрость и знание — и божеские, и человеческие» [196]. И, стало быть, если какое–нибудь из созданий [Божиих] мудро, то та мудрость, которой оно обладает, есть творение, поскольку является результатом [божественного акта], а та премудрость, которой оно при{стр. 75}частно как произведение, не есть творение, поскольку является божественной силой, соединенной с Творцом. Притом, причастие обоженных является иным и весьма отличается от причастия творчески произведенных [существ], как имеющих божественную энергию не только проявляющейся (έπιφαινομένην) [в их устроении], но и через них являющейся (διαφαινομένην) и также через них совершающей свойственное ей, как луч солнца сквозь стекло или как огонь через раскаленное вещество. И на протяжении дальнейшего нашего слова мы покажем, что именно таково это причастие, и что поэтому–то оно и называется святыми нетварным. А покамест нужно ради готовых к поношению привести надежного свидетеля, подтверждающего только что сказанное нами.
41. И значит, не только применительно к мудрости, но и к жизни, благости, святости и бессмертию, и вообще ко всему сущему, [все] причастное создано и началось, а [все] проявляющееся через причастность к себе (τα μεθεκτώς επιφαινόμενα) — нетварно и безначально, ибо является вечными божественными энергиями, присно соединенными с извечно всемогущим и самосовершенным Богом и Владыкой всего, Который по [Своей] непричаствуемой для всех сущности является превосходящим и высшим и этих причаствуемых [свойств], как по сущности извечно мысленно созерцаемых окрест Него. По поводу всего этого пусть выступит соглашающийся с нами и сильный в божественном Максим, который и немного выше был представлен нами ясно говорящим, что Бог по сущности ни для кого не причаствуем. Итак, он говорит: «Все бессмертное и само бессмертие, все живущее и сама жизнь, все святое и сама святость, все добродетельное и сама добродетель, все благое и сама благость, и все сущее и само {стр. 76} существование — совершенно очевидно являются делами Божьими. Но одни из них начали быть во времени, ибо некогда было [время], когда их не было; а другие — не начали быть, ибо никогда [так] не было, чтобы не было добродетели, благости, святости и бессмертия. И начавшееся во времени есть и называется тем, что оно есть и как называется, из–за причастия тому, что не началось во времени. Ибо Бог есть Творец всякой жизни, бессмертия, святости и добродетели, так как Он по Своей сверхсущностности обособлен от всего умопостигаемого и изрекаемого» [197]. И еще: «ревностными [в вере] должно быть исследовано, что нужно понимать под делами, коих приведение в бытие Бог начал, и что под теми, коих не начал. Ибо если Он почил от всех дел [198], которые Он начал творить, то ясно, что от тех не почил, которые не начинал творить. Стало быть, вероятно, те дела Божии, которые начали быть во времени, суть все сущие, причастные бытию, как то различные сущности сущих (ведь они имеют небытие старшим своего бытия, ибо некогда было, когда не было причастных бытию сущих); те же дела Божии, что не начинали быть во времени, возможно, суть те, которые существуют так, что допускают причастие себе, и которых по благодати причащаются причаствующие сущие, какова благость (и все, что объемлется понятием благости) и вообще всякая жизнь, бессмертие, простота, непреложность, беспредельность и все, что сущностным образом созерцается окрест Него. Все это является и делами Божьими, и не началось во времени. Ведь небытие никогда не было старше добродетели или чего–либо иного из названного, хотя причастные им сами по себе и начали быть во времени. Ибо всякая добродетель безначальна, не имея предшествующего {стр. 77} ей времени, как извечно имеющая одного лишь только Бога родителем своего бытия. А всех сущих — как причаствующих, так и причаствуемых — Бог бесконечно превосходит, будучи отделен [от всего], в бесконечное число раз. Ибо все, что обладает определяемым логосом бытия, является делом Божиим, хотя бы одно и начало быть во времени в смысле сотворения, а другое по благодати внедрено в сотворенных, как, например, некая внутренне присущая сила, ясно провозглашающая Бога сущим во всех» [199].
42. Где же те, кто весьма бесстыдно утверждает, будто покажется много богов, если только кто–нибудь назовет нетварным что–либо отличное от сущности Божией и ею превзойденное, и, тем более, соглашаясь, пусть и нехотя, что эти приведенные [нами] слова великого [мужа] являются истинными? Ибо не только много где в Божиих церквах и в священных училищах (έν τοις ίεροίς φροντιστηρίοις), но и у себя самих они держат книги, в которых написано это. Поэтому и не имея возможности [прямо] обратиться к отрицанию [написанного в них], — о, на все дерзающее упорство любителей пустых препирательств! — они приводят в качестве контраргумента слова, кажущиеся им противоречащими сказанному: «никто из решивших жить поистине благочестиво не сможет двоицу или множество назвать безначальным или, вообще, началом чего–либо» [200]; и еще: «обусловленным причиной является все приведенное к сотворению, будь то на небе или на земле» [201]; и еще: «аб{стр. 78}солютно ничто не помышляется каким–либо образом извечно [сущим] вместе с Богом, ибо ничему из извечно друг с другом сосуществующего в отношении бытия невозможно быть творцом другого» [202]. «Это, — говорят они, — противоположно тем многим безначальным». Но я, желая сострадать их невежеству, нахожусь в опасности почти возненавидеть их за присущее им безрассудство, от которого они безосновательно нападают на всех, ибо если бы не это, то они бы, пребывая в неведении, недоумевали бы, а не насмехались. А так это лишь служит признаком злонравия! Ибо это вместо святых они выбирают [мишенью] для своих клеветнических нападок нас, как легко уязвимых. Подобает отнюдь не стараться порицать [никого] из–за этих [мнений], весьма основательных, а если и так, то тогда уж [порицать] первых, кто открыто написал это, а не нас, приводящих их слова в свидетельство [своей правоты], да и то по приключившейся неизбежной необходимости [по причине] бешенства этого человека против наших нынешних отцов (κατά των εφ' ημών πατέρων).
43. Но, чтобы не удлинять слово, подобает им знать, что в тех [словах], где отрицает он двоицу и множество безначальное, речь у чудного [оного мужа] идет о сущностях: ибо кто, будучи благочестив, будет говорить о многих безначальных сущностях или [об одной, как] о начале других? А обусловленным причиной называет все произведенное из небытия как имеющее себе началом триипостасную творческую Причину. И он говорит, что абсолютно ничто не помышляется извечно [сущим] вместе с Богом, но [имеет в виду — ничто] из числа произведенного Им из небытия по образу творения. Это и сам он явственно показал, прибавив к словам про «обусловленное причиной» [выра{стр. 79}жение] «приведенное к сотворению», а к «не помышляемому вместе [с Богом]» — что Бог является Творцом этого. Если же кто и этим ничуть не убеждается и относит отрицание превосходящего численностью единицу не к сущности, то этим он отказывается и от ипостасных [свойств] всевышней Троицы, и от самих [Ее] ипостасей, так как тогда получается, что они либо не являются множественными, либо не показывают себя безначальными. Притом что все мы поем в Церкви: «Три безначальна славим, три соприсносущна» [203]. А Сын и Дух Святой — не только причина сотворенных, но и Сами обусловлены, имея Себе началом единый источник божественности, то есть богорождающую ипостась Отца [204], вместе с которой извечно помышляется рождение Сына и исхождение Духа. Но он говорит, что назвал [таковыми] и оные не начавшиеся и причаствуемые дела Божии [205]. И, начиная одну из этих Глав, он пишет о «том, что начинал, и том, чего не начинал Бог творить» [206]. Так что он называет их и творениями Божьими. А тем, что в конце другой главы говорит: «Ибо Бог есть Создатель всякой жизни, бессмертия, святости и добродетели» [207], он показал, что и созданиями являются те [вещи], которые он прежде назвал безначальными. Ах, какая тщательная суетность или же скорее бедствие и мерзость! Как они пускаются во многие рассуждения и ставят, как говорится, всякое лыко в строку [208], чтобы показать незаконными и поддельными благородные порождения священной музы мудрого Максима!
{стр. 80}
44. Разумеется, никто нас подобным образом не осудит за то, что мы стараемся посильно защищать [этого святого] отца. Ибо мудрый хорошо назвал энергии Божии безначальными делами. Потому что и Дамасский светоч говорит, что «и энергия называется делом (ενέργημα), и дело — энергией» [209]. А [слово] «творить» ты найдешь, если исследуешь внимательно, [употребляемым] не только применительно к созидаемым [сущим]. Ведь великий Василий, назвав «наградой за добродетель то, чтобы стать богом и облистаться чистейшим светом, став сыном оного дня [210], который не обрывается мраком» [211], прибавляет, объясняя постоянство этого дня: «ведь его творит иное Солнце, испускающее истинный свет» [212]. Видишь, что «творить» говорится [здесь] по отношению к нераздельным энергиям и природным выступлениям? Ибо так [происходит] от солнца свет и так солнце творит день, не созидая, но действуя согласно своей природе. И он же вспоминает сказавшую: сотворих (έκτισάμην) человека Богом [т. е. «через посредство Бога»] [213], и также о другом [некоем] говорит, что он сотвори (έποίησεν) сыны и дщери [214]. И вот теперь ты, {стр. 81} прилежащий букве, или скорее как бы притаившийся в засаде и ловящий неуловимое, — будешь ли ты теперь и сего называть творцом рожденных от него, или догадаешься не в словах, а в деле искать истину благочестия? А в конце главы он назвал Бога Создателем всякой добродетели, жизни и бессмертия — [то есть] нашей, тварной. Ведь разделив дела Божьи на безначальные и начавшиеся или, — иначе говоря, на божественные энергии и их последствия, он прибавил, что «начавшееся является и называется тем, что оно есть и как называется, из–за причастия тому, что не началось. Ибо всякой жизни, бессмертия, святости и добродетели, — то есть, конечно, начавшихся, присущих нам по природе, — Бог является Творцом». Видишь безукоризненную точность священных словес блаженного Максима?
45. А если настоящее слово у нас чрезмерно растянулось, то это, во–первых, по причине законного долга перед духовными нашими отцами, не менее, если не более, непреложного, нежели та благодарность, которой обязаны дети своим природным отцам, ибо соделавший их отцами Дух, к Себе и ко Всевышнему Отцу относит и долг, и выплату нами долга. Затем, ты представляешь, насколько возвеличатся латиняне, если будет показано, что книги нашей Церкви не бесспорны, и особенно [если это будет показано] недавно пришедшим к нам от них и вскоре опять к ним возвратившимся? И каким бы образом этого не заметили те из наших соплеменников, кто выступает против нас по данному вопросу, — я не берусь предположить. И поэтому я, вкратце, насколько это было возможно, попутно коснувшись этого, возвращаюсь туда, откуда удалился.
{стр. 82}
46. Итак, тому, что ни нетварная благодать не тождественна сущности Божией, ни сущность абсолютно не тождественна нетварной энергии, научись и от разъяснившего златым гласом богословие. Ибо он говорит, что «благодать Духа Писание называет иногда водой, а иногда огнем, показывая, что это суть имена не сущности, но энергии: ведь не из различных же сущностей составился Дух, являющийся невидимым и единовидным» [215]. А что он сказал здесь об энергии, не имеющей ни начала, ни конца, любой дознает в точности, если исследует, где, когда и зачем Писание называет эту энергию огнем и водой. Но [рассуждение] об огне предложено и рассмотрено нами в адресованном Варлааму [сочинении] «Об обожении» [216] не в человеческия премудрости словесех [217], но [исходя] из духодвижной силы богословов. А воду изъяснил Евангелист. Ведь когда Господь сказал, что вода, юже Аз дам ему, будет источник воды текущия в живот вечный [218], и в другом месте: веруяй в Мя, реки истекут от чрева его воды живы [219], то он сказал, что сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующие во имя Его: не у бо бе Дух Святый, яко Иисус не у бе прославлен [220]. Что же? Разве Дух Святой некогда начался, а до той поры не существовал? Отнюдь! Но он говорит, что это в апостолах Он «не у бе». И, услышав «будет» (γενήσεται), не помышляй [Духа] пришедшим в бытие (γενητόν), ибо «будет» Он для приемлющего, как и Давид глаголет: бысть мне Бог в прибежище [221]. Если же вода, которую апостолы прияли в себя, нетварна (άγένητος) и безначальна, поскольку это был Святой {стр. 83} Дух, притом что это не была сущность Духа, но благодать, а благодать, — согласно Златоустому отцу, — это энергия, то такая энергия безначальна и нетварна, тогда как те, в которых она действует, приемлют начало [этого] действования. А приемлют ли они здесь и окончание или нет, и каков [конец] каждого из них, показывает нам история Саула и Давида: ибо первый из них пророчествовал, и [в результате] к пророкам не причислен; а Давида покаяние сохранило в числе пророков. Но и здесь с наглядностью геометрического построения показывается, что присущая (έγγιγνομένη) святым божественная энергия безначальна; ведь боговдохновенные пророки получают в удел пред–ведение никоим образом не сущего, безначально являющегося [достоянием] одного лишь Ведущаго вся прежде бытия их [222]. Что же тогда: предведение — это сущность Божия, которую Господь сообщил и Давиду? Но Божие о чем–либо предведение, согласно великому Василию, безначально, но не бесконечно [223].
47. Видишь, во сколькие богохульства подвергают себя опасности впасть наследники Варлаама? А Варлаам [224] придерживается того же мнения (ведь это он — тот, кто напоил их из нечистого источника злоумия), ибо оба они называют нетварного Бога не единым по природе, как Его почитаем мы, но одно [в Нем называют] нетварным — сущность Божию, чтобы иметь [возможность] сказать, что боготворящая благодать Божия есть либо сверхсущественная сущность Божия, либо тварь. Так [воспринимают они] предопределения, так и премудрость, святость, благость, божественность, что всё святые называют сущим по природе окрест Бога и нетварным, хотя это и относится не к сущности, но к божественной энергии. Поэтому–то они и говорят, что Бог по сущности превосходит все это, как сверх{стр. 84}именное превосходит именуемое; и причина — обусловленное ею; и существующее абсолютно превыше причастия — причаствуемое; и сверхначальное — начала. А они каждое из перечисленного характеризуют как тварь, если только мы не станем говорить, что это сущность, и обвиняют нас в том, что мы называем все это нетварным. Итак, они исповедуют друг другу [225] не одним нетварным Богом природу и то, что по природе подобает Ему, но утверждают, будто одна лишь сущность является нетварной. И, желая обмануть слушающих, он говорит, будто это [Лишь] перифрастически назвал Богом благодать Божию мудрый Максим и потому наименовал нетварной. А мы скажем, что если бы и так, то это было бы доказательством того, что эта благодать — из числа того, что окрест Бога, а не сущность Божия. Ведь всякая перифраза, как и само ее название свидетельствует внимательным, бывает исходя из того, что окрест (περί) самого [предмета описания]. А там невозможно воспринимать это [как сказанное] перифрастически, ибо прибавляется, что она — от Бога. Итак, поскольку существует общая и единая благодать Отца, Сына и Духа, и к тому же та, по которой совершается обожение, то перифрастически называющий Божию благодать Богом, перифрастически указывает на Познаваемого в трех ипостасях. Каким же это образом Троица от Бога? Ведь Отец — беспричинный; и Он — единственная Причина, ниоткуда не происходящая. А Варлаам посредством такого объяснения вводит и другую [причину], ибо это он первый воспользовался этой мыслью и впал в те же нелепости.
48. Если же преемники этого Варлаама опять будут настаивать на том, что один лишь Сын или Святой Дух является присно сущей от Бога благодатью, ради которой мудрый в божественном Максим и тех, кто после Христа в себе самих имел {стр. 85} Его, по слову Павла, обитающим и живущим [226], назвал нетварными, то как Сам Сын в Евангелиях обещает возлюбившим Его и возлюбленным Им вместе с Отцом приити к ним и обитель у них сотворити [227]? Тем не менее, если будем даже считать, что один только Сын будет обитать, но поскольку это обитание является причастием, — ведь все Исполняющий по сущности не таким же образом пребывает во святых, каким и везде, — тогда как сущность Сына является непричаствуемой, то остается [признать], что благодать все равно будет причаствуемой, то есть боготворящей энергией. Так что это ее назвал святой божественной и нетварной и присно сущей от присно Сущего [228].
49. Но и «пришествие везде Сущего» [229] чем иным будет, если не явлением таинственно Открывающегося достойным? Ибо не откуда–нибудь придет вездесущая сила, и не пребудет где–либо сущая нигде. Но Его к нам пришествие и обитание [230] — это есть наше к Нему через откровение восшествие. А что же открывается и является? Сущность Божия? Отнюдь. Стало быть, благодать есть и энергия Духа, посредством которой Бог является и вселяется в достойных. Поэтому благодать Божию возможно перифрастически назвать покланяемым в трех ипостасях Богом, но не тогда, когда прибавляется, что ее бытие — от Бога. И благодать Сына ничто не мешает перифрастически называть Сыном, и благодать Духа — Духом. Поскольку и богословнейший из Григориев в письме к Евагрию говорит, что нам послана от Отца «некая двойная (δίρρυτος) мысленная благодать Сына и Духа» [231]. Ведь, как он сам же говорит чуть выше, {стр. 86} «этот двоякий (δίδυμος) луч Отца и до нас доносит свет истины, и с Отцом пребывает соединенным» [232], ибо общими для Них являются [Их] даяния нам. А называть Сына или Святого Духа благодатью от Бога не свойственно тем, кто поклоняется Каждому из Них в особой ипостаси. Поэтому открыто говорящие это, усматривают Их только во Отце, существующем Сам по Себе, словно некие силы, имманентные Ему, а не самостоятельно существующие. Ибо если, согласно им, Отец является единственным [Лицом], от Которого благодать, то Сын не будет иметь той же благодати, так, чтобы от Солнца быть Ему иным Солнцем, во всем подобным Родившему благодатью, славой, светлостью и всем тем, что созерцается окрест Него, но будет как некий луч, и Дух — как сияние, как если бы Троица состояла из великого, более великого и величайшего», как это, согласно великому богослову Григорию, прямо написано в произведениях Аполлинария [233].
50. А у нас в начале и речи никакой не шло о богословии, но мы лишь надлежащим образом воспользовались сказанным отцами против хулившего свет созерцания, понимая, что подобает хранить каждую [часть] в своих ее пределах и частным образом богословствовать и писать об откровении так, как мы прияли [от отцов]. А тот, кто их различие развернул до противоположных частей [234] и таким образом противопоставил их друг другу, воспользовался одной против другой, не оставив незатронутой и другую. И, будучи обличен нами в этом на Соборе, он от стыда сам себя выказал иноземцем [235]. А {стр. 87} по его бегстве затем и посчитавший для себя делом чести показаться нам новым Варлаамом [236], как видите, впадает в толикие безумства. И вот, дабы этому уж точно ни в чем не уступать тому в злохудожестве, то поскольку, говоря правду, он не мог бы обвинять нас, он прибег ко лжи и клевете, нечто из написанного нами изъяв из контекста и различным образом исказив отъятиями, прибавлениями и перетолкованиями, говоря и делая точно то же самое, что и Варлаам, за исключением того, что тот после первого Собора обратился в бегство и более не решился наглеть, а этот с крайним бесстыдством понадеялся еще в чем–то преуспеть. Ибо когда ради него собрался и второй Собор для обсуждения тех же вопросов и порешил то же, что и первый, а он по обличении публично подвергся епитимии от божественнейшего патриарха и от заведующих мирскими делами [237], и от самих вселенских судей (καθολικών κριτών), то видевший [это] народ подвигнулся против него, так что и при том, что некоторые из наших просили [за него], его едва оставили в покое. И вот, когда столько всего произошло в защиту истины от него, или — лучше сказать — в его защиту [от заблуждения], он, не краснея, держится тех же речей.
51. Итак, когда мы говорим, что иногда и благодать обожения называется отцами божественностью, поскольку и удостоившиеся этой благодати называются ради нее богами, — хотя она, согласно этим же самым отцам, не является ни сущностью Божией, ни ангелом, ни чем–либо из числа приемлющих благодать, ибо она есть благодать и боготворящий дар Духа, — так вот, когда мы говорим это, он, извращая, перетолковывая и лукаво похищая благо{стр. 88}честивый смысл написанного, клевещет, будто мы почитаем двух богов или две божественности, и сам явственно отвергая голос отцов, чтобы обмануть других, выставляет нас перед ними словно личину собственного отвержения, умышленно возводя на нас эту напраслину. Разве же не слышал он собственными ушами, как мы произносили доброе исповедание, которое отцы провозгласили даже символом благочестия, как достаточное доказательство того, что мы чтим одного Бога и поклоняемся единой божественности в трех совершенных ипостасях? Но, как кажется, новые сии богословы не считают это символом истинного богопочитания.
52. Что же? Разве не знают они, что мы учим о двух природах, волях и энергиях во Христе? Так что, если одна из них в любом случае является человеческой, то другая, конечно же, будет божественной. Поэтому как же не одного мы почитаем Бога, почитая одну божественную природу, волю и энергию? Что же? Разве в иного мы Бога крестились, нежели эти новые обвинители? Мы ведь и [сами] крестим. Так что, либо и мы единого почитаем Бога, в Которого и крестились, и крестим по Его великой милости, либо и они не почитают единого Бога. Таким образом христианооглагольники (χριστιανοκατήγοροι) [238] являются обвинителями себя самих (αύτοκατήγοροι). Если бы мы это говорили, что почитаем двух богов и славим две божественности, — по одной на каждого из них, — то тогда {стр. 89} мы бы по справедливости были ответственными за то, в чем нас обвиняют. Покуда же мы такого не говорим, то по справедливости это обвинение относится к тем, кто от себя говорит это [о нас], не только как ко клевещущим, но и как к извращающим благочестивые догматы.
Но довольно сего. Подобает нашему слову вернуться к заранее установленной последовательности.
{стр. 90}

О божественном и боготворящем причастии, или О божественной и сверхъестественной простоте

1. Давай же определим то, что открыто говорится обеими сторонами и кажется имеющим [в себе] некую причину затруднения. Ибо нам говорят: «Если [почивающую] в святых благодать, вы называете нетварной не по какой иной причине, как только потому, что они причащаются Бога (а все тварное причащается Бога, поскольку Он проникает сквозь все и всему уделяет [от Своих даров]: иному бытие; иному же, — вдобавок к бытию, — еще и чувственную, или разумную, или мыслительную жизнь), то нетварное будет во всем этом: в одном — бытие; в другом — жизнь; в третьем же, — сверх того, — разум и мышление». Мы же, согласуясь со святыми, вовсе не удостоили бы их ответа: ведь в христианских догматах преобладает вера, а не доказательство. Но ради увлекаемых правдоподобностью их речи, следовало бы, предвосхищая [их возражения] ответить им: «Если [почивающую] в святых богосоделывающую (θεουργόν) благодать вы, о любезнейшие, потому называете тварной, что все тварное причастно Бога, то все будет зваться у вас святым, и вся тварь будет боготворима вами. Ибо [тогда] не одни только разумные [создания] — вернее, те из разумных, что стали причастны боготворящего дара Духа — окажутся святы, но также и неразумные, и, вдобавок к ним, неодушевленные. Ибо что с того, если даже одному достается в удел лучшее существование и лучшая жизнь, чем другому, и ты увидишь разницу между [твоими] святыми? Значит, пчела у тебя святее мухи; агница — [святее] пчелы; другие животные — агницы; а святее их человек, хотя бы это была и Иезавель. И еще: муравей святее комаров, а его святее баран, или, если {стр. 91} угодно, бык или слон, или какое другое из животных, а их, в свою очередь, святее человек, хотя бы он был подобен Ахаву. Таким же святым будет и тот, кто [своими] смехотворными учениями подталкивает нас к таковым нелепостям, очевидно являясь противником Христова Евангелия».
2. Ибо если тварным является [пребывающий] в святых боготворящий дар Духа и тем же самым, что и некое естественное состояние или подражание (μίμησις), как повсюду учит нападающий на нас [239], то обоживаемые святые не становятся над природой, и не рождаются от Бога [240], и не суть Дух, как рожденные от Духа [241], и не един дух с Господем, как прилепившиеся к Нему [242], и не одним только верующим во имя Его даде Христос область чадом Божиим быти [243], придя [ко Своим]; ведь и прежде вселения Своего [с людьми] Он — если уж Он естественным образом присутствует в нас — пребывал со всеми язычниками, да и теперь пребывает со всеми злочестивыми и нечестивыми. Послушай почитаемого [всеми] Максима, беседующего с Пирром и говорящего: «мановением Божьим были движимы и Моисей, и Давид, и все те, кто отложением человеческих и плотских характерных свойств стали вместилищами божественной энергии» [244]. И еще, в другом месте: «…подобно образу (είκών), восшедшему к своему первообразу (τό άρχέτυπον), и восприявшему бо{стр. 92}жественное действие, или, скорее, как ставшему в обожении богом и в большей степени наслаждающемуся исступлением, нежели тем, что в нем естественным образом пребывает или уразумевается, по причине победившей его благодати Духа» [245].
3. Стало быть, обоженные не просто улучшают [свою] природу, но сверх того приобретают саму божественную энергию, Самого Святого Духа. Ведь то же самое [говорится] у великого Василия: «когда мы размышляем о собственном Его достоинстве, то зрим [Его] с Отцом и Сыном, когда же вспоминаем о действующей в причастниках благодати, то говорим, что Он пребывает в нас» [246]. Если же Он присутствует в святых так же, как и во всех в тварях, и как Бог, по вашим мудрым представлениям, творит [в них] святость так же, как и [прочие] соответствующие [свойства] во всем остальном, то какая нужда во Христе и Его пришествии? Какая нужда в крещении в Него и в прибывающей нам от него власти и силе? Какая нужда в Духе, повторно [в нас] вдыхаемом, посылаемом и вселяющемся? Ведь Он [по–вашему, и так] был в нас, как и во всем. И Бог [тогда] будет в равной степени творящим и обоживающим. Ведь и великий Василий определенно говорит: «Если Бог в равной степени творит и рождает, то и Христос в равной степени есть и Творец наш, и Отец, ибо Он — Бог; и нет нужды в усыновлении Духом Святым» [247]. Совоскреси, — глаголет апостол, — и спосади на небесных во Христе Иисусе, да явит в вецех грядущих презельное богатство благодати Своея благостынею на нас во Христе Иисусе. Благодатию бо есте спасени чрез веру, и сие не от вас, {стр. 93} Божий дар; не от дел, да никтоже похвалится [248]. А ты нам будешь выдумывать обожение, [бывающее] от одних лишь соответствующих [нашей] природе дел подражания, говоря, будто [доступное нам] от природы подражание и есть боготворящий дар и божественная благодать? Аще кто Духа Христова не имать, сей несть Еговъ [249], и Дух Божий живет в нас [250], и вси единым Духом напоихомся [251], и прилепляяйся Господеви един Дух есть [252], и вселяется Христос в сердца верных Духом [253], и слышавше слово истины, в немже и веровавше, знаменастеся Духом обетования Святым, Иже есть обручение наследия нашего [254], и о сем разумеем, яко в Нем пребываем и Той в нас, яко от Духа Своего дал есть нам [255], и не прияхом, — глаголет апостол, — духа работы, но Духа сыноположения [256].
4. Ты же и явственно узревших по причине совершенной чистоты сердца и [опытно] испытавших сияние Божие и приявших Сына, пришедшего с Отцом сотворить в них обитель [257] и по Своему обетованию явиться им [258], называешь причастниками и созерцателями творений? Что ты говоришь, человече? Духа Христова [259], Духа Божия [260], Святаго Духа обетования, обручение наследия [261] святых, Духа {стр. 94} сыноположения [262], обетование Духа, которое Сын, приемь от Отца [263], даровал верующим в Него, Духа, по слову пророка Иоиля, изливаемаго на рабы и на рабыни Божия от Духа Его [264], — ты полагаешь тварью и естественным подражанием, и обходишь [весь мир], объявляя злочестивыми не соглашающихся богохульствовать по–твоему [265]? Не стыдишься ли, человече, апостола, говорящего, что телеса наша храм живущаго в нас Святаго Духа суть [266], и также: храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас [267]? Неужели же он согласился бы почтить наименованием храма жилище раба? Если же [таким же образом] как во всем, [Он обитает] и в нас, то, значит, храм Божий еще и каждое из бессловесных, зверей, и пресмыкающихся, не говоря уже о [самих] почитающих их эллинах и других их идолах. И, значит, зря апостол вопреки этому превозносит верующих и особенно искусных в вере: не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас? [268], разве точию, — глаголет, — чим неискусни есте [269].
5. Но «Вы, — говорит [наш противник], — разделяете на части божественный Дух, называя нетварное низшим и высшим, и измеряете Бога, говоря, что одному из святых присуща большая, а другому — меньшая благодать, и что она есть не то, уподобление Богу, которого каждый в свою меру достигает подражанием, а нечто от него отличное, приходящее свыше, дарованное и нетварное». Кого ты думаешь {стр. 95} этим попрекать: нас или пророка? Скорее, Бога пророков, сказавшего через одного из них: излию от Духа Моего на всяку плоть [270], и апостола, говорящего про разделения Духа Святаго [271], и Дионисия, определенно пишущего: «Едино То, к чему стремятся все единовидные [272], но причащаются они Его не одинаково, хотя Оно и остается всегда одним и неизменным, но так, как каждому божественные весы отмеряют по достоинству его долю» [273]. Стало быть, не Дух оценивается и измеряется, а скорее Сам Он мерит причащающееся [Ему], уделяя Себя каждому сообразно его достоинству, по свойственной Ему спасительной справедливости. И не Он является делимым, но мы ни в коей мере не способны вместить всего, хотя Он и сияет неделимо.
6. Вот ведь и о Павле написано, что он недолго пребывал в сиянии великого света [274]. И на горе взошедшие [на нее] с Господом увидели славу Его «не всесовершенно, да не како со зраком и еже жити погубят» [275]. А Он [то есть, Дух] не только нераздельным пребывает в разделенных, но и по мере возможности причащающихся [Его], как объединяющая сила, соединяет и возводит к единству соединяющего Отца и боготворящей простоте. Таким образом благолепно выступая и умножаясь ради соединения тех, о ком имеет промышление, Дух остается внутри Себя Самого по сверхсущностной силе (καθ' ύπερούσιον δύναμιν). А если и явлением (φανέρωσις) оказывается это излияние (πρόχυσις), послание (αποστολή) и выступление (πρόοδος) — ведь кое{стр. 96}муждо дается, — глаголет [апостол], — явление Духа на пользу [276]— то [разве] измерим будет Дух, соразмеряющий [силу] богоявления соответственно [достоинству] таинственно общающихся с Ним? И [разве], будучи для всех бесполезным, никогда вполне не являемым и в бессчетное количество раз превосходящим всякое явление и умозрение, Он делится и составляется из низшего и высшего? И того вы не сознаете, о во всем мудрые, что являемое, или мыслимое, или причаствуемое (μετεχόμενον) не есть часть Бога, — чтобы таким образом Богу, по–вашему, претерпевать и разделение, — но весь Он некоторым образом является и не является, мыслится и не мыслится, причаствуется и пребывает непричаствуемым (άμέθεκτος)?
7. Если же и по великому Дионисию «обожение есть уподобление Богу и соединение с Ним» [277], то как бы мы приняли, будто обожение — это естественное подражание? Ведь уподобление нам нужно, чтобы соответствовать этому соединению, которым обожение совершается. А без соединения уподобление не будет достаточно для обожения. И о том уподоблении говорю я, — что оно нужно, — которое приходит от делания и соблюдения божественных заповедей, которое совершается не просто от естественного подражания, но силой Духа, которая сходит свыше при нашем священном возрождении и неизреченно проникает в крещаемых. Ею те, кто не от крове, ни от похоти мужеския, ни от похоти плотския, но от Бога родишася [278], как новорожденные младенцы, могут достигнути в меру исполнения Христова [279]. Ибо «никогда, — говорит [Дионисий], — ничего из относящегося к божественному преданию (τι {стр. 97} των θεοπαραδότων) [280] не познает и не совершит тот, кому не дано существовать божественно (ένθέως)» [281]. Итак, друг мой, научись, как говорится, от черты сверхъестественности обожения: ведь чего природа не производит сама от себя начало, того как будет природным и тварным конец? И если по своему началу оно намного превосходит естественное подражание, то как, завершившись, будет оно природным подражанием? Крестит и Иоанн, сын Захарии, но только лишь в воде [282]. Крестит и Иисус, Сын Божий, но водою и Духом [283]. В чем же прибавление? Только ли в названии? Отнюдь. Но в самой богодетельной (θεουργός) благодати и силе, в Самом Духе Святом, не по сущности изливающемся на крещаемого, но облекающем [его] по естественно соединяющей [с Богом] благодати освящения. Если же сама она сотворена, и прияв ее, мы причастились чего–то тварного, то как тогда будет нетварным Святой Дух?
8. «Если же причастием Духа, — говоря словами великого Афанасия, — мы бываем божественнаго причастницы естества [284], то [только] беснуясь может кто–либо сказать, что Дух — тварной природы, а не Сыновней» [285]. Как же и Христос, Сын Божий, и Сам крестя [286], подобно Иоанну, в тварном и подавая крещаемым тварную силу и благодать, мог, согласно Павлу, быть открывшимся — то есть, узнанным и признанным — Сыном Божиим в силе, по Духу {стр. 98} святыни, из воскресения от мертвых» [287]? Итак, что же это за явившаяся сила, показавшая Иисуса Сыном Божиим — неужели тварная? И как же Он тогда познался через нее как Бог? И не говори мне, что она очищала прокаженных, просвещала слепых, выпрямляла согбенных, укрепляла расслабленных, — ведь смотреть, прежде всего, на это свойственно близорукости фарисеев, — но прежде [вспомни, что] она невидимо разрешила узы греха, и дала место Духу святыни, и внутреннего человека исправляет и просвещает, и через соприкосновение с Богом воскрешает из мертвых душу и соделывает ее [способной] жить божественно, даруя [ей] божественную и истинно вечную жизнь Бога. Ведь воскресению тела свойственно следовать за ней [то есть, за вечной жизнью души], как и смерть изначально последовала за смертью души; а смерть души — это отчуждение от жизни в Боге [288]. И эта смерть — поистине ужасна, а та, что за ней, то есть, телесная — та после нее весьма желанна, ибо она являет собой божественное человеколюбие [289], которого, увы, множество осужденных лишится на грядущем суде. Ибо таковое воскресение ожидает тех, кто не воспользовался хорошо данным от Бога талантом божественной благодати, — неразрывно соединенное с той второй смертью, как Иоанн открыл нам в «Откровении» [290], и худшее, чем смерть. Если же таким образом одни и живут бессмертно, и [вместе с тем] умерли, а многие из живущих здесь мертвы, как показал Господь живота и смерти [291], — то существует, значит, и {стр. 99} омертвение (νέκρωσις) души, по природе остающейся бессмертной. Как же тогда будет она жить, получивши в удел тварную жизнь? Но, живя ею, она бывает мертвой. Стало быть, если подобает ей возродиться к лучшему бытию, то нужно ей приобщиться нетварной жизни — той, что не отделена от Духа. Поэтому говорит Василий, причастившийся ее и от опыта возвещающий: «И жизнь, которую дарует ипостаси другого Дух, не отделяется от Него, но и Он имеет в Себе жизнь, и причащающиеся Его живут богоподобно, стяжав божественную и небесную жизнь» [292].
9. Но угодно ли тебе верно узнать еще и то, что сподобившиеся обожиться стяжают Самого Духа Святого не по сущности, но по нетварному воссиянию и благодати? Послушай говорящего: «Целью иерархии является уподобление, насколько это возможно, Богу и соединение с Ним, делающее Его тиасотов [293] божественными подобиями, прозрачнейшими и незагрязненными зеркалами, могущими принять началосветлый (άρχίφωτος) и богоначальный луч» [294]. Если же причаствуемое всеми, будучи одним, причаствуется не одинаково, но различно, то что препятствует и святым причащаться Бога, и тем, кто не таков, с той разницей между этими причащениями, что одно — нетварное, а другое — тварное? Ибо как если бы Афанасия Великого, сказавшего: «Един Бог Отец [295], [Который есть] начало всего, по слову апостола, ибо и {стр. 100} Слово [происходит] от Него по образу рождения, и Дух от Него [же] — по образу исхождения» [296], спросил кто: «как это ты, — притом, что все происходит от Отца, — только Сына и Духа называешь Богом истинным и нераздельным с Отцом?», — он бы напрямую ответил, что де из–за различия в бытии: ведь Сын и Дух суть от Отца как сияние и луч — от света [297], — впрочем, в качестве самостоятельных ипостасей, — а все остальное — как творения от Создателя. Так же и мы скажем, что хотя все причастно Бога, но в причастности [Ему] святых мы видим важное и весьма большое отличие. Ибо почему, скажи мне, жизнь ни одного из чувственно, или разумно, или мысленно, причастных Богу [уже] тем, что они живут [298], не является и не называется боговидной или боговдохновенной; и ни одно из них — божественным, или богоизбранным, или богоносным, или, тем паче, Богом, — если только оно не будет из числа обоженных? Те же, коим [по природе] свойственно жить лишь чувственно — а есть [ведь даже] и вовсе лишенные чувствования — вовсе не способны жить божественно, хотя и они причастны Бога.
10. Видишь, что хотя и во всем есть и всеми причаствуется Божественное, но только в святых Оно пребывает вполне, и только ими вполне причаствуется? И, таким образом, верно и истинно, что как один у нас Бог истинный, хотя многие являются и называются богами; и как один только возвещается у нас воистину Сын Божий, поскольку Он — Единородный, хотя многие являются и называются сынами {стр. 101} Божьими, — так же и одни лишь святые называются причастниками Божьими и причастниками Христовыми, хотя многие — вернее, все — причащаются Бога. Невозможно бо, — говорит Павел, — просвещенных единою и вкусивших дара небеснаго, и причастников бывших Духа Святаго… [299], [говорит] совершенно [так] как если бы прежде они не были причастны. И Господь обещает прийти и сотворить обитель у возлюбивших Его и возлюбленных Им [300], совершенно [так] как если бы прежде не был с ними и не обитал в них. Итак, подобало, чтобы весьма уподобились Богу обоженные, и Сыну по природе — усыновленные. Так что как Бог един Сый, един Живый, един Свят, един Благ, един имеяй безсмертие, во свете живый неприступнем [301], хотя многие и существуют, и живут, и святы и благи, и бессмертны, и обитают в свете и во стране живых [302], — так и одни лишь святые суть причастники Божии, хотя и все [Его] причащаются.
11. Не кажется ли тебе, что столь великого различия в причастии достаточно, чтобы причастие живущих божественно мы представляли нетварным, даже если бы Павел и не сказал: живу не ктому аз, но живет во мне Христос [303]? Даже если бы и Максим не сказал также о Павле и подобных ему, что они «не носят в себе временную жизнь, имеющую начало и конец, но божественную и вечную [жизнь] вселившегося [в них] Слова» [304]? И еще: «Божественная и непостижимая жизнь, если даже и дает наслаждение собой причащающимся ее по бла{стр. 102}годати, то не дает постижения; ведь она всегда — даже в причастии наслаждающихся ею — пребывает непостижимой, поскольку по природе как нерожденная обладает беспредельностью» [305]. И еще: «Даруя в воздаяние послушным Ему нерожденное обожение» [306]; нерожденным же обожением называется «воипостазированное по виду воссияние, которое не имеет рождения, но непостижимое явление в достойных» [307].
12. А великий Афанасий говорит: «тем, что мы называемся причастниками Христовыми и причастниками Божьими, показывается [пребывающее] в нас помазание [308] и печать, не сущим от природы [вещей] сотворенных» [309]. И еще: «сие есть человеколюбие Божие, что для кого Он был Творцом, для тех по благодати делается потом и Отцом — когда сотворенные люди приемлют в сердца своя Духа Сына, вопиюща: Авва, Отче! [310] А иначе, они не сделались бы сынами, будучи по природе тварными, если бы не приняли Духа сущего по природе и истинного [Сына]. Поэтому и Слово плоть бысть [311], чтобы человечество (τό άνθρώπινον) сделать способным воспринять Божество» [312]. И еще: «Как апостолам Дух и сила Всевышнего были обещаны, так же и Деве» [313]. А великий Василий говорит: «Стать посредством [принятия] Духа Святого общником благодати Христовой, наречь{стр. 103}ся чадом света, причаститься вечной славы» [314]. И еще: «То, чему Дух Святой сообщил вечное движение, стало святым животным. Когда же вошел в человека Дух, то он, бывший до того землей и прахом, получил достоинство пророка, апостола, ангела, бога [315]» [316]. И еще: «Не рабское (τό δούλον) приняв, делается раб сыном, и не причастием рабского получает свободу называть Бога отцом» [317]. И еще: «Причастны Творца те, что [созданы] по Его образу; бывает же сие посредством Духа. Ведь все сотворенное по сравнению с Богом жалко и по тварной природе лишено славы Создателя, если оно не причащается Божества. Недостойная же басня о Боге — будто Он пренебрегает творением, словно нагим и покинутым Им. Однако творение не настолько жалко, а Бог не настолько бессилен, чтобы не ниспослать созданиям святое причастие (μετάδοσιν) [318]» [319]. И еще: «нова, опять же, тварь [320], причащающаяся Духа, лишившаяся же Его — обветшала» [321]; «ведь подобает соответствовать изначальной новизне нынешнему обновлению и содействию. Значит, запечатлел, вдунув, не иной кто, нежели изначально вдунувший, но Тот Самый, через Которого Бог дал дуновение — тогда вместе с душой, ныне же в душу» [322]. А Златоустый отец, воспевая благодать божественного крещения, гово{стр. 104}рит: «Тогда бысть человек в душу живу [323], а ныне дух животворящ [324]. И расстояние [между одним и другим] велико: ведь душа не подает другому жизнь, а Дух не только сам живет, но и другим подает это. Таким образом, и мертвых воскрешали апостолы» [325].
13. Пространнее это излагает и божественный Кирилл, опровергая и утверждающих, будто божественное дуновение сделалось для человека душой. Уже заканчивая свою речь, он говорит: «о вдунутом же от Него, несомненно, мыслится, что Оно является Его собственным, то есть, Его сущности. Как же тогда иже от Бога Дух [326] преложился бы в природу души? Следовательно, животное получило душу, — говорит он, — неизреченной силой Бога и через подобие Ему сделалось, как это обычно бывает, благим, праведным и способным к восприятию всякой добродетели. Оно освятилось, сделавшись причастным божественного Духа, Которого и отвергло [затем] посредством греха» [327]. Где суть говорящие, что боготворящий дар Духа — это тварное и естественное подражание, а не божественная, и неизреченная, и неизреченно зарождающаяся [внутри] энергия? И заметь, что святой Максим говорит: «Обожение, как сущее превыше природы, мы испытываем, а не совершаем» [328]. И еще: «Ничто не может по природе производить обожения» [329].
{стр. 105}
14. Но вернемся к тому, от чего отвлеклись, и будем вести речь по порядку. Ибо ничто не препятствует нам еще сказать, что как никтоже благ, токмо един Бог [330], так и ничто не причастно Бога, кроме одних лишь добрых из числа ангелов и тех из людей, которые таинственным образом снова приняли в свою душу божественное дуновение, отступившее в начале от Адама из–за отвержения [им] Божьего повеления. Отвергающего же эту мысль (γνώμην) я бы охотно спросил: «Разве не [належит] всяческая необходимость, чтобы имеющее причаститься [чего–либо] другого, могло предшествовать сообразному себе причащению и сначала быть чем–либо само по себе?» Итак, существа, причастием Бога живущие чувственным, или разумным, или мыслительным образом, какого бы чувства или разума и ума сподобились, не причастившись еще Бога? Кто–нибудь скажет, что они имели лишь бытие, к которому [впоследствии] прибавились эти [способности]? Но и это [то есть, бытие] они имеют посредством причастности Богу. Ясно поэтому, что они не причащаются Бога в собственном смысле слова, но говорится о них, что они причащаются Бога как произведения Его творческой энергии и силы, как и о любых изделиях говорится, что они причастны мысли [задумавшего их] художника в виде [ее] неясного отображения, будучи [в то же время] совершенно непричастными деятельного мышления [331].
15. Святые же, имея первоначально тварную природу, прилагают к ней сверхъестественное и божественное причастие — не как искусство [прилагается] к сделанному по его правилам, а как воспринимающие и усваивающие знание, наличествующее всегда, а действием прояв{стр. 106}ляемое, когда нужно [332] — в разных видах дарований Духа. «И как [пребывающее] в нас слово, — говорит великий Василий, — так в нас и Дух: иногда оно [бывает] сердечным, когда Дух спослушествует духови нашему [333] и когда Он вопиет в сердцах наших: Авва, Отче! [334], иногда же выражаемо языком — не вы бо будете глаголющии, — говорит Подающий неоспоримую мудрость, — но Дух Отца вашего глаголяй в вас [335]. Но и как целое в частях Он должен мыслиться, — говорит он, — применительно к раздаянию дарований. Поэтому и все мы есмы друг другу удове [336]» [337]. К тому же «и как сила зрения в здоровом глазу, так и действие [= энергия] Духа в очищенной душе» [338]. Поэтому он и истечением (απόρροιαν) Духа называет исходящее от Него сияние. «Ибо как лежащее рядом с чем–либо блистающим цветами, — говорит он, — и само окрашивается от проистекающего в изобилии [от него] сияния, так и ясно внимающий Духу некоторым образом преобразуется [будучи возводим] Его славой к большей светлости, словно неким светом озаряемый [исходящей] от Духа истиной» [339]. А тезоименитый богословию Григорий, перечислив явленные отшедшей от человеков его сестрой Горгонией [добродетели] [340] и сказав: «Я хорошо знаю, что нынешнее твое [состояние] гораздо лучше и драгоценнее видимого: глас празднующих, лик ангелов, воинство небесное, созерцание славы, чистейшее и совершеннейшее облистание иной, Всевышней Троицы, {стр. 107} сияющей нашим душам всецелым светом Божества» [341], — сказав это, обращаясь к ней, а затем возвращаясь и подводя итог, говорит: «Ты наслаждаешься всем тем, чего истечения имела ты еще на земле, ради искренности твоего устремления к этому» [342]. Ибо такова природа истечения, что и будучи подаваемо, оно пребывает неотделимым от подающего, не претерпевающего от раздаяния какого–либо умаления; да и как мог бы что–нибудь подобное испытывать свет из–за [испускаемого им] луча, или в свою очередь сам луч по причине [производимого им] сияния?
16. И не приводи мне на вид вещественных истечений. Но, очистив это слово от всякого неподобающего значения, рассмотри по возможности способ подаяния «Духа достойным. Каким образом Он неизреченно воссиявает (έλλάμπει) явственно всем достойным? «Как солнечные лучи, — говорит великий Василий, — заставляют облако светиться и сиять, производя в нем вид златоподобный» [343]. Помысли же и облака сии, вместилища света, через причастность к этому свету имеющими божественное ощущение этого света и как бы некие подходящие [для сего] глаза; тогда они делаются почти таким же светом и находятся в близком общении с таковым светом. Таким же вот образом и святые, став боговдохновенными и боговидными, одни вполне причащаются Бога. Они суть не только причащающиеся, но и преподающие; не только сотворенное знающие, но бывает, что они знают и нечто из еще не приведенного из небытия [в бытие]. Они не только живут, но и животворят, что для тварной силы невозможно. Подобает, однако, после демонстрации истины снова выслушать и проповедников истины, говорящих, что одни лишь только святые причащаются Бога, ибо их мы всегда выставляем свидетелями истины.
{стр. 108}
17. Итак, великий Василий говорит: «Очистившись от позора, которым запятнался через порок, и вернувшись к [присущей] от природы красоте, и посредством чистоты как бы возвратив царскому образу первоначальный вид — только так и можно приблизиться к Утешителю» [344]. И еще: «Святой Дух недоступен по природе, вместим по благости; все наполняет [Своею] силой, а сообщаем бывает одним лишь достойным; сообщаем же не в равной мере, но в соответствии с верой распределяя Свою энергию» [345]. И еще: «невместимого же мipoм, но одними святыми ради чистоты [их] сердца зримого чем должно почитать, или какие существуют чествования соответствующие Ему?» [346]. И еще: «а Своим ученикам Господь, засвидетельствовав чистоту жизни [происшедшую в них] от Его учений, дает уже быть и тайнозрителями и созерцателями Духа» [347]. И еще: «а поправшие земное и ставшие превыше него, засвидетельствованы как достойные дара Святого Духа» [348].
18. А чтобы и на примере, посредством неясного образа (δι' άμυδράς εικόνος), показать тебе различие причастий, скажем, что причащается огня глиняная чаша, сохраняющая и после того, как ее вынимают из печи для употребления, следы огня; ведь и красноватость цвета, и подобающая сухость и крепость материала [возникает] непосредственно от огня, потому что когда из него истребляется влага, и огонь снедает ее и жаром чернит его, то желтизна огня переплетается с природной белизной глины, и таким образом из хорошо перемешавшегося желтого, белого и черного на обжигаемом соста{стр. 109}ве возникает окраска, и рыхлость глины сжимается, так что в глубине ее поры настолько закрываются от силы огня, что она больше не дает проходить воде, состоящей из толстых частичек. Поэтому даже обливаемая водой, она пребывает не разрушаемой, как не размокающая. А равных ей по объему камня или земли она намного легче и теплее, что, конечно, приобрела она от огня. Значит, глиняный сосуд причащается огня и тогда, когда уже выставлен для употребления. Причащается же и тогда, когда лежит в разожженной печи, обжигаемый насквозь или соединенный с огнем. Но тогда он причащается не одних только результатов, но и едва ли не всех самих действий огня, и не уступает [огню] ни в температуре, ни в сожигающей силе. И он легко может и уделять от действия, которого сам причащается, всему приближающемуся к нему, если только само оно способно к такому причащению, хотя природу [свою] имеет неизменной и сам по себе является землей. А перемещенное [и оставленное] вне печи для употребления причастно только результатов действия огня, но уже не [самих] действий.
19. Поэтому, пожалуйста, помышляй, по возможности беря от сосудов полезное для предлежащего [нам] рассмотрения, что естественная жизнь и существование, и знание, и все тому подобное суть результат божественных энергий, а не сами действия в собственном смысле этого слова. А кто божественно и сверхъестественно существует и живет, тех боговдохновенная жизнь и благодать есть поистине божественная и сверхъестественная энергия, по которой совершается единение Бога и достойных Бога. Ведь тварно и является результатом божественных действий, а не самими этими действиями, все то, что творческим повелением произведено из не сущих. Когда же Господь по обетованию сотворит вместе с Отцом в достойных обитель [349], то зарож{стр. 110}дающееся при этом в богоносцах не творческим повелением совершается, но божественным соединением с Богом и вселением Бога, богодетельной (θεουργική) силой и благодатью сообщающего соединившимся [с Ним нечто] от принадлежащего Ему по природе. Следовательно, не только результатов, но и самих Божьих энергий причащаются святые ангелоподражательно и ангелолепно (άγγελομιμήτως τε και άγγελοπρεπώς); ибо великий Василий говорит, что в ангелах есть то отличие от Святого Духа, «что Ему святыня [принадлежит] по природе, а в них есть освящение по причастию» [350].
20. Так же воссияют праведные, как Господь воссиял на горе, и царство их будет не тварное и вовсе не иное, а то же самое, что и у Него. Так и тут в Павле живет и глаголет Христос [351], хотя и [сам] Павел является живущим и глаголющим. Так Петр мертвит и живит [352], хотя один только Бог является умерщвляющим и оживляющим. Так Иаков и Иоанн с Ним на горе телесными очами видят невечерний и непреложный свет [353], который впоследствии озарил и Павла, помрачив его зрительное чувство, не перенесшее избытка светлости [354], ибо плотская природа не вмещает силу этого света. Так Стефан с земли смотрит в небо, и [будучи] с телом [355]. И через прикосновение телесных рук происходит подаяние Духа Святого [356], преподающее чистосердечно и истинно подошедшему [нечто] от божественной энергии и благодати, которая в свою его очередь может через него быть дана другому, а через того — еще иному, и {стр. 111} так она идет, все время распространяясь по преемству [от одного к другому]. Ах! кто воспоет достойно, о, Божие единородное Слово, силу Твоего на землю пришествия? Ибо не воспламеняется чуждым и земным огнем божественный Твой жертвенник, но в другом смысле чуждым и небесным, хранимым передачей [эстафеты] негасимого огня, который Ты прииде воврещи на землю [357] по несравненной бездне человеколюбия, которого причащаются и служебнии Твои дуси [358]и которым изгоняются демоны, который Моисей увидел в купине [359] и которым Илия был восхищен от земли [360], который и лик Твоих апостолов видел от Твоего тела изливающимся и которым был осиян Павел и из гонителя претворился в ученика, который есть сила воскресения и энергия бессмертия, просвещение святых душ и составление всех словесных сил.
21. Но ведь для демонстрации (άπόδειξις) сказанного были привлечены на время и очевидные для чувств знамения, чтобы убедить еще не совершенно закосневших в упрямстве: причастилась ведь жизни отроковица архисинагога [361] и сын вдовы [362] от прикосновением и голосом Владычным, причастились и Тавифа в Иоппии, и юноша Евтих в Троаде: одна от голоса Петра [363], другой — от прикосновения Павла [364]. Какой же это жизни они причастились? Не той ли животворящей, которую имел, — а не причащался ее, — Владыка? Неужели сможет кто–нибудь еще сказать, будто не природной и нетварной божественной энергии {стр. 112} причащаются все святые, которые по причине произвольного умаления [в них действия их человеческой] природы познаются по одной лишь благодати, имея выказать по ней столько силы, насколько Тот, Кто по природе Бог, воплотившись, приобщился нашей слабости, соразмерив, как Сам Он знал, обожение спасаемых благодатью Своему умалению? И как иначе они унаследуют Царство Божие, которое есть «сообщение по благодати присущих Ему по природе благ» [365]? Тогда как Он дозволил им целиком войти в Себя и уделил [им нечто от] собственной славы и светлости, так что им вовсе невозможно познаваться самим по себе, как [не виден сам по себе] чистый воздух, совершенно просвещенный светом, или скорее как неподдельное словесное золото, раскаленное невещественным божественным огнем, ибо они, согласно боговдохновенно сказавшему Максиму, «в обожении стали богами и по причине препобедившей благодати Духа восприяли одно только божественное действие, чтобы во всем было одно лишь единственное действие Бога и достойных Бога, всецелого [Себя] всецелым достойным [Его] благолепно соединившего [366]» [367].
22. Ведь как все отпечатки причащаются печати, однако же, каждый, будучи по отдельности, перемещается, куда бы то ни было; а если ты, взяв один из них, приладишь {стр. 113} к печати, то он больше не сможет быть отнесен куда–либо в иное место, но обладает одним движением со своим первообразом (άρχετύπω), сделавшись с ним одним [и тем же] за исключением разницы в веществе, — так и когда божественный образ в нас возвращается к первообразу [368], то исполняется просимое в том чудесном молении о нас: дай им, — глаголет [Господь], — да вси едино будут: якоже Аз, Отче, в Тебе, и Ты во Мне, да и тии в Нас едино будут [369]в истине. Так прилепляяйся Господеви — един дух [370]. Так воистину тайна, соединения и стечения из [двух] тел в одну плоть велика есть — но ведь [это когда она совершается] во Христа и в Церковь [371]. Ведь печать всю себя отдает воску, и каждый из отпечатков по мере возможности пропорционально своей пригодности получает в удел, не только одно из [одинаковых] начертаний, но также и единение с напечатлевающим.
23. Что же ты еще страшишься сложности в Боге, когда и энергии Его являются и называются нетварными? Скорее тебе следует страшиться, как бы не сделать Бога тварью, признавая тварными Его природные энергии, тогда как божественный Дамаскин говорит о двух действиях в Христе, что «тварное явит тварную природу, а нетварное выразит нетварную сущность, ибо необходимо, чтобы природное было сообразно природам» [372]. Согласуется с этим и [речение] священного Максима: «Если отнять природную волю и сущностную энергию божественной {стр. 114} и человеческой сущности, то как будет Он Богом или человеком?» [373]. Что же, не нетварны ли также и ипостасные свойства (τα υποστατικά) всевышней Троицы, хотя их и много? Почему же тогда не много богов, или не сложен из–за этого Единый? Или ты назовешь эти свойства совершенно одним и тем же, что и сущность Бога, и совершенно неотличимыми, подобно тому как [ты называешь неотличимой от сущности] и энергию? Боюсь, не ввел бы ты нам совершенно бессущностного и безипостасного [т. е. несуществующего] бога: ведь все эти свойства сами по себе вполне безипостасны [т. е. вовсе не имеют самостоятельного существования]. А ты называешь их во всем тождественными сущности Бога, и говоришь, будто Бог по всякому образу [рассмотрения] един и не имеет частей, не понимая того, что Он и множится, оставаясь единым, и делится, оставаясь неделимым, и многообразно причаствуется, будучи совершенно не делимым на части, и сверхсущностной силой нерасторжимо держась Своего единства [374].
24. Скажи же мне, и у каждой отдельной ипостаси не много ли есть свойств? Ведь Отец и беспричинный и причина, и изводитель и рождающий; и ведь, конечно, всеми этими свойствами Отец обладает нетварно. Неужели ты действительно считаешь ипостасные свойства абсолютно тождественными ипостаси, как если бы ничем не отличались природные свойства от природы и сущностные — от сущности? Значит, ипостасью ты назовешь ипостасные свойства, как уже синонимически, а не омонимически назвал природные природой? Но отцы [говорили] не так: ведь они называют эти ипостасные свойства воипостасными (ένυπόστατα), а не ипостасью, как и сущностные — не сущ{стр. 115}ностью, а в точном смысле слова всущностными (ένούσια). В особенности же когда и применительно к каждой отдельной ипостаси суть многие и различные ипостасные свойства, то как ипостась и ипостасное свойство будут одним и тем же? Итак, поскольку были явлены многие и различные нетварные ипостасные свойства, то по твоему искуснейшему, и возвышенному, и основательному рассуждению либо много будет богов, либо каждая из божественных ипостасей будет сложной. Таким образом, ты провозгласил нам Бога многосоставным (πολυσύνθετον), о, самозваный защитник превосходящей всякое разумение простоты.
25. Но, любезный, сложение бывает самоипостасных [т. е., являющихся в качестве отдельной ипостаси], а не созерцаемых в [некоем] ином [сущих], — и это есть общее учение и внешних, и свыше [вдохновленных] мудрецов [375], — и ни об одном из сущих не говорится, что оно слагается с собственным действием: ведь ни сожигающая сила не сложна потому, что она еще и греет, ни луч по причине света [является сложным]. Так что скорее случится тебе, ставящему на первое место во всех отношениях неразделимый мысленный образ нетварного, [сказать] это о тройном числе Ипостасей — ведь суть много [376] нетварных, сходящихся воедино [Лиц], и Каждое из Них воипостазировано как самоипостасное (ένυπόστατον ώς αύθυπόστατον). А природные и ипостасные свойства в Боге хотя и сливаются многие воедино, но ни одно из них не существует в [особой] ипостаси как самоипостасное, и раньше не было, и позже не будет; и ни одно из этих природных свойств не может стать присущим какой–либо иной сущности, так как [всякое природное свойство] является врожденным. А все сложное {стр. 116} [является таковым] либо по слиянию из различных сущностей, либо по неслитному соединению, в каковых [сложных объектах] ипостасных качеств (υποστατικά) видится больше одного, а совершенных ипостасей не больше одной на каждое, — потому что в противном случае оно не будет одним и не сложится, — и соответственно этим [ипостасям сложное] различимо или по причине разных сущностей, или по [наличию в нем] сущности и созерцаемых в ней, как в субъекте (ώς έν ύποκειμένω), противоположностей и сущностных различий. Однако, поскольку они являются присущими не ей одной, но и другим природам, из–за чего все тварное, действуя и претерпевая, подвергается изменениям через увеличение и уменьшение, прибавление и отъятие, и тогда испытывает неким образом отъятие ранее соединенного. Тем самым оно показывает себя вполне делимым; а все делимое по необходимости сложно.
26. А в Боге состоящем из одной неделимой сущности нет ни уменьшения, ни увеличения, ни приложения, ни отъятия; а значит, нет и разделения, которое являло бы нам предшествующую сложность. И «всеми [свойствами], которыми обладает Бог», скажу словами великого Афанасия, «Он обладает по природе, а не по приобретению» [377], и лишь как действующий, а не претерпевающий по ним. Поэтому Он является абсолютно неподверженным никакой несущей изменение противоположности, и один из всех Он не имеет сущностных различий, а имеет, как уже прежде было доказано, энергии, по причине которых все — и даже сами мысленные [создания] — словно вещество подчиняются Ему, содержащему и перестраивающему все Своим глаголом, точнее — волением, сиречь посредством вечного, и неистощимого, и бесстрастного действия. Но ты никогда не {стр. 117} увидишь что бы то ни было из присущего Ему врожденным кому–либо другому из всех. И то же самое в отношении лишь действующего сообразно с этим [т. е. присущим Богу свойством]: никто бо, — глаголет [Писание], — благ, токмо един Бог [378], блаженный и един сильный, един имеяй безсмертие, во свете живый неприступнем [379]. Итак, откуда ты возьмешь сложение божественного из разноприродных [частей], когда из всего является [Его] единство? А из трех Ипостасей каждая есть совершенная и отличная [от других], даже и в самом превосходящем всякое разумение и рассуждение неизреченном единстве. Но и помыслить никто не сможет одну из Них отделенной прежде или после от других, чтобы из этого последовала бы сложность: «не успеваю привести на ум Одно, — говорит Григорий Богослов, — как озаряюсь Тремя» [380]. Значит, соединение и вместе с тем совершенство ипостасей и здесь устраняют сложность.
27. Таким вот, пожалуйста, образом разумей и сохраняй божественную простоту, но не отметай Его природные выступления (προόδους) как несуществующие, и не считай имеющим начало (άρκτόν) невечерний и неизменный свет, и не говори про две божественности, и два Богоначалия, и два Благоначалия (άγαθαρχίας), я имею в виду тварное и нетварное: так ведь действительно [будет] два. Ведь поскольку обе они — сущность и энергия — являются нетварными, ничто не препятствует им быть одним, подобно тому, как луч и солнце суть один свет. И не думай, будто сама Божия божественность и Царство являются тварными, ибо они суть природные энергии Бога. И боготворящую благодать не низводи в тварь, чтобы вместе с ней не низвести и Того, Кто имеет и подает ее от [Своей] природы. И не доказывай опрометчиво, {стр. 118} что Сын Божий родился подобно нам; ибо каким же это образом ради нас Он соизволил родиться подобно нам, если не подал нам Духа Святого, но тварного, и более того, если Он не дал нам Духа сыноположения [381] взамен плоти, приняв которую от Девы, Он стал Сыном Человеческим? И обиталищами тварей не делай храмы Божии, то есть святых, ни себя самого не делай настолько жалким, чтобы не только не иметь божественного и боготворящего причастия, но оставаться и без надежды на него, ни Бога не делай столь бессильным, чтобы Он не мог посылать Свое святое причастие (μετάδοσιν) в разумные Свои творения, когда они очистятся. Тем более не делай Его бессущностным и безипостасным, называя Его по всему тождественным энергиям, которые сами по себе являются бессущностными и безипостасными, не будучи, очевидным образом, ни сущностями, ни ипостасями. И причаствуемой не делай сверхсущностную (ύπερούσιον) и превосходящую всякое именование, и саму по себе непричаствуемую и неявляемую сущность Божию, называя все нетварное сущностью. Да не явишься вторым Евномием, называя, подобно ему, все ипостасные свойства, как нетварные, относящимися к сущности, под предлогом [отстаивания] божественной простоты. И монофелитом не сделайся, полагая у Христа божественную природу лишенной действия, ни новым Савеллием на другой лад, считая имена Божии не имеющими существенного наполнения (πραγμάτων έρημα), как обозначающие все одно и то же, и полагая их именованиями одной лишь сущности. Да не случится этого всего с тобой, объявляющим энергии Божии тварными, — поскольку не бывает никогда никакой простоты в пустых измышлениях, — но веруй, пожалуйста, в Одного и Того разделяемого и нераздельного Бога, соединенного в различии и разделенного в единстве, не выходящего из Себя Самого в выступлениях и приснодвижимого в недвижности, нераздельно делящегося на части и целиком причаствуемого по образу солнечного луча.
{стр. 119}
28. Но пусть, снова став посреди, великий Василий, как никто провозгласивший Бога единым и простым, ясно покажет, что Бог не будет сложным по причине таковых энергий. «Как же, — говорит он, — не несложен Тот, Кто по [Своей] сущности прост? Ведь обороты [речи], указывающие на Его отличительное свойство, отнюдь не повредят понятию о Его простоте; либо тогда все, что говорится о Боге, будет показывать нам Бога сложным. И, по–видимому, если мы хотим сохранить представление о простом и неделимом на части, то или мы ничего не будем о Боге говорить, кроме того, что Он не рожден, и откажемся называть Его нетленным, неизменным, Творцом, Судьей и всеми теми [именами], которые ныне используем в славословии, — или, приемля эти имена, что будем делать? Уж не будем ли употреблять их, относя все это к сущности? Тогда мы покажем Его не только сложным, но и состоящим из неоднородных частей, потому что каждое из этих имен означает нечто другое» [382].
29. Итак, когда ты слышишь, что мы называем сущность одним, а энергию другим, то разумей это так, что отличным друг от друга мы называем то, что обозначается каждым из этих слов, как говорил и великий Василий. И еще: «Если бы мы принимали нерожденность за часть сущности, то имело бы место рассуждение, что состоящее из различных [частей] сложно; если же мы будем полагать сущностью Бога свет, или жизнь, или благо, как если бы Он весь был жизнью, и весь светом, и весь благом, а жизнь имеет сопутствующей себе нерожденность, то как же не несложен будет Тот, Кто прост по природе?» [383] И снова возражая еретикам, которые тогда {стр. 120} говорили то же самое, что и сейчас [говорят] спорящие с нами, — что Бог прост, и все Его поддающиеся познанию [свойства], — что бы ты ни перечислил, — относятся к сущности, великий Василий говорит еще, что «софизм этот является заключающим в себе несчетное множество нелепостей; ведь разве при стольких перечисляемых [свойствах], эти имена относятся к одной сущности и равносильны друг другу?» [384] И еще: «Мы говорим, что знаем величие Бога, и силу, и мудрость, но не саму сущность» [385]. Так что, когда ты слышишь нас говорящими, что в Боге сущность — одно, а сила или энергия — другое, то знай, что мы говорим, что сила или действие Бога так или иначе познается, а сущность не познается никем.
30. Господь же знаний, обучающий человека знанию, и мудрость подающий, и мудрецов исправляющий, в Немже суть вся сокровища премудрости и разума сокровенна [386], да даст вам Духа премудрости и откровения в познание Его, просвещенна очеса сердца вашего, яко уведети вам, кое есть упование звания Его, и кое богатство славы достояния Его во святых, и кое преспеющее величество силы Его в нас, верующих по действу державы крепости Его, юже содея о Христе [387], могущем много паче вся творити, ихже просим или разумеем, по силе Своей, действуемей в нас [388]. Емуже подобает слава во веки веков. Аминь.
{стр. 121}

Собеседование православного с варлаамитом, подробно опровергающее варлаамитское заблуждение

1. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Я хотел бы узнать у вас, исследующих и отстаивающих останки Соборно обличенного злославного Варлаама, каковы те претензии, которые вы теперь нам вслед за ним предъявляете?
ВАРЛААМИТ: Разъясню с большим удовольствием. Кроме того, и мне самому очень хочется осведомиться, какое у вас найдется оправдание для столь явных и общепризнанных безумств, и как вы сами предъявляете те же самые претензии нам, ничего такого не говорящим. Ведь мы говорим об одном нетварном — триипостасной сущности Божией, а все кроме нее называем тварным. А вы, говоря о многих нетварных, явно впадаете в многобожие, а утверждая две божественности, — одна из которых высшая, а другая низшая; одна причаствуемая, а другая непричаствуемая; и одна дарующая, а другая даруемая, — и говоря, что сущность и энергия Божия отличаются друг от друга, изобличаетесь в том, что почитаете двух богов. С нами же ничего такого не приключится, как с утверждающими, что энергия — одно и то же с сущностью Божией, и почитающими и проповедующими одну простую, невидимую, непричаствуемую и непостижимую умом божественность.
2. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Воистину, истина благочестия — вещь трудноуловимая, и аще не взыщеши ея яко злата и сребра [389], — говоря словами мудрого Соломона, — не приоб{стр. 122}ретешь ее. Я же хоть и не много общего имею с теми отцами, которые с Божьей помощью словами своими удалили от среды Христовой Церкви заблуждение Варлаама, но полагаясь на Того же Подателя истины — Бога, выступлю в их защиту и в обличение возражений [выдвигаемых от] вас, безмерно хвалящихся [своим] благочестием и тем усиливающихся соблазнить многих, и не мало удаляющихся от благочестивой истины, если только ты выкажешь произволение слушать и говорить не ради спора, а ради истины.
ВАРЛААМИТ: Так будем беседовать, как рассуждающие ради сущей в Боге истины и как бы под присмотром Самой Самоистины.
3. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Превосходно! Итак, то, чем вы гордитесь [так], словно вы одни кроме нас безошибочно учите об этом, вы сами собой познали или научились от святых?
ВАРЛААМИТ: От святых. И если захочешь, то я тебе представлю множество свидетельств из сказанного ими во всем согласно с моими [словами].
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Я, конечно же, не думаю что во всем. Что же, разве не всякий злославный также назовет бывших прежде него святых согласными с собой? Сколько ты думаешь свидетельств из священных Писаний привел Савеллий, [чтобы доказать] что Отец и Сын — одно? Поэтому и многобожниками называл он не согласно с ним мудрствующих. Сколько затем Евномий [собрал в доказательство того], что нетварное и несравнимое — одно? Поэтому и троебожниками называл считающих не так, как он, так что великий Василий даже апологию написал в ответ на это {стр. 123} его обвинение в троебожии. Но они были обличены в том, что клевещут на святых и отрекаются от Самого Бога. Ибо и они говорили о едином иже над всеми Боге [390], но не так, как Он Сам Себя многообразно открыл через пророков, и не как впоследствии Отец через Сына изъяснил это еще более явно, и не как явил Он всем концам [вселенной] через проповедников благочестия [391]. Таким образом и сам я сейчас, если дастся ми Богом слово во отверзение уст моих [392], надеюсь ясно показать, что, несмотря на то, что вы претендуете одни только кроме нас говорить об одном нетварном и одной божественности, но не так, как мы научились от божественного Писания. Поэтому вы говорите об одном нетварном и одной божественности не в точном смысле слова, но, стоя на краю многобожия, не чувствуете этого. А истинно и непоколебимо почитающими единого нетварного Бога и одну божественность являемся по Его великому дару мы.
4. Скажи же мне: не всякой ли природе присущи природные свойства (ού πάση φύσει προσέστι και φυσικά) — одной больше, а другой меньше?
ВАРЛААМИТ: По–видимому.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Тогда присущи ли и божественной природе некие природные свойства или нет?
ВАРЛААМИТ: Возможно, что и не присущи. С одной стороны — как сверхудаленной от всякой [природы], а с другой, поскольку одна [природа] причастна более многочисленных свойств, а другая — менее, то не будет несправедливо, если божественной природе они и вовсе не будут присущи. {стр. 124} Впрочем, если можешь показать хоть кого–нибудь из святых, явно говорящего, что божественная природа обладает природными свойствами, то я соглашусь.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Не соглашающийся говорить, что божественная природа обладает природными свойствами, не сверхудаляет ее от всякой [другой] природы, но представляет абсолютно никак не сущей. Ведь совершенно не имеющее природных свойств не превосходящим [других] образом существует, но вовсе никак. Откуда же оно и вообще было бы охарактеризовано как существующее, если бы не имело характеризующих [его свойств], то есть являющих (δεικνυόντων)? Но поскольку, хотя это и так ясно, ты, однако, хочешь научиться этому у отцов, которые все в точных выражениях исповедуют это, то чтобы не тянуть время изложением того, в чем все согласны, я представлю тебе это [исходя] из общего учения. Ибо мы научены, что Господь Иисус Христос обладает двумя природами и двумя природными волями, одна из которых относится к человеческой природе, а другая — к божественной.
ВАРЛААМИТ: Пока что я согласен, но имеют ли применительно к Богу природные свойства какое–либо отличие от [самой] природы?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: И даже большое.
ВАРЛААМИТ: Какое же?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Такое, что природная воля принадлежит природе, и созерцается [имеющей бытие] из природы и окрест природы, имея природу началом и как бы неким корнем и причиной, откуда она происходит. А природа не принадлежит природной воле и не может быть созерцаема окрест нее, как бы имеющей ее себе началом и {стр. 125} происходящей от нее. И еще много можно было бы назвать другого, чем отличаются от природы природные свойства, но пока нам хватит и этого.
5. ВАРЛААМИТ: Итак, одна ли только воля, или еще что–либо другое присуще божественной природе?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Гораздо больше. Ведь Бог по природе обладает предведением, которое есть нечто иное, нежели Его воля, ибо Он заранее знает все, но не всего хочет, что знает; [также обладает] милостью и судом, которые и сами друг от друга отличаются, и вообще — скажу словами великого Афанасия — «все, чем обладает Бог, Он имеет по природе, а не благоприобретенным» [393]. Следовательно, все это мы знаем как нетварное, ибо, согласно мудрому в божественном Максиму, «не присуще ни человеческой природе что–либо нетварное, ни божественной природе — что–либо тварное» [394]. Вы же, осуждая нас за это, считаете это либо тварным, либо вовсе не существующим. И если тварным, то делаете тварью Бога: ведь, согласно божественному Иоанну из Дамаска, «необходимо, чтобы природное было сообразно природам» [395]. Если же скажете, что природных свойств не существует, то отвергнете этим божественную природу, ибо, согласно, опять же, мудрому Максиму, «если отнять [у Него] природную волю и сущностную энергию, то как Он будет Богом или {стр. 126} человеком» [396]? Так что вы говорите не об «одном нетварном», но — о ни одном. Мы же в собственном смысле слова «одним» называем саму божественную природу, которая, проявляя таковые природные свойства, таковой показывает себя посредством их (τοιαύτα φυσικά προϊσχομένη δι' αυτών τοιαύτη δείκνυται).
6. ВАРЛААМИТ: Разве же вы не говорите [тем самым] определенно о двух нетварных божественностях? А мы говорим об одной нетварной божественности.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Мы сначала не хотели говорить или писать об этом, но поскольку вы поспешили обвинить нас, то по необходимости приступаем к оправданию. Так что с Божьей помощью скажем и о божественности. Но пусть сначала станет явным то, что поскольку вы так говорите об «одном нетварном», то не что–то защищаете из худо сказанного оным Варлаамом о Боге, а что–то не защищаете, но защищаете все. Ибо и свет оный, которым воссияв Господь на горе, облистал учеников, считаете тварным, и подлежите Соборному отлучению, так как этот свет Собор письменно провозгласил нетварным, и сверх того объявил божественную природу, — как невидимую и абсолютно непричаствуемую, — высшей, нежели эта божественная [энергия], а не мудрствующих так — отлучил и отверг, и совершенно отсек, если не покаются, от [церковной] полноты христиан. Так что вы, придерживаясь хотя бы в этом одного и того же учения с Варлаамом и подлежа той же ответственности, недавно притворно изобразили послушание Церкви и ее предстоятелям и лукаво вслух отвергли Варлаама, имея, к сожалению, его злославие скрывающимся в душе и злодейски увлекая к нему многих.
{стр. 127}
7. Но поскольку вы обвиняете нас, будто мы говорим о двух нетварных божественностях, тогда как вы говорите об одной нетварной, то та божественность, которую вы называете тварной, чьей божественностью является?
ВАРЛААМИТ: Мы называем ее божественностью человеков, причастных обожения.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: А если причастных, то тем более Преподавшего. Ибо для того, — глаголет [предание отцов], нас сотворил Бог, дабы соделать причастниками Своей божественности, и для сего Он пришел на землю. И, как говорит [в послании] к Армонию божественный Григорий Нисский, сего ради Христос воспринял нашу природу, дабы «принять отверженных в усыновление и врагов Божиих в причастие (μετουσίαν) Его божественности» [397]. И еще: «Одна [и та же] по природе чистота — та, что во Христе и та, что созерцается в причащающемся. Но Один ее источает, а другой, приобщаясь, черплет» [398]. И еще: «каждого приведет к соприкосновению с божественностью Христос, если он ничего не принесет с собой недостойного соединения с божественным» [399]. Ведь на самом деле божественность поистине обоженного принадлежит Богу, с Которым он соединился и Которым по благодати обожен, не отложив собственную природу и став по благодати превыше природы. Называя сию [божественность] тварной, вы делаете тварью Бога.
8. А о явившейся на Фаворе славе говорит божественный Дамаскин: «слава, природно (φυσικώς) исходя{стр. 128}щая от божественности, сделалась общей [для нее] и тела по причине ипостасного тождества» [400]. Стало быть, оное Владычнее прибавление [401] имело ее всю, а не неотчетливо причащалось ее. А участие [в ней] других есть как бы черпание из резервуара, ибо от исполнения Его, — глаголет [Писание], — мы вси прияхом [402], и просветятся праведницы яко Солнце [403], то есть, как Христос просветился на горе, когда Он явился сообразно неизреченному оному будущему явлению, коего прелюдию Он показал посредством несовершенного озарения [404] на Фаворе, [самим] делом вводя в тайны будущего. Что это, конечно же, не просто свет поклоняемого Тела, а сияние божественности, помимо прочих богословов утверждает и боговдохновенный сладкопевец Церкви Косьма, поющий в ней [т. е., Церкви] Христу: «очерневшее во Адаме [405] естество облистати паки сотворил еси, претворив й в Твоего божества (θεότητος) славу же и светлость» [406]. А что подобает веровать, что эта же божественность есть и Отца и Духа, помимо прочих богословов убеждает и ничуть не менее предыдущего божественный певец Церкви Дамаскин, поющий в ней: «Приидите, мне покоритеся [407], людие, возшедше на гору святую, узрим мысленно божество невещественное Отца и Дух а, в Сыне Единороднем облистающее» [408].
{стр. 129}
9. Итак, поскольку Боговой является и та божественность, которую вы называете тварной, то вы собственно и есть говорящие, что у Бога две божественности, когда, — подобно Арию и Евномию, называвшим и Сына тварным Богом, — говорите, что они настолько различаются друг от друга, что им никогда не сойтись в одну. Так что, клевеща и выдумывая про нас небылицы, вы перекладываете на нас свои собственные худые мудрования. А настоящим различием [вашим] с нами, несомненно, является то, что божественную благодать мы называем нетварной, а вы — тварной. Итак, поскольку Господь пришел на землю и соделал, по Писаниям, достойных общниками Своей божественности, то вы, называя тварной эту усвоенную святым благодать божественности, либо отрицаете общение и соединение святых с Богом, либо и саму божественность Бога, которой по благодати приобщились они, считаете тварной, и таким образом опять же делаете Бога тварью.
10. Скажи же, эту одну, которую вы называете нетварной, божественность, вы считаете также и невидимой, или нет?
ВАРЛААМИТ: Не только невидимой, но и непостижимой уму, и непричаствуемой; ведь мудрый паче кого бы то ни было в божественном Максим говорит: «Един Бог, потому что едина божественность, Единица безначальная, простая, сверхсущностная, неделимая и нераздельная» [409], а не умопостигаемая (νοητή), ни видимая, ни причаствуемая.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Отлично! То, что вы приводите это речение святого лишенным жизненно важного [контек{стр. 130}ста], будет показано позже. Пока же пусть остается. Кажется ли тебе, что все святые думают и учат так?
ВАРЛААМИТ: Очень даже.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: По крайней мере, более других точный в словах о Боге (έν θεηγορία) Василий, во многих местах [своих сочинений] это говорящий и всегда так думающий, с другой стороны в некоторых случаях сам говорил о «красоте» поистине Сильного, то есть Бога: «умопостигаемая Его и созерцаемая красота; ведь [только] то поистине красиво, что превосходит всякое человеческое восприятие и возможность, и постижимо одной лишь мыслью» [410]. Не кажется ли тебе, что Того же Самого Бога божественность он называет не только абсолютно непомыслимой, но и умопостигаемой? И не только умопостигаемой, но и созерцаемой? Поэтому он и дальше говорит: «видели же Петр и Сыны Громовы на горе Его красоту, светлейшую светлости солнца, и удостоились воспринять очами начатки Его славного [второго] пришествия» [411].
11. ВАРЛААМИТ: И где такое говорит великий Василий?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: В «Нравственных словах», разъясняя сорок четвертый псалом Давида. Пусть выступит также и согласный с ним великий в богословии Григорий, ибо и он, воздав почести единой невидимой и непомыслимой божественности почитаемой Троицы, затем сам же негде пишет: «Свет — и показанная на горе ученикам божествен{стр. 131}ность, превышающая крепостью слабое зрение» [412]. Видишь, что и он знает божественность Бога не только невидимую, но и видимую, которая тоже является нетварной, поскольку нетварен и соответствующий ей свет? Так же точно и Златоустый отец назвал его лучом божественности, «ибо светлейшим Себя Самого, — говорит он, — явился Господь, когда божественность показала свои лучи» [413]. А Симеон, боговдохновенный толкователь (μεταφραστής), говорит, что главный из богословов Иоанн, «видел на горе саму приоткрывшуюся божественность Слова» [414]. Но и пересказывая вкратце [учение] богоносных отцов, он говорит: «поскольку всякое помышление входит в сердце через представление чувственных [предметов], то тогда освещает его [т. е., сердце] блаженный свет божественности, когда оно совершенно упразднится от всех [них] и станет свободным от их образов» [415], если действительно эта светлость показывается чистому уму по лишении всех мыслей. А что не только видится, но и причаствуется этот самый свет истинно созерцающими, показывает говорящий, что «награда за добродетель — это стать богом и облистаться чистейшим светом, став сыном оного дня [416], который не обрывается мраком [417], ибо его творит иное Солнце, испускающее истинный свет, Которое сообщает достойным постоянный и не переменяющийся свет и самих причастников оного света делает иными солнцами» [418], просветятся бо, — глаголет, — праведницы яко Солнце [419]. Поэтому божественный песнопевец Митрофан [420], {стр. 132} воспевая, говорит: «трисияннаго света, Блаже, и единаго сияния Божества насладитися сподоби ны» [421]. И еще: «Иже по существу невидимое Слово, [яко] человек узрелся еси, человека призывая ко причастию Твоего Божества» [422]. Видишь ли ясно, что не только абсолютно невидима, непомыслима и непричаствуема божественность, но и — [правда] для одних лишь святых — непостижимым образом видимой, умопостигаемой и причаствуемой является божественность Бога? Так что вы, называя тварной сию сущую превыше ума Божию божественность и светлость, — ведь она хотя и причаствуется, видится и уразумевается, но, как ты слышал, неизреченно является святым, когда от крайней чистоты их сердце становится свободным от образов и видов, — разве [тем самым] вы не явным образом делаете тварью Бога?
12. Но поскольку вы и нетварной называете Его божественность, то Бог у вас получается сложным и, так сказать, тварно–нетварный, состоящим из двух весьма противоположных [одна другой] божественностей — тварной и нетварной. А если вы не согласитесь говорить так, поскольку невозможно, чтобы один и тот же Бог имел тварную и нетварную божественность, то вам тогда явно угрожает опасность чтить двух богов, противоположных друг другу: {стр. 133} одного обладающего тварной, а другого — нетварной божественностью. Так что вы, сами очевидным образом недугуя гнуснейшим двубожием, как вы явили это в этом году на Соборе, ложно обвиняете в этом нас и всех святых, проповедующих единого во всех отношениях Бога, ибо и великий Дионисий богословствовал об одном и том же Боге иногда как о могущем быть видимым, помышляемым и причаствуемым, а иногда как о невидимом, непричаствуемом и непостижимом для ума; или, говоря обобщенно, всецелоумопостигаемом (παννόητον) [423] и не поддающемся постижению умом (άνεννόητον), тогда как о том, чтобы Он был одновременно тварным и нетварным Богом, как обладающий тварной и нетварной божественностью, мы до сего дня еще не слышали.
13. ВАРЛААМИТ: Мы из всего этого заключаем (συνάγομεν) об одной божественности.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Но смотри, не делается ли это для вас предлогом единую божественность Божию худо сжимать (συνάγειν) или беззаконно рассекать на две (διχοτομείν), из каковых нечестий в какое–либо одно впадает всякий, кто худо понимает единство божественности. Есть же такие, которые и оттого, что утверждают как будто бы одну [божественность], впадают в оба эти диаметрально противоположные друг другу нечестия. Вот вы, например, говоря об одной из них, утверждаете же, что абсолютно невидимая и непомыслимая божественность является одним и тем же и ничем не различается по сравнению с видимой и умопостигаемой, о которой говорит великий Василий, и таким образом собираете из них одну, или говорите, что эта одна составлена из тварной и нетварной?
{стр. 134}
ВАРЛААМИТ: Отнюдь нет! Не думай, что мы настолько безумны. Но от видимой к абсолютно невидимой и единственной нетварной божественности мы возводим мысленное [начало] души и таким образом чтим единую нетварную божественность — саму сущность Божию.
14. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Хорошо же, стало быть, немного выше заклеймило вас наше слово, ибо вот вы открыто называете явившуюся на горе Христову славу и божественность! И поистине вы изобличаетесь в том, что впадаете в те [нечестия], которые мы показали прежде, и сами себя показываете по–прежнему подлежащими официальным определениям [принятым] против Варлаама. Ведь то, чтобы от тварей восходить к сущности Божией и [исходя] из видимых творений постигать нетварную сущность, принадлежит помешательству Евномия. От этого с необходимостью многообразно случается и то и другое — и злочестиво сжимать, и безбожно рассекать единую божественность Божию. Поэтому говорит божественный предстоятель Ниссы: «Невидимый по сущности становится видимым по энергиям, будучи созерцаем не по сущности, но в некоторых сущих окрест Него отличительных свойствах (ιδιώμασι)» [424]. «Ни одно же из божественных отличительных свойств не благоприобретенное, хотя они не являются и сущностью» [425]. А великий Василий, возражая вам, придерживающимся мудрования Варлаама, в «Словах к Евномию», приведя его слова, где он пишет, что «если кто, наблюдая создания, от них возводится к сущностям, находя Сына произведением Нерожденного, а {стр. 135} Утешителя — [произведением] Единородного» [426], говорит: «я не вижу, как можно из созданий заключать по аналогии о сущности, ибо произведения служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на саму сущность. Даже и саму силу создателя они не обязательно являют полностью, поскольку художник может иногда и не всю свою силу вложить в [свои] действия, но зачастую употреблять меньшее напряжение сил в делах своего искусства. Если же и всю свою силу подвигнет он в дело, то и тогда можно будет посредством дел измерить крепость его сил, а не понять, что есть его сущность» [427]. Этому же самому научает и божественный Павел, глаголя яко невидимая Божия от создания мира твореньми помышляема видима суть, и присносущная Его сила и божество [428]. Поэтому и усердный в божественном Максим, объясняя это, говорит: «Логосы сущих, прежде веков предуготовленные в Боге, как Сам Он ведает, которые у божественных мужей есть обыкновение называть благими волениями, будучи невидимы, созерцаются через размышление о творениях. Ибо все творения Божии, с должным искусством умозрительно рассматриваемые нами сообразно природе, тайно возвещают нам логосы, по которым они были произведены в бытие, и вместе с собой являют применительно к каждому творению божественную цель, отчего и небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь [429]. А присносущная Его сила и божество есть содержащий сущие [в бытии] промысл и соответствующая ему энергия, обожающая тех, о ком Он промышляет» [430].
{стр. 136}
15. ВАРЛААМИТ: Сказать по правде, ничего не скрывая, мы слышали, что вы приводили речение великого Дионисия, с которым мы находились в противоречии. А ты теперь показал, что все святые согласны с вами. Знай же, впрочем, что мы говорим, что этот свет есть сущность, если только он действительно нетварен.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Но и так вы ничуть не меньше впадаете в злочестивейшее безбожие и двубожие.
ВАРЛААМИТ: Как и каким образом?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: После того, как раньше вы заявляли, что существует одна нетварная божественность — абсолютно невидимая сущность Божия, худо понимая отеческие слова, и отнимая от нее всякое природное свойство, отчего и свет Господнего преображения, как виденный удостоенными [сего], тоже объявляли тварным, называя теперь его сущностью, вы либо утверждаете, что тварь и сущность Божия — это одно и то же (ибо абсолютно безбожно про то, что раньше называли вы тварью, нынче утверждаете, что оно является сущностью), либо говорите о двух сущностях Бога и двух божественностях — той, о которой вы прежде уверяли, что она невидима, и этом виденном глазами апостолов свете, о коем вы теперь утверждаете, что он есть сущность, коль является нетварным.
16. ВАРЛААМИТ: Мне остается теперь только весьма удивляться тому, как, притом что, как было показано выше, святые говорят о видимой и невидимой божественности Бога, мы все вместе имеем общепризнанное [повеление], преданное теми же святыми, покланяться одной божественности. Ведь если по нетварности она и соединена, то и {стр. 137} отношении видимости и невидимости и всего того другого, — о чем и вы говорите, — несомненно представляется разделенной. Каким же тогда образом она едина и проста?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Поэтому–то, драгоценнейший, и имеют между собой нетварная сущность и нетварная энергия нераздельность, ибо никогда одна из них не была видима без другой. И таким образом в сущности и энергии пребывает одна нетварная божественность Отца, Сына и Святого Духа. Это же говоря и мудрый в божественном Максим, — что есть «едина божественность, безначальная, простая, сверхсущностная, неделимая и нераздельная» [431], — прибавил: «Ибо божественность есть Отец, Сын, и Святой Дух. И один Бог — Отец, Сын и Святой Дух, ибо одна и та же сущность, сила и энергия Отца, Сына и Духа» [432]. И эта одна божественность и один Бог, «будучи невидим по сущности, становится по энергиям видимым в некоторых сущих окрест Него отличительных свойствах» [433], согласно богоглаголивому Григорию Нисскому; а ни одно из божественных отличительных свойств не благоприобретенное, хотя они не являются и сущностью, согласно блаженному Кириллу [434]. Поэтому и то, что сам ты представил в начале [нашей беседы] как [слова] божественного Максима, если и не дословно так он написал, однако это хорошо [сказано], если понимать благочестиво; ведь различение божественности не противопоставляется единству. Вы же, не заметив этого, весьма злочестиво разорвали единую божественность на тварную и нетварную, подражая Арию. {стр. 138} Ибо и он, не обратив внимания на благочестивое различие по божественным ипостасям, рассек единого Бога на тварное и нетварное.
17. Давай же теперь [я скажу] тебе и то, что должно сказать о различении божественности. После же этого будет с Божьей помощью показано, что единая, простая и неделимая божественность, не вышла за пределы своей сверхъестественной простоты по причине благочестивого различения [ее] по энергиям. Итак, скажи мне, существует ли имя для сущности Божией?
ВАРЛААМИТ: Об этом согласно говорили все богословы: сущность Божия является неименуемой и сверхименной.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Истинно. Ведь и само имя «сущность» великий Дионисий из Ареопага назвал именованием сущностнотворящей (ούσιοτιοιοϋ) силы [435] Божией, поскольку оная сверхсущественность (ύπερουσιότης) отнюдь не имеет собственного наименования. Но поскольку [слово] «божественность» не является именем божественной сущности, то чего же оно тогда является именем и что обозначает? Лучше оставим [попытки] узнать об этом друг от друга, но вместе научимся от святых. Итак, говорит Григорий, светлейший светильник Ниссы, о духоборцах, что они «говорят, что "божественность" является обозначением природы. Мы же знаем, что божественная природа не имеет обозначающего ее имени, но если и говорится что–либо [о Боге], — будь то по человеческому обычаю, или же в божественном Писании, — то этим обозначается нечто из того, что окрест нее, а сама божественная {стр. 139} природа остается неизреченной и несказанной, превосходя всякое [передаваемое] посредством речи значение. Следовательно, именование «божественность» выражает собой не природу Духа, а зрительную силу» [436]. Итак, «божественность» — это собственно зрительная сила Бога, [состоящая в том, чтобы] все ведать и присматривать за всем, что определено Его промыслом в отношении всякого [творения]. Называется же божественностью и сущность Божия, но [лишь] в качестве причины собственной энергии, заимствуя это именование от нее, как он же показывает это в другом месте. Поэтому и богословнейший из Григориев говорит: «озаряйтесь единым Светом в смысле сущности и, следовательно, божественности» [437].
18. Это же самое ты можешь обнаружить и в отношении других божественных имен. Поэтому и Дионисий, их лучший певец, начиная воспевать имя «Сущий», говорит: «[наше] слово не обещает выразить самосверхсущностную благость, сущность, жизнь и премудрость самосверхсущностной божественности, сверхоснованную, как говорят Речения, превыше всякой благости, божественности, сущности, жизни и премудрости в тайных [сферах] [438], но воспевает явленный благотворный Промысл как по преимуществу благость и причину всех благ, сущее, жизнь, премудрость, сущностотворную и животворную и умудряющую причину тех, кто причастен сущности, жизни, уму, разуму и чувству» [439]. Поэтому вы, говорящие о другой тварной [божественности], поскольку не можете назвать таковой сущность, которая, как сверхоснованная в тайных, превосходит вся{стр. 140}кий смысл речи, то, стало быть, весьма злочестиво называете тварной саму в собственном смысле слова называемую так отцами божественность Божию, то есть зрительную и боготворящую Его силу и явленный благотворный Промысл, и злобно восстаете на нас, благочестиво проповедующих ее нетварной. Ведь мы говорим не об иных и иное производящих божественностях, — то есть сущностях, — высших и низших, но обо всех благих явлениях и выступлениях единого Бога и о благочестиво воспеваемых божественных именах [440] сущего превыше всякого имени, всякого явления и всякого пения, приносимого святыми ангелами и человеками.
19. ВАРЛААМИТ: Покажи мне, каким это образом у вас различные божественности являются одной?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Еще прежде доказательства единства, оставив [пока] в стороне другие нелепости, в каковые впасть угрожает опасность вам, [не только] богословствующим не по святым отцам, но и противоречащим тем, кто богословствует согласно с ними, обличу одну нелепость, лишенную какого бы то ни было преувеличения.
ВАРЛААМИТ: Какую же такую?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Не всякая ли причина как причина превосходит обусловленное [ею], и то, что в этом отношении не превосходит [другое], не может быть и его причиной?
ВАРЛААМИТ: Так. Ведь и «Отец больше Сына по причинности», будучи во всем остальном равночестен с Ним, как говорит и Григорий, прозванный по богословию [441].
{стр. 141}
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Не только Григорий, милый мой, но и Василий Великий говорит, что «по порядку Сын — второй по Отце, потому что Он — от Отца, и [второй] по достоинству, потому что [Отец] — начало и причина тем самым, что Он Отец Ему, и потому что через Него доступ и приведение к Отцу; а по природе — не второй, потому что божественность в Том и в Другом одна» [442]. Итак, поскольку то, что не превосходит, не является и причиной, а называется отцами не только невидимой, неименуемой и непричаствуемой, но также и именуемой, причаствуемой и видимой божественностью Божией, то, обвиняя нас в том, что мы называем, и притом согласно отцам, другую, то есть, сущность Божию, превосходящей — как причина и подательница — подаваемую от нее неизреченную благодать и именуемую зрительную силу, вы не возводите к этой Причине боготворящий дар. Стало быть, вы говорите о двух причинах и двух божественностях, взаимно разделенных друг с другом, и таким образом вводите два начала и поистине впадаете в злочестивейшее двубожие.
ВАРЛААМИТ: И кто же из отцов сказал, что нетварная сущность выше нетварной благодати? Ибо ты привел их слова, что [божественностей] две, а что есть высшая и низшая — отнюдь.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Подобает разумно внимать тому, что говорится, если хочешь уловить содержащуюся в словах истину. Ты же, кажется, не уловил силу сказанного только что. Но и чуть выше мы приводили великого Дионисия и божественного Григория Нисского, говорящих, что сущность неименуема, как сверхименная и превосходящая всякий [выражаемый] посредством речи смысл, тогда как все говоримое о Боге обозначает нечто из того, что {стр. 142} окрест нее, и что само именование «божественность» выражает собой не природу, а собственно зрительную силу Божию [443], и что называется божественностью и сверхименная сущность Божия, но не в собственном смысле этого слова. Так что, сверхименное выше именуемого, и сущность превосходит то, что окрест нее. Поэтому и великий Афанасий говорит [о Духе]: «то, что Он является Богом, вторично по отношению к природе» [444]. Также и Нисский: «если судове Его не могут быть испытаны, и путие Его не исследуются [445], и обетование благ превосходит всякое возможное предположение, то коль паче Само Божество по неизреченности и неприступности выше и превосходнее мысленно созерцаемого окрест Него» [446]. А великий Василий говорит: «Каковы же энергии Духа? Неизреченны по величию, неисчислимы по множеству. Ибо как помыслим то, что за пределами веков? Каковы были Его энергии прежде мысленной твари? Сколь многочисленны благодеяния (χάριτες) от Него по отношению к твари? Какова сила [обращенная] к грядущим векам? Поэтому, если и помыслишь что–либо запредельное по отношению к векам, то и это будет ниже Духа» [447]. Как же тогда не будет выше этой божественности, то есть, предвечной зрительной силы и энергии ведущаго вся прежде бытия их [448] Бога, которую великий Василий назвал низшей Духа, а великий Афанасий — вторичной по отношению к природе, называющейся притом в собственном смысле слова божественностью, сущей окрест божественной природы, как показал Нисский Григорий, — как же тогда не будет выше нее сущность Божия, сверх{стр. 143}именная, неизглаголанная, окрест коей суть предвечные силы и энергии, которая и сама также именуется божественностью [заимствуя это наименование] от своей энергии? Следует также привести и великого Дионисия. Ведь он очевиднее других называет божественностью Божией и обожение, которое тоже ниже сущности; называет непоколебимо и в то же время ясно, мудро и благочестиво, ибо в «О божественных именах» он говорит: «божественностью мы называем, в категориях изначального, божеского и причинностного, одно сверхначальное и сверхсущностное Начало и Причину всего; а имея в виду причаствуемое — подаваемую от непричаствуемого Бога силу, само–по–себе–обожение, причащающиеся коего являются и называются обожествленными (ένθεα)» [449]. А когда пишет к Гаию о том, каким образом Бог есть превыше богоначалия и благоначалия, то говорит [что это будет так], «Если под божественностью ты будешь разуметь боготворящий и благотворящий дар, по которому мы обоживаемся и становимся благими, — ибо если он является началом обожения для обоживаемых, то Тот, Кто сверхначален по отношению ко всякому началу, будет запределен и по отношению к так называемой божественности» [450].
21. ВАРЛААМИТ: Но эту же самую божественность он называет там «отношением» и «подражанием». Поэтому мы называем ее тварной.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: «Неподражаемым подражанием» [451] он назвал ее. Так что она не более является подражанием, нежели неподражанием (άμιμησια). Стало быть, она не тварная, несмотря на это. А на отноше{стр. 144}ние указывает многое из того, что относится к Богу. Ведь и само Божие Царство, которое нам обещано, будучи нетварным, является неким отношением. Ибо божественный Максим говорит: «Царствие Божие — это такая вещь, которая превыше веков; ибо не справедливо, чтобы века или времена опережали Божие Царство. И мы веруем, что оно есть наследие спасаемых» [452]. Но и мудрый в божественном Дамаскин учит, что на отношение указывает многое из говоримого о Боге, ничто из которого никто из имеющих ум не назовет тварным. Слыша же применительно к этому об отношении не помышляй о природном сродстве удостоившихся, но о сверхъестественном причастии через посредство Духа. Поэтому и сам он прибавил, что оно есть причаствующих, а не от природы способных к нему [453]. И ведь посредством этого причастия в Духе святые делаются чудесным подобием (μιμημα και ομοίωμα) Божиим, или, говоря словами божественного Максима, «живыми иконами Христа, и даже тем же, что и Он по благодати или уподоблению» [454]. Чудесно же и это отношение. Поэтому найдешь, что отцами благодать обожения именуется и безотносительной, как не имеющая какой бы то ни было силы в природе. Как же можно было бы сопричислить к тварным богоначалие, благоначалие, обожение, само–по–себе–обожение (αύτοθέωσις), божественность Божию и саму–по–себе–божественность (αύτοθεότης)?
22. ВАРЛААМИТ: Знаю и я богослова из Ареопага, воспевающего ее такими именами, и называющего ее боже{стр. 145}ственной силой и промыслом. Но знаю и назвавшего Бога подающим ей существование (ύποστάτην αυτής) [455], и не только ее, но и самой–по–себе–жизни (αύτοζωής) и тому подобного. Поэтому–то он и пишет божественному Тимофею, как если бы тот вопрошал его: «Что же, ты думаешь, называем мы самим–по–себе–бытием (αύτοείναι), если не саму–по–себе–жизнь, и то другое, что полагаем абсолютно и безначально существующим и первоначально осуществленным Богом?» [456] Так что мы, говоря, что создано Богом то, о чем он говорит, что оно осуществилось от Бога, и чего он полагает Бога Подателем существования, разве не одинаково мыслим о сем с великим [мужем]?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Ни в коей мере, ибо вы во многом не совпадаете с его безошибочным и божественным мудрованием.
ВАРЛААМИТ: Как и каким образом?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Потому что «осуществоваться» (ύφεστηκέναι) указывает на одно лишь существование (ϋπαρξιν), а не и на гропос существования. Ведь это одинаково можно сказать применительно и к сущему тварно, и к сущему нетварно от Бога. Поэтому и Василий Великий применительно к тому и другому пользуется [этим] словом, когда пишет в «Антирритиках»: «ведь Родивый капли росныя [457] не одинаковым образом осуществил капли и Сына» [458]. Он также употребляет его и по отношению к од{стр. 146}ним лишь нетварным. Ведь «[псалмопевец] говорит "Дух уст Божиих" [459], чтобы ты не счел Его чем–либо из внешнего и тварного, но прославлял бы как имеющего бытие (ύπόστασιν) от Отца» [460]. Еще же и в другом месте боговдохновенно богословствуя о Том же Духе, он говорит: «то имея признаком ипостасной особенности, что Он через Сына познается и от Отца получает существование (ύφεστάναι)» [461]. Также и Григорий Богослов во многих местах своих сочинений «осуществлением» (ύπόστασιν) называет предвечное бытие Сына [462]. Так что доказывающие, будто эти божественные силы являются тварными, не имея к тому никакого другого повода, кроме того, что и их Осуществителем является Причина всего, могли бы, пожалуй, на основании этих слов начать доказывать нам, что и Сын и Дух тварны. И даже того не смогли они понять, что ни одно из произведенных Богом из небытия [созданий] не способно в абсолютном и первоначальном смысле быть тем, что засвидетельствовал этот великий [муж] по отношению к божественным силам.
24. Но ни «самим–по–себе–бытием», ни «самой–по–себе–жизнью» никогда не могло бы быть названо что–либо {стр. 147} из числа сущих или живущих по образу твари, ибо каждое из этих живет и существует за счет причастности тем. Как же будет самой–по–себе–жизнью причастное жизни? Как же причаствуемое, но не причастное иного, будет тварью, когда все творения получили бытие посредством причастия? И еще важнее для доказательства того, что оные силы Божии являются нетварными, то, что он сверх того назвал их по преимуществу не сущими. Ибо, сказав про «подаваемые от непричаствуемого Бога силы», он прибавил: «коих причащаясь соответствующим себе самим образом, сущие являются и называются сущими, живыми и обожествленными» [463]. Всяко [он сказал это] поскольку оные силы выше сущих; ведь всеми причащающимися, получившими начало бытия, поскольку [сами] они не являются причастиями, причаствуемое [464] — или, иначе говоря, эти причастия и силы — никогда не начинало быть, согласно божественному Максиму [465], хотя согласно нему же «и от всех причаствуемых Бог бесконечно сверхотделен бесконечное число раз» [466]. А если исследуешь, то обнаружишь большое различие между причащающимися их, которое вполне поймет тот, кто прочитает недавно изданные нашими отцами сочинения.
25. ВАРЛААМИТ: Я хочу, чтобы ты вот что прояснил мне: как же, когда святые таким образом, как это было показано, говорят о двух различных божественностях, мы говорим, что почитаем во Святой Троице одну божественность?
{стр. 148}
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Должно было бы теперь тебе прийти в голову, что и латиномудрствующими являются те, кто называет боготворящий дар Духа тварным. Поскольку же ты настаиваешь, требуя ответа о единственности божественности, [то скажу] одна, друже, существует божественность у трех Лиц, и никто из стремящихся жить благочестиво никогда не говорил иначе. А о том, что ее различие нисколько не препятствует единству, ты можешь ясно, мудро и кратко научиться от великого Василия. Ибо он пишет врачу Евстафию, предварительно определив, что наименование божественности в собственном смысле слова содержит указание на зрительную и деятельную силу, и что сущность Божия также называется божественностью как причина [этой силы], и сначала явственно показав таким образом различие сущности и энергии, затем говорит: «но хоть природу Божию назовет кто божественностью — одна природа у Трех; хоть энергию наименует кто божественностью — одна у трех Лиц энергия» [467]. Таким образом мы покланяемся единой Триипостасной Божественности, но не как чуждой благодати, силы и энергии, чтобы неисторжимое было бы ничуть не отличным от выступления Божия, и явное — от сокровенности, ибо утверждать такое пристало лишь безумным. И как мы говорим об общей силе и премудрости Отца, Сына и Духа, хотя и Сына называем Силой и Премудростью Отчей, но самоипостасной, и, однако, почитаем применительно к Всевышней Троице только одну премудрость и силу (ибо и ипостасная (ένυπόστατος) Божия Сила и Премудрость едина, и хотя бы кто говорил об общей для трех Ипостасей, она тоже одна), так же и божественность почитаем одну у Троих. Ибо о какой бы ты ни сказал, она будет одной у Троих. Сущность — самобытна (αύθύπαρκτος) и абсолютно непостижима, а сила, естественно сущая окрест нее и посильно уразумеваемая нами из творений, надлежащим об{стр. 149}разом называемая и воспеваемая, — [исходя] из произведенного ею из небытия, содержимого [в бытии] и изменяемого к лучшему, — как промыслительная, творческая и соделывающая божественные дела (θεουργικός), наблюдательница и воспитательница всех, «ибо произведения, — говорит великий Василий, — служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на саму сущность» [468].
26. ВАРЛААМИТ: Но вы и эту общую соделывающую божественные дела силу и благодать называете воипостасной (ένυπόστατον).
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Но не самоипостасной (αύθυπόστατον), — да не будет сего, — и следуя в этом отцам. Ведь они называют свет боготворящей благодати воипостасным, но не в том смысле, в каком вы худо это понимаете. Но поскольку «воипостасное» (ένυπόστατον) — слово со многими значениями, равно как и «неипостасное» (άνυπόστατον) [469], то они называют благодать обожения {стр. 150} ипостасной не как «самоипостасную», но как пребывающую в тех, в кого вселяется, а не подобно природе молнии и грома возникающую в распаде и являющуюся и тут же исчезающую, ибо тем, кому она воссияет, — говорит [святой Григорий Нисский], — «доставляет постоянный и непрекращающийся свет» [470]. Но уделим еще внимание единству божественности. Что, разве почитаемый нами Дух не является единым от Троицы? Но мы называем Духом и благодать Духа, которая является общей для Отца, Сына и Духа. Дух же есть и Сам покланяемый в Троице Бог [471]. Но ведь разве из–за этого мы затруднимся поклоняться единому Духу или кто–нибудь обвинит нас, будто мы говорим о многих покланяемых духах?
ВАРЛААМИТ: Отнюдь нет.
27. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Стало быть, зная таким образом, что божественностью называется и Божия сущность, и Божия энергия, мы ничуть не менее являемся служителями единой божественности. Ведь Исаия говорил и о семи духах [472], которые другой пророк назвал семью очами Божьими [473]. А божественный Максим говорит, что как в Боге они естественно пребывают в Сыне и Слове Божьем. [474] И как семь духов не отменяют единственность Духа, — ибо они суть выступления, явления, силы и энергии единого Духа, — так и разделением божественности (τω διηρημένω της θεότητος) не отменяется ее единственность, потому что {стр. 151} едина божественность трех Ипостасей, то есть природа и сущность — свехсущностная, простая, невидимая, непричаствуемая, абсолютно непостижимая умом. Если же святыми и говорится о некоей иной божественности энергий, будь то об одной или двух, или же многих, — ведь и вездесущность (τό πανταχού είναι) имеет наименование божественности от [глагола] «бежать» (θείν) и как бы «повсюду достигать» (φθάνειν πανταχόσε); и «бытие нигде» (τό μηδαμού είναι) от того, что Он как бы «бежит», чтобы убежать отовсюду (από του θέοντα, ώσπερ διάφευγειν πανταχόθεν); и Божия светлость, которую и апостолы видели на горе и которой ныне святые причащаются отчасти как в обручении, а в будущем веке причастятся в совершенстве, называется божественностью от [глагола] «αίθειν», то есть «жечь» (καίειν) и «истреблять» (αναλίσκειν) всякую гнилость; и всеведение — от созерцания Богом (παρά τό θεάσθαι πάντα τον Θεόν) всех сущих прежде бытия их [475]; и промышление (τό προνοείν) — от наблюдать (έφοράν) и к тому же боготворить (θεοποιεΐν), — то все они суть выступления, явления, силы и энергии той единой божественности, естественно и неотъемлемо присущие ей, каковые если кто отделит от нее и низведет до уровня твари, то тем самым низведет и ее, или скорее сам повредится в отношении ее почитания, как это, — увы! — случилось со сделавшим так Варлаамом, и с вами, учившимися у него и имевшими его в качестве учителя в божественных [предметах].
28. ВАРЛААМИТ: И как же [тогда] некие из причтенных [476] к Церкви Христовой и посвятивших свой досуг [священным] словесам, ни ему прежде, ни нам ныне не противоречат?
{стр. 152}
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Глупость и безумие — лукавые родители лукавейших ересей. Ибо когда кто, пренебрегая некими из божественных [словес], затем не только отнюдь не покоряется познавшим [истину], но и будет восставать против них, то прельщает сперва сам себя, а затем и всех последующих [ему]. Более же многочисленны [таковые] сейчас, потому что почти вси своих си ищут, а не яже Христа Иисуса [477], и то, что [оказывается] у них в руках, — будь то словеса или положения (αξιώματα) [478], хотя бы то и священные, — они превращают в житейский прибыток и повод для славы от человеков [479]. Что же из этого интересует таковых? И к тому же, когда та, которую вы, — ввиду того, что не от истины имеете укрепляться, — поставили во главе своей партии (συμμορίας), облечена именем власти и кучей богатства [480] и готова, по слову Сираха, противопоставить [аргументам противников свой общественный] вес (άνθιστάναι την όλκήν) [481], и тем более во время гражданской смуты, которое вам представилось в качестве подарка судьбы, подобно недуговавшим некогда [ересями] злочестивого Севира и несчастного Евтихия. Ибо они, воспользовавшись моментом, когда против Зенона восстал брат его тещи Верины Василиск, и [государственные] дела во многом пришли в замешательство, поскольку царь тогда почти без борьбы {стр. 153} уступил власть тирану, отвергли божественный Собор [бывший] в Халкидоне и убедили [царя] составить указ, повелевающий, чтобы со всевозможной властью был анафематствован Томос святого Льва, папы Ветхого Рима, который был принят как правило благочестия Халкидонским и прежде него Эфесским Собором [482], которые оба были из числа семи [Вселенских Соборов], и один занял в них место Третьего, а другой — Четвертого, и чтобы писания божественного Кирилла, утвержденные этими [Соборами] и посвященные затрагивавшимся на них вопросам, сжигались бы, если будут [где–либо] найдены. Предлог же [был у них] тот же, что и у вас теперь: ведь достаточно, — говорили они, — того, что [написано] у святых, и нет нужды заново богословствовать и вносить уточнения, исследуя то, что недоступно многим. Разве и вы не восприняли то же, что и они, тщание применительно к нынешнему смущению? Но ведь возвысится вскоре и прояснится с Божьей помощью вместе с миром и истина, ибо Сам Бог есть заповедаяй спасения Иаковля [483].
29. ВАРЛААМИТ: Мира и истины кто же не желает? Так что не клевещи на нас, будто мы радуемся неурядицам.
Скажи же мне [лучше] вот что: разве не нелепо даже слышать, как обсуждают некие две божественности?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: И кто же это, кто говорит такое? Ведь и те, кто называет Духом и саму ипостась, и благодать {стр. 154} Духа, а также именует энергии Духа семью духами, не почитают двух или многих духов. Таким же образом и богословы, назвавшие божественностью и боготворящую благодать Божию, и некоторые из иных энергий Божиих, и мы, согласные с этими святыми, не две или много почитаем божественностей, но одну, которой [принадлежит] благодать и энергии. Если же обвинители благочестиво мудрствующих и говорящих возвещают это народным массам, то неужели мы отступим из–за этого от безопасного согласия со святыми отцами? Никогда! Ибо и монофизиты клеветали на признающих во Христе две природы, будто они почитают двух сынов Божиих. Савелий, Арий, Аэтий и Евномий и те, кто был согласен с ними, приписывали троебожие тем, кто и Сына проповедовал истинным Богом, и равно Дух Божий, и двоебожниками, дразнясь, называли здравствующих по отношению к единому Сыну те, кто сами недуговал и в отношении обоих. Что же? Разве из придерживавшихся в разные времена благочестивого учения отказывались одни говорить о двух природах воплотившегося Бога, а другие — называть нетварным Богом Сына и Духа Божия, чтобы не подпасть под обвинения в двубожии или троебожии со стороны худо мудрствующих? Отнюдь. Так невозможно и нам выступить когда–либо из [границ] единомыслия с отцами из–за насмешек неких из числа нынешних, чтобы согласно с ними не называть нетварной божественностью боготворящую Божию благодать и энергию. И тем более, когда от ее отвержения усиливаются столь многочисленные и столь лукавые ереси.
30. ВАРЛААМИТ: Но не соглашающиеся с тем, что она является нетварной (ибо мне, сказать по правде, кажется, когда я тебя слушаю, что ты говоришь истину), говорят, называя тварной боготворящую благодать и энергию, что {стр. 155} нетварная благодать и энергия тождественна и неотличима по отношению к сущности Божией, почему и будучи спрашиваемы некими: называют ли они тварной благодать Божию, предают анафеме называющих ее тварной, имея в виду сию, являющуюся тождественной и неотличимой по отношению к сущности Божией, а если какая благодать или энергия будет каким–либо образом отличной от сущности Божией, ту называют тварной, а всякого, кто не так говорит, называют творящим Бога сложным [состоящим] из божественной сущности и энергии.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Говорящие, будто у Бога энергия неотличима от сущности, говорят, что Он обладает не сущностью и энергией, а одной лишь энергией или одной лишь сущностью. Ведь если между ними нет никакой разницы, то как они скажут, что Бог обладает и тем, и этим, если только они не говорят, что они присущи Богу как пустые имена, чуждые [обозначаемых ими] вещей? Стало быть, вводя слушателей посредством тавтологии в заблуждение, будто учат об обеих, они в действительности считают Бога бездеятельной сущностью или лишенной сущности энергией (ούσίαν άνενέργητον ή ένέργειαν άνούσιον).
ВАРЛААМИТ: Они говорят, что Бог является деятельной сущностью (ούσίαν ενεργή), но не имеет иной энергии, кроме сущности, чтобы Ему не быть сложным.
31. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Смотри, как бы не пустой звук слова «деятельность» (τό ενεργές) они уступали Ему, замышляя и этим ввести в заблуждение собеседника; ибо божественный Максим говорит, что «как не возможно существовать без существования, так невозможно и действовать без энергии» [484]. Так что они, возражая против божественной {стр. 156} энергии, и посредством того, что называют ее неотличимой от сущности, сливая ее с ней, сделали Бога бездеятельной сущностью. И не только это, но и само бытие Бога совершенно отвергли и стали безбожными в мipe: «ибо если отнять [у Христа] божественную и человеческую энергию, — говорит тот же Максим, — то [Он] не будет ни Богом, ни человеком» [485]. Так что со всей необходимостью впадет в безбожие тот, кто говорит, будто у Бога энергия неотличима от сущности Божией, ибо только от собственных [Его] энергий познается, что Бог существует. Итак, с отвергающим божественные энергии и не исповедующим их различие по отношению к сущности по необходимости случится то, что он не будет знать Бога. Но поскольку и великий Василий во многих местах [своих сочинений] показал, что «никакая энергия не является самостоятельной (αύθυπόστατος)» [486], то говорящие, будто энергия ничем не отличается от сущности Божией, превзошли в злочестии и Савеллия, ибо он делал неипостасными только Сына и Духа, а эти делают неипостасной триипостасную сущность Божию.
32. ВАРЛААМИТ: Но они предлагают и некие речения святых, гласящие, что Божия энергия и сущность — одно. Неужели же и святые впадают тем самым в те же несуразности?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Отнюдь.
ВАРЛААМИТ: Каким же образом?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Потому что они говорят «одно», но не неразличимое, то есть одно и то же и не одно и то {стр. 157} же, согласно разным образам [выражения]. Поэтому ты найдешь, что иногда они говорят «то же самое», а иногда «иное», поскольку существует и то, и другое. И зная это, мы, когда слышим их, отождествляющих это, не забываем и о различии. Когда же, в свою очередь, [слышим их] разделяющих [эти понятия], знаем из других [их высказываний] о единстве. А тот, кто не так это понимая и принимая, будет противодействовать сам себе, впадая в диаметрально противоположные [одно другому] бедствия, как это случилось с Савеллием по отношению к Арию. Ибо Арий, услышав [слово] «болий», сказанное об Отце, не заметил одновременно с ним [сказанное] в другом месте о единстве и равночестности. А Савеллий, услышав «едино», не уразумел явно провозглашаемое во многих других местах богодухновенных Писаний различие между Причиной и Теми, что [произошли] от Нее.
33. ВАРЛААМИТ: И как же тогда светлейший Нисский светильник Григорий провозгласил, что «нет никакого различия между нетварным и нетварным» [487]?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: В смысле нетварности нетварное не имеет различия по отношению одно к другому, а не различаться ему по отношению одно к другому на причину и обусловленное причиной — это свойственно говорить Савеллию или эллинскому многобожию. Ведь тогда есть либо многие начала многих нерожденных и беспричинных существ, либо абсолютно одно, так что даже нетварный Сын вовсе не будет отличаться от нетварного Отца по ипостаси или как причиненное от причины. К тому же подобает смотреть и о чем речь, и что есть это нетварное, о котором сказано, что у него нет никакого различия с нетварным. Ведь {стр. 158} если речь идет о божественных энергиях или божественных ипостасях, то невозможно, чтобы был причислен к благочестивым говорящий, что они не различаются по отношению друг к другу и к сущности, если не считать того образа [единства], о котором мы сказали. А если о божественной сверхсущественности идет речь, как и у Нисского светила Григория, то не только в смысле нетварности нужно соглашаться с тем, что нет никакого различия, но и во всем, ибо единая сущность Божия не допускает по отношению к себе самой никакого различия. Ведь одно, как одно, является абсолютно неделимым.
34. ВАРЛААМИТ: Мне кажется, что ты и здесь весьма верно угадываешь истину. И не думаю, что кто–нибудь из стремящихся быть благочестивым не послушает [сказанного], но у тех, кому хочется спорить с вами, не кончаются изречения, подтверждающих [их точку зрения], ибо еще есть такие, опираясь на которые, они говорят, что нетварная энергия ничем не отличается от божественной сущности.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Итак, они говорят, будто не имеет божественной энергии божественная сущность, так как кроме нее нет ничего, если ничто ничем не отлично от нее. Но предоставь для исследования что–либо из того, что они еще говорят, что, как ты думаешь, имеет силу.
ВАРЛААМИТ: [Вот тебе изречение] Дамасского отца, пишущего, что «Божество — просто и несложно; а составленное из многих и различных [частей] — является сложным. Итак, если нетварность, безначальность, бестелесность, благость, творческое [начало] и тому подобное мы назовем сущностными различиями в Боге, то составленное из стольких [частей] будет не простым, а {стр. 159} сложным» [488]. И поскольку Дамасский отец пишет так, они говорят, что он справедливо называет не отличающимися божественную сущность и божественную энергию, чтобы не делали Бога сложным из многих и различных. Таким образом и все отличное от божественной сущности они считают непременно тварным и противоречат вам, вводящим различие в Боге между сущностью и энергией.
35. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Теперь, полагаю, и применительно к ним правильно будет сказать то же, что и Господь изрек по отношению к саддукеям, что они прельщаются не ведуще Писания, ни силы Божия [489], ибо они совершенно отвергли сию, поступая подобно Савеллию, Арию и прежде и после них бывшим защитникам лукавых ересей, и подобно им пострадали. Ибо все они веровали не во все богодухновенное Писание, но, принимая некоторые его части, а в отношении остального имея уши словно бы заткнутыми, они безумно выступили против признаваемого всеми единого благочестия, противопоставив друг другу слова святых и Духа, и вырванными ими [из контекста местами] злоупотребляя и перетолковывая их и приводя против благочестивых. Ибо Савеллию, когда он услышал от святых, что Сын не является другим богом по сравнению с Отцом, подобало бы стремиться услышать больше и узнать, не является ли Он иным в другом смысле. Он бы тогда услышал, что [Он является иным] по ипостаси. Α он, словно глухой к возвещающим это речениям святых, первым придумал сокращение (συστολήν) божественности, объявив абсолютно неотличимыми Отца и Сына. Таким вот образом и эти, услышав теперь у Дамасского отца, что «нетварность, безначальность, бестелесность, благость, творческое {стр. 160} [начало] и тому подобное мы не называем сущностными различиями в Боге», должны были исследовать и то, как подобает о них говорить и мудрствовать, а не вводить, перечеркивая другие его и иных святых речения об этом, новое стяжение, сокращение и усечение божественности не меньшее савеллиева, называя как это, так и всякую другую божественную энергию неотличимой от сущности Божьей. Таким же образом и Арий не был бы презираем, если бы вместе с различием между Отцом и Сыном охотно послушал бы и о единстве. Ибо тогда не сопричислил бы от начала сосуществовавшего с Отцом к получившим начало, подобно этим, которые теперь как бы низводят до уровня твари изначально сущие окрест Бога энергии, когда случается им услышать, что они отличаются от божественной природы. Хотя сложение, которое они выставляют в качестве предлога, впадая в таковое злочестие, можно скорее увидеть получающимся, когда говорят, что естественно созерцаемое божественной сущности не отличается от нее. Ибо божественный Кирилл говорит евномианам, которые тоже говорят, будто бы Бог из–за этого сложен: «если вы думаете, что Бог становится сложным из–за того, что имеет природу и суд, то есть, воление, то обратите внимание и на то, что Отец естественно имеет [свойство] рождать и также имеет [свойство] творчески создавать через Сына, и не является из–за этого сложным, ибо эти [свойства] суть плод одной и той же природы. То же самое имеет силу и относительно нетления, невидимости и всего того, что присуще божественной природе» [490]. И еще: «если все, что только существует у одного лишь Бога, всяко будет и Его сущностью, то Он будет у нас слагаться из многих сущностей; ибо много есть такого, что только у Него существует по природе и ни у какого иного из сущих. Ведь божественные Писания говорят о {стр. 161} Нем и "Царь", и "Господь", и "нетленный", и "невидимый" и к тому же тысячи других вещей. Так что, если каждое из присущих Ему [свойств] будет возводиться в ранг сущности, то как не будет сложным Простой? А так думать — верх безумства» [491]. Так что свойства (εξεις) и способности ни [сами] мы не называли [сущностью], ни от отцов научились [называть их так] применительно к Богу, и также не сущностными различиями, поскольку не много божественных сущностей. Но мы навыкли от отцов, что у единой и простой сущности святой и покланяемой Троицы есть много энергий, и что все они — нетварные. Так что и ты, если хочешь быть благочестивым, то нетварность, безначальность, бестелесность, благость, творческое [начало] и тому подобное не называй ни сущностными различиями в Боге, ни качествами, но и не сущностями, а тем, что окрест сущности, поскольку сам Дамаскин и прежде него великий Афанасий, перечислившие все таковое, говорят, что это не природа, а то, что окрест природы [492]. А великий Василий назвал их не воипостасными энергиями Духа, извечно Ему присущими [493]. Также и в другом месте он говорит: «слыша о Благодетеле, Судии, Благом и Праведном и обо всем ином, тому подобном, мы научились различиям энергий; а природу Действующего мы отнюдь не можем познать через уразумение энергий» [494].
36. Впрочем, что они и нетварны, и не неотличимы, как утверждают эти, от сущности, ясно и из того, что ты сейчас привел, ибо сама безначальность и нетварность не {стр. 162} тварна, хотя и не является сущностью. Итак, то, что не является сущностью, как будет не отличаться от сущности? Быть может, они и саму нетварность и безначальность не побоятся назвать либо божественной сущностью, как Евномий — нерожденность, либо тварным, так как это не сущность? Мы же и о вечности, и благости, сопричтенных к нетварному и безначальному, говорим, что они и нетварными являются, и не сущность. И что я говорю — «вечность» и «благость»? Ведь саму простоту (τό απλούν), ради которой они все естественно присущее Богу называют нисколько не отличающимся от божественной природы, мы признаем нетварной, но не признаем природой Божией, «ибо простота не является Его природой» [495], как говорит богослов Григорий. Хотя, будучи творцом [созерцаемой] в умах и телесах естественной простоты, Бог обладает простотой как естественно присущей энергией. И тот же самый богослов, и Сына назвав «началом», говорит: «но и это — начало — не природа Его, как и для Безначального — безначальность» [496], хотя Бог, будучи творцом естественного начала [созерцаемого] в каждом [творении], и обладает началом как присущей Ему энергией.
37. Таким образом, из многих [свидетельств] ясно, что не является сущностью Божьей нетварная энергия. Она могла бы быть названа «сущностью» как сущностотворная, и «природой» — как по природе присущая Богу, и это было бы согласно с богословами, ибо «природой, — говорит [Ареопагит], — для Бога является [свойство] производить и сохранять (σώζειν)» [497]. А расширять значение каждого {стр. 163} из имен необходимо тому, кто стремится достичь истины. Ибо у нас речь о сверхпребывающей в сокровенности сверхсущественности (περί της έν άποκρύφοις ύπεριδρυμήνης ύπερουσιότητος), поскольку это от нее, — как мы утверждаем, — отличаются божественные воссияния и энергии. Ибо тогда как она пребывает совершенно непричаствуемой, невыразимой и неименуемой, Бог многообразно познается и причаствуется посредством этих [энергий], являющихся абсолютно неотделимыми от нее. Ибо в сущности и энергии — один Бог: Отец, Сын и Дух Святой.
38. ВАРЛААМИТ: Достаточно об этом. Следует тебе и все прочие препоны удалить с пути, разрешая все антитезисы, ибо так ты разом одержишь большую победу, [подвизаясь] за истину благочестия.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Что ты говоришь? Мы душу свою с помощью Божьей положим за истину; и [мы ли] не захотим потрудиться в слове?
ВАРЛААМИТ: Итак, каким образом великий Василий говорит, что все говоримое и помышляемое в отношении Бога указывает на одно [и то же]? Ведь он пишет в Послании к Евстафию, что «все боголепные смыслы (νοήματα) и имена равночестны друг другу в силу того, что по значению (σημασίαν) нисколько не противоречат друг другу в отношении субъекта (ύποκειμένου). Ибо не к иному какому–то субъекту направляет [нашу мысль] именование "Благой", а к иному — "Мудрый", "Сильный" или "Праведный", но какие бы ты не произнес имена — ими обозначается одно [и то же]. И если скажешь "Бог", то укажешь на Того же, Кого подразумевал ты и посредством прочих имен» [498]. А в Антирритиках к Евномию он {стр. 164} говорит: «и таким образом, если кто тщательно рассмотрит каждое из имен, то найдет различные представления (έπινοίας) об одном и том же субъекте, но сущности подлежащем всем [этим определениям]» [499].
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Это даже не назвать препонами, если не называть и свет дня вызывающим слепоту, поскольку для сов он бывает таковым по причине слабости их зрения. Но каковы козни лукавого! Ведь то, чтобы в этих [словах] не уловить мысль пишущего, бывает от чьей–либо неспособности или неправильного умонастроения. А то, чтобы допустить себе уклониться в противоположное учение, очевидно, происходит от действия лукавого духа, будучи прямым противопоставлением тщанию святых и ухищрением, стремящимся обратить на них выпущенные ими в противника стрелы. Пожалуй, и теперь эти [еретики], словно некие палачи, обступили их со всех сторон, отсекая и мучая заключающиеся в их писаниях язык, руки и самый ум, хотя они и пребывают высшими этих козней не только волею (γνώμην), которую и тогда сохранили непреклонной подвергшиеся оным козням, но и всем остальным, ибо они были непоколебимы. Так что возможно тому, кто этого желает, возвести к ним мысленный взор и усмотреть у них неискаженные смыслы, по слову Соломона: вся права суть разумевающим, и проста обретающим разум [500]. Ведь великий Василий говорит, что из божественных имен «одни суть [обозначение] отношения, другие — достоинства, иные — энергии; а обозначением сущности не является ни одно» [501]. А эти клевещут на них, будто они все говорят ровно наоборот, что, дескать, ни одного нет из произносимых применительно к Богу имен, которое бы не означало то же самое, и не являлось бы обозначением божественной сущности. И он же показывает эти [их] слова тождествен{стр. 165}ными Евномиеву злославию. Ведь есть места в обращенных к Евномию Антирретиках, где он приводит его речь, ясно показывающую это, а есть — где выводит ее, показывая верх нелепости, из им написанного. Ибо он говорит: «Если вовсе ничего Евномий не умозаключает по [мысленному] представлению, чтобы не показаться чествующим Бога человеческими наименованиями, то все, что говорится о Боге, он будет равным образом признавать сущностью. И если все это относится к одному значению, то по всей необходимости имена будут равносильны друг другу, как [это бывает] у многоименных. И что может быть неуместнее такого слияния, когда, отнимая у каждого имени собственное его значение, законополагают противное общему [слово]употреблению и учению Духа?» [502] И еще: «если, собрав все божественные имена, заключим их в сущность, то покажем Бога не только сложным, но и составленным из неоднородных частей, потому что каждым из сих имен обозначается нечто иное» [503]. Это и подобное этому таким вот образом говорит великий Василий. А утверждающие противное ему и нам в этом противящиеся творят нечто подобное тому, как если бы кто приписывал свету свойственное тьме (τα του σκότους), будучи сам слеп (σκοτεινός) относительно света.
40. Впрочем, этот великий [муж] многажды сказав, что «явное сумасшествие — говорить, что каждому имени не соответствует особое значение» [504], и, быв за эти слова злонамеренностью Евномия обвинен в том, что он вводит многобожие (как и нас обвиняют в том же эти новоявленные евномиане), и, защищая себя и нас, говорит, что хотя и все боголепные имена по своему значению много{стр. 166}численны и различны, и бывает, что допускают различное толкование, но по отношению к Тому, применительно к Которому они произносятся и Которого являются именами, [к Тому] Который является Богом, они равночестны друг другу. Ибо не к иному какому–то богу направляет [нашу мысль] каждое из них, но произносящий их указывает посредством всех них на одного [и Того же] Бога [505]. Хотя, научая следующим после этого изречением [506], каким образом [пребывает] один Тот, окрест Которого все то, что обозначается именами, он говорит, что это потому, «что по сущности для всех них один Субъект» [507]. «Ибо как жито (σίτος), — говорит он, — будучи по ипостаси некоей одной вещью, по отношению к созерцаемым в нем разным качествам переменяет [словно одежды] разнообразные названия, становясь и "семенем", и "плодом", и "пищей", и чем только не становится, будучи так именуемо. Подобным же образом и Господь Сам по Себе является тем, что Он есть по природе, а именуясь еще и по различным энергиям, не одним обладает наименованием, но сообразно каждому понятию, возникающему у нас от Его действия, получает имя» [508]. Также и божественный Григорий Нисский тем же устыдил Евномия, попытавшегося напасть на великого [Василия], написав: «Итак, в чем же посредством сказанного обличается наше слово, провозгласившее, что согласно различиям энергий и [различному] отношению к тем, к которым эти энергии прилагаются, возможно многие наименования употреблять применительно к сущему единым в смысле субъекта Сыну Божьему, как и жито, будучи едино, разделя{стр. 167}ется на различные именования [исходя] из разнообразных о нем понятий» [509]. А великий Дионисий сказав о многих и различных выступлениях Божиих, и что к ним относятся многочисленные и различные божественные имена, воспеваемые нами, затем говорит, что не иным и иным является каждое из них, но все они — одного Бога [510]. Ибо [и] умом является и каждая из наук, и судьей и промыслителем является человеческий ум для низших его, но и по сущности он подлежит всем этим энергиям, будучи по ней единым. И наш ум, стало быть, имеет благоприобретенное [свойство] мыслить, становясь таким от того, что узнает [что–либо] посредством некоего опыта или научения, или, иначе говоря, претерпевая [воздействия]. Бог же не от претерпевания, ибо Он не получает никакого прибавления, но всегда будучи Таковым, показывается нам Таковым [исходя] из энергий — не только Отец, но и Сын и Дух Святой. Ибо все, что имеет Отец, тем же самым является и Сын [511], как и Сам обладающий тем же, за исключением ипостасных особенностей, а также и Дух [512]. И значит, как наш ум, будучи невидим для чувства и бестелесен, поскольку не допускает в этом отношении никакого прибавления или убавления, не является поэтому сложным, так и Бог, извечно будучи Благим, Мудрым, Промыслителем и не допуская в этом отношении никакой перемены, не может на основании этого быть назван сложным. Такой смысл имеют и слова великого Василия, и так он оправдывается за себя и за нас, хотя бы и думали неспособные видеть в сказанном смысл и приводящие это против себя самих, что приводят против нас.
{стр. 168}
41. ВАРЛААМИТ: Но не допускающие в отношении этих вещей различия приводят и Евномия, призывающего не слушать соединяющих энергию с сущностью, и осуждают вас, как соглашающихся с ним.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Евномий называл энергией Отца Сына и гнушался объединяющими Его с Ним по сущности, будучи сам поистине исполнен скверны. Так что это не имеет никакого отношения к нам; ведь у нас речь об общих божественных силах и энергиях Отца, Сына и Духа. Но что бы ни называл Евномий энергией, он называл это и тварным, а нетварной он называл лишь сущность, и все нетварное — сущностью. Как же тогда не был он против истины и нас, подвизающихся за то, чтобы показать нетварной энергией не сущность, а божественное воссияние? Как же не будет он поистине согласным с этими, отрывающими от божественной сущности и низводящими на уровень твари так или иначе отличающееся от нее воссияние и энергию и все нетварное почитающими, как и он, сущностью? Что же, и Савеллия назовем хорошо соединяющим, раз Евномий порицает соединяющих? Отнюдь нет. Ибо можно и соединять худо энергию с сущностью, как [это делают] последующие Варлааму, и разделять благочестиво, а не как Евномий. Хотя бы даже и энергией Отца назвал кто Сына в ином смысле, Он будет и одно и не одно с Отцом: одно по сущности, и не одно — по ипостасям. А у нас речь об общей энергии Отца, Сына и Духа, благодаря которой мы знаем, что Бог есть.
42. ВАРЛААМИТ: Эти энергии, из которых Бог познается, они явно считают тварными, и вообще утверждают, что эти энергии суть воздух, земля, море и тому подобное. Ибо они говорят, что Бог познается из одних лишь творений, а нетварную энергией называют существующей наравне с сущностью и непознаваемой, так как она во всем тождественна ей.
{стр. 169}
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Итак, поскольку про всякую энергию, которая не является тождественной и неотличимой по отношению к сущности Божьей, они говорят, что она является тварной, то давай теперь мы при помощи одного из святых постыдим их и изобличим в зломыслии, дабы не удлинять [понапрасну наше слово]. Поэтому пусть их устыдит великий и мудрый Василий, который пишет в Антирритиках: «как не смешно говорить, что творчество есть сущность; промышление — опять сущность; предведение — опять то же самое; и вообще всякую энергию почитать сущностью?» [513] Но не будет ли много более смешон тот, кто это творчество, промышление и предведение, как являющиеся божественными энергиями и одновременно иными по отношению к Его сущности, будет считать тварными? Увы! Каковым нечестием и сколько душ наполнили, словно черпая его из своего резервуара, те, кто низводит до уровня твари нетварные энергии Божии, и выставляет злочестивыми и многобожниками признающих различие между нетварной сущностью и энергией; ибо посредством каждой энергии они соделывают тварью Бога и прямо оскорбляют самих Божьих святых. Мы же еще послушаем богоглаголивого: «мы говорим, что знаем величие Божие, силу, мудрость, благость и промысл, с которым Он заботится о нас, и справедливость Его суда, а не саму сущность» [514]. Пусть скажут теперь новые богословы: что из этого воздух, что же земля и что — море? Ведь познаваемое нами различается от не только нетварной, но и абсолютно непостижимой сущности Божьей. Но обратим внимание на дальнейшее. Чуть ниже он говорит: «энергии Его многоразличны, а сущность проста» [515]. Слышал и об еще одном различии между нетварной сущностью и нетварными Божьими энергиями? И еще: «мы же говорим, что {стр. 170} познаем Бога нашего от энергий, а что приближаемся к Его сущности — не утверждаем» [516], то есть, из прежде поименованных им мудрости, справедливости, величества, благости, предведетельной, творческой и промыслительной силы и энергии и тому подобного. Но разве что–либо из этого является тварным? Что же [тогда означает] следующее [предложение]: «ибо энергии Его к нам нисходят, а сущность Его пребывает неприступной» [517]? Какая из стихий или что из состоящего из них, или из связанного с ними по природе, нисходит свыше? А о том, откуда [следует, что] мы познаем нетварные энергии, но не нетварную сущность, послушай опять его же [слова]: «ибо произведения служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на самую сущность; и даже самую силу создателя они не обязательно являют полностью» [518]. Поэтому говорящие, будто нетварная сущность — абсолютно то же самое, что и нетварные энергии, делают, кажется, и ее подобно тем постижимой (καταληπτήν) и причаствуемой.
43. ВАРЛААМИТ: Они говорят, что Бог, будучи неделимым и простым, весь причаствуется причащающимися. Так что причащающееся причащается и сущности Его, и энергии. Если же не так, то Бог, причаствуемый по энергии, но не по сущности, будет делимым.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Чего же ради тогда будет еще отвращаться кто–либо от мессалиан, если не отвратится и от их нынешних единоверцев? Ибо это именно их галиматья, будто бы достигшие крайней, по их понятию, добродетели, причащаются сущности Божией. Ныне же эти показали, что считают для себя вопросом чести превзойти злоумие {стр. 171} тех и, вовсе не обращая внимания на отцов, — недвусмысленно говорящих, что по сущности Бог является для всех абсолютно непричаствуемым, а причаствуемым становится другим образом, — полагают Его по сущности причаствуемым для всех. И предлог [у них для этого] как будто бы благоприличный: «Да не приключится с Богом, — говорят они, — разделения, когда Он будет по одной части причаствуемым, а по другой — нет». Так, значит, делимым, что ли, показал Его сказавший чуть выше, что знает силу Его, благость и мудрость, а не саму сущность?
ВАРЛААМИТ: Отнюдь нет, ибо и однозначно проповедавший Бога простым — это великий Василий.
44. ПРАВОСЛАВНЫЙ: Итак, зная Его энергию, но не сущность, мы не умаляем чрезвычайность Его простоты; а причащаясь Его энергии, но не сущности, делаем Неделимого делимым? Слышал ли ты, как он же сказал и что «энергии Его многоразличны, а сущность проста» [519]? Так что, как разнообразящийся по энергиям, по сущности не разнообразится и не делится, так и причаствующийся по энергиям не будет причаствуем по сущности. А поскольку Бог и причаствуется разнообразно, — ибо каждое из сущих причащается Его различным образом, — то мы и будем причащаться по Его энергиям, по которым Он, конечно же, и разнообразится, а по сущности мы не причастимся Его, ибо по ней Он никоим образом отнюдь не разнообразится. Тем не менее, мы знаем Его благость, силу и мудрость. До какой же степени мы можем знать каждую из них? Ибо как ограниченное познание обымет собой оную бесконечность или, лучше сказать, бесконечности оной премудрости, силы и благости? Но и «на самой, — говорит [Григорий Богослов], — {стр. 172} горе является (φαντάζεται) Бог человекам, с одной стороны, Сам нисходя со Своей высоты, а с другой — нас возводя от дольнего смирения, дабы Невместимому отчасти быть воспринятым тварной природой, насколько это для нее безопасно» [520].
45. Как же тогда отчасти вмещаемый весь причаствуется и вмещается? Как же отчасти вмещаемый и весь пребывающий невместимым не разделяется? Как же о Павле написано, что он посредством малого луча приобщился великого света [521]? Малое как является всем? Каким же образом то, что по одному [своему аспекту] видимо, по другому — не является делимым? Что же такое эти у самого Павла [упоминаемые] разделения Духа [522]? Каким образом мы, согласно богословнейшему из апостолов, приемлем не [всю] полноту, но от исполнения [523] Христова, Который [Сам] является абсолютно неделимым? Каким же образом на всяку плоть изливается не Сам Дух, но от Духа [524]? Как же это и совосшедшие с Иисусом на Фаворскую гору видели неясное, а не полное сияние Его божественности? Хорошо значит сказал великий Василий, что «энергии Его многоразличны, а сущность проста» [525]. И также, что «Святой Дух прост по сущности, но многообразен по силам» [526]. Ибо все вышеперечисленное относится к энергиям Божиим. Ведь это по ним мы отчасти причащаемся Бога и по ним видим и разумеем Его неясно, — один больше, а другой меньше; и один мыслью, а другой — боговидной силой, — каждый по мере своего очищения получая свою долю и размышляя {стр. 173} о них, и из них заключая об абсолютно непричаствуемом и непостижимом по сущности. Однако же, можно вполне согласно с благочестивым пониманием [догматов] утверждать, что Бог весь целиком посредством их причаствуется и уразумевается. Ведь Божество разделяется неделимо и не подобно телам, и не является некоей частью его благость, другой частью — мудрость, еще другой — величество или промысл. Но весь Он — Благость; весь — Мудрость; и весь — Величество. Ибо, будучи един, Он не рассекается на каждое из этих [свойств], но в каждом из них — Он весь, и посредством каждого познается всюду единовидно, просто и нераздельно пребывающим и действующим.
46. Таким образом, всего Бога причащаются причащающиеся энергии Божией, но не [говорим] что причащаемся и самой по себе (καθ' αύτήν) Его непричаствуемой, простой и неделимой сущности, и тем более — [поскольку причащаются] все вместе и каждый по разному. К тому же те, кто думает таким образом причащаться всего Бога, что ни для кого из причащающихся не останется непричаствуемым ничто из присущего Богу, смешивают и расплавляют все в одно, скорее же, приводя ни во что каждое из сущих, уничтожают все вообще, отвергнув в каждом единое и произведя (или, скорее, худо помыслив) в сущих безразличное слияние. Ведь поскольку все причастно Богу, — ибо ни от чего не отступил Составляющий все [воедино] ('о συνιστάς τό πάν), — и каждое из причащающихся причащается всего Бога, — ибо отнюдь не делится на части неделимое, — а причащающееся всего Бога, по их мысли, не лишается ничего из того, что относится к Богу, то не будут [у них] принадлежать к числу сущих неживые [творения], бессловесные, бесплотные духи или нечто иное из всего, но все и сущие, и живые, и словесные, умные и духовные, и вообще все [ло{стр. 174}гически] противопоставленные [друг другу]. Ибо если что–нибудь лишено чего–либо из таковых, то оно, — по их логике, — уже не всего причащается Бога. Таким образом, напрасно будут [существовать] все [сущие], отменяемые посредством друг друга.
47. Поэтому, чтобы не было так, то являющиеся только чувственными [творения] причащаются, и причащаются всего Бога, как неделимого, но [причащаются Его] только в смысле бытия. А животворящей Божией силы не причащаются никоим образом, чтобы с отъятием их отличительного свойства, не уничтожилось бы само небо и основание всего того, что под небом, сиречь четверица стихий и [составленные] из них не обладающие душой и чувством [сущие]. А те, которым свойственно жить только чувством, причащаются по причине него всего неделимого и целиком причаствуемого Бога, но не разумно или мысленно, чтобы бессловесные не сделались словесными. Впрочем, не так, чтобы то, что не причащается также и разумно, не причащалось бы всего Бога. А разумно и мысленно причащающиеся Бога не все [причащаются Его] и духовно, дабы и лукавые не стали богами и духовными, все еще пребывая в лукавстве. Таким, стало быть, образом и боги и духовные, причащаясь Божией благодати, но не сущности, причащаются всего Бога. Всего — поскольку посредством собственной благодати познается весь просто и неделимо пребывающий и действующий в них и через них Бог; а сущности они отнюдь не причащаются — поскольку не являются богами по природе.
48. К тому же, согласно думающим, будто каждый из причащающихся причащается всего, что есть у Бога, {стр. 175} поскольку Бог неделим, никто из ставших причастниками Святого Духа не может удостоиться одного или двух даров Духа, но непременно будет не лишен ни одного, как причащающийся всего Духа. Как же тогда говорит Павел: овому убо дается слово премудрости, иному же слово разума, о Том же Дусе, иному же дарования изцелений, другому же действия сил [527]? И паки: еда вси апостоли? Еда вси пророцы? Еда вси языки глаголют? Еда вси сказуют? [528] Так что не [только] тот, кто имеет все, но и тот, кто причастен одного [какого–нибудь дара], причащается всего Духа, как неделимого. Поэтому приявший силу чудотворения или дарование исцелений причащается всего Духа, хотя бы он и не был удостоен духовной премудрости и иных дарований. И, несмотря на это, не разделился Дух Святой; ведь если он не причастился [также] и сущности, то какое разделение потерпит Божество? А почему не всем, что принадлежит Духу, обладает причастившийся благодати Духа, о том скажет Златоустый отец: «ибо не все, — говорит он, — получает человек, чтобы не посчитал он благодать природой» [529], как, похоже, худо думают (или, скорее, даже явно говорят в противность богословствующим в Духе) полагающие, будто возможно причащаться всего того, что есть в Боге, [в том числе] и самой сущности. Мы же знаем, что и самой пророческой силы, или целительной, или любой другой энергии Духа причастившийся не удостоился всей, и, однако, посредством частичного причастия благодати, неделимо разделяющейся в причаствуемости, он причастен всему по сущности непричаствуемому и абсолютно неделимому Богу. Ведь если, — говоря снова его же словами, — и причащаясь огня, притом, что и огонь [подразумевается] телесный, мы и разделяем, и не разделяем его, то как не будет это относиться и к энергии, и [тем паче] энергии [исходящей] из бестелесной сущности [530]?
{стр. 176}
49. Но видишь ли ты, что мы причащаемся божественной энергии, а не сущности, и что энергия, которой мы причащаемся, неделимо делится? Поэтому тот же богослов еще говорит, что «благодать Духа Писание называет иногда водой, а иногда огнем, показывая, что это суть имена не сущности, но энергии» [531]. А разъясняя сказанное о Господе Иисусе Крестителем и Предтечей, что не мерою дает Бог Духа [532], он говорит: «Духом он здесь называет энергию, ибо она делима. Ведь все мы мерою прияли энергию Духа, а Сей всецелой приял всю энергию; а если энергия Его безмерна, то тем паче сущность» [533]. А божественный Максим говорит, что «святые становятся одной и той же энергии с Богом» [534], доказательством чего служат совершаемые ими или через них чудеса. А что бы кто–либо стал одной сущности с Богом — о том нечестиво и помыслить, хотя и в это кажутся верующими полагающие, подобно мессалианам, что причаствуется сущность Божия.
50. ВАРЛААМИТ: Растолкуй мне пояснее еще одно [затруднение], и я соглашусь с тобой во всем.
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Какое именно?
ВАРЛААМИТ: Каким образом Бог не будет сложным, имея присносущную и сущность и энергию?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Полагаю, и это [недоумение] разрешается сказанным; ведь по сущности Божество еди{стр. 177}но и просто, и это единство полностью относится ко всему тому, что мы помышляем о Нем должным образом, не разделяясь применительно к каждому из этих [умопостигаемых свойств]. Ибо все Оно мыслится нами благостью; и все — мудростью; все — праведностью; и все — силой. И не так, что Оно становится таковым потому, что (или тогда, когда) мы об этом думаем, но так, что Оно является таковым извечно, и нам, появившимся впоследствии, является посредством Своих творений. Ибо что Оно благостью подвиглось произвести все — это мы поняли; и так же — что Оно всяко совершило это, имея к тому силу; и что Оно с мудростью составило [все это] и промыслом [Своим] поддерживает и управляет. А вот чем это Единое является по сущности, и как по ней наименовать в точном смысле Произведшее и Устрояющее все неизреченной премудростью силой и благостью — на это до сего дне никто еще не отважился.
51. Есть, впрочем, возможность и из сказанного вывести для тебя разрешение настоящего затруднения. Однако ради тебя скажем и кое–что еще, чтобы показать, что спутником сверхъестественных и разнообразнейших сил будет скорее простота, нежели двойственность (διπλόη), ибо здесь энергией мы, несомненно, называли Божию силу.
ВАРЛААМИТ: Насчет этого и я понял, что оно содержится в прежде сказанном. Ибо великий Василий, в одном месте сказав, что «энергии Его многоразличны, а сущность проста» [535], а в другом — что «Святой Дух прост по сущности, но многообразен по силам» [536], показал, что энергиями он называет силы. И ты привел еще [цитату], где он, обращаясь к врачу Евстафию и показав прежде, что наименование божественности не на сущность содержит {стр. 178} в себе указание, а на зрительную и деятельную силу [537], затем прибавляет, что божественность трех Лиц одна — обозначает ли кто этим именем природу, или энергию. Ибо и здесь под энергией и силой он понимает одно и то же. Но и богослов из Ареопага силой наименовал богосоделывающую благодать [538], которую Златоустый отец назвал энергию [539].
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Послушай еще и великого Василия, определенно говорящего, что «энергия есть обнаруживающая всякую сущность сила, которой лишено только не сущее» [540]. Итак, поскольку является силой то, что мы зовем присносущной энергией Божией, то если обладающее силой будет из–за нее сложным, тогда, скорее всего, было бы сложным Божество. Ибо каждое из числа остальных некоторыми из сил обладает, тогда, как большинства лишено; а Бог, будучи всесилен, не лишен никакой силы. Итак, если из–за сил присутствует сложность, то ничего нет более сложного, чем Бог. Но и каждое из сущих настолько отстоит от того, чтобы быть сложным по причине [обретающихся] в нем сил, что даже применительно к телам большим числом сил обладают простейшие по сравнению с более сложными, ибо среди тел ничего нет проще четырех {стр. 179} стихий. Что же зовется всеобщей матерью (παμμήτωρ)? Не земля ли, способная и без других стихий сама собой произвести едва ли не все остальное по божественному повелению? Но и из земледелия можно научиться, что многосильными среди тел являются скорее простейшие. Ведь навоз не кладут на грядки не переработанным, но когда, сопрев от времени, он разложится до совершенно простого [вещества] [541], тогда сведущие в земледелии подкладывают его к всевозможным растениям и овощам, как подходящий для всего и все способный питать. Видишь, что и среди тел самыми многосильными являются простейшие?
53. Это же, исследуя [вопрос], ты увидишь и применительно к бестелесным. И конечно, мысленные [создания] наделены более многочисленными и большими силами, нежели телеса, ибо тем, что им свойственно действовать и посредством тел, они удваивают свои силы [542]. Но они настолько более просты по сравнению с телами, что даже не допускают никакого сравнения с ними в этом отношении. Итак, если более многосильные являются и более простыми, то всесильное будет и самым простым, и в собственном смысле слова простым и чуждым всякой сложности. Ибо сложность бывает, так сказать, от слабости (έξ αδυναμίας), ибо от невозможности самому по себе существовать единовидно и абсолютно не смешиваясь [с чем–либо иным] нечто тварное по необходимости требует сочетания с иным, почему при возникновении и становится сразу же сложным.
{стр. 180}
54. ВАРЛААМИТ: Хорошо, как мне кажется, ты сказал, ибо ведь и бытие прежде сотворенных [сущих] упраздняет материю. Но тела, даже если кто и не назовет их сложными в самих себе по причине [действующих] в них сил, несут [в себе] телесные (σωματοε ιδείς) качества и почти очевидно слагаются из различных сущностей. Ибо мне кажется, что только в чувственных [творениях] смешение всего во всем хорошо, и таким образом они справедливо называются и являются сложными. А у ангелов и разумных душ какую еще сложность мог бы кто помыслить, кроме как по причине присущих им от природы сил?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: И ангелы и души имеют те силы, какие имеют, но не из–за них являются сложными, а из–за того, что скорее претерпевают [воздействия] сообразно им, нежели действуют [543]. Итак, по тем, сообразно которым претерпевают, показываются не чуждыми сложности; ибо они отлагают прежде присущее им неведение, по причине которого они были сложными, и приобретают ведение, по причине какового приращения, [вновь] становятся сопричислены к сложным. А в нечистых ангелах или душах сложность видна из противоположного. Бог же, действуя лишь сообразно собственным божественным силам, но не подвергаясь вместе с тем и воздействию, один лишь является воистину сверхъестественно простым, совершенно не терпя ни умаления, ни возрастания, ни отложения, ни прибавления. Таким образом, будучи всесильным, Он является простейшим из всех. Также по сущности никакое из этих бесплотных не изменяется (τρέπεται), разве что само начало [бытия] и возникновение назовет кто–нибудь изменени{стр. 181}ем (τροπή) по сущности. А по произволению они кажутся изменяющимися к худшему или лучшему. Изменяющееся же, но не по сущности, показывает [тем самым], что оно прежде являлось сложным, из–за той прежде присущей [его] сущности добродетели или злобы, какой [оно теперь] лишилось, а теперь является сложным от сочетания с приобретенной извне. А только действующее, но не изменяющееся и не приемлющее чего–либо извне себя самого, как будет сложным по причине энергий? Таким образом, Божество просто и всесильно.
55. Еще всякий ангел прост, и всякая разумная душа [проста] в таком же или близком смысле. Простотой же не является ни одно из них, ибо они суть просты по причастию и в сравнении с телами, или с состоящими из бестелесного и тела, и в чем–то просты, а в чем–то нет, по причине [созерцаемых] в них свойств и страстей, и [происходящих] из них изменений. А Бог прост не по сравнению и не по причастию, ибо Он Сам является подающим каждому простоту соответствующим ему образом. Так что Он не только один является в собственном смысле слова простым, но так же и Простотой. Это же ты можешь, исследуя, увидеть и применительно ко всякому божественному имени; ведь Он не только живой, мудрый и благой, но и Благость, и Премудрость, и Жизнь, являющийся для всех причиной всего и все подающий присно, и сильный все даровать от Себя, но по спасительной справедливости и сообразно времени подающий дарование, соразмеряя его применительно к каждому, как Управитель (πρύτανις) всех. Таким образом, в собственном смысле простым и всесильным у нас является только Божество.
{стр. 182}
56. Поскольку же Божество не после [создания] твари, но прежде творения явилось всесильным, и не только сущность, а и все силы Его — нетварны, то знай, что все на нас по этой причине взъярившиеся сопричисляются к лукавым тварям. А поскольку и боготворящая благодать, которая и сама называется святыми божественностью, есть одна из таковых сил, то по необходимости нетварна и она, а называющие ее тварной отчуждишася ея, заблудиша от чрева, глаголаша лжу [544]. Поскольку же благодать есть также и раздаяние, то Раздающий превосходит ее в смысле причины, и не соглашающиеся с этим не знают сущего превыше причастия Виновника всего. Видишь как разом, с одной таковой попытки, искореняются все вторичные посевы лукавых плевел — как оного злославного Варлаама, так и его последователей?
57. Бывший ВАРЛААМИТ: Ох, какое же зло зависть! Теперь–то я понял, что от зависти предпочитают истине ложь (да еще в таких вопросах!) противящиеся вам, и чему не могут достойно удивляться и прославлять, то пытаются всеми способами оклеветать и уничтожить. И поскольку достойное удивления обычно не бывает без труда познаваемым, ни удобопостижимым и легкодоступным, то они, полагая это предлогом своих нападок на вас, себя самих и всех прочих, насколько это для них возможно, лишают таковой пользы. Ибо если ты так [прекрасно] говоришь, послушав этих отцов, то какой же тогда благодати и смысла исполнены их [собственные] писания?
ПРАВОСЛАВНЫЙ: Бог, брате, по обетованию [Своему] дает слово глаголющим Его ради [545]. Ему единому подобает вечная слава! Аминь.
{стр. 183}

Собеседование православного Феофана с возвратившимся от варлаамитов Феотимом, или О божественности и о том, что в ней причаствуемо, а что непричаствуемо

1. ФЕОФАН: Рассмотрел ли ты, придя в себя, брате Феотиме, то, о чем говорилось недавно [546], или оставил без внимания, как некое излишнее пустословие, и, позволив этому мало–помалу испариться, совершенно исключил из помышлений своей души?
ФЕОТИМ: Ну, что ты такое говоришь, милый Феофан? Тебе кажется, что я так легко выкину из памяти эту беседу, прекрасную и послужившую для меня источником еще более прекрасных вещей, посредством которой я избавился от столь великого заблуждения, заблуждения, которое породил этот итальянец Варлаам, и от которого, быв осужден на изгнание, погиб, а включившийся [в число ее защитников], сам не знаю как, Акиндин, стал воистину опасным (κύνδινος) для себя самого и для последующих ему обманщиков?
ФЕОФАН: Я знаю, что ты окружен многими делами, и также знаю о постигшем недавно всех переполохе, по причине которого, думаю, друзья более чем когда–либо испытывали нужду в твоей находчивости. Поэтому я спросил тебя так.
ФЕОТИМ: Но я, пойми это хорошенько, превыше всякого занятия сделал для себя размышление о таковых [предметах], так что мне от постоянного изучения словно {стр. 184} некий отпечаток вошел в душу, так что я, даже засыпая, не выпускаю [их из внимания], и когда я встаю, то они тут же обретаются [в моем уме], и я, насколько это возможно, испытываю их все своей мыслью. И мне казалось, что я, как бы надежно стоя на некоем отовсюду видимом [мысленном] возвышении истинных учений о Боге, на которое я удостоился быть возведен при помощи твоих слов, оттуда, будто с некоего наблюдательного пункта, вижу, — словно бы находящуюся где–то внизу глубокую пропасть и сокровенную расселину, исполненную мрака, сиречь отъявленной лжи, — мудрования тех, которые, возложив надежду всецело на ложь, настолько услаждаются ей и такое распространяют заблуждение, что добровольно прельщают и обманывают сами себя. Ибо те, кто то открыто называет тварью боготворящий дар Духа, посредством которого святые становятся причастниками Бога или, лучше сказать, един дух с Богом [547], и прилагает великое старание, чтобы посредством доводов и свидетельств от Писания убедить в этом всех, то теперь говорит, будто мы сделаемся причастниками самой сущности Божией, помимо того, что заблуждаются одновременно и в том и в другом, разве не погрешают в каждой части против себя самих и своих же собственных слов, и не прельщают ли сами себя? Ибо каким образом причащающийся, согласно им, Божией сущности будет причастником не нетварного, но тварного? И как, опять же, обоживаемый тварной, по их мнению, благодатью будет причащаться сущности Божией?
ФЕОФАН: Феотим, не удивительно, что их слова походят на страсть рождающей их души, с тех пор как они пришли к этому пустословию. Ибо зависть (φθόνος) обыкновенно вызывает у завидующих чахотку (φθισιν), и слова этих [людей] противоречат говорящим [548], обнаруживая {стр. 185} в произносящих их не неких полудурков (ήμιμοχθήρους), но совершенных негодяев (παμπονήρους): ведь абсолютно дурной [человек] не бывает хорошим даже для себя самого. Но эти — из числа губящих сами себя, а ты — если не вполне избавился от недоумений — спрашивай безбоязненно все, что тебе угодно. Ибо я, — будь в этом совершенно уверен, — весьма рад беседовать с теми, кто пытлив не ради спора, но ради истины.
2. ФЕОТИМ: Прежде всего, скажи мне вот что, Феофан: кто же начал этот спор, в результате которого Варлаам, быв побежден, сам себя осудил от стыда на вечное изгнание? Ведь он утверждал, будто обладает писаниями, из которых он показывал, выбрав, многословные речения, из–за которых и подтвердилось, что он повредился душой — не оттого, что бы он сам потерпел какой–либо ущерб, но потому что по отношению к написанному он воспринял предположения не добрые, а скорее даже и очень плохие, ибо он предположил, будто они содержат злочестивое учение, опровергая которое он и написал Антирритические слова. Стало быть, не скажешь, что это он положил начало полемике.
ФЕОФАН: Хорошо сказал один из древних кесарей, что не подобает подставлять оба уха обвиняющему, но должно сохранять одно ухо чистым для того, кто будет оправдываться, чтобы ни в коем случае ни с чем не соглашаться и ничего не решать прежде, нежели выслушаешь обоих [549]. Ибо то же самое и на Соборе [550] едва не дословно говорил Варлаам, и среди его слов значительную часть составляло: «я был трав{стр. 186}мирован и страдал душой». Имеется в виду — что от писаний, о которых ты сказал. Здесь нам нужно немного слов, ибо у нас есть неопровержимое возражение от [самих] дел. Ведь мы показали, открыв, его писания, гораздо более ранние, чем наши, также относящиеся к предмету настоящего рассуждения, которым и были противопоставлены наши. Уезжая из Фессалоник он уничтожил их, так как он думал, что, показывая написанное спустя год в ответ на бывшие с нашей стороны опровержения, ему теперь легче убедить не знавших [всех обстоятельств дела], что он не начинал [первым спора]. Но, однако, таким образом он лишь скорее показался коварным и лживым, поскольку, когда стали исследовать самое начало [спора], нашлись и знающие [все это] фессалоникийские мужи. И таким образом было показано, что еще четырьмя годами раньше, когда он еще даже не знал, в какой точке света мы находимся, и не общался с нами даже письменно, он — за столько времени [до знакомства с нами] — притворно изображая послушание некоему из в простоте [подвизающихся] монашествующих, взял отсюда повод для обвинений, как это и Соборный Томос ясно показывает всем желающим [разобраться]. И кроме сказанного: кто начинает дело? Разве не обвиняющий, не истец, каковым очевидно являлся он? А мы разве не через семь месяцев прибыли, будучи вызваны патриаршими письмами? Как же тогда не яснее ясного, что не мы являемся положившими начало спору с ним? Впрочем, он ли начал спор, или мы, но более достоин порицания (или даже отвращения) говорящий нечестиво, нежели просто начавший.
3. ФЕОТИМ: Хорошо ты говоришь. Это, и правда, узнать было бы и важнее, и сложнее. Но у меня более нет никаких сомнений, ибо я с точностью дознал, коль велико злославие этого мужа. Поскольку же оно протяженно и {стр. 187} разветвлено и еще чрезвычайно усилено преемниками, то я прошу о некоем исследовании, насколько возможно более кратком, не для постижения, но для его прояснения и изобличения. И, умоляю тебя, не переставай по мере возможности вести [меня] таким путем, дабы, шествуя по нему со всех сторон защищенными, словно оружием, истиной [551], мы видели, как падают их пустые домыслы, говоря псаломски, от страны и одесную [552], к нам даже и не приближаясь.
ФЕОФАН: Не пустяковая это просьба, добрейший [друг мой], и я таковые вещи ни настолько способен, чтобы понять, ни настолько искусен, чтобы изречь. Однако, ради тебя, поскольку любовь побуждает браться и за то, что превыше сил, надеясь иметь помощником Бога любви, попробую обстоятельно изложить некое правило догматов, посредством которого можно будет различить то, что хорошо сказано, от того, что плохо. Каковое правило и тебе также покажется таким, что, приложив к нему все, что хочешь, — не только из числа недавно возникшего, но едва ли и не из от века бывшего, — ты во всех [вопросах] узнаешь истину. Не малым же будет и сие признаком, или даже доказательством, проповедуемой нами истины и распространенного у тех, кто предпочитает возражать нам, заблуждения. Ибо если будет показано, что в равной степени никак не соотносятся с этим каноном слова как древних еретиков, так и ныне противоречащих нам, а соответствуют — как от века благочестивые [речения отцов], так и недавно сказанное нами, то разве не явно будет, к какой стороне относить то и другое [учение]? Ведь тождественные одному и тому же [утверждения] по необходимости будут тождественны и друг другу; а отличное от любого из них, будет отличным и от другого. И не удивительно, если то, что будет сказано, {стр. 188} во всем продолжит иные мои слова, как если бы я решил теперь вкратце показать лежащий в глубине корень и причину всех добрых и недобрых учений о Боге.
ФЕОТИМ: Сколь вожделенное предложение! Так что не медли, ибо страстно желающие узнать что–либо не любят длительных вступлений!
4. ФЕОФАН: Уже говорю. Примечаешь ли, что относящееся к богословию иногда бывает самоочевидным, а иногда бывает, что приглашает ум научаемого к рассмотрению и исследованию?
ФЕОТИМ: Одно и то же — и достоверно и нет? Не понимаю, что ты говоришь.
ФЕОФАН: Поясню то, что я говорю.
ФЕОТИМ: Поясни, и тогда я соглашусь с тем, что покажется верным.
ФЕОФАН: Сказал Моисей, научившись от Бога: Слыши, Исраилю: Господь Бог твой Господь един есть [553]. Разве это не самоочевидно?
ФЕОТИМ: Да, если ты называешь самоочевидным то, во что веруем без доказательств. Поэтому и Моисей, повелев слушать, больше ничего не прибавил затем об этом.
ФЕОФАН: И хорошо сделал. Ибо как чувство в тех вещах, что подлежат чувству, не нуждается в логическом доказательстве, так и вера не нуждается в доказательстве таких вещей. Поэтому к одним лишь неверующим мог {стр. 189} бы кто–либо простирать об этом долгую речь. Но тот же Моисей, и сему научившись от Бога, говорит, что на Содом и Гоморру одожди Господь огнь и жупел от Господа с небесе [554]. И явившийся в это же самое время Лоту в Содоме Господь, явился в двух лицах [555]. Равным ли образом мы верой воспринимаем и это?
ФЕОТИМ: Как же нет? Что же тогда?
ФЕОФАН: Мы веруем и что Господь один, и что не один. Не сама ли, стало быть, вера принуждает нас и всячески повелевает рассматривать [это] и давать ответ (особенно, если кто–либо насмехается над этим) о том, каким образом Он един, и каким — не един, чтобы нам не оказаться нелепыми и не учить и не высказываться непоследовательно по отношению к самим себе?
ФЕОТИМ: В высшей степени так. Ведь никто из разумных не предложит вопрошающему в качестве предвосхищающего его вопрос ответа слова о непостижимом: каким образом это бывает так или этак, — поскольку он исследует не причину существования каждого [утверждения], но различие одного от другого.
ФЕОФАН: Восхищаюсь твоей разумностью. Действительно, в таких тонкостях богословия увидишь едва не всякую лукаво возникшую ересь. Но отвечающий таким образом, чтобы сохранять верность обеим частям [антиномии] ничуть не меньше, чем прежде, — благочестив; а пользующийся в каком бы то ни было случае каким бы то ни было одним [положением] против другого — еретик или даже вовсе безбожник, по логике каждой выдвинутой гипотезы.
{стр. 190}
5. ФЕОТИМ: Проясни, ради Бога, и то, о чем ты сейчас говоришь.
ФЕОФАН: Я это и делаю. Весь сонм святых отцов называл Бога одним по сущности и тремя по ипостасям, поскольку сущность есть одно, а ипостась — другое, так что каждая из них обозначает нечто иное, хотя и являются нетварными и обоюдно неотделимыми друг от друга ипостаси и сущность [556], соблюдя таким образом незыблемой веру как в Троицу, так и в единоначалие. А Савеллий, обвинив так учащих в троебожии и сам слив три [Лица] в одно, отменил ради единства троичность Божества, и собрав от Священных Писаний слова о Единице, — таких как: Аз Бог первый, Аз и по сих, и во век, глаголет Господь [557], и как сказанное Самим Господом в Евангелиях, что Аз и Отец едино есма [558], и тому подобных, — предложил во свидетельство и опровержение троичности ипостасей. Разве не так делает Савеллий и иже с ним?
ФЕОТИМ: Все мы знаем, что это так.
ФЕОФАН: Я и привел это ради ясности, потому что это всем очевидно. Ты же, прилагая таковые его слова к правилу веры, которое и одним и тремя называет Одного и Того же Бога, покажешь его неверным и злославным, как отменяющего троичность единого Бога, а называемых им за это многобожниками провозгласишь благочестивыми и верными. Арий же, и сам называвший многобожниками говоривших о трех нетварных, утверждал, что есть один нетварный — Отец, низводя другие ипостаси на уровень твари. И собрав от Священных Писаний свидетельства, которыми устанавливается различие ипостасей, — такие как: Отец {стр. 191} Мой болий Мене есть [559], и елика слышах от Отца Моего, сия глаголю [560], и другие подобные этим, подчеркивающие и показывающие единый Источник божественности, — он пользовался ими против благочестиво поклоняющихся Святой Троице. Ты же, приложив и Ариевы слова к тому же правилу веры, которое и одним и тремя называет Того же Бога, скорее его самого покажешь поистине многобожником, называющим тварным и нетварным Одного и Того же Бога, каковые свойства не могут сойтись в одной природе.
6. ФЕОТИМ: Действительно, отличный канон! Ведь он не только показывает, но и как бы отсекает и отбрасывает прочь искривления. А можно ли при помощи подобного канона изобличать и заблуждающихся относительно Владычнего домостроительства?
ФЕОФАН: Очень даже.
ФЕОТИМ: Итак, что же это за канон?
ФЕОФАН: Такой, что мы веруем во единаго Господа Иисуса Христа [561], то есть — во единого Сына Божия воплотившегося или, иначе говоря, сложного (διπλούν). Поэтому, если Несторий скажет, что иной от Бога [родился] и иной от Матери–Девы, а Евтихий, — напротив, — что у Христа одна природа, то ты приложи их слова к правилу веры, которое Того же Христа называет одним сложным Богочеловеком. И сразу же Евтихий будет изобличен в том, что он отрицает сложность, используя против него единство; а Несторий — что, отвергая единство ипостаси, пытается двойственностью природ упразднить единство Лица.
{стр. 192}
7. ФЕОТИМ: А получится ли у тебя таким же образом опровергнуть и учения Варлаам а и тех, кто находится в опасности присоединиться к нему?
ФЕОФАН: Разумеется.
ФЕОТИМ: Тогда разъясни нам и это получше на словах.
ФЕОФАН: Конечно, разъясню. Как то, первое правило составил я тебе от Моисеевых слов, так и это — произведя его от отеческих [речений]. Ибо все они — одно, по Владычней молитве [562], и хотя можно было бы и из [слов] одного из них приготовить это правило, но для особо упорных требуются многие.
ФЕОТИМ: Назови, ради Бога, Феофан, применительно к каждому из приведенных тобою [речений] и изрекшего, и где в своих произведениях он это сказал, чтобы для желающих было возможно прочитать любое [из них] в их собственных книгах.
8. ФЕОФАН: Это я сделаю: особенно в отношении самого необходимого для ныне предлежащего предмета исследований. Итак, Василий Великий, толкуя сорок четвертый псалом Давида, говорит, что «красота поистине Сильного — это Его умопостигаемая и созерцаемая божественность» [563]. А Григорий Богослов, склоняя к принятию божественного крещения, «светом» называет «показанную на горе ученикам божественность, превышающую крепостью слабое зрение» [564]. И также в письме {стр. 193} ко Клидонию говорит: «Он придет, как это показало мое слово, Таков, Каким был виден ученикам или Каким показался, когда божественность победила плоть» [565]. А Макарий Великий, раскрывая, насколько это возможно, духовное созерцание и проясняя насчет света откровения, говорит: «поскольку всякий помысел по причине воображения неких чувственных [предметов] входит в сердце, то тогда [лишь] просвещает его блаженный свет Божества, когда оно вполне освободится от всех них и станет чистым от всякого их образа, если только оная светлость действительно является чистому уму по прекращении всех помышлений» [566]. А божественный Митрофан, соединивший с мелодией слова: «Иже по существу невидимое Слово и вседетельное, узрелся еси человеком, человека призывая ко причастию Твоего божества» [567]. А Григорий Нисский, опровергая [измышления] духоборцев, говорит, что «именование "божественность" выражает собой не природу Духа, а зрительную силу. Ибо если что–либо говорится о ней, то обозначает что–либо из того, что окрест нее, а сама божественная природа пребывает невыразимой и неизреченной, превосходя всякое [выражаемое] посредством речи значение» [568]. И еще он же в письме к Авлавию говорит, что «[слово ] "Бог" указывает на Действующего, а "божественность" — на энергию, так что ни одно из трех [Лиц] — не энергия, но скорее каждое из Них — действующее» [569]. А ве{стр. 194}ликий Афанасий в сочинении против Македония говорит: «то, что Он является Богом, вторично по отношению к природе; ведь и мы становимся богами, а стать той же природы [что и Он] не можем» [570]. И затем великий Василий пишет врачу Евстафию: «не знаю, как все придумывающие относят наименование «божественность» к указанию на природу. Ведь это наименование несет [в себе] указание на некую силу (έξουσία) — будь то зрительную или деятельную. А божественная природа пребывает во всех мыслимых именах невыразимой в смысле того, чем она является, как это показало наше слово, поскольку благодаря им мы научились различиям между энергиями, а природу Действующего ничуть не больше смогли познать через уразумение энергий. Ведь когда кто–либо объясняет смысл каждого из этих имен и самой природы, при которой эти имена, то не один и тот же смысл придает тем и другой. А у тех, у которых смысл разный, различна и природа. Стало быть, иное есть сущность, для которой до сих пор не нашлось выражающего ее слова, и иное — значение имен [обретающихся] при ней, именующихся от некоей энергии или достоинства. Итак, то, что в энергиях не существует никакого различия лиц, обнаруживаем из общности имен; а изменения по природе не находим никакого очевидного свидетельства, как уже было сказано, ибо тождеством энергий указывается также и на общность природы» [571]. А великий Дионисий, воспевая божественный и являющийся связующим началом мир (θείαν και άρχισυνάγωγον ειρήνην), говорит: «Самой–по–себе–божественностыо мы называем, в категориях изначального, божеского и причинностного, одно сверх{стр. 195}начальное и сверхсущностное Начало и Причину; а имея в виду причаствуемое — подаваемую от непричаствуемого Бога промыслительную силу, само–по–себе–обожение, коего причащаясь свойственным себе образом, сущие являются и называются обожествленными (ένθεα)» [572]. А раскрывая божественное имя «Сущий», он говорит: «[наше] слово не обещает выразить самосверхсущностную благость, сущность, жизнь и премудрость самосверхсущностной божественности, сверхоснованную, как говорят Речения, превыше всякой благости, божественности, сущности, жизни и премудрости в тайных [сферах] [573], но воспевает явленный благотворный Промысл как по преимуществу благость и причину всех благ» [574]. А в письме к Гаию он говорит: «Если под божественностью ты будешь разуметь боготворящий и благотворящий дар, то и по отношению к таким образом определяемой божественности, как богоначалию и благоначалию, будет запределен Тот, Кто сверхначален по отношению ко всякому началу» [575]. Но затем, снова богословствуя о Сущем, он же, — поскольку сказал о божественности, превосходящей божественность, служащую причиной всяческих благ, то чтобы не показалось слушающим, будто и сам он считает эту причину самоипостасной, а не промыслительной силой и выступлением [пребывающей] в сокровенности сверхсущественности, и что будто бы таким образом он говорит о том, что эти [божественности] являются сущностями, числом более одной, — говорит: «я не говорю про многие причины и многие божественности, высшие и низшие, но про все благие выступления единого Бога» [576]. И опять же великий Василий в послании к Евстафию «не слишком, — говорит, — принимать тех, {стр. 196} которые употребляют имя "божественность" применительно к Божией природе. Впрочем, хоть природу Божию назовет кто божественностью — одна природа у Трех; хоть энергию наименует кто божественностью — одна у трех Лиц энергия» [577]. И также Григорий, великий Богослов, говорит: «озаряйтесь единым Светом в смысле сущности и, следовательно, божественности» [578]. И во втором Слове о Сыне: «имена "Сущий" и "Бог" скорее будут некоторым образом именами сущности, и из сих скорее "Сущий". Ибо имя "Бог" (Θεός), хотя и производится от [глагола] "бежать" (θέειν) или "жечь" (αίθειν), но является одним из таких [слов], которые говорятся по отношению к чему–либо [579], а не отрешенным» [580]. И великий Максим: «Един Бог, потому что едина божественность, Единица безначальная, простая, сверхсущностная, неделимая и нераздельная» [581], невидимая и непостижимая умом. И Софроний, украсивший [собой] Иерусалимский патриарший престол: «Как одного Бога мы научились помышлять, так и одну божественность приняли [от отцов] исповедовать» [582]. Так что, разве не научаемся мы от отцов, что «божественностью» Самого Бога называется иногда сущность, а иногда не одна лишь она? Впрочем, разница здесь не в отношении нетварности. Ибо кто из желающих мудрствововать благочестиво назовет тварным благотворный и служащий причиной всех благ промысл под тем предлогом, что богослов из Ареопага Дионисий сказал, что это к нему относится его слово, а не к абсолютно невыразимой и божественной сверхсущественности; или божественную власть, поскольку именование «божественность» {стр. 197} несет в себе, согласно великому Василию, указание на нее, а не на сущность Божию; или обоживающую силу Духа, поскольку природа Духа превосходит ее неизреченностью и сверхымянностью (ύπερώνυμον), как это богословски изрек божественный Нисский предстоятель Григорий? Итак, не научаемся ли мы тому, что божественность единого Бога одна, но что это не только лишь сущность?
ФЕОТИМ: Несомненно.
9. ФЕОФАН: Что же, не нуждаемся ли мы непременно в том, кто рассудил бы, каким образом одна и не одна, и как, притом, что Дух Святой един, Исаия видел седмь духов [583], почивших на воспринятом Владыкой [человечестве] (επαναπαυσάμενα τω δεσποτικώ προσλήμματι), про которые и Захария научился от ангела, что они суть седмь очеса Господня [584]?
ФЕОТИМ: В высшей степени нуждаемся, дабы нам не противоречить самим себе, и не думать, будто это случалось с прежде нас бывшими отцами в этом жизненно важном вопросе благочестивого исповедания. Посему скажи, каким образом божественность Самого Бога одна и [в то же время] не только лишь сущность?
ФЕОФАН: И это тоже я говорю так, как явствует из сам их отеческих речений. Ибо когда мы произносим имя «божественность» в качестве наименования превышающей именование сущности, то есть одна Божия божественность — простая, неделимая, нераздельная, невидимая, умонепостижимая. И сие показал сказавший: «озаряйтесь единым Светом в смысле сущности и, следовательно, божественности» [585]. {стр. 198} Но одна божественность и у трех Лиц, за исключением личностных отличительных особенностей (ιδιωμάτων) во всем остальном ничуть не отличающихся [Друг от Друга]: «ибо что ни назовешь божественностью: хоть силу и энергию, хоть сущность — одна она у трех [Лиц]», как это дословно сказал великий Василий, слова которого мы привели чуть выше [586]. Если кто и совокупность всего этого, объединив, назовет божественностью, то и тогда у трех Лиц будет одна божественность, то есть сущность и то, что созерцается и богословствуется окрест нее, как это говорит и великий Афанасий в составленной им проповеди по случаю ежегодного празднования божественного Благовещения [587]. Когда же некую божественную силу или энергию Божию назовем божественностью, то много суть энергий Божиих, получивших одинаковое именование. Ведь есть зрительная, очистительная, обоживающая и созерцательная [энергия] и пребывание везде и нигде или, иначе говоря, приснодвижимость, и осиявший на Фаворе избранных учеников свет, как мы немного выше несомненно узнали от святых. Но кроме прочего и великий Василий во многих других местах своих сочинений встает на защиту [этого учения], а кое–где явно утверждает и что Святой Дух «прост по сущности, но многообразен по силам» [588]; и также, что «энергии Его многоразличны, а сущность проста» [589]. О каких он говорит энергиях? О тех, о которых и сам он упомянул там: о промысле, о силе, о благости, о предведении, творчестве и воздаянии, и о тому подобном, которые имея в виду и богослов Григорий, упомянув о семи духах у Исаии, говорит, что «Исаие угодно называть духами энергии Духа» [590]. {стр. 199} И богоносный Дамаскин говорит, что «и силы Духа называются духами» [591]. Однако вернемся лучше к тому, о чем сейчас у нас речь. Поскольку и сущность, хотя и не в собственном смысле слова, и энергия — в собственном — называется божественностью Божией, то божественность является одновременно и умопостигаемой, и непостижимой, будучи одной, так как она — одного Бога, «дабы, — согласно Григорию Богослову, — постигаемым привлекать к Себе, а непостижимым приводить в удивление» [592]. «Ибо произведения, — по великому Василию, — служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на самую сущность; и даже самую силу создателя они не обязательно являют полностью» [593]. Итак, хорошо ли сработанным получил ты и это правило благочестия?
10. ФЕОТИМ: Превосходно и совершенно, как мне кажется. Остается тебе посредством него обличить оного Варлаама и его ученика и наследника его злославия, Акиндина.
ФЕОФАН: Этот Варлаам и после него тот другой, стали опасными для нас и для благочестия, потому что, поревновав не только Арию но Савеллию Ливийцу, назвали многобожниками святых и всех православных, говоривших иногда об одной — во многих смыслах — божественности, а иногда называвших не только сущность, но и нетварную силу и энергию, как это показано выше, божественностью Того же Бога. А сами они некогда называли нетварной божественностью Божией одну лишь оную сверхсущественность, а укорененные в ней энергии — тварными (подобно {стр. 200} тому, как Арий называл единственно нетварной ипостась Отца, а прочие — тварными); а теперь называют энергию неотличимой от сущности (как Савеллий говорил, что ипостась неотличима от сущности), и таким образом, противопоставляя единству божественности различение и собирая от Священных Писаний речения об одной божественности, худо выступают против православно мудрствующих о том и другом. Ты же, приводя их слова к правилу благочестия, которое божественность Одного и Того же Бога называет иногда одной, а иногда говорит, что это не одна лишь сущность, покажешь, что они сами воистину суть многобожники, как худо говорящие о тварной и нетварной божественности Бога и учащие, будто одна лишь Его сущность является нетварной божественностью, а зрительную силу Ведущаго вся прежде бытия и Его достоинство, и власть, и промысл низводящие до уровня твари. Ведь так и Бог для них будет местами тварным, местами нетварным, и разделенным на противоположности. Они даже не хотят принять во внимание ни Сына, ни Духа Святого: ведь Каждый из Них по неизреченен (так в оригинале) равно с Отцом. Если опять же они скажут, что энергия неотличима от сущности, сливая их воедино, то снова, согласно тому же правилу благочестия, скажи: «как же тогда одна описывается как умопостигаемая, а другая — как непостижимая божественность Того же Бога; неизреченно видимая достойными в силе Духа и всем абсолютно невидимая; причаствуемая и непричаствуемая?» Ведь не благочестиво даже помыслить сущность Божию умопостигаемой или причаствуемой, или видимой тварями, как мы это показали в прошлом собеседовании.
11. Но видишь, как хорошо таковые вещи, приходя в столкновение друг с другом, возжигают верным свет благочестия, а против непокорных испускают огонь осуждения?
{стр. 201}
ФЕОТИМ: Очень хорошо. Ибо и я сам научился на опыте, стяжав уже из этого более ясный ум, чтобы отчетливее видеть истину благочестия. Ведь таким образом мы говорим, что и единый Дух утверждаем неделимым, когда называем Духом саму сущность или ипостась; а в другое время, ведя речь по отдельности о божественных выступлениях и энергиях одного божественного Духа, мы называем Его многочастным и научаемся, что Один является семью, и что Он допускает причастие Себе. Ты же называешь непричаствуемой сущность и природу Божию?
ФЕОФАН: Да — безымянную оную и вышеименную.
ФЕОТИМ: А причаствуемой и умопостигаемой — силу и энергию, о которой сказал великий Василий, что она постигается из творений?
ФЕОФАН: Именно так. Причем есть много различий в причастии Богу, как это сказано нами в трактате «О божественных энергиях и их причастии» и в предшествующем этому собеседовании.
12. ФЕОТИМ: А энергией ты называешь нечто иное по сравнению с сущностью, так как она отличается от нее, но неотделимое от нее?
ФЕОФАН: Так же как и ипостась от сущности: ибо каждое из этих понятий отличается значением имени.
ФЕОТИМ: Может быть, ты и энергию считаешь ипостасью?
ФЕОФАН: Да не будет. Ибо ни одна из таковых энергий не является воипостасной, то есть, самоипостасной, чтобы нам говорить словами великого Василия.
{стр. 202}
ФЕОТИМ: Однако, ты говоришь, что и посредством этой энергии Бог причаствуется причащающимися?
ФЕОФАН: Насколько они вмещают.
ФЕОТИМ: А по сущности ты называешь Того же Бога непричаствуемым.
ФЕОФАН: Да.
ФЕОТИМ: Поистине вздорны их речи против вас. Ибо как Тот же самый будет иным? Как затем будет выступление одним и тем же с неподвижностью, и причастие с непричаствуемостью, и явление с сокровенностью? Ведь они по необходимости отличаются друг от друга, но не могут относиться к разным, коль скоро они нетварны.
ФЕОФАН: Если же одни из них тварны, а другие нетварны, о, честный Феотим, то они будут и разных сущностей.
ФЕОТИМ: Как же иначе?!
ФЕОФАН: Воистину многобожники те, кто так разделяет их. Когда же, с другой стороны, они полагают абсолютно тождественным явление сокровенности и неподвижности и постоянству выступление, и непричаствуемости божественное причастие и приобщение, или, — что то же самое, — Божией сущности божественную благодать и энергию, то очевидно, что Божество становится абсолютно постижимым, что есть не меньшее многобожия зло. Впрочем, нами уже достаточно сказано об этом. Полагаю, ты и сам скажешь так.
ФЕОТИМ: В высшей степени, и к тому же несомненно точно и благочестиво.
{стр. 203}
13. ФЕОФАН: Дойдя до этого места, я должен уточнить еще кое–что.
ФЕОТИМ: Что же это такое?
ФЕОФАН: Как говорит корифей апостолов во втором из своих Посланий: да будете божественнаго общницы естества [594]? Но и мудрый в божественном Максим: «для того нас сотворил Бог, чтобы нам быть общниками божественной природы и причастниками Его присносущия» [595]. Божественный же Нисский предстоятель Григорий говорит: «став однажды сосудом избранным, божественный Павел, стал храмом, вместившим невместимую природу» [596].
ФЕОТИМ: Благо да будет тебе, Феофан, не просто напоказ и не только для убеждения слушателей ведущему это собеседование, но для точного исследования и доказательства истины. Ибо теперь я, благодаря твоему напоминанию, пришел к выводу, что они, приводя таковые изречения в качестве сильного доказательства, говорят, будто причаствуемой является сущность и природа Бога. Поскольку это более всего важно в предлежащем рассмотрении, то разъясни, насколько возможно, и это.
ФЕОФАН: И это, подобно сказанному выше, имеет столь же двоякий смысл, друг мой. Послушай же опять того же Максима, говорящего: «Тот, Кто будучи не по сущности причаствуем сущими, но желая другим образом быть причаствуемым теми, кто к этому способен, совершенно не выходит из [свойственной Ему] по {стр. 204} сущности сокровенности» [597]. И также: «все мы всецело становимся богами кроме тождества по сущности» [598]. И еще: «блаженное и святое Божество по существу является сверхнеизреченным и сверхнепостижимым [599], и в бесконечное число раз превышающим всякую бесконечность [600], не оставляющим никакого хотя бы даже следа постижения тем, кто после Него» [601]. И великого Афанасия: «по боготворящей благодати Бог и причаствуем и видим достойными, по сущности же является непричаствуемым» [602]. И опять его же: «то, что Он является Богом, вторично по отношению к природе; ведь и мы становимся богами, а стать той же природы [что и Он] не можем» [603]. И еще: «очевидно, что не сущность Божию видели святые, но славу» [604], как написано и об апостолах: убуждшеся же Петр и сущии с ним видеша славу Его [605]. И великого Василия: «энергии Его нисходят к нам, а сущность Его остается неприступной» [606]. И еще: «мы говорим, что познаем Бога нашего из энергий, но не утверждаем, будто приближаемся к Нему по сущности» [607]. И Златоустого отца: «благодать Духа Писание называет иногда водой, а иногда огнем, показывая, что это суть имена не сущности, но энергии» [608]. И еще: «Ибо не мерою дает Бог {стр. 205} Духа [609] — то есть, этим Христов Предтеча и Креститель хочет показать, что все мы мерой принимаем энергию Духа, — ибо Духом он здесь называет энергию, так как она делима, — Сей же, то есть Христос, безмерной и нераздельной имеет всю энергию. Если же энергия Его безмерна, то тем паче сущность» [610]. Видишь, что и то, и другое нам предано досточтимыми богословами — и что непричаствуема сущность Бога и неким образом причаствуема (και ώς άμέθεκτός εστίν ή ούσία τοϋ Θεού και μεθεκτη πως), и что мы приобщаемся божественной природе и никоим образом не приобщаемся ей? Итак, подобает нам держать и то, и другое [утверждение] и полагать это правилом благочестия, а тех, кто использует одно против другого и считает их [т. е., энергию и сущность] тождественными друг другу, следует отвергать как злочестивых и безумных, которые ни с кем, ни в чем не соглашаются и противоречат самим себе и друг другу; святых же подобает помышлять [учащими] одинаково о таковых [предметах], понимая, что это учение о противоречии [святых друг другу] — признак людей поистине малосведущих, тогда как для имеющего ум и вдобавок к уму смотрящего с Богом все [отеческие речения] связны и согласны [между собой].
14. ФЕОТИМ: Итак, каким же образом, о, мудрый Феофан, оба эти [утверждения] истинны но отношению к истине?
ФЕОФАН: Ради тебя я поясню и это. Но прежде покажем, как совершенно безумно поступают те, кто приводит те апостольские и отеческие речения, которые говорят, что мы приобщаемся природе Бога, не только потому, что {стр. 206} это [ведет] к отрицанию того, что божественная природа и сущность является для всех тварей неприобщимой и непричаствуемой, как это возвещается на протяжении всего богодухновенного Писания, но и потому, что то, как они, воспользовавшись теми [речениями], повели себя, опровергает это их учение. Ведь ты вернее других знаешь то, о чем они учат. Итак, скажи ради истины, не обо всем все ли они говорят, будто оно причащается Бога, притом что все причащающееся Бога причащается сущности Божией, так как Бог не является ничем иным, кроме только сущности, чтобы не был Он у них сложным, и чтобы не было многих нетварных?
ФЕОТИМ: Так прямо они и думают, и говорят.
15. ФЕОФАН: Но речения, которые наши противники приводят как якобы подтверждающие их точку зрения, говорят, что не только вообще всё иное, но даже и не все люди относятся к общникам Божественной сущности, да и те [кто достоин сего] станут [таковыми] некогда впоследствии, а не изначально являются [ее] общниками. Ибо Петр, корифеи главного хора апостолов, когда пишет получившим в удел равночестную [с ним] веру [611], призывает к благочестию и добродетели, говоря: имиже честная вам обетования даровашася, да сих ради будете божественнаго общницы естества [612]. Видишь, что дар заключается в обетовании тем, кто живет по Христу? Кто же обещает кому–либо то, что [и так] всем принадлежит от рождения? Божественный Максим говорит: «для того нас сотворил Бог, чтобы нам стать общниками божественной природы» [613], как не бывшим {стр. 207} прежде таковыми, и не сотворенным от рождения ее общниками. Божественный же Павел, разве не тогда, когда стал не только лишь верным Христу, но и подражателем [614] Его, стал обителью беспредельной природы? Итак, где же говорящие, что все сущие приобщаются ей, поскольку все причащается Бога?
ФЕОТИМ: Пропади они пропадом! Ведь, будучи как дети умом, юноши по непокорству и наглости, они, кажется, младенствуют, разумом, а не злобой. Я же, полагаю, уразумел теперь из сказанного, в каком смысле говорится, что Бог по сущности является и причаствуемым, и непричаствуемым.
16. ФЕОФАН: Тогда расскажи, что тебе удалось уразуметь.
ФЕОТИМ: Поскольку одним только святым дано быть общниками божественной природы: для иных, — мы говорим, — непричаствуема сущность и природа Божия, а для благоугодивших Ему причастна, особенно в будущем оном жребии. И вот это же самое следует и из сказанного Григорием, прозванным от богословия: «будет же Бог всяческая во всех [615] во время восстановления (έν καιρώ της αποκαταστάσεως) [616], когда мы уже не будем многим, как сейчас, из–за душевных движений и страстей, совершенно не нося в себе самих ничего Божьего или нося очень мало, но будем всецело боговидными, вмещающими всего Бога и только Его; ибо это есть совершенство, к которому мы усердно стремимся» [617]. Итак, хорошо ли я, как тебе кажет{стр. 208}ся, усвоил, Феофан, и так ли думаешь и ты, и подтвердишь ли, если понадобится решать вопрос голосованием, что это не иначе?
ФЕОФАН: Прочь [такое предположение]. Ибо мессалиан, которые думали именно так, будто они, сами по себе очистившись, принимают ипостась Всесвятого Духа и восходят к оной [божественной] природе, божественные отцы решительно и во всеуслышание отвергли, говоря, что бывает некое пребывание Отца, Сына и Святого Духа в должным образом очистившихся, и вселяются [Они] в таковых по Евангельскому обетованию [618], а не как божественность является по природе. Но пусть не тревожит опять твой разум то богословское мнение, что святые вмещают всего Бога. Вспоминай те слова, что мы сказали недавно, показывая, что никоим образом не нарушает непричаствуемости сущности то, что говорится о том, что весь Бог причаствуется и мысленно постигается по каждой из энергий, ибо бестелесное не делится телесным образом. Поэтому и через одну ипостась Он целиком неизменно соединяется со всем мной. Таким образом, ставшие вместилищем божественной и боготворящей энергии соделываются вместилищем всего Бога. Когда, безукоризненно превзойдя [свою] природу, они сдерживают всякую деятельность души и тела, как приобретшие одну лишь божественную энергию, тогда становятся и вместилищем всего Бога и только Его. Ибо таково совершенство, к которому мы стремимся, отложив, говоря словами апостольскими: волю плоти и помышлений [619]. Говорит ведь и Максим, лучший истолкователь этих слов: «всякая Божественная энергия нераздельным образом обнаруживает посредством себя всего Бога» [620]. А что даже для святых сущность Божия не причаствуема, об этом {стр. 209} сам Максим свидетельствовал нам приведенными несколько выше словами, сказав, что Бог «совершенно не выходит из [свойственной Ему] по сущности сокровенности» [621]. И еще: «все мы всецело становимся богами кроме тождества по сущности» [622]. И великий Афанасий: «по боготворящей благодати Бог и причаствуем и видим достойными, по сущности же является непричаствуемым» [623]. И еще: «ведь и мы становимся богами, а стать той же природы [что и Он] не можем» [624]. И Златоустый отец, услышав от Крестителя, что не мерою дается Дух [625], говорит что он «хочет показать, что все мы мерой принимаем энергию Духа, — ибо Духом он здесь называет энергию, так как она делима» [626], тогда как сущность неделима. Так что и он не допускает, чтобы даже самих причастников Духа считать причащающимися сущности Духа. А помимо божественных поучений этих богомудрых [мужей], то, чтобы святые были причастникам сущности Бога, не согласуется и с представленным нами чуть выше правилом благочестия; ведь оно устанавливает, что сущность просто причастна и непричастна, а не то, что она причастна одним и непричастна другим.
17. ФЕОТИМ: Итак, если и не по частям допускать это различение, — а ведь [оно] неделимо, — и не так, что к одним оно относится, а к другим не относится, то как каждое из этих [утверждений может быть] истинным?
{стр. 210}
ФЕОФАН: Слушай и усваивай: божественную сверхсущественность ни изречь невозможно, ни помыслить [627], ни вообще как–либо созерцать, из–за того, что она запредельна по отношению ко всему и сверхнепознаваема, и беспредельной силой стоит превыше и [самих] пренебесных умов и для всех абсолютно непостижима и невыразима во веки. Ибо ни имени нет для нее, в нынешнем веке или в будущем именуемого, ни слова, составленного в душе или языком произнесенного, ни какого–либо прикосновения, чувственного или умного, ни вообще представления — разве что, если кто–нибудь выведет из отрицаний ее совершеннейшую непостижимость, поскольку она в высшей степени изъята изо всего, что есть или вообще [как–либо] называется. И вот теперь нельзя назвать никого, кто бы по праву наименовал саму сущность или природу, каким бы ни был он знатоком истины превыше всякой истины. Поскольку же, с другой стороны, [сущность] есть причина всего, все окрест нее и ради нее, а сама она прежде всего и все в себе самой просто и неопределенно предсодержит, то должно именовать ее по всем [ее проявлениям] приблизительно, но не в собственном смысле слова. Следовательно, не сама сущность или природа должна именоваться, но именно сущностотворное исхождение Божие (ούσιοποιόν του Θεού πρόοδον) и энергия. Поскольку же и она именуется сущностно (ούσιωνυμείται), и именно она, то послушай великого Дионисия, сказавшего: «Подобает перейти к воистину сущему богословскому именованию сущности воистину Сущего. Напомним, что цель — словом выразить не сверхсущественную сущность как сверхсущественное, ибо оно неизреченно и непознаваемо, и совершенно невыразимо, и превыше самого единства, но [в том, чтобы] воспеть сущностнотворное выступление ко всем сущим Богоначального сущностоначалия (θεαρχικής ούσιαρχίας)» [628]. Видишь, что {стр. 211} воистину сущее имя сущности он называет божественным выступлением? Однако таким образом он называет здесь и то абсолютно сокрытое, не исходное и неявленное [что мы называем сущностью]. Ты можешь подобным образом найти и наименование природы, прилагаемое к тому, что по природе присуще [Богу], как богословнейший из Григориев говорит где–то в Стихотворениях: «ибо такова природа Царя моего — доставлять счастье» [629]. Ведь давать — не есть природа кого бы то ни было, но это по природе присуще благотворящему. И об огне сказал бы кто–нибудь, что его природа в том, чтобы устремляться вверх и изливать свет смотрящим, но движение не является для него природой, ни то, чтобы просто производить [свет], но [его природа — это] начало движения. Стало быть, и природные свойства называются природой, как и сам великий Дионисий говорит в другом месте: «природа Блага [в том, чтобы] производить и сохранять» [630], то есть, это присуще Ему по природе. Итак, когда слышишь отцов, говорящих, что природа Божия непричаствуема, то помышляй ее неисходной и неявленной. Когда же, с другой стороны, [они называют ее] причаствуемой, то помышляй по природе присущее Богу выступление, явление и энергию. И таким образом, соглашаясь и с тем, и с другим, пребывай в согласии с отцами. Но и называя саму эту божественную природу, хотя и не саму по себе, а через оную энергию, причаствуемой, ты останешься в пределах благочестия ( Αλλα καί δια της τοιαύτής ενεργείας έκείνην αύτήν, εί και μη καθ' εαύτήν, την θείαν φύσιν λέγων μεθεκτήν εν τοις 'οροις μενείς της εύσεβείας…), ибо и таким образом сохраняется непричаствуемость и неявленность этой неисходной природы. Можно увидеть даже и внешних философов, называющих сущностью не только природу, но и природные и сущностные свойства каждого [сущего], ибо они определяют все это, отличая от сущности. Мы же, приложив к рассмотрению непричаствуемого сокровен{стр. 212}ность и неявленность, разъясним, насколько это нам возможно, высоту божественной природы.
18. Итак, ответь на мой вопрос, мой добрый Феотим, не обладает ли даже самомалейшая часть сущности, всеми ее силами?
ФЕОТИМ: Я думаю, все с тобой в этом согласятся, зная и от [самого] чувства, что [например] и искра, будучи малейшей [частицей] огня, является сияющей и светящей, способствующей различению [предметов своим светом] и обжигающей приближающихся, самодвижной по природе и устремляющейся вверх, и, говоря вообще, всем тем же, что и огонь, которого она есть частица; а капля — всем тем же, что и вода, которой она есть капля; а слиток — тем же, что и металл, куском которого он остается.
ФЕОФАН: Стало быть, если мы причащаемся сущности Бога, то причастился бы кто всей ее или же [некой] части, он стал бы всемогущим; и таким образом каждое из сущих стало бы всемогущим, чего мы и все вместе не имеем, даже если ты, обобщив, будешь говорить обо всей твари. Объясняя это в подробности, Павел и самим сподобившимся боготворящих даров Духа свидетельствует, что не все дары даются каждому, но овому дается слово мудрости, иному слово разума, иномуже что–то иное о Томже Духе [631]. Златоустый же отец, ясно еще тогда отражая заблуждение Варлаама и Акиндина, говорит: «никто не имеет всего, чтобы не подумал, что благодать есть природа» [632].
19. ФЕОТИМ: Это поистине ясное опровержение ныне восставшего на благочестие поношения. Ибо противникам {стр. 213} божественной благодати не убедить [кого–либо] считать здесь благодать тварью, противопоставленной божественной природе. Ибо кто когда опасался, что кто–нибудь посчитает тварью природу Божию?
ФЕОФАН: Эти несчастные, Феотим, понимают это различие как разделение. Ибо не замечая, что благодать Духа, хотя и отличается от природы, но не отделяется от нее, а скорее привлекает удостоившихся к соединению с божественным Духом, они не чувствуют, что хулят саму природу Отца, Сына и Духа, выступая против ее благодати. Не слышат они также боговдохновенного Григория Нисского, говорящего в словах против македониан: «как благодать непрерывно от Отца через Сына и Духа движется, изливаясь на достойных, так и хула, распространяясь в обратную сторону, восходит от Духа через Сына и достигает Бога всяческих» [633]. Сущность, однако, имеет столько ипостасей, сколькими причаствуется; ведь сколько ни зажжешь светильников от одного, столько и сотворишь ипостасей огня [634].
20. ФЕОТИМ: Таким образом, получается, о, мудрый Феофан, что, если, по мнению наших противников, сущность Бога причаствуется, — и к тому же всеми, — то она не триипостасна, но становится тысячеипостасной.
ФЕОФАН: Именно. Будучи сообразителен, ты отлично вывел следствие [из их положений]. Еще хуже и одновременно парадоксальнее то, что противоречащие нам, делая таким образом сущность Божию тысячеипостасной, сливают, подобно Савеллию, три божественных ипостаси в одну. {стр. 214} Ибо в каждом из причащающихся [Бога] они сводят три ипостаси в одну, так что каждый из тех, кто учит, что сущность Божия причаствуема, тысячу раз становится новым Савеллием. Нужно было лукавому, не смогшему одолеть благочестие через одного, снова напасть при помощи тысяч или, точнее говоря, со многими тысячами зломудренных. Но и таким образом он не получит преимущества перед истиной; безумие же послушных ему станет более явным. Ибо, вдобавок к прочим нечестиям, Акиндин — увы его безумию! — ставит себя выше единственного Христа, говоря, что он соединяется со всецелым Богом — сущностью, энергиями и тремя божественными ипостасями. Если же он говорил, что через одну из ипостасей соединяется со всецелым Богом, и с божественной сущностью, и со всеми божественными энергиями, то [тем самым] утверждает, что он ничем не отличается от единственного Христа. Но великий в богословии Григорий, заранее опровергая этих сумасшедших пустомель, сказал: «Христом [Он именуется] по причине божественности, ибо она — помазание человечества [Христа], не энергией освящающее, как у других помазанников, по присутствием всего Помазующего» [635]. Это сделали [т. е., опровергли варлаамитское заблуждение] все богомудрые Отцы, сошедшись [во мнении] воедино и показав, как мы сказали чуть выше, что Божество вселяется в очистившихся должным образом, но [вселяется] не так, как Оно есть по природе. Так что, не по сущности и не по какой–либо ипостаси делается кто–либо причастником Бога. Ибо ничто из этого никоим образом не разделяется и абсолютно никому не передается. Поэтому Бог по ним и совершенно для всех невместим, хотя и находится по ним повсюду. А общая для триипостасной природы божественная сила и энергия является созидающей для того, что вовне, и делится на тысячи, ибо Божество всесильно. Поэтому–то и многие через нее соединяются с Богом, многими и различными {стр. 215} способами причащаясь Его. И часть энергии снова делится, согласно Златоустому отцу [636] и согласно великому Василию [сказавшему]: «Святой Дух не в равной мере сообщаем бывает достойным, но в соответствии с верой распределяет энергию, будучи прост существом, многообразен же силами» [637].
ФЕОТИМ: Я восхищаюсь твоей богословнейшей мыслью, о, чудный Феофан. Она в высшей степени боголепна, когда абсолютно неделимой показывает сверхсущностную сущность и неделимо делит божественную энергию Бога. И свойство быть приемлемой (τό εύπαράδεκτον) не менее свойственно ей? Ведь по этой причине Дух Святой становится вместимым по энергии для облагодатствованных, хотя и они по природе люди, потому что Он таким образом разделяется по энергии. А будучи по сущности и по ипостаси неделимым, как может Он быть совершенно вместимым для кого–либо?
21. ФЕОФАН: И причащающееся, о, дивный Феотим, имеет часть причаствуемого. Ведь если оно причащается не части, но целого, то нужно было бы в собственном смысле говорить об обладании (έχειν) этим, а не о причастии (μετέχειν) этому [638]. Стало быть, причаствуемое делимо, поскольку причащающееся по необходимости причащается части. Сущность же Божия абсолютно неделима, а, следовательно, и совершенно непричаствуема. А делимость божественной энергии многократно показывает Златоустый отец. Значит, она и является причаствуемой удостоившим{стр. 216}ся богосоделывающей благодати. Ведь и сильный в богословии Максим говорит о том, что «даровать, сообразно сущим, обожение есть свойство божественной благодати, просвещающей [их] природу светом, что превыше природы, и по преизбытку славы соделывающей их превыше свойственных им границ» [639]. Послушай снова Златого языком, учащего как о том, что это энергия, а не сущность бывает причаствуемой, так и о том, что та же, которая делима нераздельно, та является и причаствуемой, а не непричаствуемая сущность, из которой происходит божественная энергия. Ибо в дополнение к апостольским словам, что от полноты Его мы вси прияхом [640], [Златоуст] говорит: «Если применительно к огню, где сущность делима [641] и телесна, мы и разделяем, и не разделяем его, то тем паче, когда речь идет об энергии, и [особенно] — энергии [исходящей] из бестелесной сущности [642]? Кроме того, причащающееся чего–либо по сущности с необходимостью должно иметь с причаствуемым общую сущность и в чем–то ту же самую. Слышал ли кто когда, чтобы у Бога и у нас была в каком–либо смысле одна [и та же] сущность? И об этом сказано Василием Великим: «энергии Его нисходят к нам, а сущность Его остается неприступной» [643]. И божественный Максим говорит: «всем тем же, что и Бог, будет и обоженный по благодати, кроме тождества по сущности» [644]. Итак, невозможно причаститься божественной сущности, — даже и самим обоженным по божественной благодати, — а божественной энергии причаститься можно. «К тому меня приводит [видимый] здесь умерен{стр. 217}ный свет истины, чтобы увидеть и пережить светлость Божию», — говорит Григорий Богослов [645]. И светлость Бога нашего на нас [646], согласно пророку–псалмопевцу. И причисленный к ним Максим прямо пишет: «одна энергия Бога и святых» [647], и что они являются «живыми иконами Христа, и даже тем же, что и Он, по благодати или уподоблению» [648].
22. ФЕОТИМ: Весьма здравы и в высшей степени соответствуют святым твои, Феофан, умозрения о божественной непричаствуемости. Но есть и те, кто говорит, что сущность Божия непостижима для ума и непричаствуема, и [в то же время] сверхъестественно сама по себе (καθ' έαυτήν) постигается умом и причаствуется, и, полагают, что они таким образом скорее благочествуют, приписывая божественному сверхъестественность.
ФЕОФАН: Однако это не сверхъестественно и не подобает Богу ни в коем случае, но скорее против природы и вообще невозможно. Ведь то, чтобы одно и то же было и причаствуемым и непричаствуемым, умопостигаемым и непостижимым, совершенно непримиримо и внутренне противоречиво, и весьма далеко от истинного бытия по причине крайней противоречивости. Ибо и по божественному Григорию Нисскому, все, что говорится о Боге, таково, что даже если и различается по значению, не несет в себе никакого противоречия по отношению к тому, что говорится вместе с ним (προς τό συνονομαζόμενον) [649]. {стр. 218} Говорящий же так, сопоставляя это само с собой и отрицая, опять противоречит собственным же словам и сверхъестественное Божие низводит в противное природе и посредством того и другого, упраздняя природу каждого, совершенно отвергает бытие Бога и причисляет себя к безбожникам. Поэтому тезоименитый богословию Григорий говорит, что не из того, что в Нем, но из того, что окрест Него уразумевается Бог [650], а великий Дионисий — что «все причаствует промыслу, истекающему из всепричинной божественности» [651]. Божественный же Максим говорит: «ум, став в Боге, прежде всего ищет понятий о сущности, будучи воспламеняем желанием, но не обретает успокоения, ибо это равным образом неисполнимо и невозможно для любой тварной природы. Утешается же [этот ум] тем, что окрест нее: я имею в виду — тем, что окрест вечности, беспредельности и невидимости, окрест благости, премудрости и силы, творящей, промышляющей и судящей сущих» [652].
23. Итак, это непостижимую, неименуемую и несообщаемую суть (χρήμα) божественной сверхсущественности богоглаголивые [отцы] именуют не только сущностью, хотя и не в собственном смысле слова, как мы сказали, но и божественностью, благостью, премудростью и жизнью, и вообще всем тем, чем называют и Его божественные выступления и энергии. Ведь и «слово [наше], — говорит [Ареопагит], — не обещает выразить самосверхсущностную благость, сущность, жизнь и премудрость самосверхсущностной божественности, сверхоснованную, как говорят {стр. 219} Речения, превыше всякой благости, божественности, сущности, жизни и премудрости в тайных [сферах], но воспевает явленный благотворный Промысл как по преимуществу благость и причину всех благ, сущее, жизнь, премудрость, сущностотворную и животворную и умудряющую причину тех, кто причастен сущности, жизни, уму, разуму и чувству» [653]. Где же те, кто не терпит поставлять сущность Бога выше нетварных [энергий]? Ведь вот великий Дионисий явно поставил ее превыше и божественности, и причины благ, и вообще всех причастий — не как существующих сами по себе, но как ее энергий, являющихся причаствуемыми для нас; ведь Он Сам является Тем, Кто по энергии причаствуем всеми.
24. А о том, что нетварны причастия, которые Бог превосходит по сущности, послушай снова его же, говорящего чуть выше, как мы уже говорили, что «цель слова не в том, чтобы выразить сверхсущностную сущность как сверхсущностную, ибо она невыразима, но в том, чтобы воспеть сущностотворное выступление к сущим. Ведь и божественное имя Блага простирается на всех сущих и есть превыше сущих; а [имя] Жизни простирается на все живое и есть превыше живущих; а [имя] Премудрости простирается на все мысленное, словесное и чувственное и есть превыше всего этого» [654]. Видишь, что эти причастия превыше всех сущих? Ведь это их заповедано воспевать, а не неизреченную и неявленную сущность. Но еще раз послушай его же, ясно богословствующего, что Бог запределен и по отношению к этим превышающим сущих причастиям. Ибо он говорит в двенадцатой главе гимна Божественным Именам: «насколько превос{стр. 220}ходят не сущих сущие, — святые, или господственные, или божественные, или царственные, и затем сами–по–себе–причастия (αύτομετοχαί) [превосходят] всех причаствующих, — настолько пребывает выше всех причащающихся причастий непричаствуемая Причина» [655]. Ведь, поскольку сами–по–себе–причастия превосходят всех причащающихся, причащающимися же являются и ангелы, то те, которые превосходят и ангелов как причащающихся, не суть тварные, но Непричаствуемый по сущности, как ты слышал, пребывает превыше и этих причастий.
К этому сейчас [направляется] и наше слово. Поскольку это неименуемое — не только сущность, но и божественность, и благость, и премудрость, и жизнь, и вообще все, что называется причаствуемым, то если ты вдруг услышишь о Боге, что Его сущностью является благость, а природой освящение, и что святость есть ни что иное как Он Сам, и что божественность не делится на части, ни изливается, ни посылается и иное тому подобное — не подумай, будто каждая из божественных энергий может называться сущностью, но знай, что сверхименную сущность можно омонимически называть, [отталкиваясь] от того, что присуще ей по природе.
25. Когда затем тебе случиться услышать богословов, говорящих, что «мы говорим, что знаем благость Бога нашего и премудрость, но не сущность» [656], и что «мы становимся богами, а стать той же природы [что и Он] не можем» [657], и все сходное с этим, то не понимай тогда под божественностью и благостью ту непостижимую и со{стр. 221}вершенно неприступную сущность, — ибо и сами они это явственно запрещают, — но ее Божественную энергию, в познание и причастие которой приходим — каждый по мере своего очищения, соответственно которому сама она многообразно делится и множится по спасительной справедливости Преподающего. Поэтому и божественный Максим, сказав, что «для того нас сотворил Бог, чтобы нам быть общниками божественной природы и причастниками Его присносущия», прибавил: «по обожению от благодати» [658], поскольку через обожение совершается приобщение к Богу. Поэтому и в другом месте он совершенно отрицает тождество с Богом по сущности, но провозглашает [тождество] по энергии и благодати [659]. Как же не будет тогда в высшей степени простая, неделимая и сущая превыше всякого именования, причастия, уразумения и всякого соприкосновения божественность и благость превосходить благость и божественность множащуюся, разделяющуюся, причаствуемую, постигаемую, хотя и неясно, и вполне именуемую? Поэтому хорошо ответил на вопрос Гаия богослов Дионисий, что не только богов по благодати, — ибо этого было бы мало, — но и само богоначалие и благоначалие и божественность, то есть боготворящий дар и благодать, превосходит Бог, Который сверхначален по отношению ко всякому началу [660]. Если же, также согласно ему, Бог есть причина не только причащающихся, но и причастий, то как же Он, как причина, не будет больше причиненного?
26. Если же подобает и через нас, как через неясный образ (δι' άμυδράς εικόνος) Божий, привести более ясный пример сказанного, то разве мудрость ума не есть ум? Разве {стр. 222} не по ней он делится на части и разнообразится, изливается и умудряет, будучи разнообразно соединяем и причаствуем, проявляясь в разумных и неразумных? Ибо одних уподобляя себе, так чтобы и они по энергии обладали тем же умом, что и он, а других, из числа чувственных и бессловесных, хотя и не приводя из небытия, — ведь он по природе не Бог, — но преобразуя их и удостаивая [всей] возможной заботы, [хотя и] нисколько не уподобляя [их себе], — ведь они не способны мыслить, — он является по сущности не переходящим к другой ипостаси, неделимым, простым и не смешивающимся с приобщающимися [ему]. Наш ум не является ни безымянным, ни сверхименным, ни непостижимым для всех, — хотя мы и по образу Божию созданы, — поскольку образ не совершенно неотличим. А неотличимый образ Отца, Единородный Сын Божий, — как равным образом и Дух Божий, — есть все то же, что Отец, и, следовательно, неотличимо имеет и те же самые энергии, а не Сам, как говорят эти зломудренные, является таковой энергией, но и Сам, будучи по ним причаствуемым каждому из сущих, по сущности пребывает непричаствуемым. Ведь хотя человеческий ум, говоря по слову богоглаголивого Григория Нисского, из–за многих знаний, навыков и имен, прилагаемых к нему, не терпит никакого ущерба в [своей] простоте, то как же подумает кто о Боге, — если Он называется Мудрым, Праведным, Благим, Вечным и всеми боголепными именами, и если не считать, будто у всех имен одно значение, — либо что Он станет состоящим из многих частей, либо что из обладания сими [именами] получается совершенство [Его] природы [661]? Он же чуть дальше говорит: «все имена, значение которых заключается в доказательстве некоего положения и существования, несут в себе указание не на саму божественную природу, но на то, что благочестиво помышляется окрест нее» [662]. Как же мы можем согласиться {стр. 223} с таковыми бездельниками (κακοσχόλοις), которые думают и учат, будто все, что окрест Бога, тварно, и что нетварные и божественные энергии не суть общие для трех покланяемых Лиц, как созерцаемые вокруг сущности, но суть Сын и Дух Святой, хотя тот же богоглаголивый [отец] в том же втором Слове против Евномия сказал: «все, что только есть помышляемого окрест Бога, было до составления мира, но мы говорим, что именоваться это стало после появления именующего» [663]? И несомненно, что Сын и Дух Божий ни в коей мере не являются по сущности даром, благодатью или таковой энергией, показывает называющий Троицу открывающей все Свои в высшей степени благие промыслы и учащий нас, что следует в молитвах приступать и приближаться к Ней, чтобы посредством этого просвещаться всеблагими дарованиями, окружающими Ее [664]. Кто же из имеющих ум назовет непричаствуемой сущностью Бога Его промысл или [назовет его] тварным, поскольку он не есть сущность? Кто же возомнит, что всеблагие дары, утвержденные окрест Пресвятой Троицы — это Сын и Дух Отца? Или кто решится причислить Их к тварям? Ведь Сын и Дух Отца превосходят их, равно как и Отец, как превосходящий всякое имя и всякое причастие и как Сущий по природе Податель и Причина этих сверхъестественных даров.
27. ФЕОТИМ: Таким, следовательно, образом, о, мудрый Феофан, через богодухновенное Писание то возвещается, что лицо Бога видимо достойными — и ангелы наши видят лице Отца нашего Небеснаго [665], с Которым и Моисей сподобился собеседовать [666], и мы имеем обетование созер{стр. 224}цания [лицом] к лицу [667]; то, что оно совершенно невидимо никому и никогда, не бо узрит, — как Сам Он с другой стороны говорит тому же Моисею, — кто лице Мое и жив будет [668].
ФЕОФАН: Никак не иначе. Ибо и то, что Бога никтоже виде нигдеже [669], и то, что чистии сердцем Бога узрят [670], поскольку Единородный Сын Божий явил нам Его Самого, — невидимого по сущности, видимого же, особенно для ставших боговидными, по энергии и благодати, — а не иного вместо Него и тем паче тварного, как в высшей степени злочестиво учат Варлаам и Акиндин. Так же ведь и вездесущий, невидимый, неделимый и неисходно держащийся Своего единства Дух изливается, приходит, посылается и вселяется, — хотя и не во всех, — видится, отмеряется, разделяется, будучи приемлем и подаваем. Ибо так и Златоустый богослов, как мы сказали выше, слыша Крестителя, говорящего о Господе нашем Иисусе Христе, что Он не мерою принял духа [671], глаголет: «Духом он здесь называет энергию, так как она делима» [672]. И великий Василий, говоря, что Бог познается из творений, добавляет: «ибо произведения служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на саму сущность» [673]. Так что, здесь он называет Бога познаваемым по силе, а не по сущности. А эти скудоумные, если услышат, что Бог или Дух Святой где–либо называется являемым или причаствуемым, или приходящим и творящим обитель, то либо называют это творением, либо утверждают, будто это есть сущность Божия. А не соглашающихся подобно им богохульствовать, они называют впадающими {стр. 225} в двоебожие, не принимая — несчастные — во внимание, и того, что на одну лишь Матерь и Деву и Сам Дух сошел, и Сын, но Этот по ипостаси, а Тот только по энергии, почему и один лишь Сын, а не также и Дух, вочеловечился.
28. Итак, когда мы говорим «Бог», или «Дух», или «Божество», то не всегда имеем в виду одно и то же, то есть божественную сущность или отдельно одну из ипостасей Святой Троицы, или их общую энергию, но когда все, когда многое, а когда и что–либо одно из этого. Ведь когда великий Дионисий говорит о богородящей божественности и об источной божественности [674], то разве мы не понимаем, что он называет так одну лишь Отеческую ипостась?
ФЕОТИМ: Благодаря этому мы теперь легче смиряем гордыню латинян, чем они ее утверждают, [латинян] с коими они, кажется, единомысленны, смешивая все по причине омонимии или даже скорее сливая в одно.
ФЕОФАН: А когда в другом месте тот же [Ареопагит] снова говорит, что «богоначальное блаженство, божественность по природе, начало обожения, из которого надлежит обоживаться обоживаемым» [675], то разве он говорит не о триипостасной сущности?
ФЕОТИМ: Действительно, Отец через Сына в Святом Духе обоживает обоживаемых.
ФЕОФАН: А когда он говорит, что само обожение является для обоживаемых началом того, чтобы обоживаться, и божественность называет также и богоначалием и благоначалием, как боготворящий дар, о котором и говорит, {стр. 226} что Бог его превосходит, как сверхначальный по отношению ко всякому началу [676], то разве не одну лишь боготворящую энергию и благодать именует божественностью?
ФЕОТИМ: Ведь как же тогда и превосходящим ее будет покланяемый в трех Ипостасях Бог, если она не будет одной?
29. ФЕОФАН: Подобает, впрочем, здесь поразмыслить и еще кое о чем.
ФЕОТИМ: О чем же именно?
ФЕОФАН: О том, что хотя эта божественность и не ипостась, и не божественная сущность, но она не в меньшей степени является нетварной и присносущной, как боголепная сила, сущая окрест Бога и прежде сложения мира [677]. Поскольку же [она есть] и причина и начало всех обоживаемых, несомненно изменяемых ею к лучшему, ибо они [благодаря ей] становятся выше естества, то начало и причина по необходимости весьма отстоит от причиненного ею, и улучшающее лучше улучшаемого, и делающее других выше естества само по себе сверхъестественно. Обоживаются ведь и ангелы, а лучшее ангелов и сущее выше их природы и само по себе являющееся сверхъестественным как будет тварью?
ФЕОТИМ: Я и сам, конечно, так же думаю об этом. Ведь как что–либо из тварного может называться и богоначалием, и благоначалием, и боготворящим даром? Однако, «подражанием» [678] (μιμησίαν) и «богоподражанием» {стр. 227} (θεομιμησίαν) [679] этот великий [отец] обычно называет божественное сияние, как уподобляющее Богу, а также и как отношение, как соединение и сверхъестественную связь Бога с благими разумными [существами].
ФЕОФАН: Но ведь когда он снова говорит, что «божественностью мы называем, в категориях изначального, божеского и причинностного, одно сверхначальное и сверхсущностное Начало и Причину; а имея в виду причаствуемое — подаваемую от непричаствуемого Бога промыслительную силу, само–по–себе–обожение» [680], то разве не ясно, что он одинаково называет и то и другое — божественную природу и энергию? И тем не менее, искусному [в богословии] это не покажется чем–то новым. Ибо когда мы говорили, что ты, позволил предыдущей беседе выдохнуться из [твоей] души, оставив ее без должного внимания, то чем же мы называли душу, как не памятью? Ибо это она является не удержавшей на месте предмет рассмотрения, если он ускользнул [от нее]. А когда [Писание] побуждает нас паче убоятися могущаго и душу, и тело погубити в геенне [681], то чем тогда назовем душу, если не самой сущностью души?
30. ФЕОТИМ: Так подобает принимать это [от отцов] и передавать [дальше], доказывая не только из [соображений логической] последовательности, но при помощи Духом движимой силы богословов. Но поскольку сущностотворная сила есть природная энергия Бога, — ибо Божество по природе является созидающим, — а все, что сотворено, существует по причастности ей, то, значит, все это причащается природных Божиих сил и энергий?
{стр. 228}
ФЕОФАН: Конечно, не только созидательной энергии Бога, но и Его промысла причащается все вообще. Разве нет?
ФЕОТИМ: Без нее–то ведь как бы [это все] и составилось?
ФЕОФАН: Итак, промысл есть природная и сущностная энергия Божия. Ибо великий Афанасий говорит: «не по иному и иному промыслу делает [682] Отец и Сын, но по одной и той же сущностной энергии Божества» [683]. Таким образом, все причащается созидательной и промыслительной силы Божией, как и дом — мысли строителя и возможного промышления [своего] хозяина, если только предполагается, что он будет построен. Разумные же [существа] еще и видят в творениях — разумеется, [только] мыслью — присущую Творцу по природе благость и силу. И одни лишь святые причащаются и видят в собственном смысле слова, став через причастие Духу боговидными, и боговидной силой созерцают и опытно изведывают светлость Бога и, исполняясь сверхъестественного ликования, сами благодаря этой светлости показываются неизреченно сияющими. Ибо Дух Святой, говоря словами великого Василия, «все наполняет силой, причаствуем же только достойными» [684]. И будучи «невместим для мира, видим же одними только святыми ради чистоты [их] сердца» [685], Он во всех пребывает, но очистившимся от страстей являет Свою силу, а имеющим разумное начало (τό ήγεμονικόν) поврежденным пятнами греха — никогда. Ибо как изображения лиц получаются не на всяком веществе, но на обладающих гладкостью и блеском [поверхностях], так и энергия Духа [воссиявает] {стр. 229} не во всех душах, но в не имеющих [в себе] ничтоже стропотно, ниже развращенно [686]. Видишь, что Святой Дух во всех присутствует по сущности или, если угодно, то и по силе и энергии, а причаствуется и является не по сущности, а по энергии тем только, кто удалил от себя скверну [бывающую] от злых страстей?
31. ФЕОТИМ: Поистине, сами себя сбивают с толку и запутывают в софизмах все пытающиеся возражать нам. Ведь хотя и того и другое ясно указывается на скрижалях Священных Писаний, они то подвизаются за одно, как будто только это сказано, то выступают против другого как будто бы это не сказано [в Писании], притом что [делают это] в отношении каждого не определенно, так что им случается и утверждать, и самим же опровергать одно и то же [положение]. Когда они называют причаствуемой всеми оную сверхсущественность, то по необходимости признают, что все причащающиеся причащаются нетварного, а когда говорят о тварной благодати, то [получается, что] не нетварного [причащаются] даже и самые те премирные [чиноначалия].
ФЕОФАН: Они ищут, любезный, такого антитезиса, который только по имени, а не который по тому, что этим именем выражается. Если же они в той или иной степени и обращают ум к обозначаемому, то не различают видов обозначаемого, чтобы, ухватив точно [его значение], они постигли бы то, из–за чего [возник] спор. Стало быть, они и самим себе невольно противоречат, в лукавстве ума своего, словно в игре в кости, катая и переворачивая слова так, что они все время показываются чем–то иным. Мне же кажется, что, сознавая это, сами защищающие [учения] Варлаама более уже не дерзают выставлять достоверным того, что утверждалось {стр. 230} ими самими, причем письменно. Ведь разве могли бы они не принимать во внимание Соборное постановление [687], которое относится не только к пишущим, но и к учащим [так], и также к этим двоим, которые сами являются зачинщиками и обвиняющими, а не к нам, по необходимости выступающим в свою защиту.
32. ФЕОТИМ: Но поскольку ты, Феофан, справедливо и хорошо защищаясь, разделил имя сущности, точнее же показал его двояким образом понимаемым Писанием: то применительно к ее непричаствуемой сверхсущественности, то к природным и сущностным [свойствам, то есть энергиям], в собственном смысле слова причаствуемым только для святых, по каковым [энергиям] совершается соединение ('ένωσις) Бога и людей, то не можешь ли теперь показать самих святых, которые бы своим свидетельством подтвердили твои слова, так как они причастны этим природным [свойствам] Божиим и посредством них видят Его, а не только из творений, как мы?
ФЕОФАН: Да и кто бы дерзнул говорить об этом, если бы [это прежде] не высказали наученные опытом? Ибо только тот, кто научен опытом, познал энергии Бога.
ФЕОТИМ: Итак, кто же это, кто высказал [эту мысль]?
ФЕОФАН: Все: не словами только, но и своими делами и чудесами; все те из преставившихся отсюда, кто в созданных ими боговдохновенных сочинениях все еще пребывает с нами, даже доныне не перестали и не перестанут впредь ясно возвещать это.
{стр. 231}
ФЕОТИМ: Мне достаточно трех для подтверждения, Феофан. Покажи мне их прямо сейчас, не откладывая.
ФЕОФАН: Показываю! Ибо и божественный Иоанн из Дамаска [называет] воссиявший на горе от Спасителя свет, «видев который как прелюдию будущего Его пришествия, Петр и сыны Громовы, — по великому Василию, — удостоились глазами воспринять его» [688]; которым, по словам великого Дионисия, будут исполнены все, уподобившиеся Христу [689]; которым просветятся яко солнце [690], паки согласно Василию, который к тому же назвал его просвещением святых душ и в настоящем [веке] [691]. Итак, этот свет божественный Иоанн из Дамаска назвал «природным лучом Божества» [692], а сладкопевец Косьма — сущностным благолепием Слова Божия [693]; великий Афанасий учит, что Бог по природе обладает им: «ибо, взойдя на небо, — говорит он, — Господь придет в природной славе (έν δόξη φυσική), а не в благодати; в Своей божественности изливая из святого Своего тела, воспринятого от Марии, свет неизреченной славы, как Он отчасти явил это на горе» [694].
Вот у тебя есть столько [доказательств], сколько ты счел достаточным. Мы же щедро представим тебе большее число свидетелей истины. Божественный Максим говорит: {стр. 232} «всем тем же, что и Бог, будет и обоженный по благодати, кроме тождества по сущности» [695]. И в другом месте снова учит: «Слово посредством надежды соделывает [их] готовыми одушевиться принятием архетипии [истинных] благ и стать живыми иконами Христа, и даже тем же, что и Он по благодати или уподоблению» [696]. А в Богословских главах ясно говорит: «Царствие Божие есть преподаяние по благодати того, что естественным образом присуще Богу» [697]. Святой Кирилл, приводя слова Господа мир Мой оставляю вам [698], говорит, что [Господь] называет этот мир Своим, поскольку он есть особое пребывающее в Нем благо [699]. А в четырнадцатом слове «Сокровищ» он, снова приводя [слова Господа] веруяй в Мя имать живот вечный [700], говорит: «присущую Ему и сущностно пребывающую [в Нем] жизнь Он обещает дать верующим в Него; ибо, произойдя от Отца, Он доставляет все то, что [составляет принадлежность] Отца по природе, а одним из присущего Отцу является жизнь» [701]. Видишь, что и достойным подается эта жизнь, и Богу она присуща по природе, но не является [сама] природой? Ибо божественная природа одна, а эта жизнь есть одно из присущих Богу по природе [свойств], и как присущая по природе, она и сама является нетварной. Сказав же, что она есть одно из присущих Богу по природе [свойств], он [тем самым] показал, что много чего присуще Богу по {стр. 233} природе и равным образом нетварно. Поэтому–то и о Сыне говорит: «Он доставляет все то, что [составляет принадлежность] Отца по природе».
33. Где же те, кто неразумно говорит, будто есть одно нетварное, не имея в виду просто Бога или божественное (ού τον Θεόν ή τό θείον λέγοντες 'απλώς), то есть, божественную природу и соответствующие ей ипостаси, и все природные и ипостасные [свойства] Пресвятой Троицы, но только сущность отделяет от тварного, подобно тому, как если бы они решительно утверждали, будто солнце испускает сияние, а сущие окрест него лучи полны тьмы, или же будто солнц много, поскольку и лучи суть свет.
ФЕОТИМ: Справедливо, о Феофан, что, не вменив ни во что неудовольствие многих, ты не остановился, говоря такие вещи в защиту истины. Ибо тебе подобает за эти слова похвала не от людей, но от Бога, ныне и в будущем веке.
ФЕОФАН: Богу подобает хвала, брате Феотиме, — ныне же и во веки, — давшему слово во отверзение уст наших.
{стр. 234}

О том, что Варлаам и Акиндин являются дихотомитами, воистину худо и безбожно на две неравные божественности рассекающими одну

1. Следуя духодвижимым повелениям святых отцов и бывшим в наши дни Соборным определениям, мы отвергаем и предаем анафеме, как прежде, так и ныне, если они не раскаются, говорящих согласно с Варлаамом и Акиндином о двух божественностях Бога — тварной и нетварной — и божественную природу называющих единственной нетварной божественностью, а сияние божественной природы, которым и Господь на Фаворе облистал учеников, и всякую божественную силу и энергию, и все то, что созерцается и о чем богословствуется [что оно есть] окрест божественной природы, [называющих] божественностью тварной. Мы же утверждаем и почитаем одну божественность Отца и Сына и Святого Духа, [заключающуюся] не только в сущности, но и в нетварной силе и энергии, и во всем том, что окрест сущности созерцается и богословствуется.
2. «Ибо мы богословствуем, — согласно великому Афанасию, — о едином Боге в трех ипостасях, имеющем одну сущность, силу, энергию и все то прочее, что видится богословствуемым и воспеваемым [как сущее] окрест сущности. И чтобы придать [нашему] слову [конкретные] очертания (τύπον) или [некую] совокупность или полноту (άθροισμα ή πλήρωμα) в том, что относится к богословию, [скажем]: нетварность, вневременность, безначальность и все, что говорится о Боге апофатически, и свет, жизнь, благо, всемогущество и все, что гово{стр. 235}рится о Боге катафатически, не называется каждое [по отдельности] сущностью, но тем, что окрест сущности. Это [все] и называется по Писанию совокупностью и исполнением божества [702], будучи равным образом созерцаемо и богословствуемо применительно к Каждой из трех святых ипостасей (ибо вся, елика имать Отец, Моя суть [703], — [глаголет Господь], — и прославлюся в них [704]), поскольку [у Каждой из Них] нет никакого недостатка в [созерцаемой] окрест божественности полноте, но [Каждая] обладает равномерностью, то есть равенством, всех отличительных свойств (ιδιωμάτων), [совокупностью] коих видится также и полнота божественности» [705].
3. Таким образом мы научились покланяться единой нетварной божественности, созерцаемой не только в сущности, но и в через все [являемом] совершенстве, поскольку полнота божественности, то есть сущность, сила, энергия и все то, что находится окрест сущности, равно созерцается в Каждой из трех святых ипостасей. При этом все, о чем катафатически и апофатически богословствуется [что оно созерцается] окрест божественной сущности, нетварно, как по природе присущее Богу, но ничто из этого не есть сущность. «Ибо не является сущностью нерожденность, — говорит святой Кирилл, — или нетление, или бессмертие, или невидимость. Ведь если бы каждое из этих [именований] обозначало сущность, то из стольких бы сущностей слагался Бог, сколько показывалось бы присущих Ему по природе [свойств]» [706]. «И то, что мы говорим о Боге {стр. 236} катафатически, — говорит божественный Иоанн Дамаскин, — не указывает на природу. И благо ли, праведность ли, мудрость или иное что назовешь — ты будешь говорить не о природе Божией, а о том, что окрест природы» [707]. И снова: «благость, праведность и тому подобное сопутствует божественной природе, а не показывает саму сущность» [708]. Ибо как ипостасные свойства не являются ипостасью, но суть характерные особенности ипостаси, так и природные свойства — не природа, но характерные особенности природы. «Природными же свойствами называем, — согласно богоглаголивому Дамаскину, — воления и энергии» [709]; я имею в виду самую изволительную силу и энергию, по которой хотят и действуют хотящие и действующие.
4. Итак, поскольку Церковью Божией и нами, ее питомцами, исповедуется и почитается одна божественность — по всему нетварная и не имеющая какого–либо недостатка, то нападающий [на нас] Варлаам из Калабрии и Акиндин из окрестностей Прилапа, кажущиеся в настоящее время самыми отборными орудиями того, кто от начала был противником Божества, в высшей степени злочестиво разорвав единую божественность, рассекают ее, увы, на тварное и нетварное, единственно нетленной называя божественную природу, а всякую божественную силу и энергию, и вообще все из числа сущего окрест божественной природы и естественно присущего Богу низводя до уровня твари, как не являющееся природой, но так или иначе отличающееся от нее, которая одна лишь, согласно им, является нетварной божественностью. Расчленяя таким образом боже{стр. 237}ственность, эти несчастные совершенно упразднили бытие Божие, став не просто злочестивыми (δυσσεβείς), но [вовсе] нечестивыми (ασεβείς) [710] и безбожными. Ибо «если отнять [у Него] природную энергию, то Он не будет ни Богом, ни человеком» [711], — говорит сильный в божественных вещах Максим.
5. Итак, говорящие, что Богу не присущи природные и сущностные [свойства] так или иначе отличающиеся от природы, дабы не получалось, как они думают, много нетварных, и саму эту сущность, о которой они говорят, отвергают и становятся безбожниками. Ибо низводя до уровня твари божественную силу, энергию и все по природе присущее Богу, — поскольку ничто из этого не является природой как отличающееся от нее, а они все, что каким бы то ни было образом отличается от божественной природы, считают тварью, — делают тварью Бога. Ведь и [исходя] из энергии каждого, согласно опять же тому же мудрому в божественном Максиму, характеризуется сущность каждого, ибо «нетварная энергия указывает на нетварную природу, а тварная — на тварную» [712]. Поскольку же они исповедуют, что божественностью называется и Божия сила и энергия, которую они полагают тварной, и Божия сущность, которую одну они называют нетварной и превосходящей тварную, по их мнению, божественность, то они являются поистине безбожными и поклоняющимися твари (κτισματολάτραι) двоебожниками, говоря о тварной и нетварной божественности Бога, и высшую [божественность] называя нетварной, а низшую — тварной. Таким образом, эти несчастные, сами став безбожными двоебожниками, зовут двоебожниками {стр. 238} тех, кто единомысленно с богоносными отцами утверждает, что нетварна и сущность Божия, и сила, и энергия, и все то, о чем богословствуется, что это окрест сущности Божией.
6. Ведь поскольку и Божия природа называется божественностью, а в более точном смысле [так называется] энергия, как и великий Василий говорит, что «если и природу обозначает имя "божественность", то общность сущности позволяет в строгом смысле приложить это наименование и к Святому Духу; но это наименование несет в себе указание на некую силу, будь то зрительную или деятельную» [713], то, следовательно, применительно к обеим [то есть, к сущности и энергии] у богословов встречается именование «божественность», и они же называют сущность Божию превосходящей всякую силу и энергию, не потому, чтобы сила и энергия была тварной, а единственно нетварной — сущность (прочь такую мысль, ибо это относится к заблуждению Варлаама и Акиндина), а потому что сущность является причиной того, что окрест нее, и потому что сущность Божия абсолютно непричаствуема и невыразима (ведь Бог и уразумевается и причаствуется, и именуется [исходя] из того, что окрест Него). [А эти] громко кричат, будто бы называющие нетварными вместе с сущностью Божией и сущностно созерцаемые окрест нее [свойства] говорят о двух нетварных божественностях, не понимая того, что нетварное не отторгается одно от другого, хотя и различно друг с другом, или что превосходство в отношении причинности, непричаствуемости и невыразимости не нарушает равночестности и тождеродности (όμοφυΐα) сущности и энергии, и различие природных [свойств] по отношению к природе никогда не достигает степени противоположности, как это для вводимых безумием Варлаама и Акиндина тварности и нетварности.
{стр. 239}
7. А что Бог, согласно богословам, [Своей] сущностью превосходит и [сущие] окрест Него божественные энергии и силы, то мы и этому научаемся из тех же [их] речей. И когда великий Дионисий пишет: «цель слова выразить не сверхсущественную сущность как сверхсущественное, ибо оно неизреченно и непознаваемо, и совершенно невыразимо, и превыше самого единства, но [в том, чтобы] воспеть сущностнотворное выступление ко всем сущим Богоначального сущностноначалия» [714]; и еще: «[наше] слово не обещает выразить самосверхсущностную благость, сущность, жизнь и премудрость самосверхсущностной божественности, сверхоснованную, как говорят Речения, превыше всякой благости, божественности, сущности, жизни и премудрости в тайных [сферах] [715], но воспевает явленный благотворный Промысл как по преимуществу благость и причину всех благ» [716]; и еще: «Самим–по–себе–бытием, самой–по–себе–жизнью и самой–по–себе–божественностью мы называем, в категориях изначального, божеского и причинностного, одно сверхначальное и сверхсущностное Начало и Причину; а имея в виду причаствуемое — подаваемую от непричаствуемого Бога промыслительную силу, само–по–себе–обожение, коего причащаясь свойственным себе образом, сущие являются и называются обожествленными» [717], — то тем самым он показывает, что промыслительные силы Божии превыше сущих, то есть, нетварны. Ибо он говорит, что сущие являются их причастниками, но также и Причину их назвал он Сверхначальной и Сверхсущностной.
8. В двенадцатой же главе «Божественных имен», поименовав сами–по–себе–причастия, он говорит, что они {стр. 240} «превосходят всех причаствующих» [718], то есть, все тварное, поскольку кроме Бога нет ничего, что бы имело бытие не по причастию. Но опять же он говорит, что непричаствуемая Причина пребывает выше всех причащающихся и причастий [719] всяко как причина, хотя и разным образом причина [720]. И в одиннадцатой главе тех же [«Божественных имен»] об одной из этих сил он говорит, что она есть «благотворящий и боготворящий происшедший от Бога дар» [721]. А в [Послании] к Гаию, назвав ее богоначалием, благоначалием и божественностью, и веществом (χρήμα) боготворящего дара, затем говорит, что «Тот, Кто сверхначален по отношению ко всякому началу, будет запределен и по отношению к так называемой божественности» [722]. И в четвертой главе «Божественных имен» и вообще во всех своих сочинениях он преподает [учение] о том, что и силы и энергии Божии являются нетварными, и что Бог за пределами их по непостижимости, невыразимости и непричаствуемости [Своей] сверхсущественности.
9. А божественный Нисский [предстоятель] Григорий, приводя оное пророческое [слово]: кто измери горстию воду и небо пядию и всю землю горстию [723], затем говорит: «пророческое слово в таковых восхвалениях показало некую часть божественной энергии; саму же силу, от которой энергия, чтобы не говорить о природе, от которой сила, не назвало и даже не рассматривало» [724]; и еще: «Невидимый по природе, — говорит он, — становится видимым по {стр. 241} энергиям, будучи созерцаем в некоторых сущих окрест Него отличительных свойствах» [725]. Кто же дерзнет назвать тварными [созерцаемые] окрест Него отличительные свойства, в которых Он зрится? Ведь согласно божественному Кириллу «ни одно из божественных отличительных свойств не благоприобретенное» [726]. Так что, из результатов [божественных действий], то есть творений, Бог видится сообразно этим [произведшим результаты] энергиям, а не по сущности, «ибо произведения, — говорит великий Василий, — служат указанием на силу, мудрость, искусство, а не на саму сущность» [727]. И сам же божественный Григорий Нисский имеющим уши слышать сказал там, что эти энергии, посредством коих Бог становится видим, суть зиждительная сила и святость, и благость Божия, и Его неизменяемость, и простота, и все тому подобное [728]. Кто же дерзнет назвать тварными эти энергии Божии, кроме Варлаама и Акиндина, низводящих до уровня твари все, что каким бы то ни было образом отличается от божественной природы?
10. Но и выступая против духоборцев, этот же святой говорит: «божественная природа остается неизреченной и несказанной, превосходя всякое [передаваемое] посредством речи значение. Следовательно, именование "божественность" выражает собой не природу Духа, а зрительную силу» [729]. Так что, кто же, кроме Варлаама и Акиндина и впадших в равное с ними злочестие, зритель{стр. 242}ную силу Ведущаго вся прежде бытия [730] сопричислит к тварям, поелику божественная природа превосходит ее по невыразимости? Великий же Афанасий говорит, что «быть Богом — вторично по отношению к природе; ведь и мы становимся богами, а стать той же природы [что и Он] не можем» [731]. Итак, кто же, если он не хочет быть причастным к злочестию Варлаама и Акиндина, назовет тварным бытие Бога Богом из–за того, что это является у Него общим со святыми, хотя по сущности Он непричаствуем и для них? Но кто исчислит все речения святых, которыми они свидетельствуют нетварность как сущности Божией, так и сил и энергий Божиих, и показывают их различие по отношению друг к другу, и утверждают, что все это есть одна божественность Отца и Сына, и Святого Духа, поскольку сходится воедино как нетварное, лучше же, соединенно и едино присно пребывает и [к тому же] в равной степени созерцается и богословствуется по отношению к Каждой из святых Ипостасей, — как [нас] научил великий Афанасий, — и указывает на одну и ту же постоянную и совершенную божественность Божию?
11. Итак, поскольку Варлаам и Акиндин, рассекшие на тварное и нетварное эту единую божественность, знали об этом различении в приведенных нами богословских трудах отцов, — [то есть] что божественностью называется и Божия природа, и энергия, — то, желая отвратить людей от отеческого исповедания и хитростью привлечь на свою сторону и перевести их в свое злочестие, они громко обвиняют блюдущих единомыслие со святыми как якобы учащих о двух нетварных божественностях — высшей и низшей. А не понимающие того, что это мнимое обвинение возво{стр. 243}дится на святых отцов наших, и что нетварное присущее [Богу свойство] (τό άκτιστον προσκείμενον) показывает, что эта созерцаемая в различении [на природу и энергию] божественность единой, равной и простой, — ведь и [вообще] все нетварное равночестно и едино (ήνωμένον), и отнюдь не может быть сложности в сходящихся воедино нетварных, а разделенность в нетварном и превосходство [одного из них] по порядку, причинности и так далее нисколько не мешает единству, — таковые и сами так или иначе вместе с ними прямо обвиняют утверждающих это.
12. Итак, эти несчастные, не понимая того, что они становятся обвинителями святых, и претерпевая, по выражению Богослова, «нечто подобное тому, когда иные из–за страха смерти [сами] удавливаются» [732], чтобы не потрудиться немного, исследовав, каковы суть эти божественности, и что в них благочестиво называется высшим (ибо если есть Божия зрительная сила и природа, и обеим им название — «божественность», и природа является высшей как причина и также по неизреченности и непричаствуемости, а Божией зрительной силы приобщались и пророки, и ей также приличествует наименование божественности, как выше сказал божественный Нисский [предстоятель] Григорий, то и она имеет бытие от оной природы как от причины, «ибо, — говорит Златоустый богослов, — не сущность от мудрости, но мудрость от сущности» [733]), — чтобы, значит, не трудиться со страхом Божиим и вниманием, ища доказательство сказанному, тем более, что прибавление [слова] «нетварное» побуждает к исследованию и подсказывает [путь] к обнару{стр. 244}жению истины, и делает явным низведение обвинителями божества до уровня твари, они с легкостью предают врагам искомое и наносят ущерб [учению о] божественности, становясь, увы, тварепоклонниками и безбожными единобожниками или скорее поистине двоебожниками. Ибо и те [то есть, Варлаам и Акиндин] готовы учить вопреки сему [отеческому учению], и эти, последуя им, [готовы] признать единственной нетварной божественностью божественную природу, которая сама по себе является для всех абсолютно невидимой, неосязаемой и непричаствуемой, а сияние божественной природы, посредством которого Бог сообщается с удостоившимися, по Григорию Богослову, «увидеть и опытно испытать светлость Божию» [734]; а свет, воссиявший от Спасителя на Фаворе, который этот же Богослов назвал божественностью, говоря, что «свет — показанная на горе ученикам божественность» [735]; а вневременную и «постоянную и непреходящую славу» [736] божественности, «запредельную всему, единственно сверхсовершенную и предсовершенную (μόνην ύπερτελή και προτέλειον)» [737], — согласно богоглаголивому Дамаскину, — посредством которой Христос и совосшедшим с Ним на гору [ученикам], получившим очи, каких они прежде не имели, дал узреть Себя как Бога, и в будущем [веке] неизреченно узрится святыми, и от которой передав им [некую часть], соделает их, по великому Василию, иными солнцами, соединившимися с беспримесным и истинным Светом, и сделавшимися сынами дня [738] Господня, видящими и опытно переживающими оную божественную доброту [739], о которой он также сказал: «доброта истинная и вожделенная есть то, что окрест божественной и блаженной природы, и устре{стр. 245} мившийся к ее сияниям и красотам и сам преображается в божественное [подобие]» [740]. И еще: «видели же Петр и Сыны Громовы на горе Его красоту, светлейшую светлости солнца, и удостоились воспринять очами начатки Его славного [второго] пришествия» [741]. Итак, это царствие Божие, сияние Его природы, открывающееся достойным в силе Духа, они называют тварной божественностью, а также зрительную и произволительную силу Бога, и Его промысл и справедливость, и низводя до уровня твари вообще все, что каким бы то ни было образом отличается от божественной природы, — будь то благость, или благоначалие, или божественность, или богоначалие, будь то боготворящий дар и благодать, и сила, и все что именуется божественным и высоким, выше чего ничего нет, — они через это несомненно низводят вместе с тем и саму божественную природу.
13. Но ты не путайся [случающегося] в рассуждениях различения божественности и благочестиво помышляемого применительно к ней превосходства, ибо без этого нет и рассуждения. Так что не бойся такого рассуждения до тех пор, пока нетварностью устанавливается равночестность и единство правильно различаемого, а всякое злочестивое принижение и преувеличение отбрасывается прочь. Бойся же привнести в полноту божественности тварность, отчуждающую от божественной сущности божественную силу и энергию и рассекающую единую [заключающуюся] в сущности, силе и энергии, и во всем том, нетварно и нераздельно разделяемом и неслитно соединяемом, что созерцается окрест сущности, божественность на поистине неравные и непохожие, и несовместимые божественности. И да не отнимешь и не изгонишь от нетварной божественности благочестиво созер{стр. 246}цаемое окрест божественной сущности, устыдившись [ложным] обвинением в двубожии или многобожии со стороны тех, кто бесстыдно приписывает другим собственные вины, и да не отрешишь все это от сущности так, чтобы она была бездеятельной и бессильной, либо безумно соединенной, либо безбожно усеченной.
14. Этого требовали и от прежде нас здраво учивших о Сыне и богословствовавших о Духе недуговавшие [в своих мудрованиях] относительно Обоих. Но [отцы] не отказались, несмотря на это, от благочестивейшего оного разделения. Ведь они слышали Богослова, повелевающего: «ни единоначалие не почитай худо, сокращая или усекая божественность, ни обвинения в троебожии не стыдись» [742]. Так что и ты не иди худо на поводу у тех, кто, якобы защищая единство божественности, в действительности отметают единую божественность, хоть бы они [тебя] обвиняли, хоть стращали, хоть порицали. Но если и потребуется несколько потрудиться в слове, не предавай Бога разрывающим и упраздняющим Его, как только могут, и, с одной стороны, все то, что окрест оной блаженной природы, отсекающим от божественности и низводящим до уровня тварного, а с другой — саму божественную природу показывающим лишенной внутренней связи (άσύστατον) и совершенно несуществующей. Ибо «что за природа, — говоря словами божественного Максима, — без природной силы и энергии»? [743]
15. Скажи им с дерзновением: мы не так, как евреи, почитаем единого Бога в единой божественности; не как {стр. 247} Савеллий; не как Арий и Евномий, который еще прежде изобрел то, что теперь проповедует Акиндин, и запечатлел это на письме, то есть, что Бог — это только сущность, и, чтобы быть Ему простым, Он должен быть либо совершенно непостижим, либо совершенно постижим, отчего и всякое божественное имя является обозначением божественной сущности, и мы от творений возводимся к самой сущности Божией. И свидетель тому великий Василий, а после него — являющийся ему братом и сродно мудрствующий богоглаголивый [Григорий Нисский], и с ними вместе Григорий Богослов, которые [своими] писаниями заклеймили его мудрования. Итак, скажи [им], что мы не так чтим единого Бога, но [почитаем Его] триипостасным, действующим (ενεργή) и всесильным: единым по сущности; триипостасным же — как познающегося в трех ипостасях; а действующим и всесильным — как обладающего энергиями и силами. Нетварным же [почитаем Его] и по сущности, и по ипостасям, и по силам, и по энергиям, «ибо ни человеческой природе, — говорит снова божественный Максим, — не присуще что–либо нетварное, ни божественной природе — что–либо тварное» [744]. Как же тогда мы примем Варлаама, пишущего: «существует одно безначальное и бесконечное — сущность Бога, а все, что вне ее, суть сотворенной природы»? Подобным же образом и Акиндина, пишущего: «единственная нетварная божественность — это сущность Божия, а то, что окрест нее, — то все тварно»? Как же не примем [лучше] возражающего им на сие и проповедующего Бога по всему нетварным иерея Божия Григория [745], тем более [что он говорит это] согласно с богоносными [отцами], ибо никто не может показать, будто что–либо из по природе присущего Богу он называет тварным, или различающимся на тварное и нетварное и высшее? Как же может быть ответственным и [сам] придерживающимся заблуждения Акиндина и Варлаама низложитель оного?
{стр. 248}
16. Если же Палама обвиняем Варлаамом и после него унаследовавшим его заблуждение Акиндином в том, будто бы он говорит о двух нетварных божественностях, [то есть] о божественном облистании и сиянии и о природе, от которой это облистание и от которой само сияние, превосходящей их как их причина и подательница, еще же [превосходящей] и произволительную, зрительную и промыслительную Божию силу из–за того, что ничто из этого: ни показанную на горе божественность и сияние Божьей природы, по которому Бог неизреченно сообщается с достойными, ни таинственное и божественное облистание, которое по обетованию бывает очистившимся сердцем [746]посредством [исполнения] Божиих заповедей, ни к тому же зрительную, произволительную и промыслительную Божию силу, и все тому подобное — он не допускает называть тварным; то из самого этого обвинения для благоразумных явствует, что он не только более чем кто–либо благочестив, но является и поборником благочестия, как ничего из относящегося к полноте божественности не помышляющий тварным и содержащий [в своем учении] божественность равной и равночестной самой себе, и с готовностью противоборствующий раздирающим ее на тварное и нетварное и худо разделяющими единую и единственную божественность на [две] поистине неравные и чуждые посредством поистине несправедливых и чудовищных рассечений.
17. А поскольку к тому же ряду принадлежит и к тому же злочестию относится то, чтобы всякую нетварную силу, энергию, воссияние и благодать разлагать и смешивать с божественной природой как ничем от нее не отличающиеся, чтобы все то, что каким бы то ни было образом отличается от нее, получалось, согласно им, тварным, — [все] примыкающее к высшему по непричаствуемости, неприкосно{стр. 249}венности и неизреченности божественной природы, — то [Палама] отвергает вводимый ими беспорядок и смешение. Впрочем, это не Паламе, а Варлааму принадлежит мысль о том, что есть две божественности — высшая и низшая. И по–прежнему свидетельствуют об этом его писания и многие люди. Ибо многие знают, что это он [Варлаам] положил начало этим [спорам], и сам Соборный Томос указывает на это, ибо это провозглашено Соборно.
18. Но Варлаам говорил это, чтобы показать тварной явленную на горе Христом божественность и зрительную силу Духа так, что будто бы не будет единой нетварной божественности, если будет нетварной и светлость и сила божественной природы. А Палама провозгласил нетварной вместе с божественной природой и неизреченно явленное там божественное сияние, а так же и силу, и прекрасно богословствовал, что различение божественности не вступает в противоречие с ее единством. Ибо хотя и отлична возможность действовать (εξουσία) от сущности (ουσίας), — как сказал и великий Василий, — или воля и светлость божественной природы, и вообще сила — от божественной природы, но не отделима от природы ее светлость и сила, и невозможно, отделив одну от другой, постичь оставшуюся [представляя ее] лишенной другой. Но взявшийся рассуждать о силе или светлости сразу же [тем самым] нераздельно помыслил и о природе, которой принадлежит каждая из этих двух. И тем более [это справедливо] в отношении божественных [силы и природы], у которых, согласно богоносным отцам, соединения преобладают над разделениями и предшествуют им [747], не упраздняя их, но и нисколько не испытывая от них препятствий. Таким образом у нас один Бог в единой божественности. Ведь и в отношении Бога иное — {стр. 250} Хотящий, и иное — хотение [748], согласно великому богослову Григорию, или, иначе говоря, иное — Действующий, и иное — энергия, по богоглаголивому Дамаскину, ибо одно есть Движущийся, а другое — как бы движение [749], но не так, что они из–за этого разделены. Ибо как может кто–либо отделить движение от движущегося? И не так, что одно тварно, а другое — нетварно. Ибо как [это может быть], когда они не отделены друг от друга и даже умом не могут быть постигнуты отдельно? Что же, разве из–за того, что оба нетварны, не един Бог? Или если един, то составлен из этих [частей]? Что за деление или составление движущегося и движения, — и тем более, боголепного движения, — по которому не совершается никакого прибавления или убавления?
19. Если же кто скажет, что Бог не движется, как сказал великий Дионисий в «Мистическом и апофатическом богословии», то пусть узнает, что, согласно такому богословию, Он и не пребывает в покое, не является силой, не обладает силой, не является ни единым, ни истиной [750]. Но это апофатическое богословие не противоречит катафатическому, согласно которому Бог и движется, и как являщийся воистину Силой, и обладающий силой, богословствуется и приемлет от нас поклонение как Единый и как Самоистина.
Яко Ему подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

notes

Примечания

1

 Григорий Палама. // Православная энциклопедия. T. XIII. М., 2006. С. 18–19. Редакция выражает искреннюю благодарность прот. Валентину Асмусу за любезное разрешение использовать данную статью.

2

Переводя «ένωσις» и «διάκρισις» как «соединение» и «разделение», мы следуем традиции русских переводов Дионисия Ареопагита и Иоанна Дамаскина, у которых Палама заимствует эти термины, хотя некоторые современные патрологи и предпочитают переводить их как «единение» и «различие». Во избежание недоразумений поясним словами прп. Максима Исповедника, что «соединениями» называются «непостижимые знания о том, что относится к божественной сущности», а «разделениями» — «воипостазированные покланяемые существования» (Максим Исповедник, Схолии к «О божественных именах», 2, 4). Иными словами «божественные соединения» — суть признаки и свойства сущности, объединяющей собой ипостаси; а «божественные разделения» — различные тропосы существования ипостасей, а также многие созерцаемые различно энергии Божества или содержащиеся в Нем многообразные логосы, соответствующие многообразию тварного мира и Божию о нем промыслу и суду: «Итак, когда исключим то высшее и апофатическое богословие Логоса, согласно которому Он ни называется, ни помышляется, ни есть совокупность того, что относится к признакам чего–либо другого, как сверхсущностный, а также никем и никоим образом не причаствуется, то будет, что многие логосы являются Одним Логосом, а Один — многими: по благолепному творческому и содержительному [т. е. удерживающему в бытии] исхождению Один — многими; а по возведению и промыслу, возвращающему и направляющему к Вседержительному Началу или Центру, содержащему в себе начала всех [исходящих] из него прямых и всех их собирающему [воедино], многие — Одним» (Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 2. PG 91 1081ВС (р. п.: Преподобный Максим Исповедник. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия ( Амбигвы). Пер. с греческого и примечания архимандрита Нектария. М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. С. 68).

3

 Т. е. от Святого Духа (ср. Деян. 2, 3).

4

 2 Тим. 2, 15.

5

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 4 // Дионисий Ареопагит. Сочинения. Толкования Максима Исповедника. СПб.: Алетейя; Издательство Олега Абышко, 2002. С. 250–252 (р. п.: Там же. С. 251–253).

6

 Там же, 2, 5. С. 258–260 (р. п.: С. 259–261).

7

 Это произведение Ареопагита не сохранилось.

8

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 7. С. 262 (р. п.: С. 263).

9

 Там же, 2, 6. С. 262 (р. п.: С. 263).

10

 Алоады — От и Эфиальт, сыновья Алоэя, внуки Посейдона (вариант: сыновья Посейдона). Братья с детства отличались необыкновенной силой. Согласно одному из мифов, они решили взобраться на небо, чтобы, изгнав Зевса и прочих богов, добиться любви Геры и Артемиды, и самим царствовать небом и землей. Для этого они попытались взгромоздить на гору Оссу гору Пелион. Аполлон убил их и только этим воспрепятствовал намерениям Ота и Эфиальта.

11

 Т. е. Вавилонскую (см. Быт. 10, 10).

12

 Дионисий Ареопагит. Послание 9,1. С. 836 (р. п.: С. 837).

13

Священномученик Иерофей, согласно преданию, первый епископ Афинский, был членом афинского ареопага и обращен ко Христу апостолом Павлом вместе с Дионисием Ареопагитом. Святой был посвящен апостолом Павлом в сан епископа. По преданию, епископ Иерофей присутствовал вместе с епископом Дионисием при погребении Пресвятой Богородицы. Скончался святитель Иерофей в 1 веке мученической смертью. Считаясь учителем Дионисия, он одновременно является тем лицом, коему адресовано первое из произведений Ареопагитского корпуса — «О небесной иерархии».

14

«στοιχεθώδεις θεολογίας». Ср. упоминаемые Ареопагитом «Богословские первоосновы» (τάς Θεολογικάς στοιχειώσεις) — произведение Иерофея (О божественных именах, 3, 2. С. 282 (р. п.: С. 283)).

15

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 6. С. 262 (р. п.: С. 263).

16

 Там же.

17

 Там же, 2, 7. С. 262 (р. п.: С. 263).

18

 Там же, 2, 5. С. 258 (р. п.: С. 259).

19

 Рим. 1, 20.

20

 Рим. 1, 19.

21

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А (р. п.: Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, Архиепископа Кесарии Каппадокийской. Издательство П. П. Сойкина, 1911. С. 282–283). Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 10 // De Gruyter (ed.) Die Schriften des Johannes von Damaskos. Vol. 2. Berlin, 1973 (Series: Patristische Texte und Studien 12), 10, 8–11 (р. п.: Точное изложение православной веры. Творение Иоанна Дамаскина. СПб.: издательство И. Л. Тузова, 1894 (репринт: М. — Ростов–на–Дону, 1992). С. 29 (101)).

22

 Максим Исповедник. Диалог с Пирром. PG 91, 341А (р. п.: Диспут с Пирром: прп. Максим Исповедник и христологические споры VII столетия / Отв. ред. Д. А. Поспелов. М.: Храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках, 2004. С. 219).

23

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 5. С. 258 (р. п.: С. 259).

24

 Там же.

25

 Можно также перевести «παραδείγματα» как «образцы» или «модели»; т. е., речь здесь идет о божественном замысле о твари.

26

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 8. С. 430–432 (р. п.: С. 431–433).

27

 Максим Исповедник. Схолия к «О божественных именах», 2, 5. Там же. С. 258 (р. п.: С. 259).

28

 Ср.: Кол. 1, 17.

29

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 9, 9. С. 510–512 (р. п.: С. 511–513).

30

 Максим Исповедник. Схолия к «О божественных именах», 9, 9. Там же. С. 510 (р. п.: С. 511).

31

 Притч. 9, 1.

32

 Притч. 9, 2.

33

 Дионисий Ареопагит. Послание 9, 3. С. 846 (р. п.: С. 847).

34

 Максим Исповедник. Схолия к Посланию 9, 3. Там же.

35

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 6. С. 416 (р. п.: С. 417).

36

 Максим Исповедник. Схолия к «О божественных именах», 5, 6. Там же. С. 418 (р. п.: С. 419).

37

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 4. С. 250 (р. п.: С. 251).

38

 Там же. С. 250–252 (р. п.: С. 251–253).

39

 Там же.

40

 Там же.

41

«αφαιρέσεις» — «отъятия», «лишения», «отвлечения», т. е., те свойства Бога, которые описываются через отсутствие у Него присущих твари страстности, начала, конца и т. п.

42

 Иак. 1, 17.

43

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 3. С. 250 (р. п.: С. 251).

44

 Флп. 2, 9.

45

 Ср. у Григория Нисского: «Всякая энергия, простирающаяся от Бога к твари и именуемая согласно многообразным смыслам, направляется от Отца и через Сына проходит и во Святом Духе совершается» (К Авлавию, PG 45, 125С; р. п.: Свт. Григорий Нисский. Догматические сочинения: в 2–х т. Краснодар: Текст, 2006. T. 1. С. 62).

46

 «… τα της ουσιώδους ενώσεως και τα της ύποστατικής διακρίσεως και τά της αμιγούς πανταπάσι και άφύρτου συμφυΐας».

47

 Григорий Богослов. Слово 31, 32, PG 36, 169Β (р. п.: Святитель Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский. Собрание творений в 2–х томах. Репринтное издание: Сято–Троицкая Сергиева Лавра, 1994. T. 1. С. 461–462).

48

Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 5. С. 258 (р. п.: С. 259).

49

 Там же.

50

 Там же, 2, 11. С. 274 (р. п.: С. 275).

51

 Там же.

52

 Там же.

53

 Максим Исповедник. Схолия к «О божественных именах», 2, 11. C. 276 (р. п.: С. 277).

54

 Там же, 2, 5. С. 258 (р. п.: С. 259).

55

 Там же.

56

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 11. С. 274 (р. п.: С. 275).

57

 Там же. Палама здесь следует, очевидно, одному из разночтений, т. к. читает эту фразу как «τή ένιαία των όλων παραγωγή», тогда как в современных критических изданиях стоит «προαγωγή» (кроме издания, на которое мы обычно ссылаемся, см. De Gruyter (publisher), Suchla, B. R (editor), Corpus Dionysiacum i: Pseudo Dionysius Areopagita. De divinis, Berlin, 1990, Series: Patristische Texte und Studien 33, p. 136). Впрочем, так же как св. Григорий читает это место и прп. Максим Исповедник, комментирующий его в своих Схолиях.

58

 Там же. С. 274–276 (р. п.: С. 275–277).

59

 См. Григорий Палама. Триады в защиту священно–безмолвствующих, 3, 1. Χρήστου, τ. 1, σ. 615 и далее (р. п.: Св. Григорий Палама. Триады в защиту священно–безмолвствующих. M.: Канон, 1995. С. 267 и далее).

60

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 11. С. 278 (р. п.: С. 279).

61

 Григорий Нисский. Против Евномия, PG 45, 1024А (р. п.: Свт. Григорий Нисский. Догматические сочинения. Τ. 2).

62

Евр. 2, 4.

63

 Откр. 1, 4–5.

64

 Откр. 5, 6.

65

 Ис. 11, 1–3.

66

 Захар. 4, 2–10.

67

 Григорий Богослов. Слово 41, 3, PG 36, 431 С (р. п.: Указ. изд. T. 1. С. 576).

68

 Дионисий Ареопагит, О божественных именах, 2, 2. С. 248 (р. п.: С. 249).

69

 1 Кор. 15, 34.

70

 Максим Исповедник. Схолия к «О божественных именах», 2, 11. С. 276 (р. п.: С. 277).

71

1 Кор. 12, 8–9.

72

Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 5. С. 258–260 (р. п.: С. 259–261).

73

 Ср. у Максима Исповедника: «Как Бог Он двигал собственным человечеством, а как человек — являл Свое божество, по–божески, так сказать, имея страдать (ибо это [у Него] добровольно), потому что был Он не простым человеком, а по–человечески — чудотворить (ибо [делал это] посредством плоти), потому что являлся не голым Богом; так что страсти Его — чудесны, обновляемые естественной божественной силой Подвергшегося им, а чудеса — страдательны, совершаемые вместе [с божественной также и] естественной страстной силой плоти чудотворившего. Зная это, учитель говорит: «и наконец, не как Бог совершая божественное, — ибо не по–божески только, отдельно от плоти (ибо не пресущественен только), и не как человек — человеческое, ибо не просто по–человечески, отдельно от божества (ибо не только человек), но как ставший мужем Бог некоей новой богомужной энергией с нами жительствуя» (О недоумениях к Фоме, 5, PG 91, 1056AB (р. п.: Преподобный Максим Исповедник. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). С. 33)).

74

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 5. С. 262 (р. п.: С. 263).

75

 Там же.

76

 Максим Исповедник. К Марину, PG 91, 200С.

77

 Ин. 10, 30.

78

 Т. е., и Тот, и Другой называются Богом.

79

 В точности таких слов у св. Василия не находим, но близкие по смыслу — в Против Евномия, 2, PG 29, 640BC (р. п.: Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийской. М.: издательство «Паломник», 1993. С. 114).

80

 Кирилл Александрийский. Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, PG 75, 312C.

81

 Т. е., учась, ученики делаются причастниками знаний, содержащихся в уме учителя, и через них как бы приобщаются самому его уму.

82

 Т. е., борьба противоположностей относится к законам тварного естества, которые Бог превосходит, будучи, например, одновременно Светом и Мраком, Началом и Концом, Сущим и Несуществующим и т. п.

83

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 17, Expositio fidei // Kotter, В. (editor), Die Schriften des Johannes von Damaskos, vol. 2 (Series: Patristische Texte und Studien 12), Berlin, 1973, 61, 16–21 (p. и.: С. 177 (249)).

84

Василий Великий (Евагрий Понтийский). Послание 8, 11. Courtonne, Y. (editor), Saint Basile. Lettres, vol. 1, Paris (Les Belles Lettres), 1957, p. 33; PG 32, 265A.

85

Дан. 13, 42.

86

 Кирилл Александрийский (псевдэпиграф). О Троице, 11. PG 77, 1145В.

87

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 9. Op. cit., 9, 6–20 (р. п.: С. 27–28 (99–100)).

88

 Против Евномия, 4, PG 29, 680B (р. п.: С. 151).

89

 Григорий Нисский. О божестве Сына и Духа. PC 46, 573D (р. п.: Указ. изд. Т. 1. С. 160).

90

 Цитата сия не обретается в творениях прп. Максима (похожее место есть в «Толковании на молитву Господню» (PG 90, 884BC)), но и сам св. Григорий в «Диалоге православного и варлаамита» относит ее уже к св. Афанасию Великому, а в «О том, что Варлаам и Акиндин являются дихотомитами» весьма похожий пассаж — к Кириллу Александрийскому, притом, что и он также не идентифицируется в творениях св. Кирилла.

91

 Максим Исповедник. К Марину. PG 91, 96B и 201 AB.

92

 Иоанн Дамаскин. Λίββελος περί όρθοΰ θρονήματος. 3, PG 94, 1428ΑΒ.

93

 Источник цитаты не установлен.

94

 Афанасий Великий. Διάλογος μετά Μακεδονιανού. 1, PG 28,1313A.

95

 Источник цитаты не установлен.

96

 Источник цитаты не установлен.

97

 Василий Великий. О Святом Духе. 15, PG 32, 132B (р. п.: Творения. М., 1993. Ч. III. С. 284–285).

98

 Григорий Богослов. Слово 8, PG 35, 816С (р. п.: С. 188). Нужно заметить, что в оригинальном тексте Богослова прилагательное «высшей» относится не к «славе», а к следующей затем «Троице»: «δόξης θεωρία, της τε άλλης και τής άνωτάτω Τριάδος έλλαμψις», т. е. «созерцание славы, сияние иной и высочайшей Троицы».

99

 Афанасий Великий. К Антиоху. 28, PG 28, 616А.

100

 Иоанн Дамаскин. Слово на преображение. 12, PG 96, 564Β.

101

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну. 2, PG 91, 1076С (р. п.: Преподобный Максим Исповедник. О различных недоумениях у святых Григория и Дионисия (Амбигвы). С. 64).

102

 Источник цитаты не установлен.

103

 Т. е. Савеллий, который был родом из Птолемаиды Ливийской.

104

 Максим Исповедник. К Марину. Ρ G 91, 281 AB.

105

Правильная атрибуция цитаты: Иоанн Дамаскин. Точное исповедание православной веры, 2, 23. Op. cit., 37, 9–13 (р. п.: С. 101 (173)). Но первая половина фразы дословно содержится также у Евстафия Антиохийского (Sermo catecheticus [Sp.] (fragmentum), 81, Spanneut, M. (editor), Recherches sur les ecrits d'Eustathe d'Antioche avec une, Lille (Facultiis Catholiques), 1948).

106

 Максим Исповедник. К Марину. PG 91, 108С.

107

 «Ούκοϋν ό διαζεύξας άλλήλων ούσίαν τε και δύναμιν, ήν και ένέργειαν καλούμεν, έκ μέσου των όντων πεποίκεν έκάτερον».

108

 Всякая тварная сущность содержит в себе сущностные различия и подлежит изменениям и превращениям, и всякая энергия вызывает в сущности, из которой происходит, пространственное или качественное изменение. Следовательно, и определения «сущность» и «энергия» не должно применительно к Богу понимать так же, как они понимаются применительно к тварным предметам, — примечание издателей.

109

 Василий Великий. О Святом Духе, 9, 22. PG 32, 108С (р. п.: Творения. Ч. III. M., 1993. С. 265).

110

 Исх. 3, 14.

111

 Исх. 20, 2.

112

 Ин. 8, 2.

113

 Ин. 14, 6.

114

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах. 2, 4, С. 252 (р. п.: С. 253).

115

 Там же, 2, 7. С. 264 (р. п.: С. 265).

116

 Дан. 9, 24.

117

Пс. 49, 1; 135, 3.

118

Пс. 135, 2; 1 Тим. 6, 15; Откр. 19, 16.

119

Тим. 6, 15.

120

Рассмотрению перечисленных здесь имен Божиих посвящена глава 12 «О божественных именах».

121

 Пс. 81, 1.

122

 Слово «богословие» употребляется средневековыми авторами как синоним «Писания», понимаемого расширительно, как вся совокупность богословских творений священных писателей и отцов Церкви.

123

 Ефес. 1, 18.

124

 Рим. 8, 17; 2 Тим. 2, 12.

125

 Рим. 8, 17.

126

 Мф. 5, 3; Лк. 6, 20.

127

Максим Исповедник. Κεφάλαια θεολογικά, 2, 86, PG 90, 1165AB (р. п.: Главы о богословии и о домостроительстве воплощения Сына Божия // Творения преподобного Максима Исповедника / Перевод, вступительная статья и комментарии А. И. Сидорова. M.: Мартис, 1993. Кн. 1. С. 252).

128

 Там же. 2, 90, PG 90, 1168С (р. п.: С. 253).

129

 Там же. 2, 93, PG 90, 1169А (р. п.: С. 254).

130

 Т. е. ангелы.

131

 Василий Великий. Против Евномия, 3. PG 29, 660B (р. п.: С. 134).

132

 См.: Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 2. С. 248 (р. п.: С. 285).

133

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А (р. п.: Творения. СПб., 1911. Т. III. С. 283).

134

 Т. е. происходящие одно вследствие другого явления обладают, так сказать, иерархией причинности, и божественные энергии занимают в ней промежуточное положение между сущностью Бога, следствием которой они являются, и тварными сущностями, которые сами являются результатами (αποτελέσματα) этих божественных действий (энергий).

135

 Ин. 14, 28.

136

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 1, 48. PG 90, 1100D (р. п.: Творения преподобного Максима Исповедника. M.: Мартис, 1993. Кн. 1. С. 223).

137

 Василий Великий. О Святом Духе, 19. PG 32, 156D–157А (р. п.: Творения. M., 1993. Ч. III. С. 306).

138

 Афанасий Александрийский. Διάλογος μετά Μακεδονιανοϋ 1, 14, PG 28, 1313A.

139

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 10–11 (р. п.: С. 162 (234)).

140

 Там же. 59, 6–9.

141

 Лк. 18, 20.

142

1 Тим. 6:15–16.

143

 Так, если одним из сущностных отличий камня является твердость, то она является более общим понятием, т. к. тверд не один этот камень и даже не только камень вообще, но, например, и железо.

144

Здесь очевидная аллюзия на аристотелевское «τόν γαρ τινά άνθρωπον έρείς γραμματικόν, ούκούν και άνθρωπον και ζωον γραμματικόν» (Категории, Bekker 3а, 4–5) и вместе пересказ Дамаскина, очевидно, тоже отталкивавшегося от Аристотеля, но превратившего «γραμματικόν» в существительное мужского рода винительного падежа: «Двояким образом говорится и о потенциальном (το δυνάμει), и о действительном (τό ενεργεία). Ибо мы называем сосущее грудь дитя грамматиком в потенции (δυνάμει), ибо оно имеет возможность стать грамматиком посредством обучения. Также и о грамматике говорим, что он грамматик и в потенции, и в действительности (ενεργεία)» (Точное изложение православной веры, 2, 23. Op. Cit., 37, 18–21 (р. п.: С. 101 (173)).

145

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 2, 23. Op. cit., 37, 2–3 (р. п.: С. 101 (173)).

146

 Там же. 37, 5–13.

147

 Там же. 3, 15. Op. cit., 59, 149–151 (р. п.: С. 169 (241)).

148

 Там же. Op. cit., 59, 128–131 (р. п.: С. 168 (240)).

149

 Т. е., через отрицание они утверждают отсутствие в Боге смертности, ограниченности, тварности и т. п., и таким образом именуют его Бессмертным, Бесконечным, Нетварным и т. д.

150

 Кирилл Александрийский. О Троице, 11. PG 77,1145ВС.

151

 Василий Великий (Евагрий Понтийский). Письмо 8, 11. PG 32, 265А. (р. п.: Цит. изд. С. 24).

152

Дан. 13, 42.

153

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 2, 86. PG 90, 1165ΑΒ (р. п.: С. 252).

154

 Там же. 1, 68. Ρ G 90, 1108С (р. п.: С. 226).

155

 Рим. 8, 17.

156

 Рим. 11, 33.

157

 Григорий Нисский. Опровержение Евномия, 3. PG 45, 604Β. (р. п.: Цит. изд. Т. 2. С. 183).

158

 Дионисий Ареопагит. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

159

 Он же. О божественных именах, 2,1. С. 242 (р. п.: С. 243).

160

 Он же. О небесной иерархии, 1, 2. С. 38 (р. п.: С. 39).

161

 Там же. С. 40 (р. п.: С. 41).

162

 Василий Великий. О Святом Духе, 24. PG 32, 173AB (р. п.: С. 319–320). Ср.: Рим. 8, 2; Деян. 1, 8.

163

 Рим. 8, 15.

164

 2 Кор. 3, 17.

165

 Ин. 3, 8.

166

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 753 С (р. п.: С. 214).

167

 Дионисий Ареопагит. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

168

 Он же. О церковной иерархии, 1, 4. С. 574 (р. п.: С. 575).

169

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 761 AB (р. п.: С. 220).

170

 Здесь игра слов, т. к. Акиндин переводится как «безопасный».

171

Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 32, 1. PG 59, 183Β (р. п.: Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа Константинопольского. СПб.: СПбДА, 1902. Т. 8. Репринтное издание: Μ.: Издательский отдел Московского Патриархата, 1993. С. 205).

172

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 61, схолия 16. PG 90, 644D.

173

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 8. С. 266 (р. п.: С. 267).

174

 Там же, 2, 7. С. 264 (р. п.: С. 265).

175

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 110 (36). PG 91, 1308Β (р. п.: С. 280). Также см.: Вопросоответы к Фалассию, 22. PG 90, 320А (р. п.: Творения преподобного Максима Исповедника. Μ.: Мартис, 1994. Кн.2. С. 64).

176

 Афанасий Александрийский. К Антиоху князю, 28. PG 28, 616А.

177

 Иоанн Дамаскин. Слово на преображение, 12. PG 96, 564Β.

178

 Стихира на «Слава и ныне» на стиховне Вечерни 7 августа.

179

 Иоанн Дамаскин. Слово на преображение, 13. PG 96, 565С.

180

 Кол. 2, 9.

181

 Ин. 1, 16.

182

Иоил. З, 1.

183

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 772D (р. п.: С. 229).

184

 Источник цитаты не обнаружен.

185

 У Златоуста говорится о возжжении от источника огня других светильников.

186

 См. Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна, 14, 1. PG 59, 91D–92A (р. п.: С. 90–91).

187

 Таких слов у Ареопагита не находим. Ближе всего к сказанному: «Итак, мы говорим, что Причина всего, будучи превыше всего, не бессущностна» (О мистическом богословии, 4. С. 756 (р. п.: С. 757)).

188

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 25 (5, 21). PG 91, 1141AB (р. п.: С. 121).

189

Ин. 3, 6.

190

 Максим Исповедник. Главы различные, 1, 7. PG 90, 1180С (р. п.: Кн. 1, С. 258).

191

 Афанасий Александрийский. К Антиоху, 28. PG 28, 616А.

192

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А. (р. п.: Цит. изд. С. 284).

193

 Там же.

194

Ефес. 3, 10.

195

Иуд. 25.

196

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 13. Op. cit., 57, 7–8 (р. п.: С. 152 (224)).

197

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 1, 50. PG 90, 1101 AB (р. п.: С. 223).

198

Быт. 2, 2.

199

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 1, 48–49. PG 90, 1100С–1101А (р. п.: С. 222–223).

200

 Он же. О недоумениях к Иоанну, 57 (5, 55). PG 91,1188А (р. п.: С. 165).

201

 Парафраз фразы оттуда же: «…все приходит в бытие из небытия всецело и совершенно, а не по частям и несовершенно, как произведенное от причины непостижимой и всесильной…» (1188В).

202

 Там же.

203

 Служба на Рождество Богородицы, Канон 8–го гласа на утрени, творение Андрея Критского, песнь 1, троичен.

204

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 7. С. 264 (р. п.: С. 265).

205

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 1, 48. PG 90, 1100D (р. п.: С. 223).

206

 Там же.

207

 Там же. 1, 50. PG 90, 1101В (р. п.: С. 223).

208

 В оригинале здесь поговорка: «πάντα κάλων κινοΰσι», означающая буквально: «отпускают все канаты, ставят все паруса», т. е. пускают в ход все средства.

209

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 10–11 (р. п.: С. 162 (234)).

210

 1 Сол. 5, 5; 8.

211

 Василий Великий. Беседы на шестоднев, 2, 8. PG 29, 52А (р. п.: Творения иже во святых отца нашего Василия Великого, архиепископа Кесарии Каппадокийския. M., 1845. Ч. I. С. 39).

212

 Он же. Беседа на псалом 33, 9. PG 29, 373А (р. п.: Там же. С. 303).

213

 Быт. 4, 1. В Септуагинте эти слова Евы читаются как «έκτησάμην (от «κτάομαι») άνθρωπον διά του Θεού», а не «έκτισάμην» (от «κτίζω»), как их приводит св. Василий (см. его «Против Евномия», 4, 29. 704А (р. п.: С. 173)), а за ним и Палама, и переводятся в славянской Библии как «стяжах человека Богом», а в русской — «приобрела я человека от Бога». Впрочем, написание «έκτισάμην», вероятно, имело место в некоторых рукописях, т. к. его же приводит и, например, Михаил Пселл (См. Gautier, Р. (ed.), Michaelis Pselli theologica, vol. 1, Leipzig, 1989, Opusculum 10, 114).

214

Быт. 5, 4. Опять разночтение с Септуагинтой и славянской Библией, где читаем «έγέννησεν» — «роди», но у Василия — так (см. там же).

215

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 32, 1. PG 59, 183Β (р. п.: С. 205).

216

 См. Григорий Палама. Триады в защиту священно–безмолвствующих, 3, 1, 20. ΓΠΣ, т. 1, С. 633 (р. п.: С. 284–285).

217

1 Кор. 2, 4.

218

 Ин. 4, 14.

219

 Ин. 7, 38.

220

Ин. 7, 39.

221

 Пс. 93, 22. В Септуагинте и славянской Библии «Господь».

222

Дан. 13, 42.

223

 Василий Великий. Против Евномия, 4. PG 29, 680Β (р. п.: С. 151).

224

 Скорее всего, здесь нужно читать «Акиндин».

225

 Иак. 5, 16.

226

 Гал. 2, 20.

227

 Ин. 14, 23.

228

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 60. PG 90, 624D. Также см.: Григорий Богослов. Слово 38, 3. PG 36, 313D (р. п.: С. 523).

229

 Аллюзия на молитву «Царю Небесный».

230

 Ин. 14, 23.

231

Григорий Нисский. Письмо 26 к Евагрию. PG 46, 1108А.

232

 Там же. PG 46, 1105D.

233

Григорий Богослов. Письмо 101. PG 37, 192Β.

234

 T. е., тварной и нетварной.

235

 Здесь идет речь о Варлааме.

236

 T. е., Акиндин.

237

 Т. е., властей.

238

 3–й тропарь 3–ей песни канона на Утрене свв. отцов Седьмаго Вселенскаго Собора, минея, октябрь; 7 Правило VII Вселенского Собора, ΠΗΔΑΛΙΟΝ, Θεσσαλονίκη, 1991, σ. 328 (р. п.: Правила святых апостол, святых Соборов, вселенских и поместных, и святых отец с толкованиями. М. (Московское Общество любителей духовного просвещения), 1876. С. 816); Иоанн Златоуст. Беседа на псалом 118, 1–3. PG 55, 692 С (р. п.: Полное собрание творений. Т. 5. С. 807); Иоанн Дамаскин, Epistula ad Theophilum imperatorem de sanctis et venerandis imaginibus. PG 95, 373C; 7. Правило VII Вселенского Собора.

239

 Речь идет об осужденном в 1340 г. Святогорским томосом учении Варлаама о «доступном подражании подлинному добру» — «την έγχωρούσαν τού κυρίως άγαθοϋ μίμησιν» — как о единственном способе достижения обожения (см.: Бернацкий, Μ., Дунаев, А. Давид Дисипат // Православная энциклопедия. Т. 13. Μ., 2007. С. 583).

240

 Ин. 1, 13.

241

 Ин. 3, 6.

242

 1 Кор. 6, 17.

243

 Ин. 1, 12.

244

 Максим Исповедник. Диспут с Пирром. PG 91, 297А. (р. п.: С. 161).

245

 Он же. Амбигвы к Иоанну, II. PG 91, 1076 ВС. (р. п.: С. 63).

246

 Василий Великий. О святом Духе, 26, 63. PG 32, 184 С (р. п.: С. 329).

247

 Он же. Против Евномия. 4, PG 29, 692А (р. п.: С. 161).

248

 Еф. 2, 6–8.

249

 Рим. 8, 9.

250

 Ibid.

251

 1 Кор. 12, 13.

252

 1 Кор. 6, 17.

253

 Еф. 3, 16–17.

254

 Еф. 1, 13–14.

255

 1 Ин. 4, 13.

256

 Рим. 8, 15.

257

 Ин. 14, 23.

258

 Ин. 14, 21.

259

 Рим. 8, 9.

260

 Быт. 1, 2; Мф. 3, 16; Рим. 8, 9 и т. д..

261

 Еф. 1, 13–14.

262

 Рим. 8, 15.

263

 Деян. 2, 33.

264

 Иоил. 3, 1 (в славянской Библии — 2, 29).

265

 Если видящие и опытно переживающие сияние Бога суть созерцатели твари, то и Дух Божий, Которым совершается общение человека с Богом, будет тварью (примечание издателя).

266

 1 Кор. 6, 19.

267

 1 Кор. 3, 16.

268

 Ibid.

269

 2 Кор. 13, 5.

270

 Иоил. 3, 1.

271

 Евр. 2, 4.

272

 В оригинале «θεοειδείς».

273

 Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии, 1, 2. С. 570 (р. п.: С. 571).

274

 См. Деян. 9, 3; 26, 13.

275

 Служба Преображения Господня, 3–я стихира на литии.

276

 1 Кор. 12, 7.

277

 Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии, 1, 3. С. 574 (р. п.: С. 575).

278

 Ин. 1, 13.

279

Еф. 4, 13.

280

 Возможно также переводить это место как: «ничего из богоданного».

281

 Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии, 2,1. С. 582 (р. п.: С. 583).

282

 Мф. 3, 11; Мк. 1, 8; Лк. 3, 16; Ин. 1, 26, 31–33, Деян. 1, 5–11, 16.

283

 Там же и Ин. 3, 5.

284

2 Пет. 1, 4.

285

 Афанасий Великий, Послание первое к Серапиону, епископу Тмуисскому, 24, PG 26, 585С–588А (р. п.: Святитель Афанасий Великий. Творения. М., 1994. Т. 3. С. 36). В оригинале у св. Афанасия: «…тварной природы, а не Божией».

286

 Ин. 3, 22. Впрочем, в начале следующей главы евангелист Иоанн уточняет: Иисус же Сам не крещаше, но ученицы Его (Ин. 4, 2).

287

 Рим. 1, 4. В славянской Библии слову «ορισθείς» соответствует «нареченный», но в данном контексте русский перевод: «Который… открылся Сыном Божиим в силе…» точнее передает прочтение св. Григорием.

288

 Ср.: «Насколько отступил он от жизни, настолько приблизился к смерти. Ведь Бог есть жизнь, а лишение жизни — смерть» (Василий Великий. Беседа о том, что Бог не является виновником зла, 7. PG 31, 345А (р. п.: Творения. Μ., 1993. Ч. IV. С. 155).

289

 «И это великое благодеяние даровал Бог человеку, чтобы не пребывать ему во грехе во веки» (Феофил Антиохийский. К Автолику, 2, 26. PG 6, 1092 С (р. п.: Ранние отцы Церкви. Антология. Брюссель, 1988. С. 489).

290

 Откр. 20, 14; 21, 8.

291

 Прем. Сол. 16, 12.

292

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 772В (р. п.: С. 228–229).

293

 Тиасот (θιασώτης) — в античную эпоху участник шествия или хоровода, совершаемого в честь божества (θιάσος), преимущественно Вакха. Прп. Максим Исповедник в схолии к этим словам Ареопагита пишет: «Шествие в честь божества (θιάσος) это, главным образом, хоровод (ό χορός). Тиасотами [т. е., участниками хоровода] он здесь называет кружащихся вокруг божественного» (см. след. прим.).

294

 Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, С. 70 (р. п.: С. 71).

295

 1 Кор. 8, 6.

296

 Афанасий Великий. Testimonia е scriptura (de communi essentia patris et filii et spiritus). PG 28, 72D.

297

 Он же. Против Ариан, 1, 20. PG 26, 53B (p. п.: т. 2. С. 203).

298

 «Всякие жизнь и жизненное движение [происходит] от Жизни, сущей превыше всякой жизни и всякого начала всякой жизни. От Нее и души имеют неуничтожимость, и все животные и растения — жизнь, представляющую собой самый далекий отголосок жизни» (Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 6, 1. С. 438–440 (р. п.: С. 439–441)).

299

 Евр. 6, 4.

300

 Ин. 14, 23.

301

 1 Тим. 6, 16.

302

 Пс. 114, 8.

303

 Гал. 2, 20.

304

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 28 (5, 24). PG 91, 1144 С (р. п.: С. 124).

305

 Он же. Вопросоответы к Фалассию 61, схолия 18. PG 90, 644D–645А.

306

 Там же, 61. PG 90, 637D.

307

 Там же, 61, схолия 16. PG 90, 644D.

308

 1 Ин. 2, 27.

309

 Афанасий Великий. К Серапиону, епископу Тмуисскому послание 1, 24. PG 26, 585BC (р. п.: Т. 3. С. 36).

310

 Гал. 4, 6; Рим. 8, 15.

311

 Ин. 1, 14.

312

 Афанасий Великий. Против Ариан, 2, 59. PG 26, 273А (р. п.: Т. 2. С. 339).

313

 Он же. Sermo in annuntiationem deiparae [Sp.]. PG 28, 929A.

314

 Василий Великий. О Святом Духе, 15, 36. PG 32, 132Β (р. п.: С. 284–285).

315

 «αγγέλου, θεού» — в оригинальном тексте св. Василия (по Миню) между этими словами не стоит запятой, и поэтому их следовало бы переводить как «ангела Божия».

316

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 769В (р. п.: С. 227).

317

 Там же. PG 29, 741Β (р. п.: С. 204).

318

 Слово «μετάδοσις» имеет много значений: «передача», «уделение некоей части от целого», «пособие», «коммуникация», но также и «причастие» в литургическом смысле. Здесь, конечно, имеется в виду уделение «от Духа», т. е. частичное причастие божественных энергий.

319

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 724АВ (р. п.: С. 180).

320

 2 Кор. 5, 17; Гал. 6, 15.

321

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 728А (р. п.: С. 192).

322

 Там же. 729А (р. п.: С. 194).

323

 Быт. 2, 7; 1 Кор. 15, 47.

324

 1 Кор. 15, 47.

325

 Иоанн Златоуст. Беседа 25 на Евангелие от Иоанна, 2. PG 59, 150А (р. п.: Цит. изд. Т. 8. С. 168).

326

 1 Кор. 2, 12.

327

 Кирилл Александрийский. Против антропоморфитов, 2. PG 76,1081 AB.

328

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 22. PG 90, 324А (р. п.: С. 64).

329

 Там же (р. п.: С. 65).

330

 Мф. 10, 18.

331

 Т. е., не обладая мыслительным действием или способностью.

332

 Василий Великий. О Святом Духе, 26, 61. PG 32, 180С (р. п.: С. 325).

333

 Рим. 8, 16.

334

 Гал. 4, 6; Рим. 8, 15.

335

 Мф. 10, 20.

336

 Еф. 4, 25.

337

 Василий Великий. О Святом Духе, 26, 61. PG 32, 181А (р. п.: С. 326).

338

 Там же. 180 С (р. п.: С. 325).

339

 Там же. 21, 52. PG 32,165Β (р. п.: С. 313).

340

 Мы читаем здесь: «κατάλογον ποιησάμενος τών διαδείξαμένων έξ ανθρώπων γεγονυϊαν την άδελφήν Γοργονίαν», ибо хотя в греческом тексте стоит «διαδεξαμένων», это, скорее всего, опечатка, поскольку фраза в таком случае получается лишенной смысла.

341

 Григорий Богослов. Слово 8, 23. PG 35, 816BC (р. п.: С. 188).

342

 Там же.

343

 Василий Великий. Против Евномия, 5. PG 29, 769Β (р. п.: С. 227).

344

 Он же. О Святом Духе, 9, 23. PG 32,109ΑΒ (р. п.: С. 266).

345

 Там же, 9, 22. PG 32,108С (р. п.: С. 265).

346

 Там же, 22, 53. PG 32,168С (р. п.: С. 315).

347

 Там же, 168В (р. п.: С. 315).

348

 Там же, 168С (р. п.: С. 315).

349

Ин. 14, 23.

350

 Василий Великий. Против Евномия, 3. PG 29, 660В (р. п.: С. 134).

351

 Гал. 2, 20; 2 Кор. 13, 3.

352

 1 Цар. 2, 6. Про Петра см.: Деян. 5, 1–10; 9, 37–42.

353

 См. Мф. 17, 1–8; Мк. 9, 2–8; Лк. 9, 28–36.

354

 См. Деян. 9, 3; 22, 6–11; 26, 13.

355

 См. Деян. 7, 56.

356

 См. Деян. 8, 17.

357

 Лк. 12, 49.

358

 Евр. 1, 7. Ср. Пс. 103, 4.

359

 Исх. 3, 2.

360

 4 Цар. 2, 11.

361

 Мф. 9, 25; Мк. 5, 41; Лк. 8, 54–55.

362

Лк. 7, 14–15.

363

 Деян. 9, 40.

364

Деян. 20, 10.

365

 Максим Исповедник. Главы о богословии и домостроительстве воплощения Сына Божия, 2, 90. PG 90, 1168С (р. п.: Кн. 1, С. 253).

366

 όλου όλοις τοις άξίοις άγαθοπρεπώς περιχωρήσαντος — трудное с богословской точки зрения место, т. к., с одной стороны, «περιχωρώ» означает «обходить кругом» и может быть понимаемо в смысле «облекать», а с другой, — «περιχώρησις» является устоявшимся богословским термином обыкновенно применяемым для выражения взаимного единения Лиц Пресвятой Троицы или соединения естеств во Христе, означая, таким образом, полное взаимопроникновение. Так что, образ соединения обоженных с Богом может здесь пониматься двояко.

367

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 2. PG 91, 1076С (р. п.: С. 63–64).

368

 Там же, 1076B (р. п.: С. 63).

369

 Ин. 17, 21.

370

 1 Кор. 6, 17.

371

 Ефес. 5, 32.

372

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 129 (р. п.: С. 168 (240)). Это место заимствовано Дамаскиным у Максима Исповедника из его Диалога с Пирром ( PG 91, 341А (р. п.: Диспут с Пирром. С. 219)).

373

 Максим Исповедник. Έκσηγησις της κινήσεως. PG 90, 121CD.

374

 Ср. Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 9, 5. С. 500–502 (р. п.: С. 501–503).

375

 Ср. Иак. 3, 16.

376

 Ведь в арифметике три — это уже множество.

377

 Слов этих не находим в творениях св. Афанасия (см. прим. 91).

378

 Мк. 10, 18.

379

1 Тим. 6, 15–16.

380

 Григорий Богослов. Слово 40, 41. PG 36, 417Β (р. п.: С. 571).

381

 Рим. 8, 15.

382

 Василий Великий. Против Евномия, 2. PG 29, 640ВС (р. п.: С. 116).

383

 Там же.

384

 Он же, Послание 224, ΡG 32, 868С.

385

 Там же.

386

 Кол. 2, 3.

387

 Εφ. 1, 17–20.

388

 Еф. 3, 20.

389

Притч. 2, 4.

390

 Рим. 9, 5.

391

 Т. е., апостолов.

392

 Еф. 6, 19.

393

 Выше, в «О божественных энергиях» Палама относит эту цитату к прп. Максиму (см. прим. 91), а ниже, в «О том, что Варлаам и Акиндин являются дихотомитами» весьма похожий пассаж — к Кириллу Александрийскому, притом, что и он также не идентифицируется в творениях св. Кирилла.

394

 Максим Исповедник. К Марину. PG 91, 96А.

395

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 129 (р. п.: С. 168 (240)). Это место заимствовано Дамаскиным у Максима Исповедника из его Диалога с Пирром ( PG 91, 341А (р. п.: Диспут с Пирром. С. 219)).

396

 Максим Исповедник. К Марину. ΡG 91, 96B и 201AΒ.

397

 Григорий Нисский. О совершенстве. ΡG 46, 280В. Палама ошибается: на самом деле это писание св. Григория адресовано не Армонию, а Олимпию.

398

 Там же. PG 46, 284D.

399

 Там же. PG 46, 277CD.

400

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 159–160 (р. п.: С. 169–170 (240–241)).

401

 Имеется в виду тело Спасителя, которое Он «прибавил» к Своей ипостаси.

402

 Ин. 1, 16.

403

 Мф. 13, 43.

404

 Минея, 6 августа, стихира самогласна, глас 5 на Полиелее утрени Преображения Господня. По–церковнославянски это место будет: «Божества Твоего, Спасе, малу зарю обнажив совосшедшим с Тобою на гору».

405

 В современном церковнославянском переводе стоит «Адамово», но в греческом тексте читаем «εν Αδάμ».

406

 Там же. Стихира на стиховне вечерни Преображения.

407

 «Δεύτέ μοι πείθεσθε» — т. е., «послушайте меня».

408

 Там же. 2–й тропарь 9–й песни канона на утрене.

409

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 2, 1. PG 90, 1124D–1125А (р. п.: Кн. 1. С. 233); Главы различные, 1, 5. PG 90, 1180F (р. п.: Кн. 1. С. 257).

410

 Василий Великий. Беседа на псалом 44, 5. PG 29, 400С. См. также его же Беседу на псалом 29, 5. PG 29, 317В.

411

 Василий Великий. Беседа на псалом 44, 5. PG 29, 400CD.

412

 Григорий Богослов. Слово 40, 6. PG 36, 365А (р. п.: С. 546).

413

 Источник цитаты не обнаружен.

414

 Симеон Метафраст. Έις Ίωάννην εύαγγελιστήν, 1. PG 116, 685D.

415

 Источник цитаты не обнаружен.

416

 1 Сол. 5, 5; 8.

417

 Василий Великий. Беседы на шестоднев, 2, 8. PG 29, 52А (р. п.: С. 39).

418

 Он же. Беседа на псалом 33, 9. PG 29, 373А (р. п.: С. 303).

419

 Мф. 13, 43.

420

 Интересно, что св. Григорий называет «божественным» митрополита Митрофана Смирнского, отлученного Константинопольским Собором 879 г. за отказ воссоединиться с патриархом Фотием, в оппозиции которому он состоял со времен фотианско–игнатианских споров, и скончавшегося вне общения с Церковью.

421

 «Τρισσοφαούς αίγλης, αγαθέ, και ενιαίας αστραπής θεότητας άπόλαΰσαι καταξίωσον ημάς» — таких в точности слов не находим в Троичных канонах Митрофана, ибо хотя по сноске в греческом тексте читаем: «Канон троичен 3–го гласа, песнь 1, тропарь 1», но в означенном тропаре усматривается лишь малое сходство с приведенным текстом. Впрочем, в одной из рукописей вместо Митрофана упоминается Феофан.

422

 Канон троичен 3–го гласа, песнь 1, богородичен. Наш перевод несколько отличен от данного в славянском «Октоихе», где греческое «ώφθης» вместо «узрелся» переводится как «явился».

423

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 4. С. 252 (р. п.: С. 253).

424

 Григорий Нисский. Слова на заповеди блаженства, 4. PG 44, 1269А. В оригинальном тексте Григория Нисского: «невидимый по природе».

425

 Он же. Против Евномия, 2, 1. Jaeger, W. (Editor), Gregorii Nysseni opera, vol. 1, Leiden, 1960, p. 334 (p. п.: С. 119).

426

 Василий Великий. Против Евномия, 2. PG 29, 648АВ (р. п.: С. 120–121).

427

 Там же.

428

 Рим. 1, 20.

429

 Пс. 18, 1.

430

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 13. PG 90, 293D–296А (р. п.: Кн. 2. С. 47).

431

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 2, 1. PG 90,1124D–1125А (р. п.: Кн. 1. С. 233); Главы различные, 1, 5. PG 90, 1180А (р. п.: Кн. 1. С. 257).

432

 Там же, 2, 1. PG 90, 1125АС (р. п.: Кн. 1. С. 234).

433

 Григорий Нисский. Слова на заповеди блаженства, 4. PG 44, 1269А. В оригинальном тексте Григория Нисского: «невидимый по природе».

434

 Выше эта цитата относится Паламой к Григорию Нисскому (см. прим. 425). Издатели греческого текста дают ссылку на слово св. Кирилла Александрийского «О поклонении в Духе», 9 (PG 68, 608А), но там похожих слов не обнаруживается.

435

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 7. С. 264 (р. п.: С. 265).

436

 Григорий Нисский. О божественности Сына и Духа. PG 46, 573D– 576А.

437

 Григорий Богослов, Слово 39,11, PC 36, 345С (р. п.: С. 537).

438

 Ср.: Пс. 17, 12; 80, 8.

439

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 2. С. 404 (р. п.: С. 405).

440

 Там же. С. 404–406 (р. п.: С. 405–407).

441

 Григорий Богослов. Слово 29, 15. PG 36, 93B (р. п.: С. 423); Слово 40, 43. PG 36, 420ВС (р. п.: С. 572).

442

 Василий Великий. Против Евномия, 3, 1. PG 29, 656А (р. п.: С. 127).

443

 Григорий Нисский. О божественности Сына и Духа. PG 46, 573D–576A (р. п.: С. 160).

444

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14. PG28, 1313A.

445

 Рим. 11, 33.

446

 Григорий Нисский. Против Евномия, 3. PG 45, 604B.

447

 Василий Великий. О Святом Духе, 19. PG 32,156D (р. п.: С. 306).

448

 Дан. 13, 42.

449

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 11, 6. С. 540 (р. п.: С. 541).

450

 Он же. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

451

 Там же. С. 768 (р. п.: С. 769).

452

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 2, 86. PG 90, 1165ΑΒ (р. п.: Кн. 1, С. 252).

453

 Вероятно, здесь имеется в виду Дионисий Ареопагит. См.: Послание 2. С. 770 (р. п.: С. 771).

454

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 79 (17). PG 91, 1253D (р. п.: С. 229).

455

 См.: Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 9, 6. С. 506 (р. п.: С. 507). Г. Прохоров переводит у Дионисия «ύποστάτης» как «субстанция», но словарь Liddell–Scott дает значение «one that gives substance», «creator», в каковом значении это слово употребляется у неоплатоников, в частности у Прокла в Theologica Platonica, 3, 7.

456

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 11, 6. С. 538 (р. п.: С. 539).

457

 Иов. 38, 28.

458

 Василий Великий. Против Евномия, 2, 23. PG 29, 624А (р. п.: С. 102). В изданиях Василия Великого читаем не «осуществил» (υπεστήσατο), а «родил» (έτεκνώσατο). На основании такого прочтения Никифор Григора обвинял Паламу в фальсификации цитаты, поскольку, как мы видели, антипаламиты полагали, что наименование Бога 'υποστάτης'ом благодати обожения указывает на тварность этой благодати. Но Палама исследовал хранившиеся в Фессалониках рукописи «Против Евномия» и нашел, что в них содержатся оба варианта. Доказательству их равнозначности он посвятил специальное «Послание к вопросившему о содержащемся в Соборном Томосе изречении великого Василия, оклеветанном Григорой, будто бы оно не подлинно» (ΓΠΣ, τ. 4, σ. 384–385). См. Бернацкий M. Μ.: Григорий Палама, разделы "Жизнь", "Сочинения" // Православная энциклопедия. Μ., 2007. Т. 13. С. 21.

459

 Пс. 32, 6.

460

 Василий Великий. Беседа на псалом 32, 4. PG 29, 333Β. (р. п.: С. 271).

461

 Он же. Послание 38, 4. PG 32, 329С. (р. п. С. 56).

462

 См.: Григорий Богослов. Слово 20, 5–6. PG 35, 1072 С (р. п.: С. 300–301); Слово 21, 35. PG 35, 1124CD (р. п.: С. 326); Слово 39, 11. PG 36, 345CD (р. п.: С. 537).

463

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 11, 6. С. 540 (р. п.: С. 541).

464

 Слова после точки с запятой в греческом тексте заключены в кавычки, но какое–либо примечание, указывающее на источник цитаты, отсутствует. Более того, закрывающие кавычки в изданиях 1966 и 1983 г. стоят в разных местах. Нам также не удалось идентифицировать цитату, и посему мы кавычки опустили.

465

 См.: Максим Исповедник. Главы о богословии, 1, 48. PG 90,1100CD (р. п.: С. 222 — 223).

466

 Там же. 1, 48–49. PG 90, 1101А (р. п.: С. 223).

467

 Василий Великий. Послание 189, 8. PG 32, 696ΑΒ (р. п.: С. 210–211).

468

 Он же. Против Евномия, 2. PC 29, 648А (р. п.: С. 120).

469

 Слово «ένυπόστατον», неизвестное античным философам и введенное в оборот христианскими авторами, употребляется иногда просто по отношению к кому– или чему–либо обладающему признаками ипостаси, и переводится как «ипостасное», иногда же обозначает нечто существующее в ипостаси другого или участвующее в ней и переводится как «воипостазированное». Иоанн Дамаскин посвящает разъяснению разных значений этого термина две главы своей «Диалектики»: 30–ю и 45–ю (главы 29 и 44 в русском переводе Сагарды: Иоанн Дамаскин. Диалектика, или Философские главы. М., 1999). Но во всех своих значениях «ένυπόστατον», согласно Дамаскину, означает нечто реально существующее и противополагается «άνυπόστατον», обозначающему «и абсолютно никоим образом не существующее (τό μηδαμή μηδαμώς όν), и акциденцию (τό συμβεβηκός), поскольку акциденция не имеет самостоятельного существования». Одним словом, «άνυπόστατον» означает нечто не имеющее признаков отдельной ипостаси. Подробнее об истории термина «воипостасное» см.: Говорун С., диак. (ныне — свящ.), К истории термина ένυπόστατον «воипостасное» // Леонтий Византийский: Сборник исследований. М., 2006. С. 655–665.

470

 Григорий Нисский. In sextum Psalmum. McDonough, J. (editor), Gregorii Nysseni opera, vol. 5, Leiden, 1962, P. 189.

471

 Ин. 4, 24.

472

 Ис. 11, 2.

473

 Зах. 3, 9; 4, 10.

474

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 63. PG 90, 672С.

475

 Дан. 13, 42.

476

 «των κεκληρομένων» — т. е., клириков.

477

 Фил. 2, 21.

478

 «Положения» здесь возможно понимать как в смысле «звания», «сана», так и — «утверждения».

479

 Ср. 1 Сол. 2, 6.

480

 Имеется в виду принцесса Ирина Хумнина (1291–1354/5), впоследствии в 1303–1307 гг. царица, супруга деспота Иоанна Палеолога. Затем по смерти мужа и пострижении в монашество с именем Евлогия она стала основательницей и игуменьей столичного монастыря Спаса–Человеколюбца. Духовная дочь св. Феолипта Филадельфийского, она была активной участницей паламитских споров, покровительницей антипаламитов и сторонницей Григория Акиндина. Интересно, что и в монашестве она продолжала именовать себя «царицей» (βασίλισσα), что и вызывает здесь, очевидно, нарекания св. Григория.

481

 Ср.: Сирах. 8, 2. В Славянской Библии это место — «μή έριζε μετά άνθρωπου πλουσίου, μήποτε άντιστήση σου την όλκήν» — переводится: «не тяжися с человеком богатым, да не когда отяготить ти меру», но в настоящем контексте предпочтительнее другие значения слов.

482

 На самом деле Эфесский (Третий вселенский) Собор, бывший в 431 г., не мог принять Томос св. папы Льва, поскольку его понтификат приходился на 440–461 гг.. Вероятно, Палама имеет в виду догматическое послание, которое папа Лев послал в 449 г. Константинопольскому патриарху Флавиану и которое послужило основой для догматического определения Четвертого вселенского Собора.

483

 Пс. 43, 5.

484

 Максим Исповедник. К Марину. PG 91, 200С.

485

 Там же. PG 91, 96В; см. также: 201АВ.

486

 Василий Великий. Против Евномия, 4, PG 29, 689С (р. п.: С. 161). В тексте св. Василия стоит не «самоипостасная» (αύθυπόστατος), как у Паламы, но «воипостасная» (ένυπόστατος).

487

 Григорий Нисский. К Евномию, 1. PG 45, 369А.

488

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 9. Op. cit., 9, 2–6 (р. п.: С. 27(99)).

489

Мф. 22, 29.

490

 Кирилл Александрийский. Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 7. PG 75, 100AB.

491

 Там же, 31. PG 75, 444BC.

492

 См.: Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 9. Op. cit., 9, 26 (р. п.: С. 28 (100)); Афанасий Александрийский. Διάλογος περί Τριάδος. PG 28, 1144D–1145A.

493

 См.: Василий Великий. Против Евномия, 4. PG 29, 689С (р. п.: С. 161).

494

 Он же. Письмо 189, 8. PG 32, 696А.

495

 Григорий Богослов. Слово 38, 7. PG 36, 317D–320А (р. п.: С. 525); Слово 45, 3. PG 36, 628В (р. п.: С. 663).

496

 Он же. Слово 42,15. PG 36, 476А (р. п.: С. 594). Цитата приводится Паламой не дословно.

497

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 4, 19. С. 346 (р. п.: С. 347).

498

 Василий Великий, Послание 189, 5, PG 32, 689ВС.

499

 Он же. Против Евномия, 1, 7. PG 29, 525Β (р. п.: С. 24).

500

 Притч. 8, 9.

501

 Василий Великий. Послание 189, 8. PG 32, 696Β (р. п.: С. 210).

502

 Он же. Против Евномия, 1, 8. PG 29, 528ВС (р. п.: С. 26).

503

 Там же, 2, 29. PG 29, 640С (р. п.: С. 116).

504

 Там же, 1, 8. PG 29, 529А (р. п.: С. 27).

505

 Ср.: Он же. Послание 189, 5. PG 32, 689BC (р. п.: С. 208).

506

 Очевидно, Палама пользуется каким–то сборником цитат, т. к. фраза, которую он называет «следующей», относится на самом деле к другому сочинению.

507

 Василий Великий. Против Евномия, 1, 7. PG 29, 525Β (р. п.: С. 24).

508

 Палама здесь цитирует св. Василия в пересказе св. Григория Нисского. См.: Григорий Нисский. Против Евномия, 2, 352. Jaeger, 1, 327; ср.: Василий Великий. Против Евномия, 1, 6–7. PG 29, 524В–525А (р. п.: С. 23–24).

509

 Там же.

510

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 2. С. 404–406 (р. п.: С. 405 — 407).

511

 Григорий Богослов. Слово 34, 10. PG 36, 252А (р. п.: С. 496).

512

 См.: Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 8. Op. cit., 8, 117–118; 185–186 (р. п.: С. 19 (91); 22 (94)).

513

 Василий Великий. Против Евномия, 1, 8. PG 29, 528В (р. п.: С. 26).

514

 Он же. Послание 234, 1. PC 32, 868С (р. п.: С. 283).

515

 Там же. PG 32, 869А (р. п.: там же).

516

 Там же.

517

 Там же.

518

 Он же. Против Евномия, 2. PG 29, 648А (р. п.: С. 121).

519

 Он же. Послание 234,1. Ρ G 32, 869А (р. п.: С. 283).

520

 Григорий Богослов. Слово 45, 11. PG 36, 637Β (р. п.: С. 668).

521

 См.: Деян. 9, 3; 22, 6.

522

 1 Кор. 12, 4–6.

523

 Ин. 1, 18.

524

 Иоил. 3, 1.

525

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А (р. п.: С. 283).

526

 Он же. О Святом Духе, 9, 22. PG 32, 108С, (р. п.: С. 265).

527

 1 Кор. 12, 8–10.

528

1 Кор. 12, 29–30.

529

 Иоанн Златоуст. О Святом Духе, 3. PG 52, 817.

530

 См.: Он же. Беседа на Евангелие от Иоанна 14, 1. PG 59, 91D–92A (р. п.: С. 90–91).

531

 Он же, Беседа на Евангелие от Иоанна 32, 1. PG 59, 183В (р. п.: С. 205).

532

 Ин. 3, 34.

533

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 30, 2. PG 59, 174А (р. п.: С. 193).

534

 Максим Исповедник. К Марину. PG 91, ЗЗАВ. Ср.: О недоумениях к Иоанну, 2. PG 1076С (р. п.: С. 64).

535

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А (р. п.: С. 283).

536

 Он же. О Святом Духе, 9, 22. PG 32, 108С, (р. п.: С. 265).

537

 Он же. Послание 189, 8. PG 32, 696АВ (р. п.: С. 210).

538

 См.: Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 8, 1. С. 470 (р. п.: С. 471).

539

 См.: Иоанн Златоуст. Беседа 30 на Евангелие от Иоанна, 2. PG 59, 174 (р. п.: С. 193).

540

 На самом деле фраза эта не принадлежит Василию Великому, но первая ее половина содержится в «Огласительном слове», приписываемом Евстафию Антиохийскому (Eustathius Antiochenus, Sermo catecheticus [Sp.] (fragmentum) // Spanneut, M. (editor), Recherches sur les ecrits d'Eustathуd'Antioche, Lille (Facultäs Catholiques), 1948, fr. 81, 1–2. P. 125), a вторая — y Григория Нисского (Gregorius Nyssenus, Tractatus ad Xenodorum (fragmentum) // Diekamp, F. (editor) Analecta patristica, Rome (Pont. Institutum Orientalium Studiorum), 1938 (reprint 1962), Series: Orientalia Christiana analecta 117. P. 14–15).

541

 Очевидно, имеется в виду: «до однородной массы».

542

 Т. е., действуя как сами по себе, так и через посредство тел, бестелесные сущности этим как бы усваивают себе силы этих тел, которыми они пользуются.

543

 Силы тварных существ принципиально отличаются от Божиих, которые носят исключительно активный характер и не сопряжены ни с какой пассивностью, и поэтому не нарушают своим многообразием Его простоты. А силы тварных существ отличаются не только активным, но также и пассивным характером, то есть являются возможностью претерпевать различные воздействия и изменения, из каковых и складывается их сложность, а не из деятельности.

544

 Пс. 57, 3.

545

 Ср. Лк. 21, 13–15.

546

 Имеется в виду предыдущий Диалог, па протяжении которого бывший варлаамит становится православным.

547

 Ср. 1 Кор. 6, 17.

548

 Т. е., их в их собственных словах заключается противоречие с тем, что они утверждают.

549

 Об Александре Македонском говорят, что, слушая обвинителя, он всегда закрывал одно ухо. Когда его спрашивали, зачем это делается, то он отвечал: «второе ухо я оставляю, чтобы слушать обвиняемого». См.: Плутарх. Жизнь Александра, 42.

550

 Имеется в виду Собор в июне 1341 г.

551

 «… όπλω κυκλούμενοι τη αλήθεια» — в оригинале здесь аллюзия на Пс. 90, 4 (όπλω κυκλώσει σε ή άλήθεια αυτού).

552

 Пс. 90, 7.

553

 Втор. 6, 4.

554

 Быт. 19, 24.

555

 Быт. 19, 1.

556

 Поскольку не бывает как сущности вне ипостасей, так и ипостаси без сущности.

557

 Ис. 41, 4.

558

 Ин. 10, 30.

559

 Ин. 14, 28.

560

 Ин. 15, 15.

561

 Никео–цареградский Символ Веры.

562

 Ин. 17, 11.

563

 Василий Великий. Беседа на псалом 44, 5. PG 29, 400С (р. п.: С. 326).

564

 Григорий Богослов. Слово 40, 6. PG 36, 365А (р. п.: С. 546).

565

 Он же. Послание 101. PG 37,181 AB.

566

 В точности таких слов у прп. Макария не обнаружено, но похожее место находим. См. Макарий Великий (Симеон Месопотамский). О возвышении ума, 13. PG 34, 901 AB.

567

 Октоих, В неделю утра на полунощнице, канон троичен 4–го гласа, песнь 7, богородичен. В славянском Октоихе «ώφθης» вместо «узрелся еси» переведено как «явился еси». Об авторе канона см. выше прим. 421.

568

 Григорий Нисский. О божественности Сына и Духа. PG 46, 573D–576A (р. п.: С. 160).

569

 См.: Он же. К Авлавию о том, что не три бога. PG 45,124 — 125 (р. п.: С. 60–61). Палама здесь вместо цитаты дает вольный пересказ мысли Григория Нисского.

570

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14. PG28, 1313A.

571

 Василий Великий. Послание 189, 8. PG 32, 696АВ (р. п.: С. 210).

572

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, И, 6. С. 540 (р. п.: С. 541).

573

 Ср. Пс. 17, 12; 80, 8.

574

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 2. С. 404 (р. п.: С. 405).

575

 Он же. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

576

 Он же. О божественных именах, 5, 2. С. 406 (р. п.: С. 407).

577

 Василий Великий, Послание 189, 8, PG 32, 696АС.

578

 Григорий Богослов. Слово 39, 11. PG 36, 345С (р. п.: С. 537).

579

 Так как бежать можно только куда– или откуда–либо, а не вообще; и жечь можно только что–то.

580

 Григорий Богослов. Слово 30, 18. PG 36,125С–128А (р. п.: С. 440).

581

 Максим Исповедник. Главы о богословии, 2, 1. PG 90, 1124D–1125А (р. п.: Кн. 1, С. 233); Главы различные, 1, 5. PG 90, 1180F (р. п.: Кн. 1, С. 257).

582

 Софроний Иерусалимский. Соборное послание к Сергию. PG 87/3, 3156А.

583

Ис. 11, 2.

584

 Зах. 4, 10.

585

 Григорий Богослов. Слово 39, 11. PG 36, 345С (р. п.: С. 537).

586

 См. Василий Великий, Послание 189 , 8, PG 32, 696АВ. На самом деле здесь не дословная цитата. См. сноску 577.

587

 См.: Athanasius Alexandrinus [Sp.] Sermo in annuntiationem deiparae, 2. PG 920B.

588

 Василий Великий. О Святом Духе, 9, 22. PG 32,108С, (р. п.: С. 265).

589

 Он же. Послание 234, 1. PG 32, 869А (р. п.: С. 283).

590

 Григорий Богослов. Слово 41, 3. PG 36, 431 С (р. п.: С. 576).

591

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 13. Op. cit., 13, 98 (р. п.: С. 41 (113)).

592

 Григорий Богослов. Слово 38, 7. PG 36, 317С (р. п.: С. 525).

593

 Василий Великий. Против Евномия, 2. PG 29, 648А (р. п.: С. 121).

594

 2 Пет. 1, 4.

595

 Максим Исповедник. Κεφάλαια διάφορα θεολογικά τ с και οικονομικά και περί αρετής και κακίας, 1, 42. PG 90, 1193D (р. п.: Умозрительные и деятельные главы, выбранные из семисот глав греческого Добротолюбия, 99 // Добротолюбие. M., 1900. Т. 3, (репринт: Свято–Троицкая Сергиева Лавра, 1992), С. 253.

596

 Григорий Нисский. Толкование на Песнь Песней, 3. PG 44, 821ВС.

597

 Максим Исповедник. Κεφάλαια διάφορα θεολογικά τε και οικονομικά και περί αρετής και κακίας, 1, 7. PG 90, 1180С.

598

 Он же. Послание 1. PG 91, 376AB.

599

 Ср.: Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 4. С. 250–252 (р. п.: С. 253).

600

 Ср.: Максим Исповедник. Главы богословские и домостроительные, 1, 7. PG 90, 1085B (р. п.: С. 216).

601

 Он же. О недоумениях к Иоанну, 45. PG 91, 1168А (р. п.: С. 146).

602

 Афанасий Великий (псевдэпиграф). К Антиоху, 28. PG 28, 613D–616А.

603

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14. PG 28, 131ЗА.

604

 Афанасий Великий. К Антиоху, 28. PG 28, 616А.

605

 Лк. 9, 32.

606

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869А.

607

 Там же.

608

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 32, 1. PG 59, 183B (р. п.: Т. 8. С. 205).

609

 Ин. 3, 34.

610

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 30, 2. PG 59, 174А (р. п.: С. 193).

611

2 Пет. 1, 1.

612

2 Пет. 1, 4.

613

 Максим Исповедник. Κεφάλαια διάφορα θεολογικά τε και οικονομικά και περί άρετής και κακίας, 1, 42. PG 90, 1193d.

614

1 Кор. 11, 1.

615

1 Кор. 15, 28.

616

 Ср. Деян. 3, 21 — «άχρι χρόνων αποκαταστάσεως» — «до лет устроения».

617

 Григорий Богослов. Слово 30, 6. PG 36, 112АВ (р. п.: С. 432–433).

618

 См. Ин. 14, 23.

619

Ефес. 2, 3.

620

 Источник цитаты не обнаружен.

621

 Максим Исповедник. Главы различные, 1, 7. PG 90, 1180С (р. п.: Кн. 1. С. 258).

622

 Он же. Послание 1. PG 91, 376AB.

623

 Афанасий Великий (псевдэпиграф). К Антиоху, 28. PG 28, 613D–616А.

624

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14, PG 28, 1313A.

625

 Ин. З, 34.

626

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 30, 2. PG 59, 174А (р. п.: Т. 8, С. 193).

627

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 1, 1. С. 208 (р. п.: С. 209).

628

 Там же, 5, 1. С. 402 (р. п.: С. 403).

629

 Григорий Богослов. Стихотворения, 4, 84. PG 37, 422А (р. п.: Т. 2, С. 26).

630

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 4, 19. С. 346 (р. п.: С. 347).

631

 1 Кор. 12, 8–10.

632

 Иоанн Златоуст. О Святом Духе, 3. PG 52, 817.

633

 Григорий Нисский. О Святом Духе против македониан, 20. PG 45,1325CD (р. п. С. 183).

634

 См.: Он же. Послание 24. PG 46, 1089С.

635

 Григорий Богослов. Слово 30. PG 36,132B (р. п.: Т. 1, С. 417).

636

 См.: Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 14, 1. PG 59, 91D–92A (р. п.: С. 90–91).

637

 Василий Великий, О Святом Духе, 9, 22, PG 32,108С (р. п.: С. 265).

638

 Русское слово «причастие» также передает это понятие о делимости, т. к. означает бытие «при части».

639

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалласию, 61. PG 90, 637D.

640

 Ин. 1, 16.

641

 В оригинале у Златоуста «причаствуема».

642

 См. Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 14, 1. PG 59, 91D–92A (р. п.: С. 90–91).

643

 Василий Великий. Послание 234, 1. PG 32, 869AB (р. п.: С. 283).

644

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 22. PG 90, 320А (р. п.: Кн.2. С. 64). Также см.: О недоумениях к Иоанну, 110 (36). PG 91,1308В (р. п.: С. 280).

645

 Григорий Богослов. Слово 38, 11. PG 36, 324А (р. п.: Т. С. 527).

646

 Пс. 43, 4.

647

 Максим Исповедник. Πρός Μαρινον. PG 91, ЗЗА.

648

 Он же. О недоумениях к Иоанну, 78 (16). PG 91, 1253D (р. п.: С. 229).

649

 Григорий Нисский. К Евномию, 2, 1, 678. W. Jaeger, 1, р. 364; PG 45, 461AB (р. п.: С. 118).

650

 Григорий Богослов. Слово 45, 3. PG 36, 625С (р. п.: С. 663).

651

 Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, 4,1. С. 78 (р. п.: С. 79).

652

 Максим Исповедник. Главы о любви, 1, 100. PG 90, 981D–984A (р. п.: Творения преподобного Максима Исповедника. Μ., Мартис, 1993. Кн. 1. С. 106–107).

653

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 2. С. 404 (р. п.: С. 405).

654

 Там же, 5, 1. С. 402–404 (р. п.: С. 403–405).

655

 Там же, 12, 4. С. 546 (р. п.: С. 547).

656

 Василий Великий. Послание 234. PG 32, 868С (р. п.: С. 282).

657

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14. PG 28, 131ЗА.

658

 Максим Исповедник. Κεφάλαια διάφορα θεολογικά τε και οικονομικά και περί άρετής και κακίας, 1, 42. PG 90, 1193d (р. п.: с. 253).

659

 Он же. О недоумениях к Иоанну, 2. PG 91, 1076С (р. п.: С. 64).

660

 Дионисий Ареопагит. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

661

 Григорий Нисский. К Евномию, 2, 572–579. W. Jaeger, 1, 393–395; PG 45, 1101D–1105A.

662

 Там же. W. Jaeger, 1, 396. PG 45, 1105С.

663

 Там же. W. Jaeger, 1, 273. PG 45, 965В.

664

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 3,1. С. 280 (р. п.: С. 281).

665

 Мф. 18, 10.

666

 См. Исх. 33, 23; Чис. 12, 7–8; Втор. 5, 24.

667

 1 Кор. 13, 12.

668

 Исх. 33, 20.

669

 Ин. 1, 18.

670

 Мф. 5, 8.

671

 Ин. 3, 34.

672

 Иоанн Златоуст. Беседа на Евангелие от Иоанна 30, 2. PG 59, 174А (р. п.: С. 193).

673

 Василий Великий. Против Евномия, 2. PG 29, 648А (р. п.: С. 120).

674

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 7. С. 262 (р. п.: С. 263).

675

 Он же. О церковной иерархии, 1, 4. С. 574 (р. п.: С. 575).

676

 Дионисий Ареопагит. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

677

 Григорий Нисский. К Евномию, 2, 166. W. Jaeger, 1, 271.

678

 Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, 1, 3. С. 40 (р. п.: С. 41); 3, 3, С. 76 (р. п.: С. 77).

679

 Там же, 12, 3. С. 158 (р. п.: С. 159); 13, 3. С. 166–168 (р. п.: С. 167–169).

680

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 11, 6. С. 540 (р. п.: С. 541).

681

 Мф. 10, 28.

682

 Ин. 5, 17.

683

 Афанасий Александрийский. Sermo in annuntiationem deiparae [Sp.]. PG 28, 924B.

684

 Василий Великий. О Святом Духе, 9, 22. PG 32, 108С (р. п.: С. 265).

685

 Там же, 22, 53. PG 32, 168С (р. п.: С. 315).

686

 Притч. 8, 8.

687

 Имеется в виду запрещающее споры об энергиях постановление августовского Собора 1341 г. См.: Соборный Томос. PG 151, 692C.

688

 Василий Великий. Беседы на псалмы, 44, 6. PG 29, 400D (р. п.: С. 326).

689

 «… ού πλήρεις έσονται πάντες οί χριστοειδείς». Ср. у Дионисия Ареопагита: «αθάνατοι γενώμεθα και της χριστοειδής… έφικώμεθα λήξεως» (Ο божественных именах, 1, 4, С. 222 (р. п.: С. 223)).

690

Мф. 13, 43.

691

 См.: Василий Великий. О Святом Духе, 9, 23. PG 32,109B (р. п.: С. 266).

692

 Иоанн Дамаскин. Όμιλία 1 εις Μεταμόρφωσιν 12. PG 96, 564B.

693

 См.: Минея, Месяца августа в шестый день на утрени по полиелеи седален вторый на Слава, и ныне: «Сокровенную молнию… существа Твоего, Христе, и божественнаго благолепия на святей показал еси горе».

694

 Источник цитаты не обнаружен. По ссылке греческого издания на «Слово о воплощении Бога Слова и о пришествии Его к нам во плоти» таких или хотя бы близких по смыслу слов не обретаются. Поиск в TLG также не принес результатов.

695

 Максим Исповедник. Вопросоответы к Фалассию, 22. PG 90, 320А (р. п.: Кн.2, С. 64). Также см.: О недоумениях к Иоанну, 110 (36). PG 91, 1308B (р. п.: С. 280).

696

 Максим Исповедник. О недоумениях к Иоанну, 79 (17). PG 91, 1253D (р. п.: С. 229).

697

 Он же. Главы о богословии и о домостроительстве воплощения Сына Божия, 2, 90. PG 90, 1168С (р. п.: С. 253).

698

 Ин. 14, 27.

699

 См. Кирилл Александрийский. Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 32. PG 75, 453CD; De sancta trinitate dialogi, 3. PG 75, 857B.

700

 Ин. 6, 47.

701

 Кирилл Александрийский. Thesaurus de sancta consubstantiali trinitate, 14. PG 75, 236BC.

702

 Кол. 2, 9. См. Также: Кол. 1, 19; Ефес. 3, 19.

703

 Ин. 16, 15.

704

 Ин. 17, 10.

705

 Афанасий Александрийский. Sermo in annuntiationem deiparae, 2–3, [Sp.]. PG 28, 920B–D.

706

 Кирилл Александрийский. De sancta trinitate dialogi, 2. PG 75, 733CD.

707

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 1, 4. Op. cit., 4, 33–36 (р. п.: С. 8–9 (80–81)).

708

 Там же, 1, 9. Op. cit., 9, 25–26 (р. п.: С. 28 (100)).

709

 Там же, 3, 14. Op. cit., 58, 24–25 (р. п.: С. 153 (225)).

710

 «Нечестивыми» называются вовсе не чтущие Бога в отличие от «злочестивых», т. е. чтущих Его худо, сиречь недостаточно или неправильно.

711

 Максим Исповедник, К Марину. PG 91, 96В и 201AB.

712

 Он же. Диалог с Пирром. PG 91, 341А (р. п.: С. 219).

713

 Василий Великий. Послание 189, 8. PG 32, 693D–696А.

714

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 1. С. 402 (р. п.: С. 403).

715

 Ср.: Пс. 17, 12; 80, 8.

716

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 5, 2. С. 404 (р. п.: С. 405).

717

 Там же, 11, 6. С. 540 (р. п.: С. 541).

718

 Там же, 12, 4. С. 546 (р. п.: С. 547).

719

 Там же.

720

 Т. е., Бог является причиной как сущих, так и сил и энергий; но первых — как их Творец, а вторых — по природе, ибо природа первична по отношению к своим свойствам.

721

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 11, 6. С. 542 (р. п.: С. 543).

722

 Он же. Послание 2. С. 768–770 (р. п.: С. 769–771).

723

 Ис. 40, 12.

724

 Григорий Нисский. Слова на заповеди блаженства, 7. PG 44, 1280ΑΒ.

725

 Там же, 4. PC 44,1269А.

726

 Выше эта цитата относится Паламой к Григорию Нисскому, см. прим. 425. Издатели греческою текста дают ссылку на слово св. Кирилла Александрийского «О поклонении в Духе», 9. (PG 68, 608А), но там похожих слов не обнаруживается.

727

 Василий Великий. Против Евномия, 2. PG 29, 648А (р. п.: С. 120).

728

 Григорий Нисский. Слова на заповеди блаженства, 6. PG 44, 1272С.

729

 Он же. О божественности Сына и Духа. PG 46, 573D–576A (р. п.: С 160).

730

 Дан. 13, 42.

731

 Афанасий Александрийский. Dialogi duo contra Macedonianos [Sp.], 1, 14. PG28, 1313A.

732

 Григорий Богослов. Слово 31,17. PG 36,152 С (р. п.: С. 453).

733

 Иоанн Златоуст. De incomprehensibili dei natura (= Contra Anomoeos, homiliae), 1, 194–195, Malingrey, A. — M. (editor), Jean Chrysostome. Sur l'incompmhensibilitö de Dieu, Paris, 1970 (series: Sources chràtiennes 28 bis), p. 13 (р. п.: T. 1. C. 497).

734

 Григорий Богослов. Слово 38, 11. PG 36, 324А (р. п.: С. 527).

735

 Он же. Слово 40, 6. PG 36, 365А (р. п.: С. 546).

736

 Иоанн Дамаскин. Слово на преображение, 17. PG 96, 572Β.

737

 Там же, 8. PG 96, 560Β.

738

 1 Сол. 5, 8.

739

 См. Василий Великий. Беседа на псалом 33, 4. PG 29, 360BC (р. п.: С. 290).

740

 Он же. Беседа на псалом 29, 5. PG 29, 317В (р. п.: С. 257).

741

 Он же. Беседа на псалом 44, 5. PG 29, 400CD (р. п.: С. 326).

742

 Григорий Богослов. Слово 25, 18. PG 35, 1224Β (р. п.: С. 371).

743

 Максим Исповедник. Έκσήγησις της κινήσεως. PG 90, 121C. См. также: К Марину. PG 91, 200С.

744

 Он же. К Марину. PG 91, 96А.

745

 Здесь Палама говорит в третьем лице о себе самом.

746

 Ср. Мф. 6, 8.

747

 Дионисий Ареопагит. О божественных именах, 2, 11. С. 278 (р. п.: С. 279).

748

 Григорий Богослов. Слово 29, 6. PG 36, 81В (р. п.: С. 417).

749

 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, 3, 15. Op. cit., 59, 6–8 (р. п.: С. 162 (234)).

750

 Дионисий Ареопагит. О мистическом богословии, 5. С. 758 (р. п.: С. 759).

Сообщить об ошибке

Библиотека Святых отцов и Учителей Церквиrusbatya.ru Яндекс.Метрика

Все материалы, размещенные в электронной библиотеке, являются интеллектуальной собственностью. Любое использование информации должно осуществляться в соответствии с российским законодательством и международными договорами РФ. Информация размещена для использования только в личных культурно-просветительских целях. Копирование и иное распространение информации в коммерческих и некоммерческих целях допускается только с согласия автора или правообладателя