Представляем версию 200-го номера православного журнала «ФОМА»
ОГЛАВЛЕНИЕ
КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА
Владимир Легойда. Смерть на втором плане
ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА
Валентин Степашкин. Жизнь и чудеса Серафима Саровского
ВОПРОС НОМЕРА: Как узнать волю Бога обо мне?
Александр Ткаченко о Божией воле
НОВОМУЧЕНИКИ
Архимандрит Дамаскин (Орловский). Священномученик Илия (Громогласов)
ВЕРА
Патриарх Кирилл. Священник не должен привыкать к боли приходящих к нему людей
Говорят, что…
ЛЮДИ
Елена Алексеева. «Привыкнуть к страданию ребенка невозможно»
ЛИЧНОЕ
Иерей Петр Гурьянов. Как подрясник священника спас девушку от самоубийства
Священник Вячеслав Перевезенцев. Моя бабушка научилась читать в 79 лет по Евангелию
Иерей Владислав Береговой. «Ничего не предпринимай, пока не прочтешь эту книгу»
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Представляем версию 200-го номера православного журнала "ФОМА" для электронных книг и программ чтения книг в формате ePUB на мобильных устройствах.
Номер издан с сокращениями.
ВНИМАНИЕ!
Полный выпуск этого номера доступен в приложении Журнал "ФОМА" в AppStore и GooglePlay, а также вы можете получить его оформив редакционную подписку на оригинальное бумажное издание.
ИД "ФОМА"
2019 г.
(С)
КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА
Владимир Легойда. Смерть на втором плане
ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА
Валентин Степашкин. Жизнь и чудеса Серафима Саровского
ВОПРОС НОМЕРА: Как узнать волю Бога обо мне?
Александр Ткаченко о Божией воле
НОВОМУЧЕНИКИ
Архимандрит Дамаскин (Орловский). Священномученик Илия (Громогласов)
ВЕРА
Патриарх Кирилл. Священник не должен привыкать к боли приходящих к нему людей
Говорят, что...
ЛЮДИ
Елена Алексеева. «Привыкнуть к страданию ребенка невозможно»
ЛИЧНОЕ
Иерей Петр Гурьянов. Как подрясник священника спас девушку от самоубийства
Священник Вячеслав Перевезенцев. Моя бабушка научилась читать в 79 лет по Евангелию
Иерей Владислав Береговой. «Ничего не предпринимай, пока не прочтешь эту книгу»
ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Бывают выражения, которые уходят из нашего повседневного языка, но их отсутствие в нем ощущается очень остро. Например, евангельское «единое на потребу». Помните, как Марфа негодует, что ее сестра Мария оставила ей все домашние хлопоты, а сама села у ног Христа и внимала Его словам? А Иисус сказал ей: Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно (на церковнославянском — «едино же есть на потребу»); Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё.
Не так уж трудно себе представить, сколько упреков досталось бы Марии и сегодня, в том числе от людей верующих: мол, разве можно сидеть сложа руки, когда везде надо срочно наводить порядок — в мире, в стране, в Церкви. Это же уход от реальности! Это не позиция ответственного, сознательного человека!
Действительно, если понимать главную задачу христианина в нашем мире как наведение в нем порядка, то позиция Марии в нее вряд ли впишется. Но почему же Христос говорит, что именно она избрала благую часть?
Недавно я перечитывал статьи Сергея Аверинцева, где он много размышляет как раз о христианском принципе «единое на потребу». О том, что Спаситель говорит не о радикальном отказе от мира, не о пренебрежении повседневными житейскими заботами. Он не отрывает нас от реальности, нет. Он вводит нас в новую реальность, которая, правда, и две тысячи лет назад язычникам, и сегодня многим, вроде бы выросшим в христианской культуре, кажется непонятной, даже абсурдной. Как это — не заботиться о завтрашнем дне? Мы же не знаем наверняка, что ждет нас после смерти, а завтрашний день — вот он, на пороге. А Христос отвечает, что Богом у нас и волосы на голове все сочтены, и призывает не изводить себя мыслями о том, что будет через несколько часов или дней. Это не значит, что все на земле должно быть нам безразлично. Это значит, что прежде всего нужно слушать и слышать Бога — и следовать за Ним. А остальное оставить на Его усмотрение — но оставить не с равнодушием или пессимизмом, а с надеждой, что наша жизнь (до смерти и после нее) в руках Того, Кто настолько внимателен к людям, что каждый волос у Него сочтен. Повторюсь, речь не про бездействие и не про капитуляцию христианина перед внешним злом — речь про то, насколько наше действие приближает или удаляет нас от того единственного, что действительно нужно.
Единое на потребу — не отвлеченная ценность, не имеющая отношения к нашим конкретным и срочным повседневным заботам. Это образ мысли, чувствования, действия, который объемлет всю нашу повседневность с ее «сверхважными» проблемами и позволяет нам преодолеть невыносимую тяжесть бытия, вместо того чтобы становиться ее заложником. Аверинцев даже говорит о «вожделении» единого на потребу как того, что не исключает нас из жизни, но задает ей новое измерение. И в этом измерении не то что сложности в наших личных делах или неурядицы в экономике — здесь даже смерть отходит на второй план.
Владимир Легойда
Карандашный набросок к портрету старца Серафима. В.Е.Раев,1830
Падение с колокольни в детстве, дружба с медведем, нападение разбойников, тысячедневное моление на камне — нередко от скептиков можно услышать, что все эти сюжеты из истории Серафима Саровского слишком уж похожи на красивые древние сказания. Действительно, один из самых известных святых Русской Церкви окружен аурой чуть ли не мифологического героя.
Так что в его истории правда, а что — предание?
Недавно в серии «Жизнь замечательных людей» вышло огромное исследование, посвященное детальному анализу жизни саровского подвижника. За этой книгой стоит многолетний и кропотливый труд, и ее публикация закономерно стала самой настоящей сенсацией. Накануне дня памяти преподобного Серафима Саровского «Фома» решил поговорить с автором этой книги, историком Валентином Степашкиным, о том, что же известно о жизни и подвиге одного из самых таинственных святых в истории нашей Церкви.
— Валентин Александрович, сегодня некоторые знаковые сюжеты в жизни Серафима Саровского — например, падение с колокольни или его дружба с медведем — многим кажутся красивой выдумкой. А к какому выводу пришли лично Вы в своем исследовании?
— Пройдя путь многолетних исследований и перебрав множество документов, я могу сказать со всей ответственностью, что у нас нет никаких оснований оценивать эти сюжеты как выдуманные. Все события, присутствующие в традиционных жизнеописаниях преподобного, подтверждаются документально. Однако, конечно, есть еще и целое пространство различных преданий, ряд устоявшихся в народном сознании сюжетов, о котором, видимо, вы и говорите. Некоторые из них иногда не совсем или совсем не соответствуют действительности.
Дело в том, что основными источниками сведений о жизни преподобного Серафима Саровского, как известно, послужили воспоминания монашествующих Саровской пустыни. Сами же паломники дополнили их новыми подробностями. Естественно, случалось, что эти дополнения были некорректными. Например, я этот случай привожу в своей книге, падение с колокольни произошло в Курске, а жители Сарова впоследствии переместили это событие на нижегородскую землю. Кроме того, документы показали, что в тот период жизни преподобного колокольня, с которой он упал, была еще не достроена. То есть святой упал со строящегося здания. Однако факт самого чуда — что он выжил после такого страшного падения — сомнений не вызывает.
В тех же самых сказаниях говорится о том, что семья Мошниных (родители святого Серафима. — Ред.) была очень богатой; что они были зажиточными купцами; что матушка преподобного, выходя с Прохором (имя святого до пострига. — Ред.) на улицу, раздавала всем подарки. Однако те архивные документы, которые мне удалось найти и в Москве, и в Курске, говорят о том, что все-таки это была обычная семья купца третьей гильдии — самая низшая страта в этом сословии. И они, по-видимому, вынуждены были очень много работать, крутиться и хлопотать, чтобы сводить концы с концами.
Вспоминая знаменитый сюжет с медведем, я в своем исследовании замечаю, что он, по всей видимости, был несколько приукрашен учеником святого Серафима схиигуменом Серафимом (Толстошеевым). На самом деле рядом с кельей преподобного находился огород, где святой выращивал для себя овощи. Здесь же он обустроил и несколько ульев для пчел. Естественно, что на запах меда к нему из леса иногда приходил и медведь, которого святой, хоронясь за заборчиком, угощал своим медом. А вот рассказы, присутствующие в некоторых изданиях, о том, что к Серафиму Саровскому якобы со всех сторон приходили разные звери и приползали гады, которых он кормил и которые с ним как-то общались, я отвергаю. Убежден, что это домыслы, которые очень далеки от реальной жизни и от подлинного подвига преподобного.
Дальняя пустынька — место, где жил и молился прп. Серафим
Относительно стояния преподобного Серафима на камне, которое, как пишет Николай Мотовилов и другие первые биографы святого, продолжалось тысячу дней и тысячу ночей, то это, как мне кажется, такая своеобразная символическая достройка к реальности. Очевидно — у нас на этот счет даже есть свидетельство игумена, который лично слышал это от самого преподобного, — святой нес особый молитвенный подвиг на этом камне, и нес он его регулярно. Рассказы же о том, что продолжался он именно тысячу дней и ночей, кажутся мне очевидным приукрашиванием. То есть всерьез эти цифры воспринимать не стоит, как, впрочем, и многие другие свидетельства, оставленные Мотовиловым, — он, судя по всему, был душевно нездоровым человеком, о чем я также подробно пишу в своей книге.
Наконец, о крестьянах, которые, как рассказывается в житии, избили Серафима, у нас действительно есть некоторые свидетельства жителей близлежащих сел. (Согласно житию, крестьяне-разбойники жестоко избили преподобного, когда он жил отшельником в лесу, и думали нажиться в его келии «церковными богатствами». Ничего не найдя, они сбежали с места преступления. Преподобный Серафим, истекая кровью, еле добрался до Саровского монастыря и чудом остался в живых. Когда же преступников нашли, святой лично ходатайствовал об их помиловании. — Ред.) По всей видимости, этот сюжет реален: преподобный прошел через это испытание и прошел его с честью, попросив, как вы помните, чтобы никого из причастных к этому разбою не наказывали. Единственное, во что мне не особенно верится, так это в некоторые более поздние дополнения к этому сюжету, что, дескать, Бог этих крестьян-разбойников через некоторое время все-таки покарал и сжег их дома. Лично я не могу поверить в то, что милостивый Бог, даже несмотря на то, что сам Серафим Саровский простил своих обидчиков, все равно решил наказать их. Мне кажется, это просто выдумка каких-то не особенно грамотных людей.
— Вы сказали, что нельзя доверять многому из того, о чем писал Мотовилов. Но ведь именно в одном из диалогов с ним святой Серафим говорит о стяжании Духа Божьего как главной цели христианской жизни. Эти слова для многих верующих — ключевые для понимания того, каким был и чему учил преподобный. Неужели этот текст также может вызвать сомнения?
— Я историк, а не богослов, и поэтому могу говорить о конкретном документе, а не о том, соответствует он учению святого или нет. Есть документ и есть стандартные для исторической науки процедуры по его верификации. Так вот, «Беседа преподобного Серафима с Н. А. Мотовиловым. О цели христианской жизни» вызывает, строго говоря, мало доверия как свидетельство о реально состоявшемся разговоре. При этом, например, знаменитое высказывание преподобного: «Стяжи дух мирен и вокруг спасутся тысячи» присутствует не только в беседе с Мотовиловым, а потому его соответствие реальности можно доказать.
Точку в вопросе, который вы задали, должны поставить богословы — это их прерогатива, на которую я, конечно, посягать не имею права. Всех же интересующихся читателей я вновь отошлю к своей книге, где проблеме источников наших знаний о преподобном Серафиме я посвятил многие страницы.
Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего. Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божьего. Заметьте, батюшка, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Все же не ради Христа делаемое, хотя и доброе, мзды в жизни будущего века нам не представляет, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает. <…> Стяжайте благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больших прибыток дают. Собирайте капитал благодатных избытков благодати Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных… Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает Духа Божиего пост, поститесь, более дает милостыня, милостыню творите, и таким образом о всякой добродетели, делаемой Христа ради, рассуждайте. Вот я вам расскажу про себя, убогого Серафима. Родом я из курских купцов. Так, когда не был я еще в монастыре, мы, бывало, торговали товаром, который нам больше барыша дает. Так и вы, батюшка, поступайте, и, как в торговом деле, не в том сила, чтобы больше торговать, а в том, чтобы больше барыша получить, так и в деле жизни христианской не в том сила, чтобы только молиться или другое какое-либо доброе дело делать…
Фрагмент из «Беседы преподобного Серафима с Н.А. Мотовиловым.О цели христианской жизни»
— Вот Вы увидели, что в реальности некоторые ключевые истории в жизни святого или происходили не так, или вовсе не происходили. Но по какой причине такое видение в среде верующих сложилось? Это простая человеческая тяга к чудесному? Или за этим стоят какие-то более сложные законы христианского и конкретно православного мировидения?
— Повторюсь, что наиболее значимые моменты в биографии преподобного — падение с колокольни, кормление медведя, моление на камне — нельзя обойти. Они реальны, памятны, отражены на литографиях, иконах, которые располагались в красных углах не только крестьянских изб. Я лишь поправил некоторые из них по архивным документам.
Также хочу заметить, что среди первых биографов преподобного не было настоящих литераторов. Были малообразованные очевидцы, которые порой, стремясь к украшению биографии старца, теряли чувство меры. Например, желание показать преподобного Серафима как человека, преодолевающего все жизненные тяготы, полагаясь только на собственные силы, привело к тому, что долгое время замалчивалось имя его послушника — Павла.
В этом смысле показательно, что, например, вокруг оптинских старцев мы не встречаем такого наслоения различных преданий. И связано это как раз с тем, что Оптина пустынь, по сравнению с Саровским монастырем, — более древняя обитель и жизнеописания старцев создавались здесь, можно сказать, профессионалами своего дела. Саровская же пустынь была в основном крестьянская, и «Сказания» о преподобном, образно говоря, писал простой народ. Поэтому и текст порой кажется примитивным — я, конечно, имею в виду первые биографии.
Однако стоит заметить, что подобное домысливание жизни знаменитого человека — постоянно встречающееся явление. Такова судьба всех, чья биография притягивает к себе тысячи людей. Она же ведь как-то воспринимается, интерпретируется, транслируется, и в процессе такой рефлексии всегда возникают какие-то сбои, которые иногда искажают реальную историческую фактуру.
В этом-то и состоит задача исследователя — убрать такие наслоения и добраться, по возможности, до действительности. Недаром и эпиграфом к своей книге я выбрал слова именно игумена Саровской пустыни Исайи (Путилова): «Подлинно как уменьшение истинности в описаниях праведных мужей и чего-либо достойного замечания, так и излишняя похвала их отнимает честь у них». К сожалению, первые биографы, да и биографы нового времени, не всегда следовали по этому пути.
На иконах преподобный Серафим часто изображается согбенным — святой стал таким после нападения разбойников
— То есть речь идет именно о человеческой слабости, о желании разглядеть сверхъестественное во всем? Почему же тогда Церковь не корректирует то, что явно приукрашено в жизнеописании Серафима Саровского?
— Во-первых, прошло еще слишком мало времени, чтобы вносить такие правки. Документы опубликованы мною только сейчас, а Церковь никогда никуда не спешит, особенно в тех вопросах, которые касаются жизни таких значительных святых, как преподобный Серафим. И это, на мой взгляд, мудро.
Важно, что события, изложенные именно в официальном, принятом Церковью житии святого — сомнений не вызывают. Сразу же после канонизации церковная цензура отцеживала из жизнеописания святого все, что было явно окрашено людской фантазией.
Во-вторых, я вообще не сторонник того, чтобы в жития святых вносились какие-либо существенные правки на основе даже самых добросовестных исторических исследований. Агиографический жанр — это не историческая хроника и не сборник свидетельских показаний. Это рассказ о христианском подвиге реально существовавшего человека, который формируется и пишется по совершенно иным канонам — с акцентом на проявления его личной святости, на моменты, через которые все больше и больше проступает процесс преображения человека. В конце концов, мы же ведь не сравниваем икону и картину — они из совершенно разных миров и, очевидно, служат разным целям. Так же и здесь. Нужно всегда помнить об этой границе и не стирать ее.
— Какую же цель Вы ставили перед собой в своем исследовании?
— Помочь увидеть описываемую личность с исторической точки зрения. Однако этот ракурс ни в коем случае не заслоняет ту целостную реальность, которую открывает нам житие. В процессе написания книги мною не ставилась задача разоблачения этого жития или каких-либо мифов. Впрочем, и сами мифы имеют право на существование, так как за ними всегда можно найти завуалированную правду, которая описана не научным языком, а иным, а значит, и расшифровывать этот «текст» нужно иначе.
Найденные мною в архивах и книгах факты приводятся для исправления тех несоответствий, которые были допущены исследователями, литераторами прежних поколений по вполне понятному незнанию данной темы. Ведь на руках у них еще не было тех документов, которые имелись у меня.
Личные вещи преподобного Серафима: шапка и рукавицы
Также важно понимать, что никакого конфликта между исторической проработкой того или иного материала и устоявшимся житием — нет. Просто есть разные способы работы, разные цели, способы интерпретации. Во Франции, например, существуют описания жизни святых для самых разных людей. Это и каноническая агиография, и переложения для католиков, и исследования для светских людей, и даже комиксы для детей.
— Ваше исследование не навязывает никаких выводов. Но сегодня люди часто склонны не спокойно относиться к фактам, а сразу приступать к интерпретации. И вполне вероятно, что найдутся те, кто скажет: это, мол, и требовалось доказать — Православие держится на сказках, которым верят люди без критического мышления. Что бы Вы на это ответили? У Вас самого такого вопроса не возникало?
— У меня не возникало. И нельзя сказать, что Православие держится на сказках. Иначе история Церкови не исчислялась бы уже двумя тысячами лет. Различная интерпретация исторических фактов и событий присутствовала и раньше, присутствует сегодня — и без этого, вероятно, не обойтись. Это совершенно нормально.
Для меня во всем этом важнее другая мысль: бывают такие жизненные ситуации, когда человек готов поверить в любое чудо, стремится ощутить его на себе, и порой оно происходит, вопреки утверждениям скептиков. Такие ситуации выпадают за пределы внешних научных штудий, потому что относятся они к явлениям совершенное иного порядка. Это как бы внутренние, личностные «узловые моменты», которые понятны только самому пережившему их человеку и априори не пригодны для любых, даже самых рафинированных рациональных манипуляций. И здесь каждый уже доказывает себе ровно то, что ему хочется.
— Расскажите конкретнее — что нового Вам удалось узнать о жизни и подвиге Серафима Саровского?
— Во-первых, и это главное, удалось уточнить его год рождения — 1754, а это значит, что преподобный жил среди нас на пять лет больше.
Во-вторых, расширена его родословная: если раньше было известно около сорока имен близких родственников святого, то сегодня этот список включает в себя более ста пятидесяти человек.
В-третьих, найдены автографы Прохора Мошнина, свидетельствующие о его грамотности.
Автограф Прохора Мошнина. Январь 1774 г.
Далее, уточнены отдельные эпизоды монастырского периода биографии преподобного. В частности, доказано, что он был представителем именно официальной Церкви, а не старообрядческой.
И наконец, документально прослежен путь мощей после их изъятия при советской власти в Сарове и до упокоения в Дивееве.
В целом если прочитать мою книгу, то становится понятно, что преподобный Серафим Саровский — реальная историческая личность, жившая среди людей и прославившаяся своими дарованиями от Бога. Сегодня в архивах России хранятся документы, имеющие непосредственное отношение к преподобному именно как к человеку, а не к мифической личности. Несколько архивных документов, после опубликования моих книг, были переведены в разряд «Особо ценных» сейфового хранения.
— Что это за документы? И что из них удалось узнать?
— В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) сегодня хранятся автографы преподобного Серафима Саровского, которые я уже упоминал выше. Они были сделаны им еще до принятия пострига, в то время, когда он был простым жителем Курска. С этими документами у меня даже был смешной случай. Когда я их нашел, то почти сразу опубликовал. И на следующий год, приехав в архив, я заказал дело с автографом преподобного для того, чтобы продолжить изучения материалов. Но мне отказались их выдать. Спрашиваю: «Почему?» И мне сказали, что теперь они находятся в сейфе и их сейчас никому не выдают. Тогда мне пришлось сказать, что виновник их публикации перед ними, и только после этого мне разрешили получить эти документы для работы. И если раньше они находились в простеньком скоросшивателе, то в этот раз мне принесли их чуть ли в не кожаной папке. То есть как только работники архива поняли, о ком свидетельствуют эти документы, статус автографов возрос мгновенно.
В Мордовском государственном архиве я нашел и документы, связанные с именем преподобного уже в период его монашеской жизни, — когда он был послушником. В них он значится как «Прохор-столяр». Также была найдена грамота 1818 года, в которой отмечено, что преподобный был награжден наперсным крестом в честь победы над французами в Отечественной войне 1812 года. Эти документы также сразу получили статус особо ценных и охраняемых.
— А что удалось узнать о жизни преподобного до принятия пострига?
— Довольно мало. Как я уже говорил, Прохор происходил из небогатой купеческой семьи. После смерти отца он с матерью и братом имел общее торговое дело и был записан как купец третьей гильдии. У них была своя лавка в доме. Сам дом поначалу имел очень выгодное расположение на центральной городской улице. Однако когда в Курске началась плановая перестройка, — что-то наподобие нынешней московской реновации, — то они попали под снос, и им дали дворовую усадьбу уже на периферии. Этот вынужденный переезд, конечно, нанес урон их финансовому положению.
Так сегодня выглядит храм в Курске, со строящейся колокольни которого еще в детстве упал Прохор
Образование будущий святой получил, по-видимому, в семье и при церкви, по богослужебным книгам. Известно, что к тому моменту, когда Прохор принял решение принять постриг, его семья расширилась — у брата и сестры появились свои дети. Возможно, это отчасти отразилось на нем самом, подтолкнув его к постригу: не исключено, что в такой ситуации будущий святой мог все больше чувствовать себя лишним в семье. Хотя тут мы можем только гадать. Скорее всего, свою роль в избрании монашеского пути сыграло и посещение им Киево-Печерской лавры.
— Можно ли Серафима Саровского как подвижника отнести к какой-то определенной аскетической традиции? Или он и его подвиг — нечто абсолютно новое и уникальное для христианского мира?
— Аскетический подвиг преподобного Серафима Саровского действительно во многом уникален. В течение более полувековой жизни в монастыре старец прошел через пустынножительство, столпничество, молчальничество, келейный затвор, старчество. Но самым трудным из них был именно подвиг старчества — духовного окормления монашествующих и мирян. Причем преподобный был одним из первых среди монахов, кто взял на себя тяжелую ношу духовного и материального окормления женщин. Несмотря на запреты и людскую молву, старец понимал значимость силы слова и личного монашеского примера для духовного становления сестер Дивеевской обители. И сегодня мы видим, что, порой нарушая монастырский устав, он совершил настоящий подвиг. Не говоря уже о том, сколько обителей было открыто по его благословению и при его попечении.
— Почему же его подвиг затворничества так неоднозначно был воспринят многими не только светскими, но и церковными людьми?
— Не только затворничество, но и вообще весь образ его монашеской жизни был воспринят некоторыми его современниками неоднозначно. Поначалу мало кто смог разглядеть в Серафиме Саровском святого. Многие считали, что он просто поражен гордыней и тщеславием. Осознание же пришло потом, и со временем число сторонников старца стало увеличиваться, а под конец жизни святого мы видим уже настоящее общенародное почитание.
Однако я хотел бы добавить, что часто встречающееся в некоторых книгах мнение о том, что, дескать, почти все церковные иерархи относились к саровскому подвижнику с пренебрежением и что он подвергался с их стороны постоянным нападкам, не соответствует действительности. Сейчас по материалам, которые, к сожалению, не уместились в книгу, я как раз готовлю об этом статью «Отношения епископата к преподобному Серафиму Саровскому». Так вот интересно, что чуть ли не в каждом втором письме к игумену Саровского монастыря отдельно присутствует просьба испросить благословение у «старца Серафима».
И тем не менее… Еще, кажется, Василий Розанов замечал, что сам факт канонизации преподобного Серафима Саровского в условиях синодальной эпохи — а он был канонизирован только в 1903 году — самое настоящее чудо. Ведь если посмотреть на тот, прямо скажем, краткий список прославленных за этот период подвижников веры, то без труда можно заменить, что все они при жизни были личностями огромного масштаба, оставившими после себя значительное литературное наследие, занимавшими очень важные церковные посты. А Серафим Саровский на их фоне — простец, обычный иеромонах — даже не игумен! — не написавший ни одного богословского трактата.
Однако даже камень, на котором молился этот святой, был расколот после его смерти и разнесен по всей стране. Рост его почитания в народе был таким стремительным, а очевидность его христианского подвига настолько явной, что даже сопротивление всемогущего обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева оказалось сломленным.
Император Николай II с членами Августейшей фамилии несут мощи прп. Серафима. 1903
— А что было причиной сопротивления Победоносцева?
— В высших кругах были свои представления о святости и выборе кандидата на причисление к лику святых Русской Церкви. По некоторым формальным показателям личность преподобного Серафима не отвечала необходимым требованиям. Немаловажным фактором оказалось и то, что Победоносцев был «настоящим» бюрократом. Все это могло затянуть процесс признания отца Серафима святым на долгие годы, но тут император проявил свою волю.
— Почему же этот, как Вы сказали, «простец», был и остается так почитаем?
— Я считаю, что в первую очередь людей пленяла его какая-то удивительная харизма. Он научился видеть людей так, как никто другой. За многие годы постоянного внутреннего подвига преподобный приобрел уникальный дар духовника. Как тонко и с каким тактом он умел слушать приходящих к нему, умел почувствовать их горе, смятение и тревогу! Конечно, это притягивало к нему людей. А народная молва — стремительна. Все, кто уходил от него с утешением, мгновенно разносили весть по всей империи об этом саровском затворнике.
Не могу не поделиться с вами, как лично мне повезло. В 1989 году я познакомился с матушкой Серафимой (Булгаковой) — одной из сестер, заставших Дивеевский монастырь еще до его закрытия советской властью. У нас сложились очень добрые отношения, и она подарила мне частицу того самого камня, на котором молился преподобный. Теперь это наша семейная реликвия. И мы до сих пор считаем, что именно благодаря молитвам Серафима Саровского моя теща после того, как ей врачи диагностировали саркому и дали срок в два месяца, прожила еще семь лет.
— С какими трудностями Вы столкнулись, работая над книгой? И что почувствовали, когда завершили ее?
— Трудности, конечно, были как у всех исследователей, работающих с архивными документами: пораженные грибками листы, документы, с трудом поддающиеся расшифровке. Тридцать лет работы в архивах многому меня научили — готовясь к очередной поездке, ты уже выстраиваешь план действий и идешь по следу подобно охотнику. Непередаваемое чувство, когда твои предположения подтверждаются! Но много и «пустой породы». Однако признаюсь, что, работая над этой книгой, я постоянно чувствовал присутствие и помощь преподобного Серафима. Заверяю вас, что без него книги бы не было.
Если же говорить об ощущениях после завершения написания книги-исследования, то, пожалуй, одно из самых сильных было то, что еще в начале долгого пути ничего не кончено. Осталось много вопросов, на которые ответить не удалось. Работа продолжается, и конца ей не видно.
Перенесение святых мощей Серафима Саровского, привезенных из бывшего Музея истории религии и атеизма в Ленинграде. 30 июля 1991 г.
Фото Александра Сенцова, ТАСС
Кто для меня лично преподобный Серафим? Историческая личность, реально существовавший человек, выходец из народа, благодаря своей вере и стремлению к совершенству пришедший к святости. Его жизнь — образец для монашествующих, священства. Его жизнь — образец и для светского человека. И я всеми силами стараюсь помнить его правила. Его обращение ко всем приходящим «Здравствуй, радость моя!» подсказывает, как надо вести себя с окружающими тебя людьми. А его слова: «Стяжи дух мирен, и тогда тысячи вокруг тебя спасутся!» — то, о чем постоянно надо напоминать самому себе.
Беседовал Тихон Сысоев
Здравствуйте! У меня вопрос, что значит следовать воле Божьей? Этот совет я все время слышу от батюшек и знакомых верующих людей, но совсем не понимаю, как с ним быть. Во-первых, как узнать эту волю? Слушать внутренний голос? Но как я отличу свой голос от Божьего? А если слушать наставления священника, это точно будет воля Божья? И еще чувствую противоречие: все говорят, что, если хочешь чего-то добиться, не жди непонятно чего, каких-то знаков, а действуй сам. Хочешь выйти замуж — сформулируй требования к мужчине и начинай активно искать, знакомиться. Хочешь добиться успеха — ищи хорошую работу, а не сиди на одном месте; рассылай резюме. Мне очень близок такой подход к жизни. Но это же совсем не сочетается с тем, что ты ищешь Божию волю. Наоборот, ты, как сейчас говорят, сам себя делаешь. Как тогда правильно менять свою жизнь и чего-то добиваться, если ты верующий?
Кристина, Москва
На письмо читателя отвечает психолог Александр Ткаченко
Какова воля Божия обо мне? Что мне делать в ситуации выбора? Каким должен быть мой путь в этой жизни? Эти вопросы, в сущности, являются самыми важными для любого верующего человека. Ведь если я не своей волей пришел в этот мир, если к бытию призвал меня Бог, значит, Он сделал это не просто так. Значит, у меня есть какая-то миссия, выполнения которой Бог от меня ожидает. И лишь узнав смысл этой миссии, я могу сделать свою жизнь осмысленной и угодной Богу.
Это очень разумное рассуждение, и благо тем людям, которые хотя бы задаются такими вопросами: ведь ответ возможен лишь там, где задан вопрос. Однако в такое рассуждение может быть встроена системная ошибка, которая делает ответ невозможным в принципе.
ЛЮДЯМ КАЖЕТСЯ, ЧТО У БОГА ЕСТЬ НЕКИЙ ИДЕАЛЬНЫЙ ПЛАН, КОТОРОМУ ОНИ МОГУТ СООТВЕТСТВОВАТЬ, ЕСЛИ УЗНАЮТ, КАКОВ ЭТОТ ПЛАН. НА САМОМ ДЕЛЕ НИКАКОГО ПЛАНА НЕТ И БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.
Во избежание недоразумений сразу хочу пояснить: отсутствие плана вовсе не означает отсутствия знания о том, как мы будем поступать на каждом этапе нашей жизни. Бог, как всеведущий, еще до сотворения мира знал о каждом из нас абсолютно всё. И как это ни странно прозвучит, именно поэтому у Него нет идеального плана относительно людей.
Чтобы понять, почему такой план о каждом из нас не имеет смысла, приведем такую аналогию. Допустим, завод выпускает некую продукцию, например автомобили. И на конвейере каждый рабочий согласно плану выполняет определенную операцию: один навешивает двери, другой монтирует фары, третий устанавливает двигатель, четвертый — коробку передач. Все продумано до мелочей, функции каждого работника расписаны пошагово, процесс отлажен и оптимизирован. Но что произойдет с таким заводом, если его руководитель вдруг отдельным приказом даст рабочим возможность действовать не по четко выверенному производственному плану, а по собственному усмотрению — делать лишь те операции, которые им больше нравятся, или вообще не делать ничего, если нет настроения работать? Ответ очевиден: конвейер встанет, завод прекратит выпускать продукцию, план окажется сорван и вообще потеряет смысл в таких условиях. Даже не будучи специалистом в управлении, можно увидеть, что поведение такого руководителя, пытающегося совместить жесткое планирование со свободой его исполнения, вряд ли можно назвать разумным.
Но именно такое поведение мы неосознанно пытаемся приписать Богу, когда полагаем, будто у Него есть некий идеальный план о каждом из нас. Создав человека по Своему образу и подобию, Бог наделил его удивительным даром — свободой выбора между добром и злом. Звучит это красиво и поэтично. Но если вдуматься, то смысл такой свободы заключается именно в потенциальной возможности идти наперекор замыслу Бога. Зная волю Божью о себе, сотворенный человек мог по своему усмотрению решить, следовать ли этой воле, или же нарушить ее.
Адам и его жена совершенно точно знали, что Бог сказал им не есть плодов с древа познания добра и зла. Но Бог не обнес это древо тремя рядами колючей проволоки и не поставил возле него вооруженную охрану. Он лишь предупредил человека о последствиях нарушения Его воли: в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт 2:17). Решение же люди должны были принять сами. И мы знаем из Библии, каким было это решение. Далее вся история человечества развивалась вокруг этого трагического противостояния свободной воли человека и воли Божией о нем. Там, где человек принимал Божию волю, расцветала история человеческой святости. Там, где отвергал, вспыхивала история греха, страданий, смерти.
Нет у меня другого желания, кроме желания исполнить Волю Твою.
Научи меня молиться! Сам во мне молись.
Из молитвы святителя Филарета Московского
Если вновь вернуться к примеру с заводом, упомянутому выше, то оказалось бы, что рабочие вместо выпуска продукции целыми днями только и занимались бы тем, что нарушали технику безопасности, засовывали в станки руки и ноги, чтобы посмотреть, что из этого получится, избивали друг друга разводными ключами и другими инструментами и даже пытались время от времени взять штурмом кабинет директора, где от них прятался бы тот, кто сочинил такой «идеальный план», вместо того чтобы заменить своенравных рабочих безотказными роботами. Но в том-то и дело, что пример этот абсолютно неверен.
ЧЕЛОВЕК ДЛЯ БОГА НЕ СРЕДСТВО ПРОИЗВОДСТВА, НЕ ИНСТРУМЕНТ ДОСТИЖЕНИЯ КАКИХ-ТО СТОРОННИХ, НЕ ОТНОСЯЩИХСЯ К ЧЕЛОВЕКУ ЦЕЛЕЙ. ЦЕЛЬ БОГА — САМ ЧЕЛОВЕК.
Ни для чего другого не сотворил нас Бог, кроме одного — дать нам радость полноты бытия в Его любви. Преподобный Иоанн Дамаскин пишет: «Бог прежде всего хочет всем спастись и достигнуть Его Царства. В самом деле, как благой, Он создал нас не затем, чтобы наказывать, а чтобы мы были причастниками Его благости».
Бог сотворил человека для его участия в блаженстве бытия. Весь мир был устроен так, что существование людей в этом мире наполняло их жизнь радостью и весельем, а главной радостью бытия для человека была любовь к нему Бога. Но ответить на любовь может лишь тот, кто свободен в своем выборе.
И Бог дал человеку эту удивительную возможность — любить или не любить своего Создателя. Так в огромном сотворенном Им мире, который полностью подчинялся своему Творцу, вдруг появилась территория, над которой Он не имел власти. Это было сердце человека, которое только он сам мог наполнить любовью к Богу. Но так же свободно мог и отказаться от этой любви.
Если бы Бог лишил их этой свободы, то люди перестали бы быть людьми и превратились бы в зомби, в автоматы, жестко запрограммированные на добро и послушание Богу. И ни о какой любви тогда уже не могло бы быть речи, потому что роботы не могут любить.
Если человек не создан для Бога, почему счастлив он только в Боге?
Если человек создан для Бога, почему он так сопротивляется Богу?
Блез Паскаль
А там, где есть свобода, не может быть никаких планов: ведь нельзя запланировать поведение другого, если он свободен. Поэтому никакого идеального плана о каждом из нас у Бога нет. Бог уготовал нам нечто неизмеримо лучшее — живые отношения с Ним, которые не прерываются ни на мгновение, что бы с нами ни происходило и каким бы образом мы ни употребили нашу свободу. Церковь называет эти отношения Промыслом Божьим. Вот как пишет об этом святитель Филарет в своем «Пространном катехизисе»: «Промысл Божий есть непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее чрез удаление от добра зло пресекает и обращает к добрым последствиям».
ИДЕАЛЬНОГО ПЛАНА НЕТ, ПОТОМУ ЧТО МЫ НЕИДЕАЛЬНЫ. БОГ ПРОМЫСЛИТЕЛЬНО ДЕЙСТВУЕТ В НАШЕЙ ЖИЗНИ, НАПРАВЛЯЯ К НАШЕМУ СПАСЕНИЮ НАШИ НЕМОЩИ И ДАЖЕ ГРЕХИ. И ЭТО ТОЖЕ — ВОЛЯ БОЖИЯ.
Вот простая истина: мы неидеальны. И странно было бы, если б всеведущий Бог, зная об этом факте, строил о нас некие идеальные планы. Бог знает о наших немощах и нашем несовершенстве гораздо больше, чем мы сами. Призывая нас к совершенству, Он всегда учитывает то наличное состояние, в котором мы находимся.
В какой бы тупик мы ни уткнулись, ходя по жизни своими путями, у Бога всегда найдется для нас дорога, выводящая именно из этого тупика. А иногда и саму такую тупиковую ситуацию Он может обратить во благо не только для нас, но и для множества других людей.
Я бы сошел с ума от несправедливости этого мира, если бы не знал, что последнее слово останется за Господом Богом.
Паисий Святогорец
В жизни святителя Луки (Войно-Ясенецкого) — православного архиерея и одновременно выдающегося врача — был момент, когда он уклонился от воли Божией. Причем произошло это, уже когда святитель был бесстрашным исповедником Христа перед лицом самых жестоких гонителей, пережил две судимости, ссылки и тюремное заключение. В 1933 году святитель принял решение окончательно уйти на покой в своем епископском служении и полностью посвятить себя медицине. Он собирался основать клинику гнойной хирургии, в которой смог бы расширить и систематизировать свои научные изыскания в этой области.
С этого момента он явственно ощутил, что благодать Божия его оставила. Дела не ладились, с клиникой ничего не получалось, все его действия не приносили никакого плода. Однако даже после очевидных вразумлений от Бога святитель, по его собственному признанию, не смог сразу признать ошибочность своего выбора:
«Спасая меня, Господь Бог послал мне совершенно необыкновенный вещий сон, который я помню с совершенной ясностью и теперь, через много лет. Мне снилось, что я в маленькой пустой церкви, в которой ярко освещен только алтарь. В церкви неподалеку от алтаря у стены стоит рака какого-то преподобного, закрытая тяжелой деревянной крышкой. В алтаре на престоле положена широкая доска, и на ней лежит голый человеческий труп. По бокам и позади престола стоят студенты и врачи и курят папиросы, а я читаю им лекции по анатомии на трупе. Вдруг я вздрагиваю от тяжелого стука и, обернувшись, вижу, что упала крышка с раки преподобного, он сел в гробу и, повернувшись, смотрит на меня с немым укором. Я с ужасом проснулся...
Непостижимо для меня, что этот страшный сон не образумил меня. По выписке из клиники я вернулся в Ташкент и еще два года продолжал работу в гнойнохирургическом отделении, работу, которая нередко была связана с необходимостью производить исследования на трупах. И не раз мне приходила мысль о недопустимости такой работы для епископа. Более двух лет еще я продолжал эту работу и не мог оторваться от нее, потому что она давала мне одно за другим очень важные научные открытия, и собранные в гнойном отделении наблюдения составили впоследствии важнейшую основу для написания моей книги “Очерки гнойной хирургии”. В своих покаянных молитвах я усердно просил у Бога прощения за это двухлетнее продолжение работы по хирургии, но однажды моя молитва была остановлена голосом из неземного мира: “В этом не кайся!” И я понял, что “Очерки гнойной хирургии” были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличили силу и значение моего исповедания имени Христова в разгар антирелигиозной пропаганды».
Вот так искусно Господь вплел в судьбу святителя нить Своей воли даже там, где сам святитель от исполнения этой воли столь упорно отказывался. И в жизни каждого из нас тоже обязательно найдется такая ниточка, за которую Бог может вывести нас из самого дремучего леса наших собственных представлений о том, как нам следует жить. Нужно лишь суметь ее разглядеть в этом причудливом переплетении наших сегодняшних обстоятельств.
УЗНАТЬ ВОЛЮ БОЖИЮ О СЕБЕ ПО КОНКРЕТНОМУ ВОПРОСУ МОЖНО ЧЕРЕЗ МОЛИТВУ, РАЗУМ И СОВЕСТЬ.
Так как же все-таки узнать волю Божию о себе в том или ином случае? Тут приходится признать одну не очень приятную вещь: если бы мы исполняли эту волю каждый раз, когда она для нас очевидна, наше духовное зрение постепенно очищалось бы все больше и больше. И мы бы видели волю Божию куда более отчетливо и могли бы далее тоже выстраивать свою жизнь по ней, а не по своим представлениям. Ведь у нас есть Евангелие, есть заповеди, в которых все очень доступно и ясно изложено, что и как делать в той или иной ситуации. Да, быть может, далеко не к каждому случаю в нашей жизни мы сейчас можем отнести этот евангельский критерий. Но там, где нам все ясно и где исполнение евангельской заповеди для нас столь же очевидно, как и ее нарушение, — разве там мы всегда поступаем по воле Божией?
Господь сказал: Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом неверен и во многом (Лк 16:10). Для чего человеку знать то, что он не готов исполнить? Такое бесплодное знание послужит лишь к большему осуждению. Поэтому Бог открывает нам далеко не все. И лишь по мере исполнения Его воли там, где она нам точно известна, мы обретаем возможность расширять горизонты своего видения воли Божией о нас.
Например, в ситуации, когда близкий человек сгоряча сказал вам нечто обидное, воля Божия, безусловно, будет в том, чтобы промолчать в ответ, подождать, пока он остынет, и лишь потом спокойно и с любовью выяснить, что же так вывело его из себя, а если нужно, то и объяснить, что с вами нельзя так себя вести, что вас это ранит и разрушает вашу любовь. Нарушением же воли Божией в этой ситуации столь же безусловно будет наговорить ему в ответ с три короба всяких гадостей и рассориться на долгие мучительные часы, а то и дни. Каждый из нас знает об этом из Священного Писания: всякий человек да будет скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев, ибо гнев человека не творит правды Божией (Иак 1:19–20). Но вот использовать это знание в реальном конфликте получается, увы, далеко не всегда. Можно привести еще много примеров подобного рода, суть которых сводится к одному: мало знать волю Божию, нужно еще научиться исполнять ее.
Когда нам кажется, что непонятно, есть ли Божия воля на какое-то наше действие или ее нет, можно спросить об этом у Самого Бога в молитве. Вернее, попросить у Него благословения на это действие. И сразу же многое станет понятно. Например, когда просишь: «Господи, благослови меня на то, чтобы скрутить показания спидометра у моей старой машины, которую я собираюсь продать». Или же: «Господи, благослови меня пойти в ресторан с этим молодым человеком, но так, чтобы мой муж ничего об этом не узнал». Ответ в подобных случаях приходит сразу и не будет нуждаться в каких-либо пояснениях или комментариях. Просто нужно набраться решимости обратиться к Богу за этим ответом и иметь мужество принять его.
А там, где воля Бога о нас действительно нам непонятна, есть другой, столь же простой и действенный, метод. В самом широком смысле воля Божия заключается в том, чтобы мы всегда поступали согласно своему разуму и своей совести. То есть — искренне и честно. Пусть наш разум не очень просвещен мудростью и благодатью, пусть совесть наполовину сожжена нашими грехами. Но других инструментов для честной жизни у нас просто нет. И если разум и совесть согласно говорят нам: «правильно будет поступить вот так», это и будет волей Божией на данный момент. В этом случае, даже если наш глупый разум в чем-то ошибся и выбрал неверный путь, Господь исправит эту ошибку Своим всеблагим Промыслом. А если мы твердо убеждены, что так поступать не надо, но все же делаем это, можно быть уверенным в том, что волю Божию мы этим поступком нарушили. Святитель Феофан Затворник считал, что участь людей с разными представлениями о воле Божией решится «верностью или неверностью тому закону, который каждый из них считал для себя обязательным». Вот этот принцип и может стать основой для действий христианина, не знающего точно, какова воля Божия в том или ином случае его жизни.
А далее — все довольно просто: «если хочешь чего-то добиться, не жди непонятно чего, каких-то знаков, а действуй сам. Хочешь выйти замуж — сформулируй требования к мужчине и начинай активно искать, знакомиться. Хочешь добиться успеха — ищи хорошую работу, а не сиди на одном месте; рассылай резюме». Но при этом — слушай свое сердце, слушай свой разум. А самое главное — молись, чтобы не отпасть от Господа в своих поисках. И мало-помалу Бог все устроит такими путями, о которых ты даже помыслить не мог.
У Бога нет идеального плана о нас, потому что мы неидеальны. Но любовь Божья сопровождает нас на всех наших дорогах, сколь бы запутанными они ни оказались. И уже одна только память об этой любви может стать для человека путеводным светом в любом жизненном тупике и нашем человеческом заблуждении. Вспомни о ней — и ее свет озарит даже те уголки твоей жизни, где, казалось бы, о воле Божией и речи идти не могло. А оказалось, что Бог был с тобой и там тоже.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «…От лица Твоего, Господь мой, судьба моя изыдет! (Пс 16:2). Весь принадлежу Тебе! Жизнь моя и смерть находятся ежечасно в руках Твоих! Во всех делах моих, во всех обстоятельствах моих Ты участвуешь: вспомоществуешь мне в благоугождении Тебе; долготерпишь мне при действиях моих своевольных, греховных, безумных. Постоянно направляет меня на путь Твой десница (т. е. правая рука. — А. Т.) Твоя! Без содействия этой десницы давно-давно заблудился бы я безвыходно, погиб бы безвозвратно. Ты, единый способный судить человека, судишь меня и решаешь участь мою навеки по праведному суду Твоему, по неизреченной милости Твоей. Я — Твой и прежде бытия моего, и в бытии моем, и за пределом земного бытия или странствования моего!»
Священномученик Илия (Громогласов)
1869 – 4.12.1937
Протоиерей Илья Громогласов. Внутренняя тюрьма ОГПУ. 1925
После того как Патриарх Тихон опубликовал послание, в котором отлучались от Церкви бесчинствующие большевики, Илья Михайлович, выступая на Поместном Соборе Российской Православной Церкви, сказал: «Единственная надежда наша не в том, что будет у нас земной царь или президент — как угодно его назовите, а в том, чтобы был Небесный Царь — Христос: в Нем одном нужно искать спасения. Вместе с вами я благоговейно преклоняюсь перед мужественным и суровым словом Патриарха, которое давно пора было сказать. Не скрою, что у меня был момент недоумения, вызванного тем, что Патриаршее послание появилось накануне возобновления соборных заседаний, как будто Патриарх желает отмежеваться от Собора, от всецерковного представительства. Но, вдумываясь глубже в это обстоятельство, я склонен видеть объяснение его в том, что Святейшему Патриарху угодно было лично на себя принять все последствия, какие могут произойти в связи с его посланием. Вследствие этого еще больше возрастает и увеличивается чувство благоговейной благодарности за подъятый им подвиг. Однако не следует нам забывать, что по сознанию выдающихся вождей христианской мысли даже Небесный Царь — Бог — не может спасти нас без нас, то есть если мы сами не принимаем участия в совершении нашего спасения. И мы ошиблись бы, если бы полагали, что посланием Патриарха дело закончено и нам нечего больше делать. Я полагаю, что мы должны надлежащим образом определить свое отношение к переживаемым событиям. Мера безумия и беззакония исполнена, и было бы неразумно отказываться от применения самого сильного средства, какое есть у Церкви. У Церкви нет другого, более сильного оружия, чем отлучение. Это — дело великое, но и последнее, что есть у Церкви, кроме надежды на беспредельную милость Божию, и горе нам, если слово отлучения повиснет в воздухе, не наполненное реальным содержанием. И вот, вслед за тем как прозвучало слово Патриарха, очередь за нами как представителями Церкви, которые должны позаботиться, чтобы слово отлучения не осталось направленным в пространство, по неизвестному адресу. Нужно определить твердо и ясно, кто именно те враги Христа и Церкви, против которых поднято это грозное оружие, и — что самое главное, ради чего я и всходил на кафедру, — нужно, чтобы отлучение было реальным, действительным отчуждением, отделением тех, кто всей душой предан Церкви, от ее врагов и гонителей.
Настал момент нашего самоопределения; каждый должен пред лицом своей совести и Церкви решить сам за себя, сказать, кто он — христианин или нет, остался ли он верен Церкви или изменил Христу, верен он знамени Церкви или бросил его, топчет ногами и идет за теми, кто попирает наши святыни».
* * *
Священномученик Илия родился в 1869 году в селе Еремшинский Завод Тамбовской губернии в семье диакона Михаила Громогласова. Первоначальное образование он получил в Шацком духовном училище, в 1883 году поступил в Тамбовскую духовную семинарию, в 1893-м — окончил Московскую духовную академию со степенью кандидата богословия и был оставлен при ней профессорским стипендиатом. Через год совет Московской духовной академии избрал Илью Михайловича на должность доцента на кафедре истории русского раскола. В 1908 году Илья Михайлович защитил диссертацию, за которую ему была присуждена степень магистра богословия и дана премия митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова). В 1909 году Илья Михайлович был избран членом-корреспондентом Императорского Московского Археологического общества, в 1910 году — назначен экстраординарным профессором Московской духовной академии на кафедру истории русского раскола.
25 мая 1917 года Святейший Синод включил Илью Михайловича в состав Предсоборного Совета и утвердил членом Поместного Собора Российской Православной Церкви, деятельным участником которого он и стал впоследствии. В декабре 1917 года Собор избрал его в Высший Церковный Совет.
В начале 1922 года Илья Михайлович оставил светскую службу, приняв твердое решение стать священником, что требовало тогда немалого мужества. 18 февраля 1922 года Патриарх Тихон рукоположил его в сан диакона ко храму священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе в Москве, а через два дня — во священника к той же церкви. Вскоре он был возведен в сан протоиерея.
Через месяц, 22 марта, отец Илья был арестован и заключен во внутреннюю тюрьму ОГПУ, где находился до 14 августа, когда был переведен в Бутырскую тюрьму. На процессе по делу об изъятии церковных ценностей он был приговорен к полутора годам заключения, которое было заменено годом ссылки. Несмотря на изменение приговора, власти продолжали содержать его в Бутырской тюрьме. 2 марта 1923 года он был переведен в Сокольнический исправительный дом, а 8 марта — снова во внутреннюю тюрьму ОГПУ.
После освобождения, 1 августа 1923 года, отец Илья был назначен в Воскресенскую церковь в Кадашах в Москве, а 30 сентября — единогласно избран прихожанами ее настоятелем.
Протоиерей Илья Громогласов с прихожанами
8 марта 1924 года в квартире священника был произведен обыск, а сам он арестован. В заключении отец Илья тяжело заболел и был помещен в инфекционный барак Бутырской тюрьмы и вскоре освобожден. Но следствие по его делу продолжалось, и 19 мая Коллегия ОГПУ приговорила священника к трем годам ссылки на Урал. 28 июня отец Илья был вызван в милицию, где ему было предложено в трехдневный срок покинуть Москву и проследовать к месту ссылки — в Екатеринбург. Зная, что не виновен, отец Илья не терял надежды, что ему удастся остаться в Москве, продолжить церковное служение и закончить свои научные труды. Священник добился приема у прокурора Верховного суда П. А. Красикова, и тот пообещал, что ему будет дана отсрочка, о чем он пошлет телефонограмму в ОГПУ. Через день священника вызвали в ОГПУ и сообщили, что ему дана отсрочка.
7 апреля 1925 года скончался Патриарх Тихон. Протоиерей Илья, как знавший его, сказал слово о почившем святителе: «Мы верим и знаем, что он, как непостыдный делатель Церкви, будет стоять пред престолом Всевышнего и ходатайствовать воздыханиями неизглаголанными о Церкви Русской, ангелом которой он был среди нас. И мы верим, что Господь смилуется над Русской Православной Церковью по молитвам Святейшего отца нашего Патриарха Тихона…»
Прошло около месяца после смерти Патриарха, отец Илья был арестован и к нему был применен отложенный приговор — три года ссылки, но начиная уже с 19 мая 1925 года. Сослан он был уже не на Урал, а на Север, в село Сургут Тобольского округа.
1 июля 1926 года отец Илья подал прошение в Президиум Центрального Исполнительного Комитета СССР о досрочном освобождении из ссылки и разрешении возвратиться в Москву. В прошении он писал, что его ссылка явилась результатом недоразумения, что он старый и больной человек, и за время ссылки вследствие суровости здешнего климата, морозов ниже 50 градусов и отсутствия врачебной помощи, его болезненное состояние значительно ухудшилось. Он отбыл более половины срока и хотел бы посвятить остаток дней научным исследованиям, которым отдал тридцать пять лет своей жизни.
Красиков в ответ на его прошение написал, что оставляет решение на волю ОГПУ, но у него нет возражений против выезда священника из ссылки с тем, однако, что ему будет запрещено проживание в шести областях. После этого прошло еще два года, и 13 апреля 1928 года Коллегия ОГПУ вынесла в отношении отца Ильи постановление: «Лишить права проживания в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону, означенных губерниях, с прикреплением к определенному месту жительства сроком на три года».
Так отец Илья оказался в Калинине, где служил в то время архиепископ Фаддей (Успенский), которого он знал еще по учебе в академии. Служил отец Илья за Волгой, в храме иконы Божией Матери «Неопалимая Купина», одном из двух незакрытых храмов в городе.
В ночь со 2 на 3 ноября 1937 года сотрудники НКВД арестовали священника. Обыски в те годы сопровождались мелкими грабежами, и кроме личных писем, тетрадей с записями, записных книжек, папки с личными документами, двадцати фотографий, помянника и шести книг, опубликованных им в бытность профессором Духовной академии, у него «изъяли» всё, что представляло хоть какую-то ценность: два наперсных креста с украшениями, наперсный серебряный крест, крест напрестольный, магистерский знак, священнические облачения, крестильный набор из серебра, митру, Библию, служебное Евангелие, семь медалей и значков. Всё, что представляло материальную ценность, было присвоено НКВД, всё, что относилось к духовным трудам, то есть рукописи, документы, книги и фотографии, было сожжено сотрудниками НКВД в печке.
29 ноября отец Илья был допрошен.
— Вы обвиняетесь в том, что, являясь одним из участников контрреволюционной фашистско-монархической организации, существовавшей в городе Калинине, активно проводили свою контрреволюционную деятельность. Признаете вы это? — спросил его следователь.
— Участником контрреволюционной организации я не был, и о существовании какой-либо контрреволюционной организации мне неизвестно, — ответил священник.
— Вы говорите ложь. Следствие настаивает на даче правдивых показаний о вашем участии в контрреволюционной фашистско-монархической организации.
— Ни в каких контрреволюционных организациях я не участвовал.
— Вы в контрреволюционных целях организовали литературный богословско-философский кружок, на котором проводили контрреволюционную деятельность. Признаете вы это?
— Никаким литературным богословско-философским кружком я не руководил и о существовании такового я ничего не знаю.
— Вами, Громогласовым, велась вербовка лиц в контрреволюционную церковно-монархическую группу. Признаете вы это?
— Решительно отрицаю.
— Вы, Громогласов, среди населения города Калинина вели контрреволюционную агитацию за объединение реакционных сил духовенства — тихоновцев, для активной борьбы с советской властью повстанческого характера. Признаете вы себя виновным в этом?
— Этого не было, и я решительно это отрицаю.
— Что вы можете добавить к своим показаниям?
— Добавить ничего не могу.
На следующий день были вызваны на допрос «дежурные свидетели», тесно сотрудничавшие с НКВД обновленцы, и они подписали протоколы, предложенные следователем.
2 декабря тройка УНКВД по Калининской области приговорила священника к расстрелу. Протоиерей Илья Громогласов был расстрелян через день, 4 декабря 1937 года, когда Церковь празднует Введение во храм Пресвятой Богородицы, и погребен в общей безвестной могиле. День его памяти — 5 декабря.
Архимандрит Дамаскин (Орловский),
ответственный секретарь Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православ ной Церкви», клирик храма Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе (Москва), www.fond.ru
В 2019 году исполняется 50 лет священнического служения Патриарха Кирилла
Самое главное для священнического служения — работа священника над самим собой. Самое главное — никогда не привыкать к своему пастырскому служению, не превращаться в машину, которая стереотипно отвечает на вопросы, задаваемые священнику. И если пастырское чувство сохраняется сильным, ярким, если совесть у священника всегда находится в состоянии повышенной готовности откликнуться на беду другого человека, то и результат работы с верующим, который к священнику обращается, совсем другой. <...>
Главная наша работа — это, в первую очередь, работа над самими собой. Священник должен постоянно работать над самим собой. У него не должно быть никакого привыкания к боли и страданию людей, а это очень трудно, это отнимает множество сил.
Приведу такой пример. Я как-то разговаривал с одним очень известным нашим хирургом. Совершенно замечательный хирург, он оперировал кого-то из моих близких, была тяжелейшая онкологическая операция, и все закончилось блестяще. Так мы на этом фоне очень близко познакомились и общались; общаемся и сейчас, хотя, к сожалению, не так часто. И вот я задал ему вопрос: «Вы режете человека, должно же у Вас быть какое-то сострадание?» Он говорит: «Если я буду в этот момент страдать, я не смогу сделать операцию». Вот этим мы отличаемся от хирургов — если священник не будет сострадать, он не сможет понять внутренний мир человека и мобилизовать свои собственные силы, чтобы ответить на боль и скорбь того, кто к нему приходит. Конечно, очень многие врачи состраждут, но для хирурга невозможно сострадать, когда он режет человека скальпелем. Это его работа, и он потеряет квалификацию, он сделает ошибку, если в этот момент начнет сопереживать. Поэтому хирурги не любят своих родственников оперировать, — слишком трудно забыть о своих человеческих эмоциях.
А вот священник никогда не должен тушить в себе чувство сострадания и сопричастности человеческому горю, в том числе когда он рассматривает непростые жизненные обстоятельства, связанные с переживаниями того, кто пришел к нему на исповедь или за советом.
Из ответов на вопросы участников VIII Общецерковного съезда по социальному служению, Москва, 19 октября 2018 года.
Заголовок дан редакцией
в пост нельзя есть мясо, даже если человек болеет или сильно ослаб по другим причинам.
НА САМОМ ДЕЛЕ
Церковь вовсе не настаивает на полном отказе от мяса в пост для всех своих членов, независимо от их состояния. Существует много причин, по которым человек может не соблюдать телесный пост. Например, беременность, старость, нищета, болезнь. Во многих случаях врачи запрещают больным отказываться от скоромной пищи, и Церковь никогда не призывала нарушать их предписания. Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал своей заболевшей сестре:
«Непременно вкушай говяжий бульон и другую нужную по требованию твоего тела мясную пищу. Церковь положила в известные времена воздержание от мясной пищи для того, чтоб непрестанно употребляемая мясная пища не разгорячала безмерно тел, чтоб они на растительной пище постнаго времени прохлаждались и облегчались, а не потому, чтоб употребление мяса заключало в себе собственно какой грех или нечистоту. И потому удаление от мяса при необходимости и болезни есть грубый предрассудок русского человека, обременившего небесную религию многими своими национальными дебелостями».
Это не означает, что пост можно прекращать при любой слабости или каком-либо неудобстве. Пост очень важная и драгоценная практика церковной жизни, которую следует беречь и соблюдать, но это не самоцель, а средство, требующее внимательного и осторожного к себе отношения. Кроме того, пост всегда предполагает, что его мера определяется не самим человеком, а совместно с духовником.
почему в молитве «Отче наш» такие странные слова «и не введи нас во искушение»?
Разве Бог может кого-нибудь искушать?
ОТВЕЧАЕМ:
Конечно же, Бог никого не искушает. Это всего лишь фигура речи, означающая, что всемогущий Бог имеет власть уберечь нас от любого искушения, которое окажется нам не по силам. В русском языке есть схожие выражения. Например, в знаменитых строках Пушкина «Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума» вовсе не утверждается, будто безумие посылает людям Бог. Это вполне очевидно для всех, кто хотя бы раз в своей жизни искренне употреблял выражение «не дай Бог». «Не дай», «не введи» — это просьба к Богу о помощи там, где нам может не хватить собственных сил.
ПОТОМУ ЧТО
Церковь — духовная лечебница. А в лечебницу приходят не здоровые, а больные, то есть те, кто испытывает душевную боль, причиненную своими и чужими грехами. До времени эта боль может скрываться от чужих глаз, подавляться различными способами. Но храм — место особого присутствия Божьего, где все напоминает человеку о том, что он не сирота в этом огромном мире, что у него есть любящий Отец Небесный, готовый разделить его боль, исцелить раны, с любовью принять человека всегда, с каких бы ужасных путей он ни вернулся в дом Божий. Поэтому в храме люди плачут по двум причинам: от душевной боли, которую они здесь начинают слышать в себе, и от радости, что Бог любит их даже такими — израненными грехом, слабыми, плачущими.
Боюсь рассказывать о своем грехе духовнику. Это плохо?
Отвечает протоиерей Игорь Фомин,
настоятель храма святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО
С таким страхом люди сталкиваются чаще всего тогда, когда духовник стал для них другом или отцом, кем-то значимым, больше, чем просто незнакомым лично священником. Некоторые, боясь признаваться в грехе знакомому батюшке, даже идут к другому священнику, но это в корне неправильно. Ко мне часто приходят люди и исповедуют серьезные грехи, хотя видно, что они воцерковлены. Я спрашиваю, есть ли у такого человека духовник: «Да, — говорит, — но я не могу ему в этом покаяться». Конечно, я настоятельно посоветую исповедоваться в этом страшном грехе перед духовником. Иначе зачем он просился к нему в духовные чада?
Это напоминает прием у врача. Вы приходите к нему и хотите получить универсальную быстродействующую таблетку. Доктор, который видит вас первый раз, разведет руками и не сможет ничем вам помочь, ведь ему нужна история болезни. При этом вы не говорите своему постоянному лечащему врачу, что у вас болит, — стесняетесь, скрываете. В итоге ваш постоянный врач вас будет лечить от насморка, а вы будете всё больше страдать от другого, возможно очень серьезного, заболевания.
На исповеди происходит то же самое. Любой грех ведет нас к духовной погибели. Каждый из нас наверняка хоть раз встречал человека духовно полумертвого — того, кто запустил свои болезни и вовремя не обратился к врачу. Но на смертном одре вам будет все равно, что о вас подумают, — важно будет исповедаться и исцелиться.
Человеку, который на исповеди начинает хитрить, юлить, утаивать грехи, доверия нет. Когда же человек выкладывает все без утайки, ты проникаешься к нему уважением. Он вроде и мерзости говорит, и, наверное, прочитав где-то о таких проступках, ты бы его осудил, но здесь этого чувства не рождается. Когда ты становишься свидетелем искреннего покаяния, это вызывает слезы умиления, ты вдохновляешься этим человеком — видишь его силу и жажду праведной жизни, ненависть ко греху, а главное, видишь его смирение. А смирение и кротость — это необычайно красивые и редкие явления.
Сотрудница детского хосписа о боли, надежде и смысле своей работы
Елена Алексеева по образованию биолог, по основной профессии — «продажник», но ее призвание — помогать тем, кому больно. Уже полтора года она работает с детьми в Елизаветинском детском хосписе в Истре. Вот ее история.
Основная обязанность Елены — ухаживать за детьми и соблюдать внутреннее расписание хосписа
12 лет я работала в отделе продаж специального программного обеспечения для безопасности в Интернете. Однажды я говорила со свой подругой-психологом — рассказывала ей, что устала от работы, что перегорела и не вижу в ней смысла. Можно сказать, у меня была депрессия. Я искала чего-то другого, чего-то по-настоящему своего. Поняла, что хочу быть полезной. «Хочешь помогать людям — иди работать в хоспис», — внезапно сказала подруга. Меня поразила эта фраза — на самом деле, я не была готова к такому морально. Это сложная работа, которая требует большого внимания к людям. Там нельзя дать слабину или показать, что у тебя есть свои проблемы. Но одновременно в ней есть и большая радость — от возможности дарить другим людям свое тепло и любовь.
С момента нашего разговора с подругой прошло несколько лет. Я уволилась со старой работы и писала тексты для сайтов — занималась копирайтингом. Неожиданно я узнала, что в Истре открывается хоспис. У меня был шок — я не могла представить, что в нашем небольшом городе может открыться подобное учреждение. Я сразу позвонила и договорилась о встрече с главным врачом. Елизаветинский детский хоспис — совместный проект Марфо-Мариинской обители милосердия и православной службы помощи «Милосердие». Позже у меня был разговор с матушкой Елизаветой, настоятельницей Марфо-Мариинской обители, и епископом Пантелеимоном, председателем Синодального отдела по благотворительности. В итоге меня взяли.
Первое время мы занимались чисто бытовыми задачами — здание нужно было подготовить к приезду первых гостей. Это стандартная практика для всех открывающихся медучреждений. Мы мыли помещения, готовили еду, расставляли мебель, занимались озеленением территории. А еще у нас был детский лагерь, и мы целыми сутками ухаживали за детишками. Казалось бы, мы занимались обычными бытовыми вещами и при этом сильно уставали, но я впервые за много лет почувствовала радость от того, чем я занята.
Хоспис находится на окраине Истры, на месте бывшего пионерского лагеря. Внешне здание больше напоминает старинное поместье, чем медучреждение
Сейчас моя главная обязанность в хосписе — уход за детьми. Обычно мы работаем в паре, и на двоих у нас на попечении оказывается 3-4 ребенка. Мы ни на минуту не оставляем их без присмотра. Дети у нас находятся в очень разном состоянии: кто-то не реагирует на внешний мир, а кто-то требует большего внимания и общения — каждому нужен индивидуальный подход. Есть определенное расписание, по которому дети питаются, ходят на массаж или в бассейн, гуляют на свежем воздухе. Мы их сопровождаем на все процедуры. Более сложные медицинские вопросы решаются только с врачами и медсестрами. Моя задача здесь — держать все под контролем и сообщать о состоянии ребенка.
Перед тем как в наш хоспис привезли первых детей, мы стажировались в Марфо-Мариинской обители милосердия, где также занимаются тяжелобольными детьми. Сотрудники по уходу, работающие в хосписе, в основном не медики, поэтому профессионалы учили нас работать с пациентами.
Мне очень запомнился случай, когда одна девочка с диагнозом аутизм впервые взяла меня за руку. Кажется, что в этом нет ничего особенного, но дети с таким диагнозом полностью отстраняются от внешнего мира, даже в глаза не смотрят никому. А тут она дала мне свою руку и показала на чашку — так попросила, чтобы я налила ей воды. Она проявила свое полное доверие ко мне, чужому для нее человеку, в ответ на мою любовь…
У многих детей есть обязательное посещение бассейна с инструктором. Но Елена все равно никуда не уходит — она все время находится с подопечными, чтобы сообщать о состоянии их здоровья дежурным врачам
Как уже говорила, хоспис работает только полтора года. За это время ко Господу отошли два ребенка. У первого было очень тяжелое состояние — постоянные судороги, он не мог спокойно лежать и постоянно выкручивал руки своей маме. Она очень сильная женщина. Даже отец уставал и не мог справиться с ребенком, но мать была с ним до конца. Мы старались как можно больше времени проводить с ребенком, давать маме отдыхать. Ребенок не спал несколько суток, не мог лежать, у него поднималась температура до 40 градусов, приходилось держать его на руках — так он немного успокаивался. Тогда я поняла, каково все эти годы приходилось его маме, потому что к утру мы все были в прямом смысле слова «без рук». Я понимала, что скоро закончится моя смена и я пойду домой, а мама с этим должна справляться каждый день. Это было по-настоящему тяжело.
В хосписе мамы могут жить вместе с ребенком или оставить его у нас на некоторое время. Я не случайно говорю только про мам — чаще всего именно они круглосуточно находятся с больным ребенком. Папы либо уходят из семьи, либо много работают, чтобы всех обеспечить. Одна из наших целей — давать мамам, которые вымотаны борьбой за своего ребенка, возможность выспаться, привести себя в порядок, переключиться. Вместе с ними мы, например, регулярно ездим в конюшню, где они могут прокатиться верхом, побыть с животными, погулять на природе. Приглашаем парикмахеров, мастеров маникюра, стилистов. Чаще всего у женщин с больным ребенком на себя нет времени и мы стараемся это время им подарить. Также для мам есть спортивный зал, библиотека, сауна, спа-капсула. Пока ребенок на массаже, мама может заняться собой, отдохнуть, поспать. Это важно, потому что круглосуточный уход за ребенком — тяжелое испытание. Мамам, которые не отказались от своих детей, нужно ставить памятники. Это огромный труд, который, как правило, никто не видит.
Мы, наверное, можем философски относиться к уходящим пожилым людям, понимая, что единственное, что нам в жизни гарантировано, — это смерть. Но привыкнуть к страданию и смерти ребенка невозможно. Никто не сможет ответить на вопрос «За что?». Я тоже не могу, хоть и задаюсь им иногда. Но если доверять Богу, становится проще. К нам регулярно приезжает священник, с которым родители и дети могут пообщаться — это очень помогает. Конечно, многие семьи рушатся, не выдержав испытания бедой. Но, по моему опыту, если семья сплачивается вокруг больного ребенка, эту семью не разбить уже ничем.
Чтобы пребывание в хосписе не сводилось к рутинным процедурам, там регулярно проводят разные мероприятия. Например, только что закончился кулинарный мастер-класс, в котором участвовали сотрудники и пациенты
К сожалению, своих детей у меня нет — пожалуй, я тут среди сотрудников одна такая. И вся моя материнская любовь, которую некому было подарить, теперь сосредоточена на детях в хосписе. Но это не главная причина, по которой я здесь. Главной остается все та же — помогать людям. Мне кажется, что я наконец нашла то самое место, где хочу работать даже после того, как выйду на пенсию.
Подготовил Кирилл Баглай
Фото Владимира Ештокина
Хотите помочь Детскому хоспису? Вся информация на сайте: helpcomplex.ru
Очень часто мне задают вопрос, почему я практически всегда и везде хожу в подряснике. В магазине, на рынке, в метро, в маршрутке и просто на улице. Иногда этот вопрос звучит даже из уст моих сослужителей-священников с ироничной усмешкой. Чего уж скрывать, и родная жена, бывает, словцо добавит, если едем в магазин с детьми, вопрошая, стоит ли привлекать к себе внимание внешним видом.
Так почему же я все-таки большую часть времени провожу в одежде, соответствующей сану?
Виной тому случай. Примерно три года назад ко мне на исповедь пришла молодая девушка, вся в слезах. Каялась она в том, что хотела покончить жизнь самоубийством. У нее был такой период в жизни, который можно назвать адом. Этот ад был в ее голове — и, соответственно, вокруг. Ни капли света вокруг, ни проблеска: казалось, Бог оставил. Я бы сказал — уныние тяжелой степени.
Так вот, именно в тот день, когда она уже окончательно решила покончить жизнь самоубийством и пришла в аптеку за какими-то препаратами, которые помогут ей совершить это безумство, я стоял в очереди в этой аптеке перед ней. Стоял в подряснике. Естественно, я этого не помню.
Когда она увидела священника, что-то ёкнуло в ее сердце и она задумалась о верности своего задуманного шага. Препараты купила, но, не сомкнув глаз всю ночь, все же сохранила свою жизнь.
Понимаете? Только лишь образ священника в «боевом снаряжении» может изменить ход человеческого мышления. А будь я в гражданской одежде в тот день? Даже страшно подумать, что могло бы произойти.
С тех пор я и стараюсь носить подрясник всегда. Мне кажется, в наше время это тоже исповедание веры. Ведь слышишь и насмешки порой, и косые взгляды встречаешь. Но если наступит время, когда на улице не увидишь православного священника, это будет означать, что дела наши совсем плохи… Для этого ли избрал нас Христос Бог?
Иерей Петр Гурьянов
Бабушка Маша… Переоценить ее влияние на мою жизнь просто невозможно.
Все лето, иногда с мая по октябрь, я проводил вместе с ней в деревне. Это было настоящее счастье. Вокруг было множество ее внуков, моих двоюродных братьев и сестер. Целыми днями мы играли, бегали на речку, но было и немало забот: пропалывать картошку, собирать колорадских жуков, резать траву для скота, пасти коров и овец и много чего еще. Я даже одно время работал помощником комбайнера, за это нам полагался от совхоза стог соломы.
Бабушка Маша была очень светлым, очень живым и очень добрым человеком, хотя иногда мне и попадало от нее.
Жизнь ее, как и жизнь всех русских крестьян ее поколения, была неимоверно трудна. Ее семья была не самой бедной на деревне, а значит, раскулачена, хотя высылки удалось избежать.
Шестеро дочерей, один сын умер в младенчестве. Крепкий брак, но на дедушку Алешу во время войны пришло три похоронки. Он прошел всю войну с 41-го по 45-й и выжил, хотя под Харьковом, на братской могиле и сейчас можно увидеть его имя — Танкушин Алексей Михайлович, погиб осенью 1942.
Самое страшное время было после войны: лето, осень 45–46-х годов. Голод… Именно тогда моя мама, не окончив и школы, ушла пешком в Павлов посад к дальним родственникам, чтобы дома хоть на один рот стало меньше.
И вот, несмотря на такую жизнь, более светлого, жизнерадостного, позитивного человека я редко когда еще встречал.
Но, самое главное, бабушка Маша была очень верующим человеком.
В детстве мне казалось это естественным. Она была безграмотной, ни читать, ни писать не умела, но верила. В доме были иконы, бабушка молилась много, к ней приходили другие женщины, она много с ними разговаривала, даже совершала что-то вроде молебнов. В общем, на деревне она была центром «религиозного дурмана», но, насколько я знаю, серьезных проблем у нее от властей по этому поводу не было.
И вот я, придя к вере, воцерковившись и будучи пламенным неофитом из круга общения отца Александра Меня, с его культом просвещения, катехизации и евангелизации, зимой 1990 года приезжаю к бабушке в деревню, приезжаю, чтобы наконец-то рассказать ей о Том Боге, в Которого она верит так по-детски, но про Которого просто ничего знать не может, ведь книжки читать не умеет.
Зимним вечером, после молитвы, мы садимся разговаривать с бабушкой. Я начинаю с самого начала, с Рождества, пересказываю евангельскую историю, просто события жизни Спасителя. Бабушка слушает очень внимательно и я замечаю, как она кивает, как будто узнает что-то, улыбнется и т. д. У меня полное ощущение, что ничего нового я ей не говорю, она все знает и все это очень любит. Я даже стал ее спрашивать, а дальше, что было? И ее ответы были очень близки к тексту Евангелия.
Я был заинтригован и решил тогда экзаменовать ее по догматическому богословию. Хорошо, рассказы про Иисуса, она могла откуда-нибудь слышать, но что значит Святая Троица: «Иисус, Богородица, св. Николай», как часто говорят в народе?
Нет, Отец, Сын и Дух, — ответила она.
Я был поражен. Как это возможно? Без книг, без храма (бабушка застала богослужения в храме только самом глубоком детстве), без какого-то христианского общения?
Конечно, мне вспомнилась преподобная Мария Египетская, имя которой бабушка носила в крещении…
«Зосима, услышав, что она упомянула слова Писания, из Моисея и Иова, спросил ее:
— А ты читала псалмы, госпожа моя, и другие книги? — Она же улыбнулась на это и говорит старцу: — Поверь мне, не видела я лица человеческого, с тех пор как узнала эту пустыню. Книгам никогда не училась. Не слышала даже никого, поющего или читающего их. Но Слово Божие, живое и действенное, само учит знанию человека» (Отрывок из жития Марии Египетской).
А в конце нашей беседы бабушка, увидев у меня в руках книгу, спросила, что это за книга?
— Новый Завет, — ответил я.
— Оставь ее мне, пожалуйста, — попросила она.
— Зачем? Ты же не можешь читать.
— Может быть, дед почитает, — сказала она.
Я оставил и уехал. А через какое-то время получил письмо от деда, в котором он писал, что бабушка учится читать по моей книге. Она очень быстро научилась, а ей было 79 лет. И с той книгой больше не расставалась. Прожила она больше 90 лет и умирала очень непросто.
Я точно знаю, что ее вера и ее молитва ведут меня по жизни.
Очень значимый для меня церковный праздник — день святой Троицы, это праздник жизни, которой Господь принес нам с избытком, праздник Света, в Котором нет никакой тьмы, праздник Духа. И все это не абстракции, не отвлеченные категории богословия, все это очень реально и конкретно, а значит, личностно.
Церковь Христова не организация, не институт, а живые люди, жаждущие и алчущие Царства Небесного и правды его. И я хотел просто рассказать об одном таком человеке Церкви, очень для меня любимом и дорогом, память о котором греет и дает мне силы.
Священник Вячеслав Перевезенцев
История о самом дорогом воспоминании из детства
Вюности я, как и многие молодые люди, был вспыльчивым и всегда хотел воздать обидчику по заслугам. Как в Ветхом Завете: око за око. И вот однажды меня так сильно обидели, что хотелось не просто отомстить, но сделать своему обидчику намного хуже. Пусть он страдает, пусть все вокруг него страдают, раз он так поступил со мной! Я кипел чувством мщения, как истинный герой американских фильмов.
Мама, конечно, не могла не заметить моего возбужденного состояния. Но вместо того чтобы умиротворять меня долгими беседами о том, как подобает и не подобает относиться к врагу (а она была очень верующей женщиной, которая и меня привела в Церковь), она достала с полки книгу Александра Дюма «Граф Монте-Кристо» и сказала: «Не предпринимай ничего, пока не прочтешь».
Сюжет я знал по знаменитому советскому фильму, который очень любил, однако за книгу всё же взялся. Прочитав двухтомник, я заметил маленькую, казалось бы, деталь, отсутствовавшую в кинокартине: на последних страницах граф в сердечной молитве обращается к Богу и просит у Творца прощения в том, что возомнил себя орудием в Его руках, которым Господь карает нечестивых.
Я понял, что именно из-за этих строк, этой мысли мама и дала мне книгу. Увидев себя в герое, я сразу же понял, какой урок она хотела мне преподать и как мудро поступила, не сказав ничего напрямую. Разве разгоряченное пылкое юношеское сердце восприняло бы слова матери с такой силой? Она смогла это понять и сделала то, за что я благодарен ей до сих пор, потому что принцип «не жить местью», однажды полученный, как дар, из рук любимой матери, и по сей день является одним из очень важных в моей, уже взрослой, жизни.
Иерей Владислав Береговой
Подготовила Анастасия Спирина
«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.
«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви.
В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».
Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!