"Мой путь к Богу"

Путь к Православию представителей разных народов.

1. Путь к Богу – история православного ассирийца.

"Мой путь к Богу" (выход передачи 01.03.2015)

1 марта в гостях у телеканала «Спас» в эфире передачи «Мой путь к Богу» побывал Авдий Биджамов – представитель одного из древнейших народов на земле – ассирийцев. Как ассирийцы приняли Христа, почему не смогли сохранить чистоту веры, и легко ли быть православным, когда все вокруг уважают только национальную церковь – об этом и многом другом Авдий Биджамов рассказал в беседе со священником Георгием Максимовым.

Авдий Биджамов

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте. В эфире передача «Мой путь к Богу». О тех людях, для которых выбор в пользу Православной Церкви стал событием, которое делит жизнь на «до» и «после», ради которого им пришлось от многого отказаться, многое переосмыслить. Что движет этими людьми, что дает им силы – мы беседуем с нашими гостями.

Сегодня у нас в гостях – Авдий. Он представитель народа ассирийцев, которые входят в семью российских народов, и которые начали переселяться на территорию Российской империи довольно давно, и это было связано, в том числе, и с желанием сохранить свою жизнь, потому что они, в основном, жили в мусульманском окружении, эта жизнь была непростая, небезопасная.

И также это было связано с деятельностью Урмийской православной миссии, о которой в наше время, к сожалению, мало кто знает, но которая дала много плодов. Может быть, для начала, поскольку у нас это такая малоизвестная страница истории, вы рассказали бы вкратце, как произошло переселение на территорию Российской империи ассирийцев, и о самой Урмийской миссии.

Авдий Биджамов: Урмийская миссия находилась в городе Урмия. Это на запад от озера Урмия в Персии. Ассирийцы жили там довольно-таки давно. После разрушения империи не все рассеялись по земле, многие остались жить в тех местах. Территория, которая граничила с Персией, это также известное озеро Ван.

Важно сказать именно о плодах, которые Урмийская миссия принесла. Конечно, кто-то пришел в Православие из несторианства, кто-то пришел из каких-то других конфессий, кто-то был крещен в Православии, а потом узнал о своей вере, кто-то находится в сектах, случаев, на самом деле, очень много.

Когда Урмийская миссия приехала туда, то ассирийцы находились под гнетом мусульман, они были очень унижены и обижены той жизнью, которую они вели, их менталитет менялся. Как подчеркивает Ольга Ходоковская в книге о Пимене, который позже стал начальником Урмийской миссии, ассирийцы очень были рады, что русские пришли к ним на землю. Потому что благодаря именно Русской Церкви, мы можем обрести Спасение, мы можем найти помощь.

Какую же помощь ассирийцы нашли? Обрели они Истину. Так же, как Истину обрел я и многие другие ассирийцы, мы не стесняемся об этом говорить. Нашли мы разными путями, благодаря, естественно, Господу.

Я ходил в Ассирийскую Церковь Востока, но до этого моя жизнь складывалась по-разному.

– Не могли бы вы немножко рассказать, что из себя представляет Ассирийская Церковь Востока?

– Ассирийская Церковь Востока – это очень интересная Церковь. В нее входили все жители Востока: в ней были арабы, ассирийцы, евреи и православные.

– Те, которые на территории Персии проживали.

– Те, которые на территории Персии, в Ктесифоне и других разных городах.

– То есть, это очень древняя Церковь.

– Это очень древняя Церковь, да. Она входила в часть Антиохийской Церкви. То есть там был католикос, который подчинялся Антиохийскому Патриарху. Отношения были прекрасные. Несмотря на то, что географически местоположение было не столь удобное, были войны, но Церковь жила. И как она являлась Телом Христа, так она была жива.

И как Христос говорит: «Создам Церковь Свою, и не одолеют её врата ада», – так и Церковь Христова, Церковь Востока, эта часть Антиохийской Церкви не была отделена, она жила и существовала, и никто не смог победить её.

Но важно подчеркнуть, что в 431 году произошел собор, осудили Нестория, на ассирийском языке говорят “Nestorius”. Это человек, который почитается святым в этой Церкви. В Церкви Востока есть и литургия этого человека. Несторий осужден Церковью, и каждый почитающий этого человека также осужден Церковью – нашей святой Православной Церковью.

И так как я нашел Истину в этой Церкви, я свидетельствую, что это та Истина, благодаря которой мы спасаемся, благодаря которой мы можем понимать, что вообще происходит рядом с нами.

Также важно сказать об учителях Нестория – это Феодор Мопсуестийский, Диодор Тарсийский, это те люди, которые внесли свой вклад в богословие Нестория. Богословие Нестория состоит из нескольких вещей.

Первое – это две кномы, «кномы» переводится как «ипостась». Они разделяют Христа надвое: это человек и Бог. Они говорят, что Он не соединился, как мы учим, они говорят о том, что было соприкосновение природы человеческой и Божественной.

Они не называют (некоторые называют) Богородицу – Богородицей. На самом деле, они говорят, что Богородицу нельзя называть Богородицей, потому что в ассирийском языке нет таких слов, мы не можем её так называть.

На самом деле, есть. «Матерь Божья» звучит как «Yaldath Alaha», а “Богородица” – «Emeh Alaha». Эти слова не снижают величия и достоинства Пресвятой Владычицы Богородицы. И, на самом деле, мы можем найти в Пешитте – в ассирийском переводе Библии – именно то название, которым называет Богородицу, например, её сестра Елизавета.

Елизавета в стихе Евангелия от Луки 1:43 говорит, что «Ты – Матерь Господа». Какого Господа – это понятно.

К сожалению, в VIII веке произошел определенный раскол. То есть 50% ассирийцев отделились от Православной Церкви и стали величать себя Церковью Востока. То есть, они никогда не назывались Ассирийской Церковью Востока.

Другая часть стала Ассирийской Православной Церковью и впала в ересь монофизитства. 25% остались православными христианами. Эти последние до 800-х годов имели своего католикоса, которого потом убедили поддержать ересь несторианства.

После падения в ересь несторианства Антиохийский Патриарх рукоположил другого католикоса. Он оставался там с православными ассирийцами, переезжая из города в город.

Православные ассирийцы имеют очень большое наследие. Это святой Исаак Сирин, это святой Ефрем Сирин. Это, например, Иоанн Златоуст, великий светильник веры, трудами которого мы пользуемся.

– Расскажите, как лично вы приняли решение прийти в Православную Церковь? Потому что, как я понимаю, вы с юных лет привыкли осознавать себя членом этой Ассирийской Церкви Востока. Что вас подтолкнуло как-то переосмыслить ваш путь?

– На самом деле, с юных лет я не был в Ассирийской Церкви Востока. Я был крещен в Православной Церкви, так же, как и многие из ассирийцев. Но я не был воцерковленным человеком. У меня было какое-то свое мнение, связанное с разными философскими взглядами или какими-то другими.

Я обычно жил, как большинство живет, без веры, к сожалению, осознавая, что смысла в моей жизни нет. Но жизнь продолжалась, я открывал для себя много нового, стал ходить в Ассирийскую Церковь Востока. Мне это очень понравилось.

Ассирийцы почему посещают Церковь Востока? Мои братья, сестры, которых я очень люблю, уважаю и почитаю, мои любимые родственники, они посещают эту Церковь по нескольким причинам.

Первая – это народное единство. К сожалению, народное единство приводит нас к тому, что мы относимся к абсолютно разным конфессиям: это ассирийцы-католики, это Ассирийская Православная Церковь, это монофизиты, отпавшие от Вселенской Церкви, также это Ассирийская Церковь Востока, это Православная Церковь, это Халдейская Церковь, это Ассирийская Католическая Церковь. Это большое количество разных церквей, и все люди ходят туда, не зная богословия, особо не разбираясь в этом.

Я ходил туда, потому что мне там нравилось, мне нравились люди, которые там находятся. Да мне и до сих пор они нравятся, у меня нет к ним какого-то отвращения, я их люблю, уважаю. Я намного хуже них, веду намного худшую жизнь, но всё же нужно сказать о вере. Именно о вере и о делах.

Какая же вера там? Я буду судить по себе и по многим тем, кого я знаю: веры особой в Бога не было. Я не считал Христа, например, Господом моим. Я как-то с детства слышал, возможно, тезисы такие, что Христос – мой Бог, но не воспринимал их всерьез. Я, например, не знал, почему Богородица – Богородица. Много вопросов таких было, но ответов я на них не искал, потому что мне это было неинтересно.

Что происходило дальше? Я просто смотрел на то, чем вообще люди там занимаются: люди молятся Богу, Бога любят. Но какого Бога? Мне не хватало знания, мне не хватало понимания этого. Я не стал углубляться в это. Почему? Господь меня вел к совсем иной жизни. И Он привел меня в Православную Церковь.

И есть два пункта, по которым, например, я ходил туда. Мне нравилось богослужение на ассирийском языке, оно прекрасно и красиво для меня лично. Потому что любовь к народу – она дана, но вопрос – что с этой любовью мы делаем.

Если мы проповедуем, если мы помогаем своему народу – это хорошо, а если мы делаем что-то разрушительное для своего народа из любви к нему, то это плохо, это фанатизм. И получилось так, что я ходил всего из-за двух вещей, как я уже сказал: это любовь к своему народу и прекрасные песнопения.

В нашем народе распространен праздник Шара. И этот праздник с древних времен проходит в честь определенных святых. Например, Шара Мар Гиваргис. Мар Гиваргис – это святой Георгий Победоносец.

Ассирийское предание, предание наших православных ассирийцев и вообще ассирийцев в целом (его почитают ассирийцы всех конфессий) говорит о том, что он был ассириец, так же, как и его сестра Нина. Именно та Нина, которая принесла веру в Грузию. Нина, считающаяся равноапостольной, святым человеком.

На праздник Шара Мар-Гиваргис собирается ассирийский народ, молится и празднует, накрыты столы, танцы, все рады тому событию, что святой угодник ушел на тот свет, что его Бог принял. Сейчас, к сожалению, этот праздник потерял смысл. Люди приходят, но мало кто понимает, в чем смысл.

Те люди, которые ходят в Ассирийскую Церковь Востока, те, кто служит – дьяконы, священники, – они, конечно же, понимают, что это такое. Но не все, например, из моих родственников, близких, которых я лично знаю, и даже часто спрашиваю их, а в честь кого праздник, а кто он такой, но, к сожалению, ответов я не получаю.

Также я не получал ответа на то, что мне было интересно. Я не понимал, почему Богородицу мы не можем называть Богородицей. Если Она родила не Бога, то кто Он тогда? И я заинтересовался этими вопросами, я искал и нашел Истину здесь, в Православии.

– А как произошло открытие для вас Православия?

Я не могу сказать, что в Ассирийскую Церковь Востока я ходил часто, что открытие Православия произошло именно через эту церковь. Я очень слезно молил Его открыться. Я не знал, какой Он, и кто Он такой. И вот он открылся мне в Православной Церкви.

Я искал смысл жизни. У меня был учитель по естествознанию, и он говорил мне о том, что есть абсолютная истина и относительная. Говорил, что вся наука – это относительная истина, и только один процент из ста – это истина абсолютная, это медицина, а всё другое – ложь, и абсолютной истины не может быть в этом мире. То, что неизменно, вечно, бесконечно, его быть в этом мире не может, оно не может существовать.

Я думал, как не может? Тогда мы все лжем, любой наш тезис – это ложь. А как её не может быть? И оказалось, что это не так, оказалось, что Истина есть. И как мне это помогло…

Я начал увлекаться христианством. Именно увлекаться, потому что другое слово я не подберу. Я не относился к этому настолько серьезно. Я слушал разных адвентистов и других сектантов.

Но однажды мне послали видеозапись одного Божьего угодника. И как сказал мой любимый отец, иерей Валентин, Господь так возлюбил его, что по своей великой любви дал ему венец мученичества. Это прекрасный человек, иерей Даниил Сысоев. Этот человек открыл для меня ту абсолютную Истину, которую я искал.

Например, когда я спрашивал в Церкви Востока, чем отличается от русской церкви наша церковь, ассирийская, то мне не давали на это ответ. Мне сказали, что ты можешь ходить и туда. Мне не говорили, что есть разница. А когда я пришёл в Русскую Православную Церковь, мне сказал отец Даниил Сысоев: разница есть, туда ходить мы не можем и так далее.

Хотелось бы привести в пример слова архимандрита Серафима, это прекрасный человек, настоятель общины ассирийской Грузии, также в общину входят и другие национальности, но 95% – это ассирийцы. Его паства насчитывает четыре тысячи человек. Ассирийская паства попросила у Патриарха Илии, чтобы он назначил кого-то им, чтобы он руководил духовной жизнью, помогал им. И он дали им архимандрита Серафима.

И этот столп Истины как раз говорит очень прекрасные слова. Он говорит, что за нашу нацию Господь после нашей смерти не спросит, за нашу фамилию Господь после нашей смерти не спросит – Он спросит о наших делах, о нашей вере. То есть, роль национальности среди ассирийцев разных абсолютно конфессий слишком преувеличена. И как бы ни считали мы, что, возможно, это нацию уничтожит, нация погибнет – нация живет.

Мы можем посмотреть на православных ассирийцев в Ираке, например. Это прекрасные люди. Отец Альфред Якуб – он со своей паствой в поселении Гилани. Ассирийцы жили в Ираке много веков, и там остались жить православные ассирийцы. Они живут там, и это нормально. Идентичность сохраняется, праздники Шара, как я уже говорил, празднуют, любовь есть абсолютно ко всем.

Надо понять, что наша духовная жизнь начинается именно с веры. А какая должна быть вера? Вера должна быть настоящей. Мы берем Библию, у нас у всех один источник, и мы по ней смотрим, какая должна быть вера.

И отец Даниил сказал, что то, что написано в Библии, есть то, что в богословии называется Consensus patrum, это «согласие отцов». И то, что написано в Библии, есть абсолютная Истина, неизменная, вечная. Всё другое – ложь.

– А современные православные ассирийцы, которые вам знакомы, они православные из-за того, что являются потомками тех, которые обратились еще при Урмийской миссии, или больше тех, которые в настоящее время самостоятельно находят путь в Православную Церковь?

– На самом деле, это вопрос. У меня родственники были, которые относились к Ассирийской Церкви Востока. Много родственников ходили туда. Я, как уже говорил, нашел место здесь, вот моя истинная Церковь, оплот веры, столп Истины, как говорит об этом Библия.

Ассирийцы были вообще очень разные: одни были католики – они стали православными, другие были монофизитами – стали православными, другие относились к Ассирийской Церкви Востока – также стали православными. А были те, кто всегда были православными. У нас есть Антиохийская Церковь, куда относятся ассирийцы, у нас есть Александрийская, Константинопольская.

Но Церковь наша едина. Она едина, мы питаемся из одной чаши. Эта духовная связь абсолютна, она более важна, чем национальность.

– Вы упомянули, что многие ваши родственники до сих пор принадлежат к Ассирийской Церкви Востока. Как они отнеслись к вашему выбору: поняли ли они его, уважают, или же они отнеслись к этому с непониманием, враждебно, может быть?

– Возможно, я допускал какие-то ошибки в диалоге с ними, за что прошу прощения у всех, потому что я – человек молодой, и можно сослаться на мой возраст. Принимают все по-разному: кто-то принимает хорошо, а кто-то – не очень.

С некоторыми я перестал общаться из-за того, что пришел в Православие. Почему? Потому что мы говорим, что Православие – это абсолютная Истина, и нет другой истины вообще нигде. А с другими стал общаться, вне зависимости от этого.

Можно привести пример многих людей, у которых остались друзья в разных других конфессиях, так же и у меня. Родственники мои ходят туда, какая разница мне? Я их люблю, какая разница? Вера их мне не мешает с ними общаться.

– Если ассириец становится православным, то это не встречает какого-то непонимания со стороны его окружающих?

– Если он критикует Ассирийскую Церковь Востока, то непонимание, конечно, есть. Если он её не критикует – непонимания нет.

Сама Церковь говорит, возьмем, например, документ 2000-го года, отношение к инославию – там написано, что Ассирийская Церковь Востока отпала вследствие ереси несторианцев. Это не мои слова. Я на них ссылаюсь, да.

Меня можно ругать, меня можно любить, можно звонить моим родителям постоянно и говорить о том, что “Ваш сын критикует нас, как он может? Родственники находились в этой Церкви”. Да, находились в этой Церкви. Но из этого же не исходит, что они были правы, нет.

Хотелось бы сказать о тех тяготах, которые несут ассирийцы, они небольшие, но они есть. Православные ассирийцы, как говорит архимандрит Серафим, наш любимый монах, нуждаются в том, чтобы у них было богослужение на своем родном языке. И тогда подтянулись бы другие ассирийцы, потому что это им интересно.

Национальная самоидентификация, она присутствует с детства, с воспитания. И она может обратиться в очень благое дело – привнесение православной веры человеку. Если бы Патриарх дал нам эту возможность – священника, который молился бы на ассирийском, то к нему бы приходили.

– Это живой язык среди современных ассирийцев?

– Всего два места в мире есть: это Малюля в Грузии и маленькое село Канда, где на ассирийском языке восхваляют и славят Господа нашего. У меня есть информация о том, как это происходит именно в Грузии.

Архимандрит Серафим является священнослужителем именно этой Церкви – Грузинской Православной Церкви, был рукоположен Илией Вторым. Есть монастырь тринадцати ассирийских отцов. Тринадцать ассирийских отцов – это те люди, которые принесли веру в Грузию, они находятся в святцах Грузинской Православной Церкви.

Это те люди, которые были посланы, благословлены Симеоном Столпником-младшим на проповедь в стране грузинской. И в честь них, этих великих столпников, учителей, о которых так наслышаны грузины, открыты множество монастырей, храмов, в честь них открыли Монастырь тринадцати ассирийских отцов, находящийся в деревне Старая Канда.

И вот в этом маленьком-маленьком месте сейчас восхваляют Бога на ассирийском языке, и туда приезжают из разных стран: из Франции, Италии, Ирака. То есть паства архимандрита Серафима, настоятеля этого храма, она, на самом деле, немаленькая. К нему в неделю, в две приезжают ассирийцы, да и не только ассирийцы, вообще другие люди православные, из других мест.

– А среди тех ассирийцев, которые в России живут, ассирийский язык живой? Вы общались, допустим, в семье на нем? Насколько сами ассирийцы, те, которые живут в России, насколько они хранят этот язык, насколько они его понимают? Чтобы не возникло ситуации, например, что священник начнет служить, а сами же ассирийцы православные, предположим, вдруг бы не поняли, о чем идет речь.

– Из старшего поколения, если Ассирийскую Церковь Востока взять, язык знают очень многие. Молодые, конечно, мы ленимся узнавать что-то. Но язык еще жив. Он жив и трудами очень многих жив. Вклад в это внесли Ассирийская Церковь Востока, другие конфессии. Также православные ассирийцы, они тоже не забывают вносить свой вклад.

Я, например, не знаю ассирийского языка. Я не знаю, но мои братья и сестры знают, им это интересно. Также им интересно то, чтобы ассирийцы были рядом с ними. И это может привлечь их в церковь, это и привлекает их в церковь. Они ходят общаться. А где еще им общаться? Они ходят, посещают, молятся.

– Спасибо большое вам за рассказ, за свидетельство. Дай Бог, чтобы и другие люди, которые ищут истину, нашли бы ответы на свои вопросы.

2. «Для меня Россия – это святая Русь». Беседа с православным англичанином Джеймсом Эвансом.

"Мой путь к Богу" (выход передачи 21.12.2014)

Джеймс Эванс

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие из разных неправославных конфессий. О том, почему он предпочитает жить в России, а не в Англии, что дает ему пение в православном храме, с чего началось его приобщение к Православию, рассказывает сегодняшний гость отца Георгия Джеймс Эванс, православный англичанин.

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте. В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в студии гость с туманного Альбиона. Джеймс, пожалуйста, расскажите о себе.

Джеймс Эванс: Я родился в Лондоне, в католической семье. Потом жил в городе Шольсбери – это в трех часах езды от Лондона. Учился в англиканской школе, поскольку там образование более качественное, чем в католической. Англиканская служба мало отличается от католической. Богослужение было довольно красивым, и я вместе со школьным хором пел на службах, но не причащался у англикан, причащался только в католическом храме.

У меня все дедушки и бабушки из Шотландии, Ирландии, Уэльса – кельтского происхождения.

Итак, я вырос в Шольсбери, и после школы поступил в Оксфорд. Еще когда я был в школе в Шольсбери, я сдал экзамен по латыни на год раньше срока, и мне предложили выбрать другой предмет. Я выбрал информатику, но мне не дали место на этот курс, а дали место на курс русского языка. Я был расстроен и начал учиться без удовольствия. Но через пару месяцев нам сказали, что в этом году впервые предлагается школьный обмен – можно будет поехать в Россию. Мне было 16 лет, шел 1989 год, и вот, на летних каникулах я приехал в Россию. И это всё для меня изменило, определив дальнейший путь моей жизни. Поскольку, вернувшись в Англию, я понял, что без России не смогу жить. Я убедил директора школы дать мне возможность учиться русскому языку и литературе персонально. И он сделал исключение, дал мне личных учителей. И потом в университете в Оксфорде я продолжал заниматься русским. Не потому, что я чувствовал призвание быть лингвистом, а потому, что я знал: меня Россия как будто зовет. Не знаю почему, но было такое ощущение, что без России жить не буду. Примерно вот так всё это началось.

Отец Георгий: С одной стороны, для вас открылась русская культура благодаря знакомству с русским языком, с другой стороны, вы лично посетили Россию, тогда еще советскую, увидели ее быт, людей. Было ли что-то, что вас особенно впечатлило?

Джеймс Эванс: Знакомство с русской культурой началось для меня с Лермонтова. Помню, я, еще только год занимаясь русским языком, зная не более ста слов, начал читать по программе роман «Герой нашего времени». А что впечатлило, когда я приехал в Россию? Не столько культура, как, например, музеи, искусство, – впечатлил совершенно другой взгляд на жизнь.

По тому обмену еще в советское время к нам приехала группа из Советского Союза. Моя школа имеет пятивековую историю. Ее основал король Эдуард VI, сын Генриха VIII. Приехала группа советских детей – и они нарушили все правила. И они это делали как уважаемые гости. В моем кабинете мы пили советское шампанское, у нас был очень хороший гитарист – один из гостей, который пел русские песни, и «Битлз» тоже пел, и они даже, по-моему, курили. Это было настолько шокирующе. После этого мальчики в моей школе смотрели на меня другими глазами. Они поняли: это что-то за пределами их уразумения.

Быть в России для меня – это как будто дышать другим воздухом, здесь другие отношения. У меня были сложные отношения с детьми в Англии, не знаю почему. А вот с этими русскими друзьями я почему-то сразу почувствовал себя как родной человек. С ними было так легко. Совершенно другие отношения. И это было настолько приятно. Очень трудно объяснить. Какое-то другое самоощущение, какой-то другой образ жизни. Что-то изменилось внутри меня после первого приезда сюда. Но в это время я был еще далек от Православия.

Отец Георгий: А как произошло ваше знакомство с Православием?

митр. Антоний Сурожский

Джеймс Эванс: У меня был второй школьный обмен. Уже с другом Филиппом. И Филипп через некоторое время стал отцом Филиппом по благословению владыки Антония Сурожского. Мы были вместе в православном храме в Лондоне. Мы с Филиппом даже не заметили, что это владыка Антоний. Он так спокойно ходил в храме, подошел к нам и начал разговаривать. А потом через минуту Филипп понял, с кем он общается, и был потрясен. Я особо не знал, с кем я разговариваю. Потом я приехал в Россию, и каждый раз Филипп, который уже был чтецом в храме, приглашал меня на службы. И я стоял с прямой спиной, поскольку чувствовал себя неловко, не хотел кланяться. Здесь, в России, наверное, не понимают этого, но в Англии и вообще на Западе люди очень боятся показать, что они слишком благочестивые. Они не хотят перекреститься не потому, что они не почитают крест, а потому, что они не хотят привлекать внимание к своему внутреннему состоянию. Они стесняются этого. Имея такое воспитание, я чувствовал себя неловко в православном храме. Но поскольку меня Филипп приглашал, я не отказывался. Прихожу, стою два часа, спина уже окаменела или одеревенела, и очень больно. И служба впечатляет, красиво. Но мне трудно. Мне тяжело так стоять. И еще чувство, что это не мой мир, многое еще непонятно мне. Но это уже был первый шаг.

Однажды священник пригласил меня в алтарь. И это была большая честь. Я стоял в страхе, с большими глазами – чувствовал, что это очень важно. Наверное, он предчувствовал, что я в будущем приду к Православию, может быть, поэтому он меня и пригласил. Но это было что-то незабываемое.

Отец Георгий: А как, собственно, состоялось ваше обращение в Православие? Было ли это через сердце или через разум? Что здесь сыграло большую роль?

Джеймс Эванс: Мой духовный путь связан с пением. Я упоминал, что пел в детстве, но повзрослев, перестал петь. И до сих пор в Англии особо не пою. Как будто мне там не нужно петь. А здесь, в России, я начал петь, даже не знаю почему. Как будто я здесь другой человек.

Жена моего первого друга по обмену Оля учила меня оперному пению. Это было в школе оперного пения, и потом я сдавал экзамен, на котором присутствовали гости. И вот среди гостей был регент моего нынешнего храма – Василий Петрович. И в конце экзамена он подошел ко мне и пригласил петь у него в храме Троицы в Листах. Я помню такое ощущение: маленькая тихая улыбка в сердце. Это очень тихо, очень спокойно. Но это улыбка. И это ощущение, как сердце очень тихо говорит: «Да». Я не помню, что конкретно я ему ответил. Наверное, что приду. Но я знал, что сто процентов приду на службу. И в то же воскресенье пришел и начал петь. Это было где-то в начале Великого поста, уже лет 12 назад. На клиросе узнали, что я католик, но разрешили петь. И я как-то еще ни о чем не думал, просто знал, что очень красиво петь на этой службе. И я знал, что хочу петь больше и больше. А уже к концу Великого поста, не помню, как это произошло, но мы с Василием Петровичем уже обсуждали вопрос, как мне присоединиться к Православию. И отец Амвросий меня миропомазал в Великую субботу, а на Пасху я уже православный человек. Хотя, конечно, это было только начало. Кто-то приходит через разум, а у меня это случилось через пение. Не могу объяснить, почему так. Но мне это было важно – петь.

Я помню, как думал: «Здесь хорошо петь, но это только два раза, максимум три раза в неделю». А мне было мало. И в другие дни я ходил в другой храм, где была ранняя служба. А через несколько месяцев поменялся настоятель нашего храма, и новый настоятель решил, что у нас будет ежедневная служба. И опять у меня как будто что-то улыбается внутри, как будто я знал. И как только начинается ежедневная служба – я начинаю петь каждое утро. И так начинается моя жизнь: я встаю с трудом, но если бы не было пения, я бы вообще не встал, – но встаю, иду на службу. И мое развитие духовное связано с тем, что я ежедневно пою. И понемножку начинаю пропитываться богослужением.

В этом, мне кажется, важная разница между протестантами и православными. Протестант – он полностью в уме. Как мне кажется, они очень много изучают, много могут сказать. А вот здесь, в Православии, я могу просто быть на службе и участвовать в этом таинстве и пропитываться им. И это как погружаться в теплую воду, это нечто, что полностью умом я не понимаю. Я не понимаю, что здесь происходит, но на своем маленьком уровне я участвую в этом. И я знаю, что это имеет значение. И могу сказать, какое именно значение. Я знаю, что вот, я пою в храме, хотя я маленький человек и плоховато пою, но здесь, в центре Москвы, есть это богослужение, а вокруг суета: машины проносятся, люди спешат на работу. А мы здесь тихо, спокойно поем. И так по всей России служат. И так уже сотни или тысячи лет происходит, и я участвую в этом. И это красиво, и это то, что мне нужно. Потому что без этого служения я полностью погрязну в суете.

Отец Георгий: Когда я беседовал с людьми из разных западных стран, которые пришли к Православию, некоторые из них говорили, что в их пути был особый этап. А именно: поначалу они воспринимали, что, приходя в Православие, они приходят хотя и в очень красивую, в истинную, но все-таки немножко чужую для них традицию, в которой многое непривычно и непонятно. Второй момент: многие отмечали, что позднее они осознавали: это, собственно говоря, не что-то для них совсем чуждое, а это та же вера, которую их предки когда-то давно исповедовали, когда были членами единой Церкви до отпадения Рима от Православия. И, собственно, древние святые их мест и древняя история их народа тоже являются частью истории Православной Церкви. Переживали ли вы что-то такое? Или же для вас Православие в большей степени ассоциируется с русским миром?

Джеймс Эванс: В моем случае наоборот: я чувствую отчуждение от того, что знаю с детства в Англии. Поскольку там в католическом богослужении произошли большие изменения. Наверняка вы это лучше меня знаете – это случилось где-то в 1960-е годы, когда служба перешла с латинского языка на местный. С одной стороны, это было правильное решение. Многим людям, наверное, это помогло: служба стала более доступной. С другой стороны, богослужение стало мелким, урезанным. Там скамейки в храмах, служба начинается – все сидят, потом надо встать, потом сесть, потом снова стоять, потом сидеть, потом стоять на коленях. И всё это в течение короткой службы на протяжении где-то сорока минут… Если человек хочет спокойно общаться с Богом – это трудно, потому что постоянно происходит такое движение. Это может даже немножко раздражать. Меня не то чтобы раздражало, но, наверное, уже заранее внутри меня всё было готово к более спокойной, более глубокой службе, как у нас здесь в Православии, в России.

Церковь Св. Троицы в Листах. Фото: Андрей Зилов

И вот, поскольку я пришел к Православию через Россию, то первый этап для меня – знакомство с Россией. Было ощущение, как будто что-то физически изменилось внутри меня. Но это только первый этап, преддверие. А потом второй этап начался, когда Василий Петрович пригласил меня идти глубже, идти дальше. И вот когда у меня была та внутренняя улыбка в ответ на его слова, ощущение «надо же!» – это было ощущение, что я иду уже во внутренний круг России. Для меня Православие связано с Россией. Может, это покажется кому-то неправильным, но для меня Россия – это Святая Русь. У меня такое ощущение, что для меня жить в России – это уже первый этап к спасению. Про других людей не могу ничего сказать, а для меня это так. И поэтому, входя в Православие, я не чувствовал себя чуждым этому, поскольку я уже чувствовал, что Россия для меня как будто родная мать. И если она как родная мать – это не значит, что я люблю всё, что вижу в России, но… Она как будто говорит: «Хорошо, Джеймс, иди ко мне». Поэтому, когда я начал бывать на службе, для меня это воспринималось как что-то естественное. А потом, когда я начал служить в Оптиной пустыни, где детский лагерь (я пою там на клиросе), то это был как будто еще один шаг внутрь, еще один круг. Как матрешка – с каждым разом продвигаемся глубже.

Отец Георгий: А как отнеслись ваши родные к тому, что вы, во-первых, переехали в Россию, а во-вторых, стали православным?

Джеймс Эванс: Для родителей трудно, когда сын уезжает жить в другой стране. Но они открыто смотрят на жизнь. Они понимают, что если я это делаю, то это не от легкомысленности.

И еще: католики, на самом деле, немножко не понимают вот чего. Католики считают, что они как будто родные братья Православию. Они считают, что всякие протестанты – это еретики. Но они более спокойно смотрят на Православие, чем Православие смотрит на католиков. Я говорю про обычных людей. Я не говорю, что они правильно понимают ситуацию, но так они смотрят. Как смотрят священники – это другое дело.

В этом плане маме очень спокойно. Тем более что она знает, что я пою. И конечно, ей хорошо от того, что ее сын близко к Богу. Это то, чего она всегда хотела. Но в Англии это как-то не очень получилось. А вот в Православии эта близость осуществилась. И она растет, когда я живу здесь, в России, и пою в храме.

Отец Георгий: Мама приезжала к вам в Россию, была ли на ваших службах?

Джеймс Эванс: Нет, она приезжала только один раз, и это было до того, как я стал православным. Похоже, что моим родителям Россия не стала близка в душе. Это странно, потому что я к ней близок. Но Россия не для всех. Мама была со мной один раз – я ее пригласил на греческую православную службу в Англии, недалеко от ее дома. Но там маленькая община, мало людей. Ей спокойно в ее католическом храме, поэтому она остается там. Но я думаю, что она уважает мое решение. Может быть, у нее есть какие-то небольшие негативные ощущения из-за того, что я оставил католицизм, но она никогда не ссорилась со мной из-за этого.

Отец Георгий: Джеймс, довольно много людей из России уехали на Запад, и в Англию в том числе, особенно в 1990-е, когда был кризис. И многие ехали на Запад с открытыми глазами, ожидая, что увидят там некую продвинутую цивилизацию, особенно высокую культуру. Кто-то там, возможно, находил то, что искал, кто-то разочаровывался, а кто-то даже возвращался. Но, конечно, такое движение из России на Запад было. А вы, получается, двигались в обратном направлении. И я хотел спросить у вас: при сравнении того, что вы видели в Англии, с тем, что вы видите в России, что больше всего отличает нас по менталитету?

Джеймс Эванс: Я помню, как к нам приехала в 1989 году та группа школьников. Они приехали из Советского Союза и большими глазами смотрели, какие в провинциальном английском городе полные полки техники в магазине. Я приехал в Россию в том же году и увидел пустые полки. Поэтому я чувствовал себя пришедшим из мира, где внешне всё было. Мы считали, что мы всё правильно делаем, что у нас есть превосходство, наверное, не только экономическое, а и в чем-то большем. Трудно не впасть в эту прелесть, когда у тебя вроде бы всё получается. А еще тут в 1990-х годах был расцвет коррупции. И вот поначалу у меня было это ощущение, что я из страны демократии, что мы всё как-то правильно делаем, а здесь коррупция… А потом начинаешь смотреть другим взглядом и думать: «Такое ощущение, что это на Западе что-то не так. Что-то немножко не так в Англии, в Америке. Хотя здесь тоже что-то немножко не так, в России, но что-то безумно красиво. Определить, что это, – очень трудно».

Оптина пустынь

Поделюсь своим самым ярким впечатлением. Я уже несколько лет в Оптиной пустыни летом участвую в детском лагере и пою на клиросе. И мне так резко бросается в глаза контраст: в Англии до сих пор стоят голыми стены монастырей, которые закрыл Генрих VIII в 1540-х годах по всяким ложным причинам, убил всех, кто не хотел подчиниться, аббатов, настоятелей монастырей. И эти стены до сих пор стоят заброшенные. В России закончился коммунизм – и сразу идет процесс восстановления духовной жизни. Я не могу оценить, хорошо ли, правильно ли, но я вижу: процесс идет, я вижу восстановление. И я чувствовал дух средневековья. Не в плохом смысле, а в смысле преемства. Так в России, в Оптиной. А в Англии что? Ну, там есть какие-то места, где маленькие общины есть, монастыри. Но в общем-то Англия стала страной без этого. Вот Наполеон называет англичан «shopkeepers» – «народ продавцов». Как будто в Англии стало что-то отсутствовать. И действительно чувствуешь: что-то отсутствует. И почему до сих пор Англия не может начать восстанавливать свою естественную духовную жизнь? Не все люди должны жить в миру. Я сам не монах, хотя живу довольно простой жизнью, но я живу в миру. Но странно, что до сих пор в Англии никто не восстановил те монастыри. Она пока не разобралась со своим прошлым. А Россия, хотя имеет много проблем, как будто снова соединила вот эти порванные нити – значит, что-то у нас в России получается.

Отец Георгий: Вы напомнили мне один случай, произошедший, когда я впервые оказался в католической стране, в Австрии. Я приехал по приглашению католической стороны – это была небольшая конференция, где православные излагали православный взгляд на вопросы, а католики – католический. Мы были у них в гостях, они были принимающей стороной, и в первый же вечер они повезли нас в ресторан, который находился в помещении бывшего монастыря. Я был шокирован. Это было больше десяти лет назад, и у нас в то время тоже можно было найти бывшие храмы, бывшие монастыри, еще не переданные Церкви. У нас таких оставалось очень немного, и мы их воспринимали как нашу боль: святое место в поругании, и мы еще не смогли добиться его возвращения и восстановления. И если бы ко мне приехали гости из католического мира – мне бы даже в голову не пришло повести их в бывший храм, чтобы там поесть. Фактически эти бывшие храмы, которые перестали быть храмами, бывшие монастыри, в которых исчезла жизнь, – это символ упадка, символ народной ошибки. А с их стороны это воспринималось как что-то нормальное. И это одна из тех вещей, которые мне трудно понять в западном осознании, – то, что, не имея того болезненного опыта, который был здесь, в России, когда у нас насильственно обрывались все связи с прошлым, люди Запада сами утратили свое прошлое и даже не переживают об этом.

Джеймс Эванс: Да, и в Оксфорде, где я учился, церковь стала баром. И некоторые маленькие деревенские церкви превратили в дома. Англия потеряла свою связь со святостью. Только Православие в Англии еще хранит эту связь. Это небольшая часть духовной жизни в Англии. Маленькая, не знаю, может быть, 1% по количеству людей. Но они почитают английских святых. Их много, тысячи. И вот эти святые места – святые источники, места, где святые жили, места паломничества – именно православные больше всего почитают. А остальные – и протестанты, и католики – пошли по другому пути. И это совсем другой мир, совсем другое мировоззрение. Им очень трудно понять, как мы живем в России. Когда я живу в Англии, мне очень сложно. Потому что они настолько убеждены, что вот эта их бездуховная реальность – объективная реальность и это всё, что есть. Ну, они знают, что есть Бог, но это, собственно, всё.

А Россия все-таки не потеряла понимания, что на богослужении, где мы служим, все святые, все мученики России служат с нами. У нас нет прошлого и будущего, у нас, когда служим, – только сейчас. И Сам Иисус Христос с нами, рядом. А если начать рационализировать это, то встанешь на ложный путь. Потому что это Таинство. И в России, мне кажется, довольно спокойно принимается это Таинство. И я уже не понимаю: а как можно жить на Западе? Я думаю, что у них это как своего рода болезнь. Надеюсь, пройдет. Здесь, наверное, Россия помогает. Она сохраняет связь с прошлым, которую потерял Запад.

Отец Георгий: Дай Бог, чтобы и на Западе началось духовное возрождение. Я верю, что Господь имеет замысел о всех народах, и я надеюсь и желаю, чтобы и на Западе люди для себя всё более и более открывали сокровищницу Православия, потому что эта сокровищница не только для России, или Греции, или Сербии – она открыта для любого, кто ищет Истину.

С Джеймсом Эвансом беседовал священник Георгий Максимов

3. «Я боялась сказать отцу, что мы крестились». Беседа с бывшей иудейкой Маргаритой Каплун.

"Мой путь к Богу" (выход передачи  20.12.2015) 

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие после долгих поисков истины. Сегодняшний гость отца Георгия – Маргарита Каплун, еврейка и дочь помощника раввина, которая опытно познала силу молитвы к Господу Иисусу Христу, крестилась сама и привела к вере своих родителей.

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в гостях бухгалтер Маргарита. Расскажите немножко о себе, о вашем происхождении.

Маргарита Каплун: Я из еврейской семьи. Мой папа был помощником раввина. Мы сами не часто ходили в синагогу, но справляли праздники в семье. Папа, конечно, часто ходил в синагогу, а мы с сестрой… когда были детьми, нас не очень к этому привлекали. Шло время, мы выросли. Однажды к нам приехали мормоны и учили нас английскому языку, они нам подарили Библию и «Книгу мормона». «Книга мормона» у меня сразу куда-то пропала, а Библия осталась. Я ее стала читать. Не помню, до какого момента я ее читала, но помню, что нашла «Отче наш» и стала учить эту молитву. И еще они мне подарили картинку, на которой было изображено, как Христос стучится в дверь. И я молилась. Втайне молилась. Я не понимала, что происходит, но у меня были какие-то желания, и я молилась Господу, с Ним разговаривала. Потом это как-то все забылось с течением времени. В нашей семье мы точно знали, что мы евреи, что мы иудеи, к какой вере мы принадлежим. И тут так случается, что моя старшая сестра приняла христианство.

Отец Георгий: И как вы это восприняли?

Маргарита Каплун: Для меня это было предательство. Меня это просто потрясло. Конечно, я устраивала дома «гонения на христиан». Я не понимала ее поступок, считала это предательством всего народа, всех наших сродников. Но что касается папы − Господь как-то скрыл это от него. Когда он у мамы спросил: «Что, Лена действительно крестилась?», та ответила: «Да нет, ты же знаешь Риту − она такая... выдумывает». И как-то все прошло, все успокоилось. Затем настал следующий этап жизни, я вышла замуж, у меня родились дети. И вот у меня заболевает очень близкий родственник. И когда стоял вопрос, сколько ему осталось до смерти, я стала молить Господа: «Господи, пожалуйста, умоляю...». Это был просто вопль: «Господи, прошу, спаси, я ее очень люблю, пожалуйста, помоги! Я даю тебе слово, что я крещусь, если Ты оставишь ее в живых, я крещусь».

Отец Георгий: Это именно молитва Христу была?

Маргарита Каплун: Да. Я молилась Господу нашему Иисусу Христу. Хотя я и в синагогу временами ходила, и иудейкой себя считала... Но откуда-то внутри была информация, что наш Господь − Иисус Христос, и только к Нему можно обращаться, когда у тебя беда. Этот человек поправился, прошло время, и у меня встал вопрос: «Ты же дала слово Господу, что ты крестишься». Но я сомневалась: «А не предательство ли это? Может быть, я ошиблась. Может быть, это на эмоциях как-то случилось?» И мне никто не мог ответить на вопросы.

Как-то раз мы были на даче, к нам зашел сосед и сказал: «Мы попросили батюшку освятить дом. Не хотите ли вы это сделать?». Я была некрещеная, дети мои тоже, но почему-то мы сказали: «А давайте». И к нам пришел отец Антоний. Дал детям подержать чашу со святой водой и освятил наш дом. Потом мы пошли святить дом моей свекрови, и по пути я ему рассказываю: «Да вот, мы некрещеные». А он так огорчился: «Как некрещеные? И дети некрещеные? Вы же чашу держали». Я увидела, что он очень огорчился этим. И, видимо, помолился. Я его стала спрашивать: «А как по поводу крещения, как это делается, что происходит?» Он говорит: «Может быть, вам почитать журнал “Фома”»?» Ну… Какой-то журнал «Фома»… опять ответов на вопросы нету. И мы поехали в Москву, и все равно это у меня в голове сидело. И ночью мне снится сон. Снится, что мы сидим с батюшкой за столом напротив друг друга, и этот батюшка мне отвечает на все мои вопросы. По Писанию все… Почему Иисус Христос − Господь наш. У меня ни одного вопроса не осталось. Я проснулась с чувством, что если мы не примем Таинство Крещения, мы умрем. Позвонила отцу Антонию и сказала: «Мы хотим принять Таинство Крещения». На что он мне сказал: «Вообще-то надо сначала с вами поговорить». А у меня сон настолько явный был, что я ответила: «Да вы что, батюшка, я же с вами всю ночь разговаривала». И была такая пауза в трубке, а потом он сказал: «Тогда приезжайте». И мы приехали, приняли Таинство Крещения. Сосед, который позвал батюшку, стал нашим крестным.

Отец Георгий: А что насчет того вопроса, не предаете ли вы свой народ, который вас беспокоил раньше? Нашли ли вы на него ответ?

Маргарита Каплун: Сейчас я уже не могу вспомнить, что мне об этом во сне батюшка сказал, но помню, что я встала с таким чувством, что мне все ясно. Я встала с такой твердой уверенностью...

Отец Георгий: Что этот вопрос вас уже не беспокоил.

Маргарита Каплун: Да. Вообще. Единственное, что я очень боялась сказать папе, что мы приняли крещение. И я попросила батюшку: «Можно, мы с детей снимем крестики, дабы сохранить мир в семье?» И отец Антоний сказал: «Не вы надели кресты, не вам и снимать».

Отец Георгий: То есть дал понять, что надо все-таки не скрывать, а как-то объясниться с отцом?

Маргарита Каплун: Да, он сказал: «Вы должны пойти и сказать ему правду». Мы приехали, я помолилась и сказала папе, что мы приняли крещение. Ну, наверное, меня может понять только человек, который жил в еврейской семье, что это такое. Он очень тяжело это принял. Я впервые увидела слезы у него на глазах. Я думала, что он сейчас умрет. Я побежала к соседям. Говорю: «Пожалуйста, он меня видеть не хочет, ну хотя бы с ним побудьте, чтобы, если ему будет плохо, как-то ему оказать помощь». В общем, первая реакция была резкой. Но у папы очень большая любовь была ко мне. Я была его любимая дочь, мы с ним очень по характеру похожи, и через любовь ко мне он как-то с этим смирился. Но он стал задаваться вопросом: «Кто такой Христос, что забрал мою дочь?» И я слышала, что он это начал обсуждать с друзьями. Кто такие апостолы, Христос?

И в это время по телевизору в новостях передали, что убит священник Даниил Сысоев. Я заинтересовалась, кто такой этот священник, нашла его в интернете, нашла диски, купила. «Беседы для оглашенных», «Толкование на Евангелие от Луки». Стала его слушать − и там были такие вещи, которые просто резали. Конечно, он говорил о еврейском народе. И его слова резали, я не могла с ними соглашаться. Я стала его проверять. Думаю: «Дай-ка я проверю». Потому что он никогда не говорил от себя, он всегда основывался на Писании. И всегда указывал ссылки, откуда он это берет. И вот он приводит ссылки из Ветхого Завета, а я смотрю: Правильно? − Да, правильно. Потом опять говорит то, с чем я не могла согласиться в том состоянии − я опять открывала Ветхий Завет и смотрела. Правильно? Правильно. Потом я стала ему доверять. Как-то так я словно бы постоянно с ним общалась. И он мне очень помогал, потому что он меня учил, как правильно разговаривать. И, конечно, у нас с папой были дебаты. И мне было что сказать ему.

Отец Георгий: Именно благодаря тому, что вы учились христианству по аудиозаписям?

Маргарита Каплун: Да, по записям отца Даниила Сысоева. И мы готовились − серьезно слушали лекции, готовились, исповедовались, причащались. И нас обвенчал отец Игорь в храме св. Димитрия Солунского.

Отец Георгий: А что в итоге с папой-то было?

Маргарита Каплун: Мы с ним постоянно так или иначе говорили о Христе, о Православии, иконопочитании. Но факт в том, что мы не слышали друг друга… Мне так кажется. Потому что это все было на эмоциях. Но вот папа у меня заболевает. У него нашли рак. И так получилось, что у нас сосед батюшка, отец Олег, и мой папа, который ходил в синагогу, перед операцией просит: «Помолитесь обо мне, батюшка». И когда уже папу прооперировали, он плохо ходил, и мы с ним пошли гулять, то вдруг, когда мы встречаем отца Олега, папа со слезами на глазах сказал: «Спасибо вам большое за то, что вы за меня помолились». Не знаю, то ли он видел что-то, когда ему делали операцию, то ли еще что, но меня это очень удивило. И как-то вроде все хорошо было, он начал ходить в Измайловский парк. Но вот 31-го марта я захожу в комнату, и вдруг у меня возникло чувство, что мой папа умирает. Что сегодня последний день. А надо сказать, что после того как он заболел, тему Православия мы уже не обсуждали, потому что я боялась его огорчить. И я позвонила другу и сказала: «Не знаю, что делать. Я понимаю, что все некрещеные идут в ад. Но как смириться с тем, что это твой близкий человек?» И друг меня поддержал и молитвой, и словом. Сказал: «У каждого человека есть свободная воля. Ты должна дать ему шанс выбрать. Ты должна подойти к нему и сказать». И я пришла с работы, и мы с ним стали говорить. Мы говорили об апостоле Павле, Петре. Мы говорили о том, что если Господь с еврейским народом, то почему после распятия Христа чудеса Господь являет именно в Православии. Сколько святых было явлено в Православии: Серафим Саровский, Сергий Радонежский, Ксения Петербургская, Матрона Московская – это мировые признанные святые… Но в еврейском народе нет ни одного святого после распятия Господа.

Отец Георгий: Пророки исчезли.

Маргарита Каплун: Там вообще просто пустота. Причем папу это всегда тоже смущало. Я думаю, что он боялся об этом даже думать, потому что его многое в синагоге не устраивало. И он тоже Бога там не видел. Поэтому, когда он заболел, то не обращался к своим друзьям-иудеям, чтобы они помолились за него. Он сразу перестал с ними общаться. И к раввину не обращался. И он так, знаете, сел, посмотрел на меня и говорит: «А почему ты со мной так раньше не разговаривала?» Я говорю: «Не знаю, пап. А ты не хочешь креститься?» Он говорит: «Хочу. Но я хочу креститься вместе с мамой. Я хочу и сам спастись, и хочу, чтобы мама спаслась тоже». И мы позвали маму.

И тут мы узнали ее тайну. Оказалось, что когда умирала моя бабушка, она позвала мою маму, и ее последние слова были: «Люда, знай, ты крещеная». А мама этого даже не знала. И не могла этим поделиться с папой, потому что тоже был бы скандал. А тут все тайное стало явным, мама призналась: «Я уже крещеная» − и рассказала эту историю. Папа исповедовал Христа. Мы позвали отца Олега. Позвонили, и тоже такое чудо, что он оказался дома именно в этот момент. Пришел отец Олег, совершил Таинство Крещения. Причем присутствовали я и мой младший сын, и когда отец Олег совершал Таинство Крещения, мы пели. Для меня это было так удивительно, потому что слова откуда-то вспоминались. На следующий день отец Олег пришел и причастил папу. Потом папу забрали в больницу.

Папа прожил еще 10 дней. Мы с ним читали Евангелие, Псалтирь. Мы столько любви друг другу передали в эти дни… Знаете, у меня даже нет чувства, что я что-то ему недодала. Мы столько хороших слов за эти дни друг другу сказали, которые в обычной жизни не могли себе позволить, потому что очень много эмоций было между нами. И Господь совершил чудо. У папы был рак легких, и все говорили, что люди с таким диагнозом умирают в страданиях. А папа просто уснул.

И после его смерти встал новый вопрос. У нас родственники − все евреи. Папа принял христианство, и надо было хоронить его по православному обряду. А как? И вы знаете, я здесь испугалась. Потому что надо всех обзванивать и как-то объяснять все это. Я испугалась… И мама взяла и стала обзванивать всех родственников, и говорила так: «У меня муж принял Православие. Мы будем его отпевать по-православному. Поэтому, если вы хотите − приходите, а если нет − не приходите». И родственники все пришли. И вот, батюшка отпевает… Папа лежит… Причем у меня папа в гробу такой был красивый… Он аж светился. И стоят мои сродники евреи… Распятие… И мой папа. И мы стоим −   воцерковленные, православные. И прямо чувствовалось, что все на нас смотрят. И тут, когда батюшка служил и начал читать Евангелие: «Рече Господь ко пришедшим к Нему иудеем», все сразу встрепенулись: «Как? Что? Что там говорят иудеям?» (смеется)

И вот, мы похоронили папу, поставили крест. И затем поехали на могилу отца Даниила Сысоева. Поблагодарили. Заказали кирпичик об упокоении раба Божия Владимира. Еще тоже такое удивительное следствие этого всего было. У наших знакомых еврейской национальности очень сильно заболел отец… Врачи не знали, что ему поставить. Он практически был без сознания. И как-то он пришел в себя и сказал такую фразу: «Володя крестился, и я должен креститься». Причем папа же крестился и умер. И он говорит: «Я должен креститься». Над ним совершили Таинство Крещения, Соборование потом через несколько дней. Он причастился. И он ... встал с одра болезни, выздоровел. Он сейчас даже грибы собирает. Вот такое милосердие Господь проявил к нам, к моей семье, которая шла в погибель. Мы ведь настолько были далеки от Христа и даже не задумывались. Жили и жили. Так вот Господь привел к Себе, спас. Я Ему очень благодарна. И вот эти чудеса я храню в сердце своем. И когда бывают какие-то моменты сомнений, я вспоминаю, что сотворил Господь. Потому что по поводу папы я уже была в унынии, потому что понимала, что ничего не могу сделать. И в этот момент начал действовать Господь.

Маргарита Каплун

Отец Георгий: Вы, конечно, молились. И думаю, что ради ваших молитв и ради вашего дерзновения Господь вам и дал разумение − как поступить, что сказать. И, знаете, я бы хотел здесь добавить кое-что. Такое довольно редко бывает, но все же случается, когда у воцерковленного верующего человека умирает или его близкий или друг, который не христианин… Я знаю такой случай, когда у православного смертельно ранили на его глазах друга, тот еще был жив, но было ясно, что умирает, и вот у православного в голове стучала мысль: «Предложи ему креститься и крести его, если он согласится, прямо сейчас». Потому что мирянин в случае смертной опасности тоже может совершить Крещение. Но он как-то постеснялся и не предложил, и друг его умер некрещеным. Все-таки нужно дерзать, чтобы помочь человеку прийти к Истине, сделать выбор. Если есть смертельная опасность, человек готов креститься и нет возможности позвать священника, может крестить и мирянин, даже просто трижды полив голову водой с произнесением слов: «Крещается раб Божий (имя) во имя Отца и Сына и Святого Духа». Хорошо, что вы не постеснялись еще раз вернуться к этому вопросу, и мы все видим из вашего рассказа, к каким прекрасным плодам это привело.

Маргарита Каплун: Да. Господь мне послал в нужное время священника Даниила Сысоева. Потому что он настолько любил людей и желал всем спасения. И он зародил во мне то чувство, когда ты любишь этого человека и хочешь, чтобы он спасся… Ты ему говоришь это не для того, чтобы с ним поспорить, а для того, чтобы он спасся. Потому что ты понимаешь, что будет дальше, если он не крестится. И вот в этом мне очень помог о. Даниил Сысоев, он дал мне это дерзновение.

Отец Георгий: Даже Сам Господь Иисус Христос говорит в Евангелии от Иоанна: «Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (Ин. 3: 5). Это та истина, о которой все Святые Отцы говорят, и Писание говорит. И конечно, это не являлось какой-то личной идеей отца Даниила. Он просто напоминал то, что сказано в Священном Писании и у Святых Отцов.

Маргарита Каплун: Да. Но, знаете… поделюсь таким печальным наблюдением: евреи зачастую не знают свою веру, не читают Ветхий Завет. Они просто ходят в синагогу, и на этом все заканчивается. Поэтому с ними очень трудно говорить. Они не знают ни пророка Иезекииля, ни Исаию, ни Малахию.

Отец Георгий: У меня есть знакомый, он не был иудеем, но преподавал в иудейском колледже. И когда он упомянул на лекции ветхозаветных пророков, то ученики были очень удивлены: «А что, там кроме Торы что-то еще есть? Какие-то еще пророки?» То есть даже ученики такого религиозного заведения Тору знали, а вот что там после Пятикнижия Моисеева − как-то очень смутно себе представляли.

Маргарита Каплун: И поэтому очень трудно вести проповедь среди иудеев, потому что они не знают своего Писания. И они обращаются в буддизм даже, и к астрологии, при этом не считая, что это им запрещено. А ведь это же проклятие, если обращаешься к колдунам, к гадалкам. Конечно, если бы люди знали...

Отец Георгий: А как ваши другие знакомые восприняли то, что вы обратились к вере? Часто бывает так, что у человека, который обращается в христианство, естественно меняется круг общения, даже без каких-то драматических разрывов. Как было в вашем случае?

Маргарита Каплун: Знаете, с Господом жить вообще очень хорошо. Потому что Господь не оставляет. И Господь мне дал православного друга. Мы с ней по жизни так и идем. Господь нам всегда дает дело. Сначала Он нас привел в детский дом, где мы проповедовали Христа. Потом привел в благотворительный фонд «Кислород». Там детки, которые болеют муковисцидозом... И вот Господь мне дал друга, и мы с ней так и пошли по жизни. Конечно, у меня остались и старые знакомые. Мы общаемся на уровне: «Как дела? Как все?» Но в основном мы общаемся с другом. Сейчас мама моя воцерковилась, она молится. Каждый день читает молитву вдовы, за папу молится. Мы − плоды моего отца. Он принял решение, и мама вместе с ним воцерковилась, ходит в храм. И так вот Господь ведет. А сейчас нас Господь привел в Школу православного миссионера. То есть Господь не оставляет, и там тоже все наши единомышленники учатся.

Отец Георгий: Как вы об этой Школе узнали?

Маргарита Каплун: Мы посмотрели вашу программу. Были титры с телефоном Школы. Мы позвонили, записались, пришли. С нами поговорили на собеседовании и записали в школу. И мы с удовольствием ходим. Очень интересные занятия. Я, когда готовилась к разговору с папой, то изучала толкование на Евангелия от Матфея… Но в школе − всё более глубоко, и это как-то лучше ложится. Раньше я действовала чисто эмоционально, а сейчас все как-то по полочкам раскладывается.

Отец Георгий: А что вы могли бы сказать тем евреям, которые, может быть, находятся на распутье, размышляя о Христе, о христианстве, надо ли принимать? И, может быть, у них есть опасения насчет того, как этот шаг примут другие люди... Исходя из своего опыта, что вы можете об этом сказать?

Маргарита Каплун: А надо, знаете, смотреть с позиции: «Что скажет Бог?», а не «Что скажут люди?». Ветхий Завет − это замок, а ключ − это Евангелие. Пока человек не ознакомится с Евангелием − непонятно, что написано в Ветхом Завете. Потому что пророки говорят о пришествии Господа нашего Иисуса Христа. Если внимательно читать Исаию, 53-ю главу, о распятии… Также в Псалтири очень много пророчеств о пришествии Господа. Весь Ветхий Завет готовил еврейский народ к принятию Господа нашего Иисуса Христа. И изучать Писание − это так интересно. Читайте, изучайте и ничего не бойтесь, что скажут люди. Главное, что скажет Бог. Потому что мы все умрем и все предстанем перед Ним. И будем отвечать только за себя − какой мы выбор сделали… Именно здесь, на земле, мы делаем выбор. Там уже ничего нельзя будет исправить.

Отец Георгий: И, конечно, Евангелие открыто для всех народов. Поэтому человек из еврейской семьи, который принимает Иисуса Христа, не только не является каким-то предателем своего народа, а напротив, входит в ту историю, которая началась еще со времен Авраама. Вспомним данное ему обетование: «В семени твоем благословятся все народы земли» (Быт. 22,18). Какое это семя, в котором благословились все народы, как не Иисус Христос? Конечно, для Апостола Павла это была большая боль, что значительная часть еврейского народа Господа Иисуса Христа не приняла. Но все-таки и в те времена, и в наши сохраняется какая-то часть еврейского народа, которая искренне принимает Православие. Тот же отец Даниил, помню, мне как-то рассказал, что он встретился на Ближнем Востоке с представителем еврейской семьи, которая более тысячи лет хранит Православие. Они знают свою родословную до восьмого века, и уже тогда они были православными. Те люди, которые, как вы, приходят к Иисусу Христу, не отрываются от своих корней, а приходят к своим корням. И тут дело даже не в еврействе, а в том, что в Боге корень каждого человека, ведь мы Им созданы и созданы для Него, для того, чтобы мы искали Его и нашли Его. Любящие объятия Отца Небесного открыты, и каждого Он готов принять. И именно в христианстве человек принимается не как наемник, а как блудный сын из притчи, со всей любовью, и восстанавливается в том своем достоинстве, на которое мы даже и надеяться не могли, зная наши грехи.

Маргарита Каплун: Да. Для меня еще примечательно, что когда евреи умирали в пустыне, то Господь сказал, чтобы Моисей поставил жезл и на него набил медного змея, так что получился крест, и повелел: «Кто взглянет, тот спасется». Прошло много времени, Господь рассеял евреев среди православного народа, и перед глазами евреев всегда крест − ведь сколько у нас в России сейчас храмов, да и в Израиле тоже храмы есть. И кто с верою взглянет на него, тот спасется. Это так интересно. Конечно, евреи остаются избранным народом − это же никуда не уходит…

Отец Георгий: Все-таки тем избранным народом, который был в Ветхом Завете, после пришествия Христа стала Церковь. В Новом Завете сказано христианам: «Вы − род избранный, царственное священство, народ святой... некогда не народ, а ныне народ Божий» (1Пет. 2: 9-10). И это не осталось просто словами. Как сказал еще святой Иустин Философ одному иудею: «В нас продолжилось то, что было в вашем народе в Ветхом Завете». И в Церкви в том числе и пророческое служение сохраняется. До сих пор есть прозорливые старцы, то есть люди, которым Господь открывает Свою волю как пророкам. И в истории это было. И священство есть. То есть те дары, которых лишилась та часть еврейского народа, которая отказалась от Иисуса Христа − они продолжились в Церкви.

Маргарита Каплун: Да, а лучшая часть еврейского народа стала христианами. Мне было удивительно, когда я в книге Деяний апостольских читала, как в день Пятидесятницы апостол Петр проповедовал о Христе, и люди спросили: «А что нам делать?» Это спросили те евреи, которые кричали: «Распни, распни!», потому что так были научены фарисеями. А теперь, осознав все, спросили: «Что нам делать?» И апостол Петр ответил: «Покайтесь и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа» (Деян. 2,38).

Отец Георгий: Да. И в тот день крестилось три тысячи человек. Это было рождение Церкви.

Маргарита Каплун: Так что надо сделать усилие. Подумать. Убрать тщеславие и гордыню, которые мешают разобраться в истории. Я тоже папе как-то говорила: «Пап, ну ты просто подумай: а вдруг Иисус Христос − Господь? Ты просто такую мысль себе пусти в голову и посмотри. Почитай, поразмысли. А что, если так? Дай шанс этой мысли». Ведь к нам приходят какие-то мысли, и мы их проверяем. Проверь и эту мысль. Наверное, в каких-то вещах надо быть любознательным. Особенно в вопросах спасения и веры. Все равно мы чувствуем, что наша жизнь не заканчивается, когда мы уходим в могилу, что что-то происходит дальше с душой. Так зачем ее здесь губить? Надо до конца разобраться, найти истину.

Отец Георгий: Дай Бог, чтобы наши зрители, особенно те из них, которые только еще на пути в Церковь, также бы осмелились впустить эту мысль в себя и проверить ее. Спасибо большое вам за рассказ!

С Маргаритой Каплун беседовал священник Георгий Максимов

4. «Если ты идешь в церковь к Богу, то найдешь его». Беседа с православным армянином Аркадием Рамазяном.

"Мой путь к Богу" (выход передачи 05.07.2015) 

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие. Гость сегодняшней программы – Аркадий Рамазян. О том, как обычному пареньку из армянской неверующей семьи открылся Бог, почему он оказался в русском православном монастыре, об армянском Православии – историческом и современном, о деятельности православной армянской общины Москвы – беседа с ним.

Отец Георгий: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в гостях представитель православной армянской общины города Москвы. Пркадий, расскажите, пожалуйста, как началось ваше движение к Богу?

Аркадий Рамазян: Можно сказать, с детства у меня было трепетное отношение к духовному миру. Дело в том, что мое детство до семи лет проходило на севере Армении, где расположен Санаинский монастырь, и наш дом как раз был рядом с монастырем, так что часто я именно там проводил время, играл. Этот древний монастырь принадлежал Армянской Апостольской церкви, но к тому времени давно был недействующим. Меня привлекала его красота, тишина этого места. Часто бывало, что, если случалось что-то не так, например с друзьями поссорился, я всегда уходил туда, где было спокойно и никто не мешал. В монастыре мне всегда было радостно, хотя тогда я и не осознавал, что это место молитвы.

Первый класс я закончил в Армении, а потом мы переехали в Россию. И со второго класса я учился уже в Волгоградской области. Жизнь шла своим чередом. Со временем, уже когда я поступил в Сельхозакадемию, я стал задумываться: для чего живу? Какой смысл того, что я сейчас делаю, например? Но долго на этих вопросах внимание не задерживалось, все-таки текущие дела казались важнее. Во-первых, учеба, а во-вторых, заработки – в это время мы с ребятами уже задумывались о том, чтобы самим зарабатывать. Все учились в Сельхозакадемии, все из сел: у кого-то отец фермер, у кого-то – директор совхоза. Начали расспрашивать, узнавать, какая техника кому нужна – в Волгограде же много было знакомых организаций и людей. Так по ходу учебы начали заниматься предпринимательской деятельностью: технику продавали, б/у трактора – после капитального ремонта. Внешне они выглядели как новые. И вот в то время у меня возникли первые конфликты с совестью.

Санаинский монастырь, Армения

Отец Георгий: Из-за чего?

Аркадий Рамазян: Тогда можно было заработать очень много, если станешь обманывать. К примеру, трактор после капремонта можно продавать как новый, «заводской» трактор. Тем более что у «цеховиков», которые собирали трактора, на них были все документы, как на новые. Но ведь сам-то я понимаю, что они после капремонта. Продали так один трактор, второй, третий… Но я чувствую: что-то не то делаю. И вот однажды я б/у-шный трактор продал знакомому фермеру, жившему в моем селе. Он попросил подобрать ему хороший трактор. Я подобрал б/у-шный, но, как мне казалось, хороший. Но все-таки сказал: «Дядь Саш, вы опытный фермер – проверьте его сами». Он посмотрел трактор, завел, покатался – понравилось. «Берем», – говорит. И вот доставили трактор в село, а уже через несколько дней у него потекло масло из каретки. Как мне было неловко! Одно дело – когда продаешь трактор и потом не знаешь, как идут дела у тех, кто его купил, был ли возврат или нет, а другое дело – когда пострадал человек, с которым ты с детства знаком.

Отец Георгий: Стыдно было?

Аркадий Рамазян: Да. Старался даже первые дни избегать его. Потом все-таки мы увиделись. «Видишь, – говорит, – Армен, масло потекло». – «Виноват, дядь Саш, сам не знал, что трактор такой, – отвечаю. – Может, попробуем вернуть?» Но он по своей порядочности отказался: «Нет уж, сам буду ремонтировать». Вот тогда конфликты с совестью у меня начались. Я стал задумываться: «Тем ли я занимаюсь, чем должен?» И начал больше времени уделять тому, чтобы помогать отцу по фермерскому хозяйству: мы сеяли зерно, семечки – отец взял в аренду около 200 га земли.

Так жизнь шла своим чередом, пока однажды я не попал в тяжелую аварию. Мы с зятем ехали на машине, он не справился с управлением, и мы вылетели с дороги. И когда катились с обрыва, так получилось, что я выпал из машины и машина по мне проехала – меня всего раздавило. Живого места не было. Когда меня привезли в реанимацию, врачи скептически были настроены, говорили обо мне, что не выживу. Один из врачей потом рассказывал, что даже позвонил в морг, «забронировал» место для меня… А я выжил.

И у меня возникло чувство присутствия какой-то восстанавливающей силы. Она как-то была очень близка. Пять месяцев я пролежал в больнице, потом еще пять месяцев дома. И всё это время без движения, в постели, потому что был в гипсе; и в сломанной ноге спица стояла, вокруг которой кость собиралась. Так лежа, я уже в более спокойное состояние пришел, а до этого всё время суета была, много дел. А здесь наступили спокойные дни, когда я размышлял.

Отец Георгий: Господь вырвал вас из суеты.

Аркадий Рамазян: Да, именно! И вот я лежал и задавал себе вопрос: почему так получилось? – И вдруг начали приходить ответы. «А помнишь: ты это сделал, а помнишь: то сделал, это к тому-то привело…» Я начал очень многое вспоминать – и открывались последствия моих неправильных шагов. Особенно тех конфликтов с совестью. Передо мной стоял такой выбор: или продолжить после выздоровления прежнюю жизнь, в которой можно и денег много заработать, и в свое удовольствие пожить, или же изменить ее. И я принял решение: когда встану на ноги, то однозначно буду вести порядочную жизнь, помогать другим, приносить людям пользу. Не жить просто для себя. Можно сказать, у меня до аварии жизнь бессмысленная какая-то была – ничего не сделал полезного.

Отец Георгий: Да, если Господь сохранил жизнь, то, конечно, это должно быть для чего-то более значимого, чем просто плыть по течению, как прежде.

Аркадий Рамазян: Да. И когда я вот так размышлял, то почувствовал присутствие как бы особой силы. Я сам еще пока не понимал, что это именно Господь говорит. Я задавал вопрос – и сразу же получал ответ. То есть эта сила, которая меня восстанавливала после моих ранений, настолько разумная, что она даже со мной беседует.

Отец Георгий: Значит, это не просто сила, а Личность?

Аркадий Рамазян: Именно! Я спрашивал и получал ответ.

И вот, когда я уже стал понемногу ходить, как-то раз я зашел в гости к другу, жившему неподалеку. И увидел у него Библию – вся потрепанная, она лежала в углу и пылилась. Он ее никогда не открывал. Ни он, ни его родители. Господь обратил на нее мое внимание: «Вот, это то, о чем Я тебе говорил, когда ты спрашивал Меня. Возьми, там всё написано». И я согласился: «Да, видимо, это полезная книга, раз Ты мне советуешь». Выпросил у друга эту Библию, пришел домой, начал ее листать и вижу, что Господь мне уже ответил на эти вопросы. То есть очень многое из того, что было написано в Евангелии и в Апостольских Посланиях, уже, оказывается, я знаю. Узнал, когда спрашивал Бога, целый год лежа без движения. Для меня это было такое открытие, что всё это записано! Ничего не надо искать, ничего не надо спрашивать – всё записано. И, по мере того, как я читал Евангелие, жизнь моя как-то склонялась к уединению. Иногда, когда приходили друзья навестить меня, я старался даже скрываться и часто стал уходить на рыбалку. Беру удочку и иду на рыбалку, а на самом деле читаю Библию, сидя на берегу. Потому что дома всё мешало, не было уединенного места.

Отец Георгий: Хорошо придумано насчет рыбалки.

Аркадий Рамазян: Это я не сам додумался, но в один момент у меня было что-то наподобие откровения. У нас в Православии, конечно, не принято о таких вещах говорить, но это присутствовало в то время, пока я еще только приходил к вере. Видимо, так действовала призывающая благодать. И я реально увидел повеление: «Если ты хочешь еще лучше понять – найди уединенное место. Вот как ты раньше на рыбалку ходил – так же и здесь поступай». И я стал так делать и изучал Библию, сидя на берегу. Потом пришло понимание, что этого мало. Ведь где-то есть и другие люди, которые тоже изучают Библию, не только же я ее читаю. Захотелось их найти. При этом до меня не доходила мысль, что можно пойти в храм. До аварии я, конечно, заходил в храм, ставил свечки, но очень редко, мимоходом. Живя в Волгограде, я заходил ставить свечки в храм Свято-Духова монастыря и даже не знал, что это монастырь.

И вот я спрашиваю: «Господи, а дальше что? Куда мне двигаться дальше?» И ответ: «Ищи такой университет, где о Боге учат». Я начал думать об этом и в какой-то момент собрался поехать поискать. Это тоже случилось благодаря помощи Божией, сам я никогда не решился бы, потому что многое еще из прежней жизни держало меня, какие-то привычки… Я приехал в Волгоград и спрашиваю всех о таком университете – никто не знает. Я в Волгограде учился в Сельхозакадемии и тоже никогда не слышал, что где-то есть богословский университет. Но если Господь мне сказал, что есть, – значит, есть. И вот как-то раз я шел мимо того храма, куда заходил свечки ставить, при этом подумалось: «Зайду-ка сюда, спрошу». Зашел, спросил, и оказывается, что прямо тут, в монастыре, находится Царицынский православный университет, и я как раз пришел в день приема, когда приходят поступать абитуриенты!

Отец Георгий: И как, удалось поступить?

Аркадий Рамазян: Да, но не сразу. Я пошел на вступительные экзамены в духовное училище, которое было при университете. И ректор духовного училища, отец Виктор, человек военный, полковник в запасе, со мной побеседовал. Он меня спросил по Новому Завету, по библейской истории. Я, конечно же, это знал, потому что читал Новый Завет. Я ответил, а он на меня так глянул и говорит: «А ты знаешь, что нужна еще и рекомендация священника?» А я же в храм-то почти не ходил, только чтобы свечки ставить, и из священников никого не знаю. Я сказал, где живу. Он говорит: «Поезжай домой, придешь на следующий год с рекомендацией, заодно и подготовишься получше».

Аркадий Рамазян

Я вышел с экзамена и чувствую, что не хочу уходить. Сейчас вот уйду, а мало ли что? Вдруг опять что-то меня отвлечет, задержит и не смогу прийти? Я сел на лавочке, задумался. Еще были такие мысли: если буду учиться, то где денег взять, чтобы за еду платить, за одежду? Надо будет где-то работать, чтобы зарабатывать. Вдруг смотрю: приходят в монастырь благодетели какие-то – вещи принесли. Пожертвовали огромные сумки вещей. Говорят: «Идите берите, кому что нравится. Принесли вещи для тех, кто в них нуждается». А потом, уже вечером, когда я собирался уходить, так как монастырь должны были закрывать, смотрю: студенты идут в трапезную. Я с одним студентом разговорился: «А вы что, прямо здесь кушаете?» – «Ну да, здесь». – «И что, бесплатно?» – «Ну да, – говорит, – бесплатно. А как иначе?» Они еще и удивились, что я об этом спрашиваю. А я-то, когда учился в Сельхозакадемии, должен был зарабатывать деньги, чтобы платить за еду. Там всё платно было. А тут, оказывается, не надо отвлекаться на подработки, все условия для учебы. Я был поражен. И вспомнились слова из Евангелия: «Не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться?.. потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6: 31–33).

Отец Георгий: Не трудно ли вам было при воцерковлении переходить с тех личных молитв по вдохновению, к которым вы привыкли, на чтение молитв по Молитвослову?

Аркадий Рамазян: Напротив! Когда я взял Молитвослов и начал читать, то изумился, увидев, что здесь уже есть все молитвы. А я сочинял, как помолиться. Но уже все написано – отцы постарались. Каких только молитв там нет, и на какие только случаи в жизни! Не надо ничего изобретать и придумывать.

Я начал молиться по Молитвослову… Как-то раз отец стал жаловаться: сколько уже дней дождя нет – точно неурожай будет. Я один раз послушал его, второй раз послушал, потом думаю: так дело не пойдет. А я в Молитвослове нашел молитвы при бездождии. Пророку Илии и другие. И вот, я взял молитвослов, пошел на наше поле, помолился. Я молился с полной уверенностью, что дождь пойдет, так что даже подумал: надо будет с поля быстрее домой возвращаться, чтобы дождь меня не намочил по пути. И действительно, сразу пошел дождь. Такая вот связь с Богом наладилась: что бы я ни спрашивал – ответ получал. Бывало, что-то спрашиваю, и ответ приходит: «Вот там же всё написано, смотри». Я открывал в том месте Евангелие – и видел там конкретный ответ.

Я все острее чувствовал, что не могу больше без этой связи, что мне нужно место уединенное, где я бы изучал это, где читал бы святых отцов. В общем, решил: иду в монастырь учиться. В тот именно монастырь, где я побывал уже.

Отец Георгий: И как ваши родители к этому отнеслись?

Аркадий Рамазян: С отцом случился конфликт. Он не хотел меня отпускать. Говорит: «Куда ты пойдешь, как ты меня оставишь, когда столько дел, столько земли?» Потом говорит: «Если хочешь читать – читай, веруй в Бога, но зачем так углубляться?» В общем, не соглашался. И несколько дней я думал о том, как же ему сказать, что я все-таки пойду. А оставаться уже не могу, все мне дома мешает. И даже возникла какая-то обида на родителей: почему они мне до сих пор о Боге не рассказывали? Почему я это сам сейчас узнаю? Почему не сказали, что есть вообще Евангелие? И вот это чувство тоже придало решимости: «Нет, всё, отца не буду слушать – пойду в монастырь». Уехал из дома, поступил в духовное училище. Жил в монастыре, пока учился. Потом поступил там же в университет. Пять лет пролетели быстро.

Первые годы я вообще мало значения придавал тому, что за стеной монастыря происходит. Но монастырь ведь в городе, где живут мои друзья, кто-то пытался связь наладить со мной – увидеть, пообщаться. Постепенно я начал с ними общаться…

Эти несколько лет жизни в монастыре мне очень многое дали. Как-то вознесли меня немножко над мирской жизнью. Многие страсти свои я поборол с помощью Божией. Что-то еще пыталось меня притянуть обратно, в мир, но уже силы как таковой не имело. В монастыре всё мне нравилось. И учеба, и службы. А службы у нас были каждый день. Отец Виктор, полковник запаса, – спаси его, Господи, – нас воспитывал. Каждый день в шесть утра подъем, затем утреннее правило, потом служба, потом занятия… И это меня очень закалило.

Троице-Сергиева лавра

Когда прошли пять лет учебы в Царицынском православном университете, появилась мысль: «А куда дальше?» К тому времени я уже много житий святых прочитал, и особенно тронуло меня житие преподобного Сергия Радонежского. А наш Царицынский православный университет носит его имя. И я думаю: наверное, где-то его мощи лежат. Спросил. Мне говорят: «Да, есть же Троице-Сергиева Лавра! Ты что, никогда не слышал?» И у меня мысль возникла: «Ох, как было бы хорошо попасть туда!» Я еще не знал, что меня ждет дальше.

А в нашем университете такое правило: кто заканчивает с «красным» дипломом, того владыка благословляет поступать в академию. Господь помог мне закончить университет с «красным» дипломом, и мне сказали: «Ты можешь ехать учиться в аспирантуру». Владыка благословил. Так я попал в Московскую духовную академию, которая как раз в Троице-Сергиевой Лавре находится.

Отец Георгий: Удалось ли вам за все эти годы в той же степени сохранить живую связь с Богом, которую вы обрели после больницы?

Аркадий Рамазян: Должен признаться, что в первые годы та жизнь с Богом все-таки была более живой. Сейчас, когда я стал заниматься научной деятельностью – изучил древнеармянский, переводил тексты, – чувствую, что это все немножко отвлекло меня, иссушило. И даже в последнее время уже и молитва какая-то слабая, и вообще чувствую слабость. Часто начал ходить по разным делам, то есть в мир выходить. Сюда вот, в Москву, к родственникам, например, приезжаю. И все это как-то немножко охладило меня. А то первое горение, первый призыв, конечно, запомнился. Я сейчас думаю: «Дай Бог, закончу аспирантуру, и все-таки надо опять серьезно заняться духовной жизнью, как в первые годы, когда я в Свято-Духов монастырь пришел».

Отец Георгий: Да поможет вам в этом Господь! Аркадий, я бы хотел перейти к вопросу, который вам наверняка уже приходилось слышать. Кто-то говорил, наверное: «Ты армянин, есть же Армянская церковь, почему бы не пойти туда?» Как вы отвечаете на такие вопросы? Как объясняете свой выбор?

Аркадий Рамазян: Впервые я узнал о том, что между Православной Церковью и Армянской есть различия в вероучении и нет евхаристического общения, уже в духовном училище. Когда я пришел туда учиться, я об этом вообще не думал. Для меня самым главным был поиск Бога, возможность больше узнать о Нем. А потом, по ходу учебы, столкнулся с этим вопросом.

Наш преподаватель истории древней Церкви Николай Дмитриевич Барабанов как-то раз спросил: «Вот ты армянин, а как здесь оказался?» Я в ответ: «Есть же в Православии и другие нации, что удивительного?» Он мне рассказал об Армянской Апостольской церкви и о разделении из-за ложного учения. Он-то историк, всё знает. А мы только начали историю древней Церкви изучать, дошли до II Вселенского Собора. О Церкви в Армении было мало, но я уже прочитал о просвещении Армении, житие святого Григория Просветителя прочитал. Оно меня вдохновило: вот какие у нас в Армении были великие святые! А преподаватель мне говорит: «Произошло разделение из-за того, что Армянская церковь не приняла IV Вселенский Собор. Ты как к этому относишься?» Я сказал: «Николай Дмитриевич, я об этом пока мало знаю». А он: «Скоро я буду задавать доклады. Каждый студент должен будет приготовить доклад о какой-нибудь Церкви. Ты как раз приготовь об Армянской».

Аркадий Рамазян (слева) на научной конференции в МДАиС

И вот я всерьез взялся за это. Пошел библиотеку, набрал книг, стал изучать литературу. Честно скажу, поначалу я чувствовал несогласие с Николаем Дмитриевичем, даже какое-то возмущение. Как это так, что Армянская церковь заблуждается? Наверное, он что-то не так понял. И я потому столь рьяно взялся за книги, что думал найти в них опровержение. Но чем больше я узнавал, тем больше убеждался, что большинство тех святых отцов, которые в Церкви признаны великими святыми, говорят согласно с учением Халкидонского Собора. Это вероучение – не случайно. История показывает, что на самом деле Церковь всегда так веровала. И печальная правда в том, что представители Армянской церкви в то время не приняли учение Халкидонского Собора. Но меня утешило то, что были и православные армяне. Как раз тогда мне попалась статья «Армяне-халкидониты» В.А. Арутюновой-Фиданян, доктора исторических наук, известного арменоведа.

Отец Георгий: Она специализируется как раз на армянах-халкидонитах, которые не отпали в монофизитство^[1].

_{[1] «Монофизитство – это христологическое учение, сущность которого состоит в том, что в Господе Иисусе Христе только одна природа, а не две, как учит Православная Церковь. Исторически оно появилось как крайняя реакция на ересь несторианства и имело не только догматические, но и политические причины. Современные нехалкидониты стараются модифицировать свое учение, утверждают, что их отцов обвиняют в монофизитстве несправедливо, поскольку те анафематствовали Евтиха, но это изменение стилистики, не затрагивающее сути монофизитского вероучения. Работы их современных богословов свидетельствуют о том, что принципиальных изменений их доктрины не происходит, существенных различий между монофизитской христологией VI в. и современной нет» (Давыденков Олег, прот. В чем разница между Православием и армянским христианством? http://www.pravmir.ru/v-chem-raznica-mezhdu-pravoslaviem-i-armyanskim-xristianstvom/ .}

_{Подробнее об этом см.: Лысый Сергий, свящ. Основные вопросы полемики с представителями ААЦ на современном этапе http://www.bogoslov.ru/text/4493923.html; Хачатрян Тигрий, свящ. К вопросу о диалоге между Православной Церковью и Древними Восточными Церквями http://www.bogoslov.ru/text/510783.html}

Аркадий Рамазян: Да, ее статья мне попалась, и так я впервые узнал, что часть армянского народа приняла Халкидонский Собор и осталась в Православии. Потом и сам начал собирать материалы по этой теме. На самом-то деле не все отделились. Большая часть Западной Армении, которая сейчас входит в состав Турции, была под сильным византийским влиянием. И когда уже было второе разделение, в 592 году, возникает Армянская Православная Церковь. Хотя этот халкидонский католикосат просуществовал недолго. Но был католикос в Православии, Иоанн, он в 610 году погиб в плену. Потом уже не избирали католикоса, но были православные армянские епархии.

Когда я работал над курсовой, то мне тоже попадались свидетельства об армянах-халкидонитах. Например, написанное в VII веке «Повествование о делах армянских» или у историка того же века Мовсеса Каганкатваци и других. Источники рассказывают о том, как внутри самой Армении шло противоборство между халкидонитами и нехалкидонитами. И даже были такие периоды, когда, например в начале VIII века, католикос Елеазар устроил гонения на православных армян. В то время еще была Албания Армянская, которую также называют Албания Кавказская. Сейчас это место находится на территории Азербайджана, и часть Арцаха, современного Нагорного Карабаха, тоже входила в это государство. Так вот там очень много православных армян жило. Глава местной Церкви епископ Нерсес Бакур принял Православие и наладил связи с Константинопольским Патриархатом, Грузинской Православной Церковью. Одним словом, чуть ли не вся Албания Кавказская стала православной. Очень много было православных епископов, священников.

И вот католикос Елеазар устраивает гонения на православных армян с помощью арабских правителей и их воинов. При этом, как свидетельствуют источники, сжигали целые сундуки православных армянских книг. Представляете, сколько сокровищ христианской письменности тогда уничтожили?! И только из-за того, что авторы и владельцы этих книг учили и верили, что во Христе две природы, две воли, два действия.

Сретение Господне. Армянская средневековая миниатюра

Отец Георгий: Стоит вкратце рассказать о том, почему учение об одной природе Христа Церковь обозначила как заблуждение, ересь и почему учит о двух природах во Христе. Само учение о воплощении означает, что Бог Слово принял человеческую природу. И, если мы говорим, что после воплощения природа у Него все равно одна, а не две – Божественная и человеческая, – то тогда у нас лишь три варианта: либо эта одна природа только Божественная и вочеловечение было призрачным; либо эта одна природа – человеческая и Христос тогда не был Богом; либо же, как и говорят монофизиты, во Христе была одна сложная, составная природа, состоящая из Божества и человечества. Но в таком случае это означает, что Христос больше не единосущен, то есть не имеет одну природу с Отцом, потому что природа Бога Отца – это Божественная природа, а не сложная божественно-человеческая. И Христос не единосущен и Своей Матери Деве Марии и нам тоже по человечеству, потому что и мы не имеем эту сложную божественно-человеческую природу, но имеем просто человеческую природу. Таким образом, Христос оказывается одинаково чуждым и Отцу, и нам, людям. Это идет вразрез с изначальной верой Церкви, и в частности с Символом веры, принятым на I Вселенском Соборе, в котором сказано, что Христос единосущен Отцу. И вот за эту веру православные армяне, как вы упомянули, подвергались гонениям.

Аркадий Рамазян: И это не единичный пример. В Х веке католикос Анания Мокаци тоже устроил тяжелые гонения на православных армян. Даже были такие меры, что их заставляли перекрещиваться, потому что считалось, что халкидонское учение – это ересь, о чем открыто во многих местах говорили и соборно осуждали.

Отец Георгий: Причем многократно. На II Двинском соборе 555 года Армянской церковью был предан анафеме Халкидонский Собор и его сторонники. Собор ААЦ 584 года и собор 607 года подтвердили это решение и также осудили и анафематствовали халкидонское, то есть православное, вероопределение. То же самое повторил и Двинский собор 720 года. А в 726 году на соборе ААЦ в Маназкерте было постановлено: «Если кто не будет исповедовать единое естество воплощенного Бога Слова согласно неизреченному соединению в Божестве, что от Божества и человечества… – да будет анафема»^[2].

_{[2] Мнацаканов С. К вопросу о допущении к таинствам в Православной Церкви членов ААЦ http://www.bogoslov.ru/text/2749331.html}

Определения этих соборов до сегодняшнего дня остаются в силе и Армянской церковью не пересматривались и не отменялись.

Аркадий Рамазян: Да и вообще многие видные армянские деятели писали об этом. Открываешь «Книгу Посланий», и там, можно сказать, каждое второе послание на эту тему: мол, греки уклонились в ересь, и вместе с ними грузины пошли и т.п. И католикос Авраам I пишет грузинскому католикосу Кириону об этом же. Это очень печально, конечно, но таковы факты. Я обнаружил действительно очень много разногласий, противоречий, много смуты, которая была в истории. Но это мою веру никак не поколебало, потому что связь с Богом у меня установилась еще до того, как я узнал, что в Церкви были какие-то нестроения. Было всякое в Церкви. И человеческий фактор тоже присутствует. Но все-таки главный в Церкви – Господь. И если ты идешь в Церковь к Богу, то найдешь Его.

Отец Георгий: Собственно, и сейчас довольно много армян нашли Бога именно в Православной Церкви. Насколько я знаю, есть даже община в Москве, в которую вы входите. Расскажите, пожалуйста, о ней.

Отец Георгий Максимов с членами армянской православной общины Москвы

Аркадий Рамазян: Православная армянская община Москвы^[3] начала свою деятельность 12 октября 2014 года, накануне дня памяти святителя Григория, Просветителя Армении. 

_{[3] Контактный телефон организаторов встреч общины: +7-910-514-37-78, +7-967-244-02-05}

Состоялось несколько встреч общины, входят в нее православные армяне из разных московских приходов. На этих встречах ведется и просветительская работа, участники выступают с докладами по богословию, истории Церкви, отличию Православия от инославия. Есть и молитвенные встречи. Уже дважды мы собирались на совместную молитву в приделе святителя Григория Армянского в храме Василия Блаженного на Красной площади: на панихиду в день памяти Геноцида армян и на молебен в день памяти святого Григория.

Мы надеемся в будущем расширить деятельность общества, проводить миссионерские встречи, переводить святоотеческие творения на армянский язык, устроить воскресную школу, где помимо Закона Божия, основ Православия и церковно-славянского языка изучались бы и армянский язык, история армянского народа и его культура. Планов много, надеюсь, с Божией помощью получится их воплотить в жизнь.

Отец Георгий: Большое спасибо за ваш рассказ. Очень важно, что вы засвидетельствовали, что на самом деле часть армянского народа всегда оставалась и доныне остается в лоне Православной Церкви, признающей Халкидонский Собор. И это тоже часть истории и наследия армянского народа. Думаю, это важно знать и иметь в виду тем армянам, которые делают выбор. Желаю вам помощи Божией!

С Аркадием Рамазяном беседовал священник Георгий Максимов

5. «Cамый великий дар, который возможен на земле». Православная кореянка Ксения Ким о пути в Церковь.

"Мой путь к Богу" (выход передачи 22.02.2015)

Ксения Ким

    

Чуть более года назад на телеканале «Спас» появилась новая миссионерская программа «Мой путь к Богу». В этой программе ее ведущий, священник Георгий Максимов, встречается с людьми, обратившимися в Православие из разных неправославных мировоззрений и конфессий, и беседует с ними о том, как и почему они пришли в Церковь, как это изменило их жизнь, жизнь близких им людей. Сегодня портал Православие.Ru предлагаем нашим читателям расшифровку беседы с православным миссионером кореянкой Ксенией Ким, в которой она рассказывает не только о своем личном, непростом выборе веры, но и об истории Православия среди корейского народа, о жизни современной корейской православной общины в Москве, ее надеждах и чаяниях.       

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу». О тех людях, которым на пути к Православию пришлось многое переосмыслить в своей жизни, от многого отказаться. О том, что движет такими людьми, что дает им силы, мы беседуем с нашими гостями. Сегодня у нас в студии Ксения Ким. Она из той части корейского народа, которая более 150-ти лет назад начала переселяться в пределы Российской Империи. Корейский народ очень органично влился в семью народов, населяющих наше Отечество. Еще в дореволюционное время священномученик Иоанн (Восторгов) писал, что в пределы Российской Империи ежегодно переселяется много и японцев, и китайцев, и корейцев. И он отмечал, что именно корейцы наиболее открыты к тому, чтобы принимать Православие. И, что удивительно, зачастую это была инициатива, исходившая от самих переселившихся корейцев, а не от российских властей или от представителей Православной Церкви. Это было движение души, хотя, конечно, оно касалось не всех переселенцев. Понятно, что вскоре произошла революция 1917 года, начались непростые времена, и корейцы России, точно так же, как и все остальные народы нашей страны, пережили период атеизма, который в то время насаждался в нашем обществе. Расскажите, как было в вашей семье, и как у вас началось движение к вере?

Ксения Ким: Я родилась в обычной корейской семье. У корейцев такое тяжелое духовное наследие, как смесь буддизма и шаманизма. Моя родная бабушка, я помню, занималась тем, что делала определенные обряды. Например, варила специальную еду, шла на улицу и кормила падших духов для определенных целей — чтобы их умилостивить, попросить у них какой-то помощи. Поэтому если бы я пошла по стопам своих предков, то, наверное, должна была бы двигаться в том же направлении. Но Господь дает право выбора каждому человеку и у нас есть возможность сопоставить, проанализировать и выбрать лучшее. Путь мой был нелегким. Я изучала и ислам, и восточные религии, и в протестантстве немного побывала. Но поняла, что истина находится в Православии. Это единственная вера, которая действительно тронула мое сердце, и я почувствовала, что вот здесь есть самое настоящее присутствие Бога.

Отец Георгий: А как состоялось ваше серьезное знакомство с Православием? Понятно, что вы видели храмы и раньше, может быть, и заходили в них. Но только в какой-то определенный момент вы для себя открыли глубину Православия. С чем это было связано?

Ксения Ким: Когда убили священномученика Даниила Сысоева в 2009 году, очень многие люди стали узнавать, кем он был, и знакомиться с тем наследием, которое он после себя оставил. И одна моя знакомая православная женщина была среди таких. Она подарила мне книгу «Инструкция для бессмертных, или что делать, если вы уже умерли». Я рекомендую всем прочитать эту книгу. Она совсем небольшая, читается очень быстро — за один день, но она переворачивает полностью сознание человека, как это случилось со мной. В ней отец Даниил рассказывает учение Церкви о посмертной участи людей. Прочитав данную книгу, я поняла, что перспективы у меня плачевные. Попросту говоря — светит мне дорога прямо в ад. Но зачем идти в ад, когда туда можно не идти? И я поняла, что нужно пойти покаяться. Долго готовилась к исповеди, несколько месяцев. Потому что вспомнить все, что было сделано за жизнь — непросто. И вот моя первая исповедь состоялась перед Пасхой. Длилась она долго — в Великую Субботу в девять утра я вошла в храм и ушла примерно в четыре часа дня. До сих пор с этим батюшкой, который меня исповедовал, мы общаемся, он меня поддерживает.

Отец Георгий: Если вы пришли к исповеди, значит, уже до этого были крещены?

Ксения Ким: Да, надо сказать, что крестилась в Православной Церкви я еще в 19 лет, но это было для меня тогда несерьезным. Подруга сказала, что пойдет креститься, я решила тоже, с ней заодно. Выучили молитву «Отче наш» и пошли креститься. Тогда не было обязательной катехизации перед крещением, и ничего о Православии я не знала, и на мои внутренние убеждения, и на мою жизнь это, соответственно, не повлияло. Мое настоящее обращение состоялось благодаря книге отца Даниила, а после исповеди началось мое воцерковление. Потом я обнаружила в этой книге адрес храма апостола Фомы на Кантемировской. Я пришла в этот храм, стала его прихожанкой. И получается так, что отец Даниил Сысоев, через свою книгу оказал решающее воздействие на мою жизнь и мое воцерковление. Поистине кровь мучеников — это семя Церкви. Я сама, то есть, мое обращение является непосредственным плодом той кончины, которой сподобил Господь отца Даниила. И я за годы воцерковления узнавала и других людей, которые пришли к Богу после смерти отца Даниила, либо прослушав, либо прочитав его труды. Точное количество таких людей никто не посчитает, но, думаю, оно велико.

Владыка Кызыльский и Тувинский Феофан (Ким), первый православный епископ-кореец

    

Отец Георгий: Да, я тоже знаю таких людей. И думаю, их будет становиться больше. Но хотелось бы спросить, как ваши близкие восприняли такое изменение вами жизненных приоритетов? Отнеслись ли они с пониманием, разделили ли они ваш выбор?

Ксения Ким: Первая реакция была не очень положительной. Но сейчас мои родственники, а их около тридцати человек в Москве, относятся, скажем так, терпимо. И даже с некоторым пониманием. Поэтому я надеюсь, что потихонечку Господь тоже сподобит их такой радости, как быть православными людьми. Уже приняла крещение моя родная сестра, которая живет в Иркутске. Это была вообще особая история, как мы за нее воевали с падшими духами, которые не хотели ее отпускать, — были страшные искушения, ее пугали. Приходилось обращаться за помощью к священникам. Началось все с того, что за неделю до крещения бесы стали приходить к ней, то есть она их видела, и они ее душили, нападали, были и другие воздействия, стучали в дверь. Человек вообще не мог спать неделю. И там была угроза, что у человека могла просто психика не выдержать. Тогда я позвонила своим знакомым священникам, и они сказали, что пусть радуется. Это меня удивило — казалось бы, чему радоваться? Батюшка сказал: пусть радуется, потому что если Господь позволяет ей увидеть это, то значит логически вытекает и обратное — если есть эти падшие духи, то значит есть и светлые, есть Господь. Ведь эти сущности работают в том числе и на то, чтобы люди переставали верить в их существование, в существование сверхъестественного мира вообще. А тут такое явное воздействие, которое никак нельзя было игнорировать.

Отец Георгий: После крещения эти нападки злых духов прекратились?

Ксения Ким: Практически прекратились. Еще какое-то время они оставались, но вскоре сошли на нет.

Отец Георгий: Это важно подчеркнуть, потому что не только в случае вашей сестры, я знаю и другие примеры, касающиеся людей, которые в зрелом возрасте приходят к крещению. Бывает, что злые духи стараются им помешать. У кого-то вдруг случается неожиданное недомогание, кто-то даже в обморок падал непосредственно перед крещением. Бывают нападения или же, наоборот, обольщения со стороны злых духов. Но после крещения они уже не имели власти, и все эти нападения, как и в случае вашей сестры, прекращались.

Ксения Ким: Самое интересное, что было воздействие и на меня, как человека, участвующего в этих событиях. Несмотря на то, что между нами расстояние в тысячи километров (я в Москве, она в Иркутске), когда происходили там у нее события, у меня параллельно тоже были искушения. Прихожу я домой, — а у меня были закрыты все окна и двери, и, когда я уходила, все было в порядке, — а у меня дома несметное количество огромных мух. Это было так странно. Откуда они взялись там в одночасье? Потребовалось несколько дней для того, чтобы от них избавиться. Но интересно было то, когда я позднее упомянула этот случай в беседе с моим православным другом, он сказал: «Ты разве не поняла, что это было? Помнишь, какое одно из имен сатаны? Веельзевул. А переводится оно знаешь как? — Повелитель мух». То есть, получается, что таким образом он сам посетил мой дом.

Отец Георгий: В одном из житий древних подвижников описывается, что, когда сатана пытался отвлечь отшельника от молитвы, одним из способов был такой же — он внезапно наполнил всю его пещеру множеством насекомых. Но не преуспел в своей цели. Упомянутый вами случай ярко показывает, насколько малую власть имеет сатана над христианами. Потому что мы знаем, что злые духи хотели бы уничтожить род человеческий полностью. Но над христианином Господь настолько не дает ему власти, что единственное, на что хватило лукавого в данном случае — это просто какое-то мелкое пакостничество в надежде хоть немного смутить человека. Потому что православных христиан, ведущих церковную жизнь, сохраняет благодать Божия. Сам бы сатана, конечно, хотел бы навредить больше, но Господь не дает. Потому что когда Господь попускает нам какие-то искушения, в том числе иногда и через прямые столкновения со злой силой, то это бывает не больше наших сил. Столько, сколько человек может выдержать. И Господь всегда рядом, Господь всегда готов тому, кто попросит Его помощи, оказать ее. И это то, что составляет опыт каждого верующего человека.

Ксения Ким: У нас была еще такая ситуация с сестрой, когда я передавала ей для раздачи в храмах перед Богоявлением православные листовки о крещении, об исповеди и причастии, а также книги. Когда ей нужно было ехать в аэропорт встречать всю эту литературу и листовки, у нее случилось такое сильное недомогание, что она чуть не умерла. Кое-как все же нашли людей, которые встретили и приняли груз. И потом она говорит мне: «Ты представляешь, как только я все это развезла по храмам, — сразу недомогание прекратилось». То есть болезнь пришла непонятно откуда, и непонятно куда ушла.

Корейская православная община в Москве

    

Отец Георгий: Слава Богу! Я знаю, что не только вы с сестрой, но и другие представители корейского народа находят путь в Православие сейчас, в наши дни. Я даже слышал, что у нас в Москве есть корейская православная община и что вы являетесь ее активным участником. Не могли бы вы поподробнее рассказать об этом?

Ксения Ким: Да, в Москве при Заиконоспасском мужском монастыре существует корейская православная община. Первые попытки создания общины были еще в 2001 году в виде бесед по катехизису с корейцами. Потом проводилась работа с детьми, организовывались поездки, паломничества. Деятельность то замирала, то возобновлялась. И в конце концов Господь послал священника — отца Александра Сона, и теперь у общины есть свой батюшка корейского происхождения, который нас окормляет.

Отец Георгий: Взаимодействует ли ваша община с общественными организациями российских корейцев?

Королева Мин

Ксения Ким: Да, конечно. Например, проводилась работа с корейским молодежным клубом. Также есть газета «Российские корейцы», в штате которой выделен специальный человек для взаимодействия с Православной Церковью. Также мы активно сотрудничаем с Общероссийским объединением корейцев. Совместно с Заиконоспасским монастырем и этим объединением весной 2014 года была организована большая конференция «Корейцы и Православие», посвященная 150-летию проживания корейцев на территории России. Был проведен круглый стол с участием руководителей региональных подразделений объединения корейцев, на котором принято решение о создании проекта по развитию региональных миссий на территории России. Было написано обращение к Святейшему Патриарху. Священноначалие поддержало проект, сейчас ведется активная работа по налаживанию взаимодействия миссионерских отделов епархий Русской Православной Церкви с региональными отделениями объединения корейцев. Уже запущены три пилотных проекта — в Южном, Центральном и в Дальневосточном федеральных округах.

Отец Георгий: Есть ли такие места в России, где корейцев проживает больше?

Ксения Ким: Особенно много корейцев находится на Дальнем Востоке. Исторически так сложилось. Это Хабаровск, Приморский край. Там, согласно статистике, корейцы являются третьим по численности народом. Поэтому, конечно, в первую очередь работу ведем в тех регионах. Но надеемся, что, с Божией помощью, в дальнейшем будут охвачены и другие города.

Отец Георгий: Я помню свои впечатления от чтения записок миссионеров и людей, которые жили в Корее чуть более ста лет назад. Они увидели, что корейский народ долгое время был как бы зажат между Китаем и Японией, испытывал притеснения то с одной, то с другой стороны. Все это было не на пользу корейскому народу. Мы видим, что, как только Корея стала свободной страной, какой сильный скачок сделал корейский народ в своем развитии. Это хорошо показывает, насколько раньше был сдавлен его потенциал. Корейский народ был измучен обоими своими давними соседями. Собственно, в то время японцы дрались с китайцами за право владеть корейским народом. Когда корейцы узнали вдруг, что у них появился третий сосед — Россия — это вызвало большое воодушевление. Тогда же и переселение началось, и оно было очень интенсивным. Известно, что даже корейскую королеву Мин японцы убили именно потому, что она свои симпатии связывала с Россией. А короля Коджона и наследного принца фактически поместили под домашний арест, откуда они сбежали в российское консульство, и более года король правил страной оттуда, поскольку ему небезопасно было выходить. Весь народ понимал, что происходит. И, собственно говоря, это объясняет выбор, сделанный частью корейского народа в пользу переселения в Россию. Объясняет и то, почему корейцы, — как те, которые переселялись в Россию, так и те, которые остались в самой Корее — начали принимать Православие... Это был добровольный выбор народа. Поэтому я надеюсь, что, с Божией помощью, те труды, которые ведет сейчас корейская православная община, увенчаются успехом. Потому что это следствие того выбора, который уже сделали многие корейцы более ста лет назад, но который, скажем так, был заморожен периодом атеистического советского правления. Хотелось бы спросить ваше личное мнение: насколько для современных корейцев востребовано Православие?

Ксения Ким: Спасибо за историческую ремарку и за вопрос. Та миссионерская деятельность, которую мы сейчас в регионах проводим, направлена в первую очередь на противодействие протестантам, которые активно действуют в среде российских корейцев, преподнося протестантство как истинно корейскую веру. То есть они вводят в заблуждение наш народ, говоря, что вот она — корейская вера, пожалуйста. На самом деле, как вы верно отметили, Православие является и нашим историческим наследием, и духовным преданием. Потому что наши предки, когда принимали подданство Российской Империи, принимали и крещение. Сознательно и добровольно. Поэтому важно информировать людей, проводить какие-то ответные действия, чтобы не получилось так, что через 20 лет все российские корейцы стали бы протестантами. Этого бы не хотелось. А такая опасность существует по причине большой активности протестантских миссионеров. Конечно, в первую очередь нужно молиться за наш народ, об избавлении его от сектантского рабства, не побоюсь такого слова. Множество сект действует на территории Российской Федерации. Например, только в одной из сект насчитывается триста корейцев. Так что можно сделать выводы о масштабах.

Отец Георгий: Конечно, люди имеют право узнать правду о Православии. О Православии именно не как о части русской культуры, а как о той Церкви, которую основал Сам Господь Иисус Христос, — чтобы их выбор был сделан не под воздействием непроверенной информации, а с учетом знания, где правда, где подлинная Церковь Христова. Конечно, для этого нужно немало потрудиться.

Ксения Ким: И захотеть найти истину. Но удивительным образом Господь все-таки, несмотря на малое число нас, православных корейцев, приводит людей к Себе. Еще удивительнее, что даже в Южной Корее, где большинство сейчас исповедует протестантизм, приходят люди в Православие. Очень надеемся на то, что Господь даст нам возможность построить храм. Потому как даже сейчас, пытаясь противодействовать протестантам в Москве мы, к сожалению, не можем предложить этим людям, которые привыкли к активной общинной жизни, аналогичной альтернативы. Мы все, православные корейцы, ходим в разные храмы, а в Заиконоспасском монастыре собираемся на какие-то совместные мероприятия, на занятия. Думаю, что в миссионерских целях было бы хорошо иметь храм, куда корейцы могли бы спокойно прийти и помолиться. И чтобы это не вызвало какого-то недопонимания у прихожан храма. Потому что, можете представить ситуацию — сейчас сто корейцев придут в какой-то храм. Я думаю, что российские бабушки испугаются (смеется).

Отец Георгий: А как, кстати, прихожане Заиконоспасского монастыря, где вы собираетесь, приняли вашу общину?

Ксения Ким: Они потихонечку привыкли. Но и мы все-таки не приходим туда по сто человек. Бывает человек двадцать на службе. В общей массе это не очень большой процент. Они знают, что есть отец Александр, что он нас окормляет, поэтому относятся к нам доброжелательно.

Отец Георгий: Еще хотел спросить, было ли у вас соприкосновение с приехавшими из Кореи, которые временно или постоянно проживают в Москве, есть ли взаимопонимание? Я помню, что общался с одним православным корейцем, который вырос на Дальнем Востоке и ему довелось потом на какое-то время переехать в Южную Корею, а потом он вернулся в Россию. И он говорил, что для него жить на исторической родине было трудно. Все было незнакомо, непонятно. И даже некоторый культурный шок. Как у вас складывается общение с выходцами из Южной Кореи? Наверное, из Северной Кореи трудно встретить человека, у нас все-таки их очень мало... Если у вас был какой-то опыт, какие ваши впечатления?

Ксения Ким: Да, был опыт общения с южными корейцами. Как правило, большинство из них все-таки ориентированы на протестантизм. Православных очень немного. Но, в целом, они нормально здесь приживаются, хорошо находят общий язык с местным населением. В основном здесь бизнесмены из Южной Кореи и студенты. У нас возникла идея о том, чтобы в будущем преподавать русский язык для этих корейских корейцев. Так как вышел новый закон, согласно которому иностранные граждане, намеревающиеся жить в Российской Федерации, должны знать русский язык, русскую историю и русскую культуру. И пройти специальный тест. Хотелось бы помочь людям в этом. И, конечно, мы готовы помогать не только тем, кто приезжает из Южной Кореи. Вот недавно был случай, нам написал священник из Сибири, который крестил северного корейца. Причем такого, который не знает русского языка. Уж не знаю, как такое чудо случилось... Человек болен, находится в хосписе, жизнь его под большой угрозой. Попросил срочно прислать молитвы православные на корейском языке. И мы искали специально для него «Отче наш», «Богородице Дево» и «Символ Веры».

Отец Георгий: Чем еще занимается корейская православная община в Москве?

Ксения Ким: Наша община при поддержке Заиконоспасского монастыря проводит богословские курсы для взрослых корейцев, на которых изучается литургика, церковнослявянский язык, катехизис и Евангелие по святым отцам. Также при Заиконоспасском монастыре проводятся бесплатно курсы корейского языка в миссионерских целях. А еще община организовывает всевозможные экскурсии, паломнические поездки, встречи. Планируется взаимодействие с корейским молодежным комитетом на социальных ресурсах, сайтах.

Отец Георгий: Это очень ценный опыт, потому что я сам видел подобные инициативы от православных людей из разных народов — например, православных курдов, или православных казахов, проживающих в Москве. Они тоже хотели собраться вместе, в единую группу на каком-либо приходе, но, к сожалению, на моих глазах эти попытки, несмотря на то, что инициатива шла снизу, от самих людей, — не увенчались пока успехом, а вот у корейцев Москвы это, слава Богу, получилось. Поэтому, я думаю, что пример вашей корейской общины может иметь значение не только для корейцев, но и для других этнических групп.

Дореволюционное фото посещения вл. Евсевия корейской школы во Владивостоке

    

Ксения Ким: На самом деле Господь очень благоволит к нам, это видно из того, что очень большая помощь идет со всех сторон. И большая благодать. Потому что, действительно, нам трудно. В отличие от русского народа, у которого несметное количество святых, и за вас молится огромное количество людей. В роду каждого третьего русского есть люди, которые каким-то образом служили Богу, может быть, даже святые. То есть у русского народа есть огромная духовная поддержка через этот сонм молитвенников. У нас этого нету. Мы зачастую потомки безбожников, язычников и шаманов. Только сейчас наш народ потихонечку становится православным. И поэтому Господь подает нам особую благодать. И особенно удивительно видеть, как радуются, например, русские монахи, глядя на нас. Это потрясающе. Такая вот искренняя радость, детская, о том, что мы такие вот нерусские корейцы, а все же православные. Это очень важно понимать, что Господь с нами, что Он нас не оставляет, поддерживает. И это, конечно, дает нам очень сильный заряд двигаться дальше. У нас много планов. И огромное желание заниматься и духовным воспитанием детей, и социальной работой, и молодежной, и другими направлениями. Надеемся, что Господь нам поможет, и просим молитв о спасении корейского народа. Так как вы знаете, что у Бога нет ни национальностей, ни чинов.

Отец Георгий: Конечно, истина для всех. И я верю, что не случайно Господь устраивает жизнь каждого человека. И то, что и вы, и другие корейцы оказались именно в России и все-таки сформировались в культуре, которая имеет христианские корни — это тоже неслучайно. Это то, что Господь подарил вам по Своей любви. Я хотел бы еще спросить: можете ли вы вспомнить какую-либо историю обращения других членов корейской общины? Через что Господь приводит их в Православие?

Ксения Ким: Да. Больше всего запомнилась история одной женщины, я не буду называть ее имени. У нее был страшный опыт, когда маленький ребенок открыл окно и выпал из окна многоэтажного дома. А эта кореянка, в принципе, не была особо верующей. Но она знала, что есть Православие и есть Богородица Дева Мария. И каким-то чудом в тот момент, когда она поняла, что произошло, когда увидела, что окно распахнуто и нет ребенка — она бросилась на колени и возопила: «Матерь Божья, помилуй моего сына!» И когда она спустилась, то, к своему изумлению, увидела ребеночка живым и целеньким, ни одной кровиночки не было. Они, конечно, вызвали «скорую». В итоге у ребенка оказалась всего лишь сломана ключица. Но все остальное было абсолютно цело — позвоночник, голова, руки, ноги. И это настолько потрясло ее и мужа, что, конечно же, они пошли в храм и стали воцерковляться. Неисповедимы пути Господни. Кто-то идет долгим путем в поисках истины, а кто-то приходит через такие вот совершенно необычные события.

Лично я бесконечно благодарна Господу Богу за то, что Он сподобил меня родиться в России, где есть Православие. И сподобил меня стать православной христианкой. Я считаю, что это самый великий дар, который в принципе возможен на земле. И я за него благодарна даже больше, чем за жизнь. И когда я стою на службах, я вам честно скажу, у меня прямо слезы наворачиваются от благодарности, что я сопричастна этому великому духовному наследию человечества. И мне очень обидно, до слез больно, когда я вижу русских людей, у которых есть все — и такой сонм святых, и благочестивых предков в их родах, которые за них молятся, — когда они, несмотря на это, не принимают участия в церковной жизни, не участвуют в Таинствах, не ходят в храмы. Горько и больно за таких людей. Что нас, нерусских, Господь сподобил прикоснуться к этому величайшему наследию, оказаться на этом Ноевом ковчеге, в этом большом корабле, а некоторые от этого добровольно отказываются.

Отец Георгий: Я читал толкование священномученика Григория (Лебедева) на слова Спасителя: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем» (Мк. 6:4). И он сказал, что это касается не только Христа, не только святого человека, но и христианства. Так что оно оказывается без чести именно в том обществе, которое, казалось бы, имеет христианские корни, которое, может быть, и существует-то благодаря тому, что предки этих людей когда-то стали христианами. И есть такой негативный эффект, когда люди из православных народов, не только русского, довольствуются крайне поверхностным знакомством с Православием — сходить за святой водой, освятить кулич, поставить свечку, и все. Они больше ничего не знают о христианстве. Но у них при этом есть ложное впечатление, что христианство уже и так как бы наше. Поэтому оно как бы не очень интересно. И когда такой человек начинает духовный поиск, то думает: «Ну, христианство – это только куличи и свечи. Это мне неинтересно. А что-то духовное должно быть где-то далеко, где-то не у нас». И иногда русскому человеку приходится совершить очень долгое путешествие, побродить по самым разным темным закоулкам мира, чтобы с изумлением открыть для себя то, что Истина, которую он искал — она как раз там, где он меньше всего предполагал. Благодарю вас за то, что вы нам напоминаете об этом, и благодарю за ваш рассказ. Желаю помощи Божией и в вашем духовном пути, и в деятельности вашей общины.

Ксения Ким: Спасибо.

С Ксенией Ким бедовал священник Георгий Максимов

6. «Я думала, что Россия – нехристианская страна». Беседа с православной вьетнамкой Анной Дао Бин.

7. «Любовь к России исходила от искания истинной веры». Беседа с православной американкой монахиней Корнилией (Рис).

"Мой путь к Богу" (выход передачи 20.09.2015)

Мы продолжаем знакомить наших читателей с программой телеканала «Спас» «Мой путь к Богу», в которой священник Георгий Максимов встречается с людьми, обратившимися в Православие. Гость сегодняшней программы – монахиня Корнилия (Рис), православная американка, редактор английской версии сайта «Православие.Ru». О своих поисках истинной веры, о том, что значило для нее трудничество в Псково-Печерском монастыре, как принималось решение избрать монашество, о трудах по распространению знаний о Православии и о том, как относятся сегодня к православному христианству в Америке, – беседа с ней.

Священник Георгий Максимов: Здравствуйте! В эфире передача «Мой путь к Богу». Сегодня у нас в студии монахиня Корнилия – редактор английской версии интернет-портала «Православие.Ru». Матушка, вы родом из Соединенных Штатов Америки. Не могли бы вы рассказать, как начинался ваш духовный путь? Насколько я понимаю, вы родились в среде, где о Православии ничего не было известно.

Монахиня Корнилия (Рис) в Сретенском монастыре

    

Монахиня Корнилия (Рис): Да, это так. Я родилась в штате Индиана, недалеко от города Чикаго. И о Православии, конечно, мало слышала. Хотя на самом деле православных там много: большая сербская диаспора, много греков. Но об их религии, как ни странно, мы в детстве ничего не знали.

Я выросла в протестантской среде и часто ходила в храм. Родители были верующие, но, как это обычно для Америки, верующие достаточно поверхностно: ходили в храм для приличия, а жизнь – как везде, как у всех. Хотя моя мама действительно хотела привить нам какие-то христианские ценности.

Став подростками, мы, как это случается, от такой религиозной жизни отошли. Стало просто неинтересно, и более в церковь я не ходила. Но, тем не менее, от Христа я никогда не отказывалась и всегда считала себя христианкой. Так что у меня не было такого: мол, не хочу этого и всё. Просто стало скучно, скажем так.

Отец Георгий: Отошло на периферию жизни?

Монахиня Корнилия: Да. Поскольку протестантизм, особенно в Америке, уже превращается просто в социальное служение и подвержен всяким новым веяниям.

Отец Георгий: К какой деноминации принадлежали ваши родители?

Монахиня Корнилия: Они были пресвитериане. Но в Америке мало кто считает, что если он, к примеру, пресвитерианин, то в церкви других христиан ходить не станет. И мы ходили туда, где поближе, где нравится, где друзья. Так что если ближе и интереснее какой-то методистский проповедник, ходим туда, если баптисты – и туда пойдем. Люди меняют всё время свою деноминацию, вплоть до того, что есть очень много церквей, которые вообще без деноминации. Человек просто стал проповедовать и люди к нему потянулись. И естественно, когда с ним что-то случится и он перестает быть примером и авторитетом, эта его «церковь» сразу распадается, все разбегаются и ищут что-то другое.

Отец Георгий: А как складывалась ваша жизнь потом?

Монахиня Корнилия: Я поступила в университет. А душа хотела чего-то, поскольку чувствовалась некая пустота. В Америке есть такой обычай: уехать из дома учиться. Человек оказывается как бы отрезанным от семьи, сталкивается с жизненными трудностями, встает перед выбором: «Что я буду делать дальше? Кем я буду работать? Какая жизнь у меня сложится?» И многие начинают задумываться о религии, о смысле жизни. А университет – это огромное поле для деятельности миссионеров разных сект и течений. Когда я училась, особенно популярна была восточная религия. И сейчас это есть, но уже не так популярно, как в то время. А тогда были всякие ашрамы и много чего другого. Не было только православного храма.   

Я жила в общежитии, и моей соседкой по комнате была девушка, которая также испытывала сильную потребность найти смысл жизни. И мы решили посмотреть всё, а храмов и общин разных сект было много. Договорились распределить их поровну: она пойдет к одним, а я к другим – и потом поделимся впечатлениями.

В университете была группа последователей так называемого «нью эйджа» – течения, которое тяготеет к разным восточным учениям и имеет синкретический характер. Но эта группа признавала Христа как Владыку, как Учителя, как Бога, но на свой лад. Думаю, это были люди, которые действительно тянулись ко Христу, но их опыт пребывания в разных христианских общинах был негативный, им там было скучно и хотелось чего-то нового, более духовного, чем мог предложить протестантизм. Это были хорошие люди. Мы с соседкой стали ходить на их собрания. У них церкви как таковой не было. Просто собирались, читали Новый Завет и делились своими впечатлениями. Хотя у них было и некое своеобразное учение. Я ходила к ним, достаточно глубоко погрузилась в эту среду. Но потом почувствовала, что здесь что-то не то, душа стала отторгать это. И я отошла от них.

В Сретенском монастыре с мон.Христиной из Австралии

Был период, когда я словно бы оказалась на распутье. Но в это время произошло мое знакомство с Россией.

Отец Георгий: А с чем это было связано?

Монахиня Корнилия: У меня всегда, даже в детстве, был интерес к русской культуре, особенно литературе. В 16 лет я в первый раз прочитала Достоевского. Не могу сказать, что я всё тогда понимала, но читала с великим интересом. В университете слушала курс русской литературы, там же выучила русский язык, и мне очень хотелось посмотреть, что происходит в России. Это было в 1982 году, когда тут был еще коммунизм, Брежнев. Единственная возможность оказаться в России – по студенческому обмену. Так я попала в Ленинград, где совершенствовала русский язык.

Отец Георгий: Не страшно было ехать? Ведь советскую Россию изображали в Америке как империю зла.

Монахиня Корнилия: Это вызвало обратный эффект. Мы росли в годы «холодной войны», и, как это часто бывает у молодых людей, когда говорят: «Это плохо, ни в коем случае туда не ходи», возникает непреодолимое желание идти именно туда. Наверное, это тоже подстегивало мой интерес, когда я запоем читала о России. А первая книга о России, которую я прочитала, называлась «Николай и Александра» – о последней царской семье. Ее написал Роберт Масси, который очень известен своими романами о дореволюционной России. Там, конечно, было много сенсационного: Распутин и прочее. Но было и иное: давался поразительный для меня образ жизни – монархов и при этом людей, для которых христианская вера являлась существенной частью жизни. Это были глубоко верующие люди, и всё в их жизни строилось вокруг веры.

Поэтому, когда появилась возможность учиться в Ленинграде, я накопила какие-то средства и поехала.

Отец Георгий: И какие у вас были впечатления?

Монахиня Корнилия: Довольно разные. Это был уже, можно сказать, закат коммунизма. Конечно, люди были очень интересные. Нас возили по разным экскурсиям. Я особенно помню одну экскурсию в Великий Новгород. Юрьевский монастырь тогда был музеем. Нас привели туда. В притворе храма была выставка атеизма с разными примитивными антирелигиозными агитплакатами. А потом мы зашли в храм, а там – фрески и живопись древнерусская. Смотрю: образ Христа, евангельские сюжеты! Я была совершенно ошарашена. Это была настолько красноречивая проповедь христианства, особенно Православия, когда на входе видишь этот примитивизм, а потом в храме видишь такое… Видишь, что могут люди творить, когда они одушевлены религиозными чувствами, и что они делают, какое искусство производят, когда этих чувств нет. Этот контраст меня глубоко затронул. Хотя я ничего еще не понимала в Православии, так как оно для меня оставалось неизвестным.

Мне запомнился еще один интересный момент. Когда я однажды вышла из храма в Ленинграде, то увидела сидящего на скамейке старичка. Я не знаю, кто он был, и уже никогда не узнаю. Но он сидел и смотрел, как молодые люди выходят из храма. И так улыбался, глядя на нас, и от него такая доброта исходила! Это было настолько необыкновенно, что навсегда запомнилось. Может, он просто за нас молился.

Отец Георгий: А вернувшись в Америку, вы сталкивались с Православием?

Монахиня Корнилия: Сталкивалась. Хотя тогда у меня и мысли не было стать православной.

Монахиня Корнилия (Рис). Скит блж. Ксении Петербургской, Уайлдвуд, Калифорния,. 2006

    

Вернувшись, я закончила университет и переехала в Сан-Франциско. Я видела русские храмы, потому что в Сан-Франциско очень большая русская диаспора. И был уже этот огромный собор, который построил владыка Иоанн Шанхайский – его самого уже не было в живых. Был и женский монастырь. Помню, когда я впервые увидела этот храм, то, поскольку любила Россию, хотела зайти. Но бабушка, стоявшая перед дверью, на мой вопрос, можно ли зайти, ответила: «Нет! Храм закрыт. Уходи». И меня этот ответ так оттолкнул, что я не осмелилась спросить, когда можно прийти.

Потом как-то я увидела маленький храм на обычной улице. Это был просто дом, который превратили в храм: сверху был пристроен купол и водружен православный крест. Я подумала: «Как интересно. Пойду посмотрю». Подошла. Вышла молодая монахиня. Я сказала, что интересуюсь русской культурой, училась в Ленинграде. Она ответила: «Я тоже из Ленинграда». А за ней стояла старуха, вся в черном. Я совсем не понимала, зачем эта черная одежда. И старуха говорит: «Ты с кем это болтаешь? Уходи!». В общем, опять «уходи». После этого я перестала предпринимать попытки зайти в русский храм. Я не виню этих людей, понимаю, что мое время еще не пришло, я не была еще готова. И если зашла бы, то, может, ничего, кроме любопытства, не испытала бы.

Отец Георгий: Как же состоялось ваше знакомство с Православием после стольких неудачных попыток?

Дорога в Платину. Фото: еп. Егорьевский Тихон (Шевкунов)

    

Монахиня Корнилия: Вышло так, что мои знакомые по секте «нью-эйдж», которую я одно время посещала в университете, оказались тоже в Сан-Франциско. С той поры, когда мы общались, прошло уже много лет, и оказалось, что они за эти годы приняли Православие. Вся группа обратилась в Православие, преимущественно после знакомства с трудами отца Серафима (Роуза). Когда я с ними встретилась, они сказали: «Тебе обязательно надо с нами поехать в одно место. Там будут лекции читать. Бросай всё и с нами». Этим местом был монастырь в Северной Калифорнии, в глухом месте, в лесу, в горах. Звучало странно, но поскольку это было в выходные, то я подумала: можно бы и съездить. Мы сели в машину, ехали пять часов. Приехали. Там такой пейзаж неописуемый около монастыря! И, конечно, это было очень для меня экзотично. Надо было откопать какую-то юбку, чтобы надеть: мне сказали, что, мол, иначе неудобно… Платок мне дали.

Лекции были очень интересными. Но когда они закончились, оказалось, что сейчас будет всенощное бдение – а был престольный праздник – начнется оно в 18:00 и будет длиться семь часов. Я подумала: «Как же быть? Как уехать отсюда?» Осталась. Выстояла. Всенощное бдение было в буквальном смысле всю ночь. И я поняла: это то, к чему стремилась моя душа. Всё как бы сошлось. Я поняла, что любовь к России исходила от искания истинной веры, истинного образа Христа. Этот истинный образ Христа я видела на иконах в тех монастырях, которые превратили в музеи. А уже здесь мне объяснили всё на английском языке доходчиво.

В монастыре прп. Германа Аляскинского. Платина, Северная Калифорния. Фото: еп. Егорьевский Тихон (Шевкунов)

    

Я очень возгорелась и сказала: «Через неделю или две я вернусь и приму крещение». Что и сделала.

Конечно, Господь призывает каждого индивидуально. Но, наверное, мне нужно было немножко больше катехизации. Потому что после крещения всё меняется кардинально в душе. И у меня возникала непонятная для меня потребность изменить свою жизнь. Это было очень резко. Менять приходилось всё. И друзья отпадали, и на работе стало тяжело.

Отец Георгий: Интересы изменились?

Арканзас, 2010 

    

Монахиня Корнилия: Интересы совершенно изменились. Поведение изменилось, само по себе, даже без особого усилия. Почему на работе стало особенно тяжело? Потому что Сан-Франциско – это очень кощунственная среда, несмотря на то, что Русская Православная Церковь там очень сильная и там почивают мощи святого Иоанна Шанхайского. Но люди просто кощунственно себя ведут порой. И я поняла, что на работе уже не могу этого терпеть. Один раз я просто встала из-за стола, когда мы пили чай с коллегами, и ушла. Для них ежедневная привычка – кощунствовать, а для меня это стало уже неприемлемо. Поэтому я начала думать, как выходить из этой среды. Для меня она стала уже как тюрьма какая-то. А я хотела свободы.

В то время уже началась перестройка в России. И очень много в Америку приехало русских. В том числе много аферистов. И один человек помог мне нелегально раздобыть визу в Советский Союз. А я, уже будучи православной, решила, что поеду. Отпросилась с работы на некоторое время и приехала сюда, даже не зная, что будет. Но перед отъездом прихожанка собора попросила меня передать для одного батюшки ботинки, дала телефон своей сестры. И оказалось, что эти ботинки были для старца Адриана из Печор. Сестра той прихожанки привезла меня в Печоры. Такой красоты в жизни я никогда не видела. Я пожила там, познакомилась с людьми, ходила в храм всё время и попросила благословения вернуться, чтобы пожить подольше. Благословение дали. И через какое-то время я снова приехала в Печоры и осталась там на полтора года.

Отец Георгий: Вы жили как трудница?

Монахиня Корнилия: Да, как трудница. Жила в городе и трудилась в монастыре. Конечно, Печоры, особенно тогда, когда было мало монастырей, было очень значимым местом для России. И я никогда не забуду этот год, который изменил всё в моей жизни. И там я пришла к решению принять монашество.

Отец Георгий: А что более всего повлияло на это решение? Ведь человеку из протестантской среды идея монашества обычно не очень близка.

Скит блж. Ксении Петербургской, Уайлдвуд, Калифорния. С епископом Лонгином (Крко) и епископом Йованом (Вранишковским)

Монахиня Корнилия: Когда кругом монахи, монашество воспринимается как нечто естественное. Это в Америке монашество – что-то экзотичное, особенно в те времена; такой аскетизм настолько отличается от привычной нам жизни, что трудно об этом и помыслить. Но когда живешь среди людей, которые смотрят на это как на естественное явление, ты тоже начинаешь так смотреть. Я не хотела в мир возвращаться. И поэтому решила идти в монастырь. Но постриг приняла уже в Америке. Вернулась в Америку и первый год жила на Аляске.

В России я жила во время кризиса, выдела пустые прилавки в магазинах. И если бы я не ходила на трапезу в монастыре, есть мне было бы нечего. Аскетическая монашеская жизнь на Аляске показалась мне просто роскошной, потому что я за тот год в России привыкла жить более аскетично, чем было в монастыре в Америке. Тогда было время, когда все русские были аскетами поневоле.

Отец Георгий: И когда вы приняли решение еще раз приехать в Россию, уже насовсем?   

Скит блж. Ксении Петербургской, Уайлдвуд, Калифорния. Рождество, 2006

    

Монахиня Корнилия: Все складывалось постепенно. Все монахини и монахи в нашем монастыре – обращенные американцы, только игумен был русский. Отец Серафим (Роуз), к чьей традиции восходил наш монастырь, начал издательскую деятельность. Так что это был миссионерский монастырь. Надо отдать должное этим людям: до них книг о Православии на английском языке было крайне мало. И те, что имелись, было трудно найти, и язык у них был немножко такой… не совсем американский. А братство преподобного Германа Аляскинского стало издавать книги в большем масштабе. И еще журнал «Православное слово». Этот журнал был для меня очень важен, когда я обратилась. Я ожидала каждого номера. И это была такая радость – прийти домой с работы и найти в почтовом ящике «Православное слово». Я сразу набрасывалась на него и прочитывала от корки до корки.

И вот, поскольку я знала русский язык и еще изучала английскую филологию и журналистику, то в монастыре мне дали в послушание переводы. Поэтому я вернулась в Калифорнию, и мы стали работать с текстами. Но, конечно, кроме переводов была еще и посуда, и уборка, и богослужение, и клирос, и всё остальное, что надо делать монахине. А в свободное от всего этого время надо было переводить тексты. Даже на монашеский постриг, когда мы по традиции должны были три дня проводить в храме в молитве, мне сказали: «Ты уж извини, но надо редактировать текст одной книги, которую мы должны срочно доделать». И поэтому я три дня сидела в храме и редактировала текст. Это было житие преподобного Макария Оптинского.

В Жарках, Ивановская обл.

Потом возникло еще одно послушание: меня посылали в Россию покупать здесь церковную утварь, облачения и прочее. В переводе на доллары здесь все это было очень дешево. Даже учитывая стоимость путешествия, было выгодно приехать сюда и закупать для церковных лавок иконы, крестики, утварь. В России я встретилась с людьми, с которыми познакомилась в свое время в Печорах. Один из них был монахом Сретенского монастыря. Через него меня попросили перевести книгу – письма отца Иоанна (Крестьянкина): ее наш женский скит издал в Америке. Потом еще попросили переводить. Постепенно я стала больше бывать в России, чем в Америке, и тогда мне уже предложили работать на англоязычном православном сайте. Я попросила благословения у своего епископа и у начальства. Сказали: «Хорошо, поезжайте». И вот с тех пор я здесь.

Отец Георгий: И теперь отвечаете за английскую версию сайта «Православие.Ru»?

Монахиня Корнилия: Да. Мы стараемся переводить в том числе и передачи «Мой путь к Богу». Они очень популярны у нас, ими многие интересуются. И вышло так, что один эмигрант, живущий в Канаде, попросил дать ему возможность переводить что-то для нашего сайта. Он сам, видимо, из Средней Азии, потому что имя его Талиб, в крещении Павел. Просим всех молиться за него. Вот он переводит эти передачи. И удачно переводит. Очень хорошо у него получается.

Мы хотим дать людям возможность больше читать на английском языке о православной вере. Интернет – явление очень важное. Человек в любой точке мира может, если у него есть интернет, зайти на наш сайт. А поскольку английский теперь настолько распространенный язык, что уже стал, как некогда греческий в древнем мире, языком общения для всех, то наш сайт могут читать очень многие люди.

Отец Георгий: Не только в Америке, но и в других странах.

Монахиня Корнилия: Да. Например, в Индии очень много англоговорящих людей. И мы даже ставим на сайте материалы от православных индийцев. И от пакистанцев тоже.

Отец Георгий: На ваш взгляд, стало ли Православие лучше известно в Америке? Изменилась ли ситуация, или же оно еще для многих не открыто?   

Иеромонах Павел (Щербачёв), директор Библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон и монахиня Корнилия (Риc) в Сретенском монастыре. 2012 г. Фото: А.Поспелов / Православие.Ru

    

Монахиня Корнилия: Думаю, для многих еще не открыто, но всё же барьер потихоньку разрушается, потому что целые группы стали в США обращаться в Православие. Есть огромная группа евангелистов, которые приняли Православие.

Нередко обращаются целыми приходами, если какой-то пастор, истинно ищущий Христа, находит Его в православной вере. Так что уже очень много американцев стали православными, не имея ни греческих, ни восточных, ни славянских корней. Когда-то Православие в Америке было чисто этническим явлением, распространенным среди эмигрантов из православных народов, а сейчас ситуация изменилась. Но это не значит, что этнический фактор не имеет места и не важен для американцев. Если человек – носитель Православия, то к нему присматриваются: как он живет, что делает? Если он вырос в Православии, если для него оно естественный образ жизни, а не какой-то придуманно-вымученный, то его пример очень важен. И тут огромна роль, по крайней мере для меня, Русской Зарубежной Церкви, поскольку в ней еще есть люди, которые воспитывались в традиционно православной среде, которые знали святых. Есть священники, у которых многие поколения предков были священниками, – и это тоже очень важно. Даже просто смотреть, как они живут. Конечно же, важна роль и православных греков, которых чрезвычайно много в Америке. Но они тут оказались по иной причине, они бежали от нищеты за лучшей жизнью. Поэтому они пережили период, когда не хотели отличаться от других американцев.

Отец Георгий: Наверное, поэтому сейчас значительное число американских греков не связывают себя с Православием?

Монахиня Корнилия: Им важно прежде всего, что они греки. А Православие для них – просто часть этнической идентичности. Но часто бывает, что греки, можно сказать, переживают момент обращения и становятся очень верующими людьми. И когда это происходит, то, конечно, это очень высокий пример, который всем нам помогает. Но это, к сожалению, касается далеко не всех, кто воспитывался в греческом Православии.

Есть греческие приходы, в которых половина прихожан – не греки. Например, в Далласе есть огромный греческий собор. Половина прихода – американцы. Причем техасцы. А это особые люди. Это пионеры, это ковбои… Это «Bible belt» – «Библейский пояс», как называют южные штаты, где очень много христиан и где христианство является важной частью жизни. Там, если человек не ходит хотя бы в какую-то церковь, на него уже смотрят немножко косо. Там очень верующие люди – по-своему верующие: баптисты, члены Епископальной церкви (это американский вариант англиканства). И когда в этих сообществах стали внедряться всевозможные новшества, такие как, например, женское священство, они отошли от своей деноминации и стали искать более традиционную. Очень многие нашли свое место в Православной Церкви.

Отец Георгий: Дай Бог, чтобы и другие люди, которые живут в неправославных странах, тоже могли найти свое место в ней. Спасибо большое, матушка, за ваш рассказ. Желаю помощи Божией в ваших трудах.

С монахиней Корнилией (Рис) беседовал священник Георгий Максимов