Представляем версию 170-го номера православного журнала "ФОМА" для электронных книг и программ чтения книг в форматах ePUB и FB2 на мобильных устройствах. 

Номер издан с сокращениями.

ВНИМАНИЕ! Полный выпуск этого номера доступен в приложении Журнал "ФОМА" в AppStore и GooglePlay, а также вы можете получить его оформив редакционную подписку на оригинальное бумажное издание.

ИД "ФОМА" 

2017 г.

(С)

ОГЛАВЛЕНИЕ

КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Владимир Легойда. Где был Бог, когда пылали костры инквизиции?

ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

Юлия Пересильд. Правила жизни полезных бактерий

ВОПРОС НОМЕРА: Воспитали несчастными

Александр Ткаченко. Я тебя породил — я тебя и люблю

Иерей Игорь Спартесный. ТравмОтеческий опыт

ВЕРА

Тихон Сысоев. Как [не] умирали святые

Патриарх Кирилл. Может ли смерть быть торжеством?

Игумен Дамаскин (Орловский). Священномученик Антоний (Панкеев)

ЛЮДИ

Дарья Баринова. Оставить в живых

Шишова Ольга. Чудо в электричке

КУЛЬТУРА

Алексей Варламов. Товарищ Пушкин

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

 КОЛОНКА ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА

Где был Бог, когда пылали костры инквизиции?

 ИНТЕРВЬЮ НОМЕРА

ВОПРОС НОМЕРА

Вопрос читателя

на e-mail: vopros@foma.ru

Я не доволен тем, как меня воспитали. Постоянные запреты, унижения, серьезные наказания в детстве. Для родителей главным было, лишь чтобы я казался хорошим и послушным в глазах окружающих, а иначе — «что подумают люди?!», «мне за тебя стыдно!». И поэтому у меня теперь высоченные требования к себе, с которыми я сам не всегда справляюсь, и не менее высокие требования к окружающим, о которых они порой даже не догадываются. Мне это очень мешает по жизни, но я ничего не могу с этим поделать. Другое следствие: я боюсь начинать что-то новое и серьезное — заводить новые знакомства, семью, искать другую работу, обретать какой-то статус в обществе, потому что боюсь что-то сделать не так, опозориться, быть посмешищем в случае неудачи. 

Я не получил никакого мужского воспитания со стороны отца (да и было ли вообще хоть какое-то воспитание?). Родители со мной общались мало, поэтому я никогда не считал, что с ними можно о чем-то советоваться, и все проблемы держал в себе. И кем я вырос? Слабохарактерной тряпкой, ни на что не способным, закомплексованным и никому не интересным. У меня нет целенаправленности, нет никаких серьезных желаний, нет понимания сути жизни. Все кажется бессмысленным, и это не дает мне развиваться.

Я уже несколько лет живу в другом городе, и мы с родителями почти не общаемся. Возможно, обижаться на родителей нельзя, есть заповедь об их почитании… Но как бы я ни пытался убедить себя в этом, чувство обиды и злобы на них сидит во мне. И я все равно считаю: то, что я теперь несчастен, это их «заслуга». Скажите пожалуйста, как мне с этим жить?

Сейчас у меня очень тяжелый период жизни, мне очень плохо... А обратиться к ним я не могу, ведь я понимаю, что это бесполезно. 

Андрей

Отвечает психолог, 

отец четверых детей Александр Ткаченко

4 тезиса для обиженных детей и их родителей

1. Принцип «родители всегда правы» на деле часто оказывается лишь оправданием нашей родительской несостоятельности.

Любая критика собственных родителей выглядит некрасиво. Давшие нам жизнь, недосыпавшие у нашей детской кроватки, кормившие нас с ложечки, учившие нас ходить и говорить — родители всегда находятся вне зоны наших критических оценок. Папа и мама — святое. Не говорить даже, а лишь думать о них можно либо хорошо, либо никак. Этот внутренний моральный запрет лежит в основании человеческого общества. Он встроен в структуру личности каждого человека на самых разных уровнях — биологическом, социальном, культурном, религиозном. И там, где он нарушается, тут же возникает ситуация трагедии, катастрофы, даже если критика трижды обоснована. Гамлет, принимающий решение обличить свою мать, неизбежно оказывается перед вопросом — быть ему или не быть. 

Точно так же любой из нас ощущает катастрофичность обвинений в адрес своих родителей. Поэтому такие обвинения и обиды подавляются еще на уровне мыслей, а если и прорываются наружу, то воспринимаются самим же человеком как нечто преступное, недолжное и стыдное. 

Но подавленные обиды никуда не исчезают, увы. Оставаясь невыговоренными на протяжении десятилетий, они потихоньку разъедают жизнь человека изнутри, отравляют его существование, даже будучи вытесненными в бессознательную область. И если бы это было проблемой лишь откровенно асоциальных семей, где детям порой приходится пережить от самых близких людей такое, о чем и говорить страшно...

На самом деле, подобные обиды, словно снежный ком, наматываются с раннего детства у очень и очень многих, выросших в условиях внешне вполне благополучных. Чтобы в этом убедиться, совсем не обязательно, подобно Гамлету, обвинять родителей в различных грехах. Достаточно лишь посмотреть под критическим углом зрения на собственное родительство. 

Так ли уж безупречны мы сами в отношении к своим детям? Не случалось ли нам причинить им боль несправедливостью, жестокосердием или обычным равнодушием? 

Отношение падшего человека к своему потомству Господь определил в довольно жестких словах: …вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим (Мф 7:11). И ведь действительно умеем, да. Камень вместо хлеба не дадим, змею вместо рыбы не подсунем. Но всегда ли у нас получается применить это важное умение на практике? Не прорывается ли сквозь него то тут, то там наше зло и лукавство? И, наконец, многие ли из нас способны с чистой совестью утверждать, что им вот так уж совсем-совсем не за что попросить прощения у собственного ребенка?

К сожалению, мы способны обижать своих детей точно так же, как способны обидеть любого другого человека. С той лишь разницей, что отношения с чужими людьми так или иначе приходится улаживать — просить прощения, обещать больше так не делать, объяснять, что у тебя не было злого умысла, что ты просто сорвался, мол, нервы и все такое. Вариантов примирения может быть великое множество, как и вариантов обид. 

Но вот перед собственными детьми извиниться за нанесенную обиду способен далеко не каждый. Это ведь вообще нелегкое дело — признать себя виноватым. Изворотливый ум все время пытается найти какую-нибудь хитрую лазейку, позволяющую оправдаться. А в ситуации с обиженным тобою же собственным ребенком таких лазеек — просто море разливанное. Тут любое лыко идет в строку — и педагогика (ну непедагогично же признавать, что родитель может быть неправ), и возрастная психология (ребенок же еще маленький, он многого не понимает, а противоречивое поведение родителя может нарушить его формирующееся представление о мире), и уже существующий опыт подобных ситуаций (ну и что — не в первый же раз, и ничего, не умер, переживет и сейчас). Хотя, наверное, чаще всего родители не задумываются о таких вещах вовсе. Просто усвоенный еще в детстве запрет на критику старших с появлением у человека собственных детей вдруг волшебным образом переворачивается, подобно песочным часам. И теперь уже любое собственное действие в отношении сына или дочери воспринимается человеком как безусловная истина, не подлежащая какому-либо сомнению. Так из поколения в поколение транслируется принцип «родители всегда правы». За которым потом долгие годы могут скрываться невыплаканные детские слезы, невысказанные слова возмущения и целый букет отрицательных эмоций, не получивших своего выхода в поведении маленького, а затем и взрослого человека. 

2. Заповедь о почитании родителей — не слепое требование закона. она предполагает совершенно определенную ответственность и самих родителей за правильное воспитание детей.

Для верующих родителей одной из таких лазеек для самооправдания может стать еще и заповедь о почитании отца и матери. Зачастую она странным образом воспринимается как некая универсальная индульгенция, позволяющая «списать» себе любой грех в том случае, если он совершен по отношению к собственному ребенку. Написано в Библии «почитай отца своего», значит — почитай, чего бы я ни делал, каким бы ни был. И попробуй только вякнуть что-нибудь против.

Действительно, нарушителей этой заповеди Закон Моисеев предписывает побивать камнями: Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти (Исх 21:17). Но сама заповедь о почитании родителей носит не просто родовой или бытовой характер. Дело в том, что народ Израиля представлял собой прежде всего религиозное сообщество. А отец и мать в этом сообществе были для человека самыми первыми учителями Закона. Они первыми рассказывали ему о Боге, о том, как праведно жить перед Ним на земле, учили различать добро и зло. Тот, кто не почитал родителей-учителей, не почитал и сам Закон. Отвергающие же Закон — отвергали и Бога. Такова внутренняя логика этой заповеди, в которой безусловно предполагалось, что отец и мать будут словом, делом и собственным примером наставлять своих детей в праведной жизни. Если же родители не выполняли этого условия, они подвергались такому же осуждению, как и их нерадивые дети. Самый наглядный пример этому — история судьи и перво­священника Илия. 

Его сыновья, священники Офни и Финеес, бесчинствовали на глазах у всего народа. Они требовали с верующих слишком больших приношений и развратничали с женщинами, собиравшимися у скинии. Когда люди, приносившие жертву, варили мясо, они приходили и отнимали у них лучшие куски. И тогда Бог через пророка Самуила сказал об Илие так: ...Вот, Я сделаю дело в Израиле, о котором кто услышит, у того зазвенит в обоих ушах; в тот день Я исполню над Илием все то, что Я говорил о доме его; Я начну и окончу; Я объявил ему, что Я накажу дом его на веки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их 

(1 Цар 3:11–13). 

В Новом Завете этот принцип взаимных обязанностей между детьми и родителями был проговорен уже открыто, не оставляя места для разночтений: Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле. И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем (Еф 6:1–4).

Отцы способны раздражать своих детей, способны обижать их и даже доводить до уныния, как пишет об этом апостол Павел уже в другом своем послании: ...отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали (Кол 3:21). Поэтому если уж и апеллировать к Священному Писанию в этом больном для многих вопросе, то делать это следует и с учетом возможных прегрешений родителей перед собственными сыновьями и дочерьми. А уж какими бывают эти прегрешения — каждый из родителей, наверное, и сам знает куда лучше любого стороннего наблюдателя. Святитель Феофан Затворник в своем толковании на это место Библии перечислил наиболее общие примеры подобного рода:

 «…Не раздражайте детей ваших. Образом своего на них действования не доводите их до того, чтоб они могли возыметь на вас неудовольствие, серчание, досаду, гнев. Гнев вообще грешен; гнев на родителей еще грешнее. Не вводите их в этот грех. Это бывает от излишней строгости, от неразборчивой взыскательности и каких-либо несправедливостей, — от чего всего детям иногда бывает теснее рабов».

Заповедь о почитании родителей, как и любая Божья заповедь, — великое благо для людей. И к психологическим травмам принцип «родители всегда правы» приводит вовсе не потому, что он устарел или вообще ошибочен. Нет, не ошибочен и не устарел. Но, как и тысячи лет назад, он может нарушаться не только детьми, но и родителями. Которые правы лишь тогда, когда сами поступают по правде Божьей. 

3. Пытаться просто смириться с обидой на родителей, отгонять мысли о ней — дело бесполезное.

Большое, как известно, лучше видится на расстоянии. И корни своих психологических проблем, тянущиеся из детства, человек тоже с годами начинает видеть все более отчетливо. Но как же быть со всем этим, увиденным, осмысленным, понятым? Допустим, человек повзрослел, научился видеть причинно-следственные связи, ранее ему непонятные, и осознал, что давняя родительская несправедливость в сочетании с излишней строгостью и неразборчивой взыскательностью изломали ему всю жизнь. Что дальше? 

А дальше это осознание причин своих психологических «вывихов» вступает в жесткий клинч с давно усвоенным запретом на критику родителей. Внутри сознания человека происходит нечто вроде короткого замыкания, когда огромное количество энергии тратится не на решение проблемы, а на бесплодную внутренню борьбу двух взаимоисключающих установок. Стремясь найти выход из этого тупика, человек интуитивно выстраивает для себя некие схемы, в которых эти сжигающие друг друга представления о собственных родителях были бы разведены по разным углам. Вот несколько наиболее распространенных вариантов таких интеллектуальных «таблеток от обиды»: 

 — Отделить прошлое от настоящего. Да, много лет назад родители наделали много ошибок, и я вправе обижаться на «тех» родителей. Но сегодня передо мной уже пожилые люди, нуждающиеся в моей любви и заботе. Поэтому я должен развести свое отношение к тем нехорошим воспитателям из прошлого и к этим — требующим уже моей опеки — людям из настоящего. 

— Ждать что со временем все это рассосется. Чем дальше по возрасту я буду от того маленького забитого ребенка, тем меньше будут и мои обиды. Нужно просто самому окончательно повзрослеть — и гнев на родителей исчезнет сам по себе. 

— Наконец, просто не придавать значения своим обидам. Надо совершенствоваться и работать над собой, а не быть нюней. Во всех своих проблемах виноваты только мы сами. Научись сам отвечать за себя, а не списывать причины своих бед на других — и проблемы уйдут.

Возможны и другие формулы, с помощью которых человек пытается решить эту неразрешимую задачу — примирить свою обиду на родителей с недопустимостью такой обиды. Но все они способны лишь на время уменьшить остроту переживаний, не снимая самой проблемы. Причина такой неэффективности — в том, что подобные способы предполагают проработку обиды лишь на уровне ума. В то время как обида вовсе не является интеллектуальным построением. Она скорее — негативное эмоциональное состояние, сопровождающееся гневом на обидчика и жалостью к себе. А лечить эмоциональную проблему размышлениями о ней — это примерно то же самое, что пытаться утолить голод, вспоминая в деталях рецепты из кулинарной книги. 

Детские эмоциональные травмы страшны тем, что не просто искажают структуру личности человека. В силу возраста они по сути формируют эту личность. И сколько бы лет потом ни прошло, какими бы словами мы ни успокаивали себя, последствия этих травм никуда не исчезнут — точно так же, как без хирургического вмешательства не выпрямится неправильно сросшаяся нога, сломаннная в детстве. 

4. Первый шаг в преодолении обиды — перестать обманывать себя и увидеть, что гнев на родителей в тебе действительно есть.

Так все же как быть с обидой на родителей и с теми травмами, из-за которых обида возникла? Тут, что называется, две новости: плохая и хорошая. Плохая — в том, что проблема эта весьма распространенная и сталкивается с ней великое множество людей в разных странах. Хорошая — в том, что как раз в силу массовости проблемы психологи научились эффективно помогать людям в ее решении. Поэтому самым правильным решением будет обратиться к хорошему специалисту. 

В целом же объяснить механизм распутывания этого замысловатого узла можно следующим образом. Чтобы простить кому-либо обиду, необходимо: 

а) прочувствовать ее, пережить, испытать все ее проявления именно на эмоциональном уровне;

б) признать, что обидел вас именно тот человек, которого вы желаете простить.

Но в случае с родителями два этих необходимых условия прощения не могут быть соблюдены. Срабатывает тот самый внутренний запрет на критику — «родители всегда правы». В результате негативные эмоции, сопровождающие обиду, подавляются, не получая выхода наружу. И продолжают десятилетиями тихо тлеть в глубине души, отравляя всю жизнь человека своими ядовитыми испарениями. К сожалению, это вовсе не красивая фигура речи. Обида (даже не осознаваемая до конца) сопровождается интенсивными телесными ощущениями — тяжестью и ноющей болью в области груди, «комком» в горле, затрудняющим процесс глотания, спазмами верхних дыхательных путей.

Так проявляют себя мышечные зажимы, возникающие в результате непережитой эмоции. Вместо того чтобы проораться, проплакаться как следует, потопать ногами по полу, возмущенно помахать руками, человек волевым усилием подавляет в себе все эти естественные выражения гнева на обидчика и жалости к себе. И тем самым перенаправляет возникшее напряжение на внутренние органы — сосуды, пищевод, бронхи. Куда именно «прилетит» такой подавленный импульс, предсказать невозможно. Этот процесс уже никак не контролируется человеком и может привести к серьезным заболеваниям. Например, астму в психосоматике так и называют — «невыплаканные слезы», потому что возникает она в ряде случаев как устойчивый навык к подавлению естественного механизма рыданий — всхлипывания. 

Итак, обида не пережита, а лишь загнана вглубь души и тела. Но в этом случае и признать родителей обидчиками не выйдет. Ведь обиды как бы не было: на родителей же нельзя обижаться. А значит, увы, и прощать тоже некого. 

Выйти из этого заколдованного круга можно лишь одним способом — дать всем сдерживаемым эмоциям раскрыться, пережив их не только психологически, но и телесно. И уже после этого, в полной мере прочувствовав и осознав свою обиду, простить обидчиков. Казалось бы, все просто. Но… 

Тут мы по-прежнему сталкиваемся с этической проблемой: на родителей нельзя повышать голос, нельзя стучать перед ними кулаком по столу, нельзя даже просто выговорить им свои претензии так, как мы сделали бы это с любым другим человеком. 

Вот для этого и необходим специалист-психолог. Владея определенными методиками, он может помочь человеку вывести из подполья свои давние обиды без хамского топанья ногами на перепуганных маму и папу. Это потребует определенных усилий, но результат того стоит. Ведь, как это ни парадоксально звучит, простить можно лишь того, на кого ты по-настоящему обиделся. 

Ну а для начала можно попробовать одну простую но эффективную технику, не требующую участия специалиста. Называется она «Письмо обидчику». 

Напишите своим родителям письмо, в котором было бы высказанно все, что вы не можете сказать им в лицо. Напишите, что очень любите их, но у вас никак не получается простить им… — и далее излейте на бумаге всю свою боль, все обиды и претензии. Здесь очень важно в деталях описать именно свои негативные чувства — гнев, разочарование, желание мести, страх, ненависть. Чем полнее будет такое описание, тем лучше. Законченным письмо можно считать лишь тогда, когда появится ощущение, что высказанно абсолютно всё. Спустя некоторое время напишите еще одно письмо — теперь уже от лица своих родителей. Это будет их ответ вам. Попробуйте поставить себя на их место и представить, что вы сами ответили бы на такое откровение со стороны собственного ребенка. После чего оба письма нужно… выбросить в мусорную корзину, а еще лучше — сжечь, чтобы никто, кроме вас, не смог их прочитать. 

Этот способ выглядит наивным, но он позволяет хотя бы отчасти пережить и увидеть те чувства, которые человек много лет скрывал даже от себя самого. Да, гнев на родителей — грех. Но, чтобы покаяться в этом грехе и избавиться от него, необходимо как минимум перестать обманывать себя и увидеть, что этот гнев в тебе действительно есть. 

Ну, а что делать с обнаруженным грехом дальше, любой верующий человек, наверное, и сам знает. Искренняя молитва к Господу об избавлении от гнева на собственных родителей, покаяние в этом грехе на исповеди, причастие Святых Христовых Тайн способны сотворить настоящее чудо. Главное, чтобы покаяние это было настоящим, а не придуманным, чтобы шло оно не только от ума, но и от сердца. 

Вместо заключения

Праведный Иов не стеснялся возмущаться даже в ответ на действия Бога, которые считал несправедливыми: …Бог ниспроверг меня и обложил меня Своею сетью. Вот, я кричу: обида! и никто не слушает; вопию, и нет суда (Иов 19:6–7). У наших детей нет возможности ответить подобным образом на нашу к ним несправедливость. Они связаны заповедью о почитании отца и матери. Все обиды, причиненные нами, они вынуждены будут годами носить в себе, покрывая их любовью и послушанием. И чтобы не вгонять их в уныние, чтобы не вводить во грех гнева на родителей, мы должны всегда помнить об этой их беззащитности перед нами. И стараться жить так, чтобы заповедь о почитании отца и матери стала для них радостным откровением любви Божьей ко всему творению, как об этом пишет святитель Николай Сербский:

«Почитай отца твоего и матерь твою, потому что твой путь от рождения и до сего дня обеспечен усилиями родителей и их страданиями. Они тебя принимали и тогда, когда все друзья отворачивались от тебя, немощного и нечистого. Они тебя примут, когда все отвергнут. И когда все будут бросать в тебя камни, мать твоя бросит полевые цветы. Отец принимает тебя, хотя знает все недостатки твои. А друзья же твои тебя отвергнут, даже если им известны только добродетели твои. Знай, что нежность, с которой принимают тебя твои родители, принадлежит Господу, принимающему Свое творение как детей Своих». 

Отвечает иерей Игорь Спартесный, 

клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках, г. Москва

ТравмОтеческий опыт

«Пусть папа виноват, что ты тряпка. Что дальше?»

— Отец Игорь, сразу скажу, что письмо Андрея — не единственное письмо на эту тему. Очень и очень многие люди пишут в «Фому» о том, что все их комплексы — от недостатка или, наоборот, переизбытка внимания со стороны родителей, от того, что их постоянно сравнивали с сестрой, братом, сыном друзей, навязывали свои интересы, все решали за ребенка, и прочее, прочее. То есть это далеко не частный случай…

— Не частный, и ко мне тоже нередко приходят с подобными проблемами. Безусловно, большинство родителей сегодня совершают немало ошибок в воспитании детей. И тем не менее, если человек считает, что все его беды от родителей, от бабушек, от младшей сестры, — он сильно заблуждается. 

Скорее всего, его проблема в самой обыкновенной гордыне. У нее есть одно лицо: «Я король, и будьте добры соответственно ко мне относиться», а есть и другое: «Чтобы про меня плохо не подумали, я лучше буду сидеть тихонечко в уголке, буду переживать и плакать, но зато буду спокоен, что никто меня не опозорит и не осмеёт», как, судя по всему, думает автор письма в редакцию. Есть люди, которым гораздо удобнее зацепиться за какую-то ниточку вместо того, чтобы идти вперед; кричать «жалейте меня все!» вместо того, чтобы решать свою проблему. И не важно, кто именно виноват в его нестроениях, человеку гордому всегда есть на кого или на что переложить ответственность. 

— Вы сказали, что современные родители совершают много ошибок в воспитании детей. Какие ошибки Вас, как священника и как отца, тревожат больше всего? А какие, может быть, совершаете или совершали Вы сами?

— Родительских ошибок сегодня очень много. Часто отцы почти или совсем не участвуют в жизни ребенка. С самого начала: «Пап, почитай мне сказку». — «А я уже лег спать. Иди к маме, пусть она почитает». Но какой бы ты ни пришел с работы раздраженный, расстроенный, уставший — дома ты должен переключаться на другую волну. То, что ты сейчас закладываешь в своего ребенка, тебе потом и вернется, ты должен всегда об этом помнить. Поэтому убери, пожалуйста, подальше все свои нестроения и будь в семье тем, кем ты и должен быть. Если надо с ребенком погулять, значит, иди гулять, независимо от своей усталости. Ты должен участвовать в воспитании ребенка, потому что ты папа. И мама тоже должна это помнить. 

Многие семейные пары сегодня игнорируют тот факт, что семья — это не просто совместная жизнь, но и совместные дела и решения. Именно совместные. А когда жена начинает решать что-то самостоятельно, не посоветовавшись, — «ну откуда он знает, как лучше!», «я быстрее решу все вопросы сама, моя мама всегда так делала» — она постепенно взваливает на свои плечи все больший и больший груз, ее активность разрастается до огромных масштабов, а мужчина как бы автоматически переходит в пассивное состояние. Он начинает перекладывать ответственность на жену, ему легче сказать «я же тебе говорил!» в случае какой-то неудачи, чем брать и делать самому. И итогом 20-летней совместной жизни вполне может стать то, что муж лежит на диване с пивом и смотрит футбол, а жена занимается уже взрослыми детьми, работает на двух работах, тянет хозяйство и вечно упрекает своего непутевого мужа. 

В моей семье тоже все было непросто… Мой отец создавал комфорт для себя. А вот когда в семье появился Христос, тогда началась совсем другая жизнь, потому что каждый стал жертвовать собой ради другого. Конечно, это произошло не в один миг, нужна была долгая работа каждого из нас над собой. А до этого каждый пытался, можно сказать, заставить другого работать на себя. Отсюда и скандалы, и ссоры, ведь другой человек тоже хочет свободы для себя.

«Сходи в садик, сама там поговори» — тоже типичная мужская фраза. Я помню себя точно таким же. Но в какой-то момент я понял, что, если и дальше буду сваливать семейные обязанности на жену, я никогда не удержу статус мужчины. И однажды я сказал, что схожу сам. Поначалу супруга была просто поражена, потому что я вдруг освободил ее от какой-то проблемы: пошел договориться в садик, посетил родительское собрание в школе, где я был единственным мужчиной и в глазах всех женщин выглядел героем. Потом я начал брать телефон, когда звонили из каких-то организаций. Я стал решать семейные проблемы сам: где-то неумело, где-то хитрил и спрашивал жену, как бы она поступила, бывало, советовался со старшими товарищами — но я принимал удары на себя. И в глазах жены я возвысился очень сильно. Прошлым летом моя жена умерла, но я благодарю Бога за то, что в своей семейной жизни она ощущала присутствие и поддержку мужчины. 

Другое дело, что я просто не знаю людей, которые могли бы без Бога так воспитывать себя по отношению к своей семье. Потому что осознание, что в Боге по-другому жить невозможно, будет твоей постоянной движущей силой. Тогда ты будешь и жену свою охранять и помогать ей, и детям посвящать всего себя. 

И сколько я знаю семей, у которых уже не получается исправиться: жены не могут уступить мужьям, мужья не могут слезть с дивана, — настолько глубоко их уклад жизни пустил корни! Пассивный мужчина, который не стремится вылезти из своего панциря, который не работает над собой — чему он может научить ребенка и как будет его воспитывать? Скорее всего, все воспитание выльется в сплошные «нельзя» без объяснения почему: нельзя баловаться, нельзя ругаться, нельзя пить, нельзя курить. Больше всего меня поражает, когда курящие родители ругают курящих детей. Дети воспитываются не словами, а примером: не хочешь, чтобы ребенок курил, не кури сам. Когда ребенок спрашивает: «Папа, а ты тогда почему так делаешь?», а ему отвечают: «Так, вырастешь, поймешь», — как в такой ситуации говорить об отцовском авторитете? Ты не можешь требовать от ребенка хорошего отношения к родителям, если ты сам не хочешь и не умеешь общаться с собственной мамой, потому что у него не будет этого примера перед глазами. Получается замкнутый круг. И, к сожалению, это тот порочный круг, который дети могут «передать» уже своим детям. Да, они помнят, как росли, но опять же не лишают себя комфорта, не трудятся над собой, и потом тоже начинают обижаться.

В Боге все по-другому: у верующего человека нет возможности так воспитывать ребенка. И если он говорит, что этого делать нельзя, то и сам так не делает, иначе уподобится человеку неверующему.

— Те родительские ошибки, которые Вы сейчас озвучили, могут оставить в душе человека, пусть уже и давно взрослого, незажившую рану. Что делать тому, в ком сидит чувство обиды на родителей? 

— Нужно понимать, что, наверное, в том, что у вас «не такой» характер, много комплексов и недостатков, есть немалая родительская заслуга — но нужно идти дальше. Родители — такие же люди, как и мы, они могут передавать только тот опыт, который приобрели сами. Возможно, тот же самый опыт воспитания, который некогда их самих загонял в тупики. Но, даже совершая ошибки, они все равно руководствуются любовью, хотят, чтобы мы были хорошими людьми, здоровыми, счастливыми. Если у них что-то не получилось, надо понимать, что они ни в коем случае не хотели бы, чтобы мы на них потом за это обижались. 

Хорошо, пусть папа виноват в том, что ты тряпка. Что дальше? Если в твоей душе есть дурные качества, зачем в этом кого-то винить? Надо просто избавляться от них. Совершенно не важно, родители тебе это привили, одноклассники, или ты сам это приобрел. 

Я не знаю, насколько автор письма в редакцию верующий человек, исповедуется и причащается ли он. Наверное, он только на пути к этому. Потому что, когда ты живешь в Боге, у тебя появляется желание противиться всему, что является греховным. 

А если гордость не позволяет пойти на примирение с родителями, тогда это и не христианство вообще. Что мы хотим от Бога? Чтобы сказал волшебное слово, которое нам поможет? В любой сфере деятельности, если хочешь достичь результата, нужно работать. И в духовном плане то же самое. И трудиться тут приходится не один год. Поэтому другого способа, кроме как взять и начать что-то делать, нет: под лежачий камень вода не течет.

— И наверное, надо бить во все колокола, если сложилась такая ситуация, что ты не видишь смысла жизни? 

— Для начала надо приходить и разговаривать с родителями. 

«Молодые люди сегодня видят в священнике не только пастыря, но и отца» 

— Бывает ли так, что Ваши прихожане или духовные дети начинают видеть в Вас не только духовного отца, но и человека, который способен восполнить то, что в свое время не дали собственные родители? 

— Такова особенность нашего времени, что многие из сегодняшней молодежи в священнике начинают видеть отца. Священник неизбежно начинает участвовать в  жизни человека, который приходит в Церковь: уже на исповеди он проявляет внимание, заботу, показывает свое искреннее неравнодушие к тому, что происходит в жизни молодого человека. А кроме того, начинают обсуждаться не только важные моменты, касающиеся его души, но и разные жизненные события: допустим, поиск невесты или жениха. А с родным отцом они, возможно, никогда такие вопросы не решали! Отцу, по всей видимости, было некогда… 

А когда отношения священника с молодыми людьми еще и выходят за рамки исповеди и личных бесед, когда организуются какие-то совместные проекты и социальные программы, когда они вместе шутят и смеются, когда у них возникают дружеские отношения — тогда этой дружбой восполняются те пробелы, которые в свое время должны были заполнить родители. И ребята за это цепляются: для них эти совместные мероприятия становятся сильной душевной потребностью. А так как душа ребят, по всей видимости, не заполнена родительской любовью, они неизбежно начинают относиться к священнику во многом как к отцу.

 

— А как на это реагируют родители? 

— Самое удивительное, что некоторые начинают обижаться. У меня даже были случаи, когда родители приходили и ставили мне в упрек то, что их дочка начинает воспринимать меня серьезнее, чем их. 

Человек начинает ходить в храм, и спустя какое-то время наступает момент, когда он своей жизнью свидетельствует о Христе: он не спорит, не раздражается, он уступает, он любит, в своей семье он становится послушным, любящим и до конца отдающим себя человеком. Он был одним человеком, и вдруг перемена: он радостный, у него больше нет уныния и тех «загонов», как сегодня говорят, что были раньше. И когда родители вдруг понимают, что это не их заслуга, что их ребенок ходит в храм, что там у него есть знакомый священник, который во многом для него является примером, — они приходят и говорят: «Батюшка, верните нам нашу дочь». А я говорю: «Вы знаете, я не держу. Но почему-то ваша дочь рвется в храм больше, чем домой. Возьмите сами, сделайте так же! Поучаствуйте в ее жизни: что-то спросите, куда-то сходите, проведите вместе время. Но у вас вряд ли так получится, потому что у вас разные ценности». 

Дальше я спрашиваю, что именно их не устраивает в дочке. Она что, кричит, гневается, ругается, не слушается, может быть, дерзит, не помогает? Родители говорят, что их все устраивает: дочка и послушна стала, и за собой больше следит. Упрек один: она в церковь ходит чаще, чем домой. Она молитвы начала читать. Тогда я говорю: знаете, а без этого она бы такой не стала. 

— Родители, наверное, считают, что дочка стала фанатичкой. 

— Да-да. Хотя объясняешь им, что, если человек не станет фанатом своего дела, он никогда не станет профессионалом. И в вере это естественный процесс. Их дочь просто искала всю свою жизнь дом — и наконец нашла. И, конечно, она хочет как-то себя проявлять в этом доме, отдавать свою любовь. А в родительском доме, может быть, ей и нечего отдавать — там все просто живут на одной территории, а жизнь у каждого своя. 

Наверное, я пока так и не нашел золотой середины, как соблюсти баланс в отношениях с духовными чадами, как сделать так, чтобы родители с такими претензиями не приходили. Мне ребят безумно жалко: у них действительно есть сильная потребность в отцовском плече, им не хватило того, что давали им дома. Но все же Господь как-то устраивает. В моей пастырской практике есть и ситуации, когда родители приходят к Богу вслед за детьми. Хотя есть, конечно, и много околоцерковных родителей, которые считают себя верующими, но не понимают, что такое таинство, зачем нужны молитвы. Они раз в месяц приходят поставить свечку, что еще надо?.. 

 — Бывает ли, что молодой человек или девушка из вашего прихода начинают роптать на то, что родители их не понимают? Или бегут в храм, а собственную семью бросают? Вы учите их относиться к семье должным образом?

— Конечно, ведь семья есть семья, это то, что Богом нам дано, то, что мы должны любить и оберегать. Но самое обидное, что родители иногда начинают этим пользоваться, а порой даже и манипулировать. 

Я знаю одну молодую пару, которая не может пожениться из-за того, что родители девушки не дают на это благословения. Девочка смышленая, знает языки, предполагалось, что она продолжит семейный бизнес в Италии. А человек, в которого она влюблена, хочет быть священником. Если так произойдет, то дочь станет матушкой — и о семейном бизнесе тогда можно забыть. 

Три года молодые люди встречались, и родители смотрели на это сквозь пальцы: мол, поиграет-поиграет и оставит. А у них все серьезно. Мама с папой в ужасе, и, абсолютно игнорируя чувства дочери, они занимают принципиальную позицию. Понимая, что без их благословения свадьба не состоится (дочка ведь не хочет рвать отношения с родными мамой и папой), они устраивают настоящий террор. Свою 25-летню дочь они поставили в положение подростка, который должен за все отчитываться, во всем слушаться, приходить домой не позже определенного времени. Если она идет в храм, а не остается с семьей, то «какое тебе тогда благословение?» И это такой тяжелый период для девчонки... 

Мы молимся, но она понимает, что, видимо, зачем-то ей нужно через это пройти. И уже появляются плоды ее терпения, потому что она учится просто верить Богу, примиряться с ситуацией, на которую она не может повлиять.

— И, наверное, даже в такой странной ситуации учится любить родителей такими, какие есть? 

— А деваться некуда, приходится любить. Жаль только, что родители не понимают, как это рвет ей сердце! Она любит их, но их поведение для нее как предательство. Они ведь вроде бы должны помочь ей, понять ее. Представляю это состояние души, когда ты пытаешься любить еще сильнее, чем любишь, а повода тебе для этого не дают. И ты придумываешь, выискиваешь, тянешь за ниточки, чтобы только согласиться с тем, что они, родители, делают это из благих побуждений, из любви к тебе. И она пока еще держится. 

История, которую я сейчас рассказал — это частный случай. Но посмотрите: проблема общая. К сожалению, очень часто родителями движет только один вопрос: «Что сказать знакомым?» Что сказать знакомым, если наша принцесса-дочка хочет замуж не за бизнесмена, а за будущего священника? Что сказать знакомым, если мой сын должен был поступить в вуз, а поступил в ПТУ? И так далее. Они могут ставить своему ребенку лишь какие-то внешние задачи: ты должен учиться только на четверки и пятерки, ты должен поступить в университет, ты должен, должен, должен… А внутренним миром своего ребенка они заняться не умеют — и мы снова возвращаемся к ситуации читателя, приславшего вам письмо. 

Но повторюсь, людям, хранящим в сердце обиду на родителей, винящим их в своей нескладывающейся жизни, надо идти дальше. Надо бороться со своими недостатками вне зависимости от того, по какой причине они в вас есть. И конечно, надо менять свое отношение к родителям. Любовь в себе надо взращивать — и тогда претензии просто перестанут появляться, потому что любовь все покрывает. 

Беседовала Дарья Баринова

ВЕРА

Как [не] умирали святые

5 историй о победе над смертью

Когда смерть — приобретение

За несколько десятков лет они, каждый день готовые принять смерть, перевернули великую империю с ног на голову. Благодаря их проповеди по разным уголкам огромной цивилизации проросли первые христианские общины.

В начале 60-х годов апостолы Петр и Павел оказались в Риме. Это были времена императора Нерона (37–68). Однажды в столице случился пожар (некоторые современники говорили, что за случившейся катастрофой стоял сам император, поджегший город ради поэтического вдохновения). Нерон сразу же обвинил во всем христиан. Начались гонения. Павел тут же был арестован и отправлен в Мамертинскую тюрьму — дожидаться суда и смертного приговора.

В это же время римские христиане просили Петра скорее покинуть город, чтобы сохранить свою жизнь ради продолжения проповеди. Но апостол колебался. Он желал пострадать за Христа вместе с другими исповедниками, но в конце концов склонился на слезные мольбы верующих и ночью решил покинуть столицу. По преданию, когда святой уже выходил городским воротами, то увидел идущего навстречу Христа. Апостол в изумлении поклонился Ему и спросил: «Quo vadis, Domine?» (Куда ты идешь, Господи?). «Иду в Рим, чтобы снова распяться вместо тебя», — ответил Христос, после чего стал невидим. Большего Петру было не нужно. Без лишних раздумий он пошел обратно.

Апостол вскоре был схвачен. Его приговорили к распятию на кресте. Когда святого привели к месту казни, он просил воинов, чтобы они распяли его вниз головой. Петр считал себя недостойным смерти своего Учителя. Палачи исполнили его просьбу.

В это же время Павел, как римский гражданин, был приговорен к отсечению головы. В одном из древнейших апокрифов («Мученичество святого апостола Павла») рассказывается, что когда святого вели к месту казни, то навстречу ему вышла благочестивая христианка — Плавтилла. Павел попросил у нее платок. Он долго и со слезами молился, повернувшись на восток, затем завязал глаза платком и положил голову под меч.

«Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп 1:21) — писал апостол Павел. И приобретением в смерти для проповедников стала встреча со Христом. Но уже не по дороге в Дамаск или у городских ворот Рима.

Заключить со смертью пари

Он заключил пари с неверующим врачом о времени своей смерти, и так обратил его в христианство.

Святитель Василий Великий (330–379) с того момента, как стал епископом, не имел ни одного дня покоя. Труды административные — по Каппадокийской кафедре. Заботы проповедничес­кие — он защищал христианство от проникновения в него внешних, инородных учений, формируя костяк православного богословия. Участие в политической жизни Византийской империи — такова была специфика тогдашней эпохи: хорошо образованный епископ был включен в политическую жизнь своего региона. Используя свой безоговорочный авторитет, святитель Василий разрешал кризисные ситуации. При этом сам святой вел строгую аскетическую жизнь, постоянно совершал богослужения. Такая колоссальная нагрузка предопределила то, что уже к 40 годам жизни святитель писал о себе как о старике, который цепенеет от времени, телесной немощи и перенесенных страданий (см. письмо к сщмч. Евсевию Самосатскому. — Т. С.).

Приближаясь к смерти, епископ Василий успел рукоположить близких учеников, сказать прощальное слово пастве и … обратить в христианство врача-иудея, который лечил святого. Иосиф — так его звали — достиг такого совершенства во врачебной практике, что мог, наблюдая за движением крови в организме, определять с точностью до часа время смерти пациента.

Однажды Василий, беседуя с ним, попытался убедить его креститься. Врач оставался непреклонным. Когда же святитель почувствовал, что вот-вот должен умереть, он снова подозвал к себе лекаря и спросил, сколько ему осталось. Иосиф с уверенностью ответил, что смерть наступит до захода солнца. «А если я останусь жив до утра, до шестого часа, что ты скажешь?» — спросил святой. Тогда врач поклялся, что если так случится (что, по его мнению, невозможно), то он станет христианином.

Святитель Василий долго молился Богу. Он просил Его отсрочить свою смерть ради души этого талантливого врача.

Утром послали за Иосифом. Изумленный врач лично убедился в том, что тот, кто по всем признакам уже должен быть мертвым, жив. Тогда ослабленный болезнью епископ поднялся с постели (и это тоже было за гранью обыденного) и отправился в церковь, где крестил и причастил уверовавшего врача и всю его семью.

Здесь же, на месте своего служения, святитель Василий Великий через несколько часов скончался.

Бояться смерти?

Святая блаженная Матрона Московская (1881–1952) прожила трудную жизнь. За ее плечами остались революция, Гражданская война, политический террор, Великая Отечественная война. И тысячи людей, которые каждый день приходили к ней с болью и обидой, с просьбами о молитве и помощи. По всей России старицу почитали святой — настолько праведную жизнь она вела.

Известно, что Матрона за три дня до своей смерти уже знала о наступающем исходе. Она распорядилась, чтобы ее отпевали в церкви Ризоположения на Донской улице. Просила не приносить на похороны венки. Каждый день она исповедовалась и причащалась у приходящего к ней священника. Все шло своим чередом — мирно и спокойно. Но как был удивлен батюшка, когда в последний раз посетил святую. Она лежала на кровати и очень волновалась, правильно ли сложила руки. Священник в изумлении спросил праведницу: «Да неужели и Вы боитесь смерти?» «Боюсь», — просто ответила Матрона.

Был ли здесь тот смертный страх, который парализует человека на пороге вечности? Когда умирающий всеми силами пытается ухватиться за малейшую возможность жить, несмотря ни на что… Нет. Святая смирялась, тщательно готовилась перед встречей с Богом. Ее страх похож на страх человека, который долгие годы искал кого-то. И теперь, зная, что встреча вот-вот состоится, волнуется и боится оказаться к ней не до конца подготовленным.

4 мая, в день святых жен-мироносиц, при большом стечении народа святую блаженную Матрону похоронили на Даниловском кладбище.

Тихон Сысоев

Может ли смерть быть торжеством?

НОВОМУЧЕНИКИ

..Это было время, когда биография составлялась из дат арестов и приговоров. Когда, не успев отбыть один срок, люди сразу же приговаривались к следующему. Когда каждый следующий срок мог окончиться смертью…

1924 год — первый арест. Приговор: ссылка. 

1926 год —второй арест. Приговор: три года лагеря.

1929 год — новый приговор: еще три года ссылки.

1935 год — снова арест и суд. Приговор: 10 лет лишения свободы.

1938 год — приговорен к расстрелу.

***

Священномученик Антоний родился 1 января 1892 года в селе Садовом Херсонского уезда Херсонской губернии в семье священника Александра Панкеева и в крещении наречен был Василием. В 1912 году он окончил Одесскую духовную семинарию и поступил в Киевскую духовную академию. В 1915 году между Киевской и Петроградской академиями состоялся обмен студентами, и Василий Панкеев был переведен на III курс Петроградской духовной академии.

10 января 1915 года студенты III курса академии Василий Панкеев и Владимир Белобабченко были пострижены в иночество с наречением им имен Антония и Феодосия. После пострига ректор академии епископ Анастасий (Александров) обратился к ним с таким словом: «Узкий и скорбный путь предстоит для новой жизни. Жизнь инока есть непрестанный подвиг, постоянная борьба, крест и самопожертвование, старание победить всякие искушения, яже от плоти и от мира во умерщвление тела и обновление духа... Сами родом южане, взирая на житие и подвиги южнорусских подвижников, новых ваших заступников пред престолом Господним, святых Антония и Феодосия, угодников Печерских, следуйте им: они служили Церкви Божией; создатели русского иночества, они воспитали у нас ту крепость христианского духа, без которой наружное иночество легко является и легко исчезает. <...> Вы, пройдя высшую школу богословской науки, с верою и упованием взирая на грядущее, идите всюду и служите людям, уча и просвещая их и ведя ко спасению, — всех обнимая своей христианской любовью, старайтесь быть всем вся, чтобы спасти хотя бы некоторых, жаждущих милости Божией...»

Через неделю после пострига инок Антоний был рукоположен во иеродиакона. В феврале того же года по ходатайству члена Государственной Думы священника Александра Альбицкого, с благословения митрополита Петроградского и Ладожского Владимира (Богоявленского), иеродиакон Антоний отправился на фронт для совершения богослужений и удовлетворения духовных нужд раненых и больных воинов. Он служил вместе со священником Александром Альбицким в  оборудованных Всероссийским национальным союзом передовых санитарно-питательных отрядах, находившихся под покровительством государя.

24 мая 1915 года в храме Рождества Пресвятой Богородицы при Василеостровском городском начальном училище в Петрограде епископ Анастасий рукоположил иеродиакона Антония во иеромонаха. После рукоположения он вернулся на фронт и был назначен настоятелем одной из походных церквей Всероссийского национального союза. 26 января 1917 года за безупречное исполнение пастырских обязанностей во время боевых действий иеромонах Антоний был удостоен ордена святой Анны 3-й степени.

Из-за службы в действующей армии учебные занятия пришлось отложить, и учебный год оказался пропущен. Только в 1917 году иеромонах Антоний окончил Петроградскую духовную академию, был направлен в Одессу и вскоре возведен в сан игумена. В Одессе он преподавал в Духовной семинарии до ее закрытия властями в 1920 году.

В 1922 году возник инициированный советской властью обновленческий раскол. В июне 1923 года обновленческий митрополит Евдоким (Мещерский) вызвал игумена Антония к себе и сказал: «На следующий день будет твоя хиротония». Игумен Антоний растерялся, уступил неожиданному натиску «митрополита» Евдокима и был хиротонисан во епископа Херсонского, викария Одесской епархии, где другим викарием, но уже православной епархии, был один из его ближайших друзей, епископ Онуфрий (Гагалюк).

Разорвав отношения с обновленцами, игумен Антоний в 1924 году принес покаяние, и 27 августа 1924 года Патриарх Тихон с сонмом православных святителей хиротонисали его во епископа Мариупольского, викария Екатеринославской епархии. Викариатством он управлял всего несколько месяцев, а затем был арестован и сослан в Харьков, продолжая оттуда управлять Мариупольским викариатством.

В 1926 году епископ Антоний вновь был арестован и приговорен к трем годам заключения в Соловецкий концлагерь, а в 1929 году — к трем годам ссылки в Енисейск.

Вернувшись из ссылки в 1933 году, епископ Антоний обратился с просьбой о получении кафедры к Экзарху Украины митрополиту Константину (Дьякову), который благословил его обратиться относительно места служения к заместителю Патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому). После встречи в Москве с митрополитом Сергием епископ Антоний был назначен им на Белгородскую кафедру.

Это было время, когда закрывались и разграблялись один за другим православные храмы. Верующие Белгорода, опираясь на поддержку епископа, попытались опротестовать действия властей и подали жалобы во ВЦИК. В ответ они получили сообщение, что их делом займется НКВД: «Секретариат областной комиссии по вопросам культов сообщает, что дело Успенской церкви города Белгорода поручено НКВД (бывшее ОГПУ)... для расследования и принятия соответствующих мер».

25 февраля 1935 года епископ Антоний был арестован и заключен в курскую тюрьму. Лжесвидетелями против него выступили обновленцы и григорьевцы*. На допросах, начавшихся сразу же после ареста, владыка держался мужественно и на вопросы следователя о своей церковной позиции отвечал ясно и недвусмысленно. 

Следователь поинтересовался, с кем из православных епископов владыка встречался, когда жил в Харькове. Епископ Антоний ответил, что встречался с епископами Константином (Дьяковым), Борисом (Шипулиным), Онуфрием (Гагалюком), Стефаном (Андриашенко), Макарием (Кармазиным), Павлом (Кратировым) и Дамаскином (Цедриком). Все они служили в одной церкви и часто в дни церковных праздников собирались вместе у кого-нибудь в доме. Вопросы, ими обсуждавшиеся, были вопросами церковными.

На допросах владыка отказался признать себя виновным и подписаться под протоколами со лжесвидетельствами. Один из лжесвидетелей, некий Смирнов, запрещенный епископом Антонием в священнослужении за пьянство, попытался оговорить архиерея: «Установки мне... со стороны Панкеева, как правящего епископа, были даны следующие: вести агитацию среди населения... за отторжение Украины от СССР к Германии, вести антиколхозную агитацию и организовать кассу взаимопомощи и сбор средств для ссыльного духовенства».

— Что вы можете показать по существу показаний Смирнова? — спросил епископа следователь.

— Показания Смирнова отрицаю. Никаких указаний и установок вести контрреволюционную агитацию я не давал. Беседа моя со Смирновым носила исключительно религиозный характер.

1 августа 1935 года сотрудник НКВД объявил епископу Антонию, что следствие по его делу закончено. Владыка на это ответил, что показания против него ложные, он не считает себя ни в коей мере виновным. 10 сентяб­ря он направил заявление в Специальную Коллегию Курского областного суда, опровергая все выдвинутые против него обвинения и указывая на нарушения законов, допущенные следователями.

В заключение он написал: «Предъявленное мне обвинение отрицаю полностью. Оставляя за собою право делать на суде более подробные словесные пояснения, прошу Специальную Коллегию это мое заявление с краткими письменными пояснениями приобщить к моему делу и протоколу судебного разбирательства».

10 сентября 1935 года в половине двенадцатого утра открылось заседание Специальной Коллегии Курского областного суда. Суд не дал возможности обвиняемым говорить пространно, и подробно написанные объяснения владыки до некоторой степени заменили объяснения в суде. Во время судебного заседания епископ Антоний сказал: «В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. <...> Я принадлежу к церковному течению, возглавляемому митрополитом Сергием. <...> В Белгородской епархии нет ни одного священника, принадлежащего к группе иосифовцев**...»

11 сентября подсудимым был оглашен приговор: епископ Антоний был приговорен к десяти годам лишения свободы. Он был отправлен на Дальний Восток и заключен в лагерь, где находились архиепископ Курский Онуфрий (Гагалюк) и осужденные вместе с ним священники.

В марте 1938 года арестованные святители и духовенство были перевезены из лагеря в благовещенскую тюрьму, и началось новое следствие. Были допрошены многочисленные лжесвидетели, которые подписали предложенные следователем показания, в которых говорилось, что епископ Антоний и другие священнослужители, находясь в концлагере, вели контрреволюционную агитацию, что они «систематически ведут антисоветскую агитацию, направленную против мероприятий партии и советского правительства, против вождей партии и руководителей правительства». 17 марта 1938 года тройка УНКВД Дальневосточного края приговорила всех подследственных к расстрелу. Епископ Антоний (Панкеев) был расстрелян вместе с архиепископом Онуфрием (Гагалюком) 1 июня 1938 года и погребен в безвестной общей могиле. 

Игумен Дамаскин (Орловский),

ответственный секретарь Церковно-общественного совета 

при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, руководитель фонда «Память мучеников и исповедников Русской Православной Церкви», www.fond.ru

---

^{* Григорианский раскол — инициированный ОГПУ раскол в Русской Православной Церкви (конец 1925 — середина 1940-х гг.), названный по имени его организатора архиепископа Григория (Яцковского)}

^{** Иосифлянство — оппозиционное движение в Русской Православной Церкви, возникшее в конце 1927 года. Иосифовцы отвергали законность смещения с ленинградской кафедры митрополита Иосифа (Петровых) заместителем Патриаршего Местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским) и отказывались признавать последнего законным управляющим Русской Православной Церкви.}

ЛЮДИ

Оставить в живых

 

Рассказы психологов о женщинах, едва не сделавших аборт

По закону, чтобы получить направление на бесплатный аборт, нужно обязательно пройти предварительную беседу с психологом. Что видят, слышат и о чем сами говрят с пришедшими женщинами эти психологи? 

«Я хочу в отпуск, а не ребенка!» 

Елена Шабалина, 

психолог в центре защиты материнства «Покров», город Тюмень

Однажды ко мне пришла семейная пара, собиравшаяся прервать беременность по причине... отпуска. Они спланировали поездку за несколько месяцев, купили билет на самолет, забронировали отель — а тут вдруг такая «неприятность». Подсчитали, что когда придет время лететь в отпуск, уже будет виден животик, а это же неудобно!

Слава Богу, я смогла убедить этих людей, что не в отпуске смысл жизни, и что нельзя ради отдыха на курорте убивать своего ребеночка. В тот год в отпуск они не поехали, а вот через год отправились на море уже втроем, с малышом.

И с такой мотивацией (отпуска ради!) в моей практике я встречаюсь вовсе не впервые.

Или вот еще нередкая история — муж заставляет жену сделать аборт, потому что УЗИ показало: будет девочка, а он хотел мальчика.

Еще часто бывает, что беременных девушек приводят за руку мамы, настаивающие на аборте. И работать приходится уже не столько с самими девушками, сколько с их мамами. Однажды с такой вот мамой пришлось говорить до глубокой ночи, офис уже закрылся и нас выставил охранник. Зато удалось сохранить жизнь ее будущему внуку.

А однажды девушку привела на аборт свекровь, и когда мы с пациенткой поговорили, выяснилось, что она сама аборт делать не хочет. Когда она в слезах вышла из моего кабинета, свекровь крикнула на весь коридор: «Что она с тобой сделала?!» А малыш все-таки родился, всем на радость. И больше всех нянчится с ним та самая непримиримая свекровь!

По-моему, самая частая причина аборта — нежелание лишиться комфорта, и в этом нежелании проявляется всепобеждающий эгоизм. 

 Трудное материальное положение — это, конечно, серьезно, но вовсе не причина, чтобы лишить жизни своего ребенка или внука. Причем нередко бывает так, что женщины, у которых практически нет средств к существованию, нет поддержки, рожают вопреки всему. А аборты в основном делают женщины благополучные, у которых есть и мужья, и деньги! Статистика это подтверждает. 

Был случай, женщина пришла на предаборт­ную консультацию и обозначила причину аборта так: «Муж сказал, выбирай — или машина, или ребенок». Женщина выбрала машину… А есть и такие женщины, которые даже не говорят мужьям, что беременны — сразу идут на аборт. И мне кажется, скрывать от мужа то, что его род мог быть продолжен, идти на аборт втайне от мужа — это ошибка вдвойне судьбоносная…

Конечно, когда рождается ребенок, жизнь семьи меняется, приходится отказываться от каких-то планов, от каких-то развлечений. Но в глобальном смысле ситуация никогда не ухудшается. При четких жизненных установках проблемы обязательно разрешатся, учеба закончится, жилье, работа и средства к существованию обязательно найдутся. Когда побеждают жизнь и любовь, когда мать решает родить ребенка — все выигрывают и так или иначе становятся счастливыми. Как бы ни было трудно, жизнь удивительным образом выстраивается. Ни я, ни мои коллеги не знаем ни одного случая, чтобы женщина родила и пожалела об этом. 

А вот наоборот — сколько угодно. В моей практике была, например, такая история. Девушка красивая, высокая, стройная, как фотомодель, забеременела от своего молодого человека, а он велел идти на аборт, потому что ребенок ему на тот момент был не нужен. Она очень долго сомневалась, колебалась. Несколько раз приходила ко мне на консультацию, мучилась, не могла сделать выбор — видимо, интуиция ей подсказывала, что нельзя этого делать. Но однажды все-таки решилась, пошла к врачу и выпила ту страшную абортивную таблетку. Выходит из поликлиники, а ей навстречу молодой человек: «Ты знаешь, я подумал, давай все-таки родим!» А она уже все сделала, обратной дороги нет… 

Поведение парня ничто не оправдывает, но, видимо, сомнения и мучения девушки на него как-то подействовали. Наверное, в конце концов он все-таки поверил, задумался о своей ответственности и сделал шаг навстречу. Но опоздал.

Девушка эта на следующий день после аборта чуть не покончила с собой. С парнем она, конечно, рассталась и вскоре уехала из нашего города, потому что все здесь напоминало ей о том страшном решении... 

Страшно комфортно и... страшно обидно

Алла Лобанова, психолог, руководитель Краевого центра медико-психологической и социальной помощи беременным женщинам, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, город Барнаул

Недавно у меня была пациентка, ей сорок лет, мужу сорок семь, двое сыновей-подростков. И вот она беременеет. «Ну зачем мне это сейчас?» — говорит, объясняя свое решение об аборте. Мол, она уже в возрасте и как-то все это некстати.

Многие люди наивно думают, что прерывать беременность большинство женщин приходит в состоянии какой-то критической ситуации: крайней нищеты, полного отсутствия поддержки, из-за тяжелой болезни, в результате изнасилования. Обстоятельства, конечно, бывают разные. Серьезные болезни, к сожалению, действительно нередкое явление. Но вот со случаями, когда женщина пришла бы на аборт по причине изнасилования, больше чем за три года моей работы в Центре я ни разу не сталкивалась. 

Нет, чаще всего женщины или семейные пары приходят с похожим вопросом: «Ну зачем мне это сейчас?» — это слишком поздно или, наоборот, слишком рано, ну или просто не до того. «Нежелательная беременность» — самая частая причина абортов. Не ждали, не гадали, а тут на тебе. На втором месте — оправдание, что нет денег. Правда, для одних семей «нет денег» — это ситуация крайней нищеты, когда реально не на что хлеба купить, а для других «нет денег» — это невозможность заменить 5-й айфон 6-м айфоном. Но если усреднить, то в основном к нам приходят не нищие, к нам приходят те, у кого деньги есть, но просто не хочется выходить из привычной, как сегодня говорят, зоны комфорта. 

Пациентка, с которой я начала свой рассказ, была настроена, казалось бы, непробиваемо. «Мы с мужем решили», — сказала она. Но в процессе разговора непробиваемая стена дала трещину. 

Мы, психологи, всегда обращаем внимание на позу и жестикуляцию человека. Женщины, которые не хотят делать аборт, обычно сидят, обхватив себя руками — то есть как бы прикрывая живот — либо очень активно жестикулируют, то есть их тело каким-то образом всегда выдает их волнение. Есть такие, которым, увы, вообще все равно: «Ой, да мне эти дети, да зачем они мне нужны!» А есть те, кто вроде бы и намерен прервать беременность, но на самом деле это их желание нестойкое, внутри у них есть тяга к материнству. 

В этой женщине я такую тягу увидела. Она говорила, что не хочет ребенка, а сама все это время закрывала живот руками и постоянно пыталась куда-то отвернуться. И я попыталась за это ухватиться: «А почему вы решили, что вам в сорок лет уже не нужно тепла детских рук, не нужно, чтобы вас в третий раз назвали мамой?» И в конце концов она сказала: «Вы знаете, я-то вообще ребенка хочу. Муж не хочет». Я говорю: ведите мужа. 

Муж — начальник, очень из себя важный, говорил мне, что мы тут ерундой занимаемся. И тогда я ему говорю: «Да? Ерундой? То есть сами вы знаете, что такое аборт? Знаете, как ребенок развивается внутри женщины? Вы, наверное, считаете, что там сгусток крови, сгусток клеток. А вы знаете, что на 21-й день у ребенка уже бьется сердце, уже есть своя кровеносная система, что на 28-й день на экране УЗИ уже видны маленькие ручки, которыми он потом будет вас обнимать, что на восьмой неделе у ребеночка уже видны черты лица, и он уже различает, вкусно или невкусно мама покушала?»…

Мужчина после этих слов просто поменялся в лице. Ребенка они оставили, и его жена вот-вот должна родить. 

А вот другая типичная история. Моей пациенткой была одна женщина, очень хорошая воспитательница в детском саду. От первого брака у нее был ребенок. Жила она с любимым мужчиной, забеременела, и до шестого месяца этот ребенок был для нее желанным, она очень радовалась. 

А потом мужчина находит себе другую женщину. И с шестого месяца у нее начинает расти обида на него. Чудовищных масштабов обида. К нам женщина попала в критическом состоянии, кричала, что, если мы ей не сделаем аборт, она проколет живот спицей. 

Мы работали с ней очень долго. В конце концов предложили ей сохранить беременность, а потом отказаться от ребенка. Даже родив, она еще была убеждена, что оставит его в доме малютки. Но мы рассказывали ей о том, как непросто детям в детских домах, о том, что не всегда у ребенка счастливо складывается жизнь в приемной семье. 

И она сказала: «Мне стыдно. Ребенок ни в чем не виноват». И она его забрала. Помню, как она сидела у меня в кабинете и плакала. «Как я, воспитатель детского сада, вообще могла об этом думать?» 

Насколько иногда обида на мужчину может в нас, в женщинах, душить наш главный инстинкт — материнский! 

«Закон же не запрещает!»

Альбина Алдошина, психолог в женской консультации, город Шахты Ростовской области 

Женщины, которые приходят на предабортное консультирование, как правило, считают, что их решение сделать аборт — непреложное и окончательное. Им нужно от меня как можно быстрее получить подпись, галочку, что прием у психолога они прошли. Поэтому, говоря научным языком, такие клиенты немотивированны: сам по себе разговор с психологом им не нужен. 

И потому почти всегда на вопрос о причинах аборта они, не углубляясь в детали, озвучивают так называемые «социально одобренные» причины. Часто это нехватка денег, часто это убежденность, что «детям, которые уже есть, нужно дать все самое лучшее», непонимание в семье, отсутствие поддержки («и так все в семье делаю я, мне больше детей не нужно»), желание карьерного роста, неподходящий возраст для материнства, и так далее. 

 А моя задача как психолога — выстроить доверительные отношения с женщиной, помочь ей разобраться в том, что она на самом деле сейчас чувствует и переживает, услышать саму себя, и уже на основании этого сделать свой выбор. 

Вот очень яркий пример. С одной девушкой мне удалось выйти на такой контакт. Я сейчас уже не помню конкретных причин, которыми она обосновывала свой выбор, но помню ее удивление, когда я предложила ей посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны. Совершенно искренне и серьезно эта девушка сказала: «Ну а что же тут рассматривать? Все же делают аборты, и ничего. И закон не запрещает, и делают это профессиональные врачи в отделении больницы, а я привыкла доверять авторитету доктора, тем более, она моя хорошая знакомая! На приеме сказала — все будет хорошо!..» 

И тогда я ее спросила: «Скажите, пожалуйста, а вот если бы вышел закон, запрещающий делать аборты, вы бы все равно на это пошли? Ну, может быть, нелегально, за деньги?» И тогда на ответила: «Вы что! Я же законопослушный гражданин!» 

Дальше выяснилось, что ее знакомая доктор ничего не рассказала о медицинских последствиях аборта, об осложнениях, которые могут возникнуть у женщины в ответ на вероломное вмешательство в гармоничную работу организма. Удивительно, но только на нашей консультации эта девушка впервые задумалась и о нравственном измерении этой проблемы. 

ОНА СЧИТАЛА АБОРТ ТАКОЙ ЖЕ ПРОЦЕДУРОЙ, КАК, НАПРИМЕР, ЛЕЧЕНИЕ ЗУБОВ — НУ РАЗВЕ ЧТО ЧУТЬ БОЛЕЕ СЛОЖНОЙ... 

Она думала, что это нормальная медицинская услуга: если эту операцию так часто делают, да еще и бесплатно, если закон не запрещает, — то вообще никаких проблем! 

Парадокс: сегодня активистов противоабортных движений часто обвиняют в том, что мы якобы затерроризировали общественность своими призывами сохранять жизни еще не рожденных малышей. Но на практике оказывается, что многие девушки и женщины (а пример, который я привела, далеко не единственный) не знают, что аборт — это страшный и непоправимый шаг, который угрожает их здоровью, а иногда даже и жизни, меняет их будущее. Ведь как только женщина становится беременной, в ней происходят не только физиологические, но и психологические изменения, включается, так сказать, «программа материнства», она внутренне настраивается на то, чтобы стать мамой — быть может, поначалу и не осознавая этого явно. И если она сделает аборт, в ней эта программа материнства не выключается автоматически, она все равно остается мамой своему неродившемуся малышу, и это создает незаживающую травму.

Вот еще одна частая ситуация. Передо мной женщина, у нее уже есть двое деток. Я ей говорю: «Поздравляю, вы мамочка уже трех замечательных малышей!» И, перечислив имена рожденных деток, начинаю говорить о ребенке в ее животике, с которым она пришла ко мне на прием, дополняя свой рассказ особенностями развития малыша на ее сроке беременности. 

И это привело ее в такой ступор! Немного успокоившись, она начинает меня убеждать, что там еще не ребенок, что на уроке биологии ей показывали табличку стадий развития эмбриона с картинками — и на этом сроке беременности там «просто рыбка»!

 Я часто наблюдаю такой эффект: когда родители оказываются в ситуации «нежелательной» (как сейчас это принято называть) беременности, они начинают расчеловечивать образ ребенка. А ведь к ребенку, который был желанным, те же самые мамы сразу относились как к своему родному и любимому, с самого начала своей беременности начинали обращаться к нему, разговаривать с ним, поглаживая свой животик!

И это абсолютное нежелание, неумение заглядывать внутрь своей души, пытаться осознать свои истинные чувства, выявить собственное отношение к искусственному прерыванию беременности — очень пугает. Стереотип о «нормальности» аборта позволяет женщинам рассматривать свою беременность просто как одну из проблем. От которой, в случае чего, можно избавиться. Если у женщины есть какие-то сложности (не важно, надуманные или реальные), и она беременеет, то часто у нее возникает иллюзия, что после аборта все закончится и встанет на свои привычные места… И это очень мешает ей самостоятельно увидеть целый спектр возможностей, которыми она на самом деле может воспользоваться. 

По опыту скажу, что выход есть всегда. И выбор в пользу сохранения жизни можно сделать даже в самых, казалось бы, критических ситуациях. Но в этом случае женщине обязательно нужна помощь со стороны, и мы, психологи, помогаем объективно оценить собственную жизненную ситуацию и почувствовать поддержку. 

Однажды ко мне на консультацию пришла молодая мама троих детей. В отличие от многих других, она сразу начала горько плакать и сокрушаться: «Я хорошо понимаю, что я мама, у меня под сердцем еще один мой родной малыш. Я не хочу, чтобы мой ребенок погиб, я не хочу делать аборт, я никогда этого не делала, но у меня нет выбора!» 

Она рассказала мне свою историю: ее младшую сестру, незамужнюю девушку, которая год назад забеременела, мама отправила на аборт. Но моя пациентка сказала сестре: «Да ты что! Посмотри, у меня трое, и как я счастлива! И ты с детками тоже будешь счастлива!», — и приняла младшую сестру в свою семью. Сестры жили дружно, по очереди работали и ухаживали за детками, а основным добытчиком в семье был муж моей новой знакомой. И вот, когда моя пациентка беременеет четвертым ребенком, муж теряет работу — и вся эта большая семья оказывается в кризисной ситуации. «Мне сегодня детей кормить уже нечем!» — закончила она свой рассказ.

Но я, конечно, сразу рассказала своей пациентке о действующих социальных проектах нашего Центра*, которые реально помогут справиться с ситуацией: она в этот же день забрала со склада продуктовые наборы, мы помогли ее мужу официально трудоустроиться на предприятие города. И как только эта женщина поняла, что выход действительно есть, она ушла от меня с радостью и легкой душой.

Оказалось, что их семья живет в частном секторе, и сестры могут и хотят вести домашнее хозяйство. Тогда активные прихожане нашего храма подарили им коз. Это во многом решило проблему с детским питанием — обеспечило их домашним молочком, а также поддержало в финансовом отношении. А затем они пошли дальше и завели большое хозяйство. Им удалось встать на ноги — и теперь они даже помогают другим нашим подопечным, нуждающимся в помощи! 

Женщина эта благополучно родила четвертого ребенка. А недавно — и пятого. Девочке, которая у нее родилась после той нашей консультации, сейчас три годика. На крестины ей подарили игрушечную коляску и куклу. Она с радостью катает ее по двору и всем говорит шепотом: «Тише, ребенок спит!» 

Выход можно найти всегда. Но здесь, конечно же, необходимы прежде всего настоящая любовь и жертвенность родителей. А также наша помощь и поддержка. Ведь если мы молчим, если мы не оказываем деятельную помощь, то какие мы христиане?

Подготовила Дарья Баринова

Благодарим организаторов добровольческого 

общественного движения «За жизнь» за содействие

в подготовке материала.

---

* Для поддержки беременных женщин, оказавшихся в кризис­ной ситуации, на территории Шахтинской епархии по благословению правящего архиерея действует АНО «Комплексный центр социальных инициатив имени святого праведного Иоанна Кронштадтского». — Ред.

Чудо в электричке

К вере я приходила медленно, было много вопросов, а воцерковленных людей рядом со мной не было. В то время я и познакомилась в одном сельском храме недалеко от Рязани с местным священником отцом Арсением. Он простым языком ответил на все волнующие меня сложные вопросы. В эту церковь я приезжала ещё несколько раз, исповедоваться у него или просто помолиться. Потом дела закрутили, стала приезжать все реже — времени становилось меньше, работы и вопросов — все больше. Начались проблемы в семье, на работе. Тогда вспомнился отец Арсений. После одного из неприятных случаев, я поняла, что именно его совет сейчас очень важен, и поехала в знакомую церковь за утешением и с твердой решимостью исповедоваться. Но на амвоне стоял другой священник. Женщина в церковной лавке объяснила, что отца Арсения перевели в какой-то из храмов города. Где искать батюшку, я не знала. Стала молиться о встрече с ним, но времени на поиски не было.

Подходил момент решения основных вопросов, а совета я так и не получила. А тут еще нужно было ехать в столицу, пробовать разобраться со своими проблемами там. Так необходимые мне решимость и душевные силы были на исходе. По дороге до экспресса на Москву я тоже молилась, думала о том, как хочу поговорить с отцом Арсением.

И вот в поезде я осталась одна со своими непростыми мыслями. Хотя почему одна — я же молилась. Только иногда отвлекалась на голоса: сосед переговаривался с кем-то через проход. Разговор становился все оживленнее. Один из голосов показался мне знакомым, я повернулась посмотреть, с кем общается сосед, и замерла в кресле — через проход сидел отец Арсений! До Москвы мы успели обсудить с ним все вопросы, он поддержал и духовно укрепил меня. И проблемы перестали казаться такими непосильными. Я поняла, что отца Арсения мне теперь терять нельзя. Сейчас он — мой духовный отец. 

Ольга Шишова

Подготовила Светлана Агапова

КУЛЬТУРА

Товарищ Пушкин

Был ли Пушкин счастлив в детстве?

Большая загадка, был ли счастлив Пушкин в детстве, когда формируется человек. Тем более что именно ему принадлежат часто цитируемые слова: «Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет». Учился ли он в этом университете в ту пору, когда это важнее всего? 

О детстве Пушкина мы знаем не так много. У него были не слишком хорошие отношения с родителями, не очень ладно складывались отношения с братом и сестрой. Мы знаем про дядю Пушкина Василия Львовича и о том, какое влияние оказала атмосфера его дома на будущего поэта. Знаем о воспитании, которое он получил в детстве: с одной стороны, французское, с другой стороны — русское. Но отделить здесь мифологическое от реального, мне кажется, довольно сложно, и о многом остается только гадать.

Зато можно утверждать наверняка: Пушкин детство очень хорошо понимал, ценил и любил. В пушкинском мире много детей, много сказок и точно так же много сказочного даже во взрослых его вещах — «Повестях Белкина», «Капитанской дочке», даже в бесконечно печальном «Медном всаднике» со сказочным превращением пустынного брега в дивный город (и нечто похожее есть в «Сказке о царе Салтане»). Пушкин явно чувствовал эту живость, обращенность, нацеленность на детский мир, детское восприятие, на чудо и волшебство. Он как будто догадывался о своей миссии, знал, что его начнут читать в детстве и с ним русский человек независимо от своих взглядов, своего положения и рода деятельности будет проходить всю жизнь.

С пушкинским отрочеством картина как будто бы более ясная. В 1811 году Пушкин поступает в Царскосельский лицей. Это, конечно, была безусловная удача, великое стечение обстоятельств в его жизни, что именно в ту пору, когда его родителям предстояло выбирать учебное заведение для своего первенца, в России открылся лицей в Царском Селе, призванный готовить элиту — управленцев Российской империи. А среди прочего подготовил и будущих декабристов, и будущего поэта.

Впрочем, о том как учили в Лицее, единого мнения нет. С одной стороны, существует точка зрения, что Царскосельский лицей был одним из самых замечательных учебных заведений не только своего времени в России, но и в принципе может рассматриваться как идеальная модель образования. С другой стороны, вспомним: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…» Но в пушкинском случае важнее даже не это. Он из всего умел извлекать пользу, все обращать на благо своего таланта. 

В ЛИЦЕЕ СФОРМИРОВАЛСЯ ВАЖНЕЙШИЙ ДЛЯ ПУШКИНА КУЛЬТ ДРУЖБЫ, КОТОРЫЙ ПОЭТ СОХРАНИЛ И ПРОНЕС ЧЕРЕЗ ВСЮ ЖИЗНЬ. ЭТО КЛЮЧЕВАЯ ДЛЯ НЕГО СФЕРА ЧАСТНОЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ. 

Лишенный семейного счастья и, пожалуй, глубоко не отразивший его в своем творчестве (и кстати, обратим внимание на то, что в пушкинском мире практически нет многодетных семей, что в общем-то нонсенс с точки зрения реального положения дел), Пушкин глубочайшим образом выразил идею человеческой дружбы и солидарности.

Все мы опять же с детства помним: «Друзья мои, прекрасен наш союз!» Этот союз родился в садах Лицея, где Пушкина учили замечательные профессора, где была прекрасная библиотека, где развивались и душа, и дух, и тело великого поэта. И обстоятельства удивительным образом складывались так, чтобы этот заряженный энергией человек взлетел как можно выше и как можно дальше.

В Пушкине изначально было что-то неуловимое, летучее. В нем поразительная быстрота перемещения. Когда думаешь о Пушкине, то представляешь стремительное, летящее, очень легкое и в то же время очень насыщенное, наполненное человеческое существо. И чувствуешь, как через него проходят токи времени, места, действия. И оттого о нем хочется говорить, перескакивая с одного на другое. Так, строки одного из последних его стихов «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»: «Что в мой жестокий век восславил я Свободу // И милость к падшим призывал» — тоже ведь уходят в лицейскую юность, в жажду свободы, которую он пронес сквозь все свое творчество, все свои годы, все свои искания. 

Южная ссылка 

Революционные стихи поэта по окончании Лицея не прошли незамеченными, их читали, распространяли, и в итоге царь осерчал, хотел отправить Пушкина в ссылку, чуть ли не в Сибирь. А между тем едва ли это было бы разумно даже с государевой или с государственной точки зрения. Молодой Пушкин не призывал даже в самых яростных своих стихах к насилию и к революции. Вспомним оду «Вольность». Выше царя должен стоять Закон — вот в чем главная идея автора, и что в ней плохого? Что дурного в протесте против крайностей крепостного права в «Деревне»? Пушкина, как мне представляется, по большому счету ошибочно считали идеологом куда более радикального и кровожадного декабризма. Между ним и его друзьями изначально проходила мировоззренческая грань, но, как бы то ни было, дружба была для него во все времена важнее политики. И спасла его от гнева царя тоже дружба. Вмешался его старший товарищ Жуковский, который очень ценил молодого поэта и впоследствии назвал себя «побежденным учителем». Жуковский был воспитателем царских детей, и благодаря этому ссылка поэта в Сибирь была заменена, говоря современным языком, командировкой в южные губернии Российской империи.

Так начался знаменитый период южных скитаний Пушкина, или, как говорят, южной ссылки Пушкина. Период романтический, когда Пушкин пишет свои южные поэмы — «Бахчисарайский фонтан», «Братья-разбойники», «Цыганы». И в этом тоже можно увидеть определенный замысел судьбы, то, что впоследствии поэты-символисты называли жизнетворчеством, когда жизнь поэта складывается как роман. Пушкинский был идеален. 

Пушкин много путешествует, меняются впечатления его жизни. Он, северный по воспитанию человек, оказывается посреди блистательной, пышной, роскошной южной природы. Видит Черное море, влюбляется, охладевает, влюбляется снова, и все это отражается в его стихах, поэмах. Вместе с тем он мечтает уехать за границу: ему тесно, душно в России, его оскорбляет и унижает положение человека, зависящего от прихоти начальства. Он уверен, что человек рожден для воли, для свободы. Пушкин чрезвычайно увлечен романтическими идеями Запада, идеями Байрона, Наполеона. Он мечтает принять участие в греческом восстании, увидеть Италию: Бренту, как тогда называли Венецию.

Всё это — молодой Пушкин, всё это — котел, в котором плавится, созидается, совершенствуется натура невероятно одаренного человека. И всё, что он пишет, поражает современников. Его поэтическая звезда всходит рано, счастливо, безоговорочно, его любят, ласкают, его сочинения пользуются огромным успехом. Вспомним, как воспринималась созданная еще до южной ссылки поэма «Руслан и Людмила», и поразительно, как в детстве нам ее читали родители, и мы читаем нашим детям про Лукоморье и про дуб зеленый, про ученого кота и русалку на ветвях. А написал это на века юноша, которому было чуть больше двадцати лет. Наш Пушкин, наша Родина, наше Отечество.

ПУШКИН НИКОГДА НЕ ОСТАНАВЛИВАЛСЯ НА ДОСТИГНУТОМ. ЕГО ОЧЕНЬ ТРУДНО ЗАФИКСИРОВАТЬ, ТРУДНО ЗАПЕЧАТЛЕТЬ КАКОЙ-ТО КОНКРЕТНЫЙ МОМЕНТ ЕГО ЖИЗНИ, ВЫХВАТИВ ЕГО ИЗ ПОТОКА.

В 1824 году период южных скитаний и мечтаний заканчивается тем, что поэта отправляют на север, в его родное имение Михайловское — и вот это была уже настоящая ссылка. Это было наказание, и хорошо известна причина, по которой оно последовало, — то была фраза, которую Пушкин неосторожно написал в одном из своих писем, где говорилось, что он «берет уроки чистого афеизма». Атеизм в ту пору считался государственным преступлением. Пушкин не был атеистом, он интересовался атеизмом — это разные вещи. Он был, безусловно, человеком ищущим. Ему предстояло пройти свой, очень сложный, духовный путь. И атеизм был частью этого пути. К тому же тот факт, что правительство посмело вмешаться в частную его переписку или что Церковь следила за тем, как часто люди ходят к Причастию и исповедуются, — все это Пушкина как человека глубоко оскорбляло, казалось ему абсолютно недостойным и тоже было одной из причин, по которой он брал «уроки чистого афеизма», хотя, как сам он признавался в том же письме, ничего утешительного в атеизме он не находил.

Ссылка в Михайловское была еще более важной и благотворной для судьбы поэта, хотя он ей и противился. В Михайловском, особенно поначалу, ему ведь было очень тяжело. Он был лишен привычного круга светских людей, к которым поэт относился по-разному, но все равно это были близкие и интересные ему люди. Он оказался в изоляции, но это заточение оказалось для него чрезвычайно благотворно, потому что местом действия стала русская деревня — тот мир, который многие из дворянских детей в России просто не знали. Они могли прожить целую жизнь в Москве или Петербурге и не понимать, как живет русская деревня. Пушкин неслучайно говорил, что Петербург — это наша гостиная, Москва — девичья, а деревня — наш кабинет. Он познал все эти миры, и деревня действительно сделалась кабинетом Пушкина, а блистательный молодой поэт стал по-настоящему Пушкиным — русским национальным гением — именно там, в Михайловском.

Михайловский поворот

В Михайловском Пушкин очень много читал. Разумеется, он и раньше много читал, он был необыкновенно образованный человек, но в Михайловском изменился круг его чтения. Именно там Пушкин очень серьезно читает Библию, «Историю государства Российского», написанную Карамзиным, Шекспира. И этот более глубокий взгляд на мироздание превращает блистательного романтического поэта, виртуозно описывающего человеческие чувства, ощущения и движения человеческого сердца, — в поэта мысли. Только мысль не заменяет у Пушкина чувства, а развивает и обогащает их. Пушкин-«чувственник» становится Пушкиным-мыслителем, он дополняет одно другим. И именно этот сплав мысли и чувства рождает одно из самых великих произведений в судьбе Пушкина и в судьбе русской литературы — трагедию «Борис Годунов».

В ней на первом плане личное, частное — любовь, чувства, страсть. Григорий Отрепьев показан не как государственный изменник, не как предатель и вероотступник, каким он по большому счету был, а как пылкий молодой человек, для которого любовь важнее всего, и это очень пушкинский взгляд на вещи. Но одновременно с этим необыкновенно важен образ народа, который сначала готов избрать любого государя и ради его избрания лицемерить, а в конце мы видим народ, который безмолвствует при совершившемся на его глазах злодействе. Вот это движение истории, ее урок, описанный в «Борисе Годунове», и превращает Пушкина в историка, но не прекращает его поэтического дара, а соединяет, сопрягает два этих начала. 

Для Пушкина вообще очень важно показывать протяженность. Любую протяженность — в природе, поэтому он так часто описывает природу, смену времен года, погоду, ему важно подчеркнуть это движение времени в природе. Движение времени в истории. Движение времени в человеческой личности. Эта тема, как мне представляется, становится центром даже не духовных исканий, а просто его мироощущением, сосредоточием тех вопросов, которые он видел перед собой, и ответов, которые пытался на них дать.

А кроме того, и южная ссылка, и Михайловское, и те годы, которые последуют за ними, становятся временем работы над «Евгением Онегиным», работы, затянувшейся более, чем на семь лет и отразившей внутреннюю эволюцию автора. Эта поразительная разновекторность поэта, его способность отвлекаться, переключаться с одного на другое, забывать и возвращаться, создает ту картину мира, какую мы больше не встретим ни у одного из русских художников. Пушкин в этом смысле по-хорошему эклектичен, отзывчив, импрессионистичен. И роль Михайловского велика в том, что оно не перекосило его мироощущение, но добавило в него очень важные и глубокие смыс­лы: народную жизнь, корневую жизнь, русскую деревню, образы дворянства столичного и провинциального. Все это давала ему жизнь, все это как бы проходило через него и дальше выливалось в стихи.

И плюс ко всему пристальное внимание к тому, что происходит в России. Именно там, в Михайловском, он узнает, что в Петербурге произошло восстание. Известно предание, что Пушкин был суеверен, и это тот случай, когда суеверие пошло на благо нашей литературе. Поэт, которому не сиделось в Михайловском и который томился однообразием зимней деревенской жизни, решил поехать в Петербург накануне восстания, но дорогу ему перебежал заяц. В Михайловском даже недавно поставили памятник этому зайцу, который спас Пушкина: поэт развернул лошадь и вернулся домой.

Несколько месяцев спустя после поражения восстания декабристов Пушкина вызвал к себе в Москве новый царь Николай I и прямо спросил поэта: «Что бы ты делал, если оказался в Петербурге в декабре?» Пушкин сказал: «Я вышел бы на площадь со своими друзьями».

«Нет, я не льщу…» 

«Поэт и царь» — это одна из самых важных тем в творчества Пушкина. Сам он позднее говорил о том, что пережил трех царей: Павла, Александра и Николая I. С каждым из них у него были в той или иной степени столкновения. С Павлом шутливые: нянька не сняла с ребенка шапку при случайной встрече с государем, и тот пожурил ее. Александр Первый отправил его в ссылку. Николай стал его личным цензором.

Император Николай встретился с Пушкиным в Москве в самом начале сентября 1826 года, между ними состоялась беседа, после которой царь, по преданию, сказал, что сегодня он беседовал с умнейшим человеком в России. Он дал Пушкину полную свободу действий, стал его личным цензором — все это широко известные факты, но сказать, что царская воля одно­значно облагодетельствовала поэта, было бы неверно. В чем-то она, напротив, его связала, как связала потом и государственная служба, и камер-юнкерский чин, но очевидно, что это тоже было для чего-то нужно. 

Восстание декабристов произвело на Пушкина очень глубокое впечатление. Оно нисколько не изменило его отношение к друзьям его молодости, эмоционально он все равно им сочувствовал, но то, что мировоззренчески он все сильнее расходился с идеями декабристов, да и вообще с любыми попытками насильственного изменения государственной власти, понимая, что это не тот путь, который нужен России, подтверждает все его дальнейшее творчество, и в особенности те слова, которые не полностью вошли в окончательный вариант «Капитанской дочки»: «Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».

Медный всадник

Одно из самых глубоких, самых загадочных, самых великих произведений русской литературы, оказавшее невероятное влияние на русскую мысль наряду с трагедией «Борис Годунов», — поэма «Медный всадник». 

Я помню, когда была эпоха перестройки — эти романтические годы расставания с советским прошлым, обернувшиеся жесткоким похмельем в 90-е, — «Медного всадника» трактовали как поэму чуть ли не либеральную, антитоталитарную, антидеспотическую, поэму, обличавшую Петра I, самодержца и тирана, и защищавшую права «маленького человека». Очень симпатичная трактовка, только как тогда принять «Люблю тебя, Петра творенье», как трактовать «Невы державное (от слова держава. — А. В.) теченье»? Как понять этот гимн, который поэт слагает в честь Русского государства и Русской империи? Это не могло быть игрой, условностью, не могло быть фальшью и уступкой цензуре: это было бы не по-пушкински. Но в то же время он ведь действительно сочувствует «маленькому человеку». Отрицать государственность Пушкина так же нелепо, как отрицать его «либеральность». Он соединял в себе всё, как соединял западничество со славянофильством. «Пушкин — наше всё» — очень точная и глубокая формулировка. И, возвращаясь к «Медному всаднику», Пушкин в этом произведении затронул вечный нерв русской истории, вечную ее проблему — столкновение личности и государства, у каждого из которых есть своя правда. Есть своя правда у Евгения, есть своя правда у государства, и примирить две эти правды невозможно. И здесь та подлинная трагедия, в которой обе стороны достойны уважения и понимания, чего, как мне кажется, и нам никогда в России не хватало в отношениях между человеком и властью.

Ну а кроме того, «Медный всадник» — это совершенно поразительная история о человеке, который был наказан. Почему с Евгением произошло то, чего сам Пушкин боялся больше всего в жизни? Вспомним строки «Не дай мне Бог сойти с ума. // Нет, легче посох и сума». Почему же тогда Пушкин награждает своего героя тем самым безумием, которым, кстати, он наказывает и одного из самых несимпатичных персонажей своей прозы, а именно Германна из «Пиковой дамы»? Евгений, который весь любовь, забота, жалость, сострадание, влечение к Параше, и Германн с его холодностью, расчетливостью, его немецкостью, а итог один — безумие. Почему так? Тут какая-то пушкинская загадка, и, как мне представляется, очень важная.

В несчастье Евгения есть толика его личной вины. Вина эта заключается в том, что Евгений — отпрыск знатного рода, который забыл о своих предках. Он как бы сознательно лишил себя связи с русской историей. В некотором смысле он по собственной беспечности сделался маленьким, ничтожным человеком и именно поэтому не выдержал того давления, которое оказала на него живая история, частью которой он стал, попав в историческое петербургское наводнение. Он отказался от спасительной силы предков, которую, кстати, так хорошо чувствовал сам Пушкин и которую чувствовали другие его герои.

ПУШКИН — ОЧЕНЬ ТОНКИЙ ПИСАТЕЛЬ, НО, ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ РАЗГЛЯДЕТЬ В НЕМ КАКИЕ-ТО СОКРОВЕННЫЕ ВЕЩИ, НАДО ПЕРЕЧИТЫВАТЬ ЕГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ ПО МНОГУ РАЗ. 

Тогда ты начнешь видеть, как в «Барышне-крестьянке» Лиза Муромская идет утром на свидание с тугиловским барином Алексеем Берестовым, и лает собачка, и выходит Алексей и не хочет, чтобы Лиза его узнала. А в самом конце «Капитанской дочки» Маша Миронова точно так же будет идти по Царскосельскому парку, и ей навстречу выйдет важная дама и тоже с собачкой и тоже скажет ей: «Небось, собачка моя не кусается». И эта дама окажется императрицей, но не будет признаваться в этом. Эти тонкие моменты, тонкие переклички пушкинских сюжетов, быть может, позволяют нам увидеть в его мире очень многое и понять, в чем магия его стихов. То, чего я не мог понять с детства, когда мама читала мне в детстве: «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! // Что ты тих, как день ненастный?» Эти строки меня трогают до слез, но я до сих пор не могу понять — почему, что в них особенного? Как он подбирал слова таким образом, что они так на нас воздействуют?

Я уже вспоминал знаменитые слова, которые, принадлежат Аполлону Григорьеву, о том что «Пушкин — это наше всё». Но мне представляется, что помимо всеохватности, всеобщности явления Пушкина для России в этой фразе очень важно подчеркнуть оба слова: «наше всё», «наше» — русское. Потому что Пушкина в других странах по большому счету не понимают. Достоевского понимают, может быть, по-другому, но понимают. Гоголя, Толстого, Чехова понимают, а Пушкина — нет. Пушкин — это только наше и ни чье другое всё, он непереводим на иные языки. Не только по мелодике, не только по строю своих стихов. Он непереводим по духу. Для того чтобы понять Пушкина, им надо «уколоться» в раннем детстве. Если «уколешься» — услышишь, как мама, бабушка его тебе читают, значит, тебе повезло, ты защищен. 

«Капитанская дочка»

Почему Пушкин облагораживал Пугачева в повести, если очень хорошо понимал, каким на самом деле был Емельян Пугачев?

Ведь Пушкин проделал очень интересную работу. Он написал сначала историческое исследование «История Пугачёвского бунта», собрал факты, а потом написал роман, выдав его за произведение, сочиненное другим лицом, и представив себя в роли публикатора. И там, в этих семейных записках Петра Андреевича Гринева, Пугачев изображен совершенно не таким чудовищем, каким он был согласно документам эпохи. Пушкин сознательно делает этот сдвиг. Почему это произошло? Это очень интересный вопрос.

И не менее интересный вопрос, когда мы говорим о «Капитанской дочке», — эпиграф, предшествующий роману. «Береги честь смолоду». Эпиграф этот обычно применяют по отношению к главному герою, Петруше Гриневу. И тут более или менее понятно, как должен Петруша беречь свою честь: честно служить, слушаться начальников, не изменять присяге, не целовать злодею ручку, отдавать карточный долг, быть храбрым, мужественным. И герой выполняет все эти заветы честного долга.

Но ведь фраза «Береги честь смолоду» имеет отношение и к Маше Мироновой. И здесь ситуация сохранения чести оказывается гораздо более сложной, потому что она зависит не только от Маши, но и от тех обстоятельств, которые складываются вокруг нее. 

Собственно, «Капитанская дочка» — это история во многом о том, как и Петруша Гринев, и Маша Миронова сохранили свою честь — он свою, она свою, чтобы потом счастливо соединиться. Пушкин показывает весь трагизм положения этой девушки, которая переодевается в крестьянское платье (и заметим, что это переодевание есть не что иное, как отсылка к «Барышне-крестьянке», только там — почти что водевиль, здесь — трагедия). Но едва ли это платье может быть надежной гарантией от посягательств на нее либо со стороны пугачевских насильников, либо со стороны Швабрина, который ей угрожает, шантажирует и хочет на ней жениться против ее воли, либо, наконец, со стороны Зурова и его подчиненных, которые задерживают Гринева и его спутницу, считая их изменниками, и требуют капитанскую дочку к себе. И что бы с ней было, если б не оказалось вдруг, что Гринев — знакомый Зурова, если бы не вовремя отданный долг — как в свое время отданный разбойнику тулупчик спас главного героя от пугачевской казни.

В пушкинском мире присутствует поразительное сцепление обстоятельств, там все под присмотром, все для чего-то нужно. Это удивительно тонкая работа, где одно действие цепляется за другое, но когда мы это читаем, то, как правило, не замечаем. И это хорошо, что не замечаем. Пушкинский текст так устроен, что мы можем просто по нему скользить и получать невероятное удовольствие от этого волшебного складывания слов. Но если на секунду остановиться и попытаться понять эту механику, насколько можно ее понять, мы увидим эту связь, мотивы поступков героев.

Вернемся к понятию чести. Да, безусловно, Гринев — человек чести. Человеком чести является капитан Миронов. Человеком без чести становится Швабрин. И здесь у Пушкина, который, как правило, не стремился упрощать своих героев, очень жесткий закон: человек, способный оклеветать девушку, способен изменить присяге. Пушкин в каком-то смысле идет на упрощение человеческого характера, потому что ему очень важно показать, подчеркнуть, выявить благородство и низость, противопоставить высоту и подлость разных людей. Это не Достоевский, где одно и другое может соединяться в душе одного человека. Пушкин как бы разводит эти качества и рисует идеальную картину мира, где добро есть добро, а зло — это зло. И только для Пугачева делает исключение, соединяя в нем жестокость и милосердие. Так роман получает тот необходимый объем, который при «историческом», «документальном» Пугачеве оказался бы плоским. Художник все-таки важнее историка. 

 «Капитанская дочка», безусловно, самое христианское произведение русской литературы, ибо в нем чувствуется Божий Промысл. Люди, которые ведут себя в соответствии с Божьими заповедями, получают награду, потому что Промысл не бросает тех, кто к нему обращается, и приходит к ним на помощь.

«Капитанская дочка» — это в каком-то смысле повесть о взаимодействии земли и Неба. Хотя Небо явственно здесь никак не представлено, и все христианские добродетели героев укладываются в одну единственную добродетель — послушание. Но этой добродетели оказывается достаточно для того, чтобы повесть окончилась так счастливо, как оканчиваются немногие произведения в русской литературе, пусть даже там присутствует вечная пушкинская ирония.

Наш Пушкин

Молодой Пушкин искал политической свободы. Пушкин в зрелости хорошо понимал, что внешняя свобода недостаточна. Идеал свободы переносится вовнутрь, в душу человека. Это очень важное движение его мысли. Молодой Пушкин восставал против беззакония государства и жестокости власти. Поздний Пушкин не то чтобы примиряется с ними, но понимает глубину и суть русской истории. В 1826 году он писал: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство», а десять лет спустя будет написано знаменитое письмо Чаадаеву с теми строками, которые, на мой взгляд, могут считаться выражением нашей национальной идеи: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог ее дал». Это нежелание переменить историю и Отечество кажется мне очень важной, итоговой пушкинской и вечной русской мыслью, которая должна вдохновлять нас, живущих двести лет спустя после Пушкина, принимать ту историю, которая у нас была и продолжает быть.

***

В 1937 году, когда сгустились русские тучи, когда уже более двадцати лет повсюду лилась невинная кровь, было столько беззакония, столько отчаяния и страдания в жизни людей, — в это самое время Андрей Платонов написал статью с гениальным названием «Пушкин — наш товарищ». Статью, на первый взгляд, отвечающую политической конъюнктуре времени — «наш товарищ». А с другой стороны, как это глубоко и точно — понимать, что на всех этапах русской жизни Пушкин остается нашим товарищем. В платоновской статье были и такие слова: «Пушкин нас, рядовой народ, не оставил». 

Я думаю, как бы нам ни приходилось трудно в нашей жизни, понимание того, что с нами Пушкин, что он нас не оставляет, если мы в детстве стали причастны его стихам, если прочитали эти стихи и сказки своим детям, дает надежду, что с ними, а значит с нами, все будет хорошо. 

Иллюстрации Юлии Хохловой

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

«Фома» — православный журнал для сомневающихся — был основан в 1996 году и прошел путь от черно-белого альманаха до ежемесячного культурно-просветительского издания. Наша основная миссия — рассказ о православной вере и Церкви в жизни современного человека и общества. Мы стремимся обращаться лично к каждому читателю и быть интересными разным людям независимо от их религиозных, политических и иных взглядов.

«Фома» не является официальным изданием Русской Православной Церкви. В тоже время мы активно сотрудничаем с представителями духовенства и различными церковными структурами. Журналу присвоен гриф «Одобрено Синодальным информационным отделом Русской Православной Церкви».

Если Вам понравилась эта книга — поддержите нас!