Виктор Гюго (1802-1885) — один из тех к кому не подходит даже титул «великий писатель», очевидно как и с Данте, Шекспиром, Сервантесом, Диккенсом, Гете, Толстым и Достоевским, что Гюго нечто принципиально другое, чем просто «писатель». Автор одних из самых читаемых книг, просто за всю историю, создатель таких фигур как Вальжан и Квазимодо, которых безусловно все знают, даже если не знают кто их придумал. Гюго один из тех кто определил лицо Запада, одна из вершин христианской культуры. Его творчество с редкой ясностью, прозрачностью, цельностью и монументальностью  передает христианский взгляд на мир, при чем христианство для Гюго столь очевидно и естественно, что просто не подвергается какой либо рефлексии (для его младшего современника Достоевского это будет уже не так). Гюго можно было бы назвать Гомером христианского мира, творцом христианского эпоса, вселенных, состоящих из историй людей, их свободных выборов, их падений и возрождений: но чтобы ни происходило, сколь глубоко не было бы падение и сильно зло, в эпосе Гюго в центре всегда — милосердие. И это сколько угодно банально (в эпоху Диккенса и Гюго еще можно было быть «банальным»), но как заметила Цветаева, если Гюго банален, то в том же смысле, как банально Солнце.

Скажем такая цитата из «Собора»: «Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось ляскать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога».

Достоевский характеризовал Гюго как «лирика с чисто с ангельским характером, с христианским младенческим направленьем поэзии» и  более развернуто: «его мысль есть основная мысль всего искусства девятнадцатого столетия, и в этой мысли Виктор Гюго, как художник, был чуть ли не первым провозвестником. Это мысль христианская и высоконравственная; формула ее — восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков. Это мысль — оправдание униженных и всеми отринутых парий общества.»

Ольга Седакова отзывалась о Гюго как об одном из тех писателей благодаря, которым «современный секулярный человек не утратил памяти о милосердии, о почтении к униженным, о надежде на человеческое братство, о красоте творения, наконец».