Девятнадцатый век — век торжества атеизма. Однако уже тогда появлялись первые признаки крушения новоевропейской культуры, а Церковь начинала выходить из «культурных катакомб», в которых находилась уже многие века. XIX век — это и век расцвета святости: Серафим Саровский, Оптинцы, Феофан Затворник и т. д. (другое дело, что тогда этого не замечали, «прогресс» должен был удалить окончательно «религиозные заблуждения»). В культуре этому соответствовал взлёт христианской литературы и философии.

В философии это, прежде всего, Владимир Соловьев. При его жизни, несмотря на популярность и признание Соловьева считали маргиналом, чудаком. В литературе это, конечно, Достоевский. С восприятием его творчества было ещё хуже. Описание социальной действительности, психология, «гуманизм» — в книгах Достоевского чего только не видели, но только не его веру.

«Три речи в память Достоевского» Соловьева — первая попытка религиозно-философского анализа произведений Достоевского, попытка показать, что христианская вера пронизывает весь литературный мир Достоевского. «Три речи в память Достоевского» особо значимы ещё потому, что Соловьёв и Достоевский — современники, соратники, делавшие одно дело. Оба они открыли пути русскому религиозному Ренессансу, сделали несравненно много для строительства современной христианской культуры.

Потом и России и в других странах напишут множество религиозно-философских комментариев к Достоевскому, но «Три речи в память Достоеского» были первыми.

Соловьев говорит о характере своих «Трех речей в память Достоевского»: «В трех речах о Достоевском я не занимаюсь ни его личной жизнью, ни литературной критикой его произведений. Я имею в виду только один вопрос: чему служил Достоевский, какая идея вдохновляла всю его деятельность? […] Мне кажется, что па Достоевского нельзя смотреть как на обыкновенного романиста, как на талантливого и умного литератора. В нем было нечто большее, и это большее составляет его отличительную особенность и объясняет его действие на других.»